Родина кофе

Ночь готовит Биберу горькое разочарование. Все нозые вереницы облаков плывут мимо полного месяца, пока лик его не исчезает целиком, и наступает полная темнота. Воцаряется устрашающая тишина. Даже кри­ки зверей не нарушают ночного покоя. Сковывающий зной висит над палатками. Бибер входит в свою палат­ку и ложится спать. Вдруг - что это? Кап! - раздалось внезапно вблизи. Затем снова тишина. И вновь! тот же звук - кап! И все чаще слышится стук падения тя­желых дождевых капель наверху, в густых кронах де­ревьев и по крыше палатки. Бибер понимает - насту­пило время дождей. Теперь, когда он так близок к стране своих грез, снова неудача! Уже несколько дней его беспокоило, что близится пора дождей. Караван, выступив из Аддис-Абебы, двигался точно наперегон­ки с хорошей погодой. Но уже в последние дни появи­лись угрожающие признаки: освежающая ночная про­хлада сменилась давящим зноем.

Шумящим водопадом хлынул дождь с неба, кото­рое, казалось, открыло все шлюзы. Льет часами, точно начался потоп. Бибер глубоко обеспокоен. Ко всем труд­ностям добавляются еще неудобства периода дождей.

Неужели природа, дождь станут теперь неодолимой преградой и помешают его проникновению в тайны страны? С испугом вслушивается Бибер в постепенно нарастающий шум реки.

Воздух наполнен ревом, слышен дикий шум и рокот Годжеба, превратившегося в бурный поток, несущий с собой вырванные с корнем деревья. Длинная, бесконеч­ная ночь. Оглушительно барабанит дождь по крыше палатки. Но вот наступило утро, и дождь прекратил­ся. Но как изменилось все вокруг!

Пограничная река Годжеб, вчера еще такая безобид­ная, - скорее даже широкий ручей, а не река,- сегодня катит с бешеной скоростью огромные глинистые волны рядом с лагерем. В эту ночь высоко поднялись ее во­ды. Теперь нечего думать о том, чтобы перейти реку вброд с многочисленными вьючными животными и цен­ными грузами. Снова нужно ждать в надежде, что но­вый день не задержит переправы. Еще раз должен Би­бер сдержать свое желание ступить, наконец, на землю Каффы.

Полдень. Проходит час за часом. Уже давно лучи солнца пробили облака. И воды Годжеба начинают мед­ленно, но непрерывно спадать. Наконец, время настало.

Бибер первый переходит на противоположный бе­рег. Теперь он в Каффе. Но он еще не может отдаться целиком этому моменту, которого ждал в течение всей жизни. Нужно еще о многом позаботиться. Проходят часы, пока все участники экспедиции и мулы с тяже­лым грузом перебираются на другой берег.

Между тем Бибер быстро делает краткую запись. Об этом знаменательном дне он пишет в своих замет­ках: «7 июня я вступил в овеянное преданиями погиб­шее царство Каффа. Годжеб, имеющий здесь около 12 метров ширины, слывет опаснейшей рекой, изобилую­щей водоворотами и мелями. Говорят, что вблизи места нашей переправы однажды завязло в иле девять сло­нов. Никогда еще нога какого-либо исследователя не ступала на эту землю! ^* Совсем близко от границы я нашел остатки пограничного вала каффичо. Можно было ясно различить стены сторожевого помещения. Даже двое подъемных ворот еще хорошо сохранились. Здесь в январе 1897 г. началась истребительная война Эфиопии против Каффы. На этом месте пали от евро­пейского оружия эфиопов первые каффичо. Здесь нача­лась трагедия каффичо и гибель их государства.

^* (Никогда еще нога какого-либо исследователя не ступала на эту землю. - Это утверждение неверно. В исследовании «Kaffa. Ein Altkuschitisches Volkstum in Inner Afrika» Ф. Бибер сам отметил, что первым европейцем, вступившим в Каффу после ее присоединения к Эфиопии, был А. К. Булатович (см. предисло­вие к настоящему изданию, стр. 15). (Прим. ред.) )

Наш путь через густой непроходимый лес вед~,т все дальше в гору. Хотя мы находимся в Каффе уже несколько часов, мы не видели еще ни одного местного жителя. Страна кажется вымеошей. Тем не менее я ин­стинктивно чувствую, что в непосредственной близости должны находиться люди. Однажды мы даже заметили неподалеку человека, который немедленно исчез».

Мальчик и женщины каффичо

Чувство, что за ними наблюдают, не покидает Би­бера. И действительно, совсем близко внезапно показался человек и снова пропал, а затем вновь мелькнул - там, за группой деревьев. Но не было слышно ни звука.

Раньше, чем обычно, разбит сегодня лагерь. Все пол­ны напряженного ожидания. Палатки готовы, и каж­дый из участников экспедиции занят своей обычной ра­ботой. Бибер сидит несколько поодаль и, как всегда по вечерам, записывает виденное и пережитое за день. Со­бираясь с мыслями, он задумывается и глядит в бесконечную глубину леса.

Сначала ему показалось, что он грезит, однако он быстро очнулся. Перед ним, точно вызванная заклина­нием из-под земли, стоит группа людей: более пятиде­сяти мужчин, женщин и детей. Ведомые старцем, они медленным шагом приближаются к поднявшемуся Би-беру. Их поведение исполнено боязни, на лицах напи­сан ужас. Внезапно они бросаются на землю и начинают рвать траву, сопровождая свои странные действия гром­кими протяжными восклицаниями.

Бибер пытается их понять. Наконец, это ему удает­ся. Люди, которые распростерлись перед ним на земле, выкрикивают все время имя Миндшо. Что же свя­зано с этим словом? Внезапно его осеняет догадка. Гаки Шерочо, последний плененный царь-бог Каффы. как Биберу рассказывали еще в прошлом году в Аддис-Абебе, ссылался на свое происхождение от Миндшо, первого властителя Каффы.

Только сейчас Бибер замечает камень на шее пред­водителя группы - знак покорности или подчинения Разве не так в Аддис-Абебе должен был покориться Менелику Гаки Шерочо? Бибер подает знак старцу сбросить камень с шеи. Старец повинуется. Люди взды­хают облегченно, подымаются с земли и начинают смеяться, кричать, обнимать Друг друга, прыгать и танцевать, радуясь оказанной милости.

Лишь теперь замечает Бибер, что стоящие позади него Милиус и другие участники экспедиции вместе с ним переживают первую встречу с каффичо. Вскоре каффичо окружают их, и все быстро становятся добры­ми друзьями. Вновь и вновь удивляются каффичо цве­ту кожи Милиуса и Бибера. Это для них новость. С любопытством ощупывают они одежду пришельцев и множество вещей, которые лежат на земле и в па­латках.

Биберу в первый раз представляется случай изучить эту расу, господствовавшую в Каффе до ее подчинения Менелику ^*. Это красивые, прекрасно сложенные лю­ди. Цвет их кожи не такой, как у негров, - коричне­вый, серый или черный. Кожа их - цвета корицы, про­филь лица и очертания головы необычайно благородны.

^* (...до ее подчинения Менелику. - Население восемнадцати областей Каффы (общая численность которого после завоевания страны составляла 550 тысяч) делится на знать, свободных и рабов, - соответственно на четыре касты: каффичо, или гонго (хамиты, миграция около 1300 г.); амаро (вторая миграция 1500 г.) и нагадо (мусульмане, миграция 1600 г.), которые вос­приняли язык и обычаи каффичо и смешались с ними; мандшо (остатки древнего населения) являются париями. )

Бибер тотчас же принимается за работу. Он делает первые обмеры черепов и точно записывает получен­ные данные.

Одежда каффичо единообразна. Мужчины носят пс преимуществу длинные шама, а женщины - одеяния из луба или кожи, чудесные ожерелья из жемчуга, ра­ковин и различных металлов. Прически их весьма различны. Дети в основном голые, волосы у них почти полностью острижены, за исключением небольшого хо­холка на темени.

Богатый гласными язык каффичо очень звучен. В их речи поразительно часто повторялось слово «Миндшо». По-видимому, они приняли Бибера и Милиуса за посланников этого великого легендарного царя.

Бибер пополняет свои ценные записи. Давно уже каффичо вновь исчезли в темноте леса, а ученый все еще сидит над своими заметками.

Так проходили дни. Однажды вечером издалека по­слышался шум и плеск воды. Бибер записывает:

«На следующий день Милиус и я приказали пере­водчику и нескольким нашим носильщикам проводить нас к этой реке. Но они отказались сопровождать нас. Сенигов, проводник нашего каравана, объяснил нам, что все местные жители боятся подходить к этому водоему (по всей вероятности, это большой водопад), так как там якобы собираются души их предков. Никто не смеет взглянуть на водопад, о нем даже избегают говорить. Он рассказал нам, что в непосредственной близости от водопада находилось судилище. Поэтому Милиус и я последний отрезок пути шли одни. Мы были поражены прекрасным видом, который открылся нам. С базальтовой стены, двадцати метров высотой и восьмидесяти шириной, с оглушительным шумом в обширную чашу низвергался поток, подобный Ниагарскому. Необычай­но богатая лесная растительность - пальмы и высокие лиственные деревья - покрывала берег. Я добросовестно занес положение водопада на мою карту; в честь матери Милиуса мы назвали его "Дю Мон".

На одном из холмов мы нашли место древнего судилища каффичо. Кроме нескольких обуглившихся стволов деревьев и разбитого барабана, не на что было смотреть. Здесь, наверху, судили всех каффичо, кото­рые преступили железные законы страны, и подготав­ливали их к последнему пути в загробный мир, чтобы затем с камнем на шее сбросить вниз, в поток, с высокой базальтовой стены. Видеть водопад разрешалось только верховным судьям и их слугам».

Какие же непостижимые тайны исчезнувшего мира гкрывали эти воды, которые с громовым шумом низвер­гались в широкое ложе реки!

Мучителен путь каравана по тропическим джунглям. Тропа то и дело исчезает, и не легко отыскать ее. С раннего утра до поздней ночи длится ежедневный переход. Часто приходится пересекать реки, подымать­ся по отвесным горным хребтам и снова спускаться вниз, в долины и ущелья.

Только сейчас начался по-настоящему период дож­дей. Почти ни одного часа не обходится днем без дождя. Туманы окутывают леса, а тропинки становятся все более непроходимыми. Но экспедиция идет все вперед, о возвращении не может быть и речи. Уже несколько дней Бибер замечает необычный кустарник, растущий в тропическом лесу. Здесь, наверху, в горах Каффы. этот драгоценный кустарник кофе растет совершенно дико. Каффа - его родина. Внезапно Бибера осеняет догадка ^*, что от названия этой страны, Каффы. проис­ходит и название напитка, любимого во всем мире - кофе.

^* (Внезапно Бибера осеняет догадка... - То, что слово «кофе» происходит от названия страны - Каффа. - было известно за­долго до Ф. Бибера. (Прим. ред.) )

На протяжении около двухсот километров всюду, ду­да ни бросишь взгляд, подлесок состоит из дикого кофейного кустарника. В период созревания кофе каф­фичо, а с некоторых пор и эфиопы, без особого труда собирают его; конечно, только в необходимых количе­ствах, все остальное гибнет. Миллионы тонн превосходного кофе истлевают, гниют здесь наверху, у подножья тропического леса.

Бибер без отдыха занят своими исследованиями. В его дневнике мы читаем:

«Сегодня мы расположились на обеденный отдых вблизи деревушки. Следуя своей привычке, я посетил местных жителей, чтобы разузнать обо всем, что еще сохранилось от прежнего великолепия Каффского цар­ства. Незаметно для них я зарисовывал на своем тро­пическом шлеме их хижины, фотографировал и наблю­дал, как старик каффичо двумя шероховатыми камнями растирает поджаренные кофейные зерна в тонкий по­рошок. Затем он смешал его с густым медом диких пчел и, сделав из этой массы маленькие шарики, бро­сил их в кипящую воду.

Меня угостили, и мне очень понравился поданный напиток - предок современного кофе. С давних времен здесь, в горах Каффы, принято пить отвар из кофей­ных зерен. И в то время как я с удовольствием потяги­вал вкуснейшее кофе, старый каффичо рассказывал:

однажды, много лет назад, стадо овец и коз полакоми­лось бобами, лежавшими на земле в лесу, а потом, ночью, вместо того чтобы спать, животные весело пры­гали. Так пастухи обратили внимание на необычное действие маленьких зерен. А когда они сами их попро­бовали, у них тотчас прибавилось силы и выносливости, и ночью не хотелось спать. И позднее - так рас­сказывал старик - они поджаривали зерна кофейного кустарника в маленьких сосудах на открытом огне. Эти зерна они назвали "буна".

Родиной кофейного кустарника несправедливо счи­тается Аравийский полуостров. Арабские купцы вывез­ли из Каффы кустарник, который назвали каффским, или кофейным, деревом, в Йемен, откуда он начал свое победоносное шествие по всему миру. Каффа - истин­ная родина кофе».

Снова караван целыми днями в пути. Дождь, ко­торый идет часами, днем и ночью, еще более затруд­няет путь. Нет почти никакого разнообразия в моно­тонном движении вперед. Все же ученый основательно изучает страну и людей.

«Со времени своего поражения каффичо стали кре­постными амхарских господ. Они только получают на­делы и обязаны работать на амхаров, которые пользуют­ся результатами их труда. Дань, которую каффичо должны доставлять зерном, скотом и всеми другими продуктами земли, определяется эфиопами. Здесь, в горах Каффы, деньги неизвестны. Мерой стоимости для каффичо служат бруски соли.

Сегодня я снова стал свидетелем незабываемой сцены. Женщина каффичо сидела на корточках на земле и пальцами обеих ног прижимала к земле деревян­ную палочку. На эту палочку она перпендикулярно по­ставила вторую, которую быстро вращала обеими рука­ми. Десятилетний мальчик сидел рядом и внимательно наблюдал за работой своей матери. Вдруг обе палоч­ки задымились, мальчик начал дуть, а затем спустя мгновение подкладывать на дымящиеся палочки сухую, тонко растертую кору. Скоро вспыхнули маленькие языки пламени. Огонь был разожжен.

Воистину, древняя страна погибла навсегда. Мало осталось от былого величия Каффы. Перед завоеванием страна со своими царскими дворцами и многочисленны­ми цветущими городами, окруженными лесом, представ­ляла собой огромный сад, защищенный пограничным рвом и высоким валом. В нее можно было проникнуть только через несколько ворот. Африканский Тибет... До разгрома Каффского царства более миллиона лю­дей жили здесь на плоскогорьях в этой многовершин­ной горной стране, более чем на три тысячи метров вздымающейся над Суданской низменностью. Много­численные реки с незапамятных времен несут всемогу­щему Нилу свои воды. Каффа, благодаря его многочис­ленным притокам, является источником плодородия Египта.

Крупных животных Африки здесь почти совершен­но нет. Для защиты населения последний царь-бог Каффы Гаки Шерочо приказал истребить в своей стра­не всех хищников. Только павианы и другие обезьяны живут в лесах, завывает вдали по ночам гиена, которую и сейчас еще каффичо считают оборотнем, перевопло­щением злого человека. В пограничных областях еще и сегодня, как некогда, бродят большие стада слонов и буйволов и бесчинствует лев. Но пройдет очень немно­го времени, и крупные хищники африканских лесов сно­ва появятся на беззащитной земле Каффы».

Девственные леса Каффы производят на Бибера необычайно сильное впечатление. Они почти подавляют его своей мощью. Лес кажется единой огромной массой, хотя состоит из деревьев различных пород: здесь есть великаны, могучие, с массивными ветвями, есть и похо­жие на девушек, нежные, с многочисленными тонкими ветками. Беспорядочно перепутаны корни. Этим диким чудесным миром владеют особые настроения: кажется, что слышишь дыхание леса в бесконечной тишине. Буд­то ощущаешь в ушах биение пульса, точно оно подни­мается снизу, из земли, вверх по корням и стволам, сучьям и мельчайшим веточкам самой листвы. В период дождей с монотонной равномерностью тяжелые капли падают с крон деревьев. Как тонкие нежные покрывала, тянутся по лесу клубящиеся туманы, опускаясь с крон до земли. Лес Каффы - неописуемо прекрасный мир.

Он еще был свидетелем могущества и великолепия по­гибшего царства.

Тринадцатого июня экспедиция входит в город Бонга. Вместе с Мандиро, древним торговым предме­стьем, Бонга расположен на северном склоне горы ГидО, у слияния рек Шатти и Чинша. Древняя царская ре­зиденция была полностью сожжена и уничтожена в 1897 г. Место, где находился дворец царя - Уттеро, ныне полностью распахали. Маисовое поле простирается на месте Тронного зала. Кустарник скрывает развалины царского гарема - мадшилати. Отсюда видна роскош­ная долина реки Чинша и раскинувшийся на холмах го­род Андерача

Царь не всегда жил в Шадде, древнем священном городе, некогда основанном Миндшо. Большую часть года он проводил в пути от одного племени к другому, тво­ря правосудие. Поэтому в каждом большом городе, и в Бонге и в Андераче, с течением времени были соору­жены царские дворцы. Здесь, в Бонге, ничего более не осталось от прежнего великолепия. Только несколько больших фиговых пальм, посаженных жрецами для ца­ря-бога, - немые свидетели прошлого величия, - пе­режили гибель царства.

Повсюду каффичо с радостью и сердечностью встре­чают караван Бибера и Милиуса. Известие о том, что идет караван с вьючными животными и множеством необычных вещей, опережает их. И удивительно, как быстро Бибер завоевал любовь и уважение каффичо. Бибер беседует с ними, расспрашивая о прошлом, об обычаях, нравах и культуре.

Услышанное Бибер тотчас записывает. Вскоре его начинают называть только «аба китаба» - «отец кни­ги». Бибер добросовестно заносит на свою географиче­скую карту все горы, долины и реки, названия горо­дов, деревень, поселений и многих племен. При этом он прилежно собирает всякие предметы, которые каф­фичо либо дарят ему, либо обменивают на зеркала, де­шевые часы и гребни. Вскоре Бибер становится обла­дателем обширного собрания: в нем есть щиты и копья, принадлежащие различным племенам; ножи, кинжалы; булавы, луки и стрелы. Это разнообразное оружие каффичо употребляли с давних времен для защиты своей страны и для охоты.-Они приносят ему ценные украше­ния из серебра и золота, а также из свинца, латуни и других металлов; одежду, набедренные повязки из лы­ка, травяные плащи, защищающие от дождя, и тяже­лые, огромные, широкие покрывала, мужские шама.

Наконец к вечеру караван достиг Андерачи, древ­ней столицы Каффского царства. Здесь находилось «татэ котэмо» - жилище царя Каффы, а со времени завоевания Каффы - резиденция наместника Каффы раса Вольде Гиоргиса. Город расположен у впадения реки Чинша в реку Гумма, на холме, где ранее был царский дворец, и на южных склонах гор Гидо и Шаппа. На Бибера он производит глубокое впечатление. «Мы разбили наш лагерь рядом с рыночной площадью. Местоположение города на широкой вершине холма перед узкой речной долиной, окруженной лесом, чудесно. Скрытые в пышной зелени группы домов придают го­роду вид сада. Но все же я увидел множество изго­родей, за которыми стояло лишь несколько обугленных древесных стволов. Они свидетельствуют о прежней величине города. Население вымерло или переселилось. Теперь здесь живут преимущественно эфиопы, хотя год назад многие из них переехали в новую столицу - Шерада.

Несколько сотен строений, скрытых в зелени, окру-жают обширный дворец, обнесенный частоколом, и ры­ночную площадь, круто обрывающуюся к востоку. На узком лугу происходили все великие государственные церемонии: здесь царь, невидимый народу, творил суд, здесь победоносное войско праздновало свои победы, сюда собирался народ Каффы на ежегодные праздне­ства.

После длительного пребывания мы, наконец, поки­нули Андерачу. Караван нам пришлось разделить и по­более близкой дороге отправить все ненужное в Шераду. Милиус, я и двадцать носильщиков с пятнад­цатью мулами отправились к Шадде. День за днем - тяжелейшие переходы, во время которых от истощения пало несколько мулов. Лихорадка, связанная с удушь­ем, убивает животное в несколько часов. По-моему, причиной смерти всех животных, не происходящих из Каф­фы и Дауро, является укус мухи, родственной «цеце». Мы идем все дальше то вверх то вниз по ужасным ка­менистым и глинистым тропам. С одной из вершин мы впервые увидели Шадду и поздно вечером въехали в древний город. Шадда была первым и древнейшим го­родом Каффы. Расположена Шадда на холме у слияния рек Биттино и Мерро. Здесь короновали царей Каффы, после того как умершего царя-бога погребали на священной горе Шоша, которая находится к северо-запа'У ду в часе пути отсюда. Когда пришли эфиопы, здесь еще стояли сотни домов. Я нашел лишь немногие. В Древнейшая резиденция царя, расположенная на самом высоком месте города, сожжена. И здесь, в Шадде, только несколько обуглившихся балок говорит о вели­ком прошлом. Величие Шадды погибло и кануло в веч­ность.

План святилища бога Хекко в царском дворце в Андераче

Ранним утром один из наших каффичо показал мне дорогу к храму Хекко в ближайшем лесу. В этом святилище веками короновались правители Каффы. Здесь каждый год в жертву царю-богу приносили мальчика-каффичо. По рассказам, воссоздается такая картина. Царь-бог Каффы был преемником первого властителя Каффы Миндшо и, таким образом, потомком царя-пер­восвященника страны Куш. А Хекко - бог солнца - не что иное, как Хеху - «Высокий», один из четырех космических богов древнейших египтян, который наз­ван в надписях на стене гробницы Сети I в Фивах бес­смертным и вездесущим, царем богов ^*: Древний обы­чай жил здесь, в Каффе, еще совсем недавно, подобно тому как он жил тысячелетия на священном Ниле в древнем Египте, от погибшего и забытого великолепия которого остались немые свидетели - пирамиды и за­сыпанные песком пустыни руины.

^* (Царь богов. - Древние египтяне, действительно, верили, что восемь, а по другим представлениям, четыре бога Хех вопло­щали бесконечность пространства. Одновременно они олицетво­ряли четыре подпорки неба. Впоследствии, в эпоху Нового Цар­ства, в Фивах образ этих богов, которых там представляли в образе одного бога, слился с образом главного бога Египта - Амоча. В надписи фараона XIX династии Сети I речь идет о Хехе как одном из воплощений Амона. (Прим. ред.) )

Словно чудом сохранилось у Шадды огромное круглое здание самого значительного, самого священно­го из храмов Хекко».

Тихо и осторожно входит Бибер в святилище ^* и долго стоит там. Он весь под впечатлением святости и значительности этого места. Вздохнув, он выходит. После долгих дождей наступил чудесный солнечный день! Кажется, будто сам бог солнца Хекко начал свое триумфальное шествие по стране.

^* (Святилище. - Внутреннее помещение храма Хекко разделя­лось протянутым посередине занавесом «мачшилато», который состоял из трех или четырех соединенных концами полотнищ. За занавесом напротив двери, у стены, в темноте стояло дере­вянное ложе - «кено». Богослужение состояло в том, что жрец, заняв место на этом ложе и повернувшись лицом на север, взы­вал к Хекко и изо всей силы начинал петь и кричать, пока его не осенял дух Хекко, т. е. пока он не впадал в транс. Тогда он выходил к народу, собравшемуся перед храмом, и передавал ему «волю Хекко».)