ПОГИБОША АКИ ОБРЕ

В походах славян на Балканы в VI-начале VII в. принимали участие, по-видимому, не все славянские племена, но, скорее всего, та их часть, которая была известна под именем склавен и антов, если верно, конечно, предположение, что упоминаемое Иорданом деление славян на «венетов, антов и склавенов» отражает не просто тройственное их наименование, но реальное распадение на обособленные племенные группы.

Иордан указывает, что у себя на родине анты и склавены жили в тесном соседстве друг с другом: «Склавены живут от города Новиетуна и озера, именуемого Мурсианским, до Данастра, а на север - до Висклы. . . Анты же, сильнейшие из обоих [этих племен], распространяются от Данастра до Данапра, там, где Понтийское море образует изгиб. . .»(Иордан. О происхождении и деяниях гетов, 35). Это же подтверждает и Маврикий, когда говорит, что «между ними (т. е. между антами и склавенами. - В. К.) нет столь большого расстояния, чтобы стоило [о нем] упоминать».

О том, что Днестр был пограничной рекой между склавенами и антами, свидетельствует археология: керамику западнославянского облика, так называемого пражского типа, обнаруживают на востоке вплоть до этой реки (Сучава, Тыргул-Секуеск, Бухарест, Сэрата-Мон-теору, Балта-Верде)(М. Кишваси-Комша. Археологические памятники VI-VII вв. в РНР. - «Dacia», t. 1. Bicuresti, 1957, стр. 327), тогда как славянскую керамику восточного типа находят лишь в пределах современной Молдавской ССР и Правобережной Украины (Глинча I, Лука-Райковецкая, Алчедар, Лопатна).

О южном пределе расселения антов сообщает Прокопий Кесарийский. Он пишет, что император Юстиниан в 546 г. предложил антам занять заброшенный от постоянных набегов город Туррис с областью и за крупную сумму денег не пропускать к Дунаю гуннов (авар?). Местоположение этого города определяют по его имени обычно в низовьях Днестра, который у турок и поныне называется Турлу, а один из его рукавов носит наименование Турунчук.

Значительно сложнее установить более четкие границы расселения антов и склавен на западе и востоке. Ориентиры, которые дает Иордан, в этом случае, нам с точностью неизвестны. Название Новиетун (по-кельтски «Новый город») ничего не говорит, поскольку таких городов мы знаем несколько, в том числе один на реке Саве в Паннонии (Невиодун), а другой (Новиодунум) возле Исакчи на нижнем Дунае. Что касается Мурсианского озера, то одни ученые (а таких большинство) ищут его в низовьях Дуная, где известно множество озер, заводей и лиманов, образуемых течением этой реки и впадающими в нее притоками, другие - в Паннонии, полагая, что это или Балатон или Нойзидлерское озеро в северо-западной части Венгрии. Имеется и третья точка зрения: озеро Мурсия - это не столько озеро, сколько заболоченная местность при устье реки Савы.

Из этих мнений первое, несмотря на всю его популярность (кстати, исключительно за рубежом), должно быть сразу же категорически отвергнуто, и вот по каким соображениям. Во-первых, археология обнаруживает бесспорную славянскую культуру VI-VII вв. (горшки «пражского типа») на западе, начиная с территории Чехии, которая по этой причине никак не может исключаться. Во-вторых, славяне по письменным источникам заселяли не какой-то узкий отрезок течения Дуная у его дельты, но жили «на большей части берега этой реки»(Прокопий из Кесарии. Война с готами, III, 14, 22). «Их реки, - по словам Маврикия Стратега, - вливаются в Дунай». Но в нижнем Дунае нет ни больших лесов, о которых также пишут эти авторы, ни более или менее значительных рек, исключая Прут и Серет, все остальные в летнюю жару пересыхают и не доходят до Дуная. Напротив, бесчисленные реки, речушки вливаются в Дунай на всем остальном его протяжении, особенно много их между Арджешем и «Железными воротами». В-третьих, живи славяне только в низовьях Дуная, они вряд ли смогли бы совершать свои набеги в район Иллирии, Далмации, а также принимать активное участие в делах Италии, лангобардов, а с начала VII в. вторгаться в Истрию, Баварию, плавать по Средиземному морю (в 642 г. славянский флот появляется у берегов Апулии) и т. д. В-четвертых, Прокопий Кесарийский приводит рассказ о не-ком Ильдигесе, претенденте на лангобардский престол, который неоднократно находил себе убежище и поддержку у гепидов, живших в междуречье Дуная и Тиссы и отчасти в Паннонии, и у славян. Под конец своей неудачной политической карьеры, «перейдя через реку Истр,- пишет Прокопий,- он [Ильдигес] вновь удалился в область славян». Славяне в этом отрывке выступают ближайшими соседями гепидов.

Расселение славян в VI в. н. э. (по Иордану)

Гепиды неоднократно перевозят славян на северный берег Дуная, когда те возвращаются домой после набегов на византийские владения. Об одном таком случае автор рассказывает следующее: «Даже при переправе через Истр, римляне не смогли устроить против них (т. е. славян.- В. К.) засады или каким-либо другим способом нанести им урон, потому что их приняли к себе гепиды, продавшись им за деньги, и переправили их, взяв за это крупную плату: плата была статер (золотая византийская монета.- В. К.) с головы». И далее: «По этой причине император был очень огорчен и обеспокоен, не зная, каким образом в дальнейшем он сможет отразить их, когда они будут переходить Истр с тем, чтобы грабить Римскую империю, или когда они будут уходить отсюда с добычей. По этому поводу он хотел заключить какой-либо договор с гепидами». И еще: «Немного спустя, когда лангобарды на основании союзного договора попросили прислать им помощь против гепидов, император Юстиниан отправил войско, обвиняя гепидов в том, что после заключения договора они переправили через Истр некоторое количество славян во вред римлянам»(Там же, III, 34; IV, 25).

О расселении славян в VI в. в непосредственной близости от среднего Дуная свидетельствует и такой факт, приводимый Прокопием Кесарийским: «. . . Когда герулы были побеждены в бою лангобардами и должны были уйти из места жительства отцов, то одни из них. . . поселились в странах Иллирии, остальные же не пожелали нигде переходить через реку Истр, но обосновались на самом краю обитаемой земли. Предводительствуемые многими вождями царской крови, они прежде всего прошли подряд через все славянские племена, а затем, пройдя через огромную пустынную область, они достигли страны так называемых варнов. . .» (Там же, II, 2, 15 )В-пятых, искать озеро Мурсию следует там, где имеется созвучная этому названию топонимия и гидронимия, а она находится опять-таки в районе Паннонии - среднего Дуная. Это река Мура, верхний приток Дравы, река Марта, современная Морава чешская, река Муреш - приток Тиссы, город Мурсия - современный Осиек близ устья Дравы (ср. древневерхненемецкое muor -«болото», «стоячая вода»). Из этого ареала имеется только одно исключение: селение Муржени в Бессарабии, которое А. А. Шахматов и связывает с искомым озером Мурсия.

Наконец, последнее и самое веское. В сочинении Иордана Мурсианское озеро в качестве ориентира упоминается еще раз в следующем контексте: «Скифия погранична с землей Германии вплоть до того места, где рождается Истр и простирается Мурсианское озеро; она [Скифия] тянется до рек Тиры, Данастра и Вагосалы, а также великого того Данапра. . .»(Иордан. О происхождении и деяниях гетов, 30). Из приведенного отрывка с очевидностью следует, что Мурсианское озеро находилось в среднем течении Дуная, в районе так называемых «Железных ворот» и впадения в него рек Савы, Тиссы и Дравы, так как с этого места Дунай именовался в древности Истром.

Таким образом, на основании всего сказанного можно заключить, что западная граница расселения славян (точнее, склавен Иордана) находилась в районе среднего течения Дуная.

Восточные соседи склавен - анты, утверждает Иордан, жили на пространстве, заключенном между Днепром и Днестром, а Прокопий Кесарийский помещает их к северу от Азовского моря, по соседству с болгарским племенем утигур: «За сигинами осели многие племена гуннов. Простирающаяся отсюда страна называется Эвлисия; прибрежную ее часть, равно и внутреннюю, занимают варвары вплоть до так называемого Меотийского озера и до реки Танаиса, которая впадает в [это] озеро. Устье этого озера находится на берегу Понта Эвксинского. Народы, которые тут живут, в древности назывались киммерийцами, теперь же зовутся утигурами. Дальше на север от них занимают земли бесчисленные племена антов»(Прокопий из Кесарии. Война с готами, IV, 4).

В исторической литературе неоднократно отмечалось, что приведенное высказывание Прокопия Кесарийского о местах расселения антов следует понимать в том смысле, что анты жили в лесостепной полосе по Северскому Донцу, где, как мы знаем, славянское население по археологическим и топонимическим данным появилось раньше всего. С другой стороны, отмечают, что Прокопий Кесарийский был, вероятно, недостаточно осведомлен об отдельных участках побережья Черного моря, как об этом можно заключить из его же собственных слов о том, что по берегам Понта «обитает огромное множество варваров, причем у римлян с ними нет никакого общения, кроме случаев посольств». Е. Ч. Скржинская полагает, что для Прокопия Кесарийского, смотревшего на Черноморское побережье со стороны Кавказа, слова «за Доном», который в нижнем течении имеет почти широтное направление, оказываются соответствующими действительному положению антов, живших от этой реки на север и запад.

Большим подспорьем в определении территории расселения антов могла бы стать археология, но, к сожалению, на сегодня она еще не может даже приблизительно указать на их древности. Известный археолог А. А. Спицын, а вслед за ним и многие другие приписывали антам многочисленные клады, находимые на территории Украинской ССР и южных областей европейской части РСФСР - Курской, Воронежской - и датируемые ориентировочно II-VII вв. н. э. При этом Спицын опирался на слова Маврикия Стратега, который писал, что славяне и анты «необходимые для них вещи. . . зарывают в тайниках, ничем лишним открыто не владеют и ведут жизнь бродячую». (Несколько позже с антами стали связывать археологическую культуру полей погребений Черняховского типа, распространенную в степной и лесостепной полосе Северо-Западного Причерноморья, включая сюда и Крымский полуостров.)

Однако следует заметить, что стремление прятать ценности в землю было свойственно многим варварским племенам на определенной ступени развития, даже когда им не угрожала никакая внешняя опасность. В исландских сагах рассказывается, например, как некий Скаллагрим утопил в болоте сундук с серебром, а его сын Эгиль, известный скальд, получив от английского короля Этельстана два сундука серебра, незадолго до своей смерти зарыл их с помощью рабов в укромном месте, а рабов убил. Предводитель викингов города Йомсберга Буй Толстый, будучи смертельно раненным в морском бою, выпрыгнул с двумя ящиками, наполненными золотом, за борт корабля. Такое поведение викингов объяснялось религиозными представлениями скандинавов той поры, согласно которым воины после смерти должны были являться к своему верховному богу Одину с ценностями, зарытыми ими предусмотрительно еще при жизни в землю или же захваченными с собой в последнюю минуту(А. Я. Гуревич. Походы викингов. М., 1966, стр. 149, 150). На Кавказе этот обычай у некоторых народов сохранялся до середины прошлого века. «Пшавы и хевсуры копят деньги, собирая огромные суммы по 40-50 тыс. рублей, среди которых встречаются платины, давно вышедшие из употребления. Деньги не тратят и не пускают в оборот, но закапывают в землю»(Р. Д. Эристов. О тушино-пшаво-хевсурском округе. - «Записки Кавказского отдела Русского географического округа», кн. 3. Тифлис, 1855, стр. 125).

Письменные источники об антах весьма скудны. На страницах сочинений византийских писателей о них упоминается всего несколько раз, и притом на протяжении каких-то пятидесяти лет - с 552 по 602 г. Нам ничего достоверного не известно ни о происхождении их имени, ни о том, какую часть славян оно покрывало, ни об их дальнейшей судьбе после указанной выше конечной даты. Мы можем только строить различные предположения о той роли, которую сыграли в их судьбе кочевники авары, или, по-летописному, обры,- новая грозная сила, объявившаяся в Северо-Западном Причерноморье и на Балканах в самый разгар славянских походов против Византии.

В 558 г. в Константинополь прибыло посольство кочевников-авар из Приазовских степей, которое заявило византийскому императору, что его племя самое могучее и неодолимое из народов. Вскоре после этого авары продвинулись на запад и пришли в соприкосновение с антами. «Владетели антские,- пишет византийский историк Менандр, - были приведены в бедственное состояние и утратили свои надежды. Авары грабили и опустошали их землю. Угнетенные набегами неприятелей анты отправили к аварам посланником Мезамира, сына Идаричева, брата Келагастова, и просили допустить выкупить некоторых пленников из своего народа. Посланник Мезамир, пустослов и хвастун, по прибытии к аварам закидал их надменными и даже дерзкими речами. Тогда Котрагиг, который был связан родством с аварами и подавал против антов самые неприязненные советы, слыша, что Мезамир говорит надменнее, нежели приличествует посланнику, сказал Кагану: «Этот человек имеет великое влияние между антами и может сильно действовать против тех, которые хоть сколько-нибудь являются его врагами. Нужно убить его, а потом без всякого страха напасть на неприятельскую землю». Авары, убежденные словами Котрагига, уклонились от должного к лицу посланника уважения, пренебрегли правами и убили Мезамира. С тех пор больше прежнего стали авары разорять землю антов, не переставая грабить ее и порабощать жителей»(Менандр Византиец (Протиктор). История. - «Вестник древней истории», 1941, № 1, стр. 247, 248, отрывок 36).

Вслед за антами авары, которые к этому времени проникли в Паннонию и обосновались там, напали на склавенов, о чем нам сообщает все тот же Менандр: «Эллада была опустошена склавинами; со всех сторон нависли над ней бедствия. Тиверий (византийский император - В. К.) не имел достаточно сил противостоять и одной части неприятелей, тем менее всем вместе. Не будучи в состоянии выслать против них войско, потому что оно было обращено на войну восточную, отправил он посольство к князю аваров Ваяну (или Баяну.- В. К.), который в это время не был неприятелем римлян, но, напротив, при самом вступлении Тиверия на престол хотел получить какую-нибудь прибыль от нашего государства. Итак, Тиверий склонил его воевать против склавинов для того, чтобы разоряющие римские области, отвлеченные собственными бедствиями, вернулись на свою родную землю и, желая помочь ей, перестали грабить римскую. Приняв от императора посольство, Ваян не отказался от сделанного ему предложения. Вследствие чего был отправлен в Пеонию Иоанн, управлению которого были вверены острова и иллирийские города. Прибыв в Пеонию, он перевез в римские области Ваяна и войско авар на так называемых длинных судах. Говорят, что перевезено было в римскую землю около 60 тысяч всадников, покрытых латами. Проведя их оттуда через Иллирию, Иоанн прибыл в скифскую область и опять перевез через Истр на судах, способных плыть взад и вперед. Как скоро авары переправились на противоположный берег, они начали немедленно жечь селения склавинов, разорять их и опустошать поля. Никто из живших там варваров не осмелился вступить с ними в бой: все убежали в чащи, густые леса». И далее: «Впрочем, движение аваров против склавинов было следствием не только посольства Кесаря или желания Ваяна изъявить ему благодарность за оказываемые ему ласки, оно происходило и по собственной вражде Ваяна к склавинам. Ведь перед тем вождь аваров отправил посольство к Давриту (Добриту?) и к важнейшим князьям склавинского народа, требуя, чтобы они покорились аварам и обязались платить дань. Даврит и старейшины склавинские отвечали: «Родился ли на свете и согревается ли лучами солнца тот человек, который бы подчинил себе силу нашу? Не другие нашею землею, но мы чужою привыкли обладать. И в этом мы уверены, пока будут на свете война и мечи». Такой дерзкий ответ дали склавины, не менее хвастливо говорили и авары. Затем последовали ругательства и взаимные оскорбления, и, как свойственно варварам, жестокими и напыщенными словами они возжигали взаимный раздор. Склавины, не будучи в силах обуздать свой гнев, умертвили посланников аварских. Об этом поступке Ваян узнал от чужих. Итак он имел издавна причину жаловаться на склавинов и питал тайную к ним вражду. . . и сверх того полагал, что склавинская земля изобилует деньгами, потому что издавна склавины грабили римлян. . . их же земля не была разорена никаким другим народом»(Там же).

Мы привели эти два длинных отрывка потому, что в них говорится о первых столкновениях славян с аварами, что оказало огромное влияние на судьбы древнейших славян, во многом определив дальнейшее расселение и направление их колонизационных потоков.

В «Истории франков» Фредегара, составленной около середины VII в., говорится, что «уже из старины венеды употребляются гуннами (читай аварами. - В. К.) как «бефульчи», так что, когда гунны отправляются в поход против какого-нибудь народа, сами они становятся перед лагерем, а сражаться должны были венеды. Если последние побеждали, то гунны выходили наперед, чтобы захватить добычу, если же венеды терпели поражение, то, опираясь на помощь гуннов, они собирали новые силы. . . поэтому гунны называли их бефульчи, так как они шли в сражение впереди и во время схватки испытывали бой с обеих сторон. Каждый год гунны приходили к славянам, чтобы провести у них зиму, они брали тогда жен и детей и пользовались ими, и к довершению остальных насилий славяне должны были [еще] платить гуннам дань»(А. А. Шахматов. Древнейшие судьбы русского племени. Пг., 1919).

Сведения относительно жестоких насилий авар над славянами подтверждают и византийские источники. В «Житии Дмитрия Солунского» говорится, что однажды аварский хан призвал «к себе все славянское языческое и грубое племя, ибо весь этот народ был ему подчинен, и, присоединив к ним некоторых других варваров иного происхождения, он отдал им приказ идти на богоспасаемую Фессалонику»(Ф. И. Успенский. История Византии, т. 1. СПб., 1913, стр. 476). Собираясь в поход на Византию, аварский каган «приказывает толпам славян переправиться через Истр» и «строить большое число легких судов, чтобы при переходе через Истр как бы накинуть на него узду», сообщает Феофилакт Симокатта. Даже когда греки и авары заключали между собой мирный договор, установив, что «Истр является их пограничной рекой», то «против славян дается право переходить эту реку».

О размерах славянских отрядов в составе аварских войск можно судить на основании числа пленных, взятых византийцами после одного неудачного для Кагана сражения у реки Тиссы. «Варвары, разбитые, так сказать, вдребезги,- пишет вышеназванный автор,- в этот день были потоплены в волнах реки. Вместе с ними погиб и очень большой отряд славян. После поражения варварское войско было взято в плен, из них было захвачено 3 тысячи авар, остальных варваров - 6200 человек и славян - 8000 человек» (Феофилакт Симокатта. История, VIII, 3, 13). В «Пасхальной хронике», составленной в VII в., говорится, как во время неудачной осады аварами Константинополя в 626 г. отряд славян, воевавших на лодках-однодревках и потерпевший поражение от греков, был затем вырезан озверевшим от неудачи Каганом. После этого другие славяне, находившиеся в войске авар, «увидев происходящее, оставили лагерь, удалились и тем заставили проклятого Кагана следовать за собой» («Пасхальная хроника». - «Вестник древней истории», 1941, № 1, стр. 257, 258).

Отголосок всех этих событий сохранился и в русской летописи, в которой говорится, что «в си же времяна быша и обри иже ходиша на Ираклия царя и мало его не яша. Си же обри воеваху на словенех и примучиша дулебы, сущая словены, и насилье творяху женам дулебьским: аще поехати будяше обърину, не дадяше въпрячи коня ни вола, но веляше въпрячи три ли, четыре ли, пять ли жен в телегу и повести обърена, и тако мучаху дулебы»(«Повесть временных лет», т. 1, стр. 14). От указанной поры в языке западных славян слово обр приобрело значение «исполин, великан». А. Л. Погодин выявил целый ряд топонимов с корнем обр, разбросанных на огромном пространстве от Переяславской области на востоке и до реки Варты и Балтийского моря на севере и западе.

Авары господствовали над славянами около 70 лет, до начала 30-х годов VII в.

Падение их могущества было связано с восстанием славян под руководством Само и походами Карла Великого с 791 по 805 г. Константин Багрянородный, упоминая о славянском племени хорватов, пишет, что они «одолели и истребили часть аваров, а других заставили покориться». С тех пор их страна, продолжает тот же автор, находится во власти хорватов, несмотря на то что «и в настоящее время существуют в Хорватии остатки авар и они признаются аварами»(Константин Багрянородный. Об управлении империей, гл. 30).

Крушение могущественного государства авар после двух с половиной векового господства их над многими народами Центральной Европы с трудом умещалось в сознании современников, что и отметил русский летописец: «Быша бо объре телом велици и умомь горди, и бог потреби я, и помроша вси, и не остася ни един обърин. И есть притъча в Руси и до сего дне: погибоша аки обре; их же несть племени ни наследка» («Были обры телом велики и умом горды, и бог истребил их, и померли все, и не осталось ни одного обрина, [так что] и до сего дня есть в Руси пословица: погибоша аки обры, не осталось ни их имени, ни наследников»).

Между тем подобная поговорка была бы, пожалуй, не менее справедлива и в отношении антов, которые действительно как-то внезапно (и намного раньше авар) сошли со страниц истории, не оставив после себя никакого следа ни в письменных памятниках более позднего времени, ни в народной памяти славян.

Исчезновение антов принято связывать с походом на них авар в самом начале VII в., обусловленным событиями более раннего времени. В 585-588 г. авары в союзе с лангобардами и «западным народом склавинами, - пишет Михаил Сириец, - напали на ромеев, отняли у них два города и вторглись в их страну. Склавины грабили и опустошали города, и тогда ромеи побудили народ антов напасть на страну склавин; они овладели ею и опустошили ее, вывезли из нее богатства и предали ее огню. Страна склавин лежит на запад от реки, называемой Донабисом». Очевидно, в связи с указанным аварский каган, как пишет Феофилакт Симокатта под 602 г., «получив известие о набегах римлян, направил сюда Апсиха с войском с приказанием истребить племя антов, которые были союзниками римлян»(Феофилакт Симокатта. История, VIII, 5-8).

Нам неизвестно, насколько удалась акция Апсиха против антов, но имя этих последних после указанного похода авар больше не упоминается в письменных памятниках. П. Н. Третьяков считает, что поход Апсиха, скорее всего, был неудачным, так как трудно допустить, чтобы в результате одного набега были уничтожены все «бесчисленные племена антов» (выражение Прокопия Кесарийского), тем более что тот же Феофилакт Симокатта добавляет далее, что «при таких обстоятельствах большое число аваров отпало [от Кагана] и спешно, как перебежчики, перешло на сторону императора. При слухах об этом Каган пришел в замешательство, его охватил страх; он и упрашивал их, и придумывал много различных средств, чтобы вернуть себе назад отпавшие силы».

Обычно полагают, что анты под давлением авар отошли на север и восток, где и растворились среди других славянских племен. Нечто подобное мы находим у византийского писателя Агафия в отношении гунно-болгарских племен, ультизур и вуругундов, которые «считались могущественными и были знаменитыми до времени императора Льва и живших в то время римлян. Мы же, живущие ныне (Агафий умер в 582 г. - В. К.), их не знаем и, думаю, никогда не узнаем, или потому, что они, может быть, погибли, или же переселились в отдаленнейшие места»(Агафий. О царствовании Юстиниана. Перев. М. В. Левченко, гл. V, § 11. М.-Л., 1953, стр. 147).

Тем не менее проблему антов нельзя считать окончательно решенной до тех пор, пока не будет выяснена тайна происхождения их имени, которое, как уже указывалось, не оставило никакого следа в памяти славянских народов. Одна из наиболее старых и распространенных гипотез видит в термине ант просто фонетическую разновидность имен венед и вятич. «Название восточного из подразделений славян антов, - пишет М. И. Артамонов,- дожило до времени русской летописи в имени одного из восточнославянских племен - вятичей и является видоизменением уже известного нам термина венд, что. . . свидетельствует о происхождении антов от венедов»(М. И. Артамонов. Происхождение славян. Л., 1949, стр. 18).

Б. А. Рыбаков, придерживаясь подобных же взглядов, пытается подвести под эту точку зрения и лингвистическое обоснование. «На юго-востоке славянского мира в ту эпоху, когда славяне-венеды особенно усиленно проникали на юг и соприкасались с иноязычной средой, и произошло в чужих устах изменение внешней формы их древнего имени, и венеды-ваты превратились в вантит и антов. Форму вантит мы находим в арабской, персидской и еврейской передаче (Ибн Русте, Гардизи, Иосиф Хазарский). Форму анты сохранили вплоть до XIX в. адыгейские племена на Северном Кавказе, в районе древнего Тмутараканского княжества. На страницах греческих и латинских сочинений VI в. имя восточных славян оказалось уже в измененном виде - в форме анты, попав сюда вместе с описанием их походов. Иноязычной средой, исказившей слово венеды, ваты в анты, скорее всего была скифо-сармато-аланская, не знавшая носовых звуков, свойственных славянскому языку, и для которой характерно выпадение звука в в начале и внутри слов». И далее, с ссылкой на В. И. Абаева, отмечающего развитие указанного явления уже в скифской среде, Б. А. Рыбаков добавляет: «Скифо-сарматы могли изменить ваты (венты) в анты, а отсюда оно попало и к византийцам. Сами же себя восточные славяне называли венетами, в отдельных случаях вятичами. Никаких следов употребления термина анты в русской среде нет»(В. А. Рыбаков. Славяне в Европе в эпоху крушения рабовладельческого строя, стр. 49 и прим).

Говоря о vantit как об одной из форм наименования славян, Б. А. Рыбаков имеет в виду «город славян» этого имени, упоминаемый в сочинениях указанных им и некоторых других восточных авторов последних веков I тыс. и начала II тыс. н. э., в названии которого А. А. Шахматов усматривал искаженный славянский племенной термин вятич. Появление носового звука в этом этнониме А. А. Шахматов объяснял тем, что вятичи как «ляшское племя» сами себя называли wetic, между тем как соседние с ними восточные славяне произносили wjatice. Носовой звук в этом слове был воспринят хазарами как ан или ен, откуда перешел и к арабам. В то же время А. А. Шахматов категорически отвергал возможность увязки названия ант с названием вятич, как, впрочем, и другие лингвисты. «Из праславянского *ant, - читаем, например, у Ф. П. Филина, - могло образоваться только восточнославянское несуществующее утичи», что подтверждается литовским языком, где antis и поныне значит «утка» (ср. в Латвии озеро Антзава - «утиное»).

Сопоставление термина ант со старославянским жты, жтж - «утка» впервые было сделано еще П. И. Шафариком. В наши дни такого мнения придерживался академик Н. С. Державин, который в качестве дополнительного аргумента указывал на зафиксированное в договоре Игоря с греками древнерусское имя Утин и на топонимы Ут - село и река в Белоруссии, населенные пункты Уты - в Орловской области, Утинка - под Смоленском и др(Н. С. Державин. О происхождении русского народа. М., 1944, стр. 27 ).

Имеются и иные толкования термина ант: от немецкого enz, anzi - «великан» (Войцель); греческого со славянской основой *ulec, unlic из *anlic (Ламбин); исконно славянского гипотетического *апtinь - «гигант, великан»; черкесского ант с неясной этимологией (Карамзин, Куник, Вирт); кельтского antano - «звезда» (Шахматов), этрусского antas - «орел» (Брим) и *ant | vа, восстанавливаемого из ανδας в фразе Эзихия «ανδας βορεας υπο Γυρρηνων» - «север», «северяне» (Мериджи); алано-осетин-ского an-da (оендое)-«вне», откуда andag - «внешние», т. е. «окраинные жители» (Ольрик, Шмидт, Вернадский), и, наконец, от тюркского ant -«союз», «клятва» (Филин).

Из всех перечисленных этимологии наиболее серьезными аргументами располагают кельтская, алано-осетинская, тюркская и черкесская. Сильной стороной кельтской гипотезы является сопоставление галльских племенных наименований antobroges (в Аквитании) и allobroges (в соседстве с Батавией), из которого следует существование собственного имени ant в качестве этнонима. Но что оно обозначает, еще следует выяснить.

С фонетической и отчасти географической стороны для кельтской гипотезы подошло вполне бы древнеиндийское слово antas («край, конец»), лежащее в основе алано-осетинской теории, сторонники которой считают антов не славянами, а ираноязычным племенем - аланами, предками современных осетин. Аланская теория пользуется значительной популярностью среди ученых зарубежных стран, в СССР ее придерживается в лингвистической части Е. Ч. Скржинская. Слабым местом данной гипотезы является, во-первых, отсутствие достоверно известного аланского племени по имени анты или сходного с ним, а во-вторых, несомненная принадлежность исторических антов к славянам, о чем прямо свидетельствуют Прокопий Кесарийский, Маврикий Стратег, Иордан и все другие писавшие о них авторы.

Несколько лет назад видный советский лингвист Ф. П. Филин выдвинул предположение о том, что термин ант тюркского, аварского происхождения. «Авары, двигаясь в VI в. через южнорусские степи на запад, - пишет он в своей работе «Образование языка восточных славян», - побеждают некоторую часть славянских племен (ср. летописное известие о нападении обров на дулебов и порабощение последних) и приводят славянских племенных вождей к клятве на союзническую верность. Таким образом, какая-то часть славянского населения в VI в. временно оказывается в отношениях побратимства с аварами. Это вполне подтверждается лингвистическими данными: тюркское ant «клятва», монгольское anda\and «побратим». Византийцы, отбивая атаки авар, сталкивались и с их славянскими союзниками, которых хорошо отличали от кочевников авар. От авар они заимствовали название анты, которое получило и расширительное значение - «славянские племена, группа славянских племен». Когда подчиненные славянские племена восстали против своих поработителей, они нарушили свои вынужденные клятвенные обещания, перестали быть «побратимами» авар, т. е. перестали быть «антами». Слово анты потеряло свое значение и вышло из употребления. . .»(Ф. П. Филин. Образование языка восточных славян, стр. 61 )

Гипотеза, как видим, в высшей степени смелая, порывающая со всеми прежними взглядами на антов как на некое этническое или, точнее, этнополитическое объединение, но в то же время весьма солидно обоснованная, а главное, великолепно объясняющая внезапное исчезновение имени антов и отсутствие его в этнической традиции и фольклоре славян. И все же и она представляется нам неприемлемой. И вот по какой причине.

Иордан и Прокопий Кесарийский - два писателя, которые сообщают нам важнейшие сведения об антах, ничего не знают об аварах, и это вполне естественно, поскольку оба они закончили свои произведения в самом начале 50-х годов VI в. (Иордан - в 551 г., Прокопий - в 552 г.), за несколько лет до того, как авары пришли в Европу и на Балканы. Не знают авар и Агафий, Псевдо-Маврикий, писавшие примерно тогда же. С другой стороны, анты не могли быть союзниками и тем более побратимами авар, поскольку отношения между ними, судя по прямым показаниям источников, никогда или почти никогда не были не то что дружественными, но даже просто мирными. Вспомним слова Менандра: «Владетели антские были приведены в бедственное состояние. . . Авары грабили и опустошали их земли». И это в самом начале их знакомства друг с другом. Затем авары убивают антского посланника Мезамира, и «с тех пор больше прежнего стали авары разорять землю антов, не переставая грабить ее и порабощать жителей». И наконец, ко времени похода Апсиха, когда анты не вступили в союз с аварами, а выступили против них, они по-прежнему у Феофилакта Симокатты именуются своим старым именем, и ни этот автор, и никто другой не упоминают о каких-либо особых отношениях их с аварами. Да и русская летопись, сообщая о насилиях авар над дулебами, не дает нам оснований говорить о союзе аваров с антами.

Можно указать также на несколько топонимов с основой ант, как-то: населенные пункты Ант - в Румынии в районе гор Орадя, Антофагаста - в Словакии, а для античного времени Antian'y, упоминаемую Птолемеем на реке Драве при впадении последней в Дунай. Впрочем, этимология всех этих топонимов еще нуждается в объяснении, особенно последнего, который стоит далеко за хронологическими и территориальными рамками жизни рассматриваемого нами народа. И уж совсем не следует пренебрегать страной или областью Антайб, упоминаемой Павлом Диаконом, несмотря на то что, по мнению языковеда М. Фасмера, значение этого слова разъясняется на материале германских языков - из andeis («край, конец»). Павел Диакон называет эту страну не изолированно, но в соседстве с двумя другими областями Бантайб и Бургонтайб, из которых первое название может быть переведено как «страна (родина) ванов», т. е. славян, а вторая - «бургундов». Учитывая, что перечисление у автора идет с запада на восток, Антайб будет находиться как раз там, где спустя полтораста лет Иордан поместит «сильнейшее племя из славян» - антов.

На восточное положение «страны антов» Павла Диакона указывает также соседство ее с рекой Доном и болгарами, которые, как известно, в 480 г. по приглашению византийских императоров переселились с этой реки в Европу и вступили в борьбу с готами. Сторонники одной из старейших гипотез видели в антах кавказскую народность (по другой версии - династию) адыгов, или, по-русски, черкесов. В пользу этой гипотезы свидетельствуют многочисленные, хотя и не всегда четкие и прямые данные. Начать хотя бы с того, что еще в XIX в. у черкесов-шапсугов была зафиксирована родовая группа антхэр, где хэр является показателем множественного числа, и фамилии Антоко (абадзехи) и Антелава (абхазы). Далее, Страбон упоминает на Таманском полуострове какую-то реку под названием Anticites, в которой обычно видят один из северных рукавов (в нижнем течении) Кубани. Она же, вероятно, река Anthii, Anticae Плиния и Птолемея. По сообщению кавказоведа XIX в. Л. Я. Люлье, в его время наименование Антхирь (Антхэр?) носил один из мелких притоков реки Убина на Северо-Западном побережье Кавказа. В сохранившихся фрагментах убыхского языка (одного из черкесских племен) анта обозначает «чудовище, лесной человек».

Можно отметить также наличие адыго-кавказского субстратного пласта в языке, топонимии и культуре населения Восточного Прикарпатья, Днепровско-Днестровского и Нижне-Дунайского бассейнов.

Спектральный анализ металлических изделий трипольской культуры, распространенной в III - II тыс. до н. э. на территории Правобережья Днепра от Карпатских гор и до нижнего течения Дуная, показывает, что подавляющая часть их сделана из мышьяковистой меди кубанской группы. Таврские каменные ящики-могилы, находимые в Крыму, археологи рассматривают всегда не иначе как в связи с аналогичными погребениями Северного Кавказа. В более позднее время на основании целого комплекса различных бронзовых предметов: топоров-кельтов, кинжалов, частей конского убора (псалий) и т. д. - археологи объединяют в один обширный ареал территорию Восточного Прикарпатья, Крыма и Северо-Западного Кавказа, суммарно называемый киммерийским (Е. И. Крупнов. Древняя история Северного Кавказа. М., 1960, стр. 104-111).

Лингвистика, топонимика и этнография также свидетельствуют о том, что между двумя названными регионами с давних пор существовали самые тесные и широкие связи. Ряд таких гидронимов, как Псел, Пселец, Псинка, Псура от адыгского пс («вода»), приводит советский лингвист В. П. Петров. К ним можно добавить Томако - остров на Днепре, реки Редединку (Редедя - легендарный касожский богатырь, упоминаемый русской летописью) - на Волыни, Унаву - приток Ирпени (от адыгского уна - «дом», ср. по соседству река Домашня), Уну - в Словении, населенный пункт Псышуха (ср. Нечепсухо - река в Шапсугии) и т. д. К абхазо-адыгским языкам, кажется, восходят, судя по образующему форманту т, та (в абхазском языке показатель места) и общему облику модели, такие гидронимы Карпато-Дунайского бассейна, как Олт (средневековое - Алюта), Прут, Серет (ср. кавказские античные названия: Псат, Фат).

К числу еще более древних рудиментов в славянских (с балтийскими) и западнокавказских языках относится уже упоминавшийся выше архаический формант ава, сохранившийся на Кавказе в топонимии (Гудава, Лидзава - Абхазская АССР; Микава, Мужава - Западная Грузия) и в антропонимии (Лежава, Кочарава, Чикобава и др.). Древность этого суффикса видна при обращении к санскриту, где ава означало «сын», «вместилище чего-либо»: Пандава - прозвище пятерых сыновей Панду, данава - «разряд демонов», кхандава - «название леса», калабхайрава - «одно из прозвищ бога Шивы» («Махабхарата»)(В начале XX в. видный русский лингвист-кавказовед Л. Г. Лопатинский обратил внимание на ряд суффиксов русского языка, совпадающих с соответствующими суффиксами адыго-черкесских языков, например, ко в адыгском «сын» и ряд других (ср. украинские фамилии типа Лысенко, дословно «сын лысого», Ткаченко - «сын ткача», Шевченко - «сын швеца» и т. п.; ср. также топообразования: Киевщина, Полтавщина и другие при адыгском щы - «место, округа, стоянка»). Подводя итог своему исследованию, Л. Г. Лопатинский писал: «По моему мнению, между черкесским и русским, и в особенности южнорусским (читай украинским. - В. К.) ко существует историческая связь» (Л. Г. Лопатинский. Суффиксы русского языка. Влияние кавказских языков на их образование.- В кн.: «Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа», вып. 31. Тифлис, 1902, стр. 47).

Приведенные лексемы Л. Г. Лопатинский считал заимствованиями из кавказских языков, но, скорее, это проявление влияния древнего общеевропейского языка на кавказские, в данном случае адыгские, языки).

Наконец, в сочинении Владимира Мономаха мы обнаруживаем и отголосок живой адыгской речи в русском языке XII в. Это известная фраза из «Поучения чадам»: «Куда же пойдете, иде же станете, напоите, накормите унеина и более же чтите гость. . . ти бо . . . прославлять человека. . . любо добрым, любо злым»(«Полное собрание русских летописей», т. 1, Лаврентьевская летопись. М., 1962, стлб. 246). Загадку здесь представляет слово унеин, которое академик А. С. Орлов, посвятивший специальное исследование данному памятнику, пытается переводить как «нищий, странник», что, однако, плохо увязывается с контекстом. Между тем еще Н. М. Карамзин указывал, что данное слово восходит к кабардинскому унэ - «дом», откуда унеин значит «домохозяин» (ср. топонимическое Уний, Уненъж на Черниговщине или в балкарском языке унаут - «дворовый раб»).

Северо-Западный Кавказ и Северное Причерноморье объединяют и форма жилища - легкий плетеный обмазанный глиной дом с круговым навесом на столбах и высокой плетеной трубой над открытым очагом; и однотипная мебель - низкие круглые треногие столики и скамейки; и ряд обычаев и обрядов, в том числе употребление в определенных случаях особого ритуального орехового знамени; и обычай развешивания оружия на деревьях; и формы причесок, и некоторые фольклорные сюжеты - сказания о Змее-Горыныче с душой, спрятанной в дупле дерева, песенные припевы вроде: «Ой, Сосруко, мой свет» (ср. былинное: «Ой, батюшка, мой свет») и т. д. и т. п.

Н. Я. Марр указанные параллели в языке, топонимии и культуре населения Северо-Западного Кавказа и юга России относил за счет единого скифского и даже киммерийского источника(И. Я. Марр. Книжная легенда об основании Каура в Армении и Киева на Руси. Избранные работы, т. V. М., 1935, стр. 64). Близкой точки зрения придерживается в этом вопросе советский кавказовед Л. И. Лавров, полагающий также, что предки адыгов «составляли восточную группу киммерийских племен»(Л. И. Лавров. О происхождении народов Северо-Западного Кавказа. - В кн. «Сборник статей по истории Кабарды», вып. 3. Нальчик, 1954, стр. 196-197). Вместе с тем Л. И. Лавров обращает внимание на сходство античной этно- и топонимии Северного Причерноморья на всем его протяжении от Кавказского побережья до Дуная, принадлежность которой адыгам в ряде случаев почти неоспорима.

Коракс - река и племя на Кавказе, а также мыс и населенный пункт в Крыму;

Гипанис - древнее наименование Кубани и Южного Буга;

тореты - племя на Черноморском побережье Кавказа и тавры - племя в Крыму. Разницу в написании Л. И. Лавров объясняет отсутствием в адыгском языке гласного звука о, вместо которого обычно используется дифтонг уэ-эу;

керквты - адыгское племя, Керкентида - населенный пункт в Крыму;

Пантикапей - известный город на Керченском полуострове и Пантикап - населенный пункт поблизости от устья Днепра;

Скопел - населенный пункт на Северо-Западном Кавказе и Скопелев - населенный пункт между Одессосом и Истром;

Тамань - город на берегу Керченского пролива, Тамираки - населенный пункт в устье Днепровского лимана на Ахилловом беге;

синды - племя, обитавшее на берегу Меотийского озера и в юго-западной части Скифии, и т. д. и т. п.

Геродот сообщает, что киммерийцы жили главным образом по берегам Меотиды (Азовского моря), однако могилы их царей находились почему-то неподалеку от Днепра и Днестра. Страбон добавляет к этому, что киммерийцев называли иногда еще трерами. Но, по Фукидиду, треры жили во Фракии, откуда и совершали свои опустошительные набеги.

В I в. до н. э. на Балканах, в долине Дуная упоминается в источниках племя анартов, относимое не то к кельтам, не то к фракийцам без особых, впрочем, на то оснований. Между тем имя этого племени удивительно близко напоминает легендарный героический народ Северного Кавказа - нартов, этноним которых современный абхазский этнограф III. Д. Инал-ипа объясняет из абхазского языка: ан - «мать», р - краткая форма от хэр - показатель множественного числа и т - суффикс, обозначающий «материнская семья, семья матери»(Ш. Д. Инал-ипа. Абхазы. Сухуми, 1965).

В приведенной этимологии допущена, однако, небольшая вольность, а именно показатель множественного числа передвинут автором с конца слова в середину его. Если же реконструировать рассматриваемый термин на предложенной III. Д. Инал-ипа основе, строго придерживаясь грамматических правил, то получим этноним ан-т или с добавлением окончания множественного числа - ан-т-р (хэр), как это и имеет место в имени родовой группы шапсугов - антхэр.

Не настаивая на указанном, мы полагаем, что при настоящем неопределенном состоянии вопроса об антах и их имени высказанное допущение о том, что это адыгский термин, также заслуживает известного внимания.

Безусловно, анты VI в. н. э. в этническом отношении были стопроцентными славянами, но какая-то примесь кавказского субстрата могла быть и у них. Антропология свидетельствует, что в сложении физического типа южного русского населения «принял участие темноволосый тип, имеющий аналогию в неопонтийских группах Северного Кавказа»(В. В. Бунак. Происхождение и этническая история русского народа по антропологическим данным. - «Труды Института этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая», новая серия, т. М., 1965, стр. 172). В пользу этого, кажется, говорят и имя отца Мезамира - Идарич (Идариз в источниках), тождественное средневековому кабардинскому имени Идар (ср. в русских дипломатических документах XVII в. «Идаровы кабаки» - «селения князя Идара»), а также вся совокупность приведенных выше лингвистических, топонимических, археологических и этнографических параллелей, устанавливаемых между Северо-Западным Кавказом, Балканами и Северным Причерноморьем.