Глава 7 ПРАВИТЕЛЬ ГОСУДАРСТВА

Оппозиция была разгромлена, удельное княжество в Уг­личе ликвидировано. Острый политический кризис остал­ся позади. Годуновы использовали ситуацию, чтобы с помощью обдуманных мер упрочить свою власть.

Преданный своему многочисленному клану, Борис наводнил родней Боярскую думу. В руках членов его семьи оказались важнейшие приказные ведомства - Конюшен­ный приказ и Большой дворец. (В ведении дворца находились обширные владения царской фамилии.)

Годунову удалось упрочить свой престиж и умножить личное состояние. Многие земли достались ему от казны вместе с должностью конюшего. Несколько позже он получил в управление Важскую землю, по территории рав­ную княжеству. Федор назначил шурину особую пенсию. Помимо оброков с вяземских и дорогобужских вотчин и с многочисленных поместий в разных уездах государства, Борис распоряжался доходами с конюшенных слобод под Москвой, всевозможными денежными поступлениями в столице (включая пошлины с московских бань), Рязани, Твери, Торжке, северских городах. Ни один удельный князь не располагал такими доходами, как Годунов. Сказочные богатства правителя ослепили современников. Согласно сведениям, опубликованным Горсеем в 1589 г., Годуновы получали 175 тыс. ежегодно и могли выставить в поле 100 тыс. вооруженных воинов. Более осторожный и трезвый наблюдатель Джильс Флетчер исчислял доход правителя 100 тыс. руб. Как бы преувеличены ни были эти цифры, факт остается фактом. В течение нескольких лет Борис, до того обладавший посредственным состояни­ем, превратился в неслыханно богатого человека.

Годунов присвоил себе множество пышных титулов. В феодальном обществе титулы служили выражением амбиций и точно определяли место титулованной особы в

иерархической системе. Незнатные дворяне не смели пре­тендовать на высшие ранги. Знать, естественно, противи­лась домогательствам Бориса. Столкнувшись с непреодолимыми препятствиями на родине, Годунов попытался до­биться признания за рубежом. Жившие в Москве инозем­цы помогли ему в этом. Горсей постарался внушить мысль о необыкновенном могуществе Годунова английскому дво­ру. С этой целью он ознакомил королеву с грамотами Бо­риса, лично ему, Горсею, адресованными. В вольном пе­реводе услужливого англичанина Годунов именовался «волей божьею правителем знаменитой державы всея Росии» или же «наместником всея Росии и царств Казан­ского и Астраханского, главным советником (канцле­ром) ». Накануне решительного столкновения с Испанией Елизавета стремилась к союзу с Россией, поэтому ее обра­щение к правителю способно было удовлетворить самое пылкое честолюбие. Королева называла Бориса «пресветлым княже и любимым кузеном» (Толстой Ю. Указ. соч., с. 286, 287, 294, 327).

Автограф Бориса Годунова

В Вене тайная дипломатия Бориса увенчалась таким же успехом, как и в Лондоне. Доверенный эмиссар Годунова Лука Паули помог ему вступить в личную перепи­ску с Габсбургами и подсказал австрийцам титулатуру правителя. Братья императора адресовали свои письма «навышнему тайному думному всея Руские земли, навыш­нему моршалку тому светлейшему (!), нашему причетному любительному» (Памятники дипломатических сношений древней России с держа­вами иностранными, т. 1. СПб., 1854, с. 1228).

Как бы ни величали Бориса иноземные государи, По­сольский приказ строго придерживался его официального титула без малейших отклонений. Изгнание из Боярской думы открытых противников Годунова и крупные внеш­неполитические успехи изменили ситуацию. По случаю поражения татар под стенами Москвы Борис был возведен в ранг царского слуги. Разъясняя значение этого зва­ния за рубежом, дипломаты заявляли, что «то имя чест­нее всех бояр, а дается то имя от государя за многие службы» (Анпилогов Г. Н. Новые документы о России конца XVI - начала XVII в. М., 1967, с. 77-78).В самом деле, титул слуги, связанный с традиция­ми удельного времени, ценился выше, чем все прочие ти­тулы. До Бориса его носили лишь очень немногие лица, принадлежавшие к высшей удельно-княжеской аристо­кратии. Последними слугами в XVI в. были великородные Воротынские. Впервые со времени образования Русского государства один человек стал обладателем двух высших титулов - конюшего боярина и царского слуги. Но тор­жество Бориса не было полным, пока подле него оставал­ся могущественный канцлер Андрей Щелкалов. Минуло время, когда канцлер имел более прочные позиции в пра­вительстве, чем Годунов. И все же он по-прежнему на­правлял всю деятельность государственного приказного аппарата и руководил дипломатическим ведомством.

Через год после смерти Дмитрия у царя Федора роди­лась дочь Федосья. В качестве последней законной пред­ставительницы угасающей династии она располагала наибольшими правами на трон. Но обычаи страны были тако­вы, что женщина не имела нрава царствовать самостоя­тельно. Едва Федосье исполнился год, как московские власти принялись хлопотать об устройстве ее будущего брака, который помог бы царевне стать царицей.

В 1593 г. Щелкалов имел секретную беседу с австрий­ским послом Варкочем и через него передал австрийско­му императору необычную просьбу: прислать в Москву одного из австрийских принцев в возрасте не старше 14- 18 лет. Московиты предполагали обучить австрийца рус­скому языку, познакомить с обычаями и нравами страны, чтобы со временем он женился на московской царевне и занял вместе с ней трон.

С. Ф. Платонов полагал, будто участие в прогабсбургской интриге скомпрометировало дьяка в глазах Бориса и стоило ему карьеры. На самом деле в тайных переговорах с австрийцами Щелкалов выступил не против Годунова, а заодно с ним. Беседуя с послом, канцлер подчеркивал, что исполняет поручение Годунова, но старался создать впечатление, будто самым горячим сторонником австрийского претендента является не Борис, а он сам. Мимоходом Щелкалов заявил послу следующее: «Наши великие

Государи на благо христианского мира начали возделывать вместе пашню; Борис Федорович, ты и я - страдники и сеятели. Ежели мы усердно будем возделывать землю, бог нам поможет, чтобы взошло и произрастало то, что мы посеяли. А мы, работники, пожнем с божьей помощью вме­сте плоды здесь, на земле, и там, в другой жизни» (Haus-, Hof- und Staatsarchiv (Wien), Russland I, Kart. 3, fol. 36).Называя Бориса «страдником» и ровней себе и малознатно­му послу, Андрей Щелкалов выразил свое отношение к притязаниям соправителя.

Проект передачи московского трона царевне Федосье и одному из габсбургских принцев оказался одинаково при­емлемым и для Годунова, и для Щелкалова. Первый рас­считывал играть при дворе племянницы такую же роль, как и при дворе сестры. Второй полагал, что австрийский царь не сможет управлять незнакомой страной без его по­мощи.

Но Федосья умерла в двухлетнем возрасте. С ее кончи­ной проект династического компромисса рухнул, и Борис поспешил отделаться от слишком влиятельного дьяка. Не позднее июня 1594 г. глава приказной бюрократии поки­нул все свои посты. Свидетель его отставки дьяк Иван Тимофеев повествует, что Борис, забыв клятву, «угрыз» Щелкалова зубами, «аки зверь», и тот скончался в «бес­честном житие» (Временник Ивана Тимофеева, с. 73).Последние годы жизни Андрей Щелкалов провел и приходе одной из столичных церквей. Опала на него носила персональный характер. Место главного дьяка и хранителя государственной печати сразу же занял родной брат Андрея - Василий.

Падение канцлера окончательно сконцентрировало все нити управления в руках Годунова, поспешившего присвоить себе новые чины. К 1595 г. официальный титул Бориса приобрел следующий вид: «царский шурин и пра­витель, слуга и конюший боярин и дворовый воевода и содержатель великих государств - царства Казанского и Астраханского» (Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией, т. I. СПб., 1890, с. 296). В традиционной московской иерархии чин правителя отсутствовал из-за несовместимости с офи­циальной доктриной самодержавной власти московских государей. Даже знаменитый Алексей Адашев, пользовав­шийся громадным влиянием при молодом Грозном, нико­гда не помышлял о нем. Годунов мог торжествовать не­слыханную победу. Ни один московит никогда не носил до него такого множества громких и звучных титулов. Смысл их был понятен всем. Годунов объявил себя единоличным правителем государства. Сам царь находился у него в пол­ном послушании.

Родня царя Федора, Годуновы и Романовы, объединив­шись вокруг трона, преодолела династический кризис, сопутствовавший утверждению у власти недееспособного

сына Грозного. Союз Романовых и Годуновых продержался в течение десятилетия. Старший сын Никиты Романова Федор с помощью Бориса сделал выдающуюся карьеру. Несмотря на молодость, он выслужил чин главного дворового воеводы и считался одним из трех главных руководи­телей ближней царской думы.

Братья царя Федора - Романовы были наиболее веро­ятными претендентами на трон. Десятилетнее согласие между Романовыми и Годуновыми служило лучшим доказательством того, что правитель до поры до времени не выступал с прямыми претензиями на корону. Раздор стал неизбежен, как только вопрос о престолонаследии приоб­рел практическое значение. Местнические дела, чутко реа­гировавшие на приближение любой политической бури, дают возможность установить время, когда борьба за трон сделала вчерашних союзников врагами.

Примерно за год до смерти царя Федора Федор Ники­тич Романов получил назначение в полк правой руки в ка­честве второго воеводы. Несмотря на то что он занял не слишком высокий пост, со всех сторон немедленно посы­пались местнические возражения. На боярина Федора Ро­манова били челом люди, не обладавшие ни думными чи­нами, ни заслугами: Петр Шереметев, князь Василий Чер­касский, князь Федор Ноготков-Оболенский. В присут­ствии царя Ноготков дерзко заявил, что ему «мочно быть больши» не только Федора Романова, но даже и его отца, знаменитого Никиты Романова, и дяди Данилы Романова. В сердцах кроткий царь Федор сделал Ноготкову резкий выговор. «Данила и Никита,- сказал он с обидой,- были матери нашей братья, мне дяди; и дядь моих давно не стало», и ты чево дядь моих мертвых бесчестишь?» Князь Ноготков угодил и московскую тюрьму «на пять ден», но своего добился. Несмотря на заступничество «самодерж­ца», назначение Федора Романова было отменено, «пото­му что,- значилось в книгах Разрядного приказа,- госу­дарь то по разрядам сыскал, что князю Федору Ноготко­ву не доведетца менши быть боярина Федора Никитича Романова» (Государственная библиотека им. В. И. Ленина, собр. Горск., № 16, л. 434).

Сокрушительное поражение Романова показало, что правитель отнял у «великого государя» даже тень власти. В награду за дерзость Федор Ноготков был повышен на несколько рангов, а Федора Романова на его посту заменил Степан Годунов. Новые назначения сразу показали, кто был вдохновителем местнической интриги против Романовых. То были Годуновы.

Опекуны царя Федора, назначенные Грозным, исчезли с лица земли один за другим. В живых оставался один Богдан Вельский, прозябавший в деревенской ссылке. Бо­рис не спешил с его возвращением на государеву службу. Когда же бывший любимец царя Ивана и глава первого правительства царя Федора объявился в столице, Годунов унизил его заурядным служебным назначением. В 1596 г. Разрядный приказ послал оружничего из столицы на юж­ную границу «дозирать» засечную черту.

Богдан Бельский был близким родственником Году­нова и его давним соратником по опричной службе. Борис мог бы пользоваться его дружбой. Но вышло иначе. Борь­ба вокруг трона разгоралась. Вчерашние покровители и друзья Годунова - Щелкалов, Романовы, Бельский - ста­ли его врагами.