Великое предательство

Великое предательство

Когда легендарного правителя-полубога Толлана, принявшего священное имя Пернатого змея - Кет-салькоатля, тольтеки изгнали, он проклял свой народ и обещал вернуться, чтобы жестоко покарать отступ­ников. Как известно, Толлан вскоре пал, разгромлен­ный другими мексиканскими племенами. Однако культ Пернатого змея - Кетсалькоатля не был за­быт; он продолжал жить.

Откуда-то с севера, возможно из легендарно­го Астлана, в Мексиканскую долину пришло новое племя кочевников. Их звали ацтеками. Это было, как гласит древнее предание, последнее из семи чи-чимекских племен, в течение нескольких столетий одно за другим наводнявших земли Мексики. Вер­ховный жрец, вождь и пророк ацтеков Хуитсило­почтли не только обучил свой народ искусству вла­дения луком и стрелами, но и предсказал, что ацтеки должны обосноваться там, где повстречают кактус, на котором орел будет терзать извивающуюся змею.

И ацтеки тронулись в путь. Их ждали трудности и невзгоды, но они настойчиво пробивались с боями на юг, в глубь гигантской плодородной долины, пока однажды на острове озера Тешкоко не увидели предсказанную Хуитсилопочтли картину. Здесь они обосновались, построили свою столицу - город Те-ночтитлан, соорудили дамбы, дворцы, пирамиды и, ко­нечно, храмы для своих богов. Воинственные ацтеки не были брезгливы: покорив огромную густонаселен­ную территорию, они присвоили материальные и ду­ховные достижения завоеванных ими народов. И вме­сте с богом войны Тескатлипока и богом дождя Тлалоком Пернатый змей - Кетсалькоатль также стал их главным божеством.

Но земли Америки опять поджидала беда: при­шли новые завоеватели. Тогда-то и свершилось ве­ликое предательство. Боги ацтеков не только не су­мели защитить свой народ, а, наоборот, стали со­участниками, если не главными виновниками, страш­ной человеческой трагедии, разыгравшейся четыре с половиной столетия назад и закончившейся почти поголовным избиением местного населения - тех, кто поклонялся этим богам. И если сами боги лишь плод человеческой фантазии, к сожалению, их пре­дательство - безжалостная правда: история завое­вания империи ацтеков испанскими конкистадорами вынесла этот суровый приговор!

Если абстрагироваться от многочисленных роман­тических и приключенческих наслоений, которыми с годами обросла история открытия и завоевания Америки - ее начало было положено именно в Мек­сике, - прежде и больше всего поражает невероят­ная легкость, с которой оказалось разгромлено и полностью разрушено ацтекское государство.

К моменту прихода испанцев в Америку ацтеки владели в той или иной форме огромной территори­ей, на которой проживало не менее двух десятков миллионов человек (!) (По подсчетам американских ученых Бора и Кука, за пе­риод с 1519 по 1605 год индейское население Центральной Мек­сики сократилось с 25 миллионов 200 тысяч (!) до 1 миллиона 85 тысяч человек, то есть в двадцать три раза!). Следовательно, Мексика ац­теков могла легко выставить против испанских кон­кистадоров армию в сотни тысяч воинов, обученных военному искусству.

Между тем Эрнан Кортес начал свою экспедицию с пятьюстами семнадцатью солдатами (сам он был пятьсот восемнадцатым, или, вернее, первым), а к моменту решающих сражений за столицу ацтеков город Теночтитлан у Кортеса было немногим более девяти сотен испанских солдат.

Подавляющее большинство историков утвержда­ет, что военная победа испанцев над ацтеками главным образом объясняется наличием у них конницы и огнестрельного оружия. Кроме того, на этом на­стаивают в первую очередь советские историки, их победа оказалась не только легкой, но и возможной еще и потому, что испанцы сумели быстро обзаве­стись союзниками среди индейцев, в частности тлаш-каланцами, выставившими им в помощь несколько десятков тысяч воинов.

Нет оснований ставить под сомнение значение ни того, ни другого фактора, сыгравших решающую роль в войне европейских захватчиков с ацтеками в пользу первых. Боевые кони, стальные латы и ме­чи, наконец, огнестрельное оружие не только, физи­чески уничтожали ацтекскую армию, но и подавляли ее морально, порождая панический ужас, леденя­щий душу страх, лишая уверенности и приводя к пол­ной дезорганизации и бегству боевые отряды ин­дейцев.

Однако не менее достоверно и то, что сражение в Теночтитлане, известное под названием «Ночь пе­чали», в чисто военном отношении было полностью проиграно испанцами, и следовательно, оно долж­но было нейтрализовать если не полностью, то хотя бы частично элементы военно-психологического пре­восходства испанцев над ацтеками. Но этого не про­изошло!

Почему? Ведь ацтеки со всей очевидностью убе­дились, что испанцев можно победить! И все же, не­смотря на то, что в последующих битвах на каждого испанца приходилось чуть ли не по нескольку сотен воинов-индейцев, с невероятной отвагой сражавших­ся против завоевателей, а не бежавших в панике от стальных мечей и огнедышащих аркебузов, воен­ные поражения ацтеков следовали одно за другим, и война завершилась их быстрым и полным раз­громом.

В чем причины столь невероятных военных успе­хов испанцев и столь же невероятных неудач ацтеков? Неужели дело только в порохе и железе да еще в боевых конях?

Нам представляется, что на этот вопрос следует ответить решительным «нет!». Дотоле невиданное и чрезвычайно грозное оружие испанцев - их кавале­рия оказалась лишь могущественным союзником той страшной силы, которая в действительности сокру­шила империю ацтеков. Эта сила предназначалась - и в этом парадокс! - только и исключительно для защиты ацтеков, их государственного устройства, не­зыблемости существовавших порядков. Она доволь­но долго, а главное - верно служила именно этим целям. Поэтому ацтеки, вернее - их правители, ока­зались беспомощными и беззащитными, когда вне­запно, в час тяжелого испытания, она, вместо того чтобы защитить, обрушилась против самих ацтеков. Они даже не успели понять случившегося, как были раздавлены испанскими конкистадорами. Этой силой была религия ацтеков.

Пожалуй, в истории вряд ли найдется другой по­добный пример, когда именно религия оказалась решающим фактором разгрома и полного уничтоже­ния тех, кому она должна была служить верой и правдой.

Скорее наоборот, в минуты смертельной опасно­сти религия мобилизует свои усилия на защиту того народа, в среде которого она распространена. При этом религия отнюдь не бескорыстна, как может по­казаться на первый взгляд. В подобных действиях она видит единственное и наиболее эффективное средство самообороны. Вместе с тем именно в пе­риод наиболее тяжелых испытаний, каковым в пер­вую очередь является война, религия обретает зна­чительно большую притягательную силу. Она кажет­ся той последней спасительной надеждой, тем чудом, которое одно способно совершить невоз­можное (Говоря о том, что трудности, вызванные войной, приво­дят к росту религиозных настроений (речь шла о первой ми­ровой войне), В. И. Ленин писал, что «...война не может не вызвать в массах самых бурных чувств, нарушающих обычное состояние сонной психики... Церкви снова стали наполняться, - ликуют реакционеры. «Где страдания, там религия», говорит ар­хиреакционер Баррес. И он прав».).

Жертвоприношение

Мрачная и жестокая, не признающая компромиссов рели­гия ацтеков с мас­совыми человечес­кими жертвоприношениями не знала пределов в своем ревностном служе­нии правящей ка­стовой аристократии.

Ацтеки находи­лись в той началь­ной фазе общест­венного развития, когда чужеродный пленник-раб еще не был полностью включен в экономи­ческий механизм зарождавшегося клас­сового общества, когда еще не были до конца осознаны те выгоды и преиму­щества, которые мог дать труд раба. Однако уже возник институт долгового рабства, распрост­ранявшийся на мест­ную бедноту; раб-ацтек находил свое место в но­вых, развивавшихся производственных отношениях, но он сохранял за собою право выкупа, которого, как известно, лишен «классический» раб. Конечно, ино­племенных рабов тоже подключали к экономической деятельности, однако труд раба пока не стал основой основ этого общества.

Подобную недооценку значения рабского труда в высокоразвитом в государственном отношении классовом обществе, перешагнувшем порог между второй и третьей фазами своего развития (Следуя схеме, которую дает Ф. Энгельс в «Происхожде­нии семьи, частной собственности и государства».), по-ви­димому, можно объяснить все еще значительным избыточным продуктом, возникавшим благодаря успешному использованию столь обильно плодонося­щего сельскохозяйственного растения, как кукуруза, чрезвычайно благоприятным условиям мексиканского высокогорного плато для ее разведения и высочай­шей культуре земледелия, унаследованной ацтеками от прежних обитателей Мексики (Некоторые современные ученые полагают, что зачаточ­ное земледелие появилось в Центральной Мексике, именуемой также Месоамерикой, примерно 7-9 тысяч лет назад; хлопок и тыква были культурными растениями уже в III тысячелетии до нашей эры; несколько позже появилась кукуруза.).

Бессмысленное уничтожение тысяч пленников-ра­бов на жертвенных алтарях ацтекских храмов было возведено в основу культа. Человеческое жертвопри­ношение стало центральным событием любого пра­здника. Жертвоприношения совершались чуть ли. не ежедневно. В жертву приносили в одиночку с особо торжественными почестями - так, ежегодно из чис­ла пленных выбирался самый красивый юноша, ко­торому суждено было в течение года пользоваться всеми благами и привилегиями бога войны Тескатли-пока, чтобы по истечении этого срока оказаться на жертвенном камне-алтаре. Но были и такие «празд­ники», когда жрецы отправляли в мир иной сотни, а по некоторым источникам, и тысячи пленных (Трудно поверить в достоверность подобных утверждений, принадлежащих очевидцам конкисты. Из-за них «выглядывают» сутаны католических монахов, пытавшихся оправдать жестокости завоевателей.).

На тот случай, когда «запас» пленников истощал­ся, а начинать новую войну по каким-либо причинам было нецелесообразно, ацтекские жрецы изобрели отвратительную, безрассудно жестокую форму «вос­производства» пленных, так называемую «войну цве­тов». Подвластным провинциям, или царствам, пове­левалось начать против ацтеков символическую вой­ну, но только не настоящим, а игрушечным оружием.

Бог кукурузы

Сами же ацтеки вое­вали всерьез, брали сколько нужно плен­ных и отнюдь не сим­волически отправляли их на жертвенные кам­ни. И в сияющей бо­гатством и роскошью столице ацтеков горо­де Теночтитлане выра­стали горы аккуратно сложенных пирамида­ми человеческих чере­пов.

Поэтому нет ниче­го удивительного, что благодаря усердию и рвению ацтекских жрецов, а главное, безудержному грабежу покоренных племен все неацтекское население Мексики было потенциальным союзником любого противника ацтеков. Испанцы великолепно учли эту обстановку. Свои жестокости они прибе­регли до окончательного разгрома ацтеков и взятия Теночтитлана.

Но обряд человеческих жертвоприношений заго­товил еще одну коварную ловушку для тех, кто столь усиленно практиковал его. Он оказал решаю­щее воздействие на непосредственные задачи вой­ны. Пленение врага, особенно вражеских вождей, стало играть почти столь же существенную роль, как и захват новых земель и военный разбой. Причем тактика ведения боя, характер применяемого оружия постепенно оказались полностью подчиненными именно захвату пленных.

Это было допустимо и даже давало известные преимущества ацтекам в их военных конфликтах с другими народами и племенами Америки: боязнь попасть в плен, что было равносильно оказаться на жертвенном камне-алтаре, деморализовывала про­тивника, значительно хуже организованного и воору­женного, нежели ацтеки. Имея многочисленное про­фессиональное воинство, они легко побеждали в бо­ях, однако в борьбе с испанцами подобная тактика и оружие оказались губительными в самом буквальном смысле слова. Закованные в латы, вооруженные пиками и длинными стальными мечами, испан­ские рыцари не могли даже мечтать о более удоб­ной для них форме ведения рукопашной схватки. Недаром участники конкисты и очевидцы беспример­ных дотоле побоищ не без удовольствия и удивле­ния рассказывают, как сами воины-индейцы с пора­зительной настойчивостью искали смерть, бросаясь грудью на смертоносное оружие испанцев.

Испанцы кололи, рубили, топтали копытами лоша­дей наползавшую на них массу незащищенных лю­дей, но ни одна отравленная ядом стрела, царапи­ны которой было достаточно, чтобы наступила мгно­венная смерть - в те времена некоторые племена индейцев уже варили знаменитый яд кураре, и ац­теки не могли не слышать о нем, - так и не была выпущена из меткого лука ацтекских стрелков. Вра­га нужно брать в плен только живым, неустанно твердили воинам жрецы, поскольку таково «требо­вание» самих богов!

Берналь Диас де Кастильо, испанский конкиста­дор, прошедший вместе с Эрнаном Кортесом весь долгий, грязный и тяжелый путь этого авантюриста и отважного завоевателя, прославившегося изощрен­ной хитростью, коварством и нечеловеческой жесто­костью не меньше, чем блистательными военными победами, в дневнике, написанном на склоне лет, рассказывает о невероятном ликовании и восторге жителей Теночтитлана, когда им удалось пленить и принести в жертву не только испанцев, но и их ло­шадей.

Никак не оправдывая ужасов испанского завоева­ния Америки, все же следует признать, что челове­ческие жертвоприношения, которых непрестанно и неукоснительно требовала ацтекская религия, несомненно, способствовали укреплению морального состояния основной массы конкистадоров. Они позво­ляли им находить для себя (и только для себя) оп­равдания своим зверствам и жестокостям, особенно если учесть, что среди жрецов и ацтекской аристо­кратии довольно широко практиковалось людоедст­во, непосредственно связанное с актами жертвопри­ношений.

Мы хотим еще и еще раз подчеркнуть, что не до­пускаем и мысли о том, что жертвоприношения и лю­доедство, как бы отвратительны ни были эти «спут­ники» религии ацтеков, могут служить оправданием для испанских конкистадоров, уничтоживших выдаю­щиеся американские цивилизации, превосходившие некоторыми своими достижениями тогдашний куль­турный и научный уровень европейских народов. Ведь «заодно» испанцы вырезали миллионы абори­генов Америки! Но для самих испанцев, повторяем, оба эти отвратительных явления, к сожалению, свой­ственных вообще определенному уровню общест­венного развития (и в этом смысле ацтеки не являли собой исключения), несомненно, сыграли положитель­ную роль, поскольку укрепляли их веру в свою пра­воту.

Наконец, религия ацтеков преподнесла испанским завоевателям еще один «подарок». Ацтеки не только поклонялись Пернатому змею - Кетсалькоатлю как одному из главных обитателей пантеона своих богов, но и хорошо помнили историю его изгнания. Жрецы, стремясь держать в страхе и покорном повиновении народ, не отказывали себе в удовольствии система­тически запугивать его возвращением Кетсалькоатля. Они убеждали народ, что оскорбленное божество, ушедшее на восток, с востока и вернется, чтобы по­карать всех и вся. Более того, легенда гласила - до чего же везло испанцам! - что Кетсалькоатль был белолиц и бородат, в то время как индейцы безусы, безбороды и смуглы!

И вот именно с востока, куда ушел бородатый и чрезвычайно разгневанный Кетсалькоатль, приплы­вают чудовищные корабли-дома с гигантскими облаками-парусами; на берег сходят белолицые и боро­датые мужчины в сияющих на солнце стальных ла­тах и шлемах; кое-кто из них имеет четыре ноги и две головы - лошадей индейцы увидели впервые,- и в довершение всего, как и подобает настоящим бо­гам, они мечут громоподобные, смертоносные молнии!

Как ни странно, но первым, и при этом безогово­рочно, уверовал в то, что испанцы - потомки леген­дарного божества Кетсалькоатля, не кто иной, как пользовавшийся неограниченной властью всесильный правитель Теночтитлана Моктесума. Страх перед божественным происхождением чужеземцев парали­зовал его способность к сопротивлению, а это озна­чало, что вся дотоле могучая страна вместе с вели­колепной военной машиной оказалась распластан­ной у ног бородатых завоевателей. Но Моктесума, к сожалению, не потерял способности делать одну за другой совершенно немыслимые и попросту са­моубийственные уступки испанцам. Ацтекам следова­ло немедленно убрать своего обезумевшего от стра­ха правителя, однако та же религия, внушавшая незыблемость существующих порядков, препятствова­ла этому. Когда же разум, наконец, победил религи­озные предрассудки, было поздно. Результат фана­тической веры правителя ацтеков хорошо известен: горстка авантюристов стерла с лица земли гигант­скую империю!

Что же, может быть, испанцам действительно по­везло? И повезло не раз, не два, им сопутствовала сплошная и почти бесконечная «цепочка» везения? Нет. Было бы совершенно неправильно объяс­нять успехи конкистадоров слепой удачей или тем, что мы часто называем звучным словом «счастье». Просто на их стороне оказалась могущественная не­победимая сила, о которой даже они сами не веда­ли. На Американском континенте лоб в лоб столк­нулись две различные общественные формации: ин­дейские «империи» представляли зарождавшееся классовое общество, испанская абсолютистская мо­нархия- процветающий феодализм! При этом столкновение произошло без всякой предварительной под­готовки (во всяком случае, со стороны аборигенов Америки), предельно обнаженно и бескомпромиссно. На вооружении у испанцев были не только аркебузы, пушки, стальные мечи и боевые кони, но и передо­вой общественный строй со всем своим «надстроеч­ным аппаратом». Именно поэтому победа испанцев была неизбежной, поскольку неизбежна победа лю­бого классового общества над своим предшественни­ком. Речь могла идти лишь об отдельных частностях и деталях; конечный же результат был предрешен самой историей!

Но при столкновении этих двух различных классо­вых обществ первой лопнула опора - надстройка, которая обычно умирает последней, - религия. И пожалуй, в этом и заключается своеобразие тра­гедии, разыгравшейся четыре с половиной столетия назад на Американском континенте. Испанцы оказа­лись «похожи» на Кетсалькоатля отнюдь не случай­но: какой бы невероятной внешностью они ни обла­дали - «квадратной», «треугольной» или «шарооб­разной», - в ацтекском пантеоне богов обязательно нашлось бы «схожее» с ними божество. Точно так же у инков, несмотря на их монотеизм, с приходом европейских завоевателей сразу же «обнаружился» бородатый «дух» Виракоча, сыгравший с ними столь же коварную «шутку».

Бог добра и бог зла

На смену служителям старых языческих богов устрашающего вида пришли благообразные, но не менее жестокие и куда более изощренные жрецы нового верховного божества. Каменные идолы были разбиты и сброшены со своих пирамид-пьедесталов, и над Америкой воцарилось гигантское распятье. Под сенью креста и с благословения новой религии миллионы беззащитных детей и стариков, женщин и мужчин были зверски замучены и уничтожены. Ин­дейцы умирали от ударов кинжалов и шпаг, их ве­шали, сжигали на кострах, забивали насмерть би­чами, гноили в рудниках и даже скармливали живы­ми свирепым псам, завезенным из Испании вместе с новой «цивилизацией». Менее чем за сто лет в ре­зультате бурной деятельности конкистадоров и слу­жителей новой религии только в Центральной Мек­сике, как уже говорилось, местное население сокра­тилось в двадцать три раза! А сколько индейцев по­гибло во всей Америке с того дня, когда европейцы открыли для себя Новый Свет, древние цивилиза­ции которого по сей день поражают нас своими вы­дающимися достижениями?!