Введение

"Сказание о князьях владимирских" - один из важнейших памятников русской политической литературы XVI в. Оно начинается с рассказа о разделении вселенной между потомками Ноя, дает краткий перечень властодержцев древности и особо останавливается на судьбе Августа кесаря. По смерти Юлия Цезаря Август, находившийся с войсками в Египте, был провозглашен властителем вселенной. Его венчали на царство, возложив на голову митру индийского царя Пора, облекли в одежды египетского царя Сеостра, плечи покрыли бармами египетского царя Филикса. Август возложил дани на вселенную и послал своего брата Пруса на берега Вислы - в страну, которая затем была названа по его имени Прусской землей. От этого Пруса и повелись русские князья. В Прусскую землю пришли искать себе князей по совету новгородского воеводы Гостомысла послы новгородцев. Отсюда они взяли себе Рюрика - потомка Пруса и, следовательно, родственника Августа кесаря. Вместе со своими братьями, Синеусом и Трувором, Рюрик прибыл в Новгород и здесь положил основание роду русских князей - держателей Русской земли. От этого Рюрика и ведут свой род князья московские. Спустя некоторое время потомок Рюрика и правнук великого князя Владимира Святославича Владимир Всеволодович Мономах о большим войском пошел походом на Византию - во Фракию. Поход этот был победоносным. Русские пленили жителей Фракии и возвратились с богатой добычей. Греческий царь Константин Мономах созвал царский совет и отправил к Владимиру Всеволодовичу послов, которые принесли ему крест "от древа", на котором был распят Христос, царский венец с головы Константина Мономаха, сердоликовую крабьицу, "из нее же Август кесарь веселяшеся", бармы со своих плеч, цепь из аравийского золота и другие дары вместе о посланием, в котором Владимир приглашался венчаться на царство присланным венцом и дарами. "И с того времени, - замечает "Сказание", - князь великий Владимир Всеволодович наречеся Мономах, царь великия России". Венцом царским был венчан Владимир Мономах, а затем этим же венцом венчались на царство и другие русские великие князья - его потомки. Вслед за "Сказанием" иногда читается родословие князей литовских, обычно остающееся вне поля внимания литературоведов.

"Сказание о князьях владимирских" занимает важнейшее место среди официальных политических произведений Русского централизованного государства. Почти каждый исследователь, затрагивавший вопросы правительственной идеологии XVI в., в той или иной мере касался "Сказания о князьях владимирских", находил ему место среди прочих идеологических явлений того времени. Однако детальным и конкретным изучением этого памятника занимался только академик И. Н. Жданов, посвятивший ему исследование "Повести о Вавилоне и "Сказание о князьях владимирских""^*. Все последующие работы, которые затрагивали эту тему, в большей или меньшей степени опирались на выводы, сделанные И. Н. Ждановым, на те тексты, которые были им опубликованы, на тот состав памятника, который был им установлен, и на то определение времени создания этого памятника, которое было им сделано.

^* (И. Н. Жданов. Повести о Вавилоне и "Сказание о князех владимирских". СПб., 1891.)

Большинство исследователей рассматривало "Сказание" в составе тех произведений, которые объединены теорией "Москва - третий Рим". Многие из исследователей вместе с тем считали, что эта теория утверждала за Русским государством право на преемственность от Византии.

В истолковании "Сказания" ярко сказывался идеализм буржуазной науки. Появление цикла произведений, условно объединяемых идеей "Москва - третий Рим", буржуазные ученые не только связывали с внешними причинами падения Византии, но и объясняли этими внешними причинами.

В ранней своей работе "Опыт исследования о культурном значении Византии в русской истории" В. С. Иконников, разбирая вопрос о развитии культуры в Русском государстве с древнейших времен, все развитие древнерусской культуры объяснял влиянием Византии^*. Появление легенды о Владимире Мономахе целиком связывалось им с влиянием Византии. В. С. Иконников считал ее легендой, созданной на основе византийских преданий. "Таким образом, теория светской власти утверждается в обществе на византийских преданиях, духовном авторитете и источниках византийской письменности", - так подводит итог своего исследования В. С. Иконников^**.

^* (В. С. Иконников. Опыт исследования о культурном значении Византии в русской истории. Киев, 1869.)

^** (В. С. Иконников. Опыт исследования о культурном значении Византии в русской истории. Киев, 1869. стр. 370.)

Вопросам идеологии Русского централизованного государства в буржуазной исторической науке посвящена работа М. А. Дьяконова "Власть московских государей"^*. В этой работе были неправильно поставлены сами вопросы, подлежащие, по мнению автора, исследованию: во-первых, спрашивает автор, почему до падения Византии в истории русской мысли нет попыток к проведению каких-либо самостоятельных задач; во-вторых, почему так быстро начало развиваться политическое сознание с половины XVI в. В этих вопросах уже были заключены ложные утверждения, умаляющие роль политического сознания в древней Руси. Неправильно поставив вопросы, автор решил их также неправильно, не считаясь с фактами: для него развитие русской общественной мысли в XV-XVI вв. связано в первую очередь с падением Константинополя. До падения Константинополя русская общественная мысль находилась в подчинении у Византии, и только якобы после падения Константинополя на Руси появляется политическое самосознание как результат прикрепления к Руси византийских политических представлений. Так, как полагал М. А. Дьяконов, рождается теория "Москва - третий Рим". Для доказательства прав русских на византийское наследие, по его мнению, были придуманы легенды о приобретении Владимиром Мономахом царского венца из Византии и о происхождении русских князей от Пруса, родственника Августа, римского императора, и вскоре эти две легенды были слиты вместе Спиридоном-Саввой^**. Так, думает М. А. Дьяконов, было создано "Сказание о князьях владимирских". Оно служило, по его утверждению, для оправдания политики Русского государства как наследника Византии.

^* (М. А. Дьяконов. Власть московских государей. СПб., 1889.)

^** (М. А. Дьяконов. Власть московских государей. СПб., 1889. стр. 73-78.)

Такую же точку зрения высказал П. Пирлинг, рассматривая вопрос о женитьбе Ивана III на Софье Палеолог. "Идея православной миссии" нашла себе выражение в теории "Москва - третий Рим"; в связи с этим, утверждал автор, появился цикл легенд, оправдывавших эту теорию, в их числе - легенда о Владимире Мономахе^*.

^* (П. Пирлинг. Россия и Восток. Царское бракосочетание в Ватикане. Иван III и Софья Палеолог. СПб., 1892, стр. 158-165.)

В. Сокольский в работе, посвященной "участию" русского духовенства и монашества в государственной жизни конца XV и первой половины XVI в., также придерживался мнения, что после 1453 г. Русское государство считало себя наследником Византии, и видел эту преемственность в генеалогических связях с византийскими императорами и в присылке венца Владимиру Мономаху; автор работы полагал, что с целями установления этих генеалогических связей было использовано интересующее нас "Сказание о князьях владимирских"^*.

^* (В. Сокольский. Участие русского духовенства и монашества в развитии единодержавия и самодержавия в Московском государстве в конце XV и первой половине XVI в. Киев, 1902, стр. 104-114.)

Как было сказано, исследованию конкретных условий появления "Сказания о князьях владимирских" и его литературной истории посвящена работа И. Н. Жданова. Выводы, к которым он пришел в результате изучения памятника, до сих пор никто не пересматривал. И. Н. Жданова больше всего интересовал вопрос выяснения источников этого произведения. Происхождение повести о Владимире Мономахе он видел в устной легенде. Появление такого памятника, как "Сказание о князьях владимирских", И. Н. Жданов связывал с изменением характера великокняжеской власти на Руси, с ее усилением, но также отдавал дань иноземному влиянию, хотя это влияние видел уже не со стороны Византии. Ложные представления о роли иноземного влияния в известной мере сказались и на выводах о времени написания "Сказания" и его авторе. Создание легенды о Прусе И. Н. Жданов относил полностью за счет южнославянского влияния и автором "Сказания" предполагал Пахомия Серба. По мнению И. Н. Жданова, "Сказание" появилось между 1480 и 1523 гг. Однако конкретное изучение этого произведения, как мы увидим в дальнейшем, не подтверждает таких выводов. И. Н. Жданов не исследовал всех списков "Сказания", а поэтому не сумел выявить его редакции, время их появления, исторические условия, вызвавшие их к жизни. Не пытался И. Н. Жданов решать вопрос и о конкретном использовании этого памятника во внешнеполитической и внутриполитической борьбе Русского государства за объединение.

А. С. Архангельский^* прослеживал путь развития политических идей на Руси после падения Константинополя. Он считал, что после падения Византии Русь стала лицом к Западу и должна была в своем развитии итти под руководством Запада. Таким образом, и по его мнению, сначала под влиянием Византии, затем Запада создавалась русская литература. Появление "Сказания о князьях владимирских" А. С. Архангельский связывал с влиянием южнославянской литературы. Для характеристики "Сказания" он пользовался выводами И. Н. Жданова.

^* (А. С. Архангельский. Из лекций по истории русской литературы. Литература Московского государства (конец XV-XVII вв.). Казань, 1913.)

Тенденция объяснить все развитие русской культуры только иностранным влиянием проявилась и в недавно опубликованной статье Дмитрия Стремоухова в журнале "Speculum"^*. Автор поставил себе целью определение источников идеи "Москва - третий Рим". Возникновение этой идеи он объясняет, с одной стороны, влиянием византийских событий, с другой, - влиянием литературной традиции южных славян. Автор статьи безуспешно пытается истолковать конкретное использование этой теории в деятельности Русского государства, игнорируя все огромное рукописное наследие.

^* (Dimitri Stremooukhoff. Moscow the Third Rome: Sources of the Doctrine. Speculum, a journal of mediaeval studies, vol. XXVIII, № 1, january, 1953, стр. 84-101.)

Таким образом, буржуазная наука не может выяснить настоящих причин появления интересующего нас литературного памятника. Она не может определить и настоящего его применения в. практической деятельности Русского централизованного государства.

Выводами И. Н. Жданова о "Сказании о князьях владимирских" в науке, к сожалению, в основном пользуются до сих пор, хотя исследователи в оценке этого произведения как прогрессивного памятника времени образования централизованного государства ушли далеко вперед по сравнению с той, которую давал ему И. Н. Жданов.

В характеристике отдельных идейных сторон "Сказания о князьях владимирских" точки зрения советских ученых несколько отличаются друг от друга. Но существует единое мнение о "Сказании" как памятнике времени образования и укрепления Русского централизованного государства и о его высоком значении в укреплении великокняжеской власти.

В "Истории русской литературы" Института русской литературы Академии Наук СССР "Сказание о князьях владимирских" охарактеризовано как памятник публицистической литературы, связывающий генеалогическим путем историю Русского государства со всемирной. В этом памятнике, по словам авторов, утверждается, что "великие князья московские являются прямыми наследниками власти кесарей римских, царство Московское свое происхождение ведет от великих мировых монархий древности"^*.

^* (История русской литературы, т. II, ч. 1. М.-Л., 1945, стр. 307.)

В "Истории Москвы" о "Сказании о князьях владимирских" сказано в разделе, где Москва характеризуется как столица централизованного государства. "Сказание" трактуется здесь как памятник общественно-политической мысли, показывающий место молодого Русского государства во всемирном историческом процессе. Этот памятник подчеркивал единство процесса русской истории, устанавливая связь между князьями киевскими, владимирскими и московскими, говорил о месте Русского государства в мировой истории^*.

^* (История Москвы, т. I. М., 1952, стр. 127.)

О роли "Сказания" как памятника, утверждающего исконность власти московских князей, говорится в работе Д. С. Лихачева "Национальное самосознание древней Руси". В содержании "Сказания" автор видит не утверждение наследования власти московскими князьями из Византии, а подчеркивание их исконных прав с древнейших времен на Русской земле и их высокого происхождения^*.

^* (Д. С. Лихачев. Национальное самосознание древней Руси. М.-Л., 1945, стр. 103-104.)

Н. К. Гудзий в учебнике по древнерусской литературе содержание "Сказания о князьях владимирских" трактует как продолжение идей "Сказания о вавилонском царстве"^*. В том и другом произведении говорится о перемещении знаков царской власти из страны в страну, в результате чего в конце концов они попадают на Русь. Благодаря этому, по мнению автора, русские великие князья в "Сказании о князьях владимирских" представлены как преемники византийских царей, что якобы было необходимо для утверждения авторитета московских князей.

^* (Н. К. Гудзий. История древней русской литературы. М., 1953, стр. 244-246.)

В настоящей работе сделана попытка на основании всего обнаруженного рукописного материала, имеющего отношение к "Сказанию о князьях владимирских", проследить его литературную судьбу; сделана попытка связать этот памятник с конкретными историческими событиями, проследить характер его политического использования и сделать вывод о значении "Сказания" не только на основании анализа содержания самого этого произведения, но и на основании его практического применения. Только конкретное исследование "Сказания" и связанных с ним памятников политической идеологии Русского централизованного государства, исследование их списков и применения этих памятников в политической практике сможет окончательно разбить неправильное построение буржуазной науки, прикреплявшее весь комплекс памятников, связанных со "Сказанием", к идеям "византийского наследия" - государственного и культурного, к византийскому и югославянскому влиянию, к идеям "агрессивной" политики России.

"Сказание о князьях владимирских" - памятник времени складывающегося централизованного государства. Перед нами стоит задача выяснить историю и роль этого произведения в той конкретной исторической обстановке, в которой оно появилось и продолжало свое существование. Как убедимся в дальнейшем, "Сказание" отразило на себе стремление к укреплению великокняжеской власти.

Образование Русского централизованного государства, явившееся результатом социально-экономического развития страны, - явление прогрессивное. "Только страна, объединенная в единое централизованное государство, может рассчитывать на возможность серьезного культурно-хозяйственного роста, на возможность утверждения своей независимости"^*. Это - процесс сложный и продолжительный. В Русском государстве он шел несколько своеобразно, особенности его были обусловлены внешней опасностью. Государственная централизация вела к укреплению великокняжеской власти, опиравшейся на прогрессивную часть дворянства и городского населения.

^* (И. В. Сталин. Приветствие Москве. Правда. 7 сентября 1947 г.)

Государственной великокняжеской власти приходилось вести долгую и сложную борьбу. Являясь органом господства феодалов и действуя в их интересах, она затрагивала отдельные привилегии крупных феодалов, чему последние упорно сопротивлялись. Вопросы укрепления великокняжеской власти остаются животрепещущими на всем протяжении складывания и укрепления Русского централизованного государства.

Появление идеологических памятников, которые служили бы делу укрепления великокняжеской власти, в такой обстановке было совершенно необходимым. Прогрессивный характер великокняжеской власти в период централизации Русского государства обусловливает и прогрессивность этих произведений.

И. В. Сталин в своей работе "Марксизм и вопросы языкознания" подчеркивает активную роль надстройки: "Надстройка порождается базисом, но это вовсе не значит, что она только отражает базис, что она пассивна, нейтральна, безразлично относится к судьбе своего базиса, к судьбе классов, к характеру строя. Наоборот, появившись на свет, она становится величайшей активной силой, активно содействует своему базису оформиться и укрепиться, принимает все меры к тому, чтобы помочь новому строю доконать и ликвидировать старый базис и старые классы"^*.

^* (И. В. Сталин. Марксизм и вопросы языкознания. Госполитиздат, 1953, стр. 7.)

Идеология как надстроечное явление и в эпоху укрепления централизованного государства не только отражала происходившие изменения в феодальном строе, но и активно содействовала его развитию. "Сказание о князьях владимирских" как раз такое произведение, которое нашло себе широкое применение в борьбе за укрепление великокняжеской власти.

На примере "Сказания о князьях владимирских" отчетливо видно возрастающее в XVI в. общественное значение литературы. Потребность в идеологическом обосновании крепнувшей великокняжеской власти остро ощущается со времени Ивана III. Необходимость такого обоснования хорошо видна на примере той идеологической подготовки, которая велась великокняжеской властью в связи с присоединением Новгорода: великий князь заявлял права на Новгород, как на свою отчину^*. Необходимость идейных построений ощущается и в дипломатической переписке, которая использует те же мысли, что и в объяснении прав великого князя на новгородские земли. Утверждается божественный характер происхождения великокняжеской власти, говорится о том, что московский великий князь наследует права киевских князей. Наследием от киевских князей обосновываются притязания Русского государства в борьбе с Польско-Литовским на возвращение Руси окраинных земель, некогда отторгнутых от нее.

^* (Д. С. Лихачев. Национальное самосознание древней Руси, стр. 90-91.)

Та же идея проводится и в летописях XV-XVI вв. Изложение летописания ведется от киевских событий к московским, от князей киевских к московским^*. Эта же тенденция наблюдается и в изложении родословных того времени.

^* (Д. С. Лихачев. Культура Руси эпохи образования Русского национального государства. М.-Л., 1946, стр. 36.)

Вассиан Рыло, близкий Ивану III человек, в своем "Послании на Угру", в стремлении убедить Ивана III продолжать борьбу с татарами, напоминает ему о необходимости сохранения традиции своих предков. "Поревнуй прежебывшим прародителем твоим, великим князем: неточию Русскую землю обороняху от поганых, но иные страны приимаху подсоби, еже глаголю Игоря, и Святослава, и Владимера, иже на греческых царех дань имали, потом же и Владимера Монамаха, како и коли бился со оканными половци за Русьскую землю, и иные мнози, их же паче нас ты веси"^*.

^* (И. Н. Кудрявцев. "Послание на Угру" Вассиана Рыло. Труды ОДРЛ, т. VIII, М.-Л., 1951, стр. 175.)

На этих неполных примерах видно, в каком направлении шло развитие официальной идеологии того времени. Появление "Сказания о князьях владимирских", как мы увидим в дальнейшем, было обусловлено конкретной исторической обстановкой, было вызвано потребностью молодого Русского централизованного государства в укреплении власти великого князя. Оно отразило идеи, уже назревшие в русской действительности и в русской литературе. В этой обстановке "Сказание" служило прогрессивным целям - укреплению централизованного государства. По своим идеям оно не явилось заимствованием из Византии или с Запада, не служило оно и оправданию "завоевательной политики". Оно говорило не о праве русских князей на византийские земли, а об их праве на все русские земли, в том числе и на киевские. Оно служило делу укрепления международного авторитета русского княжеского рода, утверждая его равенство со всеми владетельными домами Европы. Только этим задачам - собиранию русских земель и укреплению международного авторитета Руси, как мы увидим в дальнейшем, - и служило "Сказание о князьях владимирских", памятник исключительной политической активности, созданный для действий и в обстановке действий - дипломатических и внутриполитических.