ПУТЬ ДОМОЙ

Находясь во Фракии, Ксеркс узнал, что царь бисальтов и Крестонийской земли, фракиец, совершил чудовищный поступок. Еще в начале похода объявил, что не станет рабом Ксеркса, и бежал на вершину горы Родопы. Сыновьям он тоже запретил идти в поход на Элладу, но те пренебрегли отцовским запретом и вступили в войско Ксеркса. Когда же все они, а их было шестеро, вернулись невредимыми домой, отец в наказание велел выколоть им глаза.

Путь домой

А персы, покинув Фракию, достигли пролива и на Кораблях переправились в Абидос, но наведенных мостов там уже не нашли: они были разрушены бурей.

Здесь пищи было больше, чем в пути, и варвары, не соблюдая меры, набрасывались на еду, и от этого, а также от перемены воды многие из уцелевших воинов погибли. Немногие оставшиеся дошли с Ксерксом до Сард.

Впрочем, существует и другой рассказ об отступлении персов. От Эиона, что на Стримоне, Ксеркс поплыл в Азию на корабле, а отвести войско к Геллеспонту поручил Гидарну. Во время плавания на царский корабли обрушился сильный стримонский ветер. Буря все усия ливалась, а корабль был переполнен — почти вся царская свита находилась на его палубе. Испуганный цари громко спросил кормчего, есть ли надежда на спасение!

— О владыка! — отвечал кормчий. — Спасемся, если избавимся от большинства людей, находящихся на корабле.

Услышав эти слова, Ксеркс сказал:

— Персы! Теперь вы можете доказать свою любовь к царю! От вас зависит мое спасение!

Персы благоговейно склонились перед ним, а потом один за другим стали бросаться в море. Корабль же благополучно прибыл в Азию. Царь сошел на берег и сделал вот что: он пожаловал кормчему золотой венец за спасение царской жизни и тут же велел отрубить голову за то, что тот погубил так много персов.

Возможно ли это? Подобный рассказ о возвращении Ксеркса вряд ли заслуживает доверия: если бы кормчий действительно обратился к царю с такими словами, то за борт выкинули бы гребцов-финикийцев, а знатнейшие персы остались бы на корабле. Несомненно, царь возвращался в Азию по суше, ведь известно, что на обратном пути Ксеркс посетил Абдеры, заключил с абдеритами соглашение о дружбе, пожаловал им золотую «акинаку» и шитую золотом тиару. Сами абдериты считают, что лишь у них царь впервые после бегства из Афин почувствовал себя в безопасности и развязал свой пояс.

Между тем эллины, будучи не в состоянии взять Андрос, обратились против Кариста. Они опустошили землю каристян, а затем вернулись на Саламин. Там они посвятили богам три финикийские триеры. Одну послали на Истм, вторую — на Суний, а третью оставили на Саламине и посвятили Эанту, с помощью которого одержали победу над персами. Затем лучшее из добытого отослали в Дельфы, остальное разделили между собой. Отправленное в Дельфы пошло на статую человека высотой в 12 локтей, ее поставили там же, где и золотую статую Александра из Македонии.

Отослав дары в Дельфы, эллины вопросили бога: достаточно ли он получил, доволен ли он. Бог ответил: — Я доволен всеми, кроме эгинцев. Услышав об этом, эгинцы посвятили богу три золотые звезды, которые водружены на медной мачте и стоят в углу святилища рядом с сосудом для смешивания вина — даром Креза.

После раздела добычи эллины поплыли к Истму, чтобы вручить награду достойнейшему из эллинов. Там у алтаря Посейдона военачальники получили специальные камешки, чтобы решить, кто получит первую и вторую награды. Каждый из них положил первый камешек за себя самого, будучи уверен в том, что он самый достойный. Вторую награду большинство присудило Фемистоклу. Так каждый военачальник получил по одному голосу, а у Фемистокла оказалось достаточно голосов, чтобы вторая награда стала его.

Но из зависти друг к другу эллины никому не пожелали вручить награду, признали дело неразрешимым и разъехались по своим городам. Слава же Фемистокла прогремела по всей Элладе. Однако соратники не признавали заслуг Фемистокла, не оказывали ему почестей, которых он был достоин, поэтому, чтобы удовлетворить свое честолюбие, Фемистокл отправился в Лакедемон. Спартанцы приняли его достойно, с великими почестями. Правда, награду за доблесть, венок из оливковых ветвей, они дали Еврибиаду. Фемистокл получил награду за мудрость и проницательность, тоже оливковый венок. Еще они подарили ему колесницу, самую лучшую из всех, которые есть в Спарте, и осыпали его похвалами, а до тегейской границы его провожали 300 знатнейших спартанцев.

Дома, в Афинах, некто Тимодем из Афидн, враг Фемистокла, вне себя от зависти поносил его, укоряя за Посещение Лакедемона и говоря, что не самому себе, а Афинам он обязан почестями. Тимодем не переставал кэвторять упреки, и, не выдержав, Фемистокл ответил:

— Будь я бельбинитом, лакедемоняне не оказали бы е столь высоких почестей, но тебя, человече, они не чтили бы, хотя бы ты и был афинянином. в Артабаз, сын Фарнака, и раньше имевший большое ияние у персов, после сражения при Платеях возвысился еще больше, с 6000 воинами провожал он царя до пролива. Когда Ксеркс переправился в Азию, Артабаз возвратился назад. В это время восстали потидейцы, и он не упустил случай — тем более, что Мардоний, зимовавший в Фессалии и Македонии, не торопил его присоединиться к остальному войску, — и продал в рабство непокорных потидейцев. Дело в том, что жители Потидеи и прочих областей Паллены отказались подчиняться варварам сразу после того, как царь с войском прошел мимо них, а персидский флот бежал от Саламина. И вот Артабаз осадил Потидеи. Заподозрив в то же время в злых умыслах олинфян, он окружил плотным кольцом воинов и их город. Олинф — город боттиеев, изгнанных с побережья Фермейского залива македонянами. Когда Артабаз завладел городом, он приказал вывести жителей к озеру и умертвить их. Город был отдан под надзор торонейца Критобула и халкидийцев.

Эллинские мечи и кинжалы

Взяв Олинф, Артабаз вновь обратил свой взор на Потидеи. Осажденный город мужественно сопротивлялся, когда военачальник скионян Тимоксейн вступил с Артабазом в тайные переговоры, предлагая сдать город персам. Как начались эти переговоры, неизвестно, закончились же они следующим образом: всякий раз, когда Тимоксейн писал записку, желая отослать ее Артабазу, или Артабаз Тимоксейну, то письмо прикреплялось к зарубкам на нижнем конце стрелы, в нее втыкали перья и пускали в условленное место. Однажды Артабаз, выпустив стрелу в условленное место, промахнулся и поразил в плечо какого-то потидейца. Около раненого собралась толпа, люди вынули из раны стрелу, заметили записку и отнесли ее военачальникам вспомогательных отрядов союзных городов Паллены. Те, прочитав письмо, обнаружили измену. Однако было решено не подвергать Тимоксейна наказанию, чтобы скионян не называли вечно предателями.

Артабаз уже три месяца осаждал город, когда море неожиданно отступило от суши. Варвары увидели, как море превратилось в этом месте в проходимое болото, и двинулись вдоль берега в Паллену. Когда же им оставалось пройти по болоту примерно 3/5 необходимого расстояния, начался сильный прилив, которого, по словам местных жителей, никогда не бывало. Те из персов, кто не умел плавать, погибли, а умевших плавать перебили потидейцы, подплывшие к ним на лодках. По мнению потидейцев, причина волнения на море и гибели персов — осквернение ими святилища и статуи Посейдона в предместье города. Уцелевших воинов Артабаз бесславно отвел в Фессалию и Македонию.

Корабли Ксеркса, бежавшие с Саламина, прибыли в Азию, переправили царя и войско из Херсонеса в Абидос и зазимовали в Киме. С наступлением весны флот поспешно стал собираться к Самосу, где часть кораблей провела зиму. В персидском флоте были теперь только персы и мидяне, их военачальниками стали Мардонт, сын Багея, и Артаинт, сын Артахея, помощником Артаинта назначили его племянника Ифамитра. После тяжелого поражения варвары не осмеливались идти на запад. Они стояли у Самоса на страже на случай восстания в Ионии, там вместе с ионийскими у них было 300 кораблей. Варвары совсем не ожидали, что эллины придут в Ионию, потому что те их не преследовали. Хотя на море силы персов были разбиты, ни у кого не возникало сомнений в том, что на суше Мардоний одержит решительную победу. Стоя у Самоса, они думали о том, как нанести неприятелю сокрушительный удар, постоянно обсуждали это друг с другом и ожидали вестей от Мардония.