Начало экспедиции

Источники по истории сибирской экспедиции скудны и противоречивы. Поэтому историки не могут дать однозначный ответ даже на такой казалось бы несложный вопрос: когда начался поход? Одни называют 1578-1579 гг., другие - 1581 г.

Дата присоединения Сибири к России является одной из важнейших дат в истории средневековой России. Ее правильное определение имеет существенное значение для установления основных событий и характера экспедиции.

Сторонники ранней даты утверждают, что Ермак затратил три года на переход с Чусовой на берега Иртыша и что все это время было заполнено кровопролитными боями. Казаки выдержали несколько трехдневных сражений и одно пятидневное. Их кони бродили по брюхо в крови.

Представление о трехлетнем завоеваний заимствовано из сочинений тобольского историка и картографа Семена Ремезова. Они подкупают массой точных подробностей. Ремезов - единственный автор, которому известны дни прибытия Ермака в разные пункты Сибири, изменения в численности его отряда на всех этапах похода. Некоторые историки приняли на веру все эти данные. Однако ближайшее рассмотрение убеждает в том, что точность сведений "Истории Сибирской" Ремезова - мнимая. Тобольский историк считал, что Ермак привел в Сибирь 3000 человек, тогда как достоверно известно, что в экспедиции участвовало пять казачьих сотен.

В повествовании Ремезова "точные" даты и цифры перемежаются с описаниями "чудес", сопутствовавших походу Ермака. Так, казакам являлся святитель Никола. В трудный момент знамя с ликом спасителя само поднялось из струга и увлекло за собой отряд. В другом случае сам бог с небесным воинством оборонил казаков от язычников. Как видно, Ремезов тщательно собирал церковные притчи о "подвигах" казаков, совершенных ими во славу церкви. Кое-что он добавил и от себя. В результате его сочинение стало напоминать "Житие", обильно украшенное вымыслами. Приведем яркий пример. На реке Туре, повествует Ремезов, Ермак убил... Чингисхана и зазимовал в его городе. Надо ли говорить, что на Туре не было никакого Чингисхана?

Столь же фантастический характер носят сведения о том, что в начале похода казаки ошиблись ("обмишенились"), свернули с Чусовой не на Серебрянку, а на Сылву, где им пришлось зазимовать. Местность на Сылве принадлежала Максиму Строганову, принявшему участие в организации экспедиции. По писцовым книгам 1579 г., там располагались строгановские поселения и мельница. Как могли казаки проплыть мимо и не заметить их, остается загадкой. Ермака сопровождали строгановские "вожи", или проводники. Как они могли заблудиться в пределах вотчины Строгановых - и вовсе необъяснимо.

Ремезов был современником Петра I. Более чем за полвека до него историю "сибирского взятия" описали тобольские книжники. Почин принадлежал энергичному Киприану, первому сибирскому архиепископу. Приметив редкую популярность имени Ермака, он решил использовать это обстоятельство для христианизации языческого края. Заботясь не об истории, а о нуждах архиепископства, Киприан повелел учредить поминание Ермаку.

Дьяки Киприана взялись за дело вовремя. Поколение казаков, знавшее Ермака, ушло из жизни. Но кое-кто уцелел. Одних дьяки нашли в тобольской сотне "старых казаков", других - в богадельне. "Речи" ветеранов были записаны на бумагу и положены в основу "синодика (поминания) ермаковым казакам".

По словам ветеранов, их поход в Сибирь начался в 7089 г. от сотворения мира, или в 1580-1581 гг. от Рождества Христова. Воспоминания казаков заключали в себе бесценный материал. Но названная ими дата внушает сомнение. Дата 7089 г. строго соотносится со временем прибытия в Тобольск Киприана в 7129 г. Очевидно, казаки исходили из того, что на момент приезда Киприана у них за плечами было сорок лет службы в Сибири. Спустя тринадцать-четырнадцать лет те же самые казаки заявляли, что они служат царю "в Сибири в Тобольске от ермакова взятия лет по 40 и по 50". Иначе говори, они определяли время похода приблизительно, с помощью округленных цифр. Дата, названная ветеранами по памяти на склоне лет, видимо, не отличалась точностью.

Церковники начали с поминания ермаковцев, а кончили сочинением Повести о "сибирском взятии". Так возникло сибирское летописание. Ранняя тобольская Повесть не сохранилась до наших дней. Но дьяк тобольского архиепископа Савва Есипов в 1636 г. составил на ее основе подробную летопись. Есиповская летопись приобрела к концу XVII в. широкую известность.

Именитых людей Строгановых история Ермака интересовала не меньше, чем жителей Тобольска. Заслышав о том, что в Сибири местный пастырь велел написать историю о "сибирском взятии", Строгановы затребовали копию Повести и поручили своим людям переработать ее.

Придворный историограф Строгановых не походил на пушкинского Пимена, преданного истине. Он слишком явно подчинил свое повествование предвзятой цели. Прежде всего ему надо было возвеличить своих хозяев. Поэтому он дополнил текст тобольской Повести вымышленными сведениями о том, что Ермак якобы прибыл в строгановские вотчины за два года до начала сибирского похода. "Того же (7087. - Р. С.) году, июня в 28 день, - записал летописец, - приидоша с Волги атаманы и казаки Ермак Тимофеев поволжской с товарищи в Чюсовские городки... Пожиста же они атаманы и казаки в городках их (Строгановых. - Р. С.) два лета и месяца два". Своим рассказом летописец стремился доказать, что казаки два года были нахлебниками Строгановых, а следовательно, успели превратиться в их слуг.

Следуя расчету летописца, можно заключить, что Ермак ушел в поход 29 августа 7089 (1581) г. В этом случае строгановский историограф придерживался даты (7089 г.), которую он нашел в тобольской Повести. Однако в ходе последующей работы над своим сочинением "он исправил свои хронологические выкладки и записал, что Строгановы послали Ермака в Сибирь "в лето 7090 году сентября в 1 день". На первый взгляд поправка в два-три дня была несущественной. Фактически же летописец отказался от тобольской даты и заменил ее иной. Согласно принятому в России летосчислению, год начинался 1 сентября. Следовательно, казаки выступили в поход не в августе 7089 г., а в сентябре 7090 г.

Савва Есипов, беседовавший с ермаковцами, не знал в точности, когда началась экспедиция. И лишь строгановский летописец впервые назвал день и месяц выступления казаков в поход. Н. М. Карамзин, С. М. Соловьев, а вслед за ними и другие историки поверили ему. Н. М. Карамзин считал Строгановых организаторами и вдохновителями сибирской экспедиции. Кто же мог знать лучше, чем Строгановы, когда они послали казаков на Урал? Именитые люди имели превосходный архив, находившийся в XVII в. в полном распоряжении их придворного летописца.

Сопоставление летописи с грамотами из строгановского архива, сохранившимися до наших дней, не оставляет сомнения в том, что летописец широко использовал архивные документы. На основе их он составил подробный рассказ об обстоятельствах, предшествовавших выступлению Ермака в поход: "В та же времена девять-десятые годины, и в число дневи на память преподобного отца нашего Симеона Столпина... князь Пелымский, собра 700 человек, подозва... уланов и мурз Сибирские ж земли... прииде на Чердынь... под Канкор и под Кергедан городки, а оттоле поиша под Чюсовские городки.,.". В самый момент нападения вражеских воинов на Пермский край Ермак с отрядом казаков ушел в Зауралье.

Новейшие методы источниковедения позволяют установить, как возник приведенный выше летописный текст и какова степень его достоверности.

Сведения о нападении 700 пелымцев летописец, без сомнения, почерпнул из царской грамоты Строгановым, составленной в конце 1581 г. Из нее он узнал, что пелымцы напали на Пермский край в Семенов день или 1 сентября 1581 (7090) г.

В строгановском архиве летописец нашел еще одну грамоту, присланную в Пермь год спустя, в конце 1582 г. В ней также упоминался пелымский князь и сообщались подробности о его нападении в Семенов день. Бегло прочтя царские архивные грамоты, книжник решил, что они описывают одно и то же нападение, которое и послужило прологом к походу Ермака.

Попробуем проверить летописца и прочтем заново подлинные грамоты Ивана IV. Одна из них была составлена в конце 1581 г. в связи с жалобой Семена и Максима Строгановых. Купцы донесли царю, что "о Семен день" их слободы и деревни разорил пелымский князь, а Никита Строганов, сидевший в укрепленном городке Орле, не выручил их из беды. Иван IV сделал выговор Никите и велел действовать заодно с родственниками.

Другая грамота (от 16 ноября 1582 г.) явилась ответом на жалобу воеводы В. Пелепелицына из Чердыни. Воевода донес, что 1 сентября его крепость подверглась атаке сибирских людей и пелымского князя, а Строгановы не помогли ему в беде, но в самый день штурма послали Ермака в "сибирские места".

Как видим, в царских грамотах описаны разновременные и разномасштабные нападения. В первом участвовал пелымский (мансийский) князек с небольшими силами, во втором - еще и сибирские люди, т. ё. войска Кучума. В первом случае мансийцы сожгли незащищенные деревни и слободки Строгановых, но не посмели штурмовать их городки. Год спустя воины Кучума вместе с манси нанесли удар по Чердыни, главному опорному пункту русских в Пермском крае.

В дни первого нападения в 1581 г. Ермака явно не было во владениях Строгановых, иначе он не позволил бы мансийцам разорять русские поселения. О Ермаке говорит лишь грамота конца 1582 г. Обрисованная в

этой грамоте ситуация не допускает двух толкований. Воины Кучума напали на государеву крепость в 1582 г. в самый день выступления Ермака в поход. Получив донос Пелепелицына, царь пригрозил Строгановым опалой и велел немедленно вернуть казаков из похода.

Итак, летописец объединил сведения царских грамот по недоразумению. Его рассказ об одновременном нападении пелымцев на Чердынь и строгановские городки в 1581 г. недостоверен от начала и до конца. В действительности такого нападения никогда не было. Выявление этой ошибки обнаруживает несостоятельность утверждения Строгановской летописи, будто Ермак ушел в Сибирь 1 сентября 1581 г.

"Писал к нам из Перми Василий Пелепелицын, - значится в подлинной царской грамоте от 16 ноября 1582 г., - что послали вы (Строгановы. - Р. С.) из острогов своих волжских атаманов и казаков Ермака с товарищи воевати... сибирские места сентября в 1 день, а в тот же день собрался пелымской князь с сибирскими людьми... и к городу Чердыни к острогу приступал..." Итак, казаки ушли в Сибирь 1 сентября 1582 г. на глазах у чердынского воеводы Пелепелицына, о чем он тут же донес царю. Не верить воеводе нет оснований.

На этом можно было бы поставить точку: найден авторитетный источник, который кладет конец спорам. Однако привлечение всего комплекса документов, составленных при жизни Ермака, даёт возможность провести дополнительную проверку установленной даты.

Самым ранним источником, упоминающим имя Ермака, является отписка коменданта Могилева Страввинского королю Баторию. В конце июня 1581 г. комендант сообщил Баторию о нападении русских на вверенную ему крепость и поименно перечислил царских воевод, участвовавших в нападении. Последними в его списке значились "Василий Янов- воеводa казаков донских и Ермак Тимофеевич - атаман казацкий". Сведения эти были получены литовцами от пленных и отличались надежностью. Пленные не случайно назвали имя Ермака рядом с именами других воевод. Сподвижники атамана много лет спустя вспоминали о его долгой службе. Один из них, казак Ильин, писал в челобитной царю, что он, Ильин, "20 лет полевал с Ермаком в поле". Очевидно, ко времени литовского похода Ермак уже имел за плечами многолетнюю службу в станицах на южных рубежах страны. Показание Ильина подтвердил тюменский казак Г. Иванов, который (по его словам) служил государеву службу "в Сибири сорок два года, а прежде того он служил нам (царю. - Р. С) на поле двадцать лет у Ермака в станице и с иными атаманы". После 20-летней службы Ермак приобрел известность в армии как старый боевой командир.

Письмо Стравинского с упоминанием имени Ермака давно привлекало внимание историков. Почти 80 лет назад Н. В. Шляков, опираясь на этот документ, высказал мысль что Ермак, будучи под Могилевом в июне 1581 г., не мог добраться до Урала и начать поход с 1 сентября того же года. Однако Н. В. Шляков ограничился лишь этим замечанием и не проанализировал все источники об экспедиции в комплексе. Поэтому предложенная им дата похода (1582 г.) не была принята в литературе. Чтобы сиять противоречие, отмеченное Н. В. Шляковым, историки выдвинули гипотезу об одновременном существовании двух, а может быть, и трех атаманов, носивших имя Ермак Тимофеевич. Один из них воевал в 1581 г. на литовской границе, другой в то же самое время вел отряд через уральские перевалы в Сибирь.

Сама по себе гипотеза о двойниках не является невероятной. Но согласуется ли она с фактами, известными в настоящее время?

Главными сподвижниками Ермака в сибирском походе были атаманы Иван Кольцо, Савва Волдыря, Никита Пан и другие. В конце Ливонской войны они бились с ногайскими татарами в Нижнем Поволжье.

Россия потерпела военное поражение, и Большая Ногайская орда готова была нанести ей удар с тыла. В начале 1581 г. царь Иван послал в орду с дарами В. Пелепелицына, будущего чердынского воеводу. Подарки не достигли цели. В Москве стало известно о вторжении ногайцев в русские пределы. Тогда московские дипломаты пригрозили хану, что орда подвергнется нападению вольных казаков. В наказание за набег, заявили они, казаки астраханские и волжские учинят "досаду" ногайцам, а "нам уже нынеча казаков своих унять не мочно". Ногайский хан не забыл о недавнем разгроме казаками его столицы Сарайчика и вскоре объявил о своем решении снарядить посольство в Москву.

Мирные жесты орды не мешали ей продолжать грабительские нападения на Русь. В то время как 300 ногайцев отправились вместе с посланником Пелепелицыным в Москву, другой отряд в 600 сабель разграбил окрестности Темникова и Алтыря. Волжские казаки знали о вторжениях ногайцев и обращались с ними по законам военного времени. Сначала они разгромили у реки Самары отряд, сопровождавший Пелепелицына, а затем разгромили грабителей, возвращавшихся из-под Алтыря.

28 августа 1581 г. в Москву "прибежали" татары из свиты ногайских послов, ехавших к царю, и сообщили, что "на Волге казаки Иван Кольцов, да Богдан Барбоша, да Микита Пан, да Сава Болдыря с товарищи" погромили ногайское посольство на перевозах под сосновым островом. Государев гонец В. Пелепелицын, сопровождавший ногайское посольство, прибыл в Москву 1 сентября и подтвердил сведения о волжском разгроме. Посольский приказ описал деяния атаманов с протокольной точностью разу после происшествия.

Приведенные факты доказывают с полной неопровержимостью, что главные сподвижники Ермака Иван Кольцо, Пан и Болдыря находились в августе - сентябре 1581 г. не в пермских вотчинах Строгановых и не на уральских перевалах, а в Нижнем Поволжье.

Итак, летом 1581 г Ермак сражался с литовцами на западных границах под Могилевом, а трое его атаманов громили ногайцев ниже Самары на Волге. Конечно, можно предположить, что в те же самые месяцы двойники Ермака, Ивана Кольцо, Никиты Пана и Саввы Болдыря двигались по Каме к границам Сибири. Однако абсурдность гипотезы о наличии двойников у четырех руководителей сибирской экспедиции очевидна.

Подлинные архивные документы дают возможность составить четкую хронологию похода Ермака. Воспоминания тобольских ветеранов позволяют дорисовать картину. Ермаковцы помнили, что столицу Кучума Кашлык они заняли в день Дмитрия Селунского. Указанный день приходился на 26 октября.

Итак, ермаковцы отправились в путь 1 сентября 1582 г., а спустя два месяца заняли столицу Сибирского ханства. Не позднее 1583 г. гонцы Ермака привезли в Москву весть о "сибирском взятии". Иван IV тут же велел Строгановым готовить людей "на нашу (царскую) службу сибирской зимней поход". Однако 7 января 1584 г. Иван IV уведомил купцов об отмене своего прежнего приказа. "Ныне, - писал царь, - нас слух дошел, что в Сибирь зимним путем на конех пройтить не мочно". Наступлепие перенесли на весну 1584 г.

Даты, названные в царских грамотах 1582-1584 гг., связаны между собой подобно звеньям одной цепи. Они отличаются самой высокой степенью надежности. Исключение составляет лишь указание на день Дмитрия Селунского. Состарившиеся ветераны, воспоминания которых были записаны с запозданием в 40 лет могли ошибиться на несколько дней или недель. Но в самoм основном они все же не ошиблись.

Путь от Сибири до Москвы был далек. Если в столице стали готовить войска для посылки за Урал уже летом - осенью 1583 г., то можно сделать лишь один вывод: казаки одержали свои решающие победы над Кучумом в конце 1582 г.

Итак, ермаковцы проделали путь с Чусовой на Иртыш не за два-три года, а за два-три месяца.

Возникаeт вопрос, могли ли казаки физически преодолеть расстояние от Чусовой до Иртыша за столь малый срок?

Студенты Пермского университета провели эксперимент. Они повторили на лодках путь Ермака, на что у них ушло четыре месяца. Этот факт, однако, не может опровергнуть приведенную выше хронологию похода Ермака. Плавание студентов лишний раз подтверждает, сколь ограничены возможности эксперимента в историческом исследовании. Оценивая опыт пермяков, надо учесть, что за прошедшие четыреста лет уральские и сибирские реки сильно обмелели и что лодки студентов - не быстроходные казачьи струги, а студенты - не казаки.

Несложный расчет подсказывает, что флотилии Ермака пришлось идти протнв течения приблизительно 300 километров. Зато 1200 километров пути казацкие струги плыли вниз по течению сибирских рек. Именно поэтому Ермак и мог преодолеть расстояние до Иртыша за два месяца.

Уточнение хронологии неизбежно приводит к пересмотру всей истории первой сибирской экспедиции.

Приходится отбросить как недостоверные представления о трехлетних кровавых боях, якобы выдержанных Ермаком на пути к Кашлыку. На самом деле, столица Сибирского ханства Кашлык была занята не в итоге длительного кровавого завоевания, а в результате казачьего набега, скоротечного и неодолимого.