Глава II. На португальской службе

Португалия в то время была самой оживленной и самой передовой страной в Европе, а Лиссабон - центром, из которого велись все морские походы и исследования. Почти за полвека до того инфант дон Энрике, португальский принц, известный под именем Генриха Мореплавателя, основал гидрографический и морской наблюдательный пункт на мысе Сан-Висенти, куда стекались честолюбивые мореходы со всего Средиземноморья. Генрих субсидировал плавания в Атлантику, главным образом вдоль западного побережья Африки. Его капитаны открыли семь Азорских островов¹, на трети пути к Америке; португальцы колонизовали не только Азорские острова, но и группу Мадейры², открытую раньше, а также острова Зеленого Мыса у африканского берега.

¹ (Азорские острова, по-видимому, посещались еще карфагенянами в IV веке до н. э. По другой версии они были открыты и нанесены на морскую карту неизвестными итальянскими мореходами не позднее XIV века н. э. Во всяком случае, можно говорить лишь о вторичном открытии Азорских островов португальцами в XV веке)

² (Мадейра была открыта и нанесена на морскую карту под названием Леньяме неизвестными итальянскими мореходами в 40-х годах XIV века. Они же открыли и другие островки архипелага Мадейры и дали им названия, сохранившиеся до настоящего времени)

Черный континент интересовал принца Генриха чрезвычайно. Его капитаны заплывали на юг вдоль западного побережья Африки все дальше и дальше, и к тому времени, когда Колумб попал в Лиссабон, ими был уже пройден Гвинейский залив. Флотилии оснащенных латинскими парусами каравелл - быстроходных и остойчивых на волне небольших кораблей, специально созданных для африканской торговли, - каждую весну отправлялись из Лиссабона, увозя красные ткани, стеклянные шарики, колокольчики для соколов, коней, и каждую осень возвращались с богатым грузом слоновой кости, золотого песка, малагетского перца¹ и рабов-негров. Лиссабон стоит лицом к океану, от его причалов выход в открытое море не составляет никакого труда. В то время, как венецианцы и турки, оттесняя Геную, захватывали левантинскую торговлю, Лиссабон превращался в важнейший узел торговых путей, охватывающих огромное пространство от Исландии и - через Азорские острова - до Золотого Берега. В погоне за наживой в богатый Лиссабон стекались предприимчивые купцы и мореходы со всех сторон, в том числе и из Генуи. Португальская корона вполне сознательно поощряла плавания с целью открытия новых островов и пути в Индию вокруг Африки.

¹ (Малагетский перед (малагета) - тропическое стручковое растение, семена которого по вкусу напоминают индийский перец)

В Лиссабоне, где жило много просвещенных людей, пришелец, вроде Колумба, легко мог выучить латинский и новые европейские языки и достать книги, которые обогатили бы его познания о море. Бартоломе, уже входивший в генуэзское землячество в Лиссабоне, работал в одной из мастерских, где изготовлялись морские карты, туда же он устроил и Христофора, а скоро братья Колумбы открыли собственное картографическое дело. Как преуспевающие владельцы картографической мастерской они общались с капитанами кораблей и другими моряками, ибо все морские карты в те времена составлялись на основе сведений и грубых чертежей, получаемых от мореходов. Братья, конечно, не упускали случая, когда какой-либо корабль возвращался из Африки или от западных островов, пригласить капитана или кормчего пообедать и выпить с ними, причем выспрашивали у него всевозможные сведения, чтобы исправить свои карты и уже известных земель и почти неведомого африканского побережья. Вполне вероятно, что во время такой застольной беседы какой-нибудь седой морской волк, глядя на карту, говорил: "Мне осточертело плавать вдоль этого гнилого Гвинейского берега и выторговывать невольников у чернокожих царьков; почему бы нам не идти прямо на запад, за Азорские острова, до самого Золотого Востока? Вот это была бы пожива!"

В самом деле, почему бы не идти? Ведь об этом говорили еще со времен Римской империи¹, но нет никаких данных, чтобы кто-нибудь сделал хоть попытку. Считалось, что океан безгранично велик, ветры чересчур коварны; невозможно погрузить на корабли столько продовольствия, чтобы прокормить команду в течение нескольких месяцев, да и сами моряки издавна боялись этого темного, бурного, громадного океана - Северной Атлантики - и не отважились бы пуститься в такое плавание. Теоретическую возможность достичь Востока, плывя на запад, признал бы всякий, ибо всякому образованному человеку было известно, что земля есть шар, но никто еще ничего не сделал, чтобы проверить теорию на практике. В 1476 году, когда Колумб появился в Лиссабоне, дело с плаванием в страны Востока западным путем обстояло примерно так же, как с воздушными полетами в 1900 году: теоретически возможно, но практически чрезвычайно трудно. Традиция, сила привычки и предрассудков была против этого. В 1476 году говорили: "Человеку не следует искушать всемогущего, стремясь в неведомые глубины океана". А в 1900 году: "Люди созданы жить на земле, а не на небе". Умы наиболее пытливые допускали, что плыть на запад, к Китаю, мыслимо, кое-кто даже говорил, что это необходимо сделать, но никто не решался попробовать, пока молодой генуэзец Кристофоро Коломбо не начал хлопотать, выпрашивая финансовую помощь для осуществления своего плана.

¹ (Во времена Римской империи о возможности плавания от берегов Европы прямо на запад до Индии писали несколько авторов, в частности философ Луций Сенека (умер в 65 году н. э.). Во введении к "Вопросам естествознания" Сенека говорит: "Как велико расстояние от самых дальних берегов Испании до индийских берегов? Очень небольшое, если корабль понесет благоприятный ветер")

Сказать точно, когда и как у него зародилась мысль о плавании, мы не можем. Она могла быть подана, как мы указывали, каким-нибудь капитаном, которому надоела опасная и ненадежная торговля в Гвинее. Она могла прийти к нему в религиозном порыве, когда он слушал во время мессы девятнадцатый псалом "Небеса проповедуют славу божию". Ведь один земляк великого генуэзца заметил, что Христофор осуществил пророчество четвертого стиха: "До пределов вселенной проходят слова их". Не исключено, что Колумб читал и пророческие строки Сенеки в "Медее": "Придет время, когда цепи Океана распадутся и будет открыт обширный континент, когда кормчий откроет новые миры и Туле¹ не будет больше пределом земель". Это пророчество также было осуществлено Колумбом, о чем справедливо написал на книге Сенеки сын мореплавателя Эрнандо. Мы не знаем, каким образом пришел Колумб к мысли плыть на запад и достичь Востока, но как только у него эта мысль зародилась, она стала для него непреложной; он был из тех людей, для которых действие является прямым продолжением мечты. Он уже знал непреложное, знал истину и не мог успокоиться, пока не доказал ее, пока слово не стало делом. И, как нам кажется, творческое воображение Колумба в сочетании с его твердокаменной убежденностью, его презрение к противникам, раздражительность по отношению к тем, кого он не мог быстро убедить, делали его в глазах некоторых безумцем, а для большинства он был человеком надоедливым и тяжелым. Как и пионеров авиации, его считали чуть-чуть помешанным: он хочет лететь прямо к господу богу! И самое горькое: чтобы получить для осуществления своей мечты деньги, людей и снаряжение, ему приходилось убеждать высокопоставленных глупцов в том, что Индийское Предприятие - так называл он свой проект - это вполне реальное и отнюдь не еретическое дело.

¹ (Туле - в античной географии действительно существовавший или мифический остров, "отстоящий от Британии к северу на шесть дней плавания и близко к Ледовитому морю"; он считался в древности крайним северным пределом обитаемой земли)

Нельзя рассчитывать, что твоим проектам поверят, если ты всего-навсего простой матрос и картограф-подмастерье, для этого требуется более значительный мореходный опыт. И Колумб приобрел его, приобрел под португальским флагом. В ту же осень, когда он оказался в Лиссабоне, он поступил на одно из португальских торговых судов, совершавших плавания в Атлантическом коридоре - между Исландией, Ирландией, Азорскими островами и Лиссабоном, - перевозя шерсть, сушеную рыбу и вина. Судно Колумба заходило в Голуэй¹; позднее он вспоминал, что видел там в плывшей по воле волн лодке двух мертвецов; у них был столь странный вид, что ирландцы сочли их за китайцев; вероятно, это были финны с погибшего где-то корабля. Владелец судна, на котором плавал Колумб, в феврале 1477 года, прежде чем вернуться в Португалию, отправился на разведку за сотню лиг² к северу от Исландии; таким образом, Колумб имел право утверждать, что он доходил до Северного полярного круга.

¹ (Голуэй - залив Атлантического океана в западной Ирландии)

² (Лига - старинная мера длины, главным образом у романских народностей, имевшая много значений - от 4 до 7 километров)

На следующий год, когда Колумбу исполнилось уже двадцать семь лет, генуэзская фирма, на судне которой он раньше плавал на Хиос, поручила ему закупить партию сахара на Мадейре и переправить груз в Геную. Фирма не позаботилась, однако, снабдить Колумба деньгами для уплаты за сахар, купцы в Фуншале отказались отпустить его в кредит, и Колумб приплыл в Геную без сахара. Возникло судебное дело, и летом 1479 года Христофор давал под присягой свои показания. Это был, вероятно, его последний приезд на родину. Но "этот благородный и могущественный город на море", как назвал Геную Колумб в своем завещании, всегда был ему дорог, и мореплаватель выражал надежду, что оставленных им средств будет достаточно, чтобы его наследники всегда владели домом в Генуе. Колумб не был натурализован ни в какой другой стране, и душеприказчиком для наполнения своего завещания он назначил генуэзский банк святого Георгия.

По возвращении из Генуи в Лиссабон Христофор женился на донне Филипе Периштреллу-и-Мониш, принадлежавшей к одному из знатнейших родов Португалии, дочери Бартоломеу Периштреллу, наследственного губернатора острова Порту-Санту (из группы Мадейры), внучке Жиля Мониша, сотоварища принца Генриха. Молодые супруги жили первоначально в Лиссабоне с матерью донны Филипы, которая показала зятю судовые журналы и морские карты своего покойного мужа. Позднее Колумб и его супруга жили на Порту-Санту, этим островом тогда правил брат донны Филипы. На Порту-Санту родился их единственный ребенок, Диего, впоследствии дон Диего Колон, второй адмирал и вице-король Индии. К 1482 году Колумб перебрался в Фуншал на Мадейре; в это время он совершил одно, а может быть, и два плавания в Сан-Жоржи-да-Мина - торговую крепость, выстроенную португальской короной на Золотом Береге. В одном из этих плаваний Колумб был командиром.

У нас есть свидетельства того, что Колумб превосходно знал и Азорские острова. Может быть, это всего лишь легенда, что Колумб видел на самом северном мысе Корву¹ скалу с очертаниями всадника, указывающего рукой на запад, но скалы там бывают таких фантастических форм, что даже без большого воображения можно увидеть что угодно. В 1939 году мы видели там крестоносца в доспехах, с закрытым забралом: скрестив руки на груди, он всматривался в сторону Ньюфаундленда. Как нам хотелось думать, что это не означало Адольфа Гитлера!

¹ (Корву - крайний северо-западный остров Азорского архипелага (39°43′ с. ш, 31°06′ з. д.))

Христофору Колумбу было тридцать один или тридцать два года - по представлениям той эпохи возраст уже вполне зрелый. Он был опытным моряком португальского торгового флота, в то время лучшего торгового флота в мире, совершавшего дальние плавания. Колумб прошел под парусами от Северного полярного круга почти до экватора, от Эгейского моря на востоке до последнего из Азорских островов на западе. Он овладел практическим кораблевождением так, как только можно овладеть им, пройдя службу на корабле от простого матроса до капитана. Он умел чертить морские карты и определять широту по Полярной звезде. Он был, кроме того, усерднейшим читателем книг по географии и космографии. Благодаря браку он оказался связанным с двумя знатными португальскими родами. У него были деловые связи с самым богатым торгово-банкирским домом в Генуе. Колумбу оставалось только идти по этой дорожке, крепче держаться за африканскую торговлю с ее широкими и подчас блестящими возможностями и после немногих лет уйти на покой богачом. А вдруг король даст и ему коронную каравеллу, чтобы исследовать африканские берега, как исследовал их Диогу Кан¹ в 1482 - 1483 годах? Ведь в 1484 году Кану за открытие новых земель на далеком юге африканского побережья было пожаловано звание дворянина и рыцарское достоинство.

¹ (Диогу Кан - португальский мореход, открыл неизвестный ранее европейцам западный берег Африки к югу от экватора на протяжении двадцати градусов широты - между параллелями 2° - 22° ю. ш., в том числе устье великой реки Конго. Хронология двух его морских походов очень шатка; вероятные годы - 1482 - 1486)

Но Христофора увлекали другие, более широкие планы. Он был целиком захвачен мыслью плыть на запад, к Востоку, овладеть богатствами, которые не снились ни одному скупцу, завоевать славу, которая затмит славу любого дотоле жившего морехода.