Глава семнадцатая

Студенческая пора памятна мне не только интенсивной учебой, но и высоким накалом общественной жизни. Время было словно сжато до предела и мчалось стремительно, но мы столько всего успевали сделать за день! От этих лет осталось ощущение света и радости.

Все мы, окончившие Московский химико-технологический институт имени Менделеева на рубеже 30-х годов, всю жизнь с признательностью вспоминали наших преподавателей: доктора химических наук Ивана Платоновича Лосева, профессора Ивана Александровича Тищенко, известного специалиста по сахарному производству Павла Васильевича Головина и других ученых. Благодаря им многие из моих однокашников стали известными специалистами и учеными. Это А. В. Топчиев, Н. М. Жаворонков, К. Ф. Жигач, С. В. Кафтанов, П. М. Рещиков и другие.

Большая дружба связывала меня с Иваном Ильичом Шецко, членом партии с ноября 1917 года, крупным специалистом сахарного производства. Судьбы наши были в чем-то схожи. Сын железнодорожного рабочего, он принимал активное участие в революционных событиях в Курской губернии. Ему посчастливилось быть делегатом исторического III съезда РКСМ и VIII Всероссийского съезда Советов.

И. И. Шецко, один из организаторов комсомола на курской земле

Я поступил в институт, когда Иван уже учился на третьем курсе. Его отличали удивительная отзывчивость, готовность прийти на помощь любому, кто в ней нуждался. Не раз он помогал мне, и не только в учебе.

Иван Ильич с отличием закончил институт, уже через два года получил звание доцента и вел в институте кафедру сахарного производства.

Мы были очень дружны всю жизнь, часто встречались и вспоминали о днях нашей молодости. Нам было что вспомнить. Ведь мы - ровесники века. А век - слишком мало для вечности, по много для человека.

- Вас ждут заводы и стройки, - говорили нам с первых дней учебы. - Воспитывайте в себе широту и смелость взгляда, уже в скором времени вам предстоит большая хозяйственная работа.

После института я был назначен заместителем начальника строительства Угрешского химкомбината, который предстояло возвести под Москвой.

Справлюсь ли с порученным делом? Хватит ли сил и знаний? Я ночи не спал, раздумывая о заботах, которые теперь легли на мои плечи.

Утешало и радовало одно: начальник стройки - мой старый боевой друг Семен Бирюков. Судьба вновь свела вас вместе. У Семена солидный производственный стаж. Фабрику искусственного волокна он вывел в число передовых предприятий.

Поехали мы с Бирюковым смотреть место, где встанет новый комбинат. Перед нами расстилалась пустошь, заросшая хилым кустарником. Одним боком она примыкала к болоту.

- Да-а! Местечко! - невесело протянул я, оглядываясь по сторонам.

Начались напряженные дни строительства. Много лет минуло с той поры, много строек я начинал вот так же, с нуля, и до конца доводил, но эта первая моя стройка на всю жизнь запомнилась во всех подробностях.

Еще в октябре 1920 года В. И. Ленин произнес на III Всероссийском съезде РКСМ свою знаменитую речь, которой была определена программа нашей жизни на многие годы.

"Задача состоит в том, чтобы учиться". Эти ленинские слова были у всех на устах.

Задача хозяйственного возрождения страны, восстановления промышленности и земледелия на научной основе требовала подготовки новых кадров, образованных, знающих дело людей. Нужно было создать свою интеллигенцию главным образом из рабочих и крестьян, сменивших винтовки на учебники и тетрадки.

Учеба коммунизму для многих из нас началась с обучения простой грамоте - в революцию мы пришли кто от станка, кто от сохи. Непривычно и трудно было учиться, но мы, овладевая знаниями, не переставали работать. Знания помогали нам усваивать передовые методы труда.

Но не все, конечно, можно было постигнуть в стенах вуза. Самым сложным для меня, когда я пришел на стройку, оказалось умение управлять людьми. Не командовать, а именно управлять. Работы на стройке только развертывались. Еще не было сплоченного коллектива, хотя Семен Бирюков сумел подобрать опытных бригадиров и звеньевых. Машин и механизмов у нас было мало, все почти делали вручную. Главное, что требовалось от рабочего, - это крепкие мускулы, выносливость. Строительные площадки напоминали муравейник. И все же рабочих не хватало. Приходили люди из разных мест, требовавшие особого подхода, - их не только надо было учить работать, соблюдать производственную дисциплину, но - что порой оказывалось труднее всего - организовывать быт.

Большинство жило в общежитиях - деревянных бараках, построенных наспех. По плану их должны были сменить многоэтажные кирпичные дома с отдельными квартирами. А пока жили тесно, но весело и шумно. Деревенские парни, вырвавшиеся из-под опеки родителей, порвавшие с укладом сельской жизни, где работа находилась в любое время суток, после смены вдруг обнаруживали, что деть им себя некуда. Появлялась гармошка, начинались пляски с частушками. После затянувшихся вечеров случались и прогулы. Стоило провинившегося отчитать как следует, как он тут же писал заявление об уходе. Строек вокруг много, и везде нужны рабочие руки. Текучка выбивала нас из заданного ритма.

По мере комплектования стройки новой техникой появились у нас специалисты из числа передовых рабочих, окончивших рабфаки, а затем техникумы, вузы. Они-то и пришли нам на помощь, энергично внедряли передовые формы труда.

Шефом нашего комбината была Особая Краснознаменная Дальневосточная армия (ОКДВА), которой командовал легендарный полководец гражданской войны В. К. Блюхер. Обстановка на Дальнем Востоке была напряженной, японская военщина не скрывала своих агрессивных планов по отношению к Советскому Союзу. Хозяйничая в Маньчжурии и Китае, японские милитаристы то и дело провоцировали конфликты на советской границе.

Шефство красноармейцев-дальневосточников над строительством комбината было по-настоящему деловым. Мы обращались к ним за помощью, если у нас возникали серьезные трудности, и получали эту помощь незамедлительно. Часто приезжали на стройку делегации красноармейцев, рассказывали строителям о Дальнем Востоке и своей службе. А потом брали в руки лопаты или топоры и отправлялись на участки, находившиеся в прорыве. Работа кипела!

Большой радостью был для нас день, когда к нам прибыла первая группа демобилизованных воинов с Дальнего Востока, среди них члены партии, комсомольцы, люди, прошедшие армейскую школу. Они быстро овладели строительными профессиями и стали нам надежной опорой во всем.

Помню, на митинге один из молодых командиров, ставший впоследствии лучшим бригадиром, сказал: "Мы ушли в запас, но не думаем мирно отдыхать, а будем застрельщиками социалистического соревнования, ударниками, такими, как воспитала нас Красная Армия".

Среди бойцов и младших командиров ОКДВА развернулось патриотическое движение - сотни их после демобилизации изъявили желание работать у нас. И многие действительно влились в ряды строителей комбината, выросли на стройке, стали бригадирами, звеньевыми, прекрасными воспитателями молодежи, успешно вели партийную и комсомольскую работу.

Нам сразу стало легче, и дела на стройке пошли успешнее. Я по-прежнему многому учился у Бирюкова.

- Захар, кто у тебя цементировал отряд в бою? - спросил Семен у меня в первые дни работы и сам же ответил: - Командир отделения, вот кто. А на стройке и на производстве низовое звено твое - бригада. Руководит ею бригадир. Вот на него и опирайся в первую очередь. Ты должен знать, что он за человек, как живет, к чему стремится и что о тебе думает. Верит он в тебя как руководителя или нет? Если не верит, заставь своими делами поверить. А наладить контакт с бригадирами помогут тебе парторг и профорг. Приучи, убеди их начинать рабочий день с обхода строительной площадки. Во всяком случае, теперь, когда работа только развертывается...

В первые же недели мы организовали соревнование участков, смен, бригад. Каждый день подводились итоги. И все знали о победителях. Их чествовали, принимая досрочно сделанную работу, о них писала наша многотиражка и стенгазеты, имена и фотографии их красовались на Досках почета. А премии всегда вручались торжественно, под духовой оркестр.

Лодырей пробирали на планерках и летучках, высмеивали в "живой газете". Была у нас широко распространена тогда эта форма критики: высмеивать недостатки на сцене, сгущая, разумеется, краски. И так, бывало, "продернут" нерадивых, что тем на другой день совестно людям в глаза глядеть.

Семена Бирюкова на строительной площадке можно было видеть с утра до вечера. Меня поражала его способность чувствовать, где он необходим, куда следует заглянуть, что надо проверить, кому помочь, кого подтолкнуть.

По просьбе комсомольцев комбината командование ОКДВА договорилось с Наркоматом обороны о том, чтобы наша молодежь служила на Дальнем Востоке. Это было большой честью, и ребята старались подготовиться к службе - получить значок ГТО, овладеть специальностями, которые могут пригодиться в Красной Армии.

Всем нам запомнились встречи с В. К. Блюхером. Немало пришлось мне поволноваться в его первый приезд к нам на комбинат. День встречи начался с ЧП. Еще месяца за полтора мы знали, когда приедет Василий Константинович. На стройке развернулось соревнование на почетное право рапортовать командарму о наших успехах и встретить его на вокзале. Вот тут-то и "занесло" наших передовиков...

Впереди шла бригада каменщиков Кости Говорухина. Толковые были ребята, и все как на подбор одногодки. Пришли к нам из ФЗО, работали отлично. Осенью им в армию идти, а Блюхера мы ждали в первых числах июня, Тогда ребята и решили лично при встрече договориться с командармом, чтобы затребовал он их обязательно на Дальний Восток, но сначала послал в танковую школу. Они при МТС уже курсы трактористов закончили.

И надо же было случиться, чтобы в последние дни поставщики задержали отгрузку нам кирпича. А бригада бетонщиков раствор получала без перебоев. Показатели у нее были тоже высокие. Бетонщики шли вплотную за каменщиками, наступая им на пятки.

Невмоготу Косте Говорухину сидеть на стройплощадке сложа руки, побрел со своими парнями к Москве-реке ждать баржу с кирпичом.

Вечером показалась баржа, но не та. Шла она на другую стройку.

"Наше дело важнее!" - рассудили ребята.

Сейчас уж не припомню, каким образом сумели они подманить чужую баржу к причалу. Подошла она к берегу и была взята на абордаж: кирпич наши каменщики в момент выгрузили.

Приезжаю утром на стройку, меня встречает удрученный Бирюков и рассказывает о случившемся.

Я вызвал всю бригаду. Впереди топчется Костя Говорухин - огромного роста парень.

- Ребята не виноваты. Я это дело затеял. Я же бригадир, как им не подчиниться?.. Одного меня наказывайте.

А вид у Кости самый что ни на есть разнесчастный: какая уж теперь танковая школа, Дальний Восток!

Встречала Блюхера бригада бетонщиков. С большим вниманием слушали мы речь Василия Константиновича на митинге. Он сразу же покорил нас своей простотой. До сих пор цел у меня номер многотиражки, в котором рассказывается о приезде Блюхера, приводится текст его выступления. Вместе с командармом прибыла к нам очередная группа демобилизованных. Обращаясь к ним, Блюхер сказал:

- Бойцы! При охране границ вы показали героизм и преданность Коммунистической партии и Советской власти. Уходя из армии в долгосрочный отпуск, будьте такими же стойкими борцами за дело процветания нашей Родины...

Вопрос с кирпичами, "позаимствованными" у соседней стройки, разумеется, встал со всей остротой: хозяева баржи пожаловались на нас в Московский комитет партии. Блюхеру мы рассказали о происшествии в первый же день его приезда.

- А ну-ка давайте сюда ваших партизан, - сказал он.

И вот парни понуро входят в кабинет, заранее сняв кепки. Бригадир разволновался до того, что линялая голубенькая футболка со шнурочком у ворота прилипла к тугим плечам. Большие, сильные руки парня в цементном растворе. Не зная, куда девать их, неловко прячет за спину.

- Здравствуйте, товарищи каменщики, - говорит Блюхер.

В ответ раздается вразнобой:

- Здравствуйте, товарищ командарм...

- Вот гляжу я сейчас на вас и думаю: что бы я сказал красноармейцам, которые самовольно захватили бы ну, скажем, патроны или снаряды, предназначавшиеся другой воинской части?

Василий Константинович умолкает и, как бы обдумывая свой ответ, смотрит на парней. Те не знают, куда деваться от стыда. А я переживаю за ребят. Ведь это же наши передовики! В том, что произошло, и вина руководства немалая. Василий Константинович умолчал об этом, но мы вчера на объединенном заседании партбюро и профкома сделали для себя соответствующие выводы.

- Кто бригадир? - спрашивает вдруг Блюхер.

- Я, товарищ командарм, - вытянулся Костя Говорухин.

- А как бы вы поступили с красноармейцами, будь на моем месте?

Вопрос неожиданный, но Костя - парень не промах.

- А в какое время это случилось? В мирное или в военное? - тотчас спросил он.

- В военное, - ответил Блюхер.

- Я бы отправил всех этих красноармейцев в обоз, - решительно сказал Костя. - Лишил бы их почетного права участвовать в бою.

Ответ явно понравился Василию Константиновичу, он даже чуть заметно улыбнулся уголками рта:

- Наказание суровое, спору нет. Но вы сами его выбрали... - Не договорив, Василий Константинович повернулся ко мне: - Товарищ Дымов, давайте переведем всю эту "гвардию" в подсобники. Не возражаете? Посмотрим, как они будут себя вести. Испытательный срок им дадим...

Блюхер сделал паузу, прикидывая в уме, какой же срок назначить. В кабинете стояла такая тишина, что слышно было, как ветерок шелестел легкой шторкой.

- Месяц, - подсказал я, видя, что гроза миновала.

Блюхер кивнул в знак согласия.

Перед отъездом на Дальний Восток он заехал к нам попрощаться, побывал на всех строящихся объектах. Очень хотел увидеться с провинившимися, но они работали в этот день во вторую смену.

Я сказал, что ребята трудятся отлично. Заменила их на кладке стен новая бригада, созданная в основном из подсобников. Мы укрепили ее опытными каменщиками за счет других бригад. Но те парни, что самовольно разгрузили чужую баржу, - настоящие мастера своего дела. Новая бригада пока не может достичь их показателей. И чтобы это не отразилось на ходе строительства, провинившиеся брали мастерки, поднимались на леса и становились инструкторами - учили подсобников. И так каждый день. Каждый день полтора-два часа дополнительно работают. Не уходят с лесов, пока сменная выработка не сравняется с той, которую они выполняли, ни одной из бригад ее не удалось перекрыть.

- А ведь молодцы! - воскликнул Блюхер.

Как-то в выходной день у нас должны были проходить легкоатлетические соревнования. Неподалеку от комбината мы уже построили свой небольшой стадион. Узнав о нашем спортивном празднике, Василий Константинович, несмотря на свою занятость, все же приехал.

Как обрадовались все, когда увидели Блюхера у судейского столика! Пожалуй, я не преувеличу, если скажу, что присутствие его весьма ощутимо сказалось и на спортивных показателях. Особенно старались допризывники, решив блеснуть перед командармом силой и ловкостью.

- Замечательные ребята! - похвалил их Василий Константинович. - Ничем не уступают физкультурникам, которых воспитала наша армия.

Он и вручал награды победителям. Но прежде командарм обратился к физкультурникам с кратким приветственным словом.

- Вижу, люди вы волевые, упрямые, настойчивые, - сказал он, улыбаясь. - Я расскажу о вас бойцам и командирам нашей Особой Дальневосточной Краснознаменной! Будем рады принять вас в наши ряды.

Через год мы рапортовали стране и шефам: сдаем комбинат досрочно. Вместо положенных по плану четырех с половиной лет мы уложились в три года!