Глава двенадцатая

Весной 1923 года состояние здоровья Ленина резко ухудшилось. Знакомые и незнакомые люди спрашивали друг у друга на улице: "Бюллетень читали? Как Владимир Ильич себя чувствует?" О ходе болезни сообщалось в специальных бюллетенях. Везде их обсуждали: в цехах заводов и фабрик, в магазинах, на трамвайных остановках, в поездах...

Последний раз я видел Владимира Ильича осенью 1923 года, когда вместе с нарочным отвозил почту в Горки.

Когда кто-нибудь возвращался из Горок, его тотчас окружали сотрудники аппарата ЦК, и начинались расспросы о здоровье Ильича. Так было и на этот раз. Мы едва успевали отвечать. Повторяли, что дело, очевидно, пошло на поправку, выглядит Владимир Ильич хорошо, настроение у него бодрое. Ленин поправится! Мы все твердо верили в это.

В январе 1924 года я побывал у Анны Ильиничны Ульяновой-Елизаровой. Жила она неподалеку от ЦК, на Манежной улице, рядом с Кремлем. Случалось мне и раньше бывать у нее. Анна Ильинична работала в Наркомпросе, и я иногда заносил письма и деловые бумаги, которые ей направляли. В обращении с людьми Анна Ильинична была проста. Каждый, кто к ней обращался впервые, через несколько минут чувствовал себя удивительно легко и свободно. Познакомившись с младшей сестрой Ленина Марией Ильиничной, я понял, что простота, доброжелательность, душевность в обращении с людьми - семейная черта Ульяновых. Всякий раз с радостью шел я на Манежную.

Анна Ильинична любила детей. Общение с ними приносило ей радость, воспитание их было потребностью ее натуры. Она всегда радовалась, когда к ней приходили ребята. Постоянно в ее квартире раздавались звонкие ребячьи голоса. Вместе с Анной Ильиничной жили на Манежной ее многочисленные воспитанники. Это были дети близких друзей, товарищей по партии. Хорошо помню приемного сына Анны Ильиничны Гору Лозгачева, племянника Виктора, дочерей рано умершей известной революционерки Инессы Арманд. А. И. Ульянова-Елизарова тепло заботилась о сиротах - Мите Веретенникове, детях старых большевиков Барамзиных - Диме и Нине. Для каждого находила она ласковое слово, каждому хватало тепла в ее сердце. И ее дети любили.

Часто бывала у сестры Мария Ильинична. Она помогала ей воспитывать детей. Сестры готовили ребят к вступлению во взрослую жизнь, где нужно быть борцом, тружеником, защитником Родины.

Анна Ильинична заведовала тогда отделом охраны детства Народного комиссариата просвещения. Очень занятым человеком была и Мария Ильинична. Все удивлялись, и я в том числе, как удается сестрам отдавать так много времени детям, осуществлять, как тогда говорили, "товарищеское опекунство" над ними.

...В тот январский день в квартире у Анны Ильиничны было многолюдно - мужчины и женщины, работники просвещения из губерний, делегаты проходившего тогда XI Всероссийского съезда Советов. Гости вместе с хозяйкой сидели за столом и пили чай. Анна Ильинична рассказывала о Владимире Ильиче, которого видела день или два назад. Как радовались все, услышав, что Владимир Ильич чувствует себя лучше.

21 января 1924 года я дежурил по секретариату ЦК. День прошел спокойно и, как обычно, в положенное время пришел сменить меня Иван Мартынов. Я стал раскладывать на столе бумаги для передачи ему. Вдруг за дверью послышались торопливые шаги, в комнату вошел заместитель управляющего делами ЦК РКП (б) Николай Мещеряков. На нем лица не было.

- Товарищи... Ленин умер...

И бессильно опустился на стул.

Мы онемели. Этого никто из нас не ожидал. Ведь болезнь отступала!

- Кто сказал?!

- Из Горок сейчас звонили, - с трудом произнес Мещеряков. - Нам велено выехать туда. Собирайте людей, звоните всем дежурным по ЦК.

В одной машине, помню, ехали Ксенофонтов, помощник Куйбышева Самсонов, Мартынов, Долгов и я. Всю дорогу молчали. Смерть Ленина каждый из нас воспринял как тяжкое личное горе.

Владимир Ильич скончался в 6 часов 50 минут вечера, а мы приехали в десятом часу. Возле усадьбы в Горках было людно. Еще подъезжая, мы услышали тревожный гул голосов. Шофер заглушил мотор. Люди плакали. Сжалось сердце, и я с трудом сдерживал слезы.

Нам дали попрощаться с Владимиром Ильичем, и затем каждому в доме нашлось дело. Кто-то сказал, что Феликс Эдмундович назначен председателем комиссии по организации похорон. Поздно, уже под утро, мы выехали в Москву приготовить Колонный зал Дома союзов, где будет стоять гроб с телом Владимира Ильича.

Было опубликовано в газетах обращение ЦК РКП (б) "К партии. Ко всем трудящимся".

Нам было поручено сопровождать траурный поезд в Москву. На станцию Герасимово, что километрах в пяти от Горок, гроб с телом Ленина несли на руках члены ЦК, наркомы, представители рабочих и крестьянских делегаций, меняясь время от времени. Весь этот путь до станции усыпан хвоей.

Поезд уже стоит на путях, паровоз и вагоны увешаны венками и еловыми ветками, побелевшими на морозе. Ни малейшего ветерка. Неподвижно повисли приспущенные траурные знамена. Морозный туман окутал все вокруг. Тридцать с лишним градусов, а на станции множество людей из ближних и дальних деревень. Шапки, шали, воротники заиндевели на морозе. Значит, все давно уже пришли сюда. На лицах горе, слезы...

Медленно движется траурный поезд, непрерывно и скорбно гудит. Он идет по живому коридору: у железной дороги выстроились тысячи людей. Это крестьяне окрестных деревень пришли попрощаться с Лениным.

На Павелецкий вокзал траурный поезд прибывает в час дня. Перрон заполнен до отказа. Над головами людей портреты Владимира Ильича в траурных рамках.

Несмотря на сильный мороз, на улицах не протолкнешься. Горят костры. Всюду траурные знамена. От дома к дому поперек улицы - красное полотнище, и на нем слова: "Ты всегда будешь с нами, родной Ильич!" Во всю стену дома: "Ленин умер, но дело его живет!" Идут к вокзалу колонной рабочие какого-то завода. Над ними транспарант: "Ты начал, мы закончим!"

В дни прощания с Владимиром Ильичем мы были все время в распоряжении Дзержинского, выполняли его поручения, следили за порядком в Колонном зале Дома союзов.

Феликс Эдмундович, как всегда, подтянут и собран, только сейчас он еще бледнее обычного и на щеках проступил нездоровый румянец. Знаю, что это у него бывает в минуты сильнейшего душевного волнения. Софья Сигизмундовна потом напишет в воспоминаниях, что она никогда не видела, чтобы Дзержинский так волновался, как в дни похорон Ленина...

После этих горьких дней свыше 240 тысяч передовых рабочих вступили в ряды Коммунистической партии. Так ответили трудящиеся на смерть своего вождя.

Стала
    величайшим
             коммунистом-организатором
даже
    сама
       Ильичева смерть.