ЧАСТЬ III

Разрушено: ... в то время. Человек видит (врага в Ма)джаи своем. (Только) слабый приносит облегче(ние тому), кто страдает от жары... страх... нет... бедняки... не освещается земля из-за этого. Раз(рушено)... ...(отнимается) пища у них... страх ужаса перед ним. Умоляет Неджес... посыльный. Не... время. Его схватывают нагруженного его имуществом. Отбирают... проходят мимо его ворот... (в) гробницу, стены, помещение комнат с соколом. Вынимаются (мумии)... около... (ут)ром. Разве Неджес бодрствует? Земля рассветает над ним. Он не ужасается этого. Проходит мимо голов (спящих), скученных в больших полотнищах в качестве дома. Палатки это то, что они сооружают подобно жителям пустыни. (Разрушено...) посылание слуг по поручению своих господ. Нет боязни перед ними (т. е. господами). Смотри, вот пятерка. Они говорят. Они говорят: идите (сами) по дороге, которую вы знаете. Мы достигли (своей цели).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ОПИСАНИЙ БЕДСТВИЙ СТРАНЫ

Плачет северная страна. Закром царя стал достоянием всякого. Весь дом царя остался без своих доходов. Ему же (по праву) принадлежат пшеница, ячмень, птицы и рыбы, ему принадлежат холст, тонкое полотно, медь, масло, ему принадлежат ковры и цыновки, цветы, носилки и все прекрасные подати. 0н (должен) приходить (к закрому, а именно) производящий. Если бы не было слов разрушения, все это было бы в доме царя, да будет он жив, здрав и невредим. И он не был лишенным всех этих приношений.

ПРИЗЫВ К ВОССТАНОВЛЕНИЮ ЦАРСКОЙ ВЛАСТИ

Уничтожайте врагов благородной столицы блестящей придворными... в ней... подобно... Начальник города приходит без своей свиты... Уничтожайте врагов благородной столицы, блестящей... Уничтожайте врагов столицы той благородной с многочисленными законами... Не мог противостоять... Уничтожайте врагов столицы той благородной с многочисленными канцеляриями. (Воистину...).

ПРИЗЫВ К ВОССТАНОВЛЕНИЮ РЕЛИГИО3НОГО КУЛЬТА

Помните: о совершении возлияний... (вы), страдающие больше, чем тот, который был болен во всех членах своих. Умоляйте... (Моли)тесь богу своему. Защита его уста... дети его свидетельствуют за него, вызывая прошение (в пустыне). Помни(те) о снаб(жении) закрома (храмов), воскурении фимиамами и возлиянии воды из кувшина (каждое) yтpo. Помните (о доставлении) жирных гусей — о приношении жертв богам. Помните о жевании благоухающей смолы, приготовлении (белого) хлеба (знатным) мужем и день омовения головы. Помните о воздвижении древков (для храмовых хоругвей), вырезании (надписей) на жертвеннике. (Пусть) жрец очищает храмы. Пусть дворец бога будет выложен камнями (белыми) подобно молоку.

(Помните) об услаждении запаха горизонта (т. е. храма), о непрекращении жертвенных яств. Помните о следовании предписаниям (ритуала), соблюдении месячных дней. (Помните) об удержании вступающего в жречество от телесной нечистоты... Совершение таковой — это тяжкий грех. Это — испорченность сердца. (Помните о соблюдении) дня перед вечностью, (соблюдении) месяцев, о разли(чении ново)летий (своим) знанием. Помните колоть быков... (согласно) вашим писаниям. Помните о выхождении и но(чью к бо)гу, зовущему вас. (Помните) о жертвовании гусей в огне... (Помните) о предписании (жертвовать) кружку (вина) и о возлиянии на берегу реки... женщин... а деяния о воздавании восхвалений... чтобы умиротворить вас... нужда людей.

ВЫРАЖЕНИЕ ВЕРЫ В БЛАГОСТЬ ОБЩЕЕГИПЕТСКОГО БОГА РА

Приходи... (сила) Ра, приказания... восхваляя. Он (приходит с) запада, чтобы уничтожить... людей богами. Смотрите, он стре(мится пост)роить... зачем. Смотрите, (он) не различает боязливого от дерзкого сердцем. Он приносит прохладу страдающему от жары. Говорят, он, пастух для всякого. Нет зла в его сердце. Если уменьшится его стадо, то он проводит день, чтобы собрать его, (хотя) и огонь был бы в сердце их.

ВЫРАЖЕНИЕ СКОРБИ О ДОПУЩЕНИИ БОГОМ ПЕРВИЧНОГО ГРЕXА В ЛЮДЯХ

О, если бы он исправил их сущность в первом их поколении. Да, он разбил бы тех, кто протянул бы руку против него. Он уничтожил бы семя и потомство его. (Люди же) желали рождать для него (т. е. для греха) и произошло несчастье. Нуждающиеся на всех путях. Вот что произошло.

ИЗОБЛИЧЕНИЕ ЦАРЯ, НАМЕСТНИКА БОГА НА ЗЕМЛЕ, В БЕЗДЕЙСТВИИ, ЛЖИ И НЕНАВИСТИ

Оно (несчастье) не наступило бы, если бы боги среди них (т. е. людей). (Тогда) вырастало бы потомство у жен мужей, и не находили бы (его) по дороге. Боец выходил бы уничтожать злых, которых они произвели. Но не было руководителя в их час. Где же он (даже) сегодня? Разве он спит? Смотрите, не видна была (до сих пор) его сила. Когда мы погибали, я не находил тебя (очевидно, царя). Меня боги не звали напрасно. Это больший грех, чем испорченность сердца. Изречения страха (теперь) на устах у всех. Сегодняшний день — страх перед ним среди людей больший, чем перед миллионами людей (мужей). Не видит (царь никого, кроме) врагов... (Подходит) смута к гарему его, вступает в храм... (плачет он) перед... То, что привело к смуте, это слова его (т. е. царя) (более, чем) палка (насильника)... сожжены статуи, погибли их гробницы. Захвачены... Он видит день... какого-либо. Тот, который ничего злого не сделал между небом и землей, он боится всякого. Что он сделал? Чего достигли мы? Он (человек) выступает против того, что ты не хочешь уничтожить. Разум, познания и правда с тобою. А смуту вместе с шумом междоусобия ты рассылаешь по стране. Смотри одни совершали насилие над другими. (Люди) идут против твоих повелений. Если идут по дороге, то находят только 2. Большее число убивает меньшее. Разве существует пастырь, желающий смерти (стада своего) ты приказал дать ответ на этот вопрос. Потому что любящий — это один человек, ненавидящий же — другой. Гибнут жизни их на всех путях. Ты делал (все), чтобы вызвать это. Ты говорил ложь. Страна стала ядовитой травой, уничтожающей людей. О, если бы не погребались люди живыми! Все эти годы (стали годами) смуты. Убивают (знатного) мужа на кровле его дворца. Он сам (должен) бодрствовать в своем сторожевом домике. Если он храбр, он спасает себя. Он живет. Отнимается дом у неджеса (гражданина). Он бежит по дороге, пока не увидит разлив (воды). Дорога у него отрезана. Он - в отчаянии. Отнимают у него то, что на нем. Избивают его ударами палки. Убивается он теми (т. е. грабителями). О, если бы ты испробовал (хоть) немного несчастья, то тогда бы ты сказал...

ОПИСАНИЕ БУДУЩЕГО БЛАГОПОЛУЧИЯ СТРАНЫ

Но это будет хорошо, когда баржи будут ехать вверх по реке... Никто не будет грабить их. Это будет хорошо, когда будет выкинута сеть и будут ловиться птицы (для) откармливания. Когда будут восстановлены должности для себя, дороги сделаются проходимыми (это будет хорошо). — Но это будет хорошо, когда руки людей будут строить пирамиды, будут копать пруды, будут создаваться сады из сикомор для богов. Но это будет хорошо, когда люди будут напиваться, когда они будут пить напиток «нит» и сердца их будут радостными. Но это будет хорошо, (когда) радость будет на устах (людей), (когда) знать будет стоять и наблюдать за радостью в своих домах. Она одета в тонкое одеяний, чиста лицом и укреплена сердцем. Но это будет хорошо, (когда) ложа будут приготовлены, подушки вельмож (будут) сложены в сохранности, (когда) желание каждого человека будет исполнено, в виде ложа в жизни, когда будет закрыта дверь за тем, который спал в кустах. Но это будет хорошо, (когда) тонкое полотно будет разостлано и одеяния на земле.

ОПИСАНИЕ БУДУЩЕЙ БОЕВОЙ МОЩИ СТРАНЫ

...Случай грабежа... подобно азиатам... для него. Люди (сами) замышляют свои планы (спасения). Они исполняют их для себя. (Ибо) не нашелся тот, который стоял, над защитой их... Сражается каждый за свою сестру. Он защищает себя. А негры. О, если бы мы сами защищали себя! Умножайте (число) бойцов, чтобы отразить лучников. (А) ливийцы, о, если бы мы повернули их обратно! Маджаи хорошо с Египтом. Разве кто-либо убивает своего брата? Молодежь, которую мы рекрутировали для себя, стала, подобно лучникам, склонной к разрушениям. Вследствие этого» случилось, что дадут знать бедуинам о состоянии страны. Все варвары наполнятся, боязнью перед ней. То, что слышали люди, не даст Египту превратиться в пустыню. Сила его ограничивает (врагов). Сказано вам после лет... (раз)рушая себя самого себя. Остающиеся дают жизнь домам своим... чтобы дать жизнь детям их (т. е. страны)».

Литературная рамка, в которую заключено это произведение — мудрец, обличающий и поучающий царя. Суть его изречений — для благосостояния страны необходимо: отпор внешним врагам, исполнение религиозных обязанностей, мудрый, энергичный и добросовестный правитель. Трактат в драматическо-гномической форме пытается разрешить проблему о благоустроенном государстве и обществе. Два других произведения этой же эпохи примыкают к этого рода литературе, занимаясь вопросом о приличном поведении и хорошем тоне человека, принадлежащего к высшему обществу, и проблемой справедливости даже по отношению к низшему классу.

Первое из этих произведений возводили к мудрецу древности, визирю царя V дин, Асесы Птахотпу, а потому учеными принималось за произведение Древнего царства и считалось ошибочно «древнейшей книгой в мире». Оно дошло до нас в парижском Papyrus Prisse, весьма трудном для понимания, и принадлежит к дидактическим трактатам, которые египтяне называли «себаит» — «учение», «премудрость». Это учение облечено в литературную форму.

Проповедник является пред царя и рисует неприглядную картину старости: «царь мой, владыка мой! Старость наступила, дряхлость приходит, слабость проявляется... Глаза сузились, уши глохнут, сила уходит, не бьется сердце, молчат уста, и не говорят, сердце заключилось и не помнит вчерашнего дня, хорошее превращается в дурное, вкус теряется... нос залег и потерял обоняние»... Итак, Птахотпу уже недолго жить, ему и так уже трудно быть живым носителем премудрости, а потому он просит царя, чтобы тот повелел ему оставить на поучение потомству в системе изречения «предков, которых слушали боги». Царь разрешает ему учить, но е условием, чтобы это было «согласно с изречениями древних».

После этого вступления, служащего литературной рамкой, следует самый сборник поучений, озаглавленный:

«Начало наставления прекрасной речи, произнесенной (следует титул) Птахотпом, при наставлении невежды к знанию, для пользы слушающих и для посрамления преступающих. Сказал он своему сыну: «да не превозносится сердце твое, беседуй; как с невеждой, так и с мудрецом».

В дальнейшем приводится ряд советов, как держать себя в обществе других, «мудрых», в гостях, в семье, с подчиненными, с начальством и т. п. Все это большей частью пропитано утилитарными и оппортунистическими соображениями. Мудрецы очевидно, по социальному положению, разделяются на три категории. При встрече с более важным предписывается «опустить руки, согнуть спину», с равным разрешается спорить («не молчи, когда Он говорит дурно»), что же касается низшего, то советуется «не превозноситься ввиду его убожества». При посещении друга советуется избегать встреч с женщинами, ибо «не хорошо место, где они находятся... Тысячи людей поплатились за краткий час». Жену предписывается любить, кормить и одевать, ибо она «полезное поле для своего хозяина». С подчиненными и низшими рекомендуется быть ласковым и это — лучшие строки текста: «Если ты — правитель, не отталкивай просителя. — Если ты возвысился из ничтожества или разбогател после бедности, не превозносись и не насильничай, полагаясь на свои сокровища — ведь твоим имуществом распоряжается бог». Зато советы относительно умения держать себя с начальством слишком откровенны: «Гни спину пред начальством... тогда твой дом будет в порядке, твое жалованье в исправности. Плохо тому, кто противится начальнику, но легко жить, когда он благоволит». Само собою разумеется, что неоднократно встречаются фразы о важности «учения», о его пользе и связанной е этим необходимости послушания советам отца, наставляющего ему. «Хорошая речь (технический термин для поучения) выше драгоценных камней». «Мудрец сыт тем, что он знает», конечно, в самом материальном смысле — его профессия его кормит, доставляет место и т. п. Пространными наставлениями о послушании и его пользе и заканчивается текст:

«Хорошо слушаться для послушного сына. Прекрасно, если сын воспринимает ту правду, которую сообщает ему отец: он за это получит долголетие. Любим богом послушный, непослушный ненавидим богом. Сердце делает своего хозяина послушным или непослушным. Сердце для человека — это жизнь, здравие, благополучие. Все будут говорить: «как хорошо, как радостно, если сын послушен». Слушающийся отца почтен, его память у людей и в настоящем, и в будущем. Если сын принимает сказанное отцом, он будет иметь успех во всем. Неразумный и не слушающийся — убог; он не различает между знанием и незнанием, между хорошим и дурным... Послушный сын подобен «Служителю Гора», благо ему будет за послушание. Он будет стар и достигнет почтенности, и будет говорить свои детям, обновляя учение своего отца. И ты будь внимателен к тому, что будешь говорить. Повторяй слово за словом, не пропуская, не прибавляя, не заменяя одного слова другим, да скажут все: «это сын такого-то» и восхвалят родившего тебя, и пусть князья, слушая тебя, произнесут: «как хорошо исходящее из уст его!» Если ты сравняешься со мной, будет тело твое здраво и царь доволен тобой. Ты достигнешь долголетия. Не малого я достиг на земле: я прожил 110 лет, и царь отличал меня больше, чем моих славных предков, ибо я до гроба был верен царю».

Птахотп завещает своему потомству следовать его жизненному опыту, причем свои наставления распространяет на разнообразные стороны жизни. Он обещает за следование своим наставлениям спокойную жизнь, блестящую карьеру, добрую славу, память и долголетие до идеального для египтянина предела в 110 лет. Неоднократно указывали на любопытное совпадение в данном пункте с 5-й заповедью; совпадение, конечно, случайное — сравнивать данные трактаты по существу (а не по форме) с такими памятниками, как Соломоновы книги или сын Сирахов, — не представляется никакой возможности.

Другой памятник Среднего царства, также относящийся к области «хорошей речи», занят проблемой справедливости. Мы опять переносимся ко двору фараона, который, подобно другим восточным владыкам, любит слушать красивые речи. Один из фараонов вернул для этой цели послов из Сильсилиса, о другом говорит подобное же любопытный текст, дошедший в трех берлинских папирусах.

Главное содержание этого, очевидно, любимого и распространенного только в эпоху Среднего царства произведения представляют девять жалоб ограбленного селянина, заключенных в довольно простую и написанную прозаическим языком литературную рамку.

Действие переносится в ираклеопольскую эпоху между Древним и Средним царствами. В царствование Небкара селянин идет из западной области, нынешней Вади - Натрун (Нитрии), на заработки в столицу Ираклеополь, нагрузив осла всякого рода растительными и животными продуктами своей родины и оазов. Недалеко от Ираклеополя у него отнимает осла и его самого бьёт крепостной важного управляющего государственными имуществами Меруитенси. Селянин плачет. Грабитель Тотнахт издевается над ним. Селянин четыре дня умоляет его вернуть ему осла, наконец идет в Ираклеополь жаловаться его господину. Меруитенси созывает совет «именитых» (серу); те не придают особого значения факту. Селянин произносит тогда свою первую речь, которая произвела на вельможу такое впечатление, что он, зная слабость своего повелителя, спешит во дворец и докладывает о «селянине, который действительно умеет красно говорить». Царь очень доволен: «если ты хочешь видеть меня здоровым, то задержи его, не отвечая ни на что из того, что он тебе скажет. Пусть его речи принесут нам записанными, чтобы мы их выслушали. А его жене и детям давай пропитание. Пусть какой-нибудь крестьянин пойдет, чтобы устранить нужду в его доме. Выдавай пропитание и этому селянину. Позаботься, чтобы он получал пищу, зная, что это исходит от тебя».

Это было исполнено, и у селянина вытягивают еще восемь длинных речей, в которых он с невразумительной для нас изысканностью указывает Меруитенси на его неправосудие и невнимание к своему горю. Например:

«Великий домоправитель, господин мой, вельможа вельмож, богатейший из богатых, ты должен быть действительно вельможей вельмож и богатейшим из богатых. Ты, руль небесный, столп земли, медный шнур, не падай. Великий господин берет у вдовы и грабит одинокого... Ведь умереть придется вместе со своими подчиненными. Неужели ты думаешь быть человеком вечности? Ты должен не быть чем-либо другим, напр., кривыми весами, неправильной стрелкой, судьей, превратившимся в обманщика. Но у тебя по части правосудия плохо — оно прогнано со своего места. Чиновники неправедны. Тот, кто долями давать воздух, стесняет дыхание... Кто должен изгонять утеснителя, приказывает, чтобы тот затопил город... Ты силен и крепок. Твоя рука насильничает, а сердце жадно. Кротость проходит мимо тебя. Как желает обиженный твоей погибели!.. Ты, знающий дела всех людей, невежда в моем деле. Ты, избавляющий от недостатка воды — смотри — я без корабля... Обуздай грабителя, защити нищету... Берегись и думай, что наступает вечность. Поступи по пословице: «дыхание носа — правосудие»... Разве обманывают весы? Разве Тот бывает милостив (к злодеям)?.. Не лги. Ты велик. Ты — весы. Не будь лжив — ты неправильный счет... Твой язык — стрелка весов, твое сердце — гири, твои уста — коромысло. Если ты закроешь лицо против насильника, кто тогда обуздает преступление? Но ты — перевозчик, переправляющий только того, у кого есть деньги, ты — хищная птица для людей, живущая бедными птицами; ты — повар, для которого радость закалывать... Безопасности нет в стране... Кто спит до полудня? Ночью нельзя ходить, днем двигаться, нельзя жить, как следует. Рулевой! Не дай кораблю погибнуть! Оживитель, не дай умереть! Губитель, не дай погибнуть! Тень, не дай засохнуть! Пристанище, не дай крокодилу хищничать!.. Ты назначен выслушивать, судить братьев, обуздывать грабителя, а ты заодно с ворами... Ты учен, образован, воспитан, конечно, не для грабежа, но ты поступаешь так же, как и все люди, и твои окружающие — обманщики. Садовник, полный позора, поливает свой ном грехом, чтобы сделать его областью лжи, чтобы пролить неправду. Твое сердце жадно — это, не идет к тебе. Ты — вор, это нелестно для тебя... Страх пред тобой не удержит меня; если ты это думаешь, значит, не знаешь моего сердца... Твои имения в поле, твои яства в закромах, твои чиновники дают тебе, и ты берешь еще. Разве ты не грабитель? Делай правду ради владыки правды... Будь тростки, свитком, письменным прибором, Тотом! Добрый, ты должен быть действительно добрым! Ведь правда пребывает во век. Она сходит вместе с тем, кто ее держится, в некрополь — его положат в гроб, а его имя не изгладится на земле, его будут помнить за благое — таково верное изречение слова божия!.. Нет вчерашнего дня для лентяя, нет друга для глухого к правде, нет радостного дня для жадного... И вот, я все прошу тебя, а ты не слушаешь. Я уйду и буду ради тебя молиться Анубису».

Ему уже надоело говорить, и он готов с собой покончить. Меруитенси посылает удержать его, записывает все его речи, представляет царю, который велит ему решить дело крестьянина. Конец сохранился плохо, но по остаткам строк можно заключить, что обиженный получает удовлетворение, Тотнахт несет кару.

Среднее царство отличалось любовью к риторике и изысканным выражениям. Тогда старались выражаться как можно искусственнее и менее понятно. Высокопарность и риторичность стиля были общей модой и особенно находили себе применение в царских надписях. Напр., Сенусерт III, поставив пограничный камень при Семне в Нубии, не ограничился указанием на свои победы, а счел необходимым присоединить и следующее (приводим более понятные места):

«Я, царь — говорящий и действующий: намерение моего сердца приводится в исполнение моею рукою... Я не даю ничему залеживаться в моем сердце... Храбрость — это пылкость, трусость — это ускользание; поистине трус тот, кто прогнан со своей границы... Если кто-либо храбр против негра, он обращает тыл; когда кто-либо отступает, он становится смелым. Это не люди силы — они жалки и трусливы. Мое величество видел их — это действительно так».

Любили в это время трескучие оды в честь фараонов. Образцы их встречаются неоднократно. В Кахуне, напр., найден гимн в честь Сенусерта III. И здесь намечается свойственный египетской и семитической поэзии «Parallelismus membrorum».

«Слава тебе, Хакаура («Сияют духи Ра» — тронное имя Сенусерта), Гор наш, бог по бытию, защищающий страну, расширяющий ее границы, обуздатель пустыни змеем своего урея, обнимающий обе земли своими объятьями. Умерщвляющий варваров, без лука пускающий стрелу, как делает богиня Сохмет: он валит тысячи не знающих его воли. Язык его величества вяжет Нубию, изречения его обращают в бегство азиатов»...

Официальные надписи этого, отчасти и последующего времени, также заключают , в себе длинные славословия царю. Читатель переносится в тронную залу, где происходит заседание. Царь обращается к вельможам с длинной речью, в которой бесконечно перечисляет свои достоинства и необычайные качества и объявляет о своем намерении соорудить то или иное здание и т. п. Вельможи обыкновенно отвечают не менее длинным гимном могуществу и премудрости царя, затем уже излагается вкратце самое дело. Сильные и способные цари XII дин. действительно сумели, иначе чем Хеопсы и Хефрены, сделаться центрами жизни. Мы находим славословия им даже в гробницах. Так, характерное завещание оставил своим потомкам в своей гробничной надписи вельможа Схотепибра; оно поучает их «чтить царя»:

«Я говорю великое, возвещаю и даю уразуметь вечный план жизни, проводить время жизни в мире. Прославляйте царя в телесах ваших, носите его в сердцах ваших. — Он бог премудрости, живущий в сердцах. Очи его ищут всякую плоть. Он — солнце лучезарное, озаряющее обе земли больше солнечного диска; он зеленит больше великого Нила; он наполняет обе земли силой; он жизнь — дающая дыхание. Дает он питание последующим ему, насыщает идущих по пути его. Питание есть царь, умножение — уста его, он — производитель существующего, он — Хнум, родитель людей... Сражайтесь за имя его, очищайтесь, клянясь жизнью его, и будьте свободны от нищеты. Возлюбленный царя будет блажен, а враг его величества не найдет себе гробницы — его труп бросят в воду. Поступайте так, и вы будете славны во веки и здравы будут тела ваши».

Удод. Фреска из Бенихассана.

Произведения эпохи Среднего царства считались классическими в последующие эпохи египетской истории. Такие памятники, как «наставления Птахотпа» или поучение Аменемхета I, и читались и переписывались в школах много веков спустя. Такую же судьбу имело и произведение, которое мы с полным правом можем считать одним из самых интересных в египетской литературе и которое может быть названо образцом египетской беллетристики.

Дикая кошка. Фреска из Бенихассана.

Содержание памятника может быть представлено в следующем виде: царедворец Синухет («Сын Смоковницы») находится вместе с царевичем - соправителем Сенусертом I в западной части Дельты в лагере, на войне с ливийцами. В 30-й, год Аменемхета I приходит известие, что «бог (т. е. старый царь) зашел в свой горизонт, взошел на небо, соединился с Ра»... Сенусерт немедленно спешит в столицу. «Кобчик улетел со своей свитой, не сообщив ничего своему войску», и не призвал других «царских детей», чтобы предотвратить придворные случайности, столь обычные на Востоке. «Я стоял», — говорит Синухет — «и слышал его голос... Мое сердце раскололось, мои руки раскрылись, дрожь прошла по всем моим членам... Я искал, где бы скрыться, ж спрятался в кустах, в стороне от дороги, где они проходили». Он решается бежать из Египта. Причина такого внезапного страха и бегства не совсем понятна; может быть, он прогневил нового царя тем, что узнал каким-то образом не подлежавшее оглашению известие о смерти царя. И вот Синухет, сделавшись политическим эмигрантом, бежит через Ливийскую пустыню сначала к югу, потом через Нил на восток, через Вади Тумилат в Азию, проползши в кустах мимо «царской стены, выстроенной для защиты от бедуинов», чтобы «не заметили дежурные сторожа». У озера Кемуэра он упал от усталости; отдохнув, «услыхал блеяние стад». Вождь бедуинов, бывавший раньше в Египте, узнал его и угостил. Он пошел дальше («страна передавала меня стране»), побывал в Суне (по некоторым редакциям в Библе), Кедме (по Эд. Мейеру — в центре сирийской пустыни, родина арамеев по библии), откуда через полтора года «его приглашает к себе Аммиенши, «князь Верхней Сирии» (Ретену), узнав про его таланты. Он обращается к нему с деликатным вопросом о причине его бегства и о положении Египта «без этого превосходного бога, страх пред которым прошел по иноземным областям, как пред богиней Сохмет в годы мора». В ответ Синухет произносит длинную похвальную оду в честь нового царя.

Аммиенши оставил его у себя, женил на своей дочери и предложил ему выбрать лучший участок в своей земле — «Иоа, где были фиги, виноград и вина больше, чем воды»; здесь он жил в полном довольстве, как князь племени, много лет. Дети его «выросли и стали героями». «Посол, отправлявшийся на север (из Египта в Ассирию или Вавилон), или на юг, в столицу, останавливался у меня. Жаждущему я давал воду, сбившегося с пути направлял на дорогу, ограбленного защищал». Он предводительствовал в войне, когда «бедуины замыслили прогнать князей пустыни». Он победил затем в единоборстве силача «страны Тену», вызвавшего его на бой. Описав в живых красках это единоборство, Синухет заканчивает свой рассказ о своем пребывании и переходит ко второй части следующими трогательными фразами:

«... Так сотворил бог, чтобы примириться с тем, кого он покарал, кого он завел в чужую страну; теперь его сердце насытилось. В свое время я был беглецом, теперь слава моя во дворце. Некогда я ползал от голода, теперь я даю хлеб соседу. Некогда я бегал, не имея посыльного, теперь я богат слугами. Хорош мой дом и обширно мое пребывание; обо мне думают при дворе. О бог, определивший мне это бегство, умилостивься, верни меня ко двору. Конечно, ты дашь мне снова увидеть место, куда стремится мое сердце. Что может быть больше того, чтобы мое тело было погребено там, где я родился?.. Бог оказал мне милость, да продолжит он ее, чтобы прославить конец того, Кого он сделал несчастным, когда его сердце сострадает изгнаннику, живущему на чужбине. Умилостивлен ли он теперь? Да услышит он желание удаленного, да прострет свою руку к тому, кого он поразил, и вернет его туда, откуда его исторг. Да будет ко мне милостив царь Египта, да живу я в его милости, да служу я государыне, которая в его дворце, да слушаю я поручения ее детей. Да обновятся вновь мои члены, ибо старость уже наступила (следует картинное изображение невзгод старости). Приближается отшествие: меня отнесут во град вечный! Да послужу я царице вселенной, да побеседует она со мной о красоте своих детей и будет всегда мною довольна».

При дворе, действительно, знали о судьбе Синухета и об его желании вернуться. Фараон Сенусерт прислал ему милостивое письмо, которое целиком приводится в тексте. В нем указывается на старость Синухета и необходимость умереть на родине:

«... Возвращайся в Египет, чтобы вновь увидать двор, при котором ты вырос, чтобы поцеловать землю у двух великих врат и соединиться с приближенными. Ведь, ты начал стареть и думать о дне погребения... Тебе приготовят торжественное шествие... твоя мумия будет в золоте, голова — в ляпис-лазури... тебя положат под балдахин. Быки повлекут тебя, музыканты пойдут впереди; у двери твоей гробницы будет исполнен танец карликов, для тебя возгласят жертвенную формулу... Ты не умрешь на чужбине, тебя не похоронят азиаты, ты не будешь положен в баранью шкуру... Позаботься о своем теле и вернись».

«Этот приказ», — продолжает Синухет, — «пришел ко мне, когда я находился среди моего племени. Когда мне его прочли, я упал на живот, коснулся праха и посыпал им (из смирения) волосы. Ликуя ходил я по стану... слава милости, спасающей: меня от смерти!..»

Следующим шагом Синухета было отправление царю» благодарственного письма, которое также приводится в целом виде. Он говорит, между прочим, что «дух царя; открыл ему про бегство и желание Синухета», и оправдывается: «это бегство было ненамеренное, оно не исходило от моего сердца; я не знаю, что меня оторвало от места. Это было точно сон, как будто житель Дельты увидел себя в Элефантине, житель болот — в Нубии. Мне нечего было бояться — за мной не гнались, я не слыхал брани, мое имя не было на устах докладчика, а мои члены тряслись, мои ноги стремились, мое сердце гнало меня; бог, определивший это бегство, влек меня, ибо я не был смел... и боится человек, знающий свою страну (вероятно, гнев фараона): Ра распространила твой страх во все страны...» В этом же письме Синухет, кажется, просит прощения еще для трех политических эмигрантов.

Когда прибыли посланные, они дали Синухету день для передачи своего имущества и своей власти старшему сыну. Затем началось возвращение. На границе ожидал, корабль с царскими подарками для проводников-бедуинов. Далее подробно и живо описывается аудиенция, данная Синухету во дворце, в столице XII дин. Ит-тауи. «Я пал на живот и потерял сознание. Этот бог (царь) обратился ко мне милостиво, но я был, как застигнутый тьмою: мой дух исчез, сердце не было в моем теле, и я не мог различить жизни и смерти». Царь велел поднять его. Он снова стал оправдываться: «Нет моей вины, это рука божия»... Царь сказал царице: «вот явился Синухет; он азиат, — он имеет вид бедуина». Царица вскрикнула, царевичи тоже. Последние начали под аккомпанимент инструментов гимн в честь царя, оканчивающийся просьбой помиловать Синухета: «устрой нам праздник из-за этого номада, сына северного ветра (Симехит — игра слов с Синухет), иноземца, родившегося в Египте. Он убежал из страха пред тобой...» Царь ответил: «пусть он не боится; он будет приближенным, среди князей, придворных. Ступайте в приемную залу и научите его занять его место». Затем его омыли, причесали и одели в египетское платье. «Провели года на моем теле; я стал спать на постели, отдал песок его обитателям, деревянное масла тем, кто им натирается». Он получил затем дом временный и пирамиду из камня среди других пирамид. Статуя его была сделана из золота... и его величество приказал ее сделать. «И я был в милости у царя до самого дня причаливания (к тому берегу)».

Этот замечательный памятник читается, как современный роман, и поражает своей жизненностью, картинностью, можно сказать реализмом. Кроме художественно изложенной интересной фабулы, он дает нам образцы — царской оды, молитвы изгнанника и писем, как царя к подданному, так и наоборот. Рассказ вложен в рамку надгробной автобиографии. Сначала идет перечень титулов Синухета, которые он носил в последнее время жизни: «наследственный князь, князь, управляющий государственными угодьями в землях бедуинов (!), царский знакомый воистину, любимый им»... — Далее он переходит к первому своему чину и должности, при которой случилось бегство: «я был слугой, сопровождавшим своего господина, служитель при гареме у супруги царя»... и затем уже начинает самый рассказ. Таким образом, герой занимал скромное положение, и карьеру ему сделало бегство и достигнутое высокое положение в Азии, вероятно, заставившее фараона видеть в нем полезного человека для своей внешней политики. Конечно, эти соображения могут иметь место лишь в том случае, если наше произведение передает действительные факты. А оно так жизненно и так верно исторически, что трудно отказаться от этой мысли. Между прочим указывают, что имя Аммиенши нередко в арабских как в минейских, так и савейских надписях: встречаются с таким именем вожди племен и боги; сохранился даже в мусульманской традиции бог языческого Хаулана, Аммуанас, уступивший только при Мухаммеде место Аллаху. Странным образом в Хаулане известен князь Аммуанас, сын Синхана!

Фрагмент папируса, содержащего роман Синухета. Собрание Гос. музей изобразительных искусств в Москве.

Приключения Синухета вполне реальны и укладываются в рамки истории и действительности. Иное представляет литературный памятник того же времени Среднего царства, также описывающий приключения вне Египта. Он составляет гордость Гос. Эрмитажа и неоднократно был предметом занятий В. С. Голенищева и других египтологов.

Рассказ этот переносит нас в противоположную сторону известного египтянам мира — в воды Индийского океана.

«...Мы достигли родины. Взяли колотушку, вбили кол, бросили канат на землю. Воздается молитва и благодарение богу. Все обнимают друг друга. Наш экипаж: прибыл здравым, нет убыли в наших солдатах. Мы достигли предела Вавата и прошла мимо Сенмута (о-в Бите у Элефантины). Вот мы вернулись благополучно. Мы достигли нашей земли!».

«Я расскажу случившееся со мной, когда я отправлялся в рудники царя. Я спустился к морю на корабле в 150 локтей длины и 40 ширины. В нем было 150 матросов самых отборных в Египте. Они видели небо, они видели землю, и сердце их было, мудрее львов. Они предсказывали бурю раньше, чем она наступала, и непогоду прежде, чем она появлялась. Буря разразилась, когда Мы ещё находились в море и не успели причалить. Поднялся ветер и взгромоздил волны до 8 локтей. Я схватил пучок дерева, а все бывшие в корабле погибли; никто из них не спасся. Меня волна выбросила на остров. Здесь был три дня один, имея спутником только собственное сердце; Я заснул в кустах и тень объяла меня. Потом я растянул свои ноги, чтобы узнать, что мне сделать с моим ртом. Я нашел фиги, виноград, всякие хорошие луковицы, огурцы... рыб и птиц. Ни в чем не было там недостатка. Я насытился и положил на землю (остальное), ибо было тяжело для рук... Я зажег огонь, наколол дров и принес всесожжения. Я услыхал звук грома и подумал, что это рокот морских волн. Деревья трещали, земля тряслась. Я открыл лицо свое и увидал, что это идет змей в 30 локтей, с бородой, более чем в 2 локтя. Члены его были покрыты золотом, брови были из настоящего ляпис-лазури; хвост был обращен вперед. Он открыл свои уста ко мне, а я повергся перед ним на живот. Он сказал мне: «Кто завел тебя? Если ты будешь медлить ответом, кто привел тебя на этот остров, я покажу тебе, как ты или превратишься в пепел и сделаешься тем, чего нельзя увидеть, или скажешь мне то, чего я не слыхал или не знал раньше. Неужели ты меня не узнаешь?» Тогда он взял меня в свою пасть и поместил на место своего отдохновения. Положил меня, не нанеся вреда, целым, ничего не отняв. Он открыл ко мне свои уста, пока я лежал пред ним на животе, и сказал мне: «Кто завел тебя, кто завел тебя, малый. Кто привел тебя к этому острову моря, половина которого (нижняя) погружена в море?» Я ответил, согнув пред ним опущенные руки: «Я спускался к рудникам по поручению царя на корабле... (повторяет то же, что сказано выше)... И вот, я принесен волнами моря на этот остров». Сказал он мне: «Не бойся, не бойся, малый, не беспокойся. Ты прибыл ко мне - значит бог дал тебе жизнь. Он привел тебя на этот остров Духа, на котором нет ни в чем недостатка и который полон всем прекрасным. И вот, ты проведешь месяц за месяцем, пока не окончишь внутри этого острова четыре месяца. Тогда из столицы прибудет корабль, в котором будут матросы, которых ты знаешь. Ты отправишься с ними ко двору и умрешь в своем городе. Как приятно, беседовать об испытанном, если удалось пройти мимо печальных вещей. И я расскажу тебе нечто подобное, случившееся на этом острове. Я был на нем вместе с моими братьями и детьми, в кругу их. Всего нас было 75 змей, моих детей и братьев. Я не буду вспоминать тебе о дочери юной, унесенной у меня судьбой. Звезда сошла, и они попали чрез нее в пламя; меня при этом не было. Они были сожжены. Я не был среди них, но (рад был бы) умереть за них. Я нашел их, как кучу трупов. Если у тебя сильно сокрушение сердца, то (знай) — ты обнимешь своих детей и поцелуешь твою жену и увидишь твой дом, — ведь это прекраснее всего на свете. Ты достигнешь столицы, будешь в ней среди твоих братьев». Тогда я пал на живот и коснулся земли перед ним. «Я говорю тебе: я расскажу царю о твоей силе и передам ему о твоем величии. Я устрою, чтобы тебе доставили благовония и храмовой ладан, которыми умилостивляют богов. Я расскажу, что случилось со мной и что я увидал чрез твою силу. Тебя возблагодарят в городе пред синклитом всей земли. Я заколю тебе быков во всесожжение и очищу тебе птиц. Я пошлю тебе корабли, нагруженные всем лучшим из Египта, как это делают для человеколюбивого бога в далекой стране, неведомой для людей». Он улыбнулся тому, что я сказал, как чему-то наивному, и сказал мне: «у тебя немного мирры, а все, что (здесь) — это ладан; ведь я — царь Пунта; мне принадлежит мирра; благовонные масла, о которых ты сказал, что они будут доставлены, — их на много на этом острове. Но удалившись отсюда, ты более не увидишь этого острова, который сделается волнами».

Корабль прибыл, как он предсказал. Я пошел, взлез на высокое дерево, распознал находившихся на корабле, затем я пошел сказать (ему) об этом, но нашел его уже осведомленным об этом. Он сказал мне: «будь здоров, будь здоров, малый, возвращайся домой, повидай твоих детей, оставь доброе имя по себе в твоем городе — это то, чего я для тебя желаю». Я пал на живот, склонил свои руки пред ним. Он дал мне груз из мирры...(перечисляются благовония), мази для глаз, хвостов жирафф, большое количество ладана, слоновой кости, собак, обезьян, и всяких дорогих вещей. Я нагрузил это на корабль и упал на живот, благодаря его. Он мне сказал: «ты прибудешь в столицу чрез два месяца, ты обнимешь своих детей, ты обновишься в своей гробнице».

Я спустился к берегу, где стоял корабль, позвал солдат, находившихся в нем, воздал на берегу славословие хозяину этого острова. Так же поступили и те, которые «были на корабле. Поплыли мы на север, ко двору царя и достигли его в два месяца, как нам было сказано. Я вошел к царю и представил ему эти дары, вывезенные мною с острова. Он поблагодарил меня пред синклитом всей страны, и я был сделан гвардейцем, и наделен крепостными».

Древняя статуэтка эпохи Среднего царства. Собрание Гос. Эрмитажа.

Папирус сохранился вполне и заканчивается обычными словами и подписью писца:

«Исполнено от начала до конца, как это было найдено написанным (переписано) писцом книг, персты которого превосходны, Амени Амено»...

Может быть, в этом рассказе видно свойственное всем народам, в начале их знакомства с отдаленными заморскими странами, представление о таинственных царствах и островах, особенно производящих драгоценности и благовония. Рассказы о царстве пресвитера Иоанна, островах св. Брандана, а в нашей древней литературе «хождения», также представляются интересными параллелями. У египтян особенно легко могли соединяться с юго-восточными странами фантастические представления в виду того, что эти земли производили храмовые благовония и были как бы постоянным местопребыванием богов, и сама атмосфера их должна была быть храмовой, пропитанной ароматами, а владетелями и стражами их — сверхъестественные существа. Геродот и Феофраст передают легенды о змеях, стерегущих благовония, древнее абиссинское предание говорит о драконе, родоначальнике царской династии в Эфиопии. Нельзя, кроме того, упускать из вида, что в рассказах о заморских странах большую роль играют вымыслы моряков и сознательные росказни с целью окутать богатые страны таинственностью. Все это, проникая в народ, обрабатывается в виде волшебных сказок, и наш папирус является образцом такой сказки, облеченной в изящную литературную форму с применением современного модного высокого стиля. Само собою разумеется, что неизвестный автор, которому принадлежит эта обработка, оказал неоценимую услугу не только исследователям египетской культуры, но к всем, занимающимся фольклором, и особенно народной географией.

Несколько позже, в эпоху Гиксосов, написан берлинский папирус Весткар, заключающий в себе целый сборник сказок, относящихся по языку, несомненно, к тому же времени Среднего царства, что и разобранные выше произведения. По стилю эти сказки гораздо проще, хотя и в них попадаются иногда изысканные выражения: папирус был предназначен для образованного читателя — написан он тщательно и красиво. Разработкой и изданием этого важного текста наука всецело обязана проф. Эрману.

Начало потеряно, но содержание его ясно из последующего. Царь Хеопс сидит на троне и желает слушать волшебные сказки. Сыновья его, царевичи, один за другим, рассказывают ему необыкновенные чудеса, случившиеся при его предках, благодаря известным волхвам древности. Царь каждый раз приказывает почтить память, царя, при котором случилось чудо: 1 000 хлебов, сотней кружек пива, быком, двумя мерами ладана, а также принести заупокойную жертву «из одного хлеба, из одного сосуда пива, большого куска мяса и меры ладана» волхву, «пример мудрости» которого он только что слышал.

Наконец, встает четвертый царевич Дедуфгор (известный мудрец) и вызывается познакомить царя с волхвом, живущим в настоящее время. Тот является, проделывает чудеса (приставляет голову, отрезанную у гуся). Царь просит его достать ключи дома Тота. Он говорит, что они находятся в каменном ковчежце в Илиополе, но сам достать их не может, а доставит их царю старший из трех детей, находящихся во чреве Реддетет, жены жреца бога Ра в Сахебу, которая беременна тремя детьми от Ра. «0н поведал мне, что они будут отправлять эту прекрасную должность (будут царями) во всей стране сей, и старший из них будет верховным жрецом в Илиополе»; Царь опечалился. Волхв ответил: «к чему эта печаль, царь, мой владыка? Если она: из-за трех детей, то я скажу: твой сын, его сын, первый из них». Таким образом, Хеопс услыхал пророчество о том, что после его внука воцарится новая династия, происходящая от Ра и преданная его культу. Трое детей, носящие те же имена, что и первые цари V династии, действительно, при разного рода чудесах и вмешательстве богинь в роли бабок, рождаются и растут, несмотря на козни Хеопса. Мы уже видели, что V дин. действительно возвела культ илиопольского Ра на небывалую дотоле высоту и, начиная с ее времени, фараоны стали титуловаться «сынами Ра». Папирус этот доказывает, что сказания о древних царях сделались достоянием литературы и что о Древнем царстве ходили уже тогда легенды, подобные записанным у Геродота и Манефона. Вспомним известные всем рассказы первого о Мине, Хеопсе, Хефрене, Микерине и Нитокриде, или заметки второго о различных чудесах при царях первых династий. В самой египетской, дошедшей до нас, литературе часто встречаются сведения, что тот или другой религиозный текст, то или другое медицинское средство явились или найдены при таком-то царе из первых династий.

От эпохи Среднего царства дошли до нас и образцы «ученой» литературы египтян. Сюда относится большой математический папирус, приобретенный В. С. Голенищевым и находящийся в Москве, а также кахунские математические и медицинские (между прочим, ветеринарный) отрывки. Большой медицинский папирус Эберса, вероятно, также восходит к этой эпохе.

Наконец, от эпохи Среднего царства дошли до нас обрывки обыденной, будничной литературы. При раскопках Кахуна, города пирамиды Сенусерта II, в одном из домов нашли значительное количество папирусов, разорванных еще, может быть, самими владельцами в виду их временного интереса — нечто вроде хлама в наших корзинках. Английский египтолог Griffith употребил 10 лет на приведение в порядок а изучение их. Кроме уже известной нам оды в честь Сенусерта III и двух-трех ничтожных обрывков литературного содержания, здесь оказалось много деловых бумаг частного характера: списки членов семейств, вроде современных листков для прописок и переписей, может быть, для фискальных целей, завещания, условия с рабочими, списки чиновников, их жалованья. Далее идут письма чиновников и отношения, большею частью по мелочным поводам. Стиль и форма их уже были точно выработаны. Попадаются и дружеские письма. Все эти 77 папирусов только отчасти могут претендовать на место среди литературных памятников, но они не лишены значения для знакомства с литературными традициями и особенно важны как источники египетского права и произведения египетской науки, также развившейся в это классическое время египетской культуры.

Тексты саркофагов: Birch, Egyptian Texts from the coffin of Amamu. Lond., 1886. Lасau, Sarcophages anterieures au Nouvel Empire (XI и XXXIII тома Каирского Catal. General). Его же, Textes religieux. Rec. d. trav. 26—31. Тураев, Из истории Книги Мертвых. Зап. клас. отд. Арх. общ. III. В lackman, Some religious Texts. Aeg. Z. 47. Sсhасk-Schackenburg, Das Buch von den zwei Wegen. Lpz., 1903. Издания и переводы литературных памятников: Сводные работы по египетской литературе, в том числе и эпохи Среднего царства: Б. А. Тураев, Египетская литература, 1920; Ad. Erman, Die Literatur der Aegypter. Leipzig, 1923; G. Roeder, Altaegyptische Marchen, 1926; A. M. Вlackman, Middlegyptian stories, 1932]. Еrman, Gespruch eines Lebensmuden mit seiner Seele. Abhandl. Берл. акад., 1896. Die Marchen d. papyrus Westcar. MitteiL. Oriental. Samml. K. Museen V—VI. Gardiner, Die klagen des Bauern. Die Erzahlung des Sinuhe. (4 и 5 т. Hieratische Papyrus Берл. муз.), 1908—9. Masреro, Les memoires de Senouhit. Bl. d'Etudes I. 1908. Griffith, The Petrie hieratic Papyri from Kahun, 1902. Gardiner, Admonitions of an egyptian Sage. Golenischeff, Le papyrus № 1115 de l'Ermitage, Rec. de tr. 28.