ПОСЛАНИЕ ЯНУ ХОДКЕВИЧУ (1577)

Такова грамота послана от государя из Володимерца к пану Яну Еронимовичу со князем Олександром с Полубенским

(Из Володимерца к пану Яну Еронимовичу со князем Олександром; с Полубенским. - Судьба Полубенского во время событий 1577 г. во многих отношениях не ясна. Можно считать несомненным, что Полубенский еще до прихода русских войск был взят в плен самими жителями города Вольмара и выдан Магнусу [об этом говорят совпадающие сооб щения Б. Рюссова (Хроника, Прибалт, сб., т. III, стр. 271) и самого Полубенского в его дневнике (стр. 132); сообщением последнего устраняются сомнения на этот счет В. Новодворского (Борьба за Ливонию между Москвою п Речью Посполитой, СПб., 1904, стр. 58 - 59, прим. 2)]; но когда это произошло - не ясно; дата самого Полубенского [28 июня (?)], как и последующие даты его дневника (напр, дата первой беседы с царем - 1 августа) явно перепутаны (может быть сознательно). Во всяком случае, 28 августа, когда царь готовился к взятию Вольмара, он не знал, где Полубенский, и очень беспокоился о его судьбе (см.: Ливонский поход, Военный журнал, 1853, V, стр. 105 - 108); в начале сентября Полубенский несомненно уже был в руках русских. О пребывании царя в Вольмаре 12 сентября (дата комментируемого послания) в других источниках ничего не сообщается; по словам Полубенского, 11 и 15 сентября царь сообщил ему, что он дарует ему жизнь и перешлет с ним письма (Донесение-дневник Полубенского, стр. 136, 137; о вероятных причинах такого превращения Полубенского из пленника, недавно еще пользовавшегося особой нелюбовью царя, в его посланца см. выше, стр. 507). Вместе с посланием Яну Ходкевичу, главнокомандующему польскими силами в Ливонии, царь отправил послания Стефану Бато-рию, Курбскому, Таубе и Крузе и Тимофею Тетерину.).

Бог наш троица отец и сын и святой дух во единстве покло-няемый, о нем же живем и движемся, им же царие царствують и силнии пишут правду, сего властию и хождением и милостью удержахом скифетры Росийского царствия, мы великий государь царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси [следует полный титул] государя Стефана [следует полный титул] пану Яну Еронимовичю Хоткевича, кграбя на Шклове и на Мыши, пану Виленскому старосте Жемоитицкому, мар-шалку земскому великого княжства Литовского, старосте Кобеньскому и державце Плотельскому и Телыновскому слово наше то (кграбя на Шилове и на Мыши, пану Виленскому старосте Жемоитицкому, маршалку земскому великого княжества Литовского, старосте Кобеньскому и державце Плотельскому и Телыповскому... - Ходкевич принадлежал к одному из наиболее влиятельных литовских магнатских родов. Титул графа («кграбя») Ходкевичи получили от германского императора Карла V Габсбурга (когда отец Яна, Иероним, был послом при дворе императора). Перечисленные здесь владения Ходке-вича находились частью на территории Белоруссии - г. Шклов (ныне Могилевской обл. БССР) и Мышь (Барановичская обл. БССР), частью на территории Литвы - область Жмудь, г. Вильно (Вильнюс), Ковно (Каунас), Телынов и Плотеле. Часть титулов Ходкевича Грозный опускает - он не именует его администратором и гетманом Ливонии (специально объяснял этот поступок ниже - в этом же послании), не упоминает еще два белорусских владения Ходкевича - Быхов и Глуск.).

Мужю храбрый и велемудрый и дородный, достоин еси в роде начальнейшее быти и начальствовати! Издавна бо слышах храбрство твое и дивихся и похвалях и исках еже любити тя и жадовати на много времена и различна. Сему не даст быти, но и тогда, егда к нам через Лифлянскую землю без короля писал еси (егда к нам через Лифлянскую землю без короля писал еси. - Во время борьбы за польский престол в 1572 - 1575 гг., и особенно во время второго «бескоролевья» (после бегства избранного короля Генриха Валуа во Францию в июне 1574 г. и до 1576 г.) царь неоднократно вел (через посредников) письменные и устные переговоры с литовско-польскими магнатами и, в частности, с Яном Ходкевичем. Позиция Ходкевича в отношении русской кандидатуры на польский престол была двойственной и неискренней: в Литве он вел решительную борьбу против этой кандидатуры, опасаясь ее популярности среди литовской шляхты (ср.: А. Трачевский. Польское бескоролевье. М., 1869, стр. 262 - 263), но одновременно поддерживал тайные сношения с русскими послами, уверяя их в своей преданности царю (для того, чтобы удержать его от войны, а может быть, и на случай успеха его кандидатуры) и обвиняя самого царя за недостаточную энергию в борьбе за престол [в беседе с гонцом Ельчаниновым он говорил, что царь «точно через пень колоду валит» (ЦГАДА, Польского двора кн. № 10, л. л. 5 - 7 об.)]. По совету Ходкевича, царь написал в августе 1575 г. ряд грамот польско-литовским магнатам, и в том числе самому Ходкевичу (там же, л. 61). В апреле 1576 г. русский посланник Новосильцев [также беседовавший с Ходкевичем, но догадывавшийся о его неискренности (там же, л. 158 об., 162)] привез царю грамоту от Ходкевича (там же, л. 134 об.). Не известно, имеет ли в виду Грозный эту грамоту или какую-нибудь другую (в комментируемом послании говорится о письме «через Лифляндскую землю»).), ныне же благоволением божиим, яко же рече апостол Павел: «во время благоприятно послушах тебя, и в день спасения помогох ти, се ныне время благоприятно, се день спасения, ни единого же, ни в чесом же, дающе претыкания»; сего ради восписую ти.

Тричисленного божества и во единстве поклоняемого милостию, со крестоносною хоругвию ходили есмя своей отчины очищати и дозрити, и ныне вседержительною божиею десницею и силою животворящего креста отчина вся Лифлянская; земля учинилась в нашей воле. А ты писался администратором и гетманом Лифлянские земли, ино то у тебя отошло, и ты б, муж велеразумный и храбрый, о том не сумневался, занеже бог дает власть, емуже хощет. А сие было имя ещо государственное, к тебе и неприлично (а ты от роду великих панов, так мы, тешачи тебя, пишем к тебе кграбя, а и то так же к тебе неприлично). А убытка тебе здеся ни в чом нет, лише слово твое было, и ты б о том не кручинился, занеже слово мимошественно, а не постоятелно. Слышах твое веле-разумие и храбрость под Улою и дивихся, и то храбръски еси учинил (Слышах твое велеразумие и храбрость под Улою и дивихся - и то храбръски еси учинил. - В 1568 г. Ходкевич осадил русскую крепость Улу, но, несмотря на проявленную им при этом личную храбрость и энергию, ему пришлось снять осаду. В своем донесении королю он объяснял эту неудачу «храбростью москвичей и робостью наших» 1ср. перевод этого донесения, сделанный С. М. Соловьевым (История России, кн. II, стлб. 201) по книге Nowakowski «Zrodia do dzejow Polski» (I, стр. 193)] ); а в Лифлянскую было землю вступатися напрасно. И сего ради пишу велеразумью твоему; дай бо, рече, премудру вину, премудрее будет, сказай (Так Пк; ЦТ сказати. )праведному и приложит приимати. Сего ради убо тебе, премудрому человеку, о сем не подобает смущатися и сия смущения отложити, и промышляти о покое христианском, и государю б еси Стефану королю Полскому говорили, чтоб он нашие вотчины Лифлянские земли не воевал и ничем не зацеплял. Так бы и ты досаду свою отложил. Да ещо и пословица та нехороша, что «одми то л ко ково одмет», ино тому живет лихо (да ещо и пословица та нехороша, что «одни толко ково одмет» - ино тому живет лихо. - Текст этой пословицы, очевидно, искажен в обоих списках грамоты (т. е., видимо, в их общем протографе - может быть, уже у самого Грозного). Вероятно, Грозный имеет в виду поговорку, аналогичную евангельскому изречению: «у неимеющего отнимется и то, что имеет». По-польски (судя по звучанию этой искаженной цитаты, имеется в виду скорее всего именно польская поговорка, вполне уместная в споре с Ходкевичем) эта поговорка могла звучать примерно: «odejmij tylko [u tego] u kogo odjeto». «Неимущий», у которого «отнимают», - это, конечно, Ливония, ставшая после ее распадения в 1560 - 1561 гг. добычей ряда соседних стран (Швеции, Дании, Польши); Грозный возражает против такого «лихого» (зловредного) поведения Ходкевича и других участников раздела Ливонии.). И ты б добр здоров был, да и ты б сам нашей отчине Лифлянской земле шкот никаких не делал.

А тово бы слова у вас не было, как в Полотцку, - где нашего коня ноги (Так Г; Ц Пк ноги нет) не стояли, ино то не наша земля, а в нашей отчине в Лифлянской земле во многих местах нет того места, где б не токмо коня нашего ноги - и наши ноги не были, и воды, в котором месте из рек и изо озер не пили есмя; но все то з божиею волею под наших коней ногами и под нашим житием учинилося (А в нашей вотчине в Лифлянской земле...все...под наших коней ногами и под нашим житием учинилося. - Во время русско-польских переговоров после взятия Иваном IV в 1563 г. Полоцка польские послы предлагали такое разделение Ливонских земель: «что государь ваш которые замки держит в Вифлянской земле, то напишите за государем своим; а что Вифлянские земли за государем нашим, и то за государем нашим» (Сб. РИО, т. 71, стр. 279, 371). К сентябрю 1577 г., когда было написано послание Ходкевичу, вся северная Ливония, кроме Таллина, и вся центральная Ливония, кроме Риги и Рижского взморья, находились уже в руках русских.). Так же б и того слова не было, что мы чрез перемирье в Лифлянскую землю вступи лися, ино то слово ложно. Николи тово слова не бывало, имянно что с Лифлянскою землею мир, а мы нынешним своим походом Литовские земли ничем не зацепляли, и не изобидили. И ты б сам государю своему говорил и братье своей паном радам говорил же, и вместе ся с своею братьею с паны радами государю своему Стефану королю (Так Г.; Ц Пк коротко.)говорили, чтобы государь ваш послов своих слал к нам не мешкаючи, а мы с ним миру и доброго пожития хотим, как будет пригожее. А он бы нас почтил чем пригожее, занеже без почестивости братству нашему статиса с ним невместно (чтоб государь ваш послов своих слал к нам не мешкаючи...без почестивости братству нашему статися с ним невместно. - «Великие послы» Батория Крыйский, Сапега и Скумин должны были прибыть к Грозному в августе 1577 г., но, узнав о походе царя в Ливонию, задержались в пути и отправили ему в Ливонию грамоту, спрашивая, куда им ехать (ЦГАДА, Польского двора кн., № 10, л. 273). Царь получил эту грамоту в лагере под Куконойсом (Кокенгаузен, ныне Кокнесе Латвийской ССР) и 28 августа отправил к послам (из Куконойса) ответ, характеризуя их грамоту (по титулу), как «непригожую» и указывая, что им к нему «на Лифлянскую землю итти непригоже» (там же, л. л. 278 об. - 280; грамота эта входила в сборник грамот 1577 г., - см. «Археографический обзор»). 12 сентября царь передал Полубенскому, наряду с комментируемым посланием, грамоту Баторию, где, напоминая свои права на Ливонию, он советовал королю, чтобы тот «на кровопролитье бы еси хрестьянское на прагнул, и послов своих к нам с нечестивостью, для братские приязни посылал неомешкаючи» (КПМЛ, т. II, стр. 28-29). - Термин «почестивость», употребляемый в обеих грамотах, разъясняется из сравнения с посланием Иоганну III: в грамоте шведскому королю Грозный прямо указывал, что государь низшего ранга может вступать в прямые сношения с государем высшего ранга, только «выкупя» у него это право какой-нибудь уступкой (выше, стр. 160; ср.: М. Дьяконов. Власть московских государей. СПб., 1889, стр. 164).).

Писан в нашей отчине Лифлянские земли во граде в Вол-море, лета 7086, сентября в 12 день, индикта 6, государствия нашего 43, и царств наших: Росийского 31, Казансково 25„ Астороханского 24.