На границе Каффы

Внутреннее возбуждение и трепетное ожидание, владевшие Бибером в те дни, сквозят в страницах его дневника.

«18 апреля. Наконец, все позади. Вчера я уже ду­мал, что приготовлениям к нашему большому путеше­ствию в Каффу не будет конца. Следовало позаботить­ся о многом: все запаковать, приобрести мулов, нанять погонщиков и носильщиков. Наш отряд состоит из со­рока амхаров, или галла. Багажом навьючены более двадцати мулов. Кроме того, мы поведем с собой семь верховых животных. Вчера, наконец, мы оба, Милиус и я, избавились от главной заботы - найти добросо­вестного переводчика и проводника. Император лично прислал нам одного из своих надежнейших людей, ко­торый, конечно, имеет задание наблюдать за нами. Это бывший русский офицер, давно осевший в стране и превратившийся в настоящего эфиопа - Евгений Сенигов. У него небольшое имение внизу, в Дауро; он одевается, живет и мыслит, как амхар.

Теперь все готово. Сегодня я еще раз посетил мно­гочисленных знакомых и друзей, которых приобрел в Аддис-Абебе, и попрощался с ними. Теперь я хочу от­дохнуть, хотя боюсь, что мое внутреннее беспокойство, моя радость по случаю завтрашнего выступления экс­педиции не дадут мне заснуть.

Итак, мне все-таки дано ступить на землю Каффы первым белым исследователем, изучите страну, людей, культуру. Что увижу и испытаю я там? Какие сведе­ния привезу я об этом царстве, лишь гибель которого приподняла немного завесу над великой тайной, оку­тывающей страну?

Я всe еще не могу до конца поверить, что Менелик действительно дал нам обоим разрешение поехать в Каффу. Неужели он боится, что белые могут узнать слишком многое из его тайн и сообщить об этом в Европу?!

19 апреля. Пока со всем было покончено, наступил полдень. Затем мы наконец-то отправились из Аддис-Абебы на юг! Только теперь началась для меня настоя­щая Африка. Свободная жизнь в глуши, с разнообраз­ными радостями и лишениями лагерного существования, которое длится месяцы. Мой караван в пути. Медлен­ной рысцой продвигаемся вперед. Милиус, Сенигов и я обычно в голове каравана.

Далеко на юге - черные тучи. Мы слышим не­прекращающиеся громовые раскаты, и, хотя над нами ярко светит солнце, мы видим, как сверкают молнии у далекого черного горизонта. Там, на юге разбушевалась природа. Но мы непреклонно движемся все дальше л дальше - к Каффе.

Неожиданно издали слышится страшный шум. Сна­чала мы не в состоянии понять, что это за необычайный визг и вопли. Вот!.. Недалеко от эфиопской деревни под высоким деревом сидит несколько судей в испол­ненных достоинства позах, окруженных своими при­служниками. Мы становимся свидетелями сцены суда. Привязанные друг к другу преступники ждут пригозо-ра. А вокруг - как повсюду на земле - толпятся лю­бопытные, желающие быть свидетелями судебного раз­бирательства и немедленного приведения приговора в исполнение согласно обычаям страны.

Вот стоит перед судьей первый обвиняемый, длин­ный, как жердь, амхар. Как он дрожит! Рядом с ним - истерично кричащая женщина, его жена, с целой кучей родственников и знакомых. Она, захлебываясь от рыданий, пытается объяснить судье, спокойно глядящему перед собой, что ее муж нарушил супружескую верность.

Женщина кончила свою жалобу. Судья несколько оживился. Теперь следовало бы дать слово обвиняемо­му для защиты. Ничуть не бывало! Обвиняемый не имеет права защиты. Судья объявляет приговор: "Двадцать пять ударов кнутом, - говорит он, - справедливое наказание для мужа, нарушившего су­пружескую верность".

В этот момент на бедного преступника накиды­ваются четверо стражников, которых позднее богато вознаградят милая супруга, ее родные и знакомые. Тотчас он связан по рукам и ногам. Они грубо бро­сают его на землю вниз лицом, за руки и за ноги плот­но прижимают к земле. Начинается ужасная пытка. Пятый стражник стегает кнутом. Шестой считает уда­ры. Слышно, как кнут, свистя в воздухе, бьет по обнаженному телу. Уже на пятом ударе смолкают ужас­ные крики наказываемого. Несмотря на это, палач про­должает безжалостно стегать по окровавленной спине преступника.

В Эфиопии законы неумолимы. За кражу вору по приговору судьи отсекают правую руку до запястья. За убийство существует лишь одно наказание - смерт­ная казнь. Если кого-либо уличат в клевете, то неред­ко случается, что в наказание у виновного вырывают его согрешивший язык. Есть, однако, и такие преступ­ления, которые караются тюремным заключением. По желанию виновного, тюремное заключение может быть заменено бичеванием. Вместо года тюрьмы - двадцать пять ударов по обнаженному телу в качестве выкупа. После этого преступника отпускают на свободу. При осуждении на два или три года тюрьмы повышается и такса. Но разве человек вынесет пятьдесят подобных ударов?

27 мая экспедиция перешла реку Авиету. отделяю­щую Галла от Джимма-Кака. Мы въехали в Джиррен - столицу Джиммы. Джимма-Кака - последнее и един­ственное государство галла, которое сохранило извест­ную независимость под протекторатом Эфиопии.

Почти все жители провинции Джимма-Кака - галла из племени мета. Они в большинстве своем прверженцы пророка.

Наши парни принарядились. Еще за несколько дней стало известно о нашем приближении к Джиррену. На вершине холма, откуда открывается замеча­тельный вид на юг, в конце города находится Массера - окруженный частоколом лабиринт крыш, кровель и крон деревьев, настоящая королевская резиденция. Здесь правит рас Абба Джиффар, губернатор провин­ции Джимма, назначенный Менеликом. Джимма главный складочный пункт кофе и хлопка.

Милиус и я, окруженные нашими носильщиками, как того требует обычай, подъехали на лошадях ко дворцу Абба Джиффара. Верхом мы миновали главные ворота его резиденции и обшитый кожей частокол, а затем вошли в главный двор, образованный кругом зданий. Слева и справа возвышались круглые портикил. Я был изумлен представшим передо мной зрелищем. Нас провели между шеренгами солдат по каменные ступеням в открытый зал, посреди которого в большой же­лезной жаровне горел огонь. Бесчисленное множество скамей стояло вокруг, а в нише главной стены среди цветных подушек, пестрых ковров и покрывал, заку­танный в тонкую тогу, восседал рас Абба Джиффар. Приветствие, как это и предписывает этикет, было от­менно учтивым и скучным. Прежде всего мы выразили радость по поводу прибытия в его прекрасную страну и поблагодарили за гостеприимство. Абба Джиффар велел принести нам несколько чафчафе^*. Затем он по­дозвал свою главную жену Гемме Лиммити, юную изящную светлокожую женщину, одетую в красное платье, затканное серебром на груди и плечах: огром­ная митрообразная прическа, подобная убранству древ­неегипетских цариц, венчала ее голову. Рас Абба Джиф­фар повелел сфотографировать себя и жену вместе с нами.

^* (Чафчафе - вышитые тоги.)

Мы принесли нашу аптечку, и я с полной серьез­ностью начал осматривать раса Абба Джиффара, выстукивать, выслушивать, затем массировать изме­рять его температуру, в то время как Милиус выдавал лекарства.

В нашу честь рас Абба Джиффар устроил oxoту на слонов. В Эфиопии на слонов охотятся особым обра­зом. Берут сто или больше солдат и нанимают, кроме того, несколько местных жителей для облавы. Охотник устраивается удобно и безопасно где-нибудь на отвес­ных скалах посреди равнины и ждет, пока не пригонят на эту равнину стадо слонов, которое травили целыми днями. Когда стадо пробегает мимо засады, охотник стреляет первым, за ним - солдаты, которые его охра­няют.

Если зверь падает, беспорядочная стрельба по­вторяется еще раз или два. Чем больше выстрелов, тем прекраснее охота. При таком способе охоты ранят мно­жество животных, которые бесцельно гибнут в укром­ных уголках леса, но это никого не заботит. Наоборот, убийца слонов, так называют того, кто делает первый выстрел, слывет великим героем, Убийство слона в Абиссинии приравнено к убийству сорока врагов. Убив­ший слона имеет право носить в ухе золотое кольцо, а хвост убитого зверя вывешивается перед домом охот­ника. Неделями восхваляют пением и танцами его ге­роический подвиг. Один бивень остается охотнику, второй (тот, что при падении зверя первым коснулся земли), получает император. После всего сказанного можно себе представить, как удивился рас Абба Джиф­фар, когда Милиус и я объяснили ему, что мы хотели бы одни застрелить нашего слона.

От обязательной облавы мы не могли уклониться, ибо туземцы получили строгий наказ: не служить ни­кому проводниками к слоновым пастбищам. Выследили стадо слонов и погнали его на нас, но животные убе­жали от облавы. И вот нам пришлось два дня подряд по мокрому от дождя лесу, задыхаясь и обливаясь потом, бегом догонять удирающее стадо, чтобы затра­ченные усилия не были напрасны. Наконец сотне ту­земцев удалось снова окружить стадо. Двадцать огром­ных животных вырвались из леса на поляну, где на­ходились мы. Точно прицелившись, Милиус свалил самца. Остальные спаслись бегством в лес. Эфиопы остолбенели от изумления, увидев, как Милиус убил своего слона.

Возвращение с охоты превратилось в настоящий триумф. Празднествам, туземцев, связанным с обязатель­ным пиром, не было конца. В то время как я здесь пишу эти строки, я слышу монотонное пение и радост­ные восклицания наших бравых амхаров, сидящих вокруг лагерного костра. Это заставляет меня вспом­нить о детстве, о дне, когда мой учитель впервые рас­сказал мне об Африке.

3 июня, после прощального визита к Абба Джиффару, мы покинули Джиррен. Рано утром ушли навью­ченные мулы, а в одиннадцать часов отправились вер­хом и мы - через большую базарную площадь, через реку Кито, сначала на юго-запад, затем на юг по на­правлению к Каффе.

Однажды мы стали свидетелями потрясающего со­бытия. Вскоре после того как мы расположились на по­луденный отдых, тишину тропического леса прорезал шум голосов, который приближался к нашему лагерю и становился все громче. Время от времени говор пре­рывался звуками команды. Вдруг на узкой лесной тро­пе с юга показалось необычное шествие. Впереди - несколько эфиопов верхом на мулах, вооруженные до зубов, за ними - сотни людей. Изнуренные и жалкие, они тянулись один за другим.

Это были первые встреченные мною каффичо Мое сердце сжалось. Так вот какими впервые увидел я их, некогда столь гордых господ сказочного царства Каффы, к которому меня тянуло с детских лет... Рабов, плетущихся в столицу поработителя!

Наш поход продолжался. По необитаемой земле через реку Чодкозе, а затем вверх в горы по протянув­шемуся от Боре хребту Белата.

Наконец первый взгляд на окутанное легендами царство Каффу! Бесчисленные горы, хребет к хребту возвышающиеся до трех тысяч метров, поросшие густым девственным лесом, - грандиозное зрелище. И над всем - таинственный могильный покой царства мертвых...

Носильщики с мулами следуют за нами вниз к Годжебу, пограничной реке Каффы. На берегу реки сегодня разбит лагерь. Наконец-то достигнута грани­ца страны моих мечтаний!»

Бибер долго еще сидит над своими заметками. На­ступает тихая ночь. Палатки давно разбиты. Но он знает: сегодня он не сможет заснуть. Вокруг палаток и лагерного костра еще слышны голоса. Ученый отдыхает в стороне от лагеря, сидя на дереве, поваленном молнией. Задумавшись, он смотрит на другой берег ре­ки. Там, в грозном зловещем лесу, начинается великая тайна, которая ждет его.

Завтра он ступит на желанную землю...