БОРЬБА НА МОРЕ

Афиняне выставили 127 кораблей. Воинами и матросами на них служили афиняне и платейцы. Коринфяне доставили 40 кораблей, а мегарцы 20. Халкидяне прислали экипажи для 20 афинских кораблей, 18 кораблей прибыли с Эгины, 12 — из Сикиона, 10 — от лакедемонян, 8 — из Эпидавра, 7 — от эретрийцев, 5 — из Трезен, 2 — от стирейцев и еще 2 боевых корабля и 2 пентеконтеры — от кеосцев, наконец, опунтские локры прислали 7 пентеконтер. Всего у Артемисия был собран 271 корабль. Союзники отказались подчиняться афинянину, и во главе флота был поставлен спартанец Еврибиад, сын Евриклида.

Борьба на море

Сначала, еще до отправки послов за помощью в Сикелию, поговаривали о том, что следует назначить главнокомандующим объединенным флотом афинянина, но союзники были категорически против. Думая только о спасении Эллады, афиняне прекрасно понимали, что споры с союзниками погубят Элладу. И они были правы. Действительно, распри в своем народе губительнее войны с внешним врагом.

Собравшихся у Артемисия эллинов охватил ужас при виде вражеского флота, стоявшего на якоре у Афет. Силы варваров превзошли их ожидания, и испуганные эллины решили бежать от Артемисия в глубь страны. Евбейцы, узнав об этом, обеспокоились и просили Еврибиада подождать по крайней мере хоть немного, пока они тайно не отправят детей и челядь в безопасное место. Он отклонил их просьбу, тогда они обратились к вождю афинян Фемистоклу. За 30 талантов евбейцы подкупили Фемистокла, и тот склонил эллинов остаться и дать морской бой у Евбеи.

Эвбея

Как же ему удалось это? Фемистокл отдал из этих денег пять талантов Еврибиаду, сказав, что вручает свои личные деньги. Уговорив Еврибиада, афинянин был почти у цели, так как из прочих только коринфский военачальник Адимант не собирался оставаться у Артемисия. К нему-то и обратился Фемистокл, клятвенно заверяя:

— Если ты ке бросишь нас на произвол судьбы, то я обещаю тебе больше подарков, чем ты можешь получить от мидийского царя за измену союзникам.

После этого он прислал Адиманту три таланта серебра. Так хитрый Фемистокл сумел оказать услугу евбейцам и, утаив оставшиеся деньги, сам не остался внакладе. Те же, кто брал денежные подарки, полагали, что их прислали из Афин.

Когда сразу после полудня варвары, подойдя к Афетам, обнаружили у Артемисия небольшой флот эллинов, они решили напасть на него. Однако напасть тотчас же варвары сочли неразумным: противник, испугавшись, обратится в бегство и ускользнет под покровом ночи.

Поэтому персы отправили 200 кораблей за остров Скиаф для того, чтобы они, пройдя незамеченными вокруг Евбеи, мимо мыса Каферея и города Гереста, вошли в Еврип и отрезали эллинам путь в Элладу. Остальные корабли должны были ударить в это время по врагам спереди.

Между тем некто Скиллий из Сикиона, самый лучший водолаз того времени, который после кораблекрушения у Пелиона спас много персидских сокровищ и часть присвоил себе, перебежал к эллинам. Он страстно желал и раньше перейти к ним, но ему не представлялось удобного случая. Как все произошло, точно не известно. Говорят, он погрузился в море в Афетах и впервые вынырнул на поверхность только у Артемисия, т. е. проплыл под водой приблизительно 80 стадий. Многое рассказывают об этом человеке, но, скорее всего, Скиллий добрался до Артемисия на какой-нибудь лодке. Явившись туда, он сразу сообщил о кораблекрушении и о готовящейся атаке с тыла.

Чтобы все обсудить, эллины устроили военный совет, на котором договорились остаться на месте, а после полуночи выйти навстречу кораблям, плывшим вокруг Евбеи.

Убедившись, что главные силы персов не вступают в сражение, они сами отправились им навстречу.

Когда персы увидели плывущие к ним корабли противника, они снялись с якоря и вышли в открытое море в полной уверенности, что эллины лишились рассудка, и поэтому захватить их корабли будет нетрудно.

Так думали варвары, постепенно окружая эллинов плотным кольцом. Ионяне, против воли отправившиеся на войну и расположенные к эллинам, с тревогой следили за судьбой маленького флота.

Другие же радовались такому развитию событий и как можно скорее взять в плен аттический корабль и получить царский подарок.

По первому сигналу эллины повернули носы кораблей врагу, а кормы сдвинули вместе; по второму сигналу перешли в наступление. При этом они захватили тридцать кораблей и взяли в плен Филаона, царя Саламина, человека влиятельного при персидском дворе. Афинянин Ликомед первым из эллинов овладел вражеским кораблем. Он получил награду за доблесть. Противники сражались с одинаковым мужеством, и только наступившая ночь помешала им закончить бой. Эллины отступили к Артемисию,а варвары - к Афетам. Все случилось совсем не так, как хотелось бы персам. Во время сражения на сторону эллинов перешел Антидор из Лемноса, за что афиняне подарили ему участок земли на Саламине.

Стояло лето. С наступлением ночи полил сильный дождь, с Пелиона доносились глухие раскаты грома. Тела погибших и обломки кораблей течением принесло к Афетам и прибило к носам персидских кораблей, и они запутались в корабельных веслах; варвары пришли в ужас, не сомневаясь, что им не миновать гибели. Ибо прежде чем они успели оправиться после бури и кораблекрушения, случившихся у Пелия, как попали в морскую битву, а после нее в столь страшный ливень.

На долю отряда, которому приказали обогнуть Евбею, выпали испытания пострашнее. Буря и ливень настигли персов у евбейских утесов, в проливе Еврипа, перед Эретрией. Корабли, гонимые ветром неведомо куда, выбросило на прибрежные скалы. Божество совершило все, для того чтобы уравнять персидскую мощь с силами эллинов.

Настало утро. Флот варваров в Афетах ничего не собирался предпринимать, они были рады уже тому, что пережили эту ужасную ночь. Эллины же получили подкрепление — пришло 453 аттических корабля. Прибытие кораблей, а также весть о гибели варварских судов плывших вокруг Евбеи, подняли боевой дух эллинов. Они дождались того же часа дня, что и накануне, напали на киликийские корабли и, уничтожив их, с наступлением темноты возвратились назад к Артемисию.

Триера

Варвары были раздосадованы: ничтожный отряд нанес им столь значительный урон. Кроме того, они страшились гнева Ксеркса, поэтому на третий день, не дожив даясь нападения эллинов, набравшись храбрости, около полудня они вышли в море. Морские сражения и битва при Фермопилах происходили одновременно. Когда корабли Ксеркса, подготовившись к бою, пошли в наступление, эллины, сохраняя спокойствие, стояли у Артемисия. Выстроившись дугой флот варваров стал окружать врага. Тогда эллины тоже перешли в наступление, и закипел бой. Силы противников в этой битве были равны. Персидские корабли не могли сохранить боевой порядок, постоянно сталкиваясь друг с другом, но, несмотря на это, не отступали, считая позором бежать от столь малочисленного противника. Потери эллинов были значительны, но варваров — еще больше. Сражение завершилось, и противники вернулись на свои стоянки.

Лучшими во флоте Ксеркса оказались египтяне. Они совершили много славных подвигов и, между прочим, захватили пять кораблей с экипажами. В этот же день афиняне превзошли всех эллинов храбростью, а среди них особенно отличился Клиний, сын Алкивиада, который сражался на корабле, построенном на собственные средства.

В этой битве эллины пострадали жестоко. У афинян половина кораблей была повреждена, поэтому было решено отступить в глубь Эллады.

Размышляя над происходящим, Фемистокл понял, что, если привлечь на свою сторону ионийцев и карийцев, варваров можно легко одолеть. Фемистокл собрал эллинских военачальников и объявил им, что у него есть средство, с помощью которого он собирается переманить доблестнейших союзников царя на свою сторону. А при создавшихся обстоятельствах следует разрешить забивать евбейский скот (евбейцы сгоняли скот к побережью у Артемисия): пусть лучше собственное войско ест мясо, чем враги. Затем каждый должен отдать приказ своим людям зажечь огни в лагере. Кроме того, Фемистокл обещал указать подходящее время для безопасного возвращения в Элладу. Военачальники хотно согласились с ним и тотчас начали жечь огни и резать скот.

Евбейцы пренебрегли прорицанием Бакида: они не вывезли никакого имущества, не сделали запасов продовольствия на случай осады, уготовив себе тем самым несчасттный конец. Бакид о войне изрек следующее:

Коль лубяное ярмо чужеземец на море накинет,
Время тогда тебе гнать многоблеющих козлиц с Евбеи.

В то время как все выполняли распоряжение Фемистокла, прибыл лазутчик из Трахина. На Артемисии находился антикирец Полий, который получил приказ сообщить войску в Фермипанах о результатах морского сражения. Афинянин Аброних, сын Лисикла, находился в стане Леонида и имел наготове триаконтеру, чтобы сообщить о том, что случится с войском эллинского предводителя. Именно он достиг теперь Артемисия и рассказал о печальной судьбе Леонида и остальных. Услышав обо всем, эллины не стали более медлить с отступлением, а отправились в обратный путь, сохраняя порядок, в котором располагались на стоянке: впереди коринфяне, сзади — афиняне.

Фемистокл выбрал несколько самых быстроходных афинских кораблей и отправился с ними к местам, где можно было брать пресную воду. Он приказал высечь на камнях надпись, которую на следующий день прочитали ионяне, прибывшие к Артемисию: «Ионяне! Вы поступаете несправедливо, воюя со своими предками, помогая варварам поработить Элладу. Переходите скорее на нашу сторону! Если это невозможно, то по крайней мере хоть сами не сражайтесь против нас и упросите карийцев поступать так же. Если вы не можете сделать ни того, ни другого, если вы скованы тяжелой цепью принуждения и не в силах ее порвать, то сражайтесь с нами, трусы, когда дело дойдет до битвы. Но не забывайте, что из-за вас пошли у нас раздоры с персидским царем». Фемистокл преследовал две цели: заставить ионян изменить персам и убедить Ксеркса в неверности ионян.

Сразу же после этого к варварам прибыл на лодке какой-то человек из Гистиеи, известивший о бегстве эллинов с Артемисия. Персы не поверили сообщению, заключили вестника под стражу и послали быстроходные корабли на разведку. Все сведения подтвердились, и с первыми лучами солнца флот Ксеркса поплыл к Артемисию. Простояв там на якоре до полудня, варвары отправились в Гистиею, где опустошили все прибрежные селения и захватили город гистиейцев в области Эллопии.

Пока флот находился там, Ксеркс распорядился убрать тела персов, погибших в сражении при Фермопилах. Из 20000 убитых он приказал оставить лишь 1000, а остальных предать погребению. Их могилы засыпали землей и замаскировали листвой. После этого царь отправил в Гистиею глашатая, который выступил на собрании всего флота, сказав:

— Союзники! Царь Ксеркс разрешает каждому желающему покинуть свой пост и пойти посмотреть, как он сражается с этими безрассудными людьми, возомнившими, что они в состоянии одолеть персидскую армию.

И не хватило судов, чтобы перевезти тех, кто захотел посмотреть на поле сражения. Они переправлялись к Фермопилам, ходили между трупами, смотрели и верили в то, что лежавшие там мертвецы — лакедемоняне и феспийцы. За спартанцев принимали и илотов. Но ни для кого не осталось тайной то, что сделал Ксеркс со своими павшими воинами: лишь только 1000 погибших персов лежала на виду, а рядом были свалены в одно место 4000 павших эллинов. Весь день бродили союзники по полю битвы, а назавтра отплыли в Гистиею, сухопутное же войско во главе с Ксерксом продолжило свой путь.

Тогда-то несколько перебежчиков из Аркадии прибыло к персам. Флот Ксеркса блокировал Боспор и Геллеспонт, не пропуская корабли с хлебом, шедшие в Пелопоннес или Аттику, и эти люди, лишившись средств к существованию, хотели поступить на службу к варварам. Их повели к царю, расспрашивая по дороге, чем занимаются эллины.

— Эллины, — отвечали те, — устроили Олимпийские игры, смотрят гимнастические и конные состязания.

Тогда церсы стали допытываться, что же служит наградой победителю, и узнали, что это — оливковый венок. Сказанное перебежчиками потрясло Тиграна, сына Артабана, и он воскликнул:

—- Горе нам, Мардоний! Против кого ты ведешь нас в бой? Эти люди состязаются не ради денег, а ради доблести!

Царь расценил замечание Тиграна как проявление трусости и укорил его за это.

Между тем фессалийцы после фермопильского поражения отправили глашатая к фокийцам, которых они ненавидели с давних пор. Дело в том, что за несколько лет до похода персидского царя фессалийцы вместе с союзниками напали на фокийцев. Они оттеснили фокийцев к Парнасу. Среди осажденных был прорицатель Теллий из Элиды. Именно он придумал обмазать 600 самых ажных фокийских воинов и их доспехи мелом и послать ночью к фессалийцам, приказав убивать всякого оеленного. Первыми их увидели фессалийские стражей, пришли в ужас, приняв фокийцев за сверхъестественные существа, и обратились в бегство, а за ними - и все войско. Нападающие убили 4000 человек и юдобрали 4000 щитов. Половину этих щитов они пожертвовали в Абы, а другую — в Дельфы. Десятая часть захваченной в этой битве добычи была израсходована на изготовление огромных бронзовых статуй, изображавших Аполлона и Геракла и поставленных около треножника перед храмом в Дельфах.

Вот такое поражение пешее войско фесеалийцев потерпело от фокиицев. Фессалийскую конницу, которая тоже вторглась в их земли, они уничтожили совершенно: в горном проходе у Гиамполиса они выкопали широкий ров и поместили туда порожние амфоры, потом его засыпали, сровняли с землей и стали ждать нападения фесеалийцев; когда вражеская конница устремилась в атаку, то их лошади стали проваливаться, ломая себе ноги.

Вот почему фессалийцы, ненавидевшие фокиицев, встав на сторону персов, тут же отправили к ним глашатая с таким предложением:

— Фокийцы! Поймите, вы не можете помериться силами с нами. Мы всегда были сильнее вас, а теперь, признав власть персов, мы в состоянии изгнать вас из Эллады и обратить в рабство. Однако мы не злопамятны, потому не желаем мстить вам и, получив от вас 50 серебряных талантов, обещаем отвратить грозящую вашей земле беду.

Фокийцы же были единственной народностью в этой части Эллады, которая отказалась подчиниться Ксерксу. Из каких соображений они так поступили, неизвестно, возможно, вражда с фессалийцами помешала им стать сторонниками персидского царя. Поэтому они категорически отказались принять предложения фесеалийцев и заявили, что никогда не предадут Элладу, а перейти к персам, подобно фессалийцам, они тоже могли, если бы захотели.

Получив такой ответ, фессалийцы озлобились еще больше и указали Ксерксу путь в Фокиду. Из Трахинии варвары сначала двинулись в Дориду. Между Малидой и Фокидой тянется узкая полоса Дорийской земли — около 30 стадий в ширину. Эта область — родина пелопоннесских дорийцев. Вторгшись, полчища Ксеркса не разорили ее, так как жители тех мест поддержали персов, да и фессалийцы были против опустошения.

Когда из Дориды варвары проникли в Фокиду, то не могли захватить самих фокиицев. Часть их бежала со всем своим добром на высоты горы Парнас, представляющей удобное пристанище для большого отряда. Большая же часть населения спаслась бегством к озольским локрам в город Амфиссу, который расположен неподалеку от Крисейской равнины. Варвары, проводниками которых были фессалийцы, разорили и сожгли всю Фокиду.

Двигаясь вдоль реки Кефиса, варвары стерли с лица земли города Дримос, Харадру, Эрохос, Тефроний, Амфикею, Неон, Педиеи, Тритеи, Элатею, Гиамполис, Парапотамии и Абы, где был богатый храм Аполлона со множеством сокровищ, пожертвований и прорицалищем, которое существует и поныне. Это святилище варвары разграбили и предали огню. В горах они догнали нескольких фокиицев и взяли их в плен.

Миновав Парапотамии, персы прибыли в Панопей, здесь дорога разделилась на две. Большая и сильнейшая часть во главе с Ксерксом пошла на Афины, проникла в Беотию, где весь народ был на стороне персов. Македонский царь Александр послал своих воинов в Беотию, чтобы обеспечить покой и безопасность ее жителей.

Другая часть войска Ксеркса с опытными проводниками устремилась к дельфийскому святилищу, оставив Парнас справа от себя. Области Фокиды, в которые они проникали, превращались в пустыню. Были преданы огню города пановеев, давлиев и золидов. Варвары пошли этим путем, чтобы ограбить дельфийское святилище и передать его сокровища Ксерксу. Царь знал обо всех знаменитых сокровищах дельфийского святилища даже лучше, чем о тех, которые оставил в своем доме. Персы только и говорили о богатствах дельфийского храма, особенно о дарах Креза, сына Алиатта.

Дельфийцы, узнав о намерении Ксеркса, пришли в ужас. В великом страхе они вопросили оракул: закопать ли им в землю состояние храма или вывезти в другую страну. Бог запретил им трогать сокровища и сказал, о сам сумеет защитить свое достояние. Получив такой ответ, дельфийцы стали заботиться о собственном спасении, отослали жен и детей в Ахею, а сами укрылись на вершинах Парнаса. Свое имущество они отнесли в Корикийскую пещеру. Кое-кто из них бежал в Амфиссу. Короче говоря, дельфийцы покинули свой город, в котором осталось 60 человек и прорицатель.

Тем временем варвары приближались. Они могли идали видеть святилище. Тогда-то прорицатель по имени Акерат заметил, что священное оружие, которого никто не должен был касаться, вынесено из мегарона, внутренней части храма, и лежит на земле. Прорицатель пошел сообщить об этом чуде людям, не покинувшим Дельфы. А когда персы достигли храма Афины Пронеи, случилось еще одно великое чудо: на них упала с неба молния, а две мощные глыбы низверглись с Парнаса и поразили множество людей. Голоса и боевой клич раздавались в то же время в храме Афины Пронеи.

Чудесные знамения испугали варваров, и они обратились в бегство. Многих из них перебили спустившиеся с гор дельфийцы, а уцелевшие устремились в Беотию. Варвары рассказывали и кое-что еще: два воина выше человеческого роста преследовали их и убивали. Дельфийцы уверены, что это — Филак и Автоной — два местных героя, храмы которых находятся поблизости от святилища Аполлона: Филака — подле самой дороги, выше святилища Пронеи, Автоноя — недалеко от Кастальского источника у подножия крутого утеса Гиампии. Обломки скал, низвергшихся с Парнаса, уцелели до нашего времени и поныне лежат в священной роще Афины Пронеи.