"Операция Дульцинея"

В Женевской конвенции от 29 апреля 1958 года об открытом море нет исчерпывающего определения пиратства, отвечающего современному положению дел. Это обстоятельство вызывает затруднения при юридической квалификации случаев бунта экипажа корабля или захвата его повстанцами в открытом море.

Одним из наиболее существенных моментов юридической оценки фактов в случаях бунта экипажа или захвата корабля в открытом море является ответ на вопрос: были ли эти акты связаны с преступными действиями против других судов (нападение, грабеж, провокационный обстрел и т. п.) или нет?

В феврале 1963 года венесуэльские повстанцы захватили в открытом море правительственный корабль "Ансоастеки", пытаясь таким путем привлечь внимание международной общественности к положению в Венесуэле. Правительство последней обратилось тогда к ряду стран с просьбой задержать корабль. Однако, когда "Ансоастеки" прибыл в территориальные воды Бразилии, его экипажу было предоставлено политическое убежище, а сам корабль возвращен Венесуэле. Таким образом, Бразилия отказалась считать этот акт пиратством, как предлагали некоторые реакционные круги.

Следует подчеркнуть, что захват "Ансоастеки" венесуэльскими повстанцами не был связан с какими-либо беззаконными действиями против других судов.

Аналогично обстояло дело и с португальским судном "Санта-Мария". Однако политически и юридически дело здесь обстояло значительно сложнее.

В январе 1961 года группа португальских повстанцев, выступавших против фашистского режима Салазара, захватила в открытом море пассажирский лайнер "Санта-Мария". Повстанцы оставили на нем португальский флаг, но изменили курс корабля, намереваясь добраться до одной из португальских колоний в Африке, чтобы поднять там восстание против правительства. Погоня, организованная за лайнером, вынудила его укрыться в территориальных водах Бразилии. Бразильское правительство предоставило португальским повстанцам политическое убежище, а лайнер вернуло Португалии. Таким образом, и в данном случае, вопреки требованию правительства Салазара, Бразилия отказалась признать повстанцев пиратами.

Приведем некоторые подробности этого самого выдающегося в нашем столетии случая захвата корабля в открытом море.

В мае 1959 года из салазаровской тюрьмы вышел капитан Энрике Гальвао, который сразу же включился в движение за освобождение своей родины от фашистского гнета. Однако пламенный патриот не мог вести активную борьбу в реакционной Португалии. Поэтому в ноябре он отправился в Венесуэлу. Там, в Каракасе, с помощью двух повстанцев, пользовавшихся влиянием у местных властей, он приступил к организации политических действий.

Мысль об "операции Дульцинея" возникла у капитана Гальвао, когда в одной из газет он прочитал объявление об очередном рейсе португальского лайнера "Санта-Мария" в венесуэльский порт Ла-Гуайра, расположенный невдалеке от Каракаса.

Однако от замысла до его осуществления путь был долгим и трудным.

В первую очередь надо было собрать деньги и подготовить людей, которым предстояло овладеть лайнером, а также получить о нем по возможности самые подробные сведения. Невольную помощь повстанцам оказало агентство Общества колониальной навигации, которое снабдило их пропусками для посетителей во время стоянки- лайнера в порту, а также рекламными проспектами с детальным планом "Санта-Марии" и всеми техническими данными о судне. Хуже обстояло дело с деньгами. После ряда безуспешных попыток первоначальная смета операции была сокращена с тридцати до шести тысяч долларов.

"Операцию Дульцинея" разделили на несколько этапов. Во-первых, надо было овладеть лайнером, изменить его курс и прибыть, втайне от португальских властей, к западным берегам Африки. Весь рейс должен был длиться восемь дней, причем с целью усыпить бдительность правительства Салазара и задержать погоню повстанцы намеревались дать агентству телеграмму об изменении курса в связи с необходимостью ремонта машин. Во-вторых, совместно с командой лайнера, на поддержку которой рассчитывал Гальвао, повстанцы должны были напасть на остров Фернандо-По и захватить какое-нибудь судно с оружием, чтобы в конечном счете с помощью местных жителей занять столицу Анголы. Тогда была бы освобождена часть территории, находящейся во владении Португалии. Гальвао собирался создать там повстанческое правительство и начать в Африке борьбу против диктатуры Салазара.

В пятницу 20 января 1961 года в восемь часов утра в порт Ла-Гуайра прибыл лайнер "Санта-Мария" с шестьюстами пассажирами и командой в составе трехсот пятидесяти человек. В это же время португальские повстанцы заканчивали свои лихорадочные приготовления. В доме одного из заговорщиков, превращенном в главную штаб-квартиру, забивали последние ящики с оружием и боеприпасами, которые следовало погрузить на борт лайнера. В конце концов людей и груз удалось благополучно переправить из Каракаса в Ла-Гуайру.

Так как достать деньги на покупку билетов для всех участников операции оказалось невозможным, часть повстанцев пробралась на борт, предъявив пропуска для посетителей, и вплоть до решающего часа они плыли "зайцами".

Поскольку имя капитана Гальвао, появившееся в списке пассажиров, направляющихся в Португалию, естественно, возбудило бы подозрения, ему нужно было пробраться на лайнер незаметно. Поэтому Гальвао утром сел в самолет, направлявшийся на Кюрасао, где 21 января вместе с тремя товарищами должен был присоединиться к остальным участникам операции.

Прибыв на Кюрасао, Гальвао остановился в гостинице "Бриас", где занял номер с окном, выходящим на канал, через который корабли входили в порт.

Во время обеда он случайно услышал разговор двух портовых служащих, сидевших за соседним столом. Из их слов явствовало, что у "Санта-Марии" повреждена турбина. Известие это чрезвычайно обеспокоило капитана, так как говорило о том, что сведения, добытые повстанцами, неполны. Впоследствии оказалось, что повстанцы не только не знали о неполадках с турбиной и аварии одной из машин, в результате чего лайнер не мог развить полную скорость, но, что хуже всего, не имели никакого представления о запасах воды и горючего.

Единственным человеком, знавшим об "операции Дульцинея", который лично не участвовал в ней, был генерал Дельгаду, руководитель Национально-освободительного фронта Португалии.

В субботу 21 января капитан Гальвао с самого утра установил наблюдение за входившими в порт судами. В половине девятого мост на канале был разведен, и "Санта-Мария" величественно проплыла на расстоянии всего ста метров от окна гостиницы. Глядя в бинокль, Гальвао высматривал на борту своих людей, но никого не обнаружил.

Накануне он условился со своим помощником Сотомайером, что тот поднимется па лайнер с несколькими повстанцами, имеющими проездные билеты, после чего будут окончательно уточнены детали операции.

Сведения, добытые Сотомайером, казались благоприятными. Он тщательно осмотрел лайнер и собрал необходимые данные. Погрузка людей и груза в Ла-Гуайре прошла успешно, остался только один человек и два места поклажи: с материалами для производства ручных гранат и с колючей проволокой. "Операция Дульцинея" вступала в свою решающую фазу.

С помощью одного чиновника Гальвао и три его товарища получили в морском агентстве Кюрасао пропуска на посещение лайнера. Так как капитан был довольно известным лицом в Португалии, им пришлось соблюсти некоторые меры предосторожности. Лайнер отплывал в 18 часов. Гальвао должен был появиться на борту в 16 часов 30 минут.

В шляпе с опущенными полями Гальвао вступил на трап в момент, когда у входа скопилось несколько пассажиров. У него не спросили даже пропуска, и через несколько минут капитан уже сидел в четырехместной каюте туристского класса, занятой его людьми, имевшими проездные билеты.

Вечером начались последние приготовления к операции, была распакована поклажа, роздано оружие, согласованы еще раз все детали захвата лайнера.

В 1 час 15 минут капитан Гальвао положил в карман револьвер и покинул каюту, отправившись на общую прогулочную палубу для пассажиров I и II классов. Там уже собрались заговорщики, одетые в предварительно приготовленную форму цвета хаки без отличительных знаков. В соответствии с договоренностью они разделились на небольшие группы и заняли исходные позиции. Одни сели играть в карты, другие - заняли места на разных палубах.

В 1 час 45 минут Гальвао подал сигнал к началу операции. Ударный отряд под командованием Сотомайера должен был занять рубку радиста, мостик и штурманскую каюту. Другому отряду, под командованием Гальвао, предстояло атаковать палубу, на которой размещались каюты капитана и командного состава.

Повстанцы рассчитывали, застигнув команду врасплох, добиться цели без кровопролития. Однако группа Сотомайера, легко овладев рубкой радиста, встретила неожиданное сопротивление со стороны вахтенного офицера, единственного, впрочем, как потом заявил Гальвао, отважного человека среди всех членов команды. Короткая перестрелка в темноте закончилась смертью офицера и ранением его товарища.

Вооруженное столкновение на верхней палубе побудило капитана Гальвао изменить свои первоначальные планы и отказаться от нападения на офицерские каюты. Он перешел с отрядом на мостик, перекрыв единственный выход, через который офицеры могли пройти на палубу. Штурманская каюта была уже в руках повстанцев, когда в ней зазвонил телефон. Гальвао снял, трубку. Капитан лайнера интересовался стрельбой наверху. Гальвао сразу же объяснил ситуацию.

- Капитан, прошу соблюдать спокойствие. Ничего особенного не произошло, кроме того, что я взял ваш лайнер под контроль. Всякое сопротивление бессмысленно, и я призываю вас сдаться.

В ответ капитан заявил, что находится в своей каюте вместе со всеми офицерами, которые прибыли к нему за инструкциями, услышав стрельбу на борту, и предложил повстанцам спуститься к нему без оружия для переговоров. На это предложение Гальвао ответил:

- Не вам диктовать теперь условия.

Тогда капитан стал настаивать, чтобы Гальвао спустился к нему сам, с оружием или без пего.

В каюте капитана Гальвао застал группу офицеров в пижамах и купальных халатах. Вес сидели подавленные, а один даже плакал навзрыд. Гальвао, ожидавший встретить мужественных моряков, стоял в дверях каюты г. замешательстве, не зная, с чего начать. Однако, когда он увидел, что никто из офицеров не собирается оказывать сопротивление, положил револьвер на письменный стол капитана и выдвинул три предложения:

- Те, кто разделяет наша политические взгляда и стремится к тому, чтобы Португалия вновь обрела свое достоинство свободной нации, могут примкнуть к движению.

- Офицеры могут и дальше выполнять свои функции как люди, вынужденные к этому обстоятельствами, обязавшись лояльно выполнять приказы повстанческого руководства теплохода.

- Если первые два предложения будут отвергнуты, офицеры окажутся на положении военнопленных.

Лица офицеров выражали противоречивые чувства. После краткого совещания они решили, однако, к вящему неудовольствию Гальвао, капитулировать, угодливо уверяя его в своей лояльности. Это решение укрепило повстанцев в убеждении, что их противники - люди слабые, не заслуживающие доверия.

Пока Гальвао вел переговоры с командным составом, повстанцы успели занять все ключевые позиции на лайнере: капитанский мостик, машинное отделение и офицерские каюты. Раненых отправили в лазарет. По заключению корабельного врача состояние одного из них оказалось весьма серьезным.

Сотомайер с несколькими товарищами спустился в каюту капитана, где им предстояло быть свидетелями акта капитуляции. Но в этот момент офицеров "Санта-Марии" начали терзать сомнения. Даже здесь, на расстоянии многих тысяч миль от Лиссабона, их охватил панический страх перед ПИДЕ - пресловутой политической полицией Салазара. Они начали колебаться.

Гальвао, который сам пережил все ужасы салазаровских застенков, хорошо понимал чувства, обуревавшие не слишком мужественных офицеров. Чтобы успокоить их и оградить от возможных в будущем репрессий со стороны ПИДЕ, он выдал команде корабля свидетельство в том, что они действовали по принуждению. Его присоединили к документу, удостоверявшему факт захвата теплохода повстанцами, который подписали Гальвао, капитан, Сотомайер и другие свидетели. Следует, впрочем, признать, что до конца рейса капитулянты лояльно выполняли все приказы повстанцев, не пытаясь оказать даже малейшего сопротивления.

Плавучий остров Португалии оказался в руках повстанцев уже через час после начала "операции Дульцинея". Спавшие в каютах пассажиры даже не подозревали о происшествиях этой ночи.

Гальвао был готов к любым осложнениям, которые могли возникнуть, когда пассажиры и отдыхавшая часть команды проснутся и узнают, что произошло. Опасения оказались напрасными. Новое положение не вызвало никаких проявлений паники ни среди пассажиров, ни среди команды.

Единственным неожиданным инцидентом было выступление группы официантов, которым показалось, что на лайнере взбунтовались пассажиры. Когда они узнали, однако, что во главе восставших стоит капитан Гальвао и захват лайнера является актом политическим, то сразу же успокоились.

Вопреки ожиданиям, больше всего понимания повстанцы нашли у иностранных туристов. Многие из них, не имея оснований опасаться мести со стороны ПИДЕ, оказались искренними друзьями Гальвао и его товарищей.

Несмотря на аварию одной из машин, корабль шел с большой скоростью, как и обещало пароходное агентство своим пассажирам в рекламных проспектах. Гальвао стремился любой ценой и как можно скорее выбраться из лабиринта островов и островков Карибского моря на просторы Атлантического океана.

Утром в понедельник 23 января корабельный врач поставил капитана Гальвао перед лицом трудного решения. Жизнь одного из двух раненых была в опасности. По мнению врача, его можно было спасти лишь высадив на берег, где был бы обеспечен надлежащий медицинский уход. Кроме того, у одного из пассажиров внезапно начался приступ печени. Гальвао не очень доверял заключению врача, но не имел в то же время возможности проверить его достоверность. Исходя из того, что смерть невинного человека легла бы пятном на репутацию повстанцев, он решил высадить больных на берег, хотя тем самым выдавал местонахождение лайнера. Несколько дней спустя одна из аргентинских газет, комментируя решение капитана Гальвао, цинично заметила, что ему не хватило качеств истинного революционера, а именно - жестокости и неумолимости.

Около 9 утра "Санта-Мария" бросила якорь в двух милях от побережья острова Санта-Лусия, па который больных перевезли в моторной лодке в сопровождении фельдшера.

Несколько минут спустя лайнер вышел на простор Атлантического океана, на полной скорости направляясь к берегам Африки. Вначале, не желая обнаруживать своего местонахождения, повстанцы не поддерживали никакой связи с внешним миром. Теперь же Гальвао снял этот запрет. Как оказалось впоследствии, режим Салазара воспрепятствовал доставке многих радиотелеграмм, посланных с борта "Санта-Марии", стремясь создать впечатление, что повстанцы плохо обращаются с пассажирами и командой.

В ночь на 24 января на лайнере были получены по радио первые отклики мировой печати. Американское информационное агентство ЮПИ, ссылаясь на показания высаженных на берег членов команды, сообщило крайне искаженную версию событий: "По пути с Кюрасао в Майами на португальском трансатлантическом лайнере "Санта-Мария" вспыхнул бунт. Семьдесят членов команды, располагавших пулеметами и гранатами, овладели лайнером". Тревожное сообщение поступило из Вашингтона. "На поиски португальского лайнера, попавшего в руки взбунтовавшихся пассажиров, вышли американские и британские военные корабли".

Чтобы пресечь поток фальшивых донесений, поносивших португальских повстанцев и стремившихся изобразить их в глазах мирового общественного мнения как пиратов, капитан Гальвао передал в эфир следующее сообщение: "По поручению Исполнительного комитета Национально-освободительного фронта, возглавляемого генералом Умберту Дельгаду, избранным президентом Португальской Республики и обманным путем лишенным своих прав правительством Салазара, я захватил 22 января лайнер "Санта-Мария". Это чисто политический акт, и он воспринят командой как таковой".

Первые часы погони не дали результатов. "Санта-Мария", ведомая опытным моряком Сотомайером, все время меняла курс, направляясь то к берегам Гвинеи, то в сторону островов Зеленого Мыса.

Из сообщений, поступавших по радио, Гальвао заключил, что общественное мнение относится благожелательно к действиям повстанцев. В то же время салазаровская пропаганда трубила на весь мир, будто повстанцы - это убийцы, состоящие на службе советского коммунизма, бесчеловечно обращающиеся с пассажирами и командой.

"Нас называли пиратами, - пишет в своих воспоминаниях капитан Гальвао, - но эти странные пираты не взяли пи у кого ни единого цента, не тронули огромных ценностей, обнаруженных в сейфе "Санта-Марии", которые вполне могли быть признаны военной добычей".

Участие британских, военных кораблей в погоне за "Санта-Марией" вызвало протесты в палате общин. В конце концов английские корабли прекратили преследование под предлогом нехватки горючего.

Повстанцы но смогли, конечно, предвидеть всех осложнений, которые могли у них возникнуть. Несмотря на то что "Санта-Мария" плыла курсом, которым редко пользовались корабли, она встретила в пути датское транспортное судно, которое и раскрыло местонахождение корабля.

Около 6 часов вечера 25 января над лайнером появился самолет с американскими опознавательными знаками. Кружа над "Санта-Марией", он вступил с ней в контакт. Так как диалог по радиотелеграфу затягивался, включили радиотелефон:

Пилот: Куда направляется "Санта-Мария"?

Гальвао: Не скажу, пока не получу ответа Организации Объединенных Наций, как отнеслись к моей просьбе признать наши действия политическими.

Пилот: От имени главнокомандующего Североатлантическим флотом США призываю капитана Гальвао сдаться и привести лайнер в Сан-Хуан на острове Пуэрто-Рико.

Гальвао: Считаю требование незаконным, так как оно исходит из предположения, что мы пираты. Это был бы единственный повод, дающий военно-морскому флоту США право ставить нам подобные условия. Мы - политическая организация, действующая на португальской территории и противостоящая деспотическому правительству нашей страны. Ввиду этого мы не признаем приказов правительств чужих стран.

Пилот: Можете ли вы тогда уважить мою просьбу?

Гальвао: Не знаю, но готов вас выслушать.

Пилот: Прошу вас направиться в Пуэрто-Рико, чтобы лично переговорить с адмиралом Деннисоном.

Гальвао: Категорически отказываюсь и ни в коем случае не покину лайнер. Я готов, однако, переговорить с адмиралом на борту "Санта-Марии". Считаю при этом, что предметом нашего разговора может быть лишь вопрос о сохранности жизни и имущества пассажиров-американцев.

Пилот: Намереваетесь ли вы высадить этих пассажиров на берег?

Гальвао: Да, на условиях, которые я сообщил адмиралу по радио.

Пилот: Хорошо ли себя чувствуют пассажиры?

Гальвао: Отлично. Если желаете, любой из них может подойти к микрофону и лично подтвердить это.

Один из пассажиров-американцев, который неоднократно предлагал свои услуги повстанцам как переводчик, присоединился к радиотелефонному разговору и подтвердил слова капитана Гальвао.

Пилот: Не хотите ли передать что-либо адмиралу?

Гальвао: Лишь приветствие. Я поддерживаю с ним связь по радио.

Пилот: До свидания.

Гальвао: До свидания.

Через полчаса самолет исчез, а лайнер вновь изменил свой курс. Уже свыше трех суток повстанцам, которые поддерживали радиосвязь с внешним миром, удавалось скрывать свое местонахождение и избегать встречи с преследовавшими их американскими военными кораблями и самолетами.

Тем временем к повстанцам примкнули два официанта, которые обратились к капитану Гальвао с просьбой зачислить их в его отряд. Через несколько дней они были приведены к присяге и надели соответствующую форму.

Остальные моряки, включая командный состав, хотя и не присоединились к повстанцам, вели себя тем не менее лояльно. Капитан, исполненный благодарности за хорошее обращение, с тревогой предупредил повстанцев об уменьшающемся запасе воды. Произведенная проверка выявила, что опасения капитана обоснованны, вследствие чего потребление воды для мытья было ограничено.

"Мировое общественное мнение постигает всю чудовищность политического режима, установленного в Португалии, и подлинный облик диктатора Салазара, - отмечает в своем дневнике капитан Гальвао. - Еще три дня назад мы были всего лишь небольшой группой, состоявшей из двадцати четырех моряков, а теперь...

Две проблемы волнуют нас: как высадить пассажиров на берег и доплыть до цели. Надо дать возможность пассажирам сойти на берег при условии, что это не повлечет за собой потерю лайнера и арест наших людей. Власти порта, в который мы зайдем, должны гарантировать это".

Адмирал Деннисон был готов разрешить только первую из этих проблем, не заботясь о судьбе лайнера и повстанцев. Поэтому Гальвао отверг предложение адмирала.

Тем временем около "Санта-Марии" стало появляться все больше непрошеных гостей. Самолеты один за другим проносились над головами повстанцев. К военным самолетам присоединились самолеты информационных агентств, производившие фотосъемки. В погоню за лайнером вышла атомная подводная лодка США "Си вулф".

В субботу 28 января продолжался оживленный обмен радиограммами между капитаном Гальвао и адмиралом Деннисоном, в результате которого было согласовано место высадки пассажиров. Их решили снять с лайнера в открытом море, в пятидесяти милях от бразильского порта Ресифи.

Повстанцы уведомили пассажиров о принятом решении и начали готовиться к выгрузке. Сперва лайнер должны были покинуть больные, затем одинокие женщины, семьи и под конец - остальные пассажиры.

"Санта-Мария" выполнила свою задачу. Гальвао пришел к выводу, что продолжение операции окажется слишком сложным и дорогостоящим. Он решил привести лайнер в какой-нибудь бразильский порт и там покинуть его. Корабль медленно плыл в сторону Ресифи. По мере его приближения к берегам Бразилии над ним появлялось все больше самолетов, которые теперь почти беспрерывно эскортировали его.

В воскресенье вечером с лайнера увидели огни на берегах Бразилии...

На рассвете следующего дня "Санта-Мария" оказалась в сорока пяти милях от Ресифи. Встреча с адмиралом Алленом Смитом была назначена на вторник.

В Лиссабоне посол Бразилии посетил Салазара, уведомив его, что бразильское правительство не выдаст ни команду, ни лайнер. Тем временем Гальвао распорядился оформить испанским и португальским пассажирам выездные визы, подписав их и приложив печать Исполнительного комитета Национально-освободительного фронта. Вечером для пассажиров и команды был сервирован торжественный прощальный ужин.

Из Лиссабона пришло известие, что правительство Салазара формально обвинило капитана Гальвао в "краже" лайнера, стоимостью в 17,5 миллиона долларов. Одновременно португальский военно-морской флот получил приказ разыскать лайнер и в случае необходимости потопить его. Португальское правительство направило в "Интерпол"^* жалобу на капитана Гальвао.

^* (Интерпол - международная полиция.)

Во вторник 31 января в 10 часов утра на борт "Санта-Марии" прибыл адмирал Аллен Смит. Ио окончании совещания адмирал вместе с сопровождающими его лицами спустился в салон, где его ожидали пассажиры. Впоследствии в сообщениях для печати адмирал подтвердил, что все опрошенные пассажиры отметили корректное обращение повстанцев, а многие из них выразили полное одобрение капитану Гальвао.

Свыше трехсот журналистов ожидало на лодках и кораблях разрешения подняться на борт "Санта-Марии". Неожиданно с самолета, пролетавшего над лайнером, спрыгнул парашютист - французский журналист Жиль Деламар, который решил опередить своих коллег, но промахнулся и угодил в воду, где его спасла от акул моторная лодка повстанцев.

В среду 1 февраля "Санта-Мария" стала на рейде порта Ресифи. На борт лайнера прибыла группа бразильских портовых чиновников вместе с адмиралом - командующим третьим морским округом.

Вечером в присутствии губернатора Пелопидаса адмирал Диас Фернандес заверил капитана Гальвао, что он может войти в порт Ресифи, а затем покинуть его после высадки пассажиров. Таким образом, первая цель "операции Дульцинея" была достигнута. Повстанцы стали полноправными хозяевами захваченного ими лайнера. Вечером на борт прибыл генерал Умберту Дельгаду, которого капитан Гальвао не видел четырнадцать месяцев.

Утром 2 февраля "Санта-Мария" торжественно вошла в Ресифи в сопровождении шести военных кораблей, двух американских танкеров и множества других судов.

Хотя из-за нехватки финансовых средств повстанцы не смогли осуществить "операцию Дульцинея" до конца, она нанесла чувствительный удар по салазаровскому режиму.

Все попытки португальского правительства добиться признания повстанцев пиратами ни к чему не привели. Бразильское правительство предоставило нм права политических эмигрантов, а в 1963 году, несмотря на возражения со стороны империалистических держав, комиссия ООН по вопросам деколонизации предоставила капитану Гальвао возможность дать показания по вопросу о положении в португальских колониях.