Глава XXII. Начало кризиса феодально-абсолютисткого строя во Франции

Франция в XVIII в.

1. Экономическое развитие Франции в XVIII в.

Характеризуя внутреннее положение Франции в начале XVTTI в., маршал Вобан, военный инженер и экономист, писал, что десятая часть жителей Франции нищенствует, а половина населения по бедности лишена возможности подавать милостыню нищим. Национальное богатство Франции резко уменьшилось. Доведенные до отчаяния бременем налогов и злоупотреблениями местных властей, крестьяне и плебейские массы городов непрерывно поднимали восстания, для подавления которых использовались части регулярной армии.

Фенелон называл французское абсолютистское государство своего времени «испорченной машиной». Действительно, уже в конце царствования Людовика XIV появились признаки приближавшегося крушении французского абсолютизма.

Период регентства

В малолетство Людовика XV, с 1715 до 1723 г., у власти стоял регент герцог Филипп Орлеанский. Французская казна была к этому времени почти опустошена: ее наличность не превышала 700 тыс. ливров, а сумма ожидавшихся годовых доходов не могла быть более 5 млн. ливров. Между тем государственный долг Франции вырос до 2500 млн. ливров. Изыскание денег любыми методами стало главной задачей регента. Первые годы его правления ознаменовались некоторыми реформами (ослабление цензуры, отмена стеснений хлебной торговли внутри страны, уменьшение налогов). Но очень скоро «либерализму» регента пришел конец. Права парламента, отмененные Людовиком XIV и восстановленные в начале регентства, были снова упразднены в 1718 г.; только что организованные государственные советы, ведавшие иностранными и внутренними делами, были расформированы, и все соответствующие ведомства возвращены под управление статс-секретарей, непосредственно подчиненных регенту. Расточительство регента, его безмерная распущенность и вопиющая нищета народа напоминали худшие времена царствования Людовика XIV.

Буржуазной революции, разрушившей этот насквозь прогнивший строй, предшествовал целый исторический этап, характеризовавшийся значительным экономическим подъемом, резким обострением классовой борьбы, развитием и распространением передовых, освободительных идей.

Система Джона Ло и ее крушение

Последний этап существования феодально-абсолютистского строя открывается грандиозным финансовым крахом, связанным с именем Джона Ло. Шотландец Джон Ло (1671 —1729), бежавший из Англии, где ему пришлось отбывать тюремное заключение за дуэль, побывал во многих европейских странах и повсюду рекламировал свой проект развития государственного и частного кредита посредством банка, выпускающего бумажные деньги для восполнения недостатка в звонкой монете. Распространенная тогда меркантилистская доктрина приобретала в проектах Ло новую форму. Ло стремился не к увеличению запаса звонкой монеты, золота и серебра, а к созданию их бумажных заменителей, притом в количествах, пропорциональных численности населения.

В 1716 г. регент разрешил Ло учредить частный банк. Через два года этот банк стал государственным и сам Ло — его директором, а с 1720 г. — «советником короля во всех его советах, главным контролером финансов». В конце того же 1720 г. система Ло рухнула; бумажные деньги, не обеспеченные реальными ценностями, обесценились, тысячи людей разорились, и «советник короля во всех его советах» бежал из Франции.

Система Ло была ложной в своей теоретической основе: количество бумажных заменителей звонкой монеты не могло определяться численностью населения вне зависимости от степени экономического развития страны. Большое значение имело и то обстоятельство, что его банк был связан с другим учреждением, тоже возглавленным Ло, — с чисто спекулятивным обществом, так называемой Западной компанией, или Компанией Миссисипи, которая получила монопольные права на торговлю с Луизианой, громадной колониальной территорией в Северной Америке. Распространив ложный слух об открытии в Луизиане богатейших золотых россыпей, Ло создал лихорадочный ажиотаж на акции Компании Миссисипи. Толпы любителей легкой наживы бросились на улицу Кенкампуа в Париже, где продавались волшебные «миссисипийские акции», мгновенно обогащавшие купцов и аристократов, лакеев и кучеров, всех, кто успел посредством займа, вымогательства или путем продажи своих земель, домов, предприятий и даже ценой чести раздобыть «чудесные» бумажки Ло: акции, стоившие первоначально 500 ливров, быстро поднялись почти до 20 тыс. ливров. Но крах грандиозной спекуляции, основанной на обмане, был неизбежен. С падением дутых миссисипийских акций неизбежно рушился и банк Ло, так как оба учреждения — банк и акционерная компания — были поставлены в узаконенную связь: банковские билеты и миссисипийские акции обменивались — акции на билеты и билеты на акции.

Экономические последствия применения системы Ло были весьма значительны: с помощью бумажных денег казна успела разделаться с значительной частью государственного долга; благодаря резкому вздорожанию всех товаров коммерсанты-должники, получившие возможность продавать товары по более высоким ценам, легко рассчитались со своими кредиторами. Многие покупатели акций, обогащаясь, успевали приобрести движимое и недвижимое имущество, что способствовало резкому усилению товарооборота.

Система Ло повлияла и на аграрное развитие Франции. Происходившие в 1718 — 1720 гг. многочисленные переходы земли от одних владельцев к другим нередко сопровождались дроблением крупной земельной собственности. По выражению французского экономиста XIX в. Ж. А, Бланки, земельная собственность во времена спекуляции Ло «впервые освободилась от того состояния оцепенения, в котором ее так долго держала феодальная система». Земля «вышла из крепостного режима, обрекавшего ее на неотчуждаемость, и попала в обращение».

Начиная приблизительно с 30-х годов XVIII в. развитие капиталистических отношений во Франции стало происходить быстрее, чем в предшествовавший период — в XVI и XVII вв.

Сельское хозяйство. Положение крестьян

После крушения банка Ло еще долго, в течение 40 лет, продовольственные цены неуклонно росли, что способствовало дальнейшей дифференциации среди крестьянства; в деревнях появлялись богатеи, которые, оставаясь политически бесправными вассалами своих сеньоров-землевладельцев, арендовали и даже приобретали, как и многие представители городской буржуазии, обширные дворянские владения. Во второй половине XVIII в. посевная площадь заметно увеличилась, и арендная плата значительно возросла. Взоры наиболее просвещенных дворян-землевладельцев стали все чаще обращаться к Англии, где в XVIII в. уже сложилась система капиталистического фермерства.

Сельскохозяйственные работы. Гравюра из 'Энциклопедии 'Дидро

Во Франции капиталистическое фермерство тогда только еще начинало развиваться. Впервые оно появилось на севере страны. Хорошая обработка почвы и высокая урожайность в некоторых районах Северной Франции поражали даже англичан. Доктор Ригби, побывавший в районе Кале и Лилля в 1789 г., отметил в своем дневнике: «Наиболее характерная черта той области, через которую мы проезжаем, — это ее удивительное плодородие». Однако интенсификация земледелия неизменно сопровождалась резким ухудшением положения широких слоев крестьянства в данном районе. Сеньоры беспощадно сгоняли крестьян-издольщиков и других мелких арендаторов с земли, заменяя их капиталистическими фермерами. Землевладельцы лишали крестьян их древних общинных прав: права выпаса скота на сжатых полях, собирания хлебных колосьев, оставшихся на земле после уборки снопов, собирания сухих сучьев, прогона скота через владения соседних общин.

С 1770 по 1789 г. в большинстве провинций производился так называемый триаж, формально означавший выделение в пользу землевладельца третьей части общинной земли; фактически же триаж был средством грабительского присвоения сеньорами большей части общинного земельного фонда.

Методы так называемого первоначального накопления воспроизводились во Франции с некоторыми особенностями по сравнению с Англией и гораздо менее интенсивно. Характерно, что именно из среды сторонников капиталистического способа производства выходили наиболее рьяные пропагандисты «раздела», т. е. экспроприации общинных земель. Однако процесс пролетаризации крестьянства во Франции в XVII—XVIII вв. не приобрел в отличие от Англии повсеместного распространения. Он происходил главным образом в северных районах Франции, более развитых в экономическом отношении.

Перенесение во Францию английских аграрных порядков, о чем мечтали некоторые крупные французские землевладельцы, было невозможно без ломки феодальных порядков. Английская буржуазная революция еще в середине XVII в. расчистила путь для быстрого развития капитализма в этой стране; Франция же и в середине XVIII в. оставалась феодально-абсолютистским государством.

Вся система феодальных порядков противоречила требованиям капиталистического способа производства. Отделение трудящихся масс от земли, создание широкого рынка свободной рабочей силы — таково было одно из самых главных условий развития капитализма в Англии. Во Франции же подавляющее большинство крестьян состояло из цензитариев — людей юридически свободных, но зависимых от сеньоров в поземельном и судебном отношениях. Местами как редкость сохранялась даже личная крепостная зависимость.

Крестьяне-цензитарии были обязаны особым актом подтверждать свою зависимость от сеньора-землевладельца. Все акты о купле-продаже земли крестьянами хранились у сеньора; при переходе этой земли — цензивы — из одних рук в другие сеньор взимал с крестьян пошлину, доходившую до двенадцатой и даже до шестой части стоимости участка. Установленный навечно ценз (чинш), выплачивавшийся обычно деньгами, представлял сравнительно легкую повинность. Но он соединялся с различными натуральными поборами. Наиболее тяжелым из них был шампар, хлебный оброк, размеры которого приближались иногда к четвертой или пятой части снятого урожая. Сверх того, крестьянин был обременен дорожными, мостовыми и прочими пошлинами в пользу сеньора. Особенно угнетали крестьян баналитетные права сеньора: монопольное право помола зерна, хлебопечения, пользования виноградным прессом, погребами, кузницей. При этом значительная часть доходов от баналитетных прав доставалась откупщикам и ростовщикам, что еще более отягчало положение крестьян-цензитариев. Дворяне-виноделы пользовались монопольным правом продажи винограда в течение 30—50 дней в году, когда складывались наиболее выгодные условия сбыта. Большой ущерб крестьянскому хозяйству причиняли и прочие дворянские привилегии, в частности исключительное право охоты.

Наряду с цензивой существовали различные формы аренды сеньориальных земель, и почти все эти формы аренды препятствовали развитию сельского хозяйства.

В XVIII в., особенно со времени банкротства Ло, сроки аренды во Франции все более и более сокращались. Но даже в тех случаях, когда сроки доходили всего до четырех лет, сеньор нередко отнимал досрочно землю у арендаторов и по своему произволу передавал ее в другие руки.

Широко было распространено во Франции половничество — обработка сеньориальной земли крестьянами-издольщиками, отдававшими землевладельцу около половины снятого урожая. Вплоть до 1789 г. даже в смешанных формах аренды, где имелись элементы половничества и элементы фермерской аренды, преобладала натуральная, а не денежная плата. Крестьянин-испольщик находился в тяжелой, кабальной зависимости; гужевая повинность его в пользу сеньора была неограниченной.

Ни полукрепостной крестьянин-цензитарий, ни арендатор, вечно зависимый от произвола сеньора, не были заинтересованы в улучшении методов земледелия. Большинство арендаторов не обладало и материальными средствами, необходимыми для перехода к более совершенной технике сельского хозяйства.

К числу серьезных препятствий, мешавших развитию капитализма и росту технического прогресса в земледелии, относились также измельченность и территориальная разбросанность земельных владений. Земли дворян и духовенства очень часто находились в разных районах и в разных провинциях. Часто даже крестьянские владения были раздроблены. Например, в районе Клермона владения размером около 2 га состояли из 46, 53, 72 мельчайших участков. Размеры отдельной крестьянской парцеллы в Авриньи (Иль-де-Франс) не превышали 19 аров.

Церковная десятина и государственные налоги в XVIII в.

Наряду с сеньориальными повинностями церковь и государство со своей стороны обременяли крестьянство все более возраставшими поборами и налогами. Уже в XVII в. каждое повышение налогов вызывало сильнейшее недовольство и нередко вооруженные выступления народа. В XVIII в. вопрос о налогах приобрел еще более острый характер.

В исторических условиях XVIII в. не только для самих трудящихся масс, но и для буржуазии вопрос об относительной тяжести налогового бремени, о его влиянии на уровень покупательной способности крестьян имел первостепенную важность. «Налог не должен быть разорительным и несоответствующим всей сумме дохода нации». Этими поучительными словами начинался рукописный текст, составленный экономистом Кенэ и врученный им Людовику XV для печатания на типографском станке (печатание было одним из развлечений этого короля). Но короли феодально-абсолютистской Франции плохо слушали своих просвещенных советников, выражавших в той или иной мере передовые для того времени буржуазные идеи. Всевозможные поборы, и в том числе церковная десятина, все более возрастали. Крестьян особенно возмущала претензия духовенства распространять десятину на вновь вводимые культуры, а также распространение десятинной повинности на овечью шерсть и поросят, что справедливо считалось двойной десятиной.

Прямые и косвенные государственные налоги, как явствует из депутатских наказов 1789 г., были непомерно тяжелы. Крестьяне деревни Вильбужи, близ города Санса, заявляли в 1789 г. о главном прямом налоге (талья): «... Приход в такой степени задавлен непосильной тяжестью тальи, что почти половина жителей доведена до нищенства». Однако, кроме тальи, крестьяне платили капитацшо — поголовный налог и так называемую двадцатину. Раскладка двадцатинного налога производилась произвольно. Дворянство было вовсе освобождено от уплаты тальи и платило лишь ничтожную часть капитации (например, в Бретани в 1789 г. только одну четырнадцатую часть этого налога).

Тяжкий косвенный налог на соль — габель — уже сам по себе возбуждал временами крестьянские волнения. Торговля солью была государственной монополией, и правительство, не считаясь с действительной потребностью крестьян, заставляло их покупать соль в излишнем количестве и по повышенной цене. Размеры тальи с 1715 по 1789 г. значительно возросли. Постоянный рост и всех прочих налогов, злоупотребления при их распределении, равно как и постоянная неуверенность в доходах, отражались на покупательной способности крестьян. Феодальные повинности, государственные налоги и судебные злоупотребления ограничивали развитие внутреннего рынка и стесняли развитие промышленности. Недостаточное развитие промышленности в свою очередь задерживало развитие сельскохозяйственного производства.

Урожайные годы постоянно чередовались с недородами и неурожаями, когда, как например в 1739 г., по выражению одного провинциального администратора, «люди умирали повально, точно мухи». Эпидемические болезни, связанные с бедствиями голода, распространялись среди крестьян с невероятной быстротой; дистрофия была известна тогда под характерным наименованием: «народная болезнь».

Феодальная реакция

Французский историк Шере удачно назвал возобновившееся в 70—80-х годах XVIII в. резкое усиление феодальной эксплуатации феодальной реакцией. Шере писал, что в эти годы сеньоры «проверяли свои документы, возобновляли свои поземельные росписи, вынимали из-под спуда долговые обязательства, от которых их предшественники имели благоразумие отказаться, придумывали новые обязательства, старались сломить сопротивление своих должников и затевали с ними бесконечные судебные процессы и беспощадную борьбу». Возобновление поземельных описей и долговых обязательств, о которых идет речь, было средством ограбления и усиленной эксплуатации крестьян. Кроме общих и коренных условий, тормозивших развитие капиталистической ренты во Франции, были и другие причины, побуждавшие сеньоров сохранять и усиливать стародавнюю практику внеэкономического принуждения: для перехода к «английским» (капиталистическим) порядкам у них не хватало ни материальных средств, ни специальных знаний.

В происхождении феодальной реакции 70—80-х годов большое значение имело также падение цен на сельскохозяйственные продукты. С 1770 по 1780 г. цены на пшеницу в общем, не считая коротких моментов подъема, падали, а с 1780 по 1787 г. оставались сравнительно низкими. Еще более резко в эти годы снизились цены на вино и с ними доходы виноделов. Неблагоприятная рыночная конъюнктура для важнейших отраслей сельского хозяйства в 70—80-х годах XVIII в. была одной из причин того усиления феодальной эксплуатации, которое и составляет сущность происходившей в эти годы феодальной реакции.

Между тем в предшествовавшие времена в условиях почти непрерывного роста продовольственных цен во Франции уже появились заметные элементы капиталистического фермерства. Интерес к передовым методам земледелия ранее никогда не приобретал во Франции такой остроты, как в 40—60-е годы XVIII в. До середины века французские ученые общества почти не интересовались вопросами агрикультуры, а в 1762 г. сразу три провинциальные академии (в Руане, Бордо, Месе) объявили конкурс на лучшее сочинение о способах мелиорации земель. Стремлении к усовершенствованию сельского хозяйства внезапно проникло в различные слои французского общества. Среди «фанатиков агрикультуры» был, например, старый ученый Дюамель дю Монсо, член французской и пяти иностранных академий, аббат Розье, лауреат Лиможского сельскохозяйственного общества, аптекарь Пармантье, страстный пропагандист культуры картофеля (в те времена еще мало распространенной во Франции), и многие другие энтузиасты, встречавшие горячее сочугствие и поддержку среди французских просветителей.

В этих условиях феодальная реакция приобретала особенно крупное политическое значение: вместо ожидавшихся реформ, которые содействовали бы распространению агрономических нововведений, повсеместно усилился феодальный гнет, и подавляющее большинство дворянства стало еще более ревностно, чем раньше, охранять неприкосновенность феодальных порядков.

При таком резком обострении противоречий между капиталистическим укладом и феодально-абсолютистским строем стал неизбежным раскол в среде привилегированных. Новой и существенно важной объективной закономерностью в развитии французского общества на данном этапе было появление широкого либерального течения, а затем и либеральной политической группировки дворян, сторонников буржуазных преобразований.

Кроме непосрздственных экономических интересов, была и другая, отнюдь не менее важная причина, побуждавшая передовых, наиболее дальновидных представителей дворянства и духовенства думать и писать о безотлагательных реформах. Феодальная реакция крайне обострила недовольство широких крестьянских масс. С 1782 г. крестьянские волнения во Франции резко усилились. Эти волнения грозили разрушить самые основы господства дворянства и духовенства.

Развитие промышленности. Капиталистическая мануфактура

Франция XVIII в. была аграрной страной, и аграрный вопрос был главным вопросом приближавшейся буржуазной революции. Однако важное место в экономике страны занимала и промышленность. Главный интендант торговли представил соотношение сельского хозяйства и обрабатывающей промышленности в национальном доходе Франции в 1789 г. следующими цифрами: сельское хозяйство давало годовой доход в сумме 1826 млн. ливров, обрабатывающая лромышленность — 595 млн. ливров.

Лицо средневекового города с господством в нем цехового строя в XVTII в. изменилось во Франции до неузнаваемости. Правда, и во второй половине этого века цехи еще существовали и цеховая регламентация, ограничивая количество наемной силы, стесняла развитие капитализма. Но господствующей формой промышленности, поднимавшей общественную производительность труда во Франции, была уже капиталистическая мануфактура.

Непреодолимые требования экономической жизни заставили французское правительство освободить от цеховых стеснений не только сельскую, но частично и городскую промышленность. Освобождались либо некоторые отрасли производства, либо отдельные улицы в городах, населенные рабочими и мастерами определенной профессии.

Кузница. Гравюра из 'Энциклопедии' Дидро

Руководящая роль в мануфактуре принадлежала чаще всего купцам-промышленникам, владельцам промышленного сырья, которое они раздавали работавшим на дому кустарям.

Особенно быстро развивалась в XVIII в. капиталистическая текстильная мануфактура. В Нормандии с 1701—1702 гг. началось прядение хлопка для производства полушелковых-полубумажных тканей, и вскоре новая отрасль — хлопчатобумажное производство — вступила в ожесточенную конкуренцию со старинным, широко распространенным во Франции шерстяным и полотняным производством.

Уже в 1722 г. местные власти города Руана жаловались, что крестьяне окрестных деревень пренебрегают сельским хозяйством и предпочитают заниматься промыслами, прядением и чесанием хлопка. Постепенно в течение XVIII в. крестьяне в окрестностях Руана превращались в постоянных работников руанской хлопкопрядильной и бумаготкацкой мануфактуры. К 1789 г. в этом районе было около 190 тыс. одних только прядильщиков. Руанские хлопчатобумажные товары продавались во многих городах и районах Франции и вывозились за границу. Близ Блуа на одного купца-мануфактуриста работало 2100 человек, в том числе — 1800 прядильщиков, 180 мотальщиц, 70 ткачей и 50 аппретурщиков.

Пример широко развитой системы разделения труда представляла мануфактура по производству ножей в районе города Тьера. Местные мануфактуристы покупали полосовую сталь, затем раздавали ее кузнецам, ковавшим из полос клинки ножей, обрабатывавшиеся далее сверлильщиками, точильщиками, полировщиками, после чего полуфабрикат передавался изготовителям рукояток, черенков и проч. Ножи тьерской мануфактуры шли на внутренний и заграничные рынки.

Мануфактуры, сосредоточенные в больших мастерских, под одной крышей, были сравнительно немногочисленны, но они имели немалое экономическое значение. Кроме крупных «королевских» мануфактур, бывших в строгом смысле слова государственными предприятиями (например, металлургические заводы в Тулоне и Бресте, ковровые мануфактуры в Бове, знаменитые «Гобелены» в Париже), наименование «королевских» носили и крупные частновладельческие предприятия, получавшие казенные субсидии или какие-либо привилегии от правительства. Среди таких «королевских мануфактур» наиболее известно крупное предприятие Ван-Робе в городе Абвиле. Оборудование знаменитого металлургического завода Крезо стоило несколько миллионов ливров. Каменноугольные шахты объединялись в Крезо с чугуноплавильными, литейными и стекольными заводами, причем только в чугунном производстве было занято 578 рабочих. Акционерная компания, разрабатывавшая Анзенские каменноугольные копи, имела в 1789 г. 4 тыс. рабочих, применяла 12 паровых машин и получала 1200 тыс. ливров дохода.

Даже в одной из наиболее отсталых провинций — в Бретани уже существовала в это время капиталистическая шерстяная мануфактура. Явно выраженный капиталистический характер имели местные рыбные промыслы: 30 бретонских купцов эксплуатировали труд нескольких тысяч местных рыбаков; они покупали и, как гласит один документ 1789 г., «фабриковали» сардины. Скупка улова, соление, прессовка, упаковка и сбыт рыбы были монополией этих предпринимателей, названных и в самом документе 1789 г. «капиталистами».

Париж в XVIII в.

Париж еще в начале XVIII в. удивлял иностранцев и французов-провинциалов своей столичной сутолокой, многоэтажными домами и прочими характерными признаками большого города, ярко обрисованными в «Персидских письмах» Монтескье.

Постройка дома. Гравюра из 'Энциклопедии' Дидро

Особенно быстро Париж как торгово-промышленный центр развивался во второй половине XVIII в. При Людовике XVI здесь наблюдалась своего рода строительная горячка. Появились капиталисты-домовладельцы, строившие дома только для того, чтобы сдавать их внаем. В Париже издавна были сосредоточены различные ремесла и многие отрасли капиталистической мануфактуры. В подавляющем большинстве размеры парижских мануфактурных предприятий были невелики. Например, в мебельном производстве в Сент-Антуанском предместье на каждое предприятие приходилось от 10 до 30—35 рабочих. В обойных мануфактурах на одного предпринимателя работало от 50 до 64 человек.

Попытки перехода к машинному фабричному производству

Внедрение машин во Франции, как и попытки насадить передовую, научную агрономию в сельском хозяйстве, постоянно наталкивались на характерные для феодально-абсолютистского режима препятствия, затруднявшие развитие капиталистического способа производства.

Множество феодальных препон стесняло или даже делало невозможной предпринимательскую деятельность купцов и промышленников. Так, например, сеньориальные права затрудняли разработку каменноугольных копей буржуазными предпринимателями, вынужденными арендовать их за высокую плату. В то же время леса хищнически истреблялись, цены на древесное топливо возрастали, и металлургическая промышленность, лишенная дешевого сырья, не могла достаточно быстро развиваться.

Другой пример — хлопчатобумажное производство. Как уже было сказано, эта новая отрасль промышленности развивалась сравнительно быстро. Но руанских мануфактуристов не удовлетворяли размеры французского хлопкового импорта. Они просили правительство воспретить французским колониям продавать свой хлопок другим государствам. Между тем в колониальной торговле были заинтересованы некоторые влиятельные аристократы. Поэтому вместо воспрещения продажи французского хлопка иностранцам правительство Людовика XVI освободило английских купцов от каких бы то ни было стеснений при покупке хлопка во французских колониях и даже на территории самой Франции. Заключив в 1786 г. новый торговый договор с Англией, согласно которому импортные пошлины на английские товары были значительно снижены, французское правительство нанесло тяжелый удар по своей отечественной промышленности.

Механические прялки «дженни» — простейшие хлопкопрядильные машины — появились во Франции вскоре после их изобретения в Англии, т. е. еще задолго до торгового договора 1786 г. Они имели обычно около 30 веретен каждая; перед революцией 1789 г. было около 1350 «дженни», которые заменяли труд приблизительно 40 500 ручных прядильщиц. Эти цифры свидетельствуют о начавшемся в хлопчатобумажном производстве техническом перевороте. Однако его значение было еще чрезвычайно ограниченно: применение «дженни», приводившихся в движение силой человека, равно как и введение хлопкочесальных ручных машин, еще отнюдь не создавало нового, фабричного строя производства. Кроме того, применение даже таких простых машин было еще редкостью; в рассматриваемое время в одной только Нормандии ручные прядильщики хлопка насчитывались сотнями тысяч.

Настоящие фабричные предприятия возникали, но в условиях феодально-абсолютистского строя они, за редчайшими исключениями, оказывались убыточными и погибали. Из хлопкопрядильных фабрик, строившихся по типу аркрайтовой прядильни, сохранилось в годы экономического кризиса 1787-1788 гг. и получило дальнейшее развитие только одно предприятие, учрежденное в городе Лувье и принадлежавшее акционерному обществу. Но строительство этой фабрики началось лишь в 1785 г. Для истории промышленного и технического развития феодально-абсолютистской Франции характерен тот знаменательный факт, что наиболее талантливый французский изобретатель того времени — механик Вокансон был более известен современникам своими игрушками-автоматами: механическим флейтистом ростом в 5,5 фута и автоматической уткой, которая ходила, ела, пила, барахталась в воде, хлопала крыльями и кричала, как настоящая утка. Машины же, изобретенные Вокансоном, например его механический шелкоткацкий станок, не могли получить распространения в дореволюционной Франции.

Промышленный переворот был возвещен появившимися машинами, но он не мог совершиться в тех социальных и политических условиях, которые существовали в дореволюционной Франции.

Внешняя торговля. Транспорт. Кредит

Точной статистики развития внешней и внутренней торговли во Франции в XVIII в. не существовало. Правдоподобны, по-видимому, следующие показатели роста внешней торговли: с 1716 по 1789 г. вывоз из Франции сельскохозяйственных продуктов увеличился с 36 до 93 млн. ливров, промышленных изделий — с 45 до 133 млн. ливров, колониальных товаров — с 15 до 152 млн. ливров.

Несмотря на потерю многих колоний после поражения в Семилетней войне, французская колониальная торговля продолжала сохранять немалое экономическое значение. Во второй половине XVIII в. особенно большое значение в торговле Франции приобрели Антильские острова. Плантационное хозяйство (производство тростникового сахара, табака) на островах Гваделупа, Мартиника и Сан-Доминго обогащало и землевладельцев-плантаторов и коммерсантов. Наиболее выгодные торговые операции были достоянием кучки богачей-монополистов. Особенно обогащала многих арматоров-судовладельцев Гавра, Бордо и Нанта торговля рабами-неграми.

Важная для купцов и промышленников торговля с Левантом была подчинена мелочной и придирчивой регламентации. Современники резко порицали равнодушие французской дипломатии к успехам Англии, России и Австрии на Ближнем Востоке. Сохраняя ограничения в вест-индской торговле для своей буржуазии, указ французского правительства от 30 июня 1784 г. открывал доступ английским и другим иностранным кораблям в гавани французских колониальных владений в Вест-Индии.

Внешняя торговля Франции во второй половине XVIII в. росла сравнительно быстро, но она могла бы достигнуть гораздо большего развития при наличии иного, более передового социально-экономического строя.

Французские историки иногда называют XVIII столетие «веком дорог», временем широкого дорожного строительства. Действительно, сеть больших («королевских») дорог разрасталась тогда за счет эксплуатации дешевого, частью принудительного труда крестьян сравнительно быстро. Но построенные дороги содержались плохо. Поощряя дорожное строительство, правительство руководствовалось больше стратегическими, чем экономическими, соображениями. Экипажи пассажирского транспорта были неудобны и двигались медленно. Путь из Парижа в Бордо длился шесть дней, из Парижа в Марсель — одиннадцать. Перевозка грузов производилась еще медленнее. Плохое состояние дорог было одной из причин, задерживавших развитие внутренней торговли. Еще более тормозило торговлю наличие большого числа внутренних таможен, а также отсутствие единства мер и весов.

Крушение финансовой системы Джона Ло подорвало во Франции доверие к государственному кредиту. Между тем государственные потребности и интересы частного капитала в XVIII в. требовали развития кредита и его удешевления. Процент по займам был чрезвычайно высок; правительство вынуждено было платить по своим займам 12%. С ростом торговли и промышленности особенно обострилась потребность в различных банковских операциях. Однако вплоть до 80-х годов XVIII в. в провинциальных городах, за редкими исключениями, банков не было; только в Париже число банков быстро возрастало: в 1703 г. их было 21, в 1786 г. — 66.

Монополия парижских банкиров и богатейших откупщиков налогов наносила большой ущерб французским финансам и противоречила экономическим интересам торгово-промышленной буржуазии.

2. Кризис французского абсолютизма

Во второй половине XVIII в. все население Франции по-прежнему подразделялось на три сословия, причем первые два — духовенство и дворянство — сохраняли все свои старинные привилегии. Буржуазия, крестьянство, плебейские массы городов принадлежали к третьему сословию.

Привилегированные сословия

Как ни ничтожен был численно весь контингент духовенства (одна двухсотая часть населения Франции), социальные контрасты, характерные для всей страны, воспроизводились внутри этого сословия с поразительной резкостью. Многие деревенские священники были бедны, а по своему социальному происхождению они были непосредственно связаны с третьим сословием.

Совсем иным было положение церковной аристократии: архиепископов и епископов (всего 135 человек), аббатов и аббатис, возглавлявших 1100 мужских к 678 женских монастырей (в общем к монашествующему духовенству принадлежало около 60 тыс. человек). Годовые доходы некоторых архиепископов доходили до 100 — 200 тыс. ливров. Архиепископы и епископы жили, как светские аристократы, в роскошных дворцах, часто устраивая пышные приемы и щедро одаряя своих фаворитов и фавориток. При Людовике XV среди епископов были еще выходцы из третьего сословия, однако в следующее царствование, в 80-х годах, лицам недворянского происхождения был полностью закрыт доступ не только в епископат, но и ко всем другим сколько-нибудь выгодным церковным должностям. Не доверяя низшему духовенству, Людовик XVI воспретил приходским священникам собираться на съезды без разрешения епархиальных властей. Епископы перемещали сельских священников из одного прихода в другой по своему произволу.

Марсель. Гравюра Кошена 1760 г.

Второе сословие — дворянство состояло из двух различных групп: «дворянства шпаги» и «дворянства мантии». Главной обязанностью дворянства шпаги была военная служба. Однако в 1789 г., по подсчету Лавуазье, только 18 323 дворянина были действительно способны носить оружие.

Дворянство шпаги, как и духовное сословие, не было однородно. Иным дворянам и шпагу купить было не на что. В одном и том же втором сословии были и безземельные, и мелкопоместные дворяне, и сеньоры, владевшие тысячами гектаров земли, преимущественно титулованная знать: герцоги, маркизы, графы и виконты. В 1771 г. во Франции было 70 тыс. дворян, из них 3 тыс. титулованных.

Королевский двор — эта, по выражению передовых современников, «могила нации» — привлекал аристократов, покидавших свои поместья, чтобы вести паразитическое существование в Париже или в Версале за счет королевских милостей и субсидий. Беспечная, разгульная жизнь и постоянное безделье считались характерными и необходимыми признаками подлинного барства. Король и принцы показывали пример расточительности. Состояние герцога Орлеанского, родственника короля по младшей линии Бурбонов, оценивалось в 114 млн. ливров, а его долги — в 74 млн. ливров. Угождая королю и его фаворитам, дворяне жили выше своих средств, делали долги и даже богатейшие из них нередко разорялись.

Провинциальное дворянство относилось недружелюбно и даже враждебно к дворянству придворному, а старые аристократические семьи презирали выскочек-фаворитов, часто приобретавших титулы и влияние при дворе. Существовали, однако, и гораздо более важные различия в среде дворянства: независимо от древности рода одни дворяне были фанатическими защитниками феодальных порядков, другие склонялись к реформам, к капиталистическим, а не к феодальным методам эксплуатации крестьянства.

Отдельные аристократы были причастии к колониальной торговле. Банкирские операции, ростовщичество, коммерческое домовладение, добывающая и обрабатывающая промышленность интересовали этих высокопоставленных дворян отнюдь не менее, чем коммерсантов, принадлежавших к бесправному третьему сословию.

К дворянству мантии относилась судейская знать, члены высших судебных учреждений — парламентов и высших финансово-административных органов. В XVI—XVII вв. эта чиновная знать носила еще название люди мантии и резко отличалась от дворянства шпаги своим происхождением: люди мантии были выходцами из третьего сословия. Но постепенно их связи с третьим сословием утрачивались и они превращались в прослойку господствующего класса феодалов — дворянство мантии, которое в XVIII в. было уже тесно связано в лице своих виднейших семейств с родовитой знатью.

Социальное лицо основной массы дворянства мантии и его реакционную роль в XVIII в. гневно характеризовали буржуазные просветители. «Высшая судебная магистратура, — писал Дидро, — нетерпима, ханжески лицемерна, глупа; она хранит свои готские и вандальские обычаи ... и жадно стремится вмешиваться во все — в религию, в государственные дела, финансы, искусство и науку и вследствие своего невежества, корысти и предрассудков всегда все запутывает».

Буржуазия, предпролетариат и крестьянство

К крупной буржуазии принадлежали откупщики, банкиры, судовладельцы, купцы-оптовики, многие домовладельцы-коммерсанты, крупные промышленники—мануфактуристы. Возможностью быстрой наживы за счет бесправного и все более разоряемого народа особенно широко пользовались откупщики налогов. Прогрессивная часть французского общества относилась к откупщикам с нескрываемым презрением. В одном богатом доме, куда был приглашен Вольтер, все гости обязались рассказать что-нибудь о разбойниках. Когда дошла очередь до Вольтера, он сказал: «Жил-был один откупщик... Господа, остальное я позабыл».

Продавец щёток. Рисунок Ф. Буше из серии 'Крики Парижа'

Задолженность государства вполне отвечала интересам откупщиков, банкиров, всех правительственных кредиторов. Известно, что Маркс считал государственный долг одним из самых сильных рычагов первоначального накопления. Государственные кредиторы составляли наиболее верноподданническую часть буржуазии. Лишь с появлением опасности государственного банкротства отношение и этой части буржуазии к правительству изменилось.

Многочисленная мелкая буржуазия состояла из цеховых мастеров, лавочников, владельцев мелких мастерских капиталистического типа. К мелкой буржуазии относилась и часть работников рассеянной мануфактуры, например многие лионские шелкоткачи, имевшие по три-четыре станка, для обслуживания которых сами мастера постоянно нанимали ткачей-подмастерьев. Все эти прослойки мелкой буржуазии мало различались по материальному положению и были объединены ненавистью к засилью привилегированных.

Предпролетариат еще не выделялся заметно из общенародной массы, был слаб и сравнительно немногочислен. К различным прослойкам этого класса принадлежали ремесленные подмастерья, поденщики, ученики, рабочие мануфактур, портовые грузчики, шахтеры.

Уже задолго до революции происходила глубокая социальная дифференциация в среде французского крестьянства. Подавляющую массу сельского населения составляла беднота. Ужасающая нищета широких слоев крестьянства засвидетельствована многими современниками, в том числе и представителями тогдашней администрации. В 1742 г. один чиновник из Фалеза писал своему начальнику, интенданту: «Некоторые приходы платят очень мало (налогов), другие же — чрезвычайно обременены, чтобы не сказать — раздавлены, и жители этих приходов погибают в нищете. Эти люди голы, как черви, черны, как негры, питаются всю свою жизнь впроголодь и самой дурной пищей».

Массовые движения во второй половине XVIII в.

Во второй половине XVIII в. как в городе, так и в деревне почти не прекращались народные волнения. В одной Нормандии, где, по признанию местного парламента, голод заставлял целые деревни переходить «на пищу животных», крестьянские восстания вспыхивали шесть раз в течение небольшого периода — с 1752 по 1768 г. В годы феодальной реакции крестьянские волнения усилились, особенно в Пуату, Визилё, районе Севеннских гор, в Виварё, Жеводане.

Движения городского населения были тоже довольно часты. Взрывы недовольства низов городского населения отмечались в 1770 г. в Руане и Реймсе, в 1775 г.— в Дижоне, Версале, Сен-Жермене, Понтуазе, Париже, в 1782 г. — в Пуатье.

В XVIII в. в связи с ростом капиталистической мануфактуры массовое движение часто приобретало форму стачечной борьбы. В Невере рабочие стачки и восстания (по выражению местных властей, мятежи) происходили в 50 — 60-х годах почти регулярно через каждые два-три года. Значительный конфликт между трудом и капиталом вспыхнул в 1744 г. в Лионе. Это была хорошо организованная стачка лионских шелкоткачей. Местный интендант писал тогда о ткачах-стачечниках: «Они не грабили и не убивали. Но они насильно заставили купеческого старшину подписать приказ ... продиктованный ими самими». Речь шла об отмене только что введенного регламента, создававшего более тяжелые условия труда шелкоткачей. Жестокие репрессии, которым подверглись организаторы стачки, не прекратили стачечной борьбы.

Стачки в Лионе возникали в 1752, 1759, 1771, 1774, 1778 и 1786 гг.; последняя из этих стачек называется в буржуазной исторической литературе «мятежом 1786 г.». Волнения начались со стачки каменщиков, потребовавших от подрядчиков упорядочения выдачи заработной платы. Затем в связи с ростом дороговизны началась совместная стачка шелкоткачей и шляпников, потребовавших увеличения сдельных расценок. Стачечники-демонстранты двигались по городу стройными колоннами. После кровопролитной схватки с воинскими частями они окружили ратушу и заставили представителей местной власти подписать приказ о повышении сдельных расценок. Но вскоре это движение было подавлено. Руководитель стачечников-повстанцев Пьер Соваж был казнен.

Упадок французского абсолютизма во второй половине XVIII в.

Во второй половине XVIII в. дальнейший рост производительных сил во Франции был возможен лишь при условии глубоких революционных преобразований. Но французский абсолютизм уже представлял собой в это время реакционную силу. Поэтому даже те мероприятия правительства, которые, по видимости, были направлены на развитие промышленности, не достигали цели. Поддержка абсолютизма банкирами, откупщиками и некоторыми другими элементами верхушки буржуазии, равно как и покровительство абсолютизма этим элементам, не изменяли существа абсолютной монархии как государства, охранявшего классовые интересы привилегированных землевладельцев.

Одним из признаков упадка абсолютизма являлась его неспособность завершить формирование политического и административного единства страны.

Сосредоточение власти в руках провинциальных интендантов не устранило во Франции чудовищной административной «чересполосицы». Административная терминология соответствовала запутанности административных порядков. Наряду с понятием «интендантство» употреблялись термины «генеральство» и «провинция», причем понятие «провинция» применялось тогда и к генеральствам, и к интендантствам, и к военным округам. Четкого разделения на административные округа, таким образом, во Франции не существовало даже в конце XVIII в.

Большая часть Франции управлялась посредством громоздкого бюрократического аппарата, и только некоторые области пользовались кое-какими, притом неодинаковыми, правами самоуправления. Неодинаково управлялись и города. Выборность мэров была по большей части уничтожена; короли продавали должности мэров.

Руководство в судебных трибуналах сенешальств и бальяжей (судебных округов, издревле носивших название сенешальств на Юге и бальяжей на Севере) перешла к интендантам. Суд совершался не только на основе королевского законодательства, но и на основе особых для каждой области законов и обычаев, имевших различное историческое происхождение.

В условиях бесправия широких масс народа и судебно-административного хаоса допускались невероятные злоупотребления. Особенно ярким проявлением чудовищного произвола были «летр де каше» (lettres de cachet — приказы в запечатанных конвертах), т. е. негласные королевские приказы. Они применялись и для арестов, притом особенно часто во второй половине XVIII в. Посредством «летр до каше» министры, интенданты, придворные фавориты и фаворитки могли по своему произволу избавляться от политических и личных врагов. Для этого достаточно было вписать в такой приказ, снабженный королевской подписью и печатью, желательное имя, и этого человека без суда заключали в тюрьму на неопределенно долгое время.

Официально во Франции признана была лишь католическая церковь. Ряд правительственных и церковных мероприятий, последовавших за отменой Нантского эдикта (1685 г.), укреплял полновластное господство католицизма. Протестанты подвергались преследованиям, их били плетьми, бросали в тюрьмы, ссылали на каторгу. Крещение и браки признавались только в тех случаях, когда они совершались католическим духовенством. Члены семьи протестанта, не подчинявшиеся этому требованию, лишались по закону всех гражданских прав.

Церковная аристократия отстранила низшее духовенство от участия в церковных ассамблеях и в органах местного самоуправления — провинциальных штатах.

Армия рассматривалась наряду с церковью и судом как важнейшая опора трона. Она формировалась путем вербовки, срок службы устанавливался договором. При Людовике XVI в армии были проведены реформы, имевшие немаловажное военное значение. В 70—80-х годах главный инспектор артиллерии Грибоваль почти удвоил численность артиллеристов, рабочих арсенала перевел на положение военных, реконструировал материальную часть артиллерии, ввел новый, усовершенствованный тип орудий, словом, создал по тем временам превосходную артиллерию.

Но в то же время командный состав армии приобрел более отчетливо выраженный сословный, кастовый характер. По военному регламенту 1781 г. лица, желавшие получить офицерский чин в пехоте или кавалерии, обязаны были документально доказать свою принадлежность к дворянству в четырех предшествующих поколениях. Исключались, следовательно, не только выходцы из третьего сословия, но и лица, дворянская родословная которых насчитывала менее 100 лет.

Внешняя политика Людовика XV

Об упадке французского абсолютизма свидетельствовали и неудачи внешней политики, приходящиеся главным образом на время самостоятельного правления Людовика XV (1723—1774). Сам король, пессимистически оценивая ближайшие перспективы абсолютистской Франции ввиду безнадежного состояния финансов и нарастающего протеста народных масс, говорил: «после нас хоть потоп», и все свое время отдавал развлечениям. При нем большое влияние на государственные дела приобрели его фаворитки — сначала маркиза Помпадур, затем графиня Дюбарри. Внешняя политика Франции в это время определялась дальнейшим обострением колониальных и торговых противоречий с Англией, но была авантюристической и принесла правящим кругам большие разочарования.

Сначала Франция втянулась в войну за Австрийское наследство (1740—1748), в которой она выступала вместе с Пруссией против англо-австрийского союза. Война принесла Фридриху II богатую провинцию Силезию, Франции же не дала ничего в Европе и ослабила ее позиции в колониях.

Несмотря на Ахенский мир 1748 г., положивший конец этой войне, англо-французская борьба в Индии и Северной Америке фактически не прекратилась. Англичане своими каперскими действиями наносили огромные потери французскому торговому флоту. Вооруженные столкновения между французами и англичанами, возобновившиеся в 1653—1654 гг. в Канаде, в долине Огайо и в Индии, также шли успешно для англичан.

Поэтому правительство Людовика XV пыталось решить исход борьбы с Англией не в колониях, а на территории Европы, что уже само по себе было грубым просчетом. Вступив в союз с Австрией против Пруссии, опиравшейся на помощь Англии, Людовик XV втянул свою страну в Семилетнюю войну (1756—1763), которая окончательно расстроила финансы Франции и закончилась для нее крупными потерями в колониях.

Реформы Тюрго и их неудача

В 1774 г. на трон Франции вступил Людовик XVI. Ему были чужды многие пороки Людовика XV. Но Людовик XVI был тупой, ленивый и безвольный человек. По выражению Мирабо, «единственным мужчиной» в семье нового короля была его жена, австрийская принцесса Мария Антуанетта; она и была вдохновительницей реакционных мероприятий.

Первые годы царствования Людовика XVI ознаменовались, однако, такими реформами, которые могли бы способствовать развитию капитализма во Франции, если бы их вскоре не отменили. На пост генерального контролера финансов был призван Тюрго, крупный государственный деятель и выдающийся экономист-теоретик, физиократ. Ему и принадлежала инициатива реформ, проведенных в 1774—1776 гг. Тюрго отменил стеснения хлебной торговли, уменьшил пошлины с ввозимых в города продовольственных товаров, распространив одновременно этот налог на привилегированных. Привилегированные сословия были, кроме того, обложены дорожной пошлиной, а государственная крестьянская повинность — дорожная барщина — была упразднена. В 1776 г. Тюрго лишил сеньоров-виноделов важнейшего для них баналитетного права. Все это вызвало против него сильнейшее недовольство аристократии и всего дворянства.

Тюрго восстановил против себя и часть буржуазии. По предложению Тюрго в январе 1776 г. король подписал указ, уничтоживший цеховые корпорации и гильдии. За исключением четырех-пяти профессий, все виды торгово-промышленной деятельности были освобождены от всяких ограничений и регламентов. Но, как уже было сказано, часть французской буржуазии извлекала выгоды из монополий. Особенно сильно были возмущены так называемые шесть гильдий города Парижа (меховщики, торговцы колониальными товарами, галантерейщики и др.). По выражению историка Мишле, «надменная потомственная лавка была взбешена не менее, чем Версаль».

Перечисленные реформы Тюрго были лишь первым шагом к намечавшимся им дальнейшим, не менее серьезным преобразованиям. Судебная аристократия знала, что Тюрго не сочувствовал восстановлению парламентов, ликвидированных в предшествовавшее царствование канцлером Мопу. Высшему духовенству было известно отрицательное отношение Тюрго к отмене Нантского эдикта. Вскоре после коронации Людовика XVI Тюрго вручил королю свой «Мемуар о веротерпимости». Привилегированная городская магистратура с тревогой ожидала административных преобразований Тюрго, который разработал план единого общинного и городского самоуправления. Органам самоуправления предполагалось передать распределение налогов и руководство местными общественными работами, в первую очередь дорожным строительством. Эти органы должны были состоять из лиц, выбираемых не по сословному принципу, без разделения граждан на курии. Избирательное право предполагалось предоставить землевладельцам с определенным размером дохода.

Взятие Квебека англичанами 13 сентября 1659 г. Гравюра 1760 г.

Уничтожение цехов, слухи о муниципальной реформе и почти одновременное появление смелой брошюры «О неудобстве феодальных прав», написанной Бонсерфом, другом и единомышленником Тюрго, умножили число врагов реформатора, объединили против него князей церкви, сеньоров, дворянство мантии и финансистов. Брошюра Бонсерфа была сожжена палачом по приговору парламента. Враги Тюрго воспользовались продовольственными затруднениями 1775 г. и народными волнениями (так называемой мучной войной), чтобы свалить ненавистного министра. В мае 1776 г. Тюрго получил отставку, все реформы были отменены занявшими его место бездарными ставленниками придворной камарильи.

Феодально-абсолютистские порядки стесняли развитие производительных сил, препятствовали развитию промышленности и свободному формированию рынка рабочей силы, задерживали рост внутреннего рынка и внешней торговли, затрудняли развитие кредита.

Все эти социально-экономические условия и особенно феодальная реакция 70—80-х годов должны были привести к резкому обострению всех классовых противоречий, к мощным народным движениям. Неизбежным было в этих условиях и усиление идеологической борьбы. В 1787—1789 гг. во Франции сложилась революционная ситуация.

3. Французское Просвещение

Во всех странах Европы развитие культуры в XVIII в. в той или иной мере проходило под знаком идей Просвещения. Но самый многочисленный, блещущий яркими талантами отряд просветителей сформировался во Франции: именно отсюда, неся на себе печать французского гения, идеи Просвещения распространились по всей Европе. Недаром Маркс и Энгельс, говоря о Просвещении XVIII в., всегда подразумевают в первую очередь французское Просвещение.

«Великие люди, которые во Франции просвещали головы для приближавшейся революции, сами выступали крайне революционно. Никаких внешних авторитетов какого бы то ни было рода они не признавали. Религия, понимание природы, общество, государственный порядок — все было подвергнуто самой беспощадной критике; все должно было предстать пред судом разума и либо оправдать свое существование, либо отказаться от него. Мыслящий рассудок стал единственным мерилом всего существующего» ( Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, стр. 16.).

Жан Мелье

Особое место среди французских мыслителей XVIII в. занимает по своим классовым позициям ранний провозвестник материалистического мировоззрения, утопический коммунист Жан Мелье (1664— 1729). Будучи приходским священником, Мелье хорошо знал жизнь народных низов, бедствия и нужду масс. В оставленном им единственном произведении — «Завещании» он подвергает острой критике не только общественные отношения феодальной Франции, но и основы классового общества в целом. В книге Мелье осуждается весь общественный строй Франции и ее государственное устройство — абсолютная монархия. Все правители, пишет он, являются тиранами, которые при помощи чудовищной системы обмана и насилия довели народ до нищеты. Светская и духовная власти поддерживают друг друга как два вора-карманника.

Обличая лицемерие и алчность духовенства, Мелье вскрывает социальную роль церкви как опоры тирании, орудия угнетения народа. «Религия, — писал он, - поддерживает даже самое дурное правительство, а правительство в свою очередь поддерживает даже самую нелепую, самую глупую религию... Служители религии, властвующие над нашей совестью, являются самыми наглыми обманщиками народа, а государи и прочие сильные мира сего, властвующие над нашим телом и имуществом, — самыми крупными ворами и убийцами из всех существующих в мире».

Из всех противников феодализма Мелье настроен наиболее революционно. Вольтер, оценивший значение критики Мелье, отрицательно относился ко многим его крайним идеям. Издав в 1762 г. выдержки из «Завещания», он опустил все высказывания наиболее радикального характера.

Но Мелье выступает не только против феодального угнетения; он является также противником частной собственности, считая ее началом всех социальных зол. Только с уничтожением частной собственности человечество избавится от нищеты, тирании и войн. В «Завещании» намечены черты идеального строя, основой которого является общая собственность и обязательный для всех труд. Коммунизм Мелье носит утопический характер. Чтобы осуществить революцию и создать новое общество, достаточно, по его мнению, лишь просветить народ.

По своим философским взглядам Мелье является материалистом и атеистом. Бесконечность материального мира, несотворимость материи и движения — его основные философские идеи. Он отрицает существование какого-либо источника, движения вне материи. «Ясно, что тела, — писал Мелье, — могут двигаться сами собой и что нет нужды отыскивать другие причины их движения, кроме самой материи из которой все тела состоят». В силу своей исторической ограниченности материализм Мелье носит еще метафизический характер. Этот скромный деревенский священник является одним из замечательных предшественников левого крыла французских просветителей.

Монтескье

Шарль Луи Монтескье (1689—1755) — выходец из аристократической семьи, вначале советник, а затем президент бордоского парламента, был близко знаком с громоздкой системой центрального и местного управления Франции. В своих произведениях «Персидские письма» (1721 г.), «Рассуждение о причинах величия и падения римлян» (1734 г.), «О духе законов» (1748 г.) он выступает против феодализма и неограниченной монархии. Из всех стран Европы Монтескье особенно выделял Англию. Английские порядки больше всего соответствовали его политическим убеждениям. Монтескье различает три формы государственного управления — деспотию, основой которой является страх, монархию, имеющую своей опорой «принцип чести», и республику, где население воодушевлено высшей гражданской добродетелью — патриотизмом. Монтескье был сторонником конституционной монархии, хотя теоретически отдавал предпочтение республике. Следуя широко распространенным в то время взглядам, он считал демократическую республику осуществимой лишь в малых странах.

Политические воззрения Монтескье, в частности его учение о разделении законодательной, исполнительной и судебной властей между независимыми, но контролирующими друг друга инстанциями, носили прогрессивный характер, так как были направлены против феодально-абсолютистских порядков. Умеренность взглядов Монтескье, тесно связанного с чиновничеством, выразилась в его склонности к компромиссу с феодальной монархией.

Шарль Луи Монтескье. Гравюра Жерардена.

Значительный интерес представляет общественное учение Монтескье, изложенное им в сочинении «О духе законов». Монтескье стоял на позициях деизма, признавая существование бога как разумного первоначала и творца мира. Однако, пытаясь вскрыть закономерности общественного развития, он в противоположность религиозно-идеалистическим представлениям стремился найти основы общества в пределах естественных связей, не обращаясь к богу. В борьбе против теологического взгляда на историю Монтескье выдвигает в качестве определяющего фактора географическую среду. С его точки зрения, различие в климате порождает различие в потребностях, а от них зависит образ жизни людей, что в свою очередь определяет характер законодательства. «Счастлив климат, производящий простоту нравов и законов»,— говорит Монтескье. При всей ошибочности этого взгляда учение Монтескье явилось одной из важных ступеней в процессе подготовки научного, материалистического понимания истории.

Просветители создали жанр философского романа и повести. «Этот жанр имеет несчастье казаться легким, — писал просветитель младшего поколения Кондорсе, — но он требует редкого таланта, а именно — умения выразить шуткой, штрихом воображения или самими событиями романа результаты глубокой философии». Одним из пионеров этого нового жанра является Монтескье в своем философском романе «Персидские письма». Здесь в форме переписки богатых персов, посетивших Европу, писатель дает сатирическую картину французских нравов, подвергая осмеянию религиозную нетерпимость, безбрачие духовенства, дворянскую спесь, гнет привилегий, бездарность государственного управления, пустые претензии официальной науки и т. д. Основная мысль книги — нравственное право человека на гражданскую свободу.

Как передовой мыслитель, борец против феодальной реакции, убежденный противник насильственного разрешения международных конфликтов, защитник мира между народами Монтескье занимает видное место в истории общественной мысли.

Вольтер

Самым выдающимся вождем умеренного крыла французского Просвещения был Вольтер (Франсуа Мари Аруэ) (1694—1778). Его огромный талант нашел выражение в разнообразных литературных, философских, исторических произведениях, блестящих по форме, насыщенных ненавистью к феодальному государству и религиозному фанатизму. Вольтер рано начал жизнь политического изгнанника и борца.

Вольтер Бюст работы Ж. Гудона

Злобная ненависть врагов, на стороне которых были сила и власть, не могли сломить Вольтера. До конца жизни он боролся за уничтожение крепостничества и духовного рабства. Из его философских произведений наиболее значительны «Философские письма», «Основы философии Ньютона», «Философский словарь», «Метафизический трактат». Как историк он больше всего известен своими трудами «Век Людовика XIV» и «Опыт о нравах и духе народов». Вольтер в сотрудничестве с Дидро и Даламбером активно участвовал в создании «Энциклопедии». Он приложил немало усилий для издания и распространения во Франции просветительской литературы.

В идеологической подготовке буржуазной революции во Франции Вольтер сыграл важную роль прежде всего как обличитель католицизма и религии вообще. Однако сам он не сумел до конца преодолеть религиозные предрассудки. Он остается деистом, как и его учитель Локк. Бог является для Вольтера перводвигателем и законодателем вселенной, ее высшим разумным, творческим началом.

Вольтер считал, что вера в бога необходима как основа морали и узда для народных масс. «Если бы бога не было, его следовало бы выдумать», — писал он.

Деистские позиции Вольтера свидетельствуют о некоторой его непоследовательности. Однако, пользуясь оружием деизма, он наносил удары огромной силы. Вольтер видит истоки религии в невежестве людей и в корыстных интересах церковников, которые применяют самые жестокие средства, чтобы в союзе с аристократией охранять свою власть и свои богатства. Он подвергает остроумной критике библию, вымыслы о чудесах. Он много сделал в качестве благородного защитника жертв кровавого фанатизма церкви.

Вольтер оказал огромное влияние и на историческую литературу. Его «Опыт о нравах и духе народов» является настоящим манифестом просветительской историографии XVIII в. Как и другим просветителям, Вольтеру присущ идеализм в понимании истории. Видя основное содержание исторического процесса в борьбе разума с невежеством и фанатизмом, он отводит решающую роль росту просвещения.

Во второй половине XVIII в. Европу облетели живые, остроумные, полные мысли и критического духа философские повести Вольтера «Задиг», «Микромегас», «Кандид, или Оптимизм», «Простодушный», «Человек с сорока экю» и др. В них, рассказывая о фантастических приключениях своих героев, Вольтер раскрывает политические, социальные, философские идеи Просвещения. Художественный вымысел играет в данном случае роль аллегории, весьма прозрачной для читателя.

Вольтер писал для театра в течение 60 лет. Его драматургическое наследие огромно. Трагедии Вольтера, не выходящие из норм классицизма, — «Эдип» (1718 г.), «Брут» (1730 г.), «Заира» (1732 г.), «Магомет» (1741 г.), «Ирина» (1778 г.) и многие другие выдвигают просветительский идеал религиозной терпимости, равенства и гражданской свободы.

Просветители не оставили вне поля своего художественного творчества и старый классический жанр героической эпопеи. Вольтер, воплотивший в себе, по выражению Гёте, все поэтические силы Франции, создал поэму «Генриада», посвятив ее одной из важнейших страниц истории своей родины. Рисуя мрачную эпоху религиозных войн XVI столетия, он клеймит религиозный фанатизм и прославляет идею веротерпимости. Несмотря на условность, подчинение искусственным правилам классицизма, поэма была с восторгом принята современниками и переведена почти на все европейские языки (даже на мертвый латинский язык).

Вольтер является также автором героико-комической поэмы «Орлеанская девственница», задуманной как пародия на произведение Шаплена, воспевшего в 1656 г. «христианское подвижничество» Жанны д'Арк. Вольтер прибегает к сокрушительной силе смеха, издеваясь подчас в довольно непристойной форме над религиозным аскетизмом и ханжеством. Он применяет для пропаганды своих идей все поэтические жанры: и легкокрылую эпиграмму, и лирический сонет, и введенную им в поэтический обиход короткую философскую поэму.

Влияние Вольтера за пределами Франции, в том числе и в России, было исклкк чительно велико. Антиклерикальные произведения Вольтера сыграли значительную роль в развитии русского свободомыслия в XVIII в. «Вольтерьянцы» встречались не только в Петербурге и Москве, но и в провинциальных русских городах.

Жан Жак Руссо

Новым этапом в развитии французского Просвещения XVIII в. была деятельность Жан Жака Руссо (1712—1778), идеолога революционной мелкой буржуазии. Его идеи, выраженные в произведениях «Способствовало ли восстановление наук и искусств улучшению или ухудшению нравов», «О причинах неравенства», «Об общественном договоре, или принципы политического права» и др., оказали впоследствии, в период Французской революции 1789—1794 гг., значительное влияние на якобинцев, провозгласивших Руссо своим идейным предшественником. Пройдя суровую жизненную школу, Руссо с детства видел страдания народа. Его произведения проникнуты ненавистью к угнетателям, страстной критикой современного ему общественного и государственного строя, социального неравенства, уродливого воспитания. Он обличает лицемерную, враждебную интересам народа мораль, фальшивое искусство и официальную науку.

Жан Жак Руссо Гравюра О. Сент-Обена с портрета М. Латура

Большой заслугой Руссо была его попытка поставить и разрешить вопрос о происхождении общественного неравенства. В этом обнаруживаются элементы диалектики в мировоззрении мыслителя, особенно ценные для эпохи господства метафизического метода. По мнению Руссо, первоначальное, или естественное, состояние характеризуется равенством людей и вытекающей отсюда чистотой нравов. В первобытном состоянии отсутствовала частная собственность, люди были свободны от всякой зависимости, но жили обособленно друг от друга. Это был «золотой век» человечества, когда не знали цивилизации, но не знали и социальных зол.

Переход от естественного состояния к гражданскому, от первоначального равенства к неравенству Руссо связывает с изобретением орудий труда, совершенствованием обработки металлов, переходом к земледелию. Перейдя к оседлости, все более сближаясь, люди стали необходимы друг другу. Так возникла частная собственность и на ее основе гражданское общество — результат общественного договора свободных и независимых по своей природе людей. «Первый, кто напал на мысль, огородив участок земли, сказать: это мое, и нашел людей достаточно простодушных, чтобы этому поверить, был истинным основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн и убийств, от скольких бедствий и ужасов избавил бы род человеческий тот, кто, выдернув колья и засыпав ров, крикнул бы своим ближним: Не слушайте лучше этого обманщика, вы погибли, если способны забыть, что плоды земли принадлежат всем, а земля — никому!». Так писал Руссо в трактате «О причинах неравенства».

Руссо развивает договорную теорию происхождения общества и государства. Маркс подчеркивал, что эта теория вытекает не из реального представления об историческом прошлом человечества, а является, наоборот, предвосхищением «буржуазного общества» ( См. К. Маркс. К критике политической экономии, стр. 193.). Ограниченный предрассудками своего времени и своего класса, Руссо не мог вскрыть законы общественного развития. Но в его взглядах на истоки общественного неравенства содержались ценные догадки, попытка исторического подхода, в частности, к вопросу о происхождении государства. Частная собственность н общественное неравенство предшествуют у Руссо появлению государства. Эта плодотворная догадка переплетается с идеалистической «договорной» теорией, которой придерживался Руссо вслед за прогрессивными мыслителями XVII в. и которую он применяет для опровержения теологических учений о государстве как институте, установленном богом.

Возникновение государства как сознательно заключенного союза является, по мнению Руссо, новой ступенью общественного неравенства. Появились господство и подчинение. Но высшая и наиболее гибельная для человека стадия общественного неравенства наступает с переходом к действующей на основе произвола деспотии. В сочинении «О причинах неравенства» Руссо обосновывает правомерность народного восстания, имеющего целью ниспровержение деспотического строя.

Руссо пытался начертать основы идеального общественного и государственного устройства и в этом особенно ярко выразился присущий ему демократизм, но в то же время проявилась и его мелкобуржуазная ограниченность. Руссо стоит за частную собственность, более равномерно распределенную, с исключением крайностей богатства и бедности. Опорой истинного, справедливого и разумного порядка является, согласно его учению, основанная на личном труде мелкая частная собственность.

Сущностью учения Руссо о государстве, изложенного в сочинении «Об общественном договоре», является обоснование верховной власти народа, неотчуждаемого и неделимого народного суверенитета. Защищая принцип неделимости народного суверенитета, он высказывается против разделения властей на законодательную я исполнительную. Демократическую республику, в которой граждане непосредственно участвуют в управлении государством, Руссо считал идеальной политической формой, возможной, однако, только в маленьких государствах. Наследственная аристократия является, по его мнению, худшим видом управления. Поэтому для больших государств Руссо выдвигает как наилучшую из осуществимых форм некую выборную «аристократию». Преимущества этой формы правления он видит в том, что народ-суверен поручает выполнение исполнительных функций достойной его доверия небольшой группе избранников.

Руссо не был материалистом. Он признавал нематериальность и бессмертие души, свободу воли и врожденность нравственного чувства. Глубокое заблуждение Руссо состояло в том, что он понимал материализм как стремление исключительно к материальным благам, а в религии видел выражение истинных народных потребностей. Это послужило принципиальной основой расхождения Руссо с французской материалистической школой.

Большое значение в истории педагогики имеют передовые для своего времени идеи Руссо о необходимости следовать «велениям природы» и о трудовом воспитании, выраженные им в философском романе «Эмиль, или о воспитании». В том же жанре написано и другое произведение Руссо — «Новая Элоиза». Рисуя трагическую судьбу двух влюбленных (аристократки Юлии д'Этанж и плебея Сен-Пре), Руссо поднимает ряд важных вопросов своего времени и ратует за социальное равенство людей. Выдающимся произведением мемуарной литературы является автобиографическая повесть Руссо «Исповедь», в которой изображение внутренней жизни человеческой личности и ее взаимодействия с окружающим миром достигает высокой ступени реализма. Многочисленные бытовые детали, характеристика социальных отношений делают «Исповедь» первоклассным источником при изучении народного быта и нравов Франции и Швейцарии XVIII в.

Великолепный стилист, Руссо ввел в суховатую рационалистическую прозу просветителей элемент лиризма и красноречивого пафоса. Современники зачитывались им, а в дни революции 1789 г. Марат читал отрывки из Руссо с трибуны на улицах Парижа. Руссо — один из выдающихся представителей французского сентиментализма. В его глазах способность глубоко чувствовать является привилегией простолюдина, бедняка, поднимающей его над сухими и черствыми представителями имущих классов. «О, чувство! Где то железное сердце, которое тебя никогда не знало?» — восклицает он. С произведениями Руссо во французскую прозу впервые входит эмоционально приподнятое описание природы, которую он противопоставляет городской цивилизации и ее порокам.

Французские материалисты. «Энциклопедия»

Важнейшее направление в просветительской философии представлено материалистической школой. Ее развитие открывает врач Ниольен Офре Ламетри (1709—1751), автор медицинских и философских трудов «Естественная история души», «Человек-машина», «Человек-растение», «Система Эпикура». Смелый атеизм Ламетри вызвал ярость церковных и светских реакционеров. Философ вынужден был бежать из Франции и умер в изгнании.

Ламетри продолжает материалистические традиции XVII в. (физика Декарта). Он обобщает научные данные своей эпохи, развивает материалистическое учение о человеке и его способностях, о вторичности сознания, являющегося функцией мозга, и т. д.

Дальнейшее развитие французского материализма связано с деятельностью Дени Дидро (1713—1784), автора глубоких, изложенных с необычайной энергией и блеском философских сочинений — «Письмо о слепых в назидание зрячим», «Мысли об объяснении природы», «Разговор Даламбера и Дидро», «Философские принципы материи и движения». Если Ламетри опирается на физику Декарта, отбрасывая его учение о самостоятельной духовной субстанции, то для Дидро исходным пунктом является английский сенсуализм, который он освобождает от непоследовательности Локка. «Мы рассматриваем материю ... как всеобщую причину наших ощущений», — говорит Дидро.

Дени Дидро. Гравюра Б.Л. Энрикье

Другой представитель материалистического мировоззрения — Этьенн Бонно Кондильяк (1715—1780) также развивает сенсуализм Локка, отбрасывая учение английского мыслителя о внутреннем опыте (рефлексии). В своем «Трактате об ощущениях» Кондильяк подробно излагает мысль о зависимости всех наших идей от показаний органов чувств. Особое значение он придает осязанию. Метод Кондильяка носит отвлеченный характер, а в сенсуализме этого философа есть серьезный недостаток - одностороннее подчеркивание условного характера наших знаний.

Рядом с Дидро стоит другой выдающийся мыслитель-материалист — Поль Гольбах (1723—1789). Его сочинение «Система природы», излагающее взгляды французской материалистической школы в последовательной связи и «трогом порядке, является до некоторой степени результатом сотрудничества целого кружка, собиравшегося в доме Гольбаха. Автор «Системы природы» был мастером атеистического памфлета. Блестящими образцами его антирелигиозной публицистики являются «Разоблаченное христианство» и «Карманное богословие». К числу выдающихся писателей-материалистов принадлежит также Клод Адриан Гельвеции (1715—1771), автор осужденного папой, Сорбонной и парижским парламентом сочинения «Об уме» (1758 г.) и лишь посмертно опубликованной книги «О человеке». В этих произведениях Гельвеции развивает принцип личной пользы, «разумного» эгоизма, который он считает основой всей философии истории.

Расцвет деятельности французских материалистов относится к 50—60-м годам XVIII в. и тесно связан с изданием «Энциклопедии наук, искусств и ремесел», которая стала идейным средоточием всего лагеря просветителей. «Энциклопедия» выходила с 1751 по 1776 г. под редакцией Дидро и Даламбера (последнего только с 1751 по 1757 г.). Душой всего гигантского прздприятия «Энциклопедии» был Дидро. Он вел дела с издателями, подбирал и вдохновлял авторов, сам написал много статей по важнейшим вопросам политики, морали, искусства, философии, по технике и сельскому хозяйству. Дидро отдал «Энциклопедии» более 20 лет своей жизни.

В «Энциклопедии» участвовали люди различных философских и политических убеждений — ученые, писатели, врачи, инженеры, путешественники, знатоки мореплавания, военного дела и т. д. Все они были объединены общей ненавистью к феодализму и духовной диктатуре церкви. «Энциклопедия» имела значительный круг подписчиков. Реакция окрестила «Энциклопедию» «новой вавилонской башней нечестия», «сборищем еретиков, врагов бога, короля и церкви». Выходившие в свет тома «Энциклопедии» подвергались во Франции сожжению, многие статьи искажались цензурой, но благодаря героическим усилиям Дидро и его ближайших сотрудников издание «Энциклопедии» не прекращалось.

Всего с 1751 по 1772 г. вышло в свет 28 томов, из них 11 томов иллюстраций и гравюр; в 1774—1776 гг. вышло еще пять дополнительных томов. Особенно большое внимание в «Энциклопедии» уделено технике. Дидро посещал мануфактурные мастерские, изучал применявшиеся в них механизмы. По его указаниям рабочие разбирали и вновь собирали станки, для того чтобы в «Энциклопедии» могли появиться точные их описания, схемы и т. д.

Несмотря на преследования и репрессии, «Энциклопедия» стала грозным оружием в борьбе против остатков средневековья во Франции. «Французские материалисты, — писал Энгельс, — не ограничивали своей критики только областью религии: они критиковали каждую научную традицию, каждое политическое учреждение своего времени. Чтобы доказать всеобщую применимость своей теории, они избрали кратчайший путь: они смело применили ее ко всем объектам знания в том гигантском труде, от которого они получили свое имя, в «Энциклопедии». Таким-то образом, в той или иной форме, — как открытый материализм или как деизм, — материализм стал мировоззрением всей образованной молодежи во Франции» ( Ф. Энгельс, Развитие социализма от утопии к науке, К. Маркс, Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II, стр. 97.).

Титульный лист 'Энциклопедии' Дидро

В 1749 г. Дидро был заключен в Венсенский замок. Над Гольбахом и Гельвецием неоднократно нависала угроза жестокой расправы. Иезуиты и янсе-нисты соперничали между собой в злобной травле передовых мыслителей, требуя для них самых суровых наказаний, вплоть до казни. Их книги подвергались осуждению властей и сжигались. Просветительская литература часто издавалась за границей анонимно и тайком переправлялась во Францию. Не все могли выдержать преследования врагов. Так, отошел от руководства изданием «Энциклопедии» Даламбер (1717—1783), один из выдающихся просветителей, математик и философ. Был вынужден подписать унизительное отречение от своих взглядов (после выхода книги «Об уме») Гельвеции, который, однако, тут же взялся за другое еще более смелое сочинение — «О человеке».

Главные черты французского материализма

Задача объяснить природу из нее самой и рассматривать человека как часть природы привлекала умы виднейших мыслителей эпохи Просвещения. В соответствии с успехами естественных наук они дальше развили учение материалистов XVII в. Материя первична, она несотворима, неуничтожима и является единственной реальностью, основой многообразия всего существующего. Сознание рассматривается как продукт материи, одно из свойств ее, присущее высокоразвитым организмам. Природа представляет собой связную цепь существ, она подчинена своим собственным законам. Материи присуще движение. В мире господствует причинность, исключающая чудеса и свободу человеческой воли. «Вселенная, — говорит Гольбах в «Системе природы»,— это колоссальное соединение всего существующего,— являет нам повсюду лишь материю и движение; эта совокупность раскрывает перед нами лишь необъятную цепь причин и следствий».

В противоположность скептикам французские материалисты не сомневались в познаваемости мира. Объективный мир природы рассматривается ими как единственный предмет познания. Теория познания Дидро, Гольбаха, Гельвеция — это материалистический сенсуализм, в котором устранены многие недостатки учения Локка. Французские материалисты вели борьбу против теории врожденных идей Декарта, перекликавшейся с воззрениями теологов.

Борьба материалистов против религии и церкви

Из материалистических взглядов на природу представители Просвещения делали атеистические выводы. Живая и остроумная критика религии и церкви, решительный поход против мракобесия составляют одну из важнейших особенностей французского материализма XVIII в. Церковь была во Франции крупнейшим землевладельцем и представляла собой духовную опору феодализма, она освящала сословное неравенство и деспотизм королевской власти. Необходимо было низвергнуть идеологическую диктатуру церкви. Вот почему столь значительное место в произведениях французских просветителей занимает критика религии.

Ленин высоко оценивал атеистические произведения французских материалистов, считая необходимым издавать их для борьбы с религией в советскую эпоху.

Заслугой французских материалистов является то, что, откликаясь на общественные потребности своего времени, они разоблачали социальную роль религии и церкви как опоры деспотизма. По определению французских материалистов, религия - это фантастическое, извращенное представление о действительности, природе и человеке, связанное с определенным культом и обрядностью. Религия выросла на почве невежества и беспомощности человека перед силами природы; она порождает и поддерживает в человеке чувство страха, бессилия и покорности перед неведомой, высшей силой. Сказка о боге как творце Вселенной выдумана в интересах имущих и направлена против народа, его свободы и счастья. Материалисты осуждали все виды религии, как современные им, так и вообще известные в предшествующей истории. Но на первом плане в их критике стояло христианство и прежде всего католицизм. «Духовенству нужны рабы, которые на все смотрят его глазами»,— писал Гольбах. Религия калечит людей; она старается погасить в них всякое стремление к жизни, деятельности и свободе — таков был общий вывод материалистов.

Представитель младшего поколения французских материалистов Жак Нэжон, единомышленник Дидро и Гольбаха, писал в книжке «Солдат-безбожник» о христианстве: «Я нахожу эту религию нелепой, пагубной для людей, поощряющей грабежи, обольщения, честолюбие, корысть своих служителей и разоблачение семейных тайн; я в ней вижу неиссякаемый источник убийств, преступлений, жестокостей, совершаемых от ее имени». Несколькими строками ниже он продолжает: «При таком взгляде на вашу религию я не только имею право отступиться от нее, я безусловно обязан раз и навсегда с ней разделаться, питать к ней отвращение, жалеть или презирать тех, которые ее проповедуют, и громко проклинать лиц, которые ее поддерживают своими насилиями и гонениями».

Ограниченность материализма просветителей

Философии французских материалистов XVIII в. при всем ее прогрессивном значении присущи и значительные недостатки и слабости. В работе «Людвиг Фейербах» Энгельс отметил три основных недостатка материализма просветителей: метафизический его характер, механицизм, идеалистический взгляд на общество. Эти черты ограниченности, присущие учению французских материалистов, обусловлены классовыми корнями их мировоззрения и еще недостаточным развитием естествознания.

Ограниченность классического французского материализма, пишет Энгельс, «заключается в неспособности его понять мир как процесс, как такую материю, которая находится в непрерывном историческом развитии. Это соответствовало тогдашнему состоянию естествознания и связанному с ним метафизическому, т. е. антидиалектическому, методу философского мышления. Природа находится в вечном движении; это знали я тогда. Но, по тогдашнему представлению, это движение столь же вечно вращалось в одном и том же круге и, таким образом, оставалось, собственно, на том же месте: оно всегда приводило к одним и тем же последствиям» (Ф. Энгельс, Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии, К. Маркс,).

Известная ограниченность присуща и французскому атеизму XVIII в.; она проявилась и в непонимании классовых корней и классовой сущности религии, равно как в свойственном ему представлении о путях борьбы с ней. Материалисты XVIII в. возлагали свои надежды на распространение просвещения, развитие науки, гуманную деятельность просвещенных министров и законодателей. Проповедуя уничтожение феодальной формы эксплуатации, французские материалисты не видели и не могли еще видеть того, что преодоление религии возможно лишь на основе уничтожения частной собственности на средства производства, ликвидации эксплуататорских классов и всех видов угнетения человека человеком.

Представления французских материалистов об обществе

Французские материалисты правильно решали основной вопрос философии — об отношении сознания к бытию. Что же касается их взглядов на общество, то в этом отношении они остались в плену идеалистических иллюзий. Для них невежество людей — основной источник социального зла, а знание и мудрость — источник общественного прогресса и благосостояния. Исходным пунктом учения французских материалистов об обществе является отдельный индивидуум, человек, понимаемый ими как часть материальной природы, подчиненная ее законам.

Отправляясь в своих исследованиях от некоей метафизически понимаемой абстрактной «природы» изолированного индивидуума, оторванного от общества Робинзона, французские материалисты по существу идеализировали буржуазный порядок. Неизменную природу человека они считали критерием и основой того «разумного» строя, который должен прийти на смену феодализму. Свойствами человеческой природы являются чувствительность, стремление к удовольствию, отвращение к страданию и так называемый интерес, составляющий основу всей деятельности человека. Будущее общество должно обеспечить людям их естественное право на счастье, оно должно соответствовать идеалу справедливости. Одной из важнейших предпосылок достойной человека жизни французские материалисты считали наличие у него частной собственности, которую они рассматривали как единственную соответствующую природе человека основу общества.

Французские материалисты утверждали, что человек является продуктом общественной среды. Это положение также имело прогрессивное содержание и легло в основу утопического социализма начала XIX в. Однако под общественной средой идеологи французской буржуазии XVIII в. понимали только политический строй, государство с его учреждениями и законами, господствующую мораль. В объяснении возникновения государства они придерживались теории общественного договора, направленной против абсолютизма.

Общественную среду французские материалисты рассматривают как продукт законодательства. Видя в истории только цепь заблуждений и случайностей, они осуждали все предшествующие общественные формы с точки зрения абстрактного буржуазного «разума». Социальные преобразования они связывали с появлением гуманного монарха, просвещенного законодателя.

У французских материалистов не встречаются прямые призывы к революции, хотя они и требовали коренного изменения всей общественной системы. Но все их воззрения подготовляли революцию. Впрочем, многие просветители не относились отрицательно к революции, находя для нее оправдание в ужасающих бедствиях народа. Гольбах, мнение которого разделяли Дидро и Гельвеции, писал по этому поводу: «Несчастия народов влекут за собой революцию; среди людей, ожесточенных бедствиями, начинается брожение, и неизбежным результатом этого являются государственные катастрофы... Если народы доведены до отчаяния и совершенно несчастны, то у них есть последнее средство — оружие; и с риском гибели они могут попытаться положить конец своим страданиям».

Однако подобные положения не составляли ни системы, ни основы взглядов французских материалистов на общество. Роль революционной практики, роль народных масс в истории не была ими понята. Тем не менее прогрессивное значение их идей бесспорно. Они развили вслед за мыслителями XVII в. теорию общественного договора и народного суверенитета, направленную против реакционных теологических концепций. В их социальных воззрениях были сформулированы, хотя и в отвлеченной форме, основные требования буржуазной демократии, которые в тех условиях означали гигантский шаг вперед.

Физиократы

В развитии французского Просвещения выделяется течение, главные представители которого, вместе с английскими учеными, заложили основы буржуазной политической экономии, подвергнув острой критике экономическую политику абсолютизма. Это — течение физиократов, в самом названии которых выражено их убеждение в торжестве законов природы над искусственными, надуманными законами правительств (от греческого физис — природа, кратео — господствовать). Маркс писал, что учение физиократов, виднейшими из которых были Франсуа Кенэ (1694—1774) и Анн Робер Жак Тюрго (1727—1781), являлось выражением «нового капиталистического общества, пробивающего себе дорогу в рамках феодального общества» ( К. Маркс, Теории прибавочной стоимости, ч. I, Госполитиздат, 1955, стр. 16.). Физиократы разрабатывали теорию общества, основанного на буржуазной частной собственности, выступали за развитие крупного фермерского хозяйства, основанного на применении наемного труда. Они требовали свободы хлебной торговли, уничтожения цеховой регламентации, невмешательства государства в экономическую деятельность предпринимателей. Последнее требование, наиболее общее и лучше всего выражающее их экономический либерализм, сжато формулировано ими в знаменитой фразе: laisser faire, laisser passer, которая весьма приближенно переводится: «не мешайте действовать», «не вмешивайтесь». Источником общественного богатства они считали земледелие и стремились реформировать его на капиталистической основе. Сторонники «просвещенного абсолютизма» — физиократы в лице Тюрго, назначенного королевским министром, сделали попытку путем реформ осуществить свою экономическую программу без коренной ломки основ феодализма.

Банкротство этой попытки наглядно показало необходимость революции для осуществления буржуазных требований и устранения противоречий старого строя.

Уравнительный коммунизм Мабли и Морелли

На левом фланге просветителей стоят, как бы продолжая Мелье, выдающиеся представители утопического коммунизма, которых можно рассматривать как идеологов складывавшегося пролетариата, — Габриель Бонно Мабли (1709-1785) и Морелли. Энгельс писал, что в каждом значительном движении буржуазии возникали самостоятельные выступления того класса, который был антиподом буржуазии и предшественником современного пролетариата. «Эти революционные вооруженные восстания еще не созревшего класса сопровождались соответствующими теоретическими выступлениями; таковы утопические изображения идеального общественного строя в XVI и XVII веках, а в XVIII веке уже прямо коммунистические теории (Морелли и Мабли)» (Ф. Энгельс, Развитие социализма от утопии к науке, К. Маркс, Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II, стр. 109. ).

Габриель Бонно Мабли. Гравюра XVIII в.

Мабли и Морелли видели источник всех зол в частной собственности. Необходимо уничтожить ее, чтобы сделать людей счастливыми, — таков их вывод. Коммунистическое устройство общества на основе общественной собственности и уравнительный характер распределения — все это роднит утопии Мабли и Морелли с идеалом Мелье. Сближает их с Молье и резкая критика абсолютизма. Только народ, по утверждению Мабли, является подлинным властелином, и в руках его представителей должна быть сосредоточена верховная власть. Автор «Начал нравственности», «Об изучении истории» и многих других сочинений, Мабли ведет борьбу не только против феодального гнета. Он требует, чтобы политика руководствовалась нравственными принципами, он требует разумного понимания идеи счастья и природы человека. Он выступает также против нарождавшихся буржуазных экономических теорий, против системы физиократов. Раскрытие Мабли буржуазного характера физиократической системы было отмечено Марксом в «Капитале». В конце жизни взгляды Мабли приобрели пессимистический оттенок; у него возникают сомнения в осуществимости коммунистического идеала.

Автор книги «Кодекс природы, или истинный дух ее законов» (1755 г.) и поэмы «Базилиада» (1753 г.) Морелли называет частный интерес, безраздельно господствующий в классовом обществе, «всеобщей чумой». Этот интерес толкает человека к порокам и преступлениям. Коммунистическое общество в представлении Морелли является образцом строя, базирующегося на законах природы. Уже одно это свидетельствует об идеалистическом понимании им общества и утопическом характере его взглядов. Однако в учении Морелли есть много верного. Коммунизм в его глазах — это общественный строй, при котором отсутствует товарное обращение и обмен, осуществляется прямое распределение продуктов. Труд является правом и обязанностью каждого члена общества.

Художественная литература Просвещения

Художественная литература эпохи Просвещения сделала важный шаг в направлении реалистического отображения действительности. Она переносит читателя в мир отношений, более близких к действительной жизни людей, ломая условные границы «высокого» и «низкого» жанра, установленные теоретиками классицизма в период расцвета абсолютной монархии. Значительное влияние на французскую литературу XVIII в. оказали реалистические традиции испанского плутовского романа и творчество таких английских писателей, как Дефо и Свифт. Но литература Просвещения во Франции имела также ближайших предшественников в своей собственной стране, прежде всего в лице выдающегося писателя Ален Рене Лесажа (1668—1747). Его сатирический роман «Хромой бес» и особенно «Похождения Жиль Бласа де Сантильяна» дают широкую картину общественных отношений, выдвигают на первый план смышленого и наблюдательного простолюдина, обличают нравы аристократии, чиновников, духовных лиц, приподнимают завесу над истинными мотивами их поступков.

Другим писателем начала XVIII в., стоявшим в стороне от столбовой дороги Просвещения, но связанным с общим направлением французской мысли в эту эпоху, был аббат Прево (1697—1763), автор многотомных романов, весьма хаотических и нескладных, среди которых сияет настоящая жемчужина — «Приключения кавалера де Грие и Манон Леско» (1731 г.), произведение, замечательное тонким анализом психологии героев. Романист и автор комедий Пьер Мариво (1688— 1763) также рисует внутренний мир людей, главным образом на почве любовных отношений («Марианна»). Некоторым его произведениям не чужды реальные черты времени («Крестьянин-выскочка»).

В творениях Вольтера и Руссо французская художественная литература непосредственно сливается с передовой общественной мыслью эпохи Просвещения. Борьба за новые эстетические идеалы достигает своего кульминационного пункта в период расцвета деятельности Дидро и энциклопедистов. Дени Дидро был выдающимся французским прозаиком и драматургом. Он оставил заметный след в эстетической теории и художественной критико своего времени. В повести «Монахиня» Дидро разоблачает преступления церкви. Рассказывая о судьбе девушки, насильно постриженной в монахини, он показывает нравы монастырей, патологические извращения, царящие в них, как следствие нарушения естественных условий жизни человека. Повести «Племянник Рамо» и «Жак-фаталист» при жизни автора не были напечатаны. Здесь в форме живого диалога (что приближало их к философским трактатам, часто также написанным в форме диалога) вскрываются социальные язвы времени. «Что за дьявольское устройство! Одни обжираются, а другие, у которых такой же ненасытный аппетит, не имеют ни куска»,— говорит герой повести «Племянник Рамо». Маркс и Энгельс высоко оценили это произведение, видя в нем замечательные проблески диалектики в эпоху господства метафизического метода.

В области драматургии второе поколение просветителей отвергло жанр классицистической трагедии и обратилось к мещанской драме («серьезной», или «слезной комедии»). Глашатаем этого поворота в драматургии был Дидро. Не король или знатный человек, а рядовой человек, буржуа должны быть героями драмы; не борьба человека с роком, а борьба человека против общественных несправедливостей должна составить ее содержание. Дидро иллюстрирует свою теорию собственными пьесами «Побочный сын» (1757 г.) и «Отец семейства» (1758 г.), которые не имели большого успеха. Но за Дидро пошли многие драматурги.

Драматургическая реформа Дидро открыла дорогу Бомарше (1732—1799), который дебютировал драмой «Евгения», предпослав ей теоретическое рассуждение «о серьезном драматическом жанре». Бомарше прямо ссылается на «огненного писателя, философа, иоэта», «прославленного Дидро». Всемирно известные комедии Бомарше «Севильский цирюльник» (1772—1775) и «Женитьба Фигаро» (1782—1784) являются лучшими произведениями этого жанра, хотя несколько отходят от чувствительной «слезной комедии» его основоположников (варочем, заключительная часть трилогии Бомарше — «Преступная мать» во многом напоминает пьесы Дидро). «Женитьба Фигаро» — острая политическая пьеса, предвещающая революцию. Людовик XVI долго противился тому, чтобы пьеса попала на подмостки театра, но в конце концов уступил настояниям своих придворных.

Искусство

Архитектура, живопись, ваяние, музыка — все эти виды искусства также испытывали на себе плодотворное влияние передовых идей Просвещения. Пышные архитектурные ансамбли предшествующего столетия, утверждавшие в искусстве принцип абсолютизма, казались теперь уже слишком холодными, рассчитанными лишь на внешний эффект. В XVII в. главное внимание архитектора было обращено на фасадную часть здания, теперь особую заботу стали проявлять об интерьерах. Прямая линия кажется слишком примитивной и строгой, ее заменила в очертаниях предметов и лепных украшениях кудрявая, волнообразная линия, характеризующая стиль рококо (от rocaille — ракушка). Присущие этому стилю вычурность, изощренно-утонченное убранство интерьеров весьма характерны для периода разложения абсолютизма, тогда как прогрессивные веяния мысли нашли свое выражение в изобразительных искусствах в виде увлечения античностью. Вольтер решительно осудил рококо («Храм вкуса»). Архитекторы Габриэль, Суфло, В. Луи создают во второй половине века грандиозные постройки в античном стиле (Пантеон, театр в Бордо, Малый Трианон в Версале). Ясность и простота, гармония и пропорциональность всех частей архитектурной композиции — вот к чему стремятся теперь архитекторы, испытавшие влияние просветительской мысли.

Художники проделали примерно ту же эволюцию. Особой славой в придворных кругах пользовалась живопись Буше (1703—1770). В картинах этого художника царит изысканный эротизм, любование женским телом («Рождение Венеры», «Купающаяся Диана» и др.). В этом же духе работали Лемуан, Натуар, Ланкре.

Пьер Огюстен Карон де Бомарше. Гравюра XVIII в.

Против Буше и галантно-придворной живописи выступал Дидро, писавший в 1759—1781 гг. критические обзоры французских художественных выставок («Салоны»), Среди придворных художников выделяется Антуан Ватто (1684—1721), замечательный колорист, по выражению историков искусства, «самый французский из всех французских живописцев XVIII в.». В большинстве своих картин Ватто выступает как «живописец галантных празднеств» («Отправление на остров Цитсру», «Венецианские праздники», «Беседа в нарке»), хотя он уже обращается и к сюжетам, взятым из простой сельской жизни. Представителями демократического направления в живописи были Шарден (1699—1779) и Грез (1725—1805). Эти художники, не уступающие Ватто как колористы, но не столь манерные и изысканные, прославились жанровыми сценами из семейной жизни людей третьего сословия. Дидро высоко ставил Греза, его грациозные портреты, картины на бытовые сюжеты. Он писал, что хотел бы начертать у входа в мастерскую этого художника слова: «Здесь несчастные найдут глаза, которые о них плачут». Но еще выше он ставил Шардена, у которого нет свойственного Грезу стремления к театральным эффектам. Простая и добродушная грация Шардена, «Лафонтена живописи», вызвала восторженный отзыв Дидро: «Шарден — совершенство в своем жанре».

Влияние античного искусства нашло свое выражение в творчестве живописца Луи Давида. Но его наиболее выдающиеся полотна относятся уже к самому концу века.

Французская скульптура в XVIII столетии представлена именами выдающихся мастеров — Фальконе (1716—1791), Бушардона (1698—1762), Пигаля (1714—1785), Гудона (1741—1828). Фальконе известен как создатель великолепного памятника Петру Первому в Петербурге («Медный всадник»). Гудон запечатлел облик лучших людей своего времени — Монтескье, Дидро, Даламбера, Жан Жака Руссо, Бюффона, Вольтера.

В музыкальном искусстве галантное направление также постепенно вытесняется более демократическим. К первому направлению принадлежит композитор Рамо (1683—1764), автор опер «Кастор и Полукс», «Зороастр» и др. Ко второму — Гретри (1741—1813), мастер комической оперы. Комическая опера развивалась одновременно с жанром так называемой мещанской драмы и под влиянием театральной реформы, провозглашенной Дидро. Просветители поддерживали это второе, более демократическое направление в музыке. Вольтер в одной из эпиграмм писал о Гретри:

    Париж венком обвил твой лоб,
    Но принял двор тебя посуше.
    Частенько у больших особ,
    О мой Гретри, — большие уши.

Жан Жак Руссо был автором комической оперы «Деревенский колдун» (1752 г.). Просветители много писали о музыке («Письма о французской музыке» и «Музыкальный словарь» Руссо и др.).

Во второй половине XVIII в. французская общественность горячо обсуждала борьбу «глюкистов и пиччинистов». Выдающийся австрийский композитор Глюк, живший во Франции, в своей реформе оперы органически соединил слово и мелодию. Сторонники придворно-салонного искусства стояли на стороне итальянца Пиччини. Разгорелась борьба, в которой передовое общественное мнение поддерживало Глюка.

Помощь кредитного юриста под ключ. Бесплатная консультация.