В Каффу

Отъезд

В Каффу

Императорское и королевское дворцовое управление

Вена, июля 30 дня 1904 г.

 Господину
 Фридриху Ю. Биберу 
 Министерство торговли 
 Вена I

Императорское и королевское дворцовое управление про­сит Вас явиться 3 августа 1904 г. в 10 часов утра в император­ский замок Шенбрунн на аудиенцию к Его Величеству Импера­тору Францу-Иосифу.

 За министра императорского и 
 королевского дворцового управ­ления 
 подписал: [подпись неразборчива] 

 Форма одежды: мундир.	 
 Вручено через императорского 
 курьера.

Наконец это стало действительностью! Осторожно, еще не смея поверить, держит Фридрих Бибер в дро­жащих руках столь важный для него драгоценный документ.

Неужели его старания, его труд все-таки принесут плоды после долгих лет, полных лишений и травли со стороны невежд и придир, которые высмеивали его как беспочвенного мечтателя, фантазера-авантюриста и бедного глупца? Неужели ему действительно еще суж­дено добиться успеха?

Он, маленький младший чиновник, поедет в Эфио­пию по поручению Австро-Венгерской монархии? В многочисленных докладах и сочинениях Бибер постоян­но указывал на то, что Эфиопия становится страной с великим будущим.

Эфиопия, ставшая великой державой африканского континента, Эфиопия, с которой заигрывают теперь все великие державы мира, вдруг оказалась и для им­ператора Франца-Иосифа на переднем плане с точки зрения выгодных экономических связей. Все, даже все­знайки, сразу изменили свое мнение, и поэтому Фридрих Бибер был вызван к императору Францу-Иосифу.

Наконец наступает момент, когда они оба стоят лицом к лицу: отягощенный годами властелин могу­щественной империи и упорный младший чиновник, у которого нет ничего, кроме знаний и священного вооду­шевления своей целью - Каффой.

Это - великое мгновение в жизни сапожного подмастерья. Из уст Франца-Иосифа в большом аудиенц-зале императорского замка Шенбрунн Бибер получает почетное задание отправиться к негусу Эфиопии Менелику II и известить его, что Австро-Венгерская монар­хия желает установить торговые связи с Эфиопией.

Несколько дней спустя Бибер покидает Вену; в тре­тий раз он отправляется в Африку. И теперь он попа­дет туда...

Из Триеста путь Бибера в Африку ведет морем. Его непоколебимое желание - выполнив высокое по­ручение, проникнуть из Аддис-Абебы в Каффу. Плод долголетнего труда и стремлений должен теперь на­конец созреть.

Снова Бибер видит Александрию, снова пересекает Суэцкий канал, снова, двенадцать лет спустя, страдает от ужасной жары в Адене; а через несколько дней во французском порту Джибути впервые в своей жизни вступает наконец на землю Африки.

Бибер пьян от счастья. Первые дни в Джибути ста­новятся для него истинным праздником братания С Африкой. Но знакомство с местным населением, пест­рая сумятица портового города, все эти разнообразней­шие впечатления не заслоняют от него высокой миссии. Вскоре подготовлена небольшая экспедиция - немного местных жителей, несколько мулов и все необходимое.

Затем экспедиция выступает из Джибути, через пустыни и степи, день за днем под палящим солнцем. Мысли Бибера опережают караван. Вечером, когда после дневного перехода расставлены палатки, он задум­чиво глядит на чудесное тропическое звездное небо, а фантазия уносит его далеко вперед, в горы Каффы. И как предвещающее счастье предзнаменование светит с ночного неба созвездие Южного Креста, пока моно­тонное пение негров у лагерного костра не усыпляет его. В глубоком сне он черпает необходимые силы для гря­дущего дня пути.

Харар - древняя столица Восточной Африки. Здесь уже настоящая Африка. На главной площади древние львиные ворота еще времен господства Пор­тугалии, рынок с его пестрой жизнью, суетой и шу­мом - все это полностью овладевает Бибером.

В городе, опоясанном стеной, коричневые домики-кубики окружают минареты большой мечети и бело­снежный дворец раса Макконнена, губернатора Мене-лика. Вокруг простираются зеленые сады: на восто­ке- до Эррерской долины, начинающейся от мощного Кундуту и вершин нагорья Кондела, на юге - до уще­лий, сбрасывающих свои воды в Веби Шебели. Харар и Тимбукту - два священных города африканских му­сульман.

Скоро Харар остается позади, и отряд движется дальше, через безлюдные каменистые степи, через плоские равнины: Бибер пересекает безрадостную Данакильскую пустыню. Там почти неограниченно владычествуют кочевники-данакиль, или данакильцы, - сво­бодные сыны степей, лишь номинально подчиненные императору Эфиопии. На верблюдах они привозят товары в Аддис-Абебу. Ежедневно кочевники подъез­жают к лагерю и показывают свои дикие военные танцы.

Четырнадцатидневным маршем к горам Асабот, ми­мо гор Гумби, через реку Хаваш отряд следует по на­правлению к нагорью Шоа. Иногда Биберу встречаются караваны навьюченных мулов и верблюдов, тянущиеся из центра страны. Наконец после нескольких дней отдыха маленький караван достигает плодородного оазиса. Все чаще ему попадаются эфиопские крестьяне, которые обрабатывают свои поля самыми примитивными орудиями, и многочисленные стада пасущего­ся скота.

Каменистая тропа становится круче. Конечно, это не совсем удобная дорога. Однако здесь тысячелетия­ми проходили караваны из глубины страны к побе­режью и обратно. Это единственный путь, связываю­щий многие племена страны - миллионы людей - с внешним миром.

Прошли недели. Наконец, достигнута цель путе­шествия - Аддис-Абеба, столица Эфиопского царства, основанная императором Менеликом в конце прошлого столетия. Еще совсем недавно этот город был всего-навсего большой деревней. Только теперь, после больших успехов и многих побед, Аддис-Абеба выросла в столицу Эфиопии, великой африканской державы.

Среди тысяч круглых хижин с соломенными кры­шами, похожими на кегли, возвышаются многоэтажные дома в индийском или даже в европейском стиле. Са­ды и рощи придают городу цветущий приветливый вид. Поэтому кажется вполне оправданным название Аддис-Абеба - «Новый цветок».

Едва ли в каком-либо ином городе мира можно уви-, такие противоречивые картины, как в Аддис-Абе­бе. Здесь стрелой проносятся роскошные современные автомобили, там едет верхом гордый эфиопский вель­можа, окруженный толпой слуг, к императорскому двор­цу Гиби, который со своим тронным залом, вмещающим тысячи людей, является одним из интереснейших ансамблей города.

В раздумье останавливается Бибер перед Гиби. Так вот где несколько лет назад разыгрались величайшие события, связанные с Каффой! Здесь, в этой император­ской резиденции, семь лет назад был низложен Менели­ком последний властитель Каффы Гаки Шерочо, и отсю­да он, царь-бог, отправился в свое позорное заточение. Осторожно, чтобы не вызвать ни малейшего подозре­ния, Бибер снова и снова осведомляется о теперешнем местопребывании Гаки Шерочо. Недоумевая, люди смот­рят на него и, не ответив, идут дальше своей дорогой. Но Бибер твердо убежден, что последний царь-бог дол­жен находиться в непосредственной близости от сто­лицы, правда, под надежной охраной. Он понимает, что местопребывание низложенного царя известно лишь са­мому Менелику и некоторым высокопоставленным вель­можам страны и его хранят как важнейшую тайну.

Через несколько дней Бибер несколько приближает­ся к своей цели: рано утром в его доме появляются гон­цы императора и передают ему приглашение на прием к негусу-негести.

В назначенный час Бибер прибывает к первым во­ротам императорского дзорца. В сопровождении двух пажей и нескольких слуг императора он пересекает первый и второй двор императорской резиденции. Этой же дорогой семь лет назад следовал в заточение Гаки Шерочо. В императорском дворце немноголюдно; здесь находится лишь несколько чиновников и вельмож, со­ставляющих постоянное окружение императора.

Бибер ждет недолго. Его вводят з большой зал и тотчас с обычными пышными восточными церемониями представляют Менелику П. С темнокоричневого, изры­того оспой лица, обрамленного короткой белой боро­дой, на Бибера смотрят проницательные ясные глаза... Черная шелковая мантия окутывает невысокую корена­стую фигуру императора. На голове поверх снежно-белого муслина - калабрийская шляпа, давно уже ставшая знаменитой в народе.

Бибер стоит перед императором амхаров. Менелик тотчас забрасывает его вопросами. Бибер почти не в состоянии этому поверить: Менелик, оказывается, очень хорошо осведомлен о некоторых важных делах, которые заботят императора Франца-Иосифа. В заклю­чение Бибер с небольшим пояснением передает негусу послание Франца-Иосифа. На этом прием заканчи­вается.

В свободное время Бибер осматривает город. Обря­ды эфиопской церкви с ее причудливым смешением христианских и иудаистских обычаев чаруют его своей прелестью. На широкой площади перед большим шат­ром Менелика, где негус устраивает приемы и трапе­зы для своих подданных, Бибер наблюдает древний та­нец священников коптской церкви. Под грохот бара­банов и хоровое пение все быстрее и быстрее кружится хоровод. Этот культовый обряд напоминает танец царя Давида перед скинией завета.

Через несколько дней Фридрих Бибер вновь стоит перед Менеликом. И снова торжественная церемония, обстоятельная, в восточном стиле беседа о многих ве­щах, так интересующих Менелика. Негус с видимым удовольствием отвечает на приветствия и пожелания Франца-Иосифа. Затем один из высших сановников по поручению Менелика передает Биберу необходимые полномочия - письмо императора - основу будущего торгового договора с Эфиопией.

Под впечатлением необыкновенно благоприятной об­становки Бибер хочет просить Менелика разрешить ему отправиться в Каффу. До сих пор для поездки на юг необходимо разрешение императора. Строжайше за­прещено выходить за пределы города и совершать поездки в глубь страны. Бибер понимает, что он должен говорить сейчас, если хочет добиться цели. Скромный чиновник из Австро-Венгрии чувствует, что «эду уда­лось завоевать особые симпатии императора. Однако ИМенелик опережает Бибера и сам обращается к нему. Вщншо, обрадованный тем, что может разговаривать с Бибером на языке своей страны, он приглашает уче­ного на торжественную трапезу, которая состоится зав­тра в тронном зале. Раз в неделю император при­глашает свой народ сюда или в большой шатер за городом.

Из длинного тронного зала доносятся глухие удары барабанов. Вокруг суета тысячеголосой толпы. В этом тронном зале по субботам и в дни больших праздников император угощает мясом, хлебом и превосходным медовым вином до четырнадцати тысяч гостей.

Со всех сторон великого царства стремится сюда народ, чтобы увидеть императора и принять участие в этой трапезе, Пиршество начинается рано утром: семь тысяч человек одновременно размещаются в большом тронном зале. С восьми часов утра и до заката пи­руют у императора тысячи людей. В такой день рас­стаются с жизнью до восьмисот быков. Бибер так описывает этот пир:

«Еще с большим трудом, чем два дня назад, паж проложил мне сегодня дорогу через ворота и дворы к большому, празднично украшенному тронному залу. Вокруг множество людей. Тесно прижавшись друг к другу, они терпеливо ждут, пока наступит их черед. Все празднично одеты в белые шама с широкими красными полосами.

Сквозь пеструю мозаику оконных стекол в зал по­падает лишь рассеянный солнечный свет. Слева нежно расцвеченный шелковый занавес ограждает высокую эстраду. Там на полу лежат бесчисленные ковры и подушки... В этой части большого тронного зала толпятся пажи, придворные, чиновники, священники и вельможи. Захватывающая роскошь красок! Картина, словно из восточной сказки.

Внезапно наступает полная тишина: Менелик вхо­дит в общирный тронный зал. И, как этого требует строгий обычай страны, пажи скрывают трон покры­валами, пока император занимает свое место. Он вновь доступен взорам лишь тогда, когда опустится в кресло.

В черной широкой шелковой мантии, с белым платами вокруг головы, император величественно покоится на красных подушках. Он неподвижен. Справа и слева от трона пажи ожидают его повелений. Рядом с Менеликом сидит надменный рас Вольде Гиоргис, которого сегодня я вижу впервые. Так вот он каков, победоносный полководец, уничтоживший Каффское царство! Меня, посланника австрийского императора Франца-Иосифа, рас Вольде Гиоргис едва удостаивает единственным взглядом!

Рядом с ним дедшас Ванау Саггарт. Он еще совсем ребенок. По амхарскому этикету его никто не приветствует, никто не замечает. Но со временем, когда Менелик умрет, он станет великим и могущественным. Он - будущий властелин. Теперь же ни один из ты­сячной толпы не обращает на него внимания. Это бы­ло бы величайшим оскорблением для Менелика, цар­ствующего императора.

Я сам, как европейский сановник, сижу на малень­ком деревянном табурете слева от императора. Напро­тив меня - первосвященник из Аксума. Рядом - единственный министр-европеец, верный советник Ме­нелика, швейцарец Альфред Ильг. Еще вчера мне представился случай коротко переговорить с ним. Я рассказал ему о своих планах и работах, о моем горя­чем желании поехать в Каффу, чтобы сохранить все, что возможно, для науки. Министр проявил исключи­тельно глубокое понимание. Он обещал мне свою по­мощь, и я уверовал в успех. Подле трона и повсюду на разных подставках возвышаются серебряные канделябры с горящими свечами. За ними следят пажи.

Меня подавляет эта восточная роскошь. Вот слуги императора ставят передо мной великолепный плете­ный стол. На нем несколько ломтей хлеба, молоко и кувшин, наполненный отличным медовым вином - теджем.

Затем начинается трапеза по строгому эфиопскому этикету. Никто из вельмож не произносит во время еды ни слова. Подле моего стола стоит слуга с боль­шими кусками сырого мяса. Вот он протягивает мне нож, и я пытаюсь по примеру других, есть сырое мясо на эфиопский манер. Против ожидания, очень вкусно. Так нежно это мясо, что оно буквально тает на языке. Теперь мне протягивают тедж, затем трапеза продол­жается. Все происходит быстро и беззвучно. И все же я сижу за столом почти целый час.

Наконец все встают. Император омывает руки за занавесями, которые держат пажи. И нам подают во­ду для омовения и платок, чтоб вытереть руки. Снова открываются занавеси. Свечи и стол, за которыми обедал император, исчезли. Уносят прочь и мой стол, и теперь мне виден огромный зал.

Император приглашает придворных к себе и удостаивает их беседы, а в зале слуги и служанки накры­вают столы и наполняют сотни и тысячи кубков пре­восходным теджем.

Внезапно снаружи раздается дробь барабанов, и зал наполняется тысячами людей, преимущественно солдатами. Все усаживаются. Чаши тотчас идут по кругу. Истребляются горы мяса. Слышится чавканье, чмоканье, прихлебывание и рыганье.

Под грохот тромбонов, звуки скрипок, лютен, сви­релей входит Оркестр императора. Шествие замыкают многочисленные фанфаристы. Музыка доводит шум и суматоху в зале до оглушающей какафонии.

Сам император сидит на троне величественна и неподвижно, как статуя. Но тем живее его глаза. С видимым удовлетворением наблюдает он за своим народом.

Тем не менее я чувствую себя весьма неуютно. Я отлично понимаю, что Менелику доставляет особое удовольствие продемонстрировать это торжественное пиршество мне, посланнику Франца-Иосифа. Но мне ясно также и то, что сейчас как никогда близок реши­тельный момент, который определит мое будущее. Теперь я должен решиться изложить мою просьбу импе­ратору.

Сейчас или никогда - это я ясно чувствую представится случай добиться цели. Даст ли Менелик разрешение мне, ученому? И точно по мановению волшебной палочки вскоре появляется чиновник Менелика, чтобы позвать меня к императору. Великий момент наступил!

Менелик снова благосклонно расспрашивает меня о том и о сем. Сдерживая возбуждение, я по возможно­сти отвечаю на все его вопросы... Ильг сидит рядом С нами и слышит нашу беседу.

Осторожно, чтобы не возбудить у Менелика ма­лейшего недоверия, я рассказываю о своем детстве, юности, о своих планах, о приключениях и разочарова­ниях. Менелик, видимо, увлечен моим рассказом и слу­шает с величайшим интересом. И вот теперь я здесь, - говорю я, - в Аддис-Абебе и прошу великого негуса-негести дать мне разрешение отправиться в его про­винцию Каффу. Я хотел бы исследовать ее древнюю культуру, сохранить ее для народа Эфиопии и науки.

Я кончил. Теперь моя просьба была высказана. Я понимал, что сейчас, именно в эти минуты, решится судьба моего путешествия.

Менелик, видимо, был тронут моей длинной речью. Он долго молчал. Затем я испытал жестокое разочаро­вание. Менелик подозвал меня еще ближе к себе. В не­скольких словах он объяснил, что мою просьбу выпол­нить невозможно. Он, сам император, строжайшим образом запретил всем чужеземцам выезжать из Аддис-Абебы в глубь страны.

Я понял: напрасен был мой путь, напрасной была моя просьба. Не помогли мои мольбы, я должен снова вернуться обратно в Вену, так и не увидев Каффы! Будучи так близко к цели, я вновь вынужден возвра­титься, ничего не добившись, должен покинуть Эфио­пию!

Вчера еще преисполненный надежды, сегодня я со­вершенно разочарован. Итак, я снова уеду обратно, покину Аддис-Абебу, вернусь домой в Вену, к Францу-Иосифу, и передам ему от имени Менелика проект бу­дущего договора между обоими государствами. Я вы­полнил возложенное, на меня поручение, но снова не достиг своей цели - тщетны моя работа, мои стара­ния, стремления!»

Как явствует из приведенных страниц дневника, Бибер глубоко потрясен. Попадет ли он вообще когда-нибудь в Каффу?

Хотя он все еще находится в Африке и Каффа лежит от него на расстоянии нескольких сот километров, теперь она гораздо более недостижима, чем когда-либо..