ОТКУДА ЕСТЬ ПОШЛА РУССКАЯ ЗЕМЛЯ

Бурные события второй половины I тыс. до н. э., о которых шла речь в предшествовавших разделах, привели к общему сдвигу славянских племен в направлении к северо-востоку и расселению их на огромных пространствах Восточно-Европейской равнины. В процессе этого передвижения единый до этого славянский мир распался на две крупные группы племен: восточных славян и западных славян (вспомним деление венедов Иордана на склавен и антов), подобно тому как несколькими столетиями позже, в середине I тыс. н. э., в ходе балканских войн сложились и обособились южные славяне.

О продвижении славянских племен с запада и юга на северо-восток говорят анализ этнонимов и реконструкция генеалогии некоторых из них. Прежде всего бросается в глаза повторяемость одних и тех же наименований. Так, поляне были известны в Польше в бассейне реки Варты, на Днепре, у словенцев по реке Енже и в форме ополяне - в верховьях Одера и нижнего течения его притока реки Ниссы; в более позднее время полянами именовали жителей восточной части Масальского уезда Калужской губернии. Древляне, шли дереви, древи, имелись в составе восточных (в бассейне Припяти), полабских славян (по левому берегу Эльбы). Северяне, или севери, проживали на левом берегу Днепра и по рекам Десне, Суде и Сейму, а также на правом берегу нижнего Дуная. Дреговичи - между Припятью и Западной Двиной, драговичи, или драгувиты, - в южной части Фракии, между городами Салоники и Веррея. Дулебы, или дудлебы, - на Волыни, в Южной Чехии, Словении на реке Муре, в Македонии и Фессалии (долопес). Хорваты - в Чехии возле Исполинских гор, на Висле, в Силезии, в Прикарпатье и Югославии. Сербы - в Югославии и Лужице и т. д.

Если в отношении отдельных перечисленных наименований, связанных по своему значению с топографическими особенностями той или иной местности, как, например, древляне - «жители лесов», дреговичи - «жители болот», ополяне - «жители Ополья», «обезлесенной территории» и т. п., еще можно допустить, что они возникли независимо одно от другого, то в отношении целого ряда других этнонимов-повторов с менее ясной семантикой, как-то: дулебы (дудлебы); северяне, которые у восточных славян были одним из наиболее южных племен; собственно словене, или словенцы, и прочие - ничего другого не остается, как признать, что в разные уголки славянского мира они попали в результате миграций отдельных славянских племен. Это подтверждают письменные источники, в которых упоминаются различные славянские племена и группы племен, принимавшие участие в завоевательных походах и переселении на Балканы, - анты, словене, северяне, - а также запутанный характер изоглосс, связывающих отдельные славянские языки друг с другом.

В летописи прямо говорится о приходе ряда восточнославянских племен с запада, «от ляхов»: «радимичи бо и вятичи от ляхов. Бяста бо два брата в лясех, - Радим, а другий Вятко, - и пришедъша и седоста Радим на Съжю, и прозвашася радимичи, а Вятъко седе с родом своим по Оце, от него же прозвашася вятичи»(«Повесть временных лет», т. 1, стр. 14). Русский историк начала XX в. С. М. Середонин указывал, что считать это сообщение выдумкой летописца, как полагают некоторые исследователи, нет никаких оснований. Радимичи и вятичи были позже хорошо известны на Руси. С радимичами воевали киевские князья Олег и Владимир. Свою территорию они сохраняли даже в XII в. «Уворотися на Радимиче к Андрееву Суждалю», - читаем мы в летописи под 1169 г. Топоним Радимно встречается к северу от Ужгорода, что в известной мере может служить дополнительным подтверждением западного, «ляшского» происхождения этого племени.

Вятичи в летописи столь поздно, как радимичи, не упоминаются, но в местах их обитания, указанных летописцем, мы находим топоним Вятчино (Калужская область)(Археологи со времен А. А. Спицына пытаются установить характерные материально-вещевые комплексы, относящиеся к тем или иным летописным племенам. В частности, вятичам приписывают курганы с домовинами, в которых погребали урну с прахом. С последним, однако, трудно согласиться вследствие того, что, согласно русскому летописцу, вятичи при похоронах урн с прахом не зарывали. Кроме того, приписываемые вятичам курганы датируются первой половиной I тыс. н. э. (крайняя верхняя дата связываемых с вятичами курганов - VIII-X вв.), когда славян в бассейне Оки еще не было. Да и из текста летописи следует, что вятичи и радимичи появились среди других восточнославянских племен сравнительно поздно, причем свое своеобразие они сохраняли, по словам летописца, и в его время (ср. «это делают вятичи и теперь»), т. е. в XI-XII вв., когда писались и переписывались наиболее ранние редакции дошедших до нас летописных сводов). Западное происхождение вятичей и радимичей, по мнению А. А. Шахматова, подтверждается наличием польских элементов в языке белорусов, которых он считал прямыми потомками этих племен. Польский лингвист Т. Лер-Сплавинский доказательство западного происхождения вятичей видел в их имени, сближаемом им с этнонимом вент \ венд (Т. Lehr-Splawinski. О prochodzeniu i praojczyznie siowian. Poznan, 1946, str. 17).

У Константина Багрянородного мы находим упоминание о каких-то ленценионах, плативших дань Руси, в которых В. Д. Королюк считает возможным видеть ляшские племена радимичей и вятичей(В. Д. Королюк. Западные славяне и Киевская Русь в X-XI вв. М., 1964, стр. 98-99). Можно полагать, что радимичи и вятичи, по А. А. Шахматову, переселившиеся на Русь к IX в., составляли арьергард движения восточных славян.

Намного раньше пришли на берега Днепра другие восточнославянские племена, и в частности киевские поляне. Приход этого племени с территории Польши доказывается, помимо общности их имени с именем поляков-полян, также перекличкой названия Киев с топонимами Куяба, Куява, Солец Куявский и другими, восходящими к польскому племенному наименованию куявы (ср. арабское Куяба - Киев), что недавно путем скрупулезного лингвистического анализа было еще раз убедительно показано современным польским лингвистом С. Роспондом. Об этом же свидетельствует наличие топонима Киевец в юго-восточной части Польши и особенно разительное совпадение микротопонимии чешской Праги (Вышгород, Подоли, Стешесовице) и Киева (Вышгород, Подол, Щековица) при промежуточной Праге варшавской. Как пишет В. А. Никонов, это «безусловно следы либо переноса названий, либо возникновения их тут и там из одинаковой языковой среды: в том и другом случае такой параллелизм отражает общность населения обеих территорий»(В. А. Никонов. Введение в топонимику. М., 1956, стр. 115-116).

Не меньше оснований считать переселенцами из западных или южных славянских земель восточнославянское племя северян (разночтение севери). (Племя, носившее такое же имя, b;VII-X вв. было известно на правом берегу нижнего Дуная на территории Болгарии.)

Здесь, в Подунавье, а также на западе Европы, на землях, занятых прежде кельтскими племенами, мы встречаем большое количество названий с основой север, севр: Турну-Северин - город на Дунае вблизи «Железных ворот», Северинская область (Terra Sevrino, Sevrin, Zeverino), упоминаемые в источниках с III в., Северн - река в Южной Англии, Севр - город во Франции, Север - фамилия ряда римских императоров в III в. н. э., Северин - имя христианского святого и т. д. Это в совокупности с некоторыми другими фактами дает основание полагать, что первоначально северами называлось одно из кельтских племен, которое на правах победителя внедрилось в среду славян, обитавших поблизости от среднего течения Дуная, навязало им свое этническое имя, но в дальнейшем целиком растворилось среди них(Этноним северяне стоит особняком в славянском мире. Увязать его с понятием север - «сторона горизонта» - не представляется возможным ввиду сугубо южного местонахождения данного племени: на левом берегу Днепра, напротив Киева. Вследствие этого ряд исследователей пытались сближать северян с сабирами, или савирами, - гуннским племенем. П. И. Шафарик сюда же относил и птолемеевских саваров, ориентировочно локализуемых за Татрами, в Южной Польше. Между тем, как отмечалось выше, корневая группа вр характерна прежде всего для кельтских языков. В современном французском языке сохраняется глагол sevrer - «отнимать, лишать чего-либо», и следовательно, север северяне можно перевести как «изгнанники»). На Днепр и Донец северяне переселились, по всей видимости, уже полностью ославянившимися.

По Лаврентьевской летописи, северяне составляли часть другого большого восточнославянского племени - кривичей, «иже седять на верх Волги и на верх Двины и на верх Днепра, их же град есть Смоленск. . . Також и север от них (курсив наш. - В. К.)». На периферии указанного района мы находим и многочисленные топонимы этого корня: Кривичи, Кривей, Кривцево, Кривцы, Кривячки, Кривцевские вышки, Кривицкие выселки, Кривицкое, Кривицкие Буды и т. п. С. М. Середонин считал этноним кривичи «литовского» происхождения на том основании, что латыши по настоящий день именуют русских кревс (Krievs). Правда, для него было неясно, как чуждое имя могло превратиться в самоназвание славянского племени. Нам, однако, кажется, что наименование кривичи можно сблизить с названием фракийского племени кробизы Κροβυζα. Позже, в X в., в этих местах Константином Багрянородным упоминается славянское племя смолян (ср. главный город кривичей Смоленск).

В родстве с кривичами, помимо северян, находились также новгородские словене, о которых русский летописец говорит, что они, придя с Дуная, «поселились возле озера Ильменя и назвались своим [собственным] именем, срубили город и назвали его Новгород». В связи с этим небезынтересно отметить поразительные лексические схождения, обнаруженные в последние годы лингвистами, между южнославянскими языками и рядом западно-украинских, западнобелорусских и северо-западнорусских говоров Полесья и Псковщины(С. Б. Бернштейн, В. М. Иллич-Свитыч, Г. П. Клепикова, Т. В. Попова, В. В. Усачева. Карпатский диалектологический атлас. Ротопринтное издание Института славяноведения АН СССР М., б/г, стр. 6).

Намного сложнее обстоит дело с выяснением первоначальных носителей племенного имени рус \ рос, которым со временем стали называть себя все восточнославянские племена в целом.

Первое упоминание о древних русах ученые склонны видеть в рассказе сирийского писателя второй половины VI-начала VII в. Захария Ритора, именуемого также Псевдо-Захарием: «Соседний с ними [амазонками] народ Ерос (разночтение хрос | хрус. - В. К.) - мужчины с огромными конечностями, - пишет он, - у которых нет оружия и которых не могут носить кони из-за [величины] их конечностей»(А. П. Дьяконов. Известия Псевдо-Захария о древних славянах - «Вестник древней истории», 1939, № 4, стр. 87). Сближению соответствует и местоположение этого (т. е. ерос, хрос) народа - к северу от амазонок - сарматов, живших в южнорусских степях вплоть до границы лесостепи на севере, и указание на отсутствие у них оружия, за которым скрывается гиперболическое противопоставление мирных земледельцев (они так тяжелы, что кони их не носят), воинственным кочевникам.

Замечание относительно крупного телосложения русов, пишет Б. А. Рыбаков, находится в полном соответствии с сообщениями и более поздних арабских авторов IX-X вв. «Русы мужественны и храбры. . . ростом они высоки, красивы собою и смелы в нападениях. . . свои набеги и походы производят они на кораблях» (Ибн Рустэ). «Народ этот [русы] могущественный, и телосложение у них крупное, мужество большое. . .» (Ибн Мискавейх). «Храбрость их [русов] и мужество хорошо известны, так что один из них равноценен многим из других народов. Если бы у них были лошади и они были наездниками, они были бы страшным бичом для человечества» (Шараф ал-Марвази) и т. д.

Любопытно, что в былинах, добавляет Б. А. Рыбаков, русские богатыри характеризуются такими же точно чертами(Б. А. Рыбаков. Проблема происхождения Руси. - В кв «Очерки истории СССР. III-IX вв.» М., 1958, стр. 743):

 Не несла де его да коня доброго 

 Еще мати не несла да как сыра-земля. . . 

 Я бы ездил тут на матушку на сыру-землю - 

 Не носит меня мать - сыра земля. . . 

Былина о Святогоре

Одновременно с Псевдо-Захарием имя рос упоминает еще один сирийский писатель - Ефрем Сирин. Объясняя библейскую генеалогию, он пишет, что некто «Кетим является отцом росциев», а «Роданим - отец родиев». Из Никоновской летописи мы узнаем, что названные росции и родии по существу являются одним и тем же народом. «Роди же нарицаемии Руси [или Русии] иже и Кумани, живяху в Ексинопонте, и начата пленовати страну Римляньскую, и хотяхупоитив Констянтинград. . .» (речь идет о походе русов на Царьград в 860 г. и о последовавшем вслед за этим принятии ими христианства)(«Полное собрание русских летописей. Патриаршая или Никоновская летопись», т. 9, 10. М., 1965, стр. 13).

Вопрос о происхождении терминов Русь, Русская земля, русы волновал уже первого русского летописца, который вынес его в заглавие своего труда: «Се повести времяньных лет откуду есть пошла Руская земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуду Руская земля стала есть». Отвечая на него, безымянный автор Начальной русской летописи пишет: «В лето 6367 (859 г.) имаху дань вярязи из заморья, на чюди и на словенех, на мери и на всех, кривичех. А козари имаху на полянех и на се-верех и на вятичех, имаху по беле и веверице от дыма. . . В лето 6370 (862 г.) изъгнаша варяги за море, и не даша им дани, и почаша сами в собе володети, и не бе в них правды, и въста род на род, и быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся.

И реша сами в себе: «Поищем собе князя, иже бы володел нами и судил по праву». И идоша за море к варягом, к руси. Сице бо ся зваху тьи варязи русь, яко се дру-зии зовутся свие, друзии же урмане, анъгляне, друзии гъте, тако и си. Реша русь, чюдь, словени, и кривичи и вси: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет, да пойдете княжить и володети нами». И изъбрашася три братья с роды своими, пояша по собе всю русь, и при-доша; старейший, Рюрикъ, седе Новегороде (Добавление из Троицкого списка), а другий, Синеусъ, на Беле-озере, а третий Изборьсте, Труворъ. И от техъ варягь (Добавление из Троицкого, Радзивилловского и Московско-академического списков )- прозвася Руская земля, новугородьци, ти суть людье ноугородьци от рода варяжьска, преже бо беша словени».

Далее следует рассказ о смерти братьев Рюрика и последующих событиях, закончившихся захватом Киева Олегом, преемником Рюрика, который сел «княжа в Киеве» и сказал: «Се буди мати градом русьским». И беща у него варязи и словени и прочи, прозвашася русью. . . и устави дани словеном, кривичем и мери, и устави варягом дань даяти. . .мира для, еже до смерти Ярославле даяше варягом»(«Повесть временных лет», т. 1, стр. 18).

Приведенными выше словами летописец не разъяснил, однако, вопрос, а внес в него еще большую путаницу. Касаясь летописного сказания о начале Руси, один западнорусский хронист XVII в. писал: «Есть здесь недоумение многим, откуда и в какие лета и чего ради наш словенский народ наречеся русью».

Дело в том, что в северных русских летописных сводах (Новгородской первой летописи, летописных сводах 1497, 1518 гг.), которым этот вопрос должен был быть знаком значительно лучше, чем южнорусским летописцам, слово русъ вообще отсутствует, в рассматриваемом рассказе речь идет об одних только варягах(«Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. Комиссионный список». М.-Л., 1950, стр. 106). Настораживает и то, что фраза о призвании варягов, которую летописец вкладывает в уста новгородских славян, в разных списках летописей читается по-разному: в одних- «. . . И реша русь, чудь, словене и кривичи», тогда как в других - «. . .И реша руси, чудь, словене и кривичи. . .»

Учитывая эти разночтения, а также то, что скандинавское племя под названием русъ другим источникам неизвестно, ученые, занимавшиеся изучением данного вопроса, давно уже разделились на два противоположных лагеря: норманнистов, т. е. тех, кто признает достоверность летописного сообщения о призвании варягов-руси, и антинорманнистов, считающих указанный отрывок всего лишь досужим домыслом составителя Начальной русской летописи.

Отстаивая тождество варягов с русью, норманнисты, помимо высказывания летописца, ссылаются на перечень народов, помещенный в самом начале летописного изложения. В этом перечне, вскрывающем географические познания в Древней Руси, русь выведена в составе северных народов в непосредственном соседстве с норманнами, готами и агнянами: «Афетово бо и то колено: варязи, свей, урмане, готе, русь, агняне, галичане, волъхва, римляне, немци, корлязи, веньдици, фрягове. . .» Затем указывают, что финны, эстонцы, ливы и водь и по сегодня именуют шведов и норвежцев Routsi, Rotsi, Rots, а также отмечают скандинавский облик личных имен первых русских князей и их воевод и послов.

Приводят сообщение Вертинских анналов, в которых под 839 г. описывается прибытие ко двору французского короля Людовика Благочестивого послов от византийского императора Феофила и с ними «неких людей, которые говорили, что их зовут Рос и которых, как они говорили царь их Хакан отправил к Феофилу ради дружбы». Далее в анналах идет речь о том, что люди эти, несмотря на привезенное ими письмо от византийского императора, вызвали подозрение у франкского короля, так как при проверке «оказалось, что они были родом из шведов» (ex gente Sveorum). Ввиду этого король решил их задержать до выяснения всех обстоятельств дела.

Важным аргументом в свою пользу норманнисты считают также известие кремонского епископа Лиутпранда, который в разное время дважды в качестве посла побывал в Константинополе и оставил в своих записках два упоминания о русах X в.: «На север от Константинополя живут угры, печенеги, хазары, русы, которых мы иначе называем норманнами» и «. . . это народ, живущий на севере: греки называют их русиос (rusios), т. е. светлыми, по особенностям их тела, а мы зовем их по их местоположению и норманнами, так как на тевтонском языке это значит «северные люди»» (в тексте aquilenares - дословно «водяные люди»).

Ссылаются также на известие Константина Багрянородного о двойственном наименовании в его время днепровских порогов: по-русски и по-славянски. При этом утверждают, что в русских названиях порогов: Эссупи, Ульворси, Аифор, Варуфорос, Леантри, Островунипраг, Геландри, Неясыть, Вульнипраг, Веруци, Напрези - будто бы проглядывают скандинавские слова.

Приводятся норманнистами и некоторые другие доказательства якобы скандинавского происхождения древних русов, хотя, строго говоря, в них речь идет лишь о сравнительно северном местожительстве последних. Это сообщение арабского писателя IX в. Ибн Хордадбеха о том, что русы «вывозят меха бобров, чернобурых лисиц и мечи из отдаленнейших концов Славонии к Румскому морю», и известие ал-Бекри о том, что «Волга течет в страну хазар из страны русов».

Ссылаются норманнисты также на то, что скандинавы называли Новгород Хольмгардром, что в переводе означает «Островной город». Это последнее наименование сопоставляют с отрывками из Ибн Рустэ и арабского географа Гардизи: «Что касается до Руси, то находится она на острове, окруженном озером. Остров этот, на котором живут они, занимает пространство трех дней пути, он покрыт лесами и болотами, нездоров он и сыр до того, что стоит наступить ногой на землю, как она уже трясется по причине обилия в ней воды. Они имеют царя, который зовется Хакан-Рус. Они производят набеги на славян, подступают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, отвозят в Хазаран и Булгар и продают там». К этому Гардизи добавляет: «На этом острове живут до 100 тысяч людей».

В приведенном тексте норманнисты обычно усматривают чуть ли не прямое указание на то, что русы были варягами и жили вначале в городе Старая Русса, в пределах которого на реке Полистье имеется остров. После переселения в землю восточнославянского племени словен варяги основали новый город, назвав его в память старого Островным городом, т. е. Хольмгардром. С другой стороны, в Швеции подыскали конкретную местность Рослаген (Roslagen), из которой могли выйти Рюрик и его варяги-русь. Таким образом, доказательств в пользу отождествления древних русов со скандинавами собрано немало, и некоторые из них считаются непоколебимыми. По так ли это?

Присмотримся к перечисленным выше основным доводам норманнистов повнимательнее, начиная с летописного перечня народов Афетова колена. Русь в этом списке действительно помещена среди южнобалтийских народов, между готами и англами («агняне»). Под последними следует подразумевать датчан, но не британцев: родина англов - южная часть Ютландского полуострова (позднейшая Ангальт). Варяги же в указанном перечне находятся но соседству со свеями (шведами). Иными словами, по летописи, русь - это особый южноприбалтийский народ, отличный от собственно скандинавов.

А вот что пишут арабские источники. «Что же касается. . . русов, - читаем у Ибн Хордадбеха, - то они суть племя из славян». Или в другом месте: «Евнухи-славяне бывают здесь (в Багдаде. - В. К.) у них [русов] за переводчиков». Столь же недвусмысленно о славянстве русов свидетельствует и другой арабский писатель ал-Джейхани (конец IX-начало X в.): «Русы состоят из трех родов:

1) русы, живущие в ближайшем соседстве с Булгаром, владетель этих русов живет в городе, называемом Куйаб,

2) Славия, 3) Арсания (Артания, Тания)». Куйаб - здесь Киев, Славия - словенский Новогород, а Арсания, по мнению А. П. Новосельцева, - не то Ростов Великий, не то Белоозеро(А. П. Новосельцев. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI-IX вв. - В кн. «Древнерусское государство и его международное значение». М., 1965, стр. 419).

Более поздние арабские авторы также упоминают ру-сов всегда рядом со славянами, но отнюдь не с варягами, которые в большинстве случаев остались им неизвестными. «Что же касается язычников, находящихся в стране хазарского царя, - отмечает Масуди, - то некоторые племена из них суть славяне и русы. Они живут в одной из двух половин этого города Штиля] и сжигают своих мертвецов с их вьючным скотом, оружием и украшениями. . .» Или в другом месте в рассказе об организации суда в Итиле: «. . . Один же из них (судей. - В. К.) - для славян, русов и других язычников, он судит по закону язычества, т. е. по закону разума. . . Русы и славяне, о которых мы сказали, что они язычники, составляют войско царя и его прислугу».

Имеется, правда, одно свидетельство, содержащееся в Привилегиях императора Михаила VII от 1073 г., в котором русь и варяги поставлены в тесную связь друг с другом и обозначены одним составным именем росварангос ( Ρωςβαραγγοι, Βαραγ - γοι Ρως. Но и данный термин доказывает лишь то, что в Византии эти два народа часто выступали совместно, но не более (ср. аналогичные этнонимы: кельтиберы, кельтоскифы, кельталаны, росмосохи)(По мнению В. Г. Василевского, греки отождествляли варягов с русами на том основании, что они попадали в Византию через Русь (ср. «Путь из варяг в греки»). Русский летописец, пользовавшийся византийскими источниками, в частности Хроникой Георгия Амартола, переведенной на славянский язык в первой половине XI в., расценил указанную близость как свидетельство варяжского происхождения Руси (В. Г. Василевский. Труды, т. I. СПб., 1908, стр. 376)).

Далее. Финно-эстонское название шведов и норвежцев рутси, роте, которое, по мнению В. Брима, по звукам и значению якобы строго отвечает славянскому русь, как установил еще в конце XIX в. Ю. Крон, в финском языке обозначает вовсе не какую-то определенную этническую общность, а соответствует понятию «север, северные люди», т. е. норманны. Например, Routsi-veri - «северное сияние», Routsi-hobu - «созвездие Малая Медведица с Полярной звездой» и т. д. Следовательно, приведенный этноним - всего лишь калька с широко распространенного в раннем средневековье наименования жителей Скандинавии норманнами, «людьми севера», и к Киевской Руси непосредственного отношения не имеет, поскольку норманны-скандинавы именовать себя так не могли.

Наконец, относительно норманнских имен первых русских князей: Рюрик, Синеус, Трувор, Олег, Ольга, Игорь, - а также их послов и отдельных дружинников и воевод: Свенельд, Якун и др. Первые три из указанных имен относятся, вероятнее всего, к области мифологии, так как ни одно из них в качестве имен русских князей в период образования государства у восточных славян не зафиксировано ни в каких иных источниках, кроме русской летописи(В «Слове о законе и благодати», древнерусском памятнике первой половины XI в., в числе предшественников киевского князя Владимира называются отец его Игорь Старый, дед Святослав и ни слова не говорится о мифическом Рюрике и его братьях Синеусе и Труворе.

Польский историк Длугош, писавший в XV в. и пользовавшийся какими-то не дошедшими до нас более ранними источниками, начало Русского государства выводит от Кия и его братьев, а затем упоминает Аскольда и Дира. Когда эти последние правили в Киеве, «некоторые русские племена (курсив наш. - В. К.), которые вследствие огромного увеличения [численности] искали себе новые поселения, тяготясь их властью, приняли от варягов трех князей, поскольку не было желательно выбирать кого-либо из своих вследствие равенства»). В легендарности этих трех первых «русских князей» нас убеждает и сличение сказания о них с такими же преданиями о «добровольном» призвании на княжение норманнов в Ирландии и Англии. Например, в Саксонской хронике Видукинда Корвейского под 967 г. рассказывается о посольстве бриттов к саксам, которые предложили последним «владеть их обширной землей, изобилующей всяческими благами». Саксы согласились и послали три корабля с тремя князьями Вихтги-зелем, Хенигстом и Хорсом(К. Тиандер. Датско-русские исследования, ч. III. Пг., 1915, стр. 22-25).

Можно предположить, что легенда о призвании князей представляет собой типичный образчик так называемых бродячих сюжетов, известных многим народам, подчас не связанным друг с другом никакими генетическими или политическими узами, могла быть вставлена в русский летописный свод, созданный в Новгороде, с целью обосновать право на независимое положение этого города по отношению к киевским князьям.

Относительно имен Олег, Ольга и Игорь следует заметить, что они проникли к восточным славянам через прибалтийские языки. Это хорошо видно из сравнения их с такими литовско-латышскими личными именами, как Ольгердас (Ольга - река в Ятвягах, упоминается в Ипатьевской летописи), Ингварь, Инга и т. д. (По мнению Н. И. Костомарова, имена летописных князей Рюрика, Синеуса, Игоря, Олега происходят из различных балтийских языков, например Игорю соответствует литовское имя Иггивлад, что значит «стремящийся к власти» (Н. И. Костомаров. Начало Руси. СПб., 1860, стр. 14-15). Русский историк второй половины XIX - начала XX в. Д. И. Иловайский сближал имена Ольга, Олег с названием дерева ольха. Чуждый характер этого имени для скандинавов он видел в том, что в саге о Трюгвассоне Ольга названа Аллогидой (Д. И. Иловайский. Вероятное происхождение княгини Ольги и новый источник о князе Олеге. М., 1914, стр. 10-12) )Несомненно скандинавскими являются лишь имена воевод и некоторых послов первых русских князей: Якун, Свенельд, Руальд, Рюар и т. п.

Следующий довод норманнистов - сообщение Бертинских анналов и свидетельство епископа Лиутпранда. Попробуем разобраться в этом вопросе.

Прежде всего нельзя забывать о том, что на службе у русских князей было немало варягов-норманнов, которые в IX-XI вв. нанимались на службу и к другим европейским и византийским государям. Отдельные представители и вожди наемных дружин пользовались большим расположением русских князей вследствие опытности в военных и дипломатических делах (вспомним летописный рассказ о Владимире и варягах: «. . . Избра от них мужи добры, смыслены и храбры и раздан им грады») и направлялись в качестве послов в другие страны. Поэтому нет ничего удивительного в том, что прибывшие ко двору Людовика Благочестивого представители русского хакана (титул, кстати, совершенно чуждый норманнам-викингам), и потому назвавшиеся росами, по происхождению оказались шведами.

Точно так же в договоре Олега с греками в первой статье говорится: «Мы от рода рускаго Карлы, Инегелд, Фарлоф, Веремуд, Рулав, Гуды» и т. д., «иже послани от Олга великого князя рускаго и от всех иже суть под рукою его светлых и великих князь и его великих боляр. . .» Послы в большинстве своем носят скандинавские имена, но представляют русского князя и в силу этого именуются русскими («от рода русьского»). Происхождение того или иного посла - а среди них имеются люди, носящие и романские имена, как, например, Карн, Лидул, - в данном случае никого не интересует и вследствие их дипломатического положения просто не может быть указано. «Вот почему, - замечает Д. Иловайский, - эти русские варяги клянутся при заключении договора не скандинавскими языческими богами Одином или Тором, но славянскими - Перуном и Волосом».

Аналогичная картина наблюдается и в договоре Игоря, где разноплеменный состав послов, если судить о нем по их именам, проступает еще отчетливее, но тем не менее общая вводная формулировка первой статьи остается той же: «Мы от рода рускаго съли и гостье: Ивор, сол Игорев, великого князя рускаго, и объчии ели: Вуефаст, Святославль сына Игорева, Искусеви Ольги княгини, Слуды Игорев, нети Игорев, Улеб Володиславль, Каницар Передъславин. . .» (Анализируя приведенные имена в договорах Олега и Игоря, советский историк М. Н. Тихомиров заключает: «Итак, верхушка - князья-славяне, а их послы - варяги. Вот единственный вывод, который можно сделать из анализа имен в договорах Руси с греками X в.» (М. Н. Тихомиров. О происхождении названий «Русь» и «Русская земля». - «Советская этнография», VI-VII, 1947, стр. 73)).

Еще менее убедительным доводом представляется ссылка на Лиутпранда, из сообщения которого можно извлечь лишь одно - что в Южной Европе на Русь смотрели как на страну, расположенную на севере (по отношению к Италии и Константинополю это по существу так и было). Более того, помещая русов вслед за печенегами и хазарами, Лиутпранд недвусмысленно дает понять, что их надлежит искать не где-нибудь на краю континента, но по соседству с этими народами.

Не удалось по-настоящему доказать до сегодняшнего дня и скандинавскую принадлежность названий «русских» порогов, приводимых Константином Багрянородным.

По исследованию Н. И. Костомарова, большинство из них объясняется на материале балтийских языков, тогда как другие (например, Островунипраг, Неясыть, Вульнипраг) имеют откровенно славянский облик.

Совсем несерьезными следует признать претензии нор-маннистов отождествить упоминаемый Ибн Рустэ и Гар-дизи остров, расположенный посреди озера (!) и имеющий протяженность в три дня пути, с небольшим островком - урочищем в пойме реки Полистьи в районе Старой Руссы, равно как и объяснение скандинавского названия Новгорода Хольмгардр - «Островной город». Как доказала в свое время Е. А. Рыдзевская, название Хольмгардр является, скорее всего, славянским в своей основе и восходит к микротопонимии Новгорода, древнейшей частью которого было укрепление, находившееся на холме и именовавшееся «Славянским холмом» (Е. А. Рыдзевская. Холм в Новгороде и древнесеверное Holmgardr. - «Известия Российской академии материальной культуры», т. 11, 1922 )(ср. у ал-Истахри: «город Слава на вершине горы»).

Столь же малое отношение к интересующему нас вопросу имеет и топоним Рослаген, который образовался из шведских слов Rodern, Rudern («грести») и Lagh («пристань» «верфь») и, следовательно, дословно обозначает «Пристань гребцов». Никакой связи с этнонимом русъ он не имеет, иначе мы вправе были бы ожидать закрепления его и за другими группами норманнов, и прежде всего в качестве их самоназвания, чего в действительности не было (Норманнисты в разное время потратили немало труда и остроумия на то, чтобы как-то обосновать скандинавскую принадлежность термина русь, сопоставляя его с готскими словами Hridhotar или Reidhgotar (Куник) и ropis «храбрый» (Будилович), древнешведским roper - «руль» (Преображенский) и drot «толпа, дружина» (Брим) и т. д. Уже сама эта множественность основ, пишет И. П. Шаскольский, свидетельствует о неуверенности сторонников сближения русов с норманнами, и гипотезу фактически поддерживает лишь созвучие термина Русь с финским рутси. В этом отношении весьма красноречиво сделанное сравнительно недавно признание Р. Экблома, одного из столпов современного норманнизма за рубежом, который пишет: «В конечном итоге можно сказать, что нельзя указать такое скандинавское слово, которое являлось бы бесспорным источником для прибалтийско-финского rots. Столь же не доказано, что финское Routsi и с ним связанное слово (Русь) заимствованы из древнего шведского языка» (И. П. Шаскольский. Норманская теория в современной буржуазной науке. М.-Л., 1965, стр. 51).

То же самое следует сказать и в отношении йордановских росомонов-рокомонов. Корень этого слова дожил до наших дней в украинской фамилии Рокоманюк. Как можно судить по личным именам этого племени, упомянутым Иорданом, - Сунильда. Сар и Аммий, - рокомоны, или росомоны, были, скорее всего, одним из восточногерманских, готских племен. Иордан, прекрасно знающий славян, нигде не отождествляет их с росомонами).

В наши дни в советской исторической науке преобладает мнение, согласно которому термин русь | рось признается местным топонимическим образованием юга Восточной Европы, непосредственно связанным с бассейном реки Роси, одного из правых притоков Днепра, где это название, по словам П. Н. Третьякова, «с глубокой древности звучало как наименование племени или целой группы племен»(Я. Н. Третъяков. Восточнославянские племена. М., 1953, стр. 216). «Название Русь - древнее прозвище Киевской земли. Центром указанной местности был бассейн Роси. Быть может, первоначальное название Роси распространялось на все среднее течение Днепра, а корень росъ, возможно, уже заключен в геродотовском названии Днепра - Борисфен», - читаем у М. Н. Тихомирова. «Рось (или Русь) - имя племени, совпадающее с названием реки (Рось), где это племя жило, и Родь (или Роди) - название того же племени, но происходящее от главного «града» племенного центра, расположенного на высокой неприступной горе у впадения Роси в Днепр», - пишет Б А Рыбаков (В. А. Рыбаков. Проблема происхождения Руси, стр. 743). Таким образом, в основе этой гипотезы лежит созвучие этнонима с гидронимом, которые к тому же территориально близки.

Образование этнических наименований от названий рек, озер, морей нередки в истории. Например, полочане прозваны так, по словам летописца, «речки ради. . . имянем Полота», молдаване получили свое имя от реки Молодовы (самоназвание молдовень), балкарцы - на Северном Кавказе от имени реки Малки (по-кабардински - Балк) и т. д. Однако в рассматриваемом случае в этом можно усомниться, и вот по какой причине.

Гидронимы и топонимы с корнем рос \ рус известны не только в районе среднего Днепра, но на гораздо более обширной территории Восточной и Центральной Европы от Балтийского моря до Карпатских и Кавказских гор включительно, например: реки Россава и Рось в Западной Белоруссии; озеро Рось - в Северо-Восточной Польше; селение Россоны - возле Полоцка и одноименная с ним речка Россонь - в бывшей Ижорской земле; город и река Русса - приток Немана; река Порусье - приток Полистьи; Русна - восточный рукав Немана и окружающие ее населенные пункты: Русса, Русснейтен, Варусс, Россентен, Россиене; реки Оскол-Рось и Руса (бассейн Семи), Роська - бассейна Днепра на границе бывшей Киевской земли. Населенные пункты Паджо-Руско, Руссеи историческая Перусса (город на Фламиниевой дороге, от этнического имени пирусков Лигурийского племени) и Русциана - в Италии; город Русильон - в Пиренеях; берег под названием Западный Росс - в Шотландии; Роскиль и Росдорф - в Дании и, наконец, самое главное, целое гнездо из 76 названий (!) в Карпатах, и в их числе 10 рек: Русс - правый приток Чешской Моравы; Рося - правые притоки Черного Кереша, Мароша, Шила; Рускава (приток Вишеу); Русо, Рось, Рускица, Ороз (Orosz), Реусбах (в Трансильвании) и др(И. П. Филевич. История Древней Руси. Варшава, 1896, стр. 173, 189. Касаясь этимологии термина рось, русский дореволюционный исследователь С. Гедеонов полагал, что он связан с понятиями «вода, река» (ср. в кельтском rus, ros - «озеро»), откуда имя славянского речного божества русалка, а также ручей, русый (по цвету воды), русло и сама русь как отголосок языческого времени, сохранившегося в эпитетах «Святая Русь» или «Святорусская земля», например в посланиях Андрея Курбского.

В наши дни А. А. Вержбовский также считает, что гидронимы Рьша | Рось с созвучным им этносом ничего общего не имеют, поскольку в целом ряде случаев им противостоят антинонимы типа Русса - Нерусса и т. п).

С формально-фонетической стороны значительное количество перечисленных названий с неменьшим успехом, чем днепровская Рось, могло бы претендовать на право считаться родоначальником этнического имени русъ. Что касается Юго-Восточной Прибалтики (район Неман- Старая Русса) и Закарпатья, то такие предположения выдвигались русскими историками еще в XIX в. (О. Васильев, Н. И. Костомаров, И. П. Филевич). Однако целый ряд соображений заставляет нас отказаться от соблазна сблизить какую бы то ни было конкретную группу названных гидронимов с однокорневым ей племенным наименованием, даже если между первыми и вторым из них наблюдается полное фонетическое тождество. Главной причиной такой осторожности является недостаточная изученность семантики топонимических и гидронимических названий с корнем рус \ рос.

В существующей ситуации целесообразнее увязывать интересующее нас этническое имя с однотипными ему терминами второй из указанных групп (т. е. только с племенными названиями и отопоненными этнонимами), а в пространственно-географическом отношении - с территорией Прибалтики и Прикарпатья. Ряд исторических фактов заставляет нас полагать, что первоначально этнический термин русь сложился на южном побережье Балтики, где уже с первых веков нашей эры были известны племенные наименования сходного семантического корня - луги и руги (Страбон, Тацит, Иордан). Такого мнения придерживались в свое время русский историк середины XIX в. А. Петрушевский и известный славист А. И. Соболевский, из которых последний ставил этот термин в один ряд с такими этнонимами, как чудь, вопь, вепс, прусс, ливь, самоядь, а также древнеславянским сербь (А. И. Соболевский. Археологические заметки. - В кн. «Чтения в историческом обществе Нестора-Летописца», кн. VI. Киев, 1902, отд. 2, стр. 1).

Руги (разночтение роги) и тем более лугии вряд ли были германскими племенами, пришедшими в Южную Прибалтику из Скандинавии, несмотря нато, что Иордан и упоминает их в числе народов, якобы вышедших вместе с готами с «острова Скандзы». Скорее всего, это были коренные жители южной части Балтийского моря и его островов, на что указывает их второе наименование ульмеруги, т. е. островные руги (ср. топоним Руя, или Руген). Об отличии ругов от германцев свидетельствует сам Иордан: все они, т. е. руги и другие переселившиеся из Скандзы племена, «превосходя германцев как телом, так и духом, сражались всегда с звериной лютостью». Прокопий из Кесарии причисляет ругов к числу готских племен, но добавляет, что «они издревле жили самостоятельно. . . никогда не вступали в брак с чужеземными женщинами» и что «цвет кожи и волос у них очень светлый или золотистый и не очень черный».

Движение готов вынудило часть ругов во II-III вв. н. э. передвинуться из района Южной Прибалтики в Поднепровье и Прикарпатье. Отголосок их пребывания в Восточной Европе сохранился в именах полоцкого князя Рогволода (убитого Владимиром) и его дочери Рогнеды.

К середине V в. руги обитают уже на среднем Дунае, где принимают участие в знаменитой битве народов при реке Недао, положившей конец могуществу гуннов в Европе. «Думаю, - пишет Иордан, - что там было зрелище достойное удивления: можно было видеть и гота, сражающегося копьями, и гепида, безумствующего мечом, и руга, переламывающего дротики в его [гепида] ране, и свава, отважно действующего дубинкой, а гунна - стрелой»(Иордан. О происхождении и деяниях гетов, 161. Любопытно, что в приведенном отрывке вооружение ругов (дротики) полностью идентично вооружению древних славян в период их первого появления на исторической арене).

О пребывании ругов в Паннонии во второй половине V в. подробно говорится в «Житии св. Северина» и у Про-копия Кесарийского. В уже упоминавшейся эпитафии Мартину Думийскому руги названы в числе народов, живущих по соседству с паннонцами и славянами: «паннониус, ругус, склавус, нара» и т. д. Не исключено, что именно здесь руги окончательно утратили свою самобытность и ославянились, оставив по себе память лишь в имени, которое на славянской почве в соответствии с законом второй (третьей?) палатализации, подобно словообразованиям кнаsъ из немецкого Konig или nънаsъ - «мелкая монета» из Pfennig, приобрело форму русь | рось (В противоположность указанному в средневековой латыни, в германских и балтийских языках слово русь приобрело форму рут | рутен. Например, Плано Карпини называет русских рутенами (ср. с этим топоним в Прибалтике Рутениеки, дословно «Русское село»). В Приднепровье в летописную пору существовал гидронимический дубль Рось - Рут (Киевская летопись под 6659 г.; Рут - приток Роси днепровской, современный Роток или Протока, ср. там же Рутец - современная Чернавка).

В то время, когда мог иметь место процесс ославянивания ругов, восточнославянские племена обитали, по-видимому, значительно западнее, чем в летописные времена. Это следует из того, что современные южномалопольские говоры польского языка «по многим своим особенностям», как утверждают лингвисты, «стоят ближе к языкам карпатского ареала, чем к собственно польским говорам», и «генетически не восходят к лехитской группе западных славянских языков» (С. Б. Бернштейн, В. М. Иллич-Свитыч, Г. П. Клепикова, Т. В. Попова, В. В. Усачева. Карпатский диалектологический атлас, стр. 6). Этим, вероятно, объясняется тот факт, что термин русъ закрепился за восточными, а не за западными славянами).

В соответствии со сказанным выше становится понятным, почему этнический термин русь в одних случаях фиксируется на юге нашей страны, а в других - на севере, в районе южного побережья Балтийского моря, и в большом количестве в Закарпатье - на Венгерской низменности. Становится понятным и то, почему в хронике продолжателя Регинона Прюмского начала X в. русская княгиня Ольга, уроженка города Плескова (Пскова), именуется правительницей ругов (regina rugorum), сама Русь - Ругией или Рогией, как, например, на карте Идриси (Rogia) или в комментариях к законам короля Эдуарда Исповедника: Terra Rugorum quam nos vocamus Russeiam - «земля ругов, которую мы зовем Руссейей» (ср. в Раффельштеттенском документе: Slavi vero, qui de Rogis - «славяне, которые в действительности от ругов»). В хронике Гельмольда (XII в.) руги (rugiani) названы сильнейшим племенем среди западных славян (!), так как только у них одних имелись князья. Наконец, нечто сходное находим и у Гербенштейна, который пишет о том, что «Русь происходит от Велетской Руси», т. е. Прибалтийской, которую наш летописец, как мы видели, также в первый раз помещает без всяких норманнофильских комментариев среди народов Южной Прибалтики в составе 10 финских и литовских племен(Здесь уместно отметить издревле смешанный этнический состав населения южной части Прибалтики, что видно из имени короля ругов Родоульф и существования по соседству с их землями в устье Вислы племени видивариев, по словам Иордана, «сбежавшихся из различных родов» (33, 36). Это же, по-видимому, отразили и так называемые русские названия днепровских порогов).

Только признанием указанной гипотезы можно объяснить сообщение средневекового прусского хрониста Луки Давида о том, что пруссы уже в VI в. воевали с какими-то русами, а также известие арабских писателей Ибн Рустэ и Гардизи о нападении русов на славян (у ал-Бекри - на пруссов) на крраблях, т. е. со стороны моря.

Ругская гипотеза помогает объяснить и другой факт, который долгое время вызывал недоумение, а именно сообщение арабского писателя ал-Якуби (90-е годы IX в.) о набеге русов на Севилью в Испании: «. . .В этот город вошли язычники ал-маджус, называемые ар-рус, и пленяли, и грабили, и жгли, и умертвляли». Из более поздних арабских источников мы знаем, что ал-маджус именовали преимущественно датчан. Этл-сага называет этим именем народ кильфингар, который обитал в Гардарике («Кильфингарланд - Гардарик и его населяет Магог»), т. е. в Киевской Руси.

Вот почему во втором перечне народов в Начальной летописи отсутствуют датчане, а указаны только «готы, русь, агняне». Более того, создается впечатление, что датчане как народ вообще не были известны русскому летописцу, несмотря на то что, по утверждению Титмара Мерзебургского, они в большом числе проживали в Киеве.

У анонимного персидского географа X в., открытого русским востоковедом А. Г. Туманским, говорится, что «область русов ограничивает с юга река Рута, с запада - славяне, с севера - пустыни». Принято считать, что река Рута - это Дунай, но в этом можно и усомниться: река под таким названием (Рута) существует в Прибалтике и в наши дни, а остров Рутиков (Руген?) с городом Ругия(!), находившийся где-то в Балтийском море между устьями рек Одера и Вислы, был известен уже Страбону и Тациту.

О том, что этнический термин русь существовал в Южной Прибалтике независимо от восточной руси, свидетельствует «Устав о турнирах» Генриха Птицелова, изданный в Магдебурге в 938 г., т. е. в период расцвета Киевской Руси в Приднепровье, в котором упоминаются два русских князя Bilmarus princeps Russie родом из Тюрингии и Rodebotto dux Russiae из Померании. В одном акте, относящемся к 1373 г., Любекская церковь в Германии названа стоящей в Руссии (Russia) (А. Васильев. Древнейшая история северных славян и откуда пришел Рюрик и его варяги. СПб., 1858, стр. 37).

Исходя из ругской гипотезы, легко объяснить присутствие этнополитического термина Русь в районе Закарпатья. В венгерской хронике Шимона Кезаи XIII в., восходящей в своей основе к протографу XI в., Карпатские горы названы Русскими горами (Ruthenorum Alpes). В 1037 г. титул русского князя (dux Ruizorum) носил сын короля Стефана Венгерского, княживший в области Бихар. Что в данном случае не было никакой ошибки или недоразумения, доказывает одно место из письма венгерского короля Белы от 1254 г., в котором среди враждебных венгерскому государству соседних народов называются «Rutheni, Comani, Brodnici, Russia et Bulgaria». Русь в смысле Киевская земля в приведенном документе покрывается термином рутены, а наименование Руссия относится к какому-то закарпатскому владению, находившемуся между бродниками, жившими в Запрутской части Молдавии, и Болгарией, границы которой в указанный период достигали Карпатских гор(На закарпатское местоположение руси указывает, кажется, и одно место в сочинении Мухаммеда ал-Ханафи: «Русы, большой народ из турок (венгров. - В. К.). . . от них привозят желтую медь. . . В земле их золотой рудник. . . Земля их окружена горами. . . В середине [страны] высокая гора, с юга ее выходит белая река, пробивающая себе путь через луга к конечному морю мрака, затем текущая на север Русийи, затем поворачивающая в сторону запада и больше никуда не поворачивающая» (А. П. Новосельцев. Восточные источники о восточных славянах и Руси. . ., стр. 401, 402). На Карпаты в этом отрывке указывают слова «медь», «горы», «золото», река, «текущая к морю мрака», с характерным изгибом в сторону запада, в которой легко распознается река Висла. О давности проживания на территории Паннонии, Моравии и Закарпатья какого-то «русского» населения свидетельствует также Паннонское житие Кирилла, в котором самые первые чешско-моравские князья Ростислав, Святополк и Коцел именуются «князьями русскими». Эней Сильвий упоминает русских в числе подданных Святополка Моравского).

В исторической литературе существует необоснованное мнение о том, что русские в Трансильвании появились лишь после монгольского нашествия. Между тем, как о том уже говорилось выше, названия сел с корнем рус мы встречаем здесь в грамотах начала XIII в. (от 1228 г. и далее), т. е. за несколько лет до монгольского погрома Руси. В венгерской хронике времен короля Белы III говорится, что русские появились в Паннонии вместе с венграми: «Rutheni cum Almo duci. . . in Pannoniam vene-runt». Но и это вряд ли соответствует истине. По крайней мере топонимы с корнем Rusidava (Певтингеровых таблиц) и Riusiava (Птолемей) известны в этих краях уже в первых веках нашей эры.

Русский дореволюционный исследователь Закарпатской Руси И. П. Филевич в одной из своих работ писал: «В течение полувека после Надеждина . . . русская мысль боролась с норманнистами под знаменем Руси Поморской, роксолан, скифов и, наконец, готов. Угорская Русь ни разу не выступала на сцену прямо, но. . . скрывалась за кулисами, смущая своим именем спокойствие всех названных ученых партий. ...» К этим словам, очень метко характеризующим растерянность ученых перед фактом присутствия мощного закарпатского «русского» топонимического гнезда, следует добавить только одно, что о Закарпатской Руси молчат, но хотя бы знают и помнят, а вот о русах в Центральной Европе, и в частности в Швейцарии, многие даже и не подозревают. А между тем еще в 40-х годах XIX в. Б. Вестберг указывал, что средневековые европейские хроники и документы неоднократно упоминают о существовании в швейцарских Альпах в кантоне Люцерн ряда селений и географических названий с корнем рус, причем образованных явно от племенного имени: Rusnacht, Rusch, Russweil, Ruti, Russ - обозначающих «гора, река», и некоторые другие. Возникновение указанной географической номенклатуры Б. Вестберг связывал с норманнами, забывая, что норманны совершали свои набеги преимущественно по морю, реже по рекам и столь глубоко внутрь материковой Европы никогда не проникали.

По нашему мнению, сложение и угорского и альпийского топонимических гнезд легко объясняется расселением в середине I тыс. н. э. в долине среднего Дуная ругов, отброшенных сюда из Прибалтики движением готов. Руги входили в состав отрядов Одоакра, свергнувшего последнего римского императора Ромула Августула. После разгрома этого правителя готами подвластные ему руги и могли найти убежище в Альпийских горах.

И последнее. Признание тождества ругов с русами позволяет решить еще один «щекотливый» вопрос. Мы имеем в виду сообщение ряда арабских и византийских писателей о кочевом, подвижном образе жизни древних русов, которое обычно обходится всеми историками стороной. «Пашен они [русы] не имеют, но питаются лишь тем, что привозят из земли славян», «они не имеют ни недвижимого имущества, ни городов [или селений]», - читаем у Джейхани, Ибн Рустэ и Гардизи. Или у митрополита Фотия: «Этот скифский. . . народ далеко от нас живущий, варварский, кочевой, гордый оружием, не имеющий внутренней стражи, неукоризненный, без военного искусства. . .»(Порфирий Успенский. Четыре беседы патриарха Фотия. СПб., 1864, стр. 18 и след. Сходным образом характеризует древних русов продолжатель Хроники Георгия Амартола (X в.), именующий их дромитами, т. е. «бродячим народом», принадлежащим к «роду франков» (фрягов). Дромитами Называет русов также Симеон Логофет (вторая половина X в.): «. . . Народ рус, он же дромиты, прозван по могучему богатырю Русу и избег враждебности соплеменников, которые, уступая какому-то божественному совету или предсказанию богини, заставили их выселиться» (курсив наш). Следует признать, что для славян, которые испокон веку были известны как сугубо оседлый земледельческий народ, такая характеристика является несколько неожиданной. Следовательно, здесь речь идет, скорее всего, тоже о ругах).