ПОСЛАНИЕ ЯНУ ХОДКЕВИЧУ (1577)

Такая грамота послана от государя из Владимирца [Вольмера] к пану Яну Еронимовичу с князем Александром Полубенским

Божьей [следует перечисление атрибутов] милостью, мы, великий государь, царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси [следует полный титул] шлем наше слово пану государя Стефана [следует титул] Яну Еронимовичу Ходкевичу, графу на Шклове и Мыши, пану Виленскому, старосте Жмудскому, маршалку земскому великого княжества Литовского, старосте Ковенскому и правителю Плотельскому и Тельшовскому (кграбя на Шилове и на Мыши, пану Виленскому старосте Жемоитицкому, маршалку земскому великого княжества Литовского, старосте Кобеньскому и державце Плотельскому и Телыповскому... - Ходкевич принадлежал к одному из наиболее влиятельных литовских магнатских родов. Титул графа («кграбя») Ходкевичи получили от германского императора Карла V Габсбурга (когда отец Яна, Иероним, был послом при дворе императора). Перечисленные здесь владения Ходке-вича находились частью на территории Белоруссии - г. Шклов (ныне Могилевской обл. БССР) и Мышь (Барановичская обл. БССР), частью на территории Литвы - область Жмудь, г. Вильно (Вильнюс), Ковно (Каунас), Телынов и Плотеле. Часть титулов Ходкевича Грозный опускает - он не именует его администратором и гетманом Ливонии (специально объяснял этот поступок ниже - в этом же послании), не упоминает еще два белорусских владения Ходкевича - Быхов и Глуск.).

Муж храбрый, высокомудрый и почтенный, достоин ты быть первым среди своего рода и начальствовать! Издавна ведь я слышал о доблести твоей и дивился ей и хвалил тебя, и стремился показать тебе мою любовь и милость во многих и различных случаях. Мне не пришлось сделать это, когда ты, во время отсутствия короля, писал к нам через Ливонскую землю (егда к нам через Лифлянскую землю без короля писал еси. - Во время борьбы за польский престол в 1572 - 1575 гг., и особенно во время второго «бескоролевья» (после бегства избранного короля Генриха Валуа во Францию в июне 1574 г. и до 1576 г.) царь неоднократно вел (через посредников) письменные и устные переговоры с литовско-польскими магнатами и, в частности, с Яном Ходкевичем. Позиция Ходкевича в отношении русской кандидатуры на польский престол была двойственной и неискренней: в Литве он вел решительную борьбу против этой кандидатуры, опасаясь ее популярности среди литовской шляхты (ср.: А. Трачевский. Польское бескоролевье. М., 1869, стр. 262 - 263), но одновременно поддерживал тайные сношения с русскими послами, уверяя их в своей преданности царю (для того, чтобы удержать его от войны, а может быть, и на случай успеха его кандидатуры) и обвиняя самого царя за недостаточную энергию в борьбе за престол [в беседе с гонцом Ельчаниновым он говорил, что царь «точно через пень колоду валит» (ЦГАДА, Польского двора кн. № 10, л. л. 5 - 7 об.)]. По совету Ходкевича, царь написал в августе 1575 г. ряд грамот польско-литовским магнатам, и в том числе самому Ходкевичу (там же, л. 61). В апреле 1576 г. русский посланник Новосильцев [также беседовавший с Ходкевичем, но догадывавшийся о его неискренности (там же, л. 158 об., 162)] привез царю грамоту от Ходкевича (там же, л. 134 об.). Не известно, имеет ли в виду Грозный эту грамоту или какую-нибудь другую (в комментируемом послании говорится о письме «через Лифляндскую землю») .), ныне же, по благоволению божьему пришло то время, о котором говорил апостол Павел: «во время благоприятное послушал тебя, в день спасения помог тебе; вот ныне время благоприятное, ныне день спасения, и никакого нигде нет препятствия»; поэтому и пишу тебе.

Божьей милостью с крестоносной хоругвию ходили мы очищать и оберегать свою вотчину и ныне с помощью всемогущей божьей десницы и силою животворящего креста вся вотчина, Ливонская земля, оказалась под нашей властью. А ты назывался администратором и гетманом Ливонской земли, а теперь ты этого лишился; так ты бы, муж благоразумный и храбрый, этому не удивлялся, ибо бог дает власть тому,, кому хочет. А это ведь было звание, достойное государя, и тебе то не подобало (ты из рода великих панов, и поэтому мы, чтобы доставить тебе удовольствие, называем тебя графом, хотя это также тебе не подобает). А убытка ты здесь никакого не понес, потому что было у тебя только название, и огорчаться тебе из-за этого не стоит, ибо название - вещь мимолетная, а не постоянная. Слышал я о твоем благоразумии и храбрости во время сражения под Улой и восхищался, как ты доблестно там действовал (Слышах твое велеразумие и храбрость под Улою и дивихся - и то храбръски еси учинил. - В 1568 г. Ходкевич осадил русскую крепость Улу, но, несмотря на проявленную им при этом личную храбрость и энергию, ему пришлось снять осаду. В своем донесении королю он объяснял эту неудачу «храбростью москвичей и робостью наших» 1ср. перевод этого донесения, сделанный С. М. Соловьевым (История России, кн. II, стлб. 201) по книге Nowakowski «Zrodia do dzejow Polski» (I, стр. 193)].); а вот в Ливонскую землю вступил ты напрасно. И поэтому обращаюсь к твоему благоразумию; ибо сказано: «покажи премудрому его вину и мудрее станет, объясни праведному и сумеет постигнуть». Вот почему тебе, премудрому человеку, не должно из-за этого смущаться и, отказавшись от смущения, следует озаботиться об установлении мира между христианами. И указали бы вы государю вашему Стефану, королю Польскому, чтобы он не воевал с нашей вотчиной, Ливонской землей, и ничем ее не задевал. Также и ты не проявлял бы досады. А нехороша пословица: «отними у того, у кого уже отнято», - из-за нее-то и происходит зло (да ещо и пословица та нехороша, что «одни толко ково одмет» - ино тому живет лихо. - Текст этой пословицы, очевидно, искажен в обоих списках грамоты (т. е., видимо, в их общем протографе - может быть, уже у самого Грозного). Вероятно, Грозный имеет в виду поговорку, аналогичную евангельскому изречению: «у неимеющего отнимется и то, что имеет». По-польски (судя по звучанию этой искаженной цитаты, имеется в виду скорее всего именно польская поговорка, вполне уместная в споре с Ходкевичем) эта поговорка могла звучать примерно: «odejmij tylko [u tego] u kogo odjeto». «Неимущий», у которого «отнимают», - это, конечно, Ливония, ставшая после ее распадения в 1560 - 1561 гг. добычей ряда соседних стран (Швеции, Дании, Польши); Грозный возражает против такого «лихого» (зловредного) поведения Ходкевича и других участников раздела Ливонии.) . Будь и ты в добром здоровий, а вотчине нашей, Ливонской земле, никакого вреда не причиняй.

А больше вам не следует говорить те слова, которые вы говорили в Полоцке: что там не наша земля, где ноги нашего коня не стояли; ведь теперь Е нашей вотчине, Ливонской земле, во многих областях нет такого места, где бы не только ноги нашего коня, но и наши ноги не были, нет и такой воды в водах и озерах, которой бы мы не пили, но все это по божьей воле оказалось под ногами наших коней и под нашим господством (А в нашей вотчине в Лифлянской земле...все...под наших коней ногами и под нашим житием учинилося. - Во время русско-польских переговоров после взятия Иваном IV в 1563 г. Полоцка польские послы предлагали такое разделение Ливонских земель: «что государь ваш которые замки держит в Вифлянской земле, то напишите за государем своим; а что Вифлянские земли за государем нашим, и то за государем нашим» (Сб. РИО, т. 71, стр. 279, 371). К сентябрю 1577 г., когда было написано послание Ходкевичу, вся северная Ливония, кроме Таллина, и вся центральная Ливония, кроме Риги и Рижского взморья, находились уже в руках русских.). Также вам не следует говорить, что мы вопреки перемирию вступили в Ливонскую землю, ибо слова эти лживы. Никогда мы не говорили о мире с Ливонской землей, а Литовской земли мы в нынешнем своем походе ничем не задели и не оскорбили. И ты бы сам говорил своему государю, а также братии своей, панам вашей рады, и совместно со своей братьей, с панами рады, говорил бы своему государю королю Стефану, чтобы ваш государь незамедлительно слал к нам своих послов, а мы хотим достойным образом заключить с ним мир и установить дружеские отношения. А он бы нас за это отблагодарил, ибо без такой благодарности братство между нами установиться не может. (чтоб государь ваш послов своих слал к нам не мешкаючи...без почестивости братству нашему статися с ним невместно. - «Великие послы» Батория Крыйский, Сапега и Скумин должны были прибыть к Грозному в августе 1577 г., но, узнав о походе царя в Ливонию, задержались в пути и отправили ему в Ливонию грамоту, спрашивая, куда им ехать (ЦГАДА, Польского двора кн., № 10, л. 273). Царь получил эту грамоту в лагере под Куконойсом (Кокенгаузен, ныне Кокнесе Латвийской ССР) и 28 августа отправил к послам (из Куконойса) ответ, характеризуя их грамоту (по титулу), как «непригожую» и указывая, что им к нему «на Лифлянскую землю итти непригоже» (там же, л. л. 278 об. - 280; грамота эта входила в сборник грамот 1577 г., - см. «Археографический обзор»). 12 сентября царь передал Полубенскому, наряду с комментируемым посланием, грамоту Баторию, где, напоминая свои права на Ливонию, он советовал королю, чтобы тот «на кровопролитье бы еси хрестьянское на прагнул, и послов своих к нам с нечестивостью, для братские приязни посылал неомешкаючи» (КПМЛ, т. II, стр. 28-29). - Термин «почестивость», употребляемый в обеих грамотах, разъясняется из сравнения с посланием Иоганну III: в грамоте шведскому королю Грозный прямо указывал, что государь низшего ранга может вступать в прямые сношения с государем высшего ранга, только «выкупя» у него это право какой-нибудь уступкой (выше, стр. 160; ср.: М. Дьяконов. Власть московских государей. СПб., 1889, стр. 164).).

Иван Грозный. Портрет из Казанской лестницы

Писан в нашей вотчине, в Ливонской земле, в городе Вольмере, в 7086 году, 12 сентября [12 сентября 1577 г.], на 43-й год нашего государства, на 31-й год нашего Российского царства, 25-й год - Казанского, 24-й год - Астраханского.