ПЕРЕДВИЖЕНИЯ ВОЙСК

После безрезультатных переговоров Александра Мардоний выступил из Фессалии и пошел на Афины. Жители тех местностей, через которые пролегал его путь, вынуждены были вступать в его войско. Фессалийские властители еще настойчивее, чем прежде, побуждали царя напасть на Элладу. Форак из Ларисы, сопровождавший Ксеркса во время бегства из Эллады, открыто разрешил Мардонию пройти через свою страну.

Передвижения войск

Когда персидское войско прибыло в Беотию, фиванцы стали уговаривать Мардония не ходить дальше. Они советовали разбить свой стан здесь и попытаться без боя покорить всю Элладу, потому что очень трудно силой и оружием завоевать эллинов, пока они единодушны:

— Посей раздор в Элладе, посылая денежные подарки наиболее влиятельным людям в отдельных городах, тогда ты легко расстроишь все их замыслы и с помощью новых приверженцев без труда одолеешь врагов.

Мардоний не послушался их, он, безрассудный, страстно желал вторично взять Афины, отчасти из упрямства и тщеславия, отчасти потому, что сгорал от нетерпения сообщить о взятии Афин Ксерксу в Сарды. И вот Мардоний вступил в Аттику, но не нашел там афинян, потому что многие из них, по слухам, вновь переправились на Саламин.

Так вторично персы захватили опустевший город.

Находясь в Афинах, Мардоний послал на Саламин геллеспонтийца Мурихида с тем же поручением, с каким к афинянам приходил македонянин Александр. Мардоний знал о враждебном отношении к нему афинян, но обратился к ним вторично, думая, что у них поубавилось самонадеянности после того, как он завоевал Аттику.

Мурихид предстал перед советом афинян и изложил предложения Мардония. Ликид, один из слушавших его, посоветовал обсудить все в народном собрании. Почему Ликид так поступил, неизвестно, впрочем, возможно, он был подкуплен Мардонием. Слова Ликида потрясли афинян: и членов совета, и людей, ожидавших на улице. Вознегодовавшие, они окружили отступника и побили его камнями. Мурихида же отпустили невредимым. Афинские женщины, находящиеся на Саламине, узнав о случившемся, собрались все вместе и, охваченные всеобщим возбуждением, устремились к дому Ликида, где побили камнями его жену и детей.

На Саламин же афиняне переправились вот как. Афиняне, оставаясь в Аттике, ждали подкрепления из Пелопоннеса. Мардоний приближался, а помощь не спешила. Неприятель достиг Беотии, когда афиняне перенесли свое имущество в безопасное место, а сами переправились на Саламин. В Лакедемон были отправлены послы с упреками спартанцам за то, что они забыли о союзниках, и с напоминанием о щедрых посулах персидского царя афинянам в случае их перехода к персам. Наконец, объявить лакедемонянам, что афиняне и без них найдут выход из трудного положения.

А в Спарте торжественно отмечали праздник Гиакинфии. Более всего заботясь о соблюдении всех правил, стремились обставить церемонии с пышностью, приличествующей случаю. Спартанцы ни о чем не беспокоились еще и потому, что стена, воздвигаемая на Истме, была почти готова. Прибыв в Лакедемон, послы афинян, мегарцев и платейцев явились к эфорам и сказали вот что:

— От имени афинян мы сообщаем вам, что царь мидян возвращает нам землю и желает заключить с нами союз без обмана и коварства. Он жалует нам и другие земли по нашему выбору. Но мы не приняли эти условия, столь выгодные для нас. Что может быть постыдней предательства?! Тогда вас терзал страх: вы прекрасно понимали, что нам выгоднее примириться с персами, чем воевать с ними. Узнав же о наших намерениях и воздвигнув стену на Истме, вы стали безразличны к афинянам, забыли об обещании сразиться с врагом в Беотии, позволили варварам вторгнуться в Аттику. Вы поступили нечестно, афиняне гневаются на вас и требуют, чтобы вы без промедления послали свое войско к ним на помощь. Самым удобным местом для сражения они считают Фриасийскую равнину.

Внимательно выслушав эту речь, эфоры не сказали ничего, намереваясь дать ответ на следующий день. Но когда наступил новый день, послам вновь не дали ответа. Так продолжалось десять дней. А тем временем пелопоннесцы завершили строительство стены.

И все же спартанцы дали ответ афинянам и выступили в поход. Помог афинянам некто Хилей, самый уважаемый из чужеземцев в Лакедемоне. Он, узнав от эфоров все, о чем говорили с ними афиняне, сказал:

— Эфоры! Став союзниками персидского царя, афиняне откроют ему дорогу в Пелопоннес, и тогда даже мощная стена не защитит Спарту. Послушайтесь меня, уступите их просьбам, пока они не приняли решения, гибельного для Эллады.

Эфоры вняли этому совету и тотчас же, ничего не сообщив послам, еще ночью отправили на помощь афинянам отряд в 500 спартанцев, причем к каждому спартанскому гоплиту приставили по семь илотов. Павсанию, сыну Клеомброта, поручили встать во главе войска.

Войско покинуло Спарту, а послы, ничего не зная об этом, с рассветом пришли к эфорам, желая выразить им свое негодование и потом отправиться домой. Они повели такую речь:

— Что ж, справляйте Гиакинфии, веселитесь, но помните: афиняне, обиженные вами, лишенные союзников, заключат мир с персами и, если им прикажут, будут воевать с вами.

Тогда эфоры поспешили заверить послов в том, что их воины уже выступили против варваров, и теперь, вероятно, они подходят к святилищу Ореста. Послы не поняли их. Потребовалось подробно рассказать им обо всем, тогда они поспешили вслед за войском. Вместе с ними вышел пятитысячный отряд тяжеловооруженных лакедемонских периэков, жителей городов и селений, некогда покоренных спартанцами. Они не являлись полноправными гражданами, но обязаны были служить в спартанском войске.

Пока лакедемоняне спешили к Истму, аргосцы, узнав о выступлении войска с Павсанием во главе, послали самого лучшего скорохода, какого только удалось отыскать, в Аттику к Мардонию. Некогда аргосцы заверили Мардония, что воспрепятствуют передвижению спартанцев, теперь же их письмо уведомляло: «Спартанское ополчение покинуло Спарту, но мы, аргосцы, не смогли помешать им. Хорошо обдумай свое положение».

Скороход передал письмо и поспешил назад, а Мардоний решил покинуть Аттику. Но все же пока он не трогался с места, стараясь выяснить намерения афинян. Он не опустошал и не разорял Аттики, так как все еще не терял надежды на мир с афинянами. Но поняв, наконец, что ему не удастся склонить их к предательству, Мардоний решил отступить, пока войско Павсания еще не достигло Истма. Перед уходом из Афин он поджег город и приказал все, что в городе было еще целым, разрушить. Мардоний торопился уйти из Афин, потому что персидская конница не имела возможности вступить в сражение на Аттической земле. В случае поражения пришлось бы уходить через узкое ущелье, где персов могла бы задержать даже горстка врагов. Поэтому-то ЭДаРДоний собирался возвратиться в Фивы и дать битву У Дружественного ему города и на земле, где могла развернуться персидская конница.

Итак, Мардоний отступал. В пути его настигла весть м, что головной отряд эллинского войска уже в Мегарах и он стал обдумывать, как ему захватить этих воинов. Мардоний повернул назад и повел войско в Мегары. Конница двигалась впереди и опустошила Мегариду — самую дальнюю страну на западе Европы, до которой добрались персы.

Поход Мардония

Вскоре Мардоний узнал, что эллины уже собрались на Истме. На обратном пути он проходил через Декелею, ибо беотархи, руководители Беотийского союза, приказали местным жителям проводить войско в Сфендалу, а оттуда в Танагру. В этом городе он остановился на ночлег, а на следующий день оказался на Фиванской земле. Там ему пришлось приказать вырубить плодовые деревья на полях фиванцев, хотя те были сторонниками персов. Сделал он это без злого умысла — к этому вынуждало строительство полевого защитного укрепления для войска, чтобы в случае поражения иметь убежище. Эти укрепления тянулись вдоль реки Асопа от Эрифр мимо Гисий до Платейской области. Ограда защищала убежище с двух сторон, длина ее с каждой стороны равнялась 10 стадиям.

Вооружение эллинских лучников

Аттагин Фринон, фиванец, чтобы завоевать расположение персов, устроил роскошный пир и пригласил на него Мардония и пятьдесят знатнейших персов, а кроме них Ферсандра из Орхомена, одного из самых уважаемых людей в городе, и пятьдесят фиванцев. Он разместил гостей так: на каждом ложе возлежали фиванец и перс. После обильного обеда сотрапезник обратился к Ферсандру по-эллински:

— Сегодня мы вместе вкушали пищу и вино, и я испытываю к тебе дружеские чувства, поэтому скажу кое-что полезное для тебя. Пирующие здесь персы и войско, ожидающее их на берегу реки, погибнут. Только горстке людей удастся спастись.

Сказав это, перс залился горькими слезами. Тогда изумленный Ферсандр спросил:

— Не следует ли сообщить обо всем Мардонию?

— Друг! Человек не может отвратить то, что должно совершиться по воле божества. Обычно никто не верит тому, кто говорит правду. Многие персы прекрасно знают свою участь. Самая тяжелая участь у того, кто многое понимает, но не имеет силы бороться с судьбой.

Афинский воин

Эллинские племена — союзники персов прислали своих воинов на помощь варварам в Беотию. Фокийцы тоже держали сторону персов, правда, не по доброй воле, а по принуждению. Спустя несколько дней после прибытия Мардония в Фивы персы заставили тысячу тяжеловооруженных фокийцев присоединиться к ним. Во главе гоплитов стоял Гармокид, один из самых уважаемых граждан Фокиды. Прибывшие по приказу Мардония расположились на равнине, отдельно от всех. Вдруг перед ними появилась персидская конница. Среди эллинов, принявших сторону персов, давно ходили толки о том, что Мардоний приказал истребить фокийцев. Эти слухи были известны и несчастным фокийцам. Теперь Же, когда персы надвигались, Гармокид, чтобы воодушевить воинов, обратился к ним с речью:

— Нас оклеветали фессалийцы, поэтому люди, настроенные к нам враждебно, решили предать нас смерти. Пусть каждый проявит доблесть! Лучше пасть в борьбе, храбро защищая свою жизнь, чем сдаться на милость врагам и погибнуть позорной смертью.

Пока он говорил, персидские всадники, окружив фокийцев со всех сторон, стали наступать на них, угрожая смять конями. Уже натягивались луки, уже некоторые варвары спустили тетиву, уже просвистели пущенные стрелы, но фокийцы сомкнули свои ряды как можно теснее и оказали сопротивление врагам. Всадники, не ожидавшие столь яростного сопротивления, повернули коней и ускакали назад. Спустя некоторое время к фокийцам прибыл глашатай от Мардония. Он сказал:

— Не страшитесь, фокийцы! Вы показали себя людьми мужественными. Помогите нам в этой войне — и я, и царь щедро отплатим вам.

А лакедемоняне, достигнув Истма, разбили там лагерь. Когда остальные пелопоннесцы узнали об этом, то двинулись вслед за ними. И вот вскоре после того, как при жертвоприношении на Истме выпали благоприятные знамения, все войско эллинов достигло Элевсина. Там опять было совершено жертвоприношение. Снова получив счастливые знамения, эллины двинулись дальше. Афиняне переправились с Саламина и присоединились к войску союзников в Элевсине. Придя в Эрифры, что в Беотии, эллины узнали, что варвары разбили стан у реки Асопа, и, посоветовавшись между собой, выстроили свои войска против них у подошвы горы Киферон.