Глава VI. Основные направления внешней политики Австралии в 50-70-х годах

Одним из новых явлений в послевоенном мире стала заметная активизация Австралии в межгосударственных отношениях. До этого Австралийский Союз в международных делах оставался в тени, отбрасываемой Британской империей. Как уже отмечалось, процесс политической эмансипации Австралии, начавшийся еще в период второй мировой войны, объяснялся объективными причинами.

"Ни одна нация не может убежать от своего географического положения... и мы с этим ничего не можем сделать", - говорил в марте 1950 г. П. Спендер, являвшийся в то время австралийским министром иностранных дел [203, т. 21, 1950, № 4, с. 160]. Это положение, взятое само по себе, конечно, неоспоримо. Но дело в том, что в процессе развития человеческого общества меняется оценка географического положения того или иного государства. Австралия- великолепный тому пример.

Австралийский материк все 200 лет, в течение которых он заселяется европейцами, естественно, оставался в определенном ему природой месте на земном шаре. Но как по-разному понималось его географическое положение даже за последние пятьдесят лет!

В начале нынешнего века Австралия воспринималась как страна, находящаяся вдали от мировых событий, как глухая провинция Британской империи, расположенная в неблизком окружении народов, выключенных стараниями европейских колонизаторов из общеисторического процесса. Казалось, ничто не могло нарушить спокойствия и неуязвимости ее положения. Географическая удаленность и мощь Британской империи надежно это гарантировали.

Когда разразилась первая мировая война, то ее фронты находились во многих тысячах километров от Австралии. Правда, это не спасло австралийский народ от необходимости принести кровавые жертвы во славу империи.

Два десятилетия, разделявшие первую и вторую мировые войны, существенно изменили представления человечества о расстояниях.

Во время второй мировой войны Австралия непосредственно попала в зону военных действий и над страной нависла реальная угроза вражеского вторжения.

Австралия оказалась в совершенно новых условиях и вынуждена была действовать в непривычной, чрезвычайно сложной обстановке. Руководители государства поняли, что впредь должны будут самостоятельно принимать решения, касающиеся самого существования страны. После окончания войны Австралия уже не могла вернуться к прежнему состоянию. Австралийские лидеры пытались повысить международный авторитет страны. Представители Австралии проявили необычайную активность на Сан-Францисской конференции 1945 г., внеся, в частности, 38 поправок к проекту Устава Организации Объединенных Наций [203, т. 16, 1945, № 6, с. 187].

Однако в первые послевоенные годы претензии Австралии были еще достаточно скромны. Выступая по британскому радио 10 мая 1946 г., австралийский министр иностранных дел Г. Эватт говорил: "Необходимо выработать новые методы, чтобы встретить новую ситуацию... Мы достигли той стадии в отношениях внутри Британского содружества, на которой существует разделение функций на региональной основе для выполнения определенных задач. Стало возможным для доминиона действовать не только ради самого себя, но также и для Соединенного Королевства и других доминионов" [112, с. 189].

Через два десятка лет голоса руководящих австралийских политических деятелей окрепли и в них звучали уже иные ноты. "Мы развиваемся своим собственным путем... и это существенно для нас и для наших соседей, которые должны ясно себе это представить... - говорил в 1964 г. Г. Барвик, занимавший тогда пост министра иностранных дел. - Будет существовать австралийская точка зрения, австралийская философия, австралийская внешняя политика" [148, с. 25].

Во второй половине 60-х годов Австралия имела уже довольно широкую сеть своих дипломатических представительств за границей (59 посольств, миссий, генеральных консульств и других представительств) [34, 1968, № 54, с. 111-112]. Количественный состав австралийского министерства иностранных дел (центральный аппарат и представительства за границей) превысил 1,5 тыс. человек [203, т. 38, 1967, № 2, с. 3].

Австралийские политические деятели с большой эмоциональностью говорили при случае о традиционных родственных связях Австралии с Великобританией. "Австралия также имеет традиционные и неизменные связи особого рода с Соединенным Королевством", - отмечал в феврале 1967 г. в докладе о внешней политике Австралии в палате представителей П. Хэзлак, являвшийся тогда министром иностранных дел [203, т. 38, 1967, № 2, с. 51].

Но австралийское правительство убедилось уже в период второй мировой войны, что Великобритания утратила навсегда свое прежнее положение в мире, что надо искать нового могущественного покровителя. После войны эта мысль также не давала покоя австралийскому правительству. Мельбурнская газета "Аргус" в передовой статье 16 октября 1953 г. писала: "Географическое положение Австралии как слабо заселенного белого аванпоста в Тихом океане вводит ее в орбиту американской мощи... Австралия более чем когда-либо зависит от американской поддержки" (цит. по [122, с. 112]). Говоря в 1955 г. об основных принципах австралийской внешней политики, премьер-министр Р. Мензис особо подчеркивал: "Мы должны понимать, что, если мы будем вовлечены в войну, нам необходимо иметь сильных друзей, готовых оказать помощь" [158, с. 9].

Спустя 10 лет австралийский министр иностранных дел Г. Барвик сказал примерно то же самое: "Вывод о том, что наша способность защищаться не столь велика, чтобы мы могли стоять несобственных ногах... заставляет создавать военные союзы дополнительно к существующим традиционным отношениям с Британией и Содружеством" [148, с. 93].

Вследствие ослабления политических связей с Великобританией снижался уровень австрало-британских торгово-экономических отношений. Хотя британский капитал занимал первое место в экономике Австралии, американские инвестиции в целом лишь немногим уступали ему, а в ряде важнейших отраслей занимали господствующее положение. Резко снизилось значение Великобритании как торгового партнера Австралии. Если в 1947/48 г. Великобритания поглощала 34,8% австралийского экспорта шерсти, 36,4%-пшеницы, 74,1%-мяса, 78%-сахара, то в 1963/64 г. - соответственно 16; 10,7; 11,8; 31,6% [98, с. 574-575].

В австралийском импорте Великобритания уступила первое-место США, размер британского экспорта в Австралию абсолютно и относительно падал из года в год. В 1964/65-1966/67 гг. стоимость британского экспорта в Австралию снизилась с 761,4 млн. до 723,8 млн. австрал. долл., а в процентном отношении его доля в общеавстралийском импорте сократилась с 26,2 до 23,7 [34, 1968, № 54, с. 347-348].

Место Великобритании в политической и экономической жизни Австралии прочно заняли Соединенные Штаты. Постоянно рос товарооборот между США и Австралией. В 1964/65 г. он составлял 956,5 млн., а в 1966/67 г. - 1140,7 млн. австрал. долл. [34, 1968, № 54, с. 347]. Необходимо, однако, отметить, что торговый баланс Австралии с США завершался ежегодно с большим дефицитом для Австралии. Если доля США в австралийском экспорте составляла 13%, то в австралийском импорте -26%. Ежегодный дефицит торгового баланса Австралии с Соединенными Штатами составлял более 400 млн. австрал. долл.

Перед Австралией в послевоенные годы встала, по сути дела, совершенно новая проблема - отношения со странами Азии, в первую очередь со странами Тихоокеанского бассейна. Более того, в Канберре поняли, что жизненные интересы страны сосредоточены именно в этом районе земного шара. Новизна проблемы заключалась в том, что гигантский подъем национально-освободительной борьбы приводил к тому, что бесправные колониальные территории в том районе становились суверенными государствами.

"Если раньше мы жили в спокойном углу планеты, - сказал, выступая в парламенте в октябре 1954 г., Р. Кэзи, занимавший тогда пост министра иностранных дел Австралии, - то теперь мы находимся на краю самого беспокойного района в мире" [28, т. 5, 1954, с. 2382].

Новые условия диктовали новый подход к международным проблемам. "Нам необходимо понимать страны Южной и Юго-Восточной Азии и быть понятыми ими. Мы хотим помочь им всем, чем можем, - говорил в 1952 г. Р. Кэзи. - Огромные перемены, происшедшие на Востоке, изменили наши идеи безопасности, основывавшиеся на географической изоляции Австралии... Будущий мир пришел прямо к нашим берегам" [93, с. 3].

Австралия начала претендовать на особую роль в Азии. "Совершенно очевидно, что мы обладаем достоинствами, которые помогают нам служить более приемлемыми истолкователями европейских идей, чем сами европейцы, - заявил в 1960 г. министр иммиграции А. Доунер. - Между странами Азии и Австралией существует взаимный интерес, некоторые черты в соответствующих отраслях нашей экономики делают последние привлекательными для стран Азии. Все это может заставить Австралию стать мостом между Востоком и Западом... Это будет самым замечательным достижением на протяжении всей нашей истории" [104, с. 7]. Подобные высказывания австралийских политических деятелей можно было бы продолжить.

Эта тенденция в австралийской внешней политике находила полное одобрение Соединенных Штатов Америки. Помощник государственного секретаря США Р. Хилсман, выступая в Австралийском институте политических наук в 1964 г., весьма пространно говорил о все увеличивающейся роли Австралии в мировых делах. "Вы поставили вопрос об австралийской стратегической позиции, - заявил он. - Ответ неумолим: сейчас и до скончания мира Австралия располагается в Азии... перед которой стоят большие и сложные проблемы... Именно здесь сосредоточены наиболее значительные интересы Австралии и всего свободного мира... Именно здесь Австралия должна играть ведущую стратегическую роль... Именно здесь Австралия больше всего нуждается в эффективной стратегии для встречи с гигантскими проблемами этого района... Одним из обнадеживающих факторов в сегодняшней Азии является австралийская стратегическая позиция: вы не имеете другого выбора, кроме использования вашей силы... и использования ее в Азии" [148, с. 48-49].

Австралия охотно помогала США подавлять национально-освободительные движения в странах Азии. Это, конечно, была наиболее заметная линия ее азиатской политики. В книге, выпущенной в 1968 г. в Мельбурне австралийско-американской ассоциацией с предисловием Л. Джонсона, прямо говорилось, что "антикоммунизм занимает центральное место в австралийской внешней политике после 1950 г." (цит. по [158, с. 8]). Но было бы неправильно все действия Австралии в Азиатском регионе сводить лишь к участию в американских военных авантюрах на Дальнем Востоке к Юго-Восточной Азии.

Существовала и вторая линия австралийской политики в Азии. Это - укрепление и расширение собственных позиций в столь важном для Австралии районе земного шара. Правящие круги страны понимали, что австралийцы в силу географического положения пятого континента связаны с азиатскими народами, и в первую очередь с народами Юго-Восточной Азии, гораздо сильнее, чем заокеанские покровители. Приходилось думать о том, что наступит время, когда громадные по численности населения страны этого района, несмотря на переживаемые ими трудности, в конце концов превратятся в столь мощные государства, что Австралия уже не сможет смотреть на них свысока. Поэтому недостаточно вмешиваться во внутренние дела азиатских государств, чтобы направлять их развитие в благоприятном для себя направлении, надо постараться стать их "благодетелями" и в качестве таковых возможно прочнее обосноваться в этих странах, взять даже на себя "посредничество" в их отношениях с Европой и Америкой. Так формулировали политические задачи Австралии в Азии ее лидеры.

Австралия весьма значительно расширила экономические и торговые отношения с азиатскими странами, в первую очередь со странами Юго-Восточной Азии и Тихоокеанского бассейна, стала активно оказывать экономическую помощь развивающимся странам Азии.

"Руководители европейских государств отворачиваются от нас, - писал Г. Уитлем. - Британия становится все ближе и ближе к Европе. Япония уже сейчас является (для Австралии. - К. М.) более важным рынком, чем Британия. Объективные причины заставляют нас коренным образом пересмотреть нашу позицию изолированной европейской общины. Мы быстро отходим от знакомого европейского мира и приближаемся к незнакомому афро-азиатскому миру" [189, с. 4].

Австралийский профессор Фитцджеральд писал: "Официальное австралийское отношение к новой (послевоенной. - К. М.) Азии состоит из одной надежды и двух страхов: надежды на то, что национализм, которому большинство австралийцев симпатизируют, принесет порядок и мир новым независимым нациям Азии; нового страха оттого, что коммунизм сможет завоевать большие, чем национализм, симпатии этих народов, и старого страха перед Японией..." (цит. по [72, с. 201]). Именно страх перед революционными процессами, сотрясающими гигантский Азиатский регион, в значительной мере определял курс австралийского правительства в отношении азиатских стран. "Нашим ближайшим соседом, - писал австралийский ученый Т. Миллар, - является Индонезия с населением почти в сто миллионов человек. В районе, обычно называемом Юго-Восточная Азия... проживает еще 140 млн. человек; в Китае - 700 млн.; в Японии-100 млн.; в Индии - 470 млн.; в Пакистане - свыше 100 млн. Таким образом, здесь проживает почти 2 млрд. азиатов, ежегодный прирост которых в несколько раз превышает все население Австралии. Стратегически важным обстоятельством для нас является не только их численность, но и политические и экономические условия их существования, их идеология, их отношение друг с другом, к нам, к нашим друзьям и союзникам" [148, с. 31].

Австралия шла по пути все более тесного сближения с США, Начало которому было положено в период второй мировой войны. Вместе с тем нельзя не согласиться с Т. Милларом, который писал в этой связи: "Соединенные Штаты пришли на помощь Австралии в период второй мировой войны не потому, что г-н Кэртин обратился к ним с призывом, а потому, что Австралия была удобной и безопасной базой для операций против Японии. Уместно сказать о том, что может также возникнуть вопрос о возможной базе для морских операций против Советского Союза или о трамплине для наземных операций в Юго-Восточной Азии. Мы уже предоставляем место для американских станций наблюдения за космическими полетами, а также для испытаний определенного ракетного оборудования" [148, с. 40].

Соединенные Штаты Америки требовали от Австралии все более весомых доказательств верности союзническому долгу. И австралийское правительство старалось не оставить сомнений на этот счет. Австралия первая из союзников США послала контингенты своих войск в Корею. Уже через четыре дня после начала военных действий, 29 июня 1950 г., австралийское правительство передало в распоряжение военного командования США 2 военных корабля, а на следующий день - эскадрилью боевых самолетов. Через месяц, 26 июля 1950 г., австралийское правительство приняло решение направить в Корею сухопутные части. Всего в боевых операциях в Корее участвовало 9 австралийских военных кораблей и 4,5 тыс. солдат. Активное участие в военной авантюре Соединенных Штатов Америки в Корее стоило Австралии сотен убитых солдат.

Старания австралийского правительства были оценены в Вашингтоне. Когда в июле 1950 г. австралийский премьер-министр Р. Мензис прибыл в США, его приняли значительно сердечнее, чем требуется по официальному этикету. Конгрессмены встретили его появление овацией, а американское правительство согласилось на предоставление займа в 250 млн. долл.

Пришло подходящее время для юридического оформления фактически существующего союза. После соответствующих переговоров 12 июля 1951 г. в Вашингтоне был подписан Тихоокеанский пакт безопасности, называемый также договором АНЗЮС, поскольку его участниками явились Австралия, Новая Зеландия и США. Договор вступил в силу 29 апреля 1952 г.

Тихоокеанский пакт был заключен почти в то же время, что и мирный договор с Японией. Договор вызвал резко отрицательную реакцию в Австралии, прежде всего из-за отсутствия специальных статей, ограничивающих возможность милитаризации Японии, однако австралийское правительство попыталось представить дело таким образом, будто Тихоокеанский пакт служит дополнением к мирному договору с Японией, обеспечивая Австралии необходимые гарантии безопасности в случае возможного возрождения японского милитаризма.

Лейбористская оппозиция утверждала, однако, что американцы пошли на заключение Тихоокеанского пакта, чтобы добиться согласия австралийского правительства на мирный договор с Японией, нужный США и невыгодный Австралии. В то же время Соединенные Штаты, по мнению лейбористов, взяли на себя по Тихоокеанскому пакту ограниченные обязательства. Выступая в парламенте, лидер лейбористов Г. Эватт утверждал, что мирный договор с Японией "слишком высокая цена" за пакт АНЗЮС [187, с. 131]. А. Коуэлл, в то время заместитель лидера лейбористской партии, сравнил основные статьи договора АНЗЮС и договора НАТО. В ст. 4 договора АНЗЮС говорилось, что в случае опасности договаривающиеся стороны предпримут действия, соответствующие "их конституционным правам". В ст. 5 договора НАТО подчеркивалось, что участвующие в нем государства предпримут действия, какие будут необходимы, включая использование вооруженных сил. На этом основании А. Коуэлл утверждал, что "реальных обязательств для кого-либо в Тихоокеанском пакте не существует и потому было бы лучше не иметь договора вообще" [28, т. 216, с. 741].

И нападки оппозиции, и увертки правительства не отражали, однако, подлинного значения пакта для страны. В целом АНЗЮС прочно связывал договаривающиеся державы. Достаточно для этого процитировать главные статьи пакта.

Стороны будут консультироваться, говорилось в ст. 3, когда, по мнению кого-либо из них, на Тихом океане возникнет угроза территориальной целостности, политической независимости и безопасности любой из договаривающихся сторон.

Каждая из сторон определяет, отмечалось в ст. 4, создает ли вооруженное нападение в бассейне Тихого океана на какую-либо из договаривающихся держав угрозу ее собственному спокойствию и безопасности, и заявляет, что встретит общую опасность действиями, соответствующими ее конституционным правам.

И, наконец, в ст. 5 подчеркивалось: для целей ст. 4 под вооруженным нападением на любую из договаривающихся сторон понимается вооруженное нападение на территорию метрополии любой из сторон или на островные территории, находящиеся под ее юрисдикцией в Тихом океане, или на ее вооруженные силы, или на государственные суда, или на самолеты в Тихом океане.

Все эти статьи Тихоокеанского пакта предусматривали четкие обязательства участвующих в нем государств.

Что же касается существа пакта, то его острие было направлено не против японского милитаризма, а против национально-освободительного движения азиатских народов, и в первую очередь народов Юго-Восточной Азии. Ни одна азиатская страна не была приглашена участвовать в пакте. Наиболее дальновидные австралийские деятели понимали всю опасность Тихоокеанского пакта, крепко привязавшего Австралию к военной колеснице Соединенных Штатов Америки.

Так, Д. Бартон, являвшийся одно время секретарем министерства иностранных дел Австралии, писал, что АНЗЮС "расширяет области возможных конфликтов, вызывает враждебное отношение Всех азиатских соседей... и вовлекает Австралию в каждый конфликт в бассейне Тихого океана, участником которого станет Америка... У Австралии остается не больше свободы действий, чем у любого штата Америки" [180, с. 74-79].

Укрепляя и расширяя союз с Соединенными Штатами Америки, Австралия тем не менее не собиралась рвать традиционные связи с Великобританией. "По правде говоря, - писал А. Уотт, - Австралия и Новая Зеландия стали союзниками Соединенных Штатов в АНЗЮС не потому, что они любят Америку больше, чем Великобританию, а потому, что расстановка сил на Тихом океане изменилась в течение второй мировой войны и после нее" [187, с. 140].

Англия не попала в число участников Тихоокеанского пакта по воле США, а не потому, что этого не хотели "белые доминионы". "Австралия сочувствовала стремлению Великобритании участвовать в пакте, - сказал Р. Мензис, - но, поскольку Соединенные Штаты не желали включить Великобританию, Австралии или Новой Зеландии не оставалось ничего другого, как денонсировать договор" [187, с. 140]. Поэтому Австралия и Новая Зеландия, обсуждая с США условия заключения АНЗЮС, вели неофициальные переговоры с Лондоном по поводу направления военных контингентов в район Малайи. Формально договор заключен не был, но было достигнуто соглашение о совместном проведении военных мероприятий в указанном районе. Это соглашение получило название АНЗАМ, поскольку в нем участвовали Англия, Австралия, Новая Зеландия и Малайя (впоследствии Малайзия).

В 1955 г. на основе проекта, подготовленного Комитетом обороны АНЗАМ, был создан Дальневосточный стратегический резерв, состоявший из сухопутных, морских и воздушных частей Великобритании, Австралии и Новой Зеландии. Главными задачами частей резерва были: ликвидация внутренних беспорядков в Малайе; оборона Малайи от внешнего нападения; выделение сил, которые бы в любой момент были готовы совместно с вооруженными силами других государств участвовать в военных акциях в районе действия пакта СЕАТО [148, с. 71].

После образования Малайзии Англия юридически оформила договор о внешней обороне и взаимной помощи, к которому присоединились Австралия и Новая Зеландия. Но ни АНЗЮС, ни АНЗАМ не были признаны австралийским правительством достаточными гарантами от "коммунистической угрозы". Выступая в парламенте в октябре 1954 г., министр иностранных дел Р. Кэзи сказал, что австралийское правительство никогда не рассматривало Тихоокеанский пакт как "полный и окончательный ответ на проблемы безопасности на Тихом океане", но лишь как "значительный шаг на пути к безопасности в этом районе" [187, с. 143]. Поэтому австралийское правительство активно участвовало в создании нового пакта, значительно более широкого, чем два предыдущих. 8 сентября 1954 г. в Маниле представители Австралии, Франции, Новой Зеландии, Пакистана, Филиппин, Таиланда, Великобритании и США создали организацию договора Юго-Восточной Азии (СЕАТО).

Важнейшей статьей договора явилась ст. 14:

"1. Договаривающиеся стороны считают, что вооруженное нападение в зоне действия договора на любую из сторон или на любое государство и территорию, которые стороны по единодушному соглашению могут определить позднее, будет угрожать их собственному спокойствию и безопасности, и соглашаются в этом случае действовать, чтобы встретить общую опасность, в соответствии с их конституционными правами...

2. Если, по мнению любой из сторон, неприкосновенности, целостности, суверенитету, политической независимости любой из сторон в зоне действия договора или какого-либо другого государства или территории, которые, согласно постановлению пункта 1 настоящей статьи, время от времени включаются в зону действия договора, будет угрожать какая-либо другая опасность, а не вооруженное нападение, будет нанесен ущерб каким-либо событием или ситуацией, которые могут угрожать спокойствию в зоне действия договора, стороны незамедлительно проведут консультации, чтобы договориться о средствах, которые должны быть предприняты для общей обороны".

Интересно отметить, что США, главный вдохновитель создания СЕАТО, постарались в этом договоре в отличие от Тихоокеанского пакта прямо подчеркнуть его политическую направленность. В специальном дополнении к договору, сделанном США, указывалось, что механизм договора будет приведен в действие именно в случае "коммунистической агрессии" [148, с. 82].

Втягивание Австралии в военные блоки вызывало протесты прогрессивной общественности страны, а также резко отрицательное отношение крупнейших государств Азиатского региона. Вот что писал, например, А. Уотт: "Со времени своего создания СЕАТО является предметом серьезной критики. Неприсоединившиеся страны, такие, как Индия, выступают против его основных положений, и их позиция используется некоторыми австралийцами для доказательства того, что участие Австралии в военных союзах сделает невозможным установление хороших отношений с азиатскими странами" [187, с. 158].

К числу упомянутых А. Уоттом "некоторых австралийцев" относился крупный австралийский ученый профессор У. Болл. В лекции, прочитанной в Мельбурне 1 ноября 1967 г., он так определил задачи Австралии в Азии: "Я уверен, что безопасность и процветание Австралии должны зависеть от нашей способности создать прочные деловые дружественные отношения с новыми государствами в Азии, а не от присутствия вооруженных сил Запада, держащих Азию вдалеке от нас" [78, с. 16].

Австралийские исследователи международных отношений не могли не видеть, что большинство азиатских стран неодобрительно относятся к политике правительства Австралии. Так, профессор Квинслендского университета Г. Гринвуд в 1963 г. писал, что курс австралийского правительства создает большие трудности "в установлении искренних взаимоотношений, особенно с неприсоединившимися странами Азии, такими, как Индия и Индонезия, потому, что взгляд этих стран во многом или расходится с нашим, или диаметрально противоположен нашему. Австралийское правительство оказалось в оппозиции почти ко всем азиатским странам... Создание СЕАТО и участие Австралии в этой организации порождает резкую критику тех азиатских лидеров, которые видят в распространении таких союзов в Азии угрозу их усилиям не допустить присоединения континента к какому-либо блоку" [73, с. 93-94].

Критика внутри страны азиатского аспекта внешней политики Австралии также все время нарастала. Но австралийское правительство совершенно игнорировало эту критику, выполняя взятые по договорам обязательства. Так, в 1955 г. в Малайю были посланы австралийские части. Большую активность проявил Австралийский Союз в СЕАТО. В течение семи лет (1957-1964) австралийский представитель У. Уорт являлся заместителем генерального секретаря СЕАТО. Австралия была широко представлена во всех органах, созданных договором. Она покрывала около 14% расходов СЕАТО.

Австралийское правительство не захотело остаться в стороне ют преступной войны, развязанной США во Вьетнаме, вопреки широкому движению протеста общественности всей страны. Однако Соединенные Штаты Америки считали, что Австралия предпринимает недостаточные усилия в этом направлении. Вашингтон оказал откровенный нажим на австралийское правительство, чтобы заставить Австралию более широко участвовать в агрессии во Вьетнаме. Эта тема была важнейшей во время переговоров президента США Л. Джонсона и вице-президента Г. Хэмфри с австралийским правительством при посещении ими Австралии в 1966 г., а затем в ходе визита в июле 1967 г. специальных представителей президента Л. Джонсона - М. Тейлора и К. Клиффорда.

Во время пребывания Г. Хэмфри в феврале 1966 г. в Австралии число австралийских войск в Южном Вьетнаме составляло 1,5 тыс. Чтобы не раздражать австралийское общественное мнение, и без того обеспокоенное военными акциями своего правительства, Г. Хэмфри дважды публично заявил, что он не обращался к австралийскому правительству с просьбой об отправке дополнительных войск во Вьетнам. Однако тогдашний австралийский премьер-министр Г. Холт вынужден был признать на пресс-конференции 19 февраля 1966 г., что на протяжении некоторого времени его правительство обсуждает вопрос о том, что еще может сделать Австралия во Вьетнаме. А 8 марта он объявил в австралийском парламенте, что численность войск во Вьетнаме будет утроена. Еще 3 тыс. австралийских солдат вскоре были переброшены в Южный Вьетнам. Был принят закон о введении в стране обязательной частичной воинской повинности, в соответствии с которым всех австралийских граждан, достигших 20 лет, а также иностранцев, принявших австралийское гражданство, регистрировали для несения службы в армии. После этого должна была проводиться жеребьевка, в результате которой намечалось ежегодно отбирать около - 10 тыс. призывников.

Одновременно были объявлены решения правительства о том, что призывники могут нести службу за границей в мирное время, и о распространении воинской повинности на иммигрантов, прибывших в Австралию на постоянное жительство, но еще не натурализовавшихся.

Оба этих правительственных решения находились в резком противоречии с действующим законодательством. Вопрос об использовании призывников за границей необходимо было вынести на референдум. В период первой мировой войны подобные референдумы проводились дважды, и австралийский народ подавляющим большинством голосов высказался против предоставления правительству права использовать призывников для службы за границей. А теперь австралийское правительство приняло такое решение в мирное время!

Призыв на военную службу иммигрантов нарушал и общепризнанные нормы международного права. Ряд стран (Италия, Греция, Кипр, Голландия и др.), граждане которых иммигрировали в Австралию, выразили протесты.

Г. Холт не только вновь заявил о полной поддержке войны во Вьетнаме, но и вылетел в Лондон, чтобы попытаться убедить английское правительство послать войска в Южный Вьетнам. Однако Англия не вняла советам австралийского премьер-министра. Может быть, в Лондоне произвело впечатление горделивое заявление Г. Холта, сделанное им в конце августа 1966 г. в Сиднее о том, что Австралия будет брать на себя все большую ответственность в этом беспокойном и тревожном районе.

Дипломатическая сдержанность часто изменяла министру иностранных дел П. Хэзлаку, когда речь шла о политике Австралии во Вьетнаме. Чтобы кто-нибудь не подумал, что австралийские части находились во Вьетнаме только в силу обязательств, вытекавших из договора СЕАТО, П. Хэзлак специально разъяснял: "Было бы ошибочным утверждать, будто австралийское правительство действует сегодня во Вьетнаме только потому, что оно обязано это" делать по договору СЕАТО. Даже если бы этого блока не существовало, Австралии хотелось бы, чтобы коммунистическая агрессия в районе Южной и Юго-Восточной Азии была остановлена" [215, 30.V.1966]. С поразительной настойчивостью П. Хэзлак повторял, что Австралия выполняет во Вьетнаме великую миссию, ибо "война во Вьетнаме является борьбой за будущее Азии" [228, 12.Х. 1966].

Понятно, что такая политика получала одобрение в США. "За более чем 25-летний срок, - сказал в 1966 г. М. Банди, в то время специальный советник президента США, - в Вашингтоне прониклись большим уважением к политической проницательности государственных деятелей Австралии" [217, 11.V.1966].

Но безоговорочная поддержка политики США правительством Австралии шокировала даже австралийских конгрессменов. "Сегодняшние новости о внутренней борьбе во Вьетнаме, - заявил, например, 15 мая 1966 г. сенатор Торнбалл, - должны открыть глаза всем в Австралии, кто сомневается в абсурдности нашей политики во Вьетнаме... Я призывал премьер-министра сказать Австралии правду. Мы имеем достаточно много вводящих в заблуждение, неточных, если не сознательно лживых, заявлений нашего министра иностранных дел (г-на Хэзлака), который... сознательно вторит голосу своего хозяина - г-на Дина Раска. Фактически в том, что касается Вьетнама, мы вполне можем пригласить г-на Раска быть нашим министром иностранных дел" [214, 6.V.1966].

Участие в американских военных авантюрах в Азии дорого обошлось австралийцам. С 1963/64 г. ежегодные военные расходы Австралии возросли на 90%. В 1966 г. они были доведены до 1 млрд. австрал. долл.

По соглашению с США Австралия в течение трех лет должна была закупить американское вооружение на сумму 350 млн. долл. И Соединенные Штаты и Англия старались все теснее привязать Австралию к своим военным приготовлениям. В феврале 1965 г. в Тидбинбилле (в 45 км от Канберры) была введена в эксплуатацию американская станция наблюдения за космическими ракетами. 16 сентября 1967 г. на пустынном западном побережье Австралии премьер-министр Г. Холт открыл самую большую в мире радиостанцию, работающую на очень низких частотах, которую использует командование военно-морских сил США. Австралийское правительство позволяло также американскому правительству размещать в стране на отдых солдат, воевавших во Вьетнаме.

В конце января 1966 г. Австралию посетил английский министр обороны Д. Хили. Его задачей было добиться более широкого участия Австралии в планах "обороны к востоку от Суэца". Местные газеты писали, что переговоры касались создания в Дарвине крупной военно-воздушной базы, превращения ряда портов Австралии в базы для атомных подводных лодок, атомных бомбардировщиков, десантных соединений английской и американской армий.

В связи с решением Англии вывести свои войска из Юго-Восточной Азии к 1971 г. австралийское правительство уже с августа 1967 г. начало обсуждать вопрос об усилении своего военно-стратегического положения в этом районе. Планировалось, в частности, активизировать работы по созданию крупной военно-морской базы во Фримантле, в Западной Австралии, расширить взлетно-посадочные полосы на Кокосовых островах, отправить дополнительные воинские контингенты в Малайзию и Сингапур.

Подобные акции внешней политики австралийского правительства не могли не вызывать серьезной оппозиции в стране. В движении протеста участвовали представители самых различных слоев населения: рабочие, фермеры, учащиеся, священники. Весьма активно выступали против посылки австралийских войск в Южный Вьетнам профсоюзы моряков и докеров. В мае 1965 г. профсоюз моряков Мельбурна отказался буксировать военные корабли США, прибывшие с "визитом вежливости". В июле 1965 г. группа австралийских священнослужителей обратилась с открытым письмом к правительству, в котором резко критиковала его за участие страны в войне во Вьетнаме. Священники заявляли, что намерены продолжать организацию митингов "и вынести действия премьер-министра и его правительства на суд общественного мнения". В августе 1965 г. 513 виднейших австралийских ученых, профессоров и преподавателей 11 университетов страны подписали петицию протеста, адресованную премьер-министру, в которой требовали немедленного вывода австралийских войск из Вьетнама, прекращения войны в Юго-Восточной Азии.

Шумный скандал разыгрался 28 ноября 1965 г. на митинге в Сиднее, где выступал премьер-министр Г. Холт. Оратора никто не слушал, в зале стоял несмолкаемый шум. Когда Холт сошел с трибуны, его окружила толпа, собравшиеся выкрикивали антивоенные лозунги. Лишь с помощью полиции Г. Холту удалось добраться до машины и уехать.

В марте 1966 г. совет профсоюзов штата Квинсленд направил протест правительству Австралии в связи с его решением послать новые контингенты войск в Южный Вьетнам. Одновременно совет штата обратился к Австралийскому совету профсоюзов и руководству лейбористской партии с призывом немедленно начать национальную кампанию протеста. Аналогичные обращения были приняты многими другими профсоюзами страны.

В августе 1966 г. исполком Австралийского совета профсоюзов вынес специальное решение против войны во Вьетнаме, осудил отправку призывников в Южный Вьетнам и потребовал от правительства проведения референдума по вопросу о посылке призывников за пределы страны.

В апреле 1966 г. Австралийский совет церквей опубликовал обращение с призывом прекратить огонь во Вьетнаме и начать переговоры. Более ста руководителей протестантских церквей штата Виктория направили письмо премьер-министру Г. Холту с требованием немедленно прекратить отправку призывников во Вьетнам. Кстати сказать, Г. Холт еще раз на себе испытал гнев австралийцев, возмущенных его политикой во Вьетнаме. Когда в марте 1966 г. он прибыл для выступления в Мельбурнский университет, oего уже при входе окружили сотни студентов, кричавших: "Убийца! Мы не хотим умирать во Вьетнаме! Ни одного австралийца для грязной войны!" Премьер-министру так и не дали выступить. В зале его встретили антивоенными лозунгами, свистом, топотом. Не помогло и вмешательство полиции. Окруженный охранниками, Г. Холт покинул зал и направился к машине, которую студенты успели со всех сторон оклеить антивоенными лозунгами.

Характеризуя отношение австралийского народа к войне во Вьетнаме, известный лейбористский деятель А. Коуэлл сказал, что вьетнамская война непопулярна в Австралии, фактически никто не хочет участвовать в ней.

Прогрессивная общественность Австралии выступала с резкой: критикой правящих кругов США, организовавших агрессию во Вьетнаме. Когда в феврале 1966 г. в Австралии находился Г. Хэмфри, в стране состоялись митинги и демонстрации протеста. В них принимали участие представители профсоюзных, женских, молодежных, студенческих и церковных организаций Сиднея, Мельбурна, Брисбена и других городов. Демонстранты вручили Г. Хэмфри открытое письмо, в котором, в частности, содержалось требование прекратить бомбардировки Северного Вьетнама, признать за Национальным фронтом освобождения Южного Вьетнама право равноправного участника будущих переговоров, признать Женевские соглашения 1954 г.

Демонстрации проходили в Австралии и во время визита в страну президента США Л. Джонсона. Прибыв на американском; бомбардировщике в Канберру 20 ноября 1966 г., Джонсон поторопился сказать, что чувствует себя в Австралии как дома. На следующий день все газеты страны иронически прокомментировали любезное заявление гостя. Дело в том, что американского президента встретила в Канберре массовая антивоенная демонстрация. В отведенный ему номер отеля заокеанский гость вынужден был пробираться черным ходом.

В организации массового антивоенного движения в стране значительную роль играла Коммунистическая партия Австралии. Австралийские коммунисты мужественно боролись против реакционной внешней и внутренней политики правительства. В мае 1965 г. политбюро КПА опубликовало заявление, в котором призывало всех австралийцев действовать, чтобы спасти страну. Кризис, с которым мы сталкиваемся, говорилось в заявлении, вызван не агрессией извне, а безрассудным решением втянуть Австралию в несправедливую войну американского империализма против Вьетнама.

Политика австралийского правительства вызывала недовольство даже в Либеральной партии. Это недовольство привело к расколу партии. 5 ноября 1966 г. группа членов Либеральной партии, именовавшаяся сначала Движением за реформу Либеральной партии, провозгласила себя Независимой либеральной партией: (НЛП). В ее состав вошли в основном представители деловых кругов страны. Лидер партии директор компании "Ипек иншуренс лимитед" Г. Бартон в заявлении о политической платформе партии подчеркнул, что правительство должно проводить независимый внешнеполитический курс, отвечающий интересам страны. Он потребовал прекращения войны во Вьетнаме и вывода оттуда австралийских войск.

На выборах в парламент, состоявшихся 26 ноября 1966 г., правительственная либерально-аграрная коалиция победила. Она даже "несколько расширила свое представительство в палате представителей. Это произошло, как отмечала и местная и иностранная пресса, в значительной степени вследствие противоречивой, путаной политики лейбористской партии, в частности во вьетнамском вопросе, чем ловко воспользовались либералы и аграрии. Определенную роль сыграла и развернутая в предвыборный период в весьма широких масштабах антикоммунистическая кампания, имевшая целью запугать австралийского обывателя угрозой "вторжения коммунизма из Азии". Но тем не менее 42% избирателей голосовало против кандидатов правительственной коалиции.

Во второй половине 60-х годов наблюдалось дальнейшее усиление движения против азиатской политики правительства, прежде всего против участия в войне во Вьетнаме.

На Всеавстралийской конференции Австралийской лейбористской партии, происходившей в Аделаиде в августе 1967 г., была принята "Декларация по Вьетнаму", осуждавшая империалистическую агрессию против вьетнамского народа. В резолюции указывалось, что лейбористская партия ищет пути к прекращению войны во Вьетнаме и с этой целью выдвигает свою программу. В документе содержались требования немедленно прекратить бомбардировки ДРВ, признать Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама равноправной стороной в переговорах, немедленно прекратить использование напалма и других запрещенных средств войны. Говорилось также о том, что, если союзники не предпримут этих шагов, австралийское правительство должно рассмотреть вопрос о выводе своих войск из Вьетнама. Лейбористская партия подчеркивала, что, придя к власти, она окажет вьетнамскому народу помощь для скорейшего восстановления экономики страны, "ее политического, экономического и социального прогресса.

По инициативе студентов Австралийского национального университета (АНУ), Мельбурнского университета, а также Университета им. Монаша были созданы комитеты и фонды помощи Национальному фронту освобождения Южного Вьетнама. С трибуны парламента в августе 1967 г. Г. Холт назвал действия студентов предательскими и пригрозил, что власти предпримут против них решительные меры. Но студенческие комитеты продолжали свою работу. В ответ на заявление премьер-министра руководитель Канберрского комитета К. Мортон сказал, что студенты не предатели. Они любят свою родину, но не меньше любят справедливость. Глубокое изучение положения, сложившегося в Южном Вьетнаме, дает им право считать, что интересы вьетнамского народа представляет Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама и что без поддержки полумиллионной американской армии сайгонский режим не просуществовал бы и одного дня. Представитель мельбурнского студенческого комитета Д. Кришнер заявил, что австралийское правительство использует тактику Маккарти - вначале приговор, а потом суд. Студенты Мельбурна будут продолжать свою работу, подчеркнул он, наша помощь гуманна, мы посылаема медикаменты, а не оружие.

В конце апреля 1967 г. в штате Виктория происходили выборы в Законодательный совет. Вечером 29 апреля, когда выборы подходили к концу, в помещении, где работала центральная счетная комиссия, была поставлена большая доска, на которой указывались избирательные округа, фамилии кандидатов и количество поданных за них голосов. В ряде округов было выдвинуто необычно-большое число кандидатов - 8-10, причем количество голосов, поданных за каждого из них, не превышало четырех. Почти все кандидаты этих округов являлись военнослужащими, находившимися в Южном Вьетнаме. По закону военнослужащий, зарегистрированный в качестве кандидата в законодательный орган власти, получает право немедленно выехать в свой избирательный округ. Вот родители и постарались вернуть своих детей из вьетнамских джунглей хотя бы на период избирательной кампании, выставив их в качестве кандидатов в депутаты. Этот случай характеризует отношение простых австралийцев к вьетнамской авантюре своего-правительства.

Тем не менее австралийское правительство продолжало проводить прежнюю политическую линию. Изменение в руководстве правительством (вместо погибшего в конце 1967 г. Г. Холта премьер-министром был избран Д. Гортон) не отразилось на внешней политике страны. Выступая в Сиднее 5 февраля 1968 г. с программным заявлением, Д. Гортон подтвердил безоговорочную поддержку Соединенных Штатов во Вьетнаме, которая, по его словам, должна продолжаться до тех пор, пока это необходимо.

Австралийское правительство весьма активно разрабатывало программу расширения своих военных мероприятий в Юго-Восточной Азии. В феврале 1968 г. министр иностранных дел П. Хэзлак обсуждал в Веллингтоне с новозеландским правительством проекты военного сотрудничества в этом районе. В Малайзию была направлена группа австралийских и новозеландских специалистов для изучения на месте возможных последствий вывода британских войск. Выступая после двухчасовой встречи с новозеландским премьером К. Холиоком, П. Хэзлак сообщил, что в соответствии с достигнутой договоренностью Австралия будет арсеналом обороны для Юго-Восточной Азии.

В марте - апреле 1968 г. в Веллингтоне проходило совещание министров иностранных дел СЕАТО. В опубликованном 4 апреля 1968 г. коммюнике вновь подтверждался агрессивный политический курс государств - членов СЕАТО.

Своего рода "научное обоснование" политике австралийского правительства в Азии должна была дать сессия Летней школы Австралийского института политических наук, проводившаяся в Канберре 28-30 января 1967 г. Тема сессии: "Коммунизм в Азии. Угрожает ли он Австралии?" На собрании присутствовало более 600 человек. На сессию наряду с австралийскими учеными были приглашены крупнейшие американские и английские "специалисты по коммунизму", а также политические деятели из "лояльных" стран Юго-Восточной Азии.

Открывая сессию, профессор Калифорнийского университета Р. Скалапино заявил, что главная угроза азиатского коммунизма состоит не в агрессии "старого типа, а в неоагрессии, в форме поощряемого извне национально-освободительного движения" [217, 30.1.1967]. Характерным было выступление преподавателя отделения наук Университета Нового Южного Уэльса О. Харриса, который пытался обосновать тезис о том, что "господство коммунизма в Юго-Восточной Азии создало бы серьезную угрозу Австралии". Стремясь запугать аудиторию, О. Харрис утверждал, что "коммунистическое господство в Юго-Восточной Азии наступит через десять-двадцать лет". Гарантией от подобных бед, по его мнению, является "и сейчас, и в ближайшем будущем американское присутствие в Юго-Восточной Азии" [228, 30.1.1967]. Выступивший последним вице-канцлер Университета Нового Южного Уэльса проф. Э. Коувен старался оправдать политику австралийского правительства во Вьетнаме, заявив, что пребывание там австралийских войск является "хорошо продуманным политическим актом" [228, 31X1967].

Это заявление, а также домыслы, содержавшиеся в выступлении О. Харриса, вызвали особенно резкие протесты студентов, присутствовавших на сессии. Так, студентка Университета им. Монаша Д. Бедфорд сказала, что заявление проф. Коувена "опасная и коварная форма цинизма". Студент Аделаидского университета П. Весли-Смит назвал выступления Э. Коувена и О. Харриса "совершенно аморальными" [228, 31.Х.1967].

В начале ноября 1967 г. на научной сессии в Мельбурне с докладом "Роль Австралии в Азии" выступил известный австралийский ученый проф. У. Болл. Критически проанализировав политику австралийского правительства в Азии, он подчеркнул, что она глубоко ошибочна и вызывает недовольство подавляющего большинства азиатских государств. "Австралийская политика военной поддержки Соединенных Штатов во Вьетнаме, - отметил У. Болл, - не находит сочувствия в Азии. Наиболее крупные страны Азии - Индия, Пакистан, Бирма, Индонезия и Япония - не согласны с австралийским диагнозом положения в Азии и определенно не желают участвовать каким-либо путем в американских военных усилиях во Вьетнаме" [78, с. 10-11].

Отвечая тем австралийским ученым, которые считали, что военная поддержка Австралией США во Вьетнаме являлась своего рода страховым полисом на тот случай, если Австралии будет угрожать "какая-либо опасность", проф. У. Болл сказал: "Захочет ли Америка помочь Австралии в период опасности, будет зависеть не столько от той благодарности, которую США испытывают к нам за то, что мы делам сейчас во Вьетнаме, сколько от их оценки глобального стратегического положения в то время, когда Австралии будет угрожать опасность" [78, с. 10-11].

В 1968-1970 гг. поддержка австралийским правительством азиатской политики США стала еще более откровенной. Австралийский премьер-министр Д. Гортон после поездки в начале июня 1968 г. в США и встречи с президентом Л. Джонсоном откровенно заявил, что правительство Австралии воздержится от разработки собственной военной политики в Юго-Восточной Азии на длительный период, во всяком случае до окончания президентских выборов в Соединенных Штатах.

Одновременно австралийское правительство все время увеличивало военные статьи национального бюджета. В 1968/69 г. фактические расходы на военные нужды составили 1164 млн. австрал. долл. Военные расходы правительства за границей увеличились на. 31 млн. и достигли 375 млн. австрал. долл. В 1969/70 г. расходы на военные цели составляли 1104 млн. австрал. долл.

У народов Азии это не могло не вызвать чувства тревоги. Заявляя о своем намерении заложить основы длительных, устойчивых и дружественных отношений с Азией, австралийское правительства в действительности вело политику, враждебную азиатским народам, усиливавшую напряженность, расширявшую сферу военных конфликтов в Азии.

Министр иностранных дел Австралии Г. Фрит сразу же после вступления на этот пост в феврале 1969 г. сообщил о готовности своей страны взять на себя полицейские функции в районе Юго-Восточной Азии. Тогда же, в феврале 1969 г., австралийское правительство заявило о выходе из Комитета 24-х, учрежденного в - 1961 г. решением Генеральной Ассамблеи ООН для наблюдения за выполнением Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам. Австралия заявила также об отказе подписать Договор о нераспространении ядерного оружия.

Действия австралийского правительства получили полное одобрение и поддержку со стороны новой администрации США, возглавлявшейся президентом Р. Никсоном. Когда в мае 1969 г. австралийский премьер-министр Д. Гортон находился с официальным визитом в США, Никсон в сделанном им заявлении подчеркнул, что Австралия продолжает оставаться одним из ближайших друзей и союзников Соединенных Штатов. "Австралия, - сказал президент, - член АНЗЮС и СЕАТО, двух союзов, являющихся основой нашей стратегии в Юго-Восточной Азии". Решение австралийского правительства сохранить свои войска в Малайзии и Сингапуре после ухода оттуда английских войск в 1971 г. Никсон назвал "историческим и прозорливым решением", которое, несомненно, встретит "наше полное понимание и поддержку" [203, т. 40, 1969, №5, с. 217].

В конце мая 1969 г. на 14-й конференции совета СЕАТО, состоявшейся в Бангкоке, министр иностранных дел Г. Фрит подтвердил верность Австралии целям этого союза и неизменность его политики в отношении Вьетнама. "Мы, - заявил он, - испытываем особое доверие к СЕАТО. Мы продолжаем оказывать этой организации большую поддержку" [203, т. 40, 1969, № 5, с. 226].

Но приверженность к СЕАТО не уменьшала стремления австралийского правительства к более тесному союзу с США. Это полностью подтвердила 19-я сессия совета АНЗЮС, состоявшаяся в Канберре в начале августа 1969 г. С этим пактом австралийское правительство связывало надежды на американское покровительство и потому не хотело и думать о каких-либо изменениях в нем. Г. Фрит на пресс-конференции, устроенной по окончании сессии, отвечая на вопрос о том, одобрило бы австралийское правительство какие-либо оговорки к договору или его пересмотр, решительно заявил: "Мы довольны договором АНЗЮС. Мы считаем его чрезвычайно ценным, и с нашей стороны не будет никаких попыток выйти за его пределы" [203, т. 40, 1969, № 8, с. 440].

Политика участия в военных авантюрах США в Азии, проводимая австралийским правительством, дорого обходилась народу Австралии. Согласно официальным данным, сообщенным министром обороны А. Фейрхоллом в начале сентября 1969 г. в палате представителей, потери австралийской армии и флота во вьетнамской войне составили 314 человек убитыми и 1640 - ранеными. Понятно, что протесты против внешнеполитических акций правительства продолжали нарастать. Это нашло отражение в ходе выборов в федеральный парламент в 1969 г. Правительственная коалиция удержалась у власти только благодаря поддержке реакционной Демократической лейбористской партии.

Что касается отношений Австралии с Советским Союзом и другими странами социалистического лагеря, то австралийское правительство не стремилось их развивать. До 1966 г. СССР был единственным социалистическим государством, имеющим дипломатические отношения с Австралией. Они были установлены в 1942 г. Тогда же было основано Общество австралийско-советской дружбы. Союзнические отношения между странами, возникшие в период борьбы с общим врагом, были в 50-е годы омрачены резким антисоветским курсом австралийского правительства. Дело дошло до фактического разрыва в 1954 г., когда послы и составы представительств обеих стран выехали на родину. Дипломатические отношения были нормализованы лишь в 1959 г.

С середины 60-х годов некоторое развитие получили торговые и культурные связи между социалистическими странами и Австралией. В конце октября - начале ноября 1964 г. Советский Союз посетил министр иностранных дел Австралии П. Хэзлак. В апреле 1966 г. в Канберре делегация Верховного Совета СССР участвовала на сессии Межпарламентского союза. В 1967 г. Австралия заключила торговые соглашения с Социалистической Республикой Румынией и Венгерской Народной Республикой, установила дипломатические отношения с Монгольской Народной Республикой.

Австралийская общественность все настойчивее требовала расширения связей с Советским Союзом и другими социалистическими государствами. Но австралийское правительство не прислушивалось к этим выступлениям и продолжало осуществлять свой прежний внешнеполитический курс.

Австралийское правительство старалось бороться с "коммунистической угрозой" в Азии не только военными средствами. Для "стабилизации" положения в этой части света и создания там лояльных по отношению к капиталистическому миру режимов Австралия использовала и экономические средства.

Австралийские буржуазные ученые откровенно говорили о прямой связи внешней политики с внешней торговлей и экономической помощью. Так, проф. Д. Миллер писал: "Торговля - сложный фактор в общей сфере внешней политики. Это становится еще более очевидным, если принять в расчет экономическую помощь, которая ныне является частью и предпосылкой дипломатии" [149, с. 39].

Австралийские экономисты старались определить наиболее эффективные пути экономических отношений со странами Азии. Один из крупнейших экономистов, проф. Г. Арндт, выступая с публичной лекцией в Аделаидском университете в сентябре 1964 г., говорил о том, что Австралия должна сократить размеры своей помощи Папуа Новой Гвинее и добиться, чтобы значительная часть ее шла по линии ООН. Необходимо также, подчеркнул он, максимально привлекать частный капитал. В то же время Австралии следует увеличить свое участие в оказании помощи развивающимся странам Азии на основе многосторонних договоров. Г. Арндт призывал к расширению торговых отношений с развивающимися странами Азии, а также к совершенствованию технической помощи этим государствам и системы подготовки национальных кадров [69, с. 16-18]. За счет сокращения помощи Папуа Новой Гвинее он предлагал увеличить экономическую помощь развивающимся странам Азии.

В структуре австралийской внешнеэкономической помощи большая часть средств направлялась в Папуа Новую Гвинею. С 1945 по 1966 г. внешнеэкономическая помощь Австралии в целом составила 880 млн. австрал. долл., доля Папуа Новой Гвинеи равнялась 537 млн. австрал. долл. [25, с. 5].

177 млн. австрал. долл. было ассигновано по двусторонним программам. Здесь основным каналом был "План Коломбо", в котором Австралия с момента его создания в 1951 г. играла весьма заметную роль. До 30 июня 1966 г. Австралия израсходовала по "Плану Коломбо" 129 038 тыс. австрал. долл., из которых 89 411 тыс. - на программы экономического развития, в том числе на создание предприятий перерабатывающей промышленности, строительство ирригационных систем, дорог и т. п. На техническую помощь было выделено 39572 тыс. австрал. долл. [25, с. 5-6]. Часть этих средств пошла на оплату стипендий для студентов из развивающихся стран, посылаемых на учебу в австралийские университеты. В середине 1966 г. в Австралии по "Плану Коломбо" обучалось 1454 малайца, 1038 индонезийцев, 751 индиец, 488 пакистанцев, 502 тайца, 453 бирманца, 469 филиппинцев. По "Плану Коломбо" Австралия с 1945 по 1966 г. отправила в азиатские страны около 1000 экспертов. Технического оборудования поставлена на 7944 тыс. австрал. долл. [25, с. 6].

Другим значительным каналом, по которому направлялась помощь на основе двусторонних программ, являлся пакт СЕАТО. Согласно ст. 3 этого документа, стороны должны были сотрудничать друг с другом в области экономического развития. До 30 июня 1966 г. Австралия ассигновала на эти программы 14 234 тыс. австрал. долл., в том числе для Пакистана - 3366 тыс., Таиланда - 434,5 тыс., Филиппин - 1613 тыс., Южного Вьетнама - 4418 тыс. австрал. долл. [25, с. 6].

Кроме того, Австралия являлась участником многосторонних программ помощи. До 30 июня 1966 г. она внесла в Международный банк реконструкции и развития 47,6 млн. австрал. долл., в Международную финансовую корпорацию - 1996 тыс., в Международную ассоциацию развития - 14774 тыс., в Азиатский банк развития - 85 млн. (на конец 1966 г.), по программам ООН - 89308 тыс., по программам военной помощи Малайзии и Индии - 12867 тыс. австрал. долл. [25, с. 6].

По размерам внешнеэкономической помощи в пересчете на душу населения (в абсолютных цифрах) Австралия занимала четвертое место среди капиталистических стран (10,9 долл.) и пятое в процентном отношении этой помощи к национальному доходу (0,64%).

В 70-е годы объем австралийской экономической помощи в абсолютных цифрах продолжал увеличиваться (табл. 13).

Таблица 13. Австралийская внешнеэкономическая помощь^*, тыс. австрал. долл

^* (Official Year Book of Australia, 1975 and 1976, № 61, с 126-127.)

В процентном отношении к совокупному национальному продукту страны размер помощи развивающимся странам постепенно уменьшается: в 1974/75 г. он составил 0,56% [34, 1976, № 61, с. 126-127].

Необходимо особо подчеркнуть, что Австралия придавала и придает большое значение подготовке в своих учебных заведениях научно-технических кадров для азиатских стран. "За последние несколько лет, - заявил в своей речи в парламенте 6 января 1967 г. Г. Холт, - более 50 тыс. студентов из Азии окончили наши различные учебные заведения, и они могут стать, во всяком случае многие из них, хорошими послами Австралии в своих странах" [203, т. 38, 1967, № 1, с. 5]. В 1974 г. в австралийских университетах обучалось 12 тыс. студентов из азиатских стран.

Значительные изменения произошли и в области торговых отношений Австралии с азиатскими странами, прежде всего странами Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока. Уже в первое послевоенное десятилетие стоимость австралийского экспорта в страны Южной и Юго-Восточной Азии выросла более чем в 10 раз по сравнению с довоенным уровнем (1938/39 г. - 15 млн. австрал. ф., в 1955/56 г. - 1621 млн. австрал. ф.) [204, 5.III.1959, с. 317]. Доля азиатских стран в общем объеме австралийского экспорта составила в 1957/58 г. 23% против 12,7% в 1938/39 г. [204, 5.III.1959, с. 317]. С начала 60-х годов она уже превысила 30%. Правда, значительная часть приходилась на торговлю с Японией, а не с развивающимися странами, но и торговля с последними показывает в целом заметный рост. Стоимость внешнеторгового оборота Австралии со странами Южной, Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока за девять лет (1965-1975) увеличилась с 0,9 млрд. до 2,2 млрд. австрал. долл. [34, 1968, № 54, с. 372; 34, 1975 и 1976, № 61, с. 346].

Ближайший азиатский сосед Австралии - Индонезия. В отношениях с этой страной особенно ярко проявлялись указанные выше два основных направления австралийской политики в Азии. С одной стороны, Австралия всячески поддерживала Голландию в период борьбы индонезийского народа, за независимость, а также во время решения вопроса о Западном Ириане. Она направила свои регулярные части в Малайзию и практически участвовала в военных действиях против Республики Индонезия. С другой стороны, Австралия сохраняла дипломатические отношения с Индонезией, вела с ней торговлю и по "Плану Коломбо" предоставляла определенные средства, которые шли на осуществление проектов дорожного строительства, создание учебных центров и т. п.

"Австралийская политика в отношении Индонезии во время трудного периода "конфронтации", - писала газета "Острэйлиен" - неизменно состояла из комбинаций сдержанного, но вполне определенного военного ответа на индонезийскую агрессию и спокойных средств, убеждающих, что связи, существующие между Австралией и Индонезией, не должны быть уничтожены" [215, 20.IX. 1966]. Иными словами, Австралия всячески старалась содействовать тому, чтобы Индонезия не пошла по пути некапиталистического развития. Поэтому с таким удовлетворением австралийские правящие круги восприняли изменение внешней и внутренней политики Индонезии после событий 30 сентября 1965 г. Австралийский; министр иностранных дел П. Хэзлак заявил, что Австралия готова сотрудничать со своим соседом. "Существует много путей, используя которые мы сможем работать для взаимной пользы" [215, 19.XII.1966]. Переменила тон и австралийская пресса. "Новому правительству, - писала, например, сиднейская газета "Дейли телеграф", - будет значительно легче добиться доверия западных наций, которые стремятся помочь Индонезии выбраться из экономической трясины" [218, 27.VII.1966].

В начале июля 1966 г. П. Хэзлак посетил Индонезию с официальным визитом. Несмотря на широковещательные заявления о намерении расширять экономические отношения с Индонезией, сделанные ранее, представитель австралийской буржуазии уже в аэропорту поспешил разъяснить индонезийцам, что он приехал не в качестве рождественского Деда Мороза. "Я прибыл сюда, чтобы постараться понять позицию индонезийского народа и доложить об этом австралийскому правительству" [215, 9.VIII.1966].

По возвращении из Индонезии П. Хэзлак заявил, что "Австралия сможет сыграть умеренную, но полезную роль" в оказании экономической помощи Индонезии. В частности, Австралия продолжит помощь по "Плану Коломбо" в трех направлениях: в создании аэронавигационной системы, в дорожном строительстве и в подготовке индонезийских студентов в австралийских университетах [215, 19.VIII.1966].

В то же время австралийские деловые круги стремились к более широкому участию в экономической жизни Индонезии. В крупнейшей австралийской газете "Острэйлиен" была помещена статья под названием "План дружбы из 9 пунктов", в которой предлагались следующие основные направления развития отношений с Индонезией: распространение в Индонезии знаний об Австралии с помощью индонезийской прессы, радио и телевидения; расширение взаимных посещений представителями деловых кругов, учеными, студентами, деятелями культуры, спортсменами; увеличение помощи Индонезии по "Плану Коломбо"; заключение соглашения о воздушном сообщении, оказание помощи в развитии гражданской авиации Индонезии; использование всех возможностей для развития торговых отношений, а также участие в развитии экспортных отраслей индонезийской экономики, особенно на Суматре; развитие сотрудничества с Индонезией на Новой Гвинее; установление прямых контактов с индонезийской армией, особенно в форме обмена преподавателями и слушателями военных учебных заведений; регулярное проведение консультаций на правительственном уровне по наиболее важным политическим и экономическим проблемам, имеющим взаимный интерес [215, 22.IX.1966].

25 января 1967 г. П. Хэзлак вновь посетил Индонезию. Предлогом для этого визита было открытие нового здания австралийского посольства в Джакарте. Официальная церемония состоялась 26 января, в день национального праздника Австралии. Солидное здание, строительство которого обошлось в 1,5 млн. австрал. долл., должно было свидетельствовать о серьезности намерений Австралии в Индонезии. Эту же мысль подчеркнул Хэзлак в своем выступлении. Австралийско-индонезийские отношения на протяжении последних месяцев постоянно улучшались, сказал он, и мы надеемся, что они будут улучшаться и в дальнейшем [215, 26.1.1967].

Во время своего двухдневного визита П. Хэзлак вел интенсивные переговоры с руководящими деятелями индонезийского правительства. Но по окончании переговоров в печати появилось лишь короткое коммюнике, содержащее общие фразы. Вернувшись в Австралию, П. Хэзлак более подробно сообщил о содержании переговоров. Он сказал, что важное место занимал вопрос о предстоящей в Голландии встрече представителей стран - кредиторов Индонезии. Индонезийскому правительству были даны заверения, что участие Австралии в этой встрече "будет основываться на интересах Индонезии", что "экономическое развитие Индонезии весьма важно не только для самой Индонезии, но и для будущей стабильности в Юго-Восточной Азии". Рассматривались также вопросы австралийско-индонезийских торговых и экономических отношений, обсуждались пути расширения взаимного обмена визитами и информацией [214, 1.П.1967]. На переговорах представителей стран - кредиторов Индонезии в Амстердаме австралийские представители активно поддерживали индонезийских делегатов.

Размер австралийской экономической помощи Индонезии в 1968/69 г. составил 12,7 млн. австрал. долл., увеличившись вдвое по сравнению с предыдущим годом [203, т. 39, 1968, № 3, с. 1053]. Кроме того, австралийское правительство предоставило в 1968/69 г. Индонезии кредит в 10,7 млн. австрал. долл. на оплату ее импорта из Австралии [203, т. 39, 1968, № 8, с. 347].

В 1967 г. начали налаживаться контакты между австралийской и индонезийской армиями; в 70-х годах они стали более регулярными и глубокими. В 1972-1975 и 1975-1977 гг. были осуществлены две трехлетние программы австралийско-индонезийского сотрудничества, на которые было ассигновано в общей сложности 45 млн. австрал. долл. Индонезия получила военные самолеты, патрульные катера, радиолокационные станции, полевые радиопередатчики. Около 1 тыс. индонезийских военнослужащих прошли подготовку в Австралии.

В 1978/79 г. военная помощь, предоставленная Австралией Индонезии, оценивалась примерно в 7 млн. австрал. долл. [228, 30.Х.1978]. В конце октября - начале ноября 1978 г. австралийский министр обороны Д. Киллен посетил Индонезию. Министр заявил, что его визит имел целью подчеркнуть то большое значение, которое Австралия придает отношениям между двумя странами в области обороны.

В 70-х годах продолжали расширяться австралийско-индонезийские экономические отношения. С 1972 по 1975 г. общий объем товарооборота между Австралией и Индонезией вырос с 88 220 тыс. до 193 944 тыс. австрал. долл. [34, 1976, № 61, с. 346].

Австралия оказывает Индонезии значительно большую помощи, чем другим развивающимся государствам, кроме Папуа Новой Гвинеи. В 1974/75 г. она составила 22,9 млн. долл. [34, 1976, № 61, с. 346].

С Малайей Австралия имела устойчивые торговые связи с начала нынешнего века, закупая там каучук, олово и лес, экспортируя зерно и муку, мороженое мясо, масло, фрукты и овощи, а в послевоенные годы - автомобили, машинное оборудование, химикаты, медикаменты, различного рода промышленные товары. После получения Малайей независимости ее торговля и экономические связи с Австралией еще более расширились. В 1958 г. было подписано торговое соглашение, причем переговоры по этому поводу были завершены в рекордно короткий срок - 10 дней, в то время как переговоры по поводу заключения австралийско-японского торгового соглашения длились 5 месяцев, а для заключения австралийско-ланкийского торгового соглашения потребовалось 3 месяца.

Причины такого интереса к Малайе точно сформулировал директор одной из крупнейших австралийских строительных компаний Д. Льюис: "Малайя имеет лучший в Юго-Восточной Азии климат для капиталовложений" [204, 5.III.1959, с. 327]. Австралийцы постарались занять важные позиции в государственном аппарате и деловом мире Малайзии. В частности, управляющим Центральным банком Малайзии стал австралийский финансист У. Уилкок. Товарооборот между двумя странами за первое пятилетие 60-х годов вырос более чем в 3 раза и достиг суммы 135 239 тыс. австрал. долл. [34, 1966, № 52, с. 416]. Через десять лет он составил уже 153170 тыс. долл. [34, 1976, № 61, с. 346].

Быстро развивались торговые отношения Австралии с Филиппинами. За 1950-1965 гг. товарооборот между ними, по данным Центрального банка Филиппин, увеличился в 16 раз (с 1770 тыс. долл. до 31 844 тыс. долл.) [204, 15.IX.1966, с. 523].

Австралийско-филиппинская торговля характеризовалась значительным преобладанием австралийского экспорта над филиппинским. Стремясь еще более увеличить товарооборот между странами, австралийское правительство и деловые круги тщательно изучали филиппинский рынок, посылая на Филиппины многочисленные торговые делегации. Так, с 1962 по 1966 г. Филиппины посетили 6 австралийских торговых миссий [204, 4.XI.1965, с. 252]. В начале 1966 г. было заключено торговое соглашение, которое способствовало некоторому расширению филиппинского экспорта в Австралию. Если в 1962/63 г. стоимость австралийского экспорта на Филиппины составляла 12486 тыс. австрал. долл., а импорта с Филиппин - 1518 тыс., то в 1964/65 г. - соответственно 20920 тыс. и 12486 тыс. австрал. долл. [34, 1966, № 52, с. 416], а еще через десять лет - 99721 тыс. и 24147 тыс. австрал. долл. [34, 1976, № 61, с. 346].

Австралия старалась расширять торговые и экономические отношения с Бирмой. В июне 1962 г. Бирму с визитом доброй воли посетил Г. Барвик, занимавший в то время пост австралийского министра иностранных дел. После трехдневного пребывания в стране он заявил, что между Австралией и Бирмой не существует спорных проблем, напротив, эти страны имеют много общего [204, 30.1.1964, с. 264].

На следующий год в Бирму приехала австралийская парламентская миссия, для того чтобы ознакомиться с возможностями расширения австралийско-бирманских экономических отношений. В мае 1965 г. Бирму посетил австралийский министр иностранных дел П. Хэзлак. К этому времени австралийско-бирманский товарооборот в стоимостном выражении составил 5186 тыс. австрал. долл. [34, 1966, № 52, с. 416]. Австралийская помощь Бирме по "Плану Коломбо" достигла 5200 тыс. австрал. долл. [204, 4.XI. 1965, с. 256]. Более 400 бирманских студентов прошли подготовку в австралийских университетах [204, 4.XI.1965, с. 256]. Около 20 австралийских экспертов работали в бирманской промышленности, сельском хозяйстве, в области науки и культуры [204, 29.1. 1964, с. 264]. К 1975 г. стоимость австралийско-бирманского товарооборота поднялась до 9411 тыс. австрал. долл. Ежегодный размер помощи только по двусторонним соглашениям достиг почти 3 млн. австрал. долл. [34, 1976, № 61, с. 128, 346].

Экономические и торговые отношения Австралии с другими странами Юго-Восточной Азии - Таиландом, Лаосом, Кампучией, СРВ - до сих пор имеют ограниченный характер. Наиболее крупным партнером из них является Таиланд, стоимость товарооборота с которым с 1962 по 1975 г. увеличилась почти в 8 раз: с 8276 тыс. до 65 594 тыс. австрал. долл. [34, 1976, № 61, с. 128, 346].

Известное развитие получили торгово-экономические отношения Австралии со странами Южной Азии, и прежде всего с Индией. С 1965 по 1975 г. товарооборот между Австралией и Индией увеличился со 106,3 млн. до 140 млн. австрал. долл. [34, 1966, № 52, с. 416, 34, 1976, № 61, с. 346]. Товарооборот между Австралией и Шри Ланкой за тот же период возрос с 36 млн. до 57 млн. австрал. Долл. [34, 1966. № 52, с. 416: 34, 1975 и 1976, № 61, с. 346]. Шри Ланка импортирует из Австралии более половины необходимой ей муки и значительную часть молочных продуктов. Австралия же являемся одним из крупнейших импортеров ланкийского чая. Более 90% экспорта Шри Ланки в Австралию составляет чай.

Среди стран Дальнего Востока (исключая Японию) первое место по объему торговли с Австралией занимает Китай. Австралийское правительство, отказываясь долгое время признать КНР и установить с ней дипломатические отношения, с самого начала существования республики стремилось расширять с ней торговлю. Если в 1952/53 г. стоимость австралийско-китайского товарооборота составляла 4178 тыс., то в 1964/65 г. - 158 495 тыс., а в 1974/75 г. - 335117 тыс. австрал. долл. [34, 1966. № 52, с. 416; 34 1976 № 61, с. 346].

Из года в год расширялся не только общий объем торговли, но и номенклатура товаров. Кроме пшеницы и шерсти Австралия продает КНР уголь, цинк, стальной лист, машины, химикаты. В 1976 г. австралийский экспорт в Китай возрос на 45%. КНР также расширяет объем экспорта и его номенклатуру. Стоимость китайского экспорта в Австралию увеличилась с 1952/53 по 1974/75 г. с 2816 тыс. до 61150 тыс. австрал. долл., т. е. в 27 раз [204, 29 VI. 1961, с. 655; 34, 1976, № 61, с. 346].

После визитов в Китай в 1978 г. австралийского министра торговли и промышленности А. Линча и группы австралийских предпринимателей было объявлено о продаже Китаю 900 тыс. т железной руды и о заключении контракта на продажу в 1979 г. еще 1,5 млн. т руды.

Пекинские руководители высказались за широкое участие Австралии в осуществлении так называемых четырех модернизаций.

Объем торговых отношений Австралии с Гонконгом довольно значительный. Несмотря на колебания в отдельные годы, он имеет общую тенденцию к увеличению. Если в 1954/55 г. стоимость оборота между Австралией и Гонконгом составляла 39 368 тыс., то в 1964/65 г. - 61027 тыс., а в 1974/75 г. - 277419 тыс. австрал. долл. [204, 5.III.1959, с. 329; 34, 1966, № 52, с. 416; 34, 1976, № 61, с. 346]. Главными товарами, которые Австралия вывозит в Гонконг, являются шерсть, текстиль, зерно, мясо, сахар, кожа, фрукты и овощи, машины, металлы. Гонконг, в свою очередь, экспортирует в Австралию текстильные товары, готовую одежду, мебель, металлоизделия, рыбу. Австралийские компании все более проникают в Гонконг, действуя в торговле, страховом деле, а также в строительной, текстильной и пищевой отраслях промышленности.

Торговые отношения Австралии с Тайванем по своему объему значительно уступали австралийско-гонконгским. Тем не менее и они имеют устойчивую тенденцию к росту. За 10 лет (1955-1965) объем австралийско-тайваньского товарооборота увеличился в 10 раз, а за следующее десятилетие - в 25 раз. К середине 1975 г. его стоимость составила почти 200 млн. австрал. долл. [34, 1976, № 61, с. 346], а в 1977 г. - уже 405 млн. австрал. долл. [214, 9.VI. 1978]. Австралия является одним из главных поставщиков на Тайвань шерсти, кож, руд, металлов, молочных продуктов. Тайвань экспортирует в Австралию текстильные товары, лес, парфюмерию, химикаты.

Торговые отношения Австралии с КНДР показывали систематический рост. В 1954/55 г. стоимость австралийского импорта из КНДР составляла 194 тыс. австрал. долл., а экспорт в эту страну вообще отсутствовал; в 1974/75 г. стоимость импорта выросла незначительно (до 269 тыс. австрал. долл.), а стоимость экспорта достигла 7522 тыс. австрал. долл. [204, 5.III.1959, с. 329; 34, 1976, №61, с. 346].

Стоимость австралийского экспорта в Южную Корею в 1954/55 г. составляла всего 8 тыс. австрал. долл., а импорта не было совсем, в 1974/75 г. стоимость экспорта поднялась до 122 435 тыс. австрал. долл., а стоимость импорта достигла 48 369 тыс. австрал. долл. [204, 5.III.1959, с. 329; 34, 1976, № 61, с. 346].

Расширение политических, экономических, торговых и культурных отношений Австралии со странами Азии требовало увеличения числа востоковедов. Теперь востоковедные отделения имеются во всех австралийских университетах. История и современное положение азиатских стран изучаются на отделениях истории и политических наук, языки и литература - в отдельных языковых департаментах (японском, индонезийском, китайском).

Для координации научной и учебной работы в области востоковедения в Университете им. Монаша создан Центр исследований Юго-Восточной Азии. Центр должен следить за выработкой программ обучения, проводить семинары и конференции, наблюдать за ходом подготовки аспирантов. В состав руководства центром входят представители отделений экономики, антропологии и социологии, политических наук, географии, современных языков.

При Западноавстралийском университете создан Центр азиатских исследований. Крупнейшим центром изучения азиатско-тихоокеанского региона является Австралийский национальный университет. Востоковедные исследования проводятся в Школе по изучению Тихого океана и на факультете азиатских исследований.

В последние годы в АНУ изучению стран Тихоокеанского бассейна, Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии уделяется значительно больше внимания. Серьезную работу в этой области проводят отделы экономики, истории Дальнего Востока, международных отношений, истории Тихого океана и Юго-Восточной Азии, центры по изучению современного Китая и стратегических и оборонных исследований, входящие в состав Школы по изучению Тихого океана.

В этих отделах накоплен обширный материал по современному положению государств Дальнего Востока, Юго-Восточной Азии и Тихого океана. Научные работники школы систематически выезжают в изучаемые страны. В школу приглашаются ученые из этих стран.

Школа осуществляет два проекта, финансирующихся правительством: по изучению Индонезии и по изучению роли Австралии и Японии в экономических отношениях со странами западной части Тихого океана.

Расширился факультет азиатских исследований, включающий отделения: азиатских цивилизаций, китайского языка и литературы, индонезийского языка и литературы, японское, лингвистики, отделение Южной Азии и буддийских исследований. К преподаванию и научной работе привлекаются известные австралийские ученые, а также ученые зарубежных стран, прежде всего США, Великобритании, Новой Зеландии, Японии, Индии, Индонезии, Сингапура, Малайзии. Востоковедов страны объединяет научно-исследовательская организация - Ассоциация азиатских исследований Австралии, издающая журнал "Обозрение".

АНУ готовит научные кадры для стран азиатско-тихоокеанского региона. В 1977 г. из 300 докторантов половину составляли жители этих государств.

Определенный интерес представляет деятельность общеавстралийских научных организаций - Института международных отношений и Института политических наук, особенно последнего. Главной задачей института политических наук является изучение политических, экономических и социальных проблем как внутри Австралии, так и за ее пределами, в частности в Азии. С этой целью институт проводит семинары, научные конференции, выпускает журнал "Острэйлиен куотерли" и публикует серии монографических исследований.

Особое место во внешней политике Австралии в Азии занимают ее отношения с Японией. Первое время после окончания второй мировой войны казалось, что восстановление более или менее нормальных отношений между этими странами потребует многих лет - так напряженны они были.

Австралийская общественность не могла подавить в себе естественной настороженности к стране, которая впервые в истории Австралии нанесла ей ощутимые удары и реально угрожала оккупацией ее территории. "Сразу после второй мировой войны, - писал А. Уотт, - лидеры всех австралийских партий, отражая общественное мнение, требовали жесткого мира с Японией" [187, с. 207].

Официальную точку зрения по этому вопросу выразил Г. Эватт: "Первый принцип нашей политики - обеспечение спокойствия и безопасности в районе Тихого океана, что чрезвычайно важно для нашей страны. Это требует разоружения и демилитаризации Японии" (цит. по [203, т. 18, 1947, с. 470]). Австралийцы постарались занять ключевые позиции в союзнической администрации в Японии: представителя стран Британского содружества в Союзном контрольном совете по Японии, главнокомандующего оккупационными войсками стран Британского содружества в Японии. Председателем Международного военного трибунала для Дальнего Востока, судившего главных японских военных преступников, был также австралиец.

Но уже с 1947 г. начался пересмотр ставших привычными понятий. Совершенно определенно это проявилось в период пребывания Г. Эватта в Японии летом 1947 г. Противник нового курса проф. М. Болл, назначенный в апреле 1946 г. представителем стран Британского содружества в Союзном контрольном совете по Японии, в августе 1947 г. был заменен на этом посту чиновником австралийского министерства иностранных дел.

Когда в 1951 г. начались переговоры по поводу заключения мирного договора с Японией на основе проекта, предложенного США, австралийское правительство его полностью поддержало, несмотря на то что проект грубо нарушал принципы послевоенных отношений с Японией, ранее провозглашенные самой же Австралией. Р. Мензис старался оправдать такую позицию австралийского правительства тем, что на него оказали давление США и Англия. "Австралийское правительство очень скоро обнаружило, - писал он, - что борьба за запрещение перевооружения Японии не имеет надежды на успех. Соединенные Штаты и Соединенное Королевство, две главные нации свободного мира, дали ясно понять, что они не готовы запретить с помощью действенных средств перевооружение Японии. И если эти великие державы не хотели запретить... то как могла Австралия сама сделать такое запрещение эффективным?" [205, т. 30, 1953, № 2, с. 189, 194].

К такому же заключению пришел спустя 15 лет А. Уотт: "Мирный договор, в котором были заинтересованы Соединенные Штаты Америки, вошел бы в силу независимо от того, возражала бы против него Австралия или нет" [187, с. 123].

С этими уничижительными заявлениями нельзя согласиться не потому, что США и Великобритания не могли бы оказать необходимого давления на австралийское правительство, чтобы заставить его подписать не удовлетворявший его договор, но потому, что австралийское правительство действовало вполне добровольно, соответственно собственному внешнеполитическому курсу в Азии, который к тому времени проявился достаточно четко. А курс этот определялся главным образом страхом перед освободительным движением азиатских народов, прежде всего в Юго-Восточной Азии. Именно поэтому австралийское правительство поддерживало милитаризацию Японии, в столь недавнем прошлом своего наиболее опасного врага. "Страх перед распространением коммунизма в Азии, - писал проф. М. Болл, - возобладал над страхом перед возрождением японского экспансионизма" (цит. по [73, с. 262]).

Надо сказать, что резкий поворот в официальной политике Австралии по отношению к Японии обгонял трансформацию взглядов австралийской общественности по этому вопросу. Даже в таком издании, как "Австралия в мировых делах 1950-1955", выпущенном в1957 г. близким к австралийскому министерству иностранных дел Институтом международных отношений, высказывалось опасение по поводу развития политических связей с Японией.

Автор раздела "Австралия и Азия" проф. Фитцджеральд тщательно анализировал возможные варианты "японской опасности" - вероятность присоединения Японии к "коммунистическому блоку" или к "нейтралистскому блоку". Япония, писал он, может представить угрозу для Австралии даже в том случае, если будет держаться в рамках политики, соответствующей интересам США. "Опасность происходит... оттого, что Япония может добиться чего-то, действуя в согласии с Америкой, служа американской политике, которая не обязательно совпадает с австралийской. Идя по этому пути, Япония уже добилась льготных условий мира; скоро она будет перевооружена. Не исключено, что вскоре Японию попросят занять свое место в "сдерживании коммунизма" путем посылки ее войск в опасные районы. Таким образом, может создаться обстановка, при которой японские вооруженные силы будут размещены в некоторых районах, жизненно важных для австралийской безопасности, поскольку в случае возникновения опасности никакая другая держава не сможет так быстро послать необходимые силы... Это и есть реальная японская опасность, и это не может не быть принято во внимание при заключении пактов, в конечном счете зависящих от японского сотрудничества!.. Австралийцы все еще будут предпочитать встречать опасность одни и сами контролировать эти морские коммуникации (имеются в виду коммуникации между Сингапуром и Австралией. - К. М.), чем допустить недавнего врага в это опасное место" [73, с. 218-220].

Следствием политического урегулирования было стремительное развитие экономических отношений между Австралией и Японией. Правда, на первых порах не удалось избежать некоторых осложнений. В 1947 г. австралийское правительство заключило соглашение с Соединенными Штатами Америки, в соответствии с которым американские суда должны были осуществить картографические работы в западном районе Тихого океана, в том числе близ острова Новая Британия. Когда же в 1954 г. США предложили, чтобы эти работы выполнили японские специалисты, австралийское правительство отказалось дать на это согласие, мотивируя свой отказ тем, что присутствие японских картографов вызовет протест австралийской общественности, не забывшей, что именно в данном районе шли кровопролитные сражения австралийцев с японской армией.

2 февраля 1954 г. Р. Мензис публично заявил, что австралийское правительство не может одобрить участия японцев в осуществлении этой работы даже в качестве членов экипажей судов, хотя и понимает важность такой работы и благодарит правительство Соединенных Штатов за желание оказать Австралии помощь. В данном вопросе позиция Австралии была непоколебимой, и Соединенным Штатам пришлось заменить японские судовые команды филиппинскими.

Довольно сложно протекали австралийско-японские переговоры по поводу ловли жемчуга в районе австралийского континентального шельфа. Дело в том, что такого рода операции японцы начали проводить за несколько лет до вступления во вторую мировую войну. Когда же Япония попыталась в 1953 г. их возобновить, австралийское правительство предложило сначала провести переговоры и выработать определенные условия. После того как японская сторона заявила, что ее флот будет действовать в двух районах в 100 милях от Дарвина, и когда выяснилось, какое количество раковин собираются вылавливать японцы, Австралия прервала переговоры. Одновременно австралийское правительство приняло законодательство, распространившее юрисдикцию Австралии на весь австралийский континентальный шельф и морское пространство над ним, а также на континентальный шельф вокруг Новой Гвинеи на глубине до 100 морских саженей. В законодательстве указывалось, что ловля жемчуга в австралийских водах допускается только по специальной лицензии при условии строгого соблюдения установленных правил. За нарушение этих законоположений предусматривалось суровое наказание. Японское правительство выразило протест против действий австралийцев. Переговоры шли долго, и в конце концов было принято решение не заключать долгосрочного соглашения на этот счет, а определять условия ловли жемчуга ежегодно.

Но все это были лишь мелкие досадные эпизоды на пути успешного развития австралийско-японских экономических отношений. Оба правительства всеми средствами старались содействовать их расширению. В конце 1957 г. Австралию с официальным визитом посетил японский премьер-министр Н. Киси. Надо сказать, что с 1941 по 1943 г. он являлся членом кабинета. Того и после войны рассматривался союзными державами в качестве одного из главных военных преступников. Но австралийское правительство сделало вид что не помнит об этом, и проявило максимум гостеприимства. В сентябре 1963 г. Австралию посетил японский премьер-министр X. Икэда, а в 1967 г. - Э. Сато.

Особое развитие получили торговые отношения между странами. За десять лет (1954-1964) доля Японии в австралийском экспорте возросла с 6,7 до 17,6%, а в австралийском импорте - с 0,9 до 6,8%. Япония стала вторым по значению торговым партнером Австралии после Великобритании. Но надо иметь в виду, что доля последней в австралийской внешней торговле значительно снизилась за этот же период соответственно с 36,3 до 18,5% и с 48,7 до 27,8%.

Особенно быстро развивались торговые отношения между странами после заключения в 1957 г. австралийско-японского торгового соглашения. Если в 1956/57 г. стоимость товарооборота составляла 218164 тыс. австрал. долл. [204, 5.III.1959, с. 329], то в самом начале 60-х годов она равнялась уже 453866 тыс. [201, сентябрь-октябрь, 1963, с. 1]. Соглашение предусматривало предоставление Японии прав наиболее благоприятствуемой нации: существенное снижение тарифов, особенно на текстиль и другие товары широкого потребления, упрощение порядка предоставления импортных лицензий. В свою очередь, Япония расширяла свой рынок для австралийской сельскохозяйственной продукции. Вместе с тем Австралия, опасаясь конкуренции японских товаров, настояла на включении в соглашение статьи, предусматривавшей возможность для каждой из сторон применять дискриминационные меры в отношении другой стороны, если какой-либо отрасли промышленности будет нанесен ущерб торговлей партнера. Кроме того, на протяжении всех шести лет, в течение которых действовало соглашение, Австралия оставляла за собой возможность применения ст. 35 ГАТТ, которая позволяла договаривающимся державам воздерживаться от признания за вновь присоединившейся к ГАТТ страной предоставленных соглашением льгот и преимуществ.

Торговое соглашение 1957 г. устраивало обе стороны и потому по истечении трехлетнего срока было автоматически продолжено на следующее трехлетие. Между 1956/57 и 1963/64 гг. доля Японии в австралийском экспорте поднялась с 14 до 17,6%, а в импорте - с 1,8 до 6,8%. Стоимость товарооборота между странами в 1963/ 64 г. составила 650278 тыс. австрал. долл. [34, 1966, № 52, с. 416]. Ко времени окончания второго срока соглашения Япония стала самым крупным импортером австралийской шерсти, сахара, угля, меди, шкур и кож. Расширились номенклатура и объем австралийского импорта из Японии, и, хотя текстильные товары по-прежнему преобладали, значительно увеличился вывоз химикалий, машин, стали, оптики и др. Австралия для Японии стала третьим (после США и Гонконга) по значению рынком сбыта.

В эти годы наблюдалась значительная активизация австралийско-японских деловых связей. В марте 1962 г. был создан Австралийско-японский комитет деловой кооперации. Японская палата торговли и промышленности послала в Австралию группу, состоявшую из 39 ведущих представителей деловых кругов, для определения перспектив развития японо-австралийских экономических связей. В мае 1963 г. в Токио состоялось первое собрание Австралийско-японского комитета по деловой кооперации, на котором присутствовало 11 австралийских и 50 японских представителей торговых и промышленных предприятий. Собрание подготовило заключение нового торгового соглашения между Австралией и Японией, которое было подписано в Токио 5 августа 1963 г.

Соглашение предусматривало отказ Австралии от применения дискриминационных мер, указанных в ст. 35 ГАТТ. Япония же соглашалась на дальнейшее улучшение условий предоставления импортных лицензий на ввоз австралийской шерсти и зерна, а также других важнейших товаров сельскохозяйственного экспорта Австралии. В 1964/65 г. стоимость товарооборота между странами поднялась до 699414 тыс. австрал. долл., причем особенно заметен был рост австралийского импорта из Японии - со 162468 тыс. австрал. долл. в 1963/64 г. до 274 млн. в 1964/65 г. [34, 1966, № 52, с. 416]. В 1965/66 г. стоимость импорта поднялась до 281 млн. австрал. долл., а экспорта - до 471 млн. Стоимость общего товарооборота, таким образом, составила 752 млн. австрал. долл. [204, 15.IX.1966, с. 515].

В 1965 г. японский экспорт в Австралию составлял 3,7% общего объема экспорта Японии. Австралия заняла второе после США место в качестве рынка для японских товаров. Непрерывно рос экспорт в Австралию товаров тяжелой и химической промышленности Японии. Если в 1962 г. на эти товары приходилось 30% всего японского экспорта в Австралию, то в 1964 г. - 50%. Особенно быстро росли поставки в Австралию японской стали. К июню 1965 г., например, было экспортировано стали примерно на 60 млн. австрал. долл., т. е. в 2,7 раза больше, чем в предыдущем году. В то же время доля товаров легкой промышленности неуклонно уменьшалась: в 1962 г. она составляла 64%, в 1964 г. - 54, а в 1965 г. - 45% [204, 15.IX.1966, с. 515]. Тем не менее и в это время японский текстиль преобладал в общем импорте этого товара Австралией. По данным японской организации по внешней торговле, в австралийском импорте хлопчатобумажных товаров японские изделия составляли 37%, гонконгские - 11, английские - 10, китайские - 9%. В австралийском импорте синтетического текстиля Япония просто господствовала: на ее долю приходился 51% общего австралийского импорта этого товара, тогда как доля США, занимавших второе место в экспорте этого товара, составляла 17% [204, 15.IX.1966, с. 515].

Широкий сбыт в Австралии находила продукция японской автомобильной промышленности. В 1965 г. на австралийском рынке было продано 23 810 автомашин, или почти в 2 раза больше, чем в 1964 г. Японский экспорт в Австралию в 1977/78 г. достиг 2,1 млрд. долл.

В свою очередь, Австралия значительно увеличивала экспорт своих товаров в Японию. Общий размер австралийского экспорта в Японию вырос в 1977/78 г. до 3,9 млрд. долл. Австралия становится крупнейшим поставщиком железной руды в Японию.

Торговыми отношениями, однако, не ограничивались деловые контакты между Австралией и Японией. Были созданы смешанные предприятия, работавшие в важнейших отраслях австралийской экономики. Так, концерн "Мицуи" вместе с австралийской компанией вел в Квинсленде работы по расширению добычи угля для экспорта в Японию. "Мицуи киндзоку" вложил значительный капитал в добычу меди на территории Западной Австралии, также имея в виду экспортные потребности Японии в этом сырье. "Хаякава электрикл компани" с австралийским представителем "Олимо консолидейтед" создали смешанное предприятие по производству телевизоров. "Мицуи буссан" и "Сэкиаси кагаку" совместно с австралийскими предприятиями занимались производством труб. Японский капитал был вложен также в несколько австралийских текстильных предприятий. Особое внимание японских предпринимателей привлекли открытые в Австралии богатейшие месторождения железной руды. Так, концерн "Мицуи" купил 35% акций в смешанном предприятии "Кливленд Клиффс айрн компани", ведущем разработки железной руды в районе Пилбари; "Мицубиси" вложил капитал в разработку месторождений железной руды в Тасмании. Японские предприниматели стремились также принять участие в разработке залежей бокситов, цинка, свинца, меди в Квинсленде и Северной Территории.

На заседании Австралийско-японского комитета по деловой кооперации, состоявшемся в Токио в 1965 г., были сделаны рекомендации относительно создания смешанных предприятий в машиностроительной, электротехнической, сталепрокатной отраслях промышленности Австралии. Обсуждались также вопросы, связанные с организацией смешанных австралийско-японских предприятий на Новой Гвинее.

Почему именно с Японией у Австралии так быстро развивались деловые связи? Ответить на этот вопрос нетрудно. По темпам экономического роста Япония занимает первое место в капиталистическом мире. Ежегодный рост экономики Японии в 1953- 1963 гг. составлял почти 10%, в то время как, например, Великобритании - 2,5%. При этом Япония целиком зависит от импорта некоторых видов сырья, которых в огромных масштабах может поставлять Австралия.

Однако развитие экономических отношений между Австралией и Японией иногда наталкивалось на определенные трудности. Так, японскую сторону беспокоил постоянный и значительный дефицит торгового баланса с Австралией, незначительность доли ряда важных для японского экспорта товаров, ввозимых в эту страну. Например, в 1965 г. в австралийском импорте товаров химической промышленности удельный вес Японии составлял лишь 4,2%, в то время как на долю США приходилось 30,6%, Англии - 28,8%; в австралийском импорте машин - соответственно 3,8; 37,1; 35%, в австралийском импорте металлов и металлоизделий - 13,6; 27,6; 32,6%. Мешала японскому экспорту в Австралию и сложная австралийская система таможенных тарифов, часто менявшийся процент торговых пошлин. Деятельности американских и английских экспортеров содействовали промышленные и торговые предприятия их соотечественников, действовавших на территории Австралии. Япония же имела ограниченное число предприятий в Австралии.

И австралийская сторона имела немало претензий к своим японским партнерам. Япония, например, стремилась как можно реже соблюдать в отношении австралийских товаров режим наибольшего благоприятствования. Так, в период трудностей с иностранной валютой Япония ограничивала импорт из стран, входящих в систему ГАТТ, в том числе из Австралии.

Все эти вопросы обсуждались на заседании Австралийско-японского комитета по деловой кооперации, происходившем в Токио 24-25 апреля 1967 г. Главное внимание было уделено таким проблемам, как экономическое положение Японии и Австралии, расширение торговли, создание смешанных предприятий и обмен специалистами. Представители обеих стран без обиняков высказали свои претензии и недовольство. После серьезных дебатов был принят ряд позитивных решений.

Представители Австралии и Японии приняли активное участие в работе конференции министров иностранных дел Азии и Тихого океана, проходившей в Сеуле в июне 1966 г.

Президент Южной Кореи Пак Чжон Хи в своей вступительной речи 14 июня 1966 г. призвал к созданию "великого азиатско-тихоокеанского общества", главной целью которого должна стать борьба против "страшной угрозы международного коммунизма".

Япония, Австралия, Новая Зеландия, Малайзия, Филиппины, Таиланд, Тайвань, Южная Корея, участвовавшие в конференции, договорились о создании новой организации - Азиатско-тихоокеанского совета (АЗПАК). В совместном коммюнике, опубликованном 16 июня 1966 г., сообщалось о намерении участников конференции регулярно проводить сессии совета министров стран Азии и бассейна Тихого океана, а также совещания послов этих государств - сессии Постоянного комитета.

П. Хэзлак, выступая незадолго до своего отъезда из Сеула перед корреспондентами, заявил, что он удовлетворен работой конференции, где господствовал дух регионального сотрудничества. О том, каков был этот дух, писала одна малайская газета: "Девять азиатских и тихоокеанских наций достигли сегодня соглашения о создании новой некоммунистической региональной организации... Идея состоит в том, чтобы создать группировку некоммунистических наций для взаимной помощи... Они будут избегать прямой антикоммунистической направленности, но их совместные усилия, очевидно, обеспечат их безопасность против агрессии; в общих политических заявлениях, сделанных вчера, почти все делегаты говорили об угрозе коммунизма" (цит. по [227, 16.VI.1966, с. 2]).

Точно так же новую организацию оценила и "Нью-Йорк тайме". В статье "Азиаты делают шаг в сторону региональной системы обороны" газета писала: "Путем взаимопомощи азиатские правительства стараются укрепить свою экономическую и политическую способность оказывать сопротивление коммунистической подрывной деятельности, которую они считают главной угрозой для своей безопасности... Австралия и Новая Зеландия, присоединившись к этому союзу, дали понять, что соглашаются со своей принадлежностью к Азии. Теперь, когда Англия решила как можно скорее сократить свои военные обязательства к востоку от Суэцкого канала, две белые страны Азии стали больше опираться на региональные соглашения" [223, 20.VI.1966].

Деятельность АЗПАК показала, что новая организация была намерена заниматься весьма широким кругом вопросов: от политической стратегии до проблем увеличения производства удобрений. Так, например, на сессии Постоянного комитета АЗПАК, состоявшейся в Бангкоке в августе 1966 г., было решено создать экономический координационный центр, технический координационный центр, центр взаимной информации, пул технических специалистов, пул сырья и удобрений, центр обмена сельскохозяйственной техникой, социальный и культурный центр.

Во время посещения П. Хэзлаком Японии в марте 1967 г. было достигнуто соглашение о том, что АЗПАК наряду с политическими и экономическими должен обсуждать социальные, просветительные и культурные проблемы. Такой же позиции Австралия и Япония придерживались на второй сессии совета министров стран Азии и бассейна Тихого океана, состоявшейся в Бангкоке в июле 1967 г. Открывая сессию, японский министр иностранных дел Т. Мики назвал АЗПАК форумом для достижения взаимопонимания где министры могут свободно и откровенно обмениваться мнениями по широкому кругу вопросов, представляющих взаимный интерес, включая политические, экономические, культурные и социальные. В заключительном коммюнике подчеркивалось, что АЗПАК обеспечивает широкие возможности для плодотворного обмена разнообразными индивидуальными взглядами по всем вопросам. Следующую сессию было решено провести в Австралии в конце июля 1968 г. Журнал "Фар истерн экономик ревью" писал в этой связи: "Австралия может теперь использовать этот союз для формулирования своей теории "Австралия в Азии" и взять инициативу для того, чтобы вдохнуть в организацию свежую струю жизни" [204, 20.VII.1967, с. 139].

Сессия АЗПАК, состоявшаяся в Канберре, продемонстрировала стремление ее организаторов все активнее бороться с национально-освободительным движением азиатских народов, наращивать антикоммунистическую истерию. Такой же характер носила сессия АЗПАК, проходившая в июне 1969 г. в Японии [203, т. 40, 1969, № 6, с. 311-315].

Высокие темпы экономического развития ряда тихоокеанских стран, быстрое расширение торгово-экономических отношений в Тихоокеанском бассейне, конкуренция Европейского экономического сообщества, желание ведущих тихоокеанских держав поставить экономические отношения в этом районе на новую ступень вызвали к жизни во второй половине 60-х годов идею создания региональной экономической организации - "тихоокеанского сообщества".

В октябре 1966 г. в журнале Японского центра экономических исследований была помещена статья К. Кодзимы и X. Куромото "Тихоокеанское экономическое сообщество и развивающиеся страны Азии". Идеи, выдвинутые в этой статье, были в дальнейшем развиты в книге К. Кодзимы "Япония и тихоокеанская зона свободной торговли" [135].

Инициативу в изучении вопросов, связанных с созданием региональной тихоокеанской экономической организации, до сих пор удерживают японские и австралийские ученые. Это объясняется тем, что Япония и Австралия больше других стран заинтересованы в усилении своих экономических позиций в Тихом океане. Поэтому работа, начатая в середине 60-х годов отдельными учеными, была энергично поддержана правительственными учреждениями и частными корпорациями этих государств.

В 1972 г. началась научная разработка австралийско-японских экономических отношений. Деятельность ученых финансируется непосредственно правительствами Японии и Австралии. Группу австралийских экономистов возглавляет проф. К. Кроуфорд, канцлер Австралийского национального университета. Японские ученые работают под руководством доктора С. Окиты, президента Японского центра экономических исследований и председателя Японского фонда внешнеэкономического сотрудничества.

К научно-исследовательской работе привлечены ученые австралийских и японских университетов, университетов других стран, исследовательских институтов, Резервного банка Австралии, австралийских и японских промышленных корпораций. Систематическую помощь оказывают ряд министерств Австралии и Японии.

Один-два раза в год, поочередно в Канберре и Токио, проводятся австралийско-японские встречи с целью координации исследований и обсуждения подготовленных материалов.

В 1972-1975 гг. исследования касались развития австралийской горнодобывающей промышленности и сельского хозяйства, японского машиностроения, австралийско-японских двусторонних торгово-экономических отношений, подхода Австралии и Японии к мировым торговым и валютным отношениям, возможностей создания замкнутой экономической организации стран западной части Тихого океана.

По этим вопросам было подготовлено 41 монографическое исследование. Основные итоги работы были изложены в обобщающем докладе "Австралия и Япония в западно-тихоокеанских экономических отношениях", изданном на английском и японском языках. 28 апреля 1976 г. доклады были переданы японскому и австралийскому правительствам, а также соответствующим правительственным и дипломатическим органам, промышленным корпорациям и научным учреждениям.

Правительства Австралии и Японии решили продлить работу еще на три года и выделили для этого необходимые средства. На австралийско-японской встрече в Канберре 7-8 сентября 1976 г. была принята программа дальнейших исследований, включающая изучение промышленного развития обеих стран, условий долгосрочных контрактов по закупкам сырья, прямых японских капиталовложений в Австралии, энергетических и сырьевых проблем, вопросов торговли и транспорта, отношений Австралии и Японии со странами АСЕАН, а также выработку предложений о создании тихоокеанской экономической организации.

Австралийские и японские ученые указывали, что для создания "тихоокеанского сообщества" существуют необходимые предпосылки: значительное расширение двусторонних австралийско-японских торгово-экономических отношений, а также отношений этих государств с другими тихоокеанскими странами с середины 60-х годов, т. е. после создания Европейского экономического сообщества.

Политика ЕЭС в области сельского хозяйства заставила Австралию искать рынки сбыта для своей сельскохозяйственной продукции в Японии и странах азиатско-тихоокеанского региона [99, с. 25].

Япония в ответ на дискриминационные меры ЕЭС стала проводить торговую дипломатию, призванную сбалансировать неблагоприятный эффект интенсификации европейского протекционизма развитием внутри тихоокеанских экономических связей [135]. По усиление австралийско-японского экономического сотрудничества с середины 60-х годов, заинтересованность этих стран в развитии связей со странами Тихоокеанского бассейна нельзя, конечно, объяснять только дискриминационными мерами ЕЭС. Существовали и другие причины, в частности открытие гигантских запасов минерального сырья в Австралии, которое вызвало такое расширение австралийско-японской торговли в этой области, "подобного которому мир еще не знал" [99, с. 26].

В 1960-1977 гг. доля стран азиатско-тихоокеанского региона в австралийском экспорте увеличилась с 41,6 до 67,7%, а доля стран Западной Европы уменьшилась за этот же период с 62,6 до 17,9%. В австралийском импорте эти цифры составили соответственно для стран азиатско-тихоокеанского региона 37,3 и 55,8%, для стран Западной Европы - 49,7 и 33,2% [99, с. 35-36].

В японском экспорте доля азиатско-тихоокеанских стран в 1974 г. составила 60,2, а в импорте - 53,8% [99, с. 37-38].

Значительно выросли торгово-экономические связи Австралии и Японии со странами Юго-Восточной Азии и Океании. Так, с 1964 по 1973 г. доля Японии в закупках нефти, леса, минералов и рыбы из этих стран увеличилась до 63% [99, с. 39]. Их доля в японском экспорте в 1974 г. составила 29,6%), в импорте - 21,9%, а в австралийском экспорте - 20%, в импорте - 11,3% [99, с. 35-38].

Фактором, способствующим усилению взаимозависимости стран азиатско-тихоокеанского региона, является также вывоз капитала. Самый крупный инвеститор в регионе - Япония. В 1975 г. на ее долю приходилось 33,6% общей суммы инвестиций в странах региона, т. е. приблизительно 10 млн. долл. Японские инвестиции идут, во-первых, в различные отрасли машиностроительной и обрабатывающей промышленности, во-вторых, в производство сырья. На страны Тихоокеанского бассейна, включая Латинскую Америку, приходится 65% всех японских заграничных капиталовложений. Американский капитал, хотя и уступает японскому лидирующее положение, продолжает играть большую роль в Тихоокеанском бассейне. На конец 1973 г. инвестиции США составляли 25% всех иностранных капиталовложений в странах этого региона.

Усиление воздействия развитых государств на развивающиеся страны в Тихоокеанском бассейне происходит за счет увеличения экономической и технической помощи. Значительную роль в укреплении взаимосвязи стран региона играет быстрое развитие транс тихоокеанских авиационных и морских сообщений, туризма.

Как отмечалось выше, японские ученые первыми выдвинули идею создания "азиатско-тихоокеанского сообщества". Японские же политические деятели первыми придали этой идее официальный характер.

В апреле 1967 г. тогдашний министр иностранных дел Японии Т. Мики заявил, что азиатско-тихоокеанская политика должна основываться на общих принципах регионального объединения в Азии, объединения развитых стран Тихоокеанского района и более широких программах помощи [182, с. 82].

Хотя после этого заявления Т. Мики японское правительство не предпринимало каких-либо официальных шагов в этом направлении, при поддержке японского министерства иностранных дел было проведено 9 конференций по тихоокеанской торговле и развитию (в Токио - в 1968 г., в Гонолулу - в 1969 г., в Сиднее - в 1970 г., в Оттаве - в 1971 г., в Токио - в 1973 г., в Мехико - в 1974 г., в Окленде - в 1975 г., в Паттае - в 1976 г., в Сан-Франциско - в 1977 г.), на которых обсуждались различные аспекты идеи организации "азиатско-тихоокеанского сообщества", выдвинутой К. Кодзимой.

Проведение этих конференций возбуждало интерес научной общественности и деловых кругов стран Тихоокеанского бассейна к возможности создания "тихоокеанского сообщества".

Однако на правительственном уровне контакты между государствами "тихоокеанской пятерки" (США, Японией, Австралией, Новой Зеландией и Канадой) продолжали осуществляться лишь в двустороннем порядке: в виде регулярных встреч на министерском уровне.

Важным событием было подписание в 1976 г. австралийско-японского договора о дружбе и сотрудничестве. В документе отмечалось, что заключение договора представляет собой важный этап не только в развитии австралийско-японских связей, но и в направлении создания "тихоокеанского сообщества".

Если правительства "тихоокеанской пятерки" не спешили с проведением официальных переговоров о создании "сообщества", то деловой мир действовал более энергично. В 1967 г. представители деловых кругов пяти промышленно развитых стран Тихоокеанского бассейна создали Экономический совет Тихоокеанского бассейна (ПБЭК). Цель организации - содействовать изучению проблем региональной торговли и взаимного сотрудничества. В состав ПБЭК входят более 400 крупных корпораций "тихоокеанской пятерки" и развивающихся стран Тихоокеанского бассейна.

Одним из первых мероприятий совета было создание Частной инвестиционной компании для Азии (ПИКА), призванной способствовать расширению иностранных капиталовложений в странах азиатско-тихоокеанского региона.

На конференциях по тихоокеанской торговле и развитию неоднократно обсуждались предложения о формах и методах деятельности "тихоокеанского сообщества".

Идея К. Кодзимы первоначально сводилась к созданию "тихоокеанской зоны свободной торговли", в которую вошли бы США, Япония, Канада, Австралия, Новая Зеландия, отменившие полностью тарифную систему во взаимной торговле, но сохранившие свободу действий в области тарифной политики в отношениях со странами, не участвующими в соглашении.

Это предложение в целом вызвало негативное отношение тихоокеанских государств, поскольку ассоциировалось с идеей "великой азиатской сферы взаимного процветания", выдвинутой Японией еще в довоенный период. Особенно сильные возражения предложение К. Кодзима вызвало в таких странах, как Австралия, Канада и Новая Зеландия, которым в годы второй мировой войны угрожало японское вторжение.

В 1968 г. на конференции по тихоокеанской торговле и развитию австралийским экономистом П. Драйсдейлом и К. Кодзимой было выдвинуто совместное предложение о создании Организации тихоокеанской торговли, помощи и развития (ОПТАД). Оба ученых имели единую точку зрения относительно формы организации, но в толковании ее задач и целей между ними существовали серьезные расхождения.

К. Кодзима считал, что ОПТАД должна стать промежуточной ступенью на пути реализации его первоначальной идеи о "тихоокеанской зоне свободной торговли" [159, с. 177].

П. Драйсдейл же подчеркивал, что ОПТАД должна иметь самостоятельное значение. "Создание организации, подобной ОПТАД, усилило бы связь между бизнесменами и государственными служащими тихоокеанских стран... Развал национальной промышленности в странах со слабой экономикой вызван отсутствием капитала, безработицей и трудностями платежного баланса. Капиталовложения, направленные в экономику промышленно менее развитых партнеров через ОПТАД, свели бы к минимуму влияние этих отрицательных факторов" [159, с. 208-209].

В дальнейшем К. Кодзима присоединился к мнению П. Драйсдейла. "Мои прежние представления изменились, - писал он. - Сейчас я считаю, что дело не в конституциировании интеграции, а в проведении многосторонних переговоров через ОПТАД, что сблизит точки зрения и будет способствовать распространению и укреплению региональной экономической интеграции в Тихом океане, азиатском и латиноамериканском регионах" [136, с. 13].

Проф. Д. Кроуфорд поддержал предложение о создании ОПТАД. Он также считал, что ОПТАД, подобно Организации по экономическому сотрудничеству и развитию (ОЭКД), должна являться не регулирующим органом, а организацией, где могли бы проводиться межправительственные консультации [136, с. 14].

Идея ОПТАД была одобрена научными кругами большинства тихоокеанских государств. Это показала 8-я конференция по тихоокеанской торговле и развитию, состоявшаяся в Паттани (Таиланд) в июле 1976 г. Общее мнение выразил канадский ученый Е. Инглиш: "Необходимо создать такую организацию в Тихоокеанском бассейне, которая позволила бы Канаде наряду с другими странами весьма реально участвовать в расширении торговли как с развивающимися странами, так и со сверхдержавами этого региона" [136, с. 15].

На конференции подчеркивалось, что ОПТАД, подобно ОЭКД, должна стать форумом для обсуждения важнейших проблем Тихоокеанского бассейна, организацией, разрабатывающей основные направления регионального сотрудничества.

Идеи о целях ОПТАД, высказанные в ходе конференции, определяли сущность этой организации, ее отличие от ЕЭС. Во-первых, она должна стимулировать взаимосвязь государств региона путем обсуждения проблем торгово-экономических отношений в атмосфере сотрудничества и доверия; во-вторых, способствовать расширению торговли между развитыми тихоокеанскими державами и развивающимися странами азиатско-тихоокеанского региона, увеличению капиталовложений в экономику последних; в-третьих, служить центром выработки долгосрочных программ экономического развития стран Тихоокеанского бассейна; в-четвертых, разрабатывать более совершенные формы экономического союза стран Азии и Тихого океана, союза, участники которого могли бы свободно развивать тесную экономическую интеграцию в узких группировках, а также имели бы возможность играть более конструктивную роль в расширении отношений с Китаем, СССР и странами Индокитая [190, с. 1-2].

"Создание ОПТАД, служащей этим целям, - отмечалось на конференции, - позволит эффективно соединить три главных направления в отношениях между странами азиатско-тихоокеанского региона: экономические связи между Японией и США; политические, дипломатические и экономические связи между развивающимися государствами в западной части Тихого океана, как коммунистическими, так и не коммунистическими; стратегическую заинтересованность в стабильных и конструктивных отношениях между сверхдержавами в Восточной Азии и Тихом океане" [184, с. 85-87]. ОПТАД, подчеркивалось на конференции, должна действовать как независимое учреждение, а не как тихоокеанское отделение ОЭКД или какая-либо организация в системе ООН [136, с. 15].

Проект создания ОПТАД вновь обсуждался на 9-й конференции по тихоокеанской торговле и развитию, посвященной теме "Минеральные ресурсы в Тихоокеанском районе", которая проходила в Сан-Франциско 22-26 августа 1977 г. И на этой конференции обсуждение проекта ОПТАД не было завершено. Вместе с тем совершенно очевидно, что предварительная, неофициальная стадия обсуждения подходит к концу. Деловые и академические круги "тихоокеанской пятерки" в основном пришли к согласованной точке зрения на характер и цели организации. Но из этого не следует, что правительства развитых тихоокеанских государств быстро перейдут к официальным переговорам. Торгово-экономические отношения внутри "тихоокеанской пятерки", особенно между Японией и США, Японией и Австралией, несмотря на общую постоянную тенденцию к расширению, характеризуются большими сложностями и противоречиями.

Лейбористское правительство сразу же после прихода к власти в декабре 1972 г. приступило к активным действиям в области внешней политики. Оно установило дипломатические отношения с ГДР, а также официально признало КНР, обменялось с ней дипломатическими представительствами и закрыло австралийское посольство на Тайване. В конце декабря 1972 г. правительство заявило о прекращении военной помощи Южному Вьетнаму, в феврале 1973 г. установило дипломатические отношения с ДРВ, в мае отменило эмбарго на экспорт стратегического сырья в социалистические страны.

Заметно оживились отношения Австралии с Советским Союзом в экономической и культурной областях. Во время визита в Австралию министра внешней торговли СССР Н. С. Патоличева было подписано новое советско-австралийское торговое соглашение, расширявшее товарооборот между странами.

Установились экономические отношения между Австралией и Кубой. В ноябре 1973 г. в Сиднее было открыто кубинское генеральное консульство.

Австралийское правительство присоединилось к Договору о нераспространении ядерного оружия, оно настойчиво требовало прекращения ядерных испытаний в бассейне Тихого океана - в частности, в Международном суде в Гааге поставило вопрос о запрещении испытаний атомного оружия во французских тихоокеанских владениях.

Лейбористы отменили обязательную воинскую повинность и заявили о выводе всех австралийских войск из Сингапура к апрелю 1973 г.

Основные принципы внешнеполитической концепции лейбористского правительства были изложены Г. Уитлемом в его речи 27 января 1973 г. в Австралийском институте политических наук.

Региональное сотрудничество, подчеркнул он, будет одним из краеугольных камней австралийской внешней политики в 70-х годах. В новом курсе лейбористское правительство намерено делать меньше акцентов на военные пакты. Основой этого курса будет независимый взгляд на международные дела. Уитлем подчеркнул, что наступило время создать новое региональное объединение. Лейбористы, сказал он, не видят какой-либо угрозы со стороны государств Юго-Восточной Азии. Лейбористы не хотят исходить из старого понятия о "выдвинутой обороне" и рассматривать Юго-Восточную Азию как фронтовую полосу.

Премьер-министр указал на необходимость скорейшего прекращения иностранной интервенции во Вьетнаме, отметив, что это устранит серьезные разногласия между австралийским и американским правительствами.

Он подверг критике группировку АЗПАК, назвав ее "анахронизмом", и одобрительно отозвался о деятельности АСЕАН. Вместе с тем Уитлем предложил обсудить возможность создания нового, более широкого регионального сообщества стран Азии и Тихоокеанского бассейна. Он заявил, что австралийское правительство поддерживает идею стран АСЕАН об установлении в Юго-Восточной Азии зоны мира. В дальнейшем Уитлем. неоднократно возвращался к вопросу о региональном сотрудничестве. Так, в совместном австралийско-индийском коммюнике, опубликованном 6 июня 1973 г., после завершения визита Уитлема в Индию, говорилось, что обе стороны считают установление зоны мира в Индийском океане позитивным шагом в направлении уменьшения напряженности и развития сотрудничества в этом районе.

Характерно, что первый визит за границу Уитлем как премьер-министр совершил в Индонезию в феврале 1973 г. В своих выступлениях во время поездки Уитлем неоднократно подчеркивал необходимость регионального сотрудничества, в частности австралийско-индонезийского.

Следует отметить, что австралийско-индонезийские отношения при лейбористском правительстве получили значительное развитие как в политической, так и в военной сфере. Наша программа военного сотрудничества с Индонезией, сказал Г. Уитлем, выступая в парламенте 25 мая 1973 г., находится в полном соответствии с философией лейбористского правительства; она послужит моделью для будущих соглашений такого рода.

В январе - феврале 1974 г. Уитлем совершил 17-дневную поездку по странам Юго-Восточной Азии. Выступая в парламенте в начале марта 1974 г. с сообщением об итогах этой поездки, Уитлем подчеркнул, что у Австралии и стран Юго-Восточной Азии имеются глубокие и прочные общие интересы, поддержание которых является одним из важных принципов австралийской внешней политики. Характеризуя современную стадию развития этих отношений, Уитлем отметил, что центр тяжести переместился с военных союзов на торговые связи, программы помощи, региональное экономическое сотрудничество и культурные контакты.

Что касается австралийско-американских отношений, то в упомянутой речи 27 января 1973 г. в Австралийском институте политических наук Уитлем отметил, что, несмотря на расхождения во взглядах на некоторые проблемы международных отношений, правительство имеет ясный наказ избирателей сохранить союз с Америкой. АНЗЮС является юридическим воплощением общих интересов народов Австралии, Новой Зеландии и Соединенных Штатов. Эти интересы остаются постоянными и не зависят от изменений в административных органах в Вашингтоне, Веллингтоне или Канберре. Правда, Уитлем при случае старался напомнить, что его правительство проводит самостоятельный курс в отношениях с США.

В речи в Нью-Йорке 1 августа 1973 г. Г. Уитлем сказал, что лейбористское правительство хочет изменить узкий взгляд на АНЗЮС как на единственный фактор в отношениях Австралии с Соединенными Штатами и такой же узкий взгляд на то, что отношения Австралии с США являются единственным важным фактором в австралийской внешней политике. Я уверен, заявил премьер-министр, что дружба, которую мы предлагаем сейчас Америке как сильная средняя держава, дающая свою собственную оценку событиям и принимающая свои собственные решения при наличии консультаций с другими заинтересованными державами, представляет лучшую основу для надлежащего развития дружественных отношений между Австралией и Соединенными Штатами, чем это было раньше.

Я говорил лидерам Соединенных Штатов, заявил Г. Уитлем, выступая в августе 1973 г. после возвращения в Австралию из США, что мы продолжаем оказывать значительную поддержку пакту АНЗЮС, который рассматриваем в качестве самого важного постоянного и естественного элемента в отношениях трех тихоокеанских партнеров. Он подчеркнул, что, несмотря на критику некоторых аспектов деятельности СЕАТО, Австралия не намерена выходить из него. Интересно отметить, что эти слова Г. Уитлема полностью одобрила либерально-аграрная оппозиция. Приятно отметить, сказал Б. Снедден, что мистер Уитлем опроверг миф о неприсоединении, но следует спросить, что он понимает под фразой: "Наша политика присоединения". Также следует приветствовать тот факт, что он рассматривает Соединенные Штаты как нашего великого союзника и указывает, что для его правительства не существует вопроса о вкладе АНЗЮС и о базах США в Эмберли, Элис-Спрингсе, Пайн-Гепе и Нуррунгаре.

Вопрос о перечисленных Б. Снедденом и других американских базах в Австралии широко обсуждался в период избирательной кампании. Движение за пересмотр соглашений с США об американских базах на австралийской территории развернулось еще в-60-х годах. Естественно, что лейбористы не могли его игнорировать. Но позиция лейбористского правительства не отличалась последовательностью. Сначала оно как будто всерьез взялось за расследование положения иностранных военных баз на собственной территории. С этой целью в феврале 1973 г. их посетил заместитель премьер-министра и министр обороны Л. Барнард. Выступая затем в парламенте, Барнард отметил, что правительство должно настаивать на проведении новых переговоров, касающихся определенных договоров, и там, где это необходимо, изменить их так, чтобы не допустить полного устранения Австралии от какого-либо эффективного контроля над военными сооружениями на австралийской земле и предотвратить возможность вовлечения Австралии в термоядерную войну.

Л. Барнард подчеркнул, что наряду с базами, известными австралийской общественности, на территории страны существует немало американских военных сооружений, о которых австралийцы ничего не знают. В этой связи он сообщил палате представителей некоторые данные об американских базах, на которых побывал. Барнард сказал, что правительство будет периодически информировать членов парламента о положении с американскими военными базами. Он напомнил палате, что правительство либерально-аграрной коалиции в договоре с США о базах, заключенном им в 1963 г., публично согласилось с толкованием ст. 3 о межправительственных консультациях по поводу баз в том смысле, что оно не будет осуществлять контроль над базами или над их использованием. Лейбористское правительство, заявил Л. Барнард, никогда бы не пошло на заключение такого соглашения, которое наносит ущерб суверенитету Австралии. Министр обороны пообещал поставить перед американским правительством вопрос о пересмотре соглашений об американских базах на австралийской территории.

Но лейбористское правительство практически ничего не изменило в статусе американских баз в Австралии. Поездка Барнарда в США в начале января 1974 г. закончилась подписанием соглашения, в соответствии с которым на американскую военную базу в Норт-Уэст-Кейпе направлялись австралийские военнослужащие, а австралийский офицер получал пост заместителя командующего станцией. Стороны также договорились о том, что будут расширены двусторонние консультации с целью обеспечения правительства Австралии более полной и своевременной информацией.

Однако австралийскому заместителю командующего станцией подчинялся лишь австралийский персонал; контролировать деятельность американского персонала он не имел права. К тому же это скромное нововведение касалось только одной из американских военных баз на австралийской территории.

Соглашение, подписанное Л. Барнардом, подверглось критике со стороны левого крыла лейбористов, указывающих, что Соединенные Штаты пошли лишь на ограниченные уступки в вопросе о контроле над базами. Оппозиционные же партии одобрили соглашение.

Новым элементом в австралийской внешней политике при лейбористском правительстве стало использование возрастающего международного значения сырьевых ресурсов Австралии. Первое официальное заявление на этот счет содержалось в выступлении Г. Уитлема в федеральном парламенте 25 мая 1973 г. Австралия - один из пяти крупнейших в мире поставщиков бокситов, железной руды, свинца, никеля, серебра, олова, цинка, меди и урана, говорил Г. Уитлем. Именно сейчас Австралия должна выработать собственную политику, учитывающую тот факт, что пятый континент привлекает все большее внимание держав, нуждающихся в сырье. То же самое повторил австралийский премьер-министр, выступая 1 августа 1973 г. на собрании Американо-австралийской ассоциации в Нью-Йорке.

Использование австралийским правительством "дипломатии ресурсов" характеризовало переговоры, которые вел Г. Уитлем с руководителями Европейского экономического сообщества во время своей поездки по странам Западной Европы в декабре 1974 г. Необходимо подчеркнуть, что страны, входящие в ЕЭС, занимают третье место в австралийской внешней торговле. В 1973/74 г. их доля в австралийском экспорте составила 17%, а в импорте - 28%. Доля Японии была соответственно 33 и 17%, США - 11 и 22% [150, с. 3].

Главной темой переговоров был экспорт австралийского урана и угля в западноевропейские страны. По подсчетам специалистов, к середине 80-х годов потребности этих стран в уране достигнут 20 тыс. т, а к началу 90-х годов - 50 тыс. т. Г. Уитлем заявил руководителям ЕЭС, что Австралия имеет достаточно урана, чтобы удовлетворить потребности и Европы и Японии.

Используя большую заинтересованность стран "общего рынка" в энергетическом сырье, Уитлем договорился о расширении австралийского экспорта сельскохозяйственных продуктов. Руководители сообщества высказались за заключение долгосрочных контрактов на сахар, а также заявили, что будет снято ограничение на экспорт австралийского мяса. Это было особенно важно для Австралии потому, что Япония и США решили ограничить импорт австралийского мяса. В начале 1975 г. США официально объявили об уменьшении ежегодной квоты на ввоз мяса из Австралии; до 521 тыс. т, т. е. наполовину.

Лейбористское правительство продолжало развивать отношения с социалистическими странами. В январе 1975 г. во время визита Г. Уитлема в Советский Союз были подписаны соглашения о научно-техническом и культурном сотрудничестве между СССР и Австралией. В совместном Советско-австралийском коммюнике о переговорах отмечалось: "Советский Союз и Австралия придают важное значение укреплению мира и стабильности в Азии и заявляют о своей решимости всемерно содействовать дальнейшей разрядке напряженности в этом районе, обеспечению безопасности и. созданию условий для превращения Азии в континент мира и сотрудничества путем совместных усилий всех государств этого региона... Обе стороны заявили о своей готовности участвовать вместе со всеми заинтересованными государствами на равной основе в изыскании благоприятного решения вопроса о превращении Индийского океана в зону мира в соответствии с принципами международного права" [213, 17.Ι.1975].

Приход к власти правительства либерально-аграрной коалиции внес существенные коррективы во внешнеполитический курс Австралии, хотя принципиально его изменить новое правительство уже было не в состоянии.

"После трех лет правления Уитлема к власти пришло правительство Фрейзера - продукт сложных противоречий во внутренней политике, - писал австралийский ученый Д. Гирлинг. - Правительство Фрейзера... представляет собой возврат к консервативным ценностям, хотя оно сохраняет ряд прогрессивных реформ, предложенных Уитлемом... В международных делах не может идти речи о попытках вернуться к осуждению Индонезии... или отвернуться от Китая... В целом внешняя политика правительства Фрейзера может быть определена так: появление доверия к Соединенным Штатам как к союзнику; подчеркивание угрозы советского экспансионизма..." (цит. по [202, т. 31, 1977, № 1, с. 8-9]).

Один из ведущих австралийских ученых-международников, Т. Миллар, писал: "Фрейзер... не верит в реальность существования разрядки... События в Индокитае он воспринял как стратегическую потерю для Австралии, потому что они изменили баланс сил в этом районе в пользу коммунистических держав... а также потому, что они ослабили оборонительные возможности Запада и открыли возможность использования этого района Китаем или Советским Союзом. Однако Фрейзер понимает, что Вьетнам, как показывает настоящее положение дел, может направить энергию в первую очередь на улучшение внутренней ситуации. Нельзя сказать, что он видит мир лишь черным и белым, как Уитлем" [205, июль 1977, с. 861].

В заявлении либерально-аграрного правительства по вопросам внешней политики говорилось: "В наших отношениях с другими странами нам небезразлична идеология режимов, но это не должно быть ведущим принципом нашей политики. Общие ценности и позиции могут укрепить процесс сближения, но и их отсутствие не станет препятствием на пути установления сотрудничества, если существуют общие интересы" [45, с. 2]. Вместе с тем в этом документе содержались заявления, пронизанные духом "холодной войны", например такое: "Стратегические и политические устремления советских лидеров... вышли далеко за пределы установленных зон обеспечения советских интересов" [45, с. 8].

Австралийское правительство всячески подчеркивало роль США в мировых делах и выражало крайнее беспокойство по поводу ее ослабления: "Вьетнамская война и Уотергейт подорвали самоуважение Америки и чувство своей значимости. К сожалению, свою долю в это дело вносит мировая критика Соединенных Штатов" [45, с. 10].

В своих отношениях со странами Юго-Восточной Азии, говорилось в этом документе, Австралия будет исходить из "глобального баланса сил" [45, с. 5]. Вполне понятно поэтому, что австралийское правительство видело в позиции Китая много общего со своей внешнеполитической концепцией. "Австралия и Китай в равной степени заинтересованы в том, чтобы советская мощь в Тихом океане и Юго-Восточной Азии уравновешивалась с помощью других крупных государств или соответствующих региональных объединений. Мы можем поэтому ожидать поддержку Китаем наших взглядов на необходимость эффективного американского присутствия в Тихом и Индийском океанах. Такая поддержка фактически уже оказана" [45, с. 17].

Отношениям с Японией австралийское правительство отводило особое место.

Следует подчеркнуть, что практические внешнеполитические шаги консервативного правительства характеризовались такой же двойственностью, как и провозглашенный им курс. Несмотря на то что либерально-аграрная коалиция всячески старалась показать свою лояльность к США (поддержала, например, строительство американской военной базы на острове Диего-Гарсия, заявила, что американские атомные подводные лодки могут заходить в австралийские порты), пыталась устранить некоторые шероховатости в австралийско-американских отношениях, возникшие в период правления лейбористов, она уже не проявляла таких безгранично верноподданнических чувств, как правительство, возглавляемое Г. Холтом. Как известно, последний во время своего визита в США в разгар войны во Вьетнаме заявил, что Австралия всегда идет по одному пути с Линдоном Джонсоном.

В конце июля 1976 г. М. Фрейзер посетил Соединенные Штаты. В коммюнике о переговорах в Вашингтоне Фрейзера с Фордом говорилось: "Президент и премьер-министр подчеркнули, что все нации должны рассматривать себя равными, несмотря на разницу в мощи, размерах и ресурсах" [205, июль 1976, с. 862].

М. Фрейзер часто публично высказывался против "советского военного присутствия в Индийском океане" и за сохранение американской мощи в этом районе. Но и здесь он делал некоторые-оговорки. Так, в июне 1976 г. глава австралийского консервативного правительства заявил: "Конечно, не в интересах Австралии, чтобы баланс в этом районе сложился не в пользу США, нашего главного союзника... Но также не в ее интересах, чтобы обе сверхдержавы начали неограниченное соперничество в Индийском океане". [205, июль 1976, с. 863]. В 1980 г. антисоветский характер позиции правительства М. Фрейзера значительно усилился.

Во второй половине июня 1976 г. М. Фрейзер посетил Китай. Китайские руководители оказали ему гораздо более теплый прием, чем Г. Уитлему. Глава консервативного австралийского правительства сделал ряд резких антисоветских заявлений, выразил заинтересованность в развитии отношений между Китаем, Японией, США. и Австралией как странами, имеющими общие интересы.

Содержание австралийско-китайских переговоров вызвало негативную реакцию общественности, прежде всего в странах Юго-Восточной Азии. М. Фрейзер, пытаясь сгладить неприятное впечатление, произведенное его визитом в КНР, сказал на пресс-конференции в Гонконге, что нет абсолютно никаких оснований утверждать, будто, развивая отношения с Китаем, Австралия вступает в антисоветский лагерь. Отношения Австралии с Советским Союзом прочны и надежны. Выступая в австралийском парламенте, Фрейзер говорил, что его правительство энергично поддерживает систему переговоров с Советским Союзом.

Еще в период пребывания у власти лейбористского правительства начались австралийско-японские переговоры о заключении широкого соглашения по экономическим вопросам. Но они не увенчались успехом. Лейбористское правительство настаивало на максимальном участии Австралии в проектах разработки минеральных и энергетических ресурсов. Лейбористы повысили экспортные цены, ввели ограничения на импорт потребительской продукции, в особенности автомобилей, электроприборов и текстиля, что наносило ущерб японским промышленникам.

Со своей стороны, японцы неоднократно нарушали долгосрочные обязательства. Так, Япония неожиданно запретила импорт австралийского мяса, не выполнили своих обязательств японские импортеры австралийского сахара. В то же время японская сторона настойчиво требовала включения в проект договора положения о предоставлении японским частным лицам и предприятиям режима наибольшего благоприятствования.

Одним из первых внешнеполитических актов консервативного правительства было возобновление переговоров с Японией.

В начале февраля 1976 г. заместитель премьер-министра Австралии Д. Антони, занимавший также пост министра торговли и ресурсов, посетил Японию. Он заявил, что австралийское правительство хочет раз и навсегда положить конец всякой неопределенности в отношении готовности Австралии поставлять Японии необходимое ей сырье. Антони отметил экономическую взаимозависимость Японии и Австралии. Однако, сказал Д. Антони, экономические отношения между двумя сторонами могут сохраняться и развиваться только на основе стабильности и взаимного доверия. Мы заключаем сделки в крупном объеме, заявил Антони. Японские покупатели должны быть уверены в источниках поставок. Австралийские поставщики должны быть уверены в рынках сбыта. Эта уверенность, эта определенность имеют основополагающее значение.

Касаясь установленных Австралией ограничений импорта на автомашины, электротовары и другие изделия, Антони заметил, что эти временные меры были приняты только для того, чтобы облегчить серьезное положение, в каком оказались соответствующие отрасли австралийской промышленности.

Д. Антони заверил японское правительство, что либерально-аграрная коалиция готова пойти навстречу его пожеланиям в целях скорейшего заключения договора о дружбе и сотрудничестве.

Основной договор о дружбе и сотрудничестве между Австралией и Японией был подписан в Токио 16 июня 1976 г. Следует подчеркнуть, что это был первый договор такого рода, заключенный Австралией с каким-либо иностранным государством. Однако его подписание практически не ликвидировало трудностей, имеющихся в торгово-экономических отношениях между странами. Япония, находясь в тисках экономического кризиса, не выполняла своих обязательств по закупкам столь важных для Австралии экспортных товаров, как мясо и сахар, сократила импорт австралийского угля и железной руды. В ответ на это австралийское правительство угрожало ввести ограничения на импорт японских автомашин и продукции электронной промышленности, запретить японцам лов рыбы в австралийских водах. Поездка М. Фрейзера в Японию в апреле 1978 г. не устранила трудностей.

Одной из основных задач внешней политики консервативного правительства является развитие отношений с Индонезией. Австралийское правительство сдержанно относилось к захвату Индонезией Восточного Тимора, несмотря на широкую кампанию протеста общественности страны. В конце концов оно признало Восточный Тимор частью Индонезии. О решении правительства 20 января 1978 г. сообщил министр иностранных дел А. Пикок. Это реальность, с которой мы должны считаться, заявил он. Австралийское правительство решило, что было бы нереалистичным не признавать Восточный Тимор де-факто частью Индонезии, хотя юно продолжает считать неправильными средства, с помощью которых было произведено воссоединение.

Консервативное правительство, несмотря на огромный бюджетный дефицит, не сократило размеров иностранной помощи. В 1976/77 г. она составила 399 млн. австрал. долл., или 0,49% совокупного национального продукта страны. Правительство либерально-аграрной коалиции выступило за широкое привлечение иностранного капитала в экономику страны. Но вместе с тем сохранило ограничения, введенные лейбористским правительством. Лишь для предприятий урановой промышленности процент австралийского участия был снижен со 100 до 75.

М. Фрейзер, по сути дела, продолжил и "дипломатию ресурсов", начатую Г. Уитлемом. В июне 1977 г. во время своей поездки по западноевропейским странам он неоднократно подчеркивал, что страны ЕЭС должны облегчить доступ австралийских товаров (особенно сельскохозяйственных) в Европу, прежде чем договариваться с правительством Австралии о поставках урана. С 1974 по 1977 г. объем австралийского экспорта сельскохозяйственной продукции в страны ЕЭС сократился на 80%.

Выступая в Аделаиде, Фрейзер сказал, что во время посещения им западноевропейских стран европейские руководители дали ясно понять, что они смотрят на Австралию, которой принадлежит пятая часть известных мировых запасов урана, как на стабильного долгосрочного поставщика урана. И наша готовность быть долгосрочным поставщиком урана при условии, что они станут стабильными долгосрочными покупателями нашей говядины и другой сельскохозяйственной продукции, должна показаться им логичной.

В июле 1977 г. был учрежден пост министра по делам специальных торговых представительств. Его занял В. Гарленд. Если Австралия хочет, чтобы двусторонние торговые проблемы, стоящие перед нею и ЕЭС, решались успешно, сказал М. Фрейзер, она должна быть представлена на высоком уровне на переговорах.

Первый раунд переговоров с ЕЭС, проведенный осенью 1977 г., не дал положительных результатов. Более того, страны "Общего рынка" приняли решение, ограничить импорт стали, что наносило ущерб интересам Австралии, которая ежегодно экспортировала сталь в страны ЕЭС примерно на 50 млн. австрал. долл. Дефицит Австралии в торговле со странами ЕЭС составил в 1977 г. 650 млн. австрал. долл.

М. Фрейзер обратился к президенту комиссии ЕЭС Р. Дженкиису с просьбой срочно возобновить торговые переговоры Европейского экономического сообщества с Австралией, а до этого не применять в отношении ее никаких негативных мер. Переговоры, проходившие в 1978 г., также не дали положительных результатов. Но в конце мая 1979 г. В. Гарленд сообщил в австралийском парламенте о том, что между Австралией и странами "Общего рынка" достигнуто соглашение о торговле, переданное на утверждение австралийского правительства и руководства ЕЭС.

Одним из важных направлений внешней политики Австралии в 70-х годах стало развитие отношений с Ассоциацией государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), а также двусторонние связи со странами, входящими в эту организацию. С 1974 г. периодически созываются совещания, получившие название Форум АСЕАН - Австралия.

На 3-м Форуме АСЕАН - Австралия, проходившем в мае 1977 г. в Соло (Индонезия), была принята программа экономического сотрудничества, предусматривающая оказание Австралией помощи странам ассоциации по следующим направлениям: технология обработки соевых бобов и производство пищевых продуктов, богатых белками; хранение зерна, транспортировка скота и скоропортящихся пищевых продуктов; создание в рамках АСЕАН агентства по защите интересов потребителей; содействие развитию торговли между Австралией и АСЕАН; создание исследовательского центра по вопросам образования в странах АСЕАН.

Была достигнута также договоренность об организации постоянно действующего консультативного совещания АСЕАН - Австралия.

В августе 1977 г. в Куала-Лумпуре состоялась встреча М. Фрейзера с премьер-министрами стран АСЕАН, на которой австралийский премьер-министр обещал расширить участие Австралии в экономическом развитии этих стран и сообщил, что австралийское правительство приняло решение выделить дополнительно 10 млн. австрал. долл. на осуществление проектов в рамках программы экономического сотрудничества.

В июне 1978 г. в Мельбурне состоялась конференция по вопросам сотрудничества АСЕАН с Австралией в области промышленности. На конференции присутствовали делегации от всех стран, входящих в АСЕАН, и представители около 200 австралийских компаний, заинтересованных в капиталовложениях в странах ассоциации. Австралийским предпринимателям было предложено 9 областей для инвестиций: строительство, транспорт, химическая, машиностроительная, металлообрабатывающая, деревообрабатывающая, пищевая, легкая промышленность, производство стальных конструкций.

В октябре того же года в Сиднее была организована торговая ярмарка товаров из стран АСЕАН, имевшая целью содействовать расширению экспорта этих государств в Австралию. Следует отметить, что стоимость экспорта стран АСЕАН в Австралию за 1970/72-1976/77 гг. увеличилась с 97 млн. до 431 млн. австрал. долл. Ежегодный его рост составил 35%, в то время как общий суммарный рост австралийского импорта за этот же период не превышал 21%.

Австралийский экспорт в страны АСЕАН ежегодно увеличивался на 19%. К началу 1977/78 г. стоимость австралийского экспорта в эти государства составляла 853 млн. австрал. долл., к концу указанного года - уже 1 млрд. австрал. долл.

Страны АСЕАН занимают третье место по объему австралийских инвестиций. К концу 1978 г. их стоимость превысила 250 млн. австрал. долл. Однако по сравнению с американскими и японскими капиталовложениями они невелики.

В 70-е годы значительно оживились культурные связи Австралии со странами АСЕАН, которые осуществляются путем обмена музыкальными группами, кинофильмами, выставками произведений искусства, спортивными командами, передачи в дар библиотек и т. п. В 1977/78 г. расходы на культурные связи со странами АСЕАН составили 23% общих расходов Австралии на культурные программы.

На 4-м Форуме АСЕАН - Австралия, состоявшемся в Канберре в октябре 1978 г., были определены функции и состав участников консультативного совещания АСЕАН - Австралия, которое должно содействовать развитию торгово-экономических отношение между АСЕАН и Австралией, а также немедленно информировать обе стороны о трудностях, возникающих в этой области. В работе совещания участвуют члены австралийского междуведомственного комитета по связям с АСЕАН и главы дипломатических представительств стран АСЕАН и Австралии.

Министр иностранных дел А. Пикок заявил на 4-м Форуме, что расширение отношений с АСЕАН является одной из главных задач австралийской внешней политики в текущем десятилетии. Столь большое внимание Канберры к отношениям с АСЕАН объясняется как политическими, так и экономическими причинами. Страны АСЕАН - ближайшие азиатские соседи Австралии. Австралийское правительство крайне заинтересовано в том, чтобы эти страны проводили политику, созвучную интересам австралийского империализма. Австралийское правительство рассматривает АСЕАН как организацию, способную при оказании ей помощи стабилизировать капиталистическое направление развития стран, входящих в нее.

В то же время страны АСЕАН для Австралии - важный рынок сбыта австралийских товаров. Именно это обстоятельство подчеркнул в своем выступлении на открытии ярмарки товаров стран АСЕАН в Сиднее в октябре 1978 г. заместитель премьер-министра и министр торговли и ресурсов Д. Антони.

Однако на пути расширения торговых отношений между Австралией и странами АСЕАН встречается ряд трудностей, и прежде всего протекционистская политика австралийского правительства, стремящегося оградить интересы собственной буржуазии. Это приводит к постоянному и значительному росту пассивного сальдо в торговле стран АСЕАН с Австралией. Так, с 1970/71 по 1976/77 г. пассивное сальдо стран АСЕАН в торговле с Австралией увеличилось более чем в 2 раза.

Это вызывает серьезное раздражение в государствах, входящих в АСЕАН. Австралийское правительство неоднократно заявляло о необходимости сбалансировать торговые отношения с членами АСЕАН, но осуществить это на практике - для него задача весьма тяжелая.

Несмотря на трудности в торгово-экономических отношениях Австралии со странами АСЕАН, они, несомненно, будут развиваться, учитывая осложняющуюся обстановку для австралийского экспорта в государствах ЕЭС, Японии и США. Но для того чтобы существенно расширить вывоз своих товаров в страны АСЕАН, Австралии придется в конце концов частично изменить протекционистскую политику и предоставить льготные условия для экспорта в Австралию товаров из этих стран.

В течение 1979 г. Австралия весьма активно расширяла свои отношения с развивающимися странами, особенно с теми, которые расположены в азиатско-тихоокеанском регионе. Неоднократно члены австралийского правительства делали заявления о намерении Австралии либерализовать торговлю с этими государствами.

Федеральный парламент создал специальную комиссию, состоявшую из ученых, представителей деловых кругов и правительственных учреждений. Комиссии поручалось разработать предложения, касающиеся отношений Австралии с развивающимися странами. 18 сентября 1979 г. доклад по этому вопросу был представлен на рассмотрение австралийского парламента.

В докладе подчеркивалось, что Австралия должна проводить самостоятельную политику в отношении развивающихся стран, а не копировать "западную линию", указывалось, что необходимо постепенно уничтожать барьеры в торговле с молодыми независимыми государствами.

Почти одновременно с представлением доклада в парламент министр иностранных дел А. Пикок заявил, что австралийское правительство не намерено сохранять тарифную стену против товаров, импортируемых из Азии. В таком же духе высказался и заместитель премьер-министра и министр торговли и ресурсов Д. Антони. 1 октября 1979 г., выступая на сессии Генеральной Ассамблеи ООН, А. Пикок подчеркнул, что развивающимся странам должен быть открыт более широкий доступ на мировые рынки и что Австралия будет настаивать на этом на соответствующих международных форумах.