РЕЧИ ОБВИНИТЕЛЕЙ ПО ДЕЛУ ПРЕСТУПНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ РЕЧЬ ЗАМЕСТИТЕЛЯ ГЛАВНОГО ОБВИНИТЕЛЯ ОТ ВЕЛИКОБРИТАНИИ ДЭВИДА МАКСУЭЛЛА-ФАЙФА

[Произнесена 28—29 августа 1946 г.]

Господа судьи, в 1938 году Гитлер заявил в рейхстаге (я цитирую его слова):

«Национал-социализм дал германскому народу руководство в лице партии, которое не только мобилизует нацию, но и организует ее. Национал-социализм завладел Германией целиком и полностью... Нет ни одного учреждения в государстве, которое бы не было национал-социалистским».

Мы теперь знаем, какого рода руководство дал национал-социализм германскому народу. Мы знаем, каким образом и для каких целей национал-социалистская партия мобилизовывала и организовывала германский народ — для господства над миром ценой войны и убийств. Обладание Германией, целиком и полностью достигнутое национал-социализмом, означало обладание народом духовно и физически, осуществляемое организациями национал-социалистской партии и правительства.

С какой целью нацисты стремились завладеть народом? Их целью было создать подконтрольное фанатичное полицейское государство, готовое к военной агрессии. Если бы можно было себе представить некий «эрзац» Макиавелли, который бы формулировал то, что для этого было нужно, он бы счел, вероятно, необходимым:

1) Быстрый метод издания законов и декретов. Для этого необходим податливый и уступчивый кабинет, обладающий полнотой законодательной власти, — рейхсрегирунг.

2) Быстрое подавление всяких признаков оппозиции или свободы мысли. Для этого нужна служба шпионажа и полиции, умеющая наносить удар без промедления, — СД и гестапо.

3) Полный контроль над общественным мнением. Он обеспечивается путем давления фанатического корпуса политических руководителей на пропитанную пропагандой общественность страны.

4) Преторианская гвардия, которая избавит вас не только от «непокорных священников», но и от всех тех, кто придерживается собственных религиозных убеждений. И вот появляется СС.

5) Проникающая всюду рука исполнительной власти, которая захватит население и заставит его тренироваться физически и готовиться морально к войне, которая будет толкать население в нужном направлении, когда появится необходимость в массовом насилии, которая будет твердо направлять его в духе идеологии террора внутри страны и за границей. Что может лучше подойти для этой цели, чем СА, которые только что «выиграли уличные бои».

6) Орудие для использования наличных вооруженных сил в ваших целях; орудие для того, чтобы сделать их готовыми совершать любое действие, даже если оно противоречит военным традициям и понятию чести солдата; орудие для того, чтобы заставить их беспрекословно соглашаться с порабощением других народов, содействовать созданию и объединять цели организаций для подавления и уничтожения национальной жизни и человеческого достоинства. Эту задачу должны выполнить генеральный штаб и верховное командование.

Быстрота управления, система доносов, отсутствие свободы мысли и слова, подавление внутри страны и применение подготовленных и обученных сил за рубежом — таковы постоянные, тесно связанные между собой методы, без которых не может процветать тирания. Эти методы представляют собой лишь иные названия для организаций, которые мы обвиняем как преступные и с помощью которых подсудимые и их сотрудники могли руководить и владеть нацией и организовать ее.

Когда господин судья Джексон выступал перед Трибуналом 28 февраля, он подчеркнул, что нашей целью не является обвинить в преступлениях весь германский народ. Я снова повторяю, что мы не стремимся обвинить народ Германии. Наша цель — защитить его и дать ему возможность реабилитировать себя и завоевать уважение и дружбу всего мира. Но как может быть это сделано, если мы оставим в его среде безнаказанными и неосужденными эти элементы нацизма, которые в основном ответственны за тиранию и преступления и которые, как может поверить Трибунал, не могут быть обращены на путь свободы и справедливости?

Мы стремимся защитить не только германский народ. Вся Европа нуждается в защите. Посмотрите, в каком положении находится в настоящее время Европа. Среди немцев, преданных Гитлеру, было много тысяч мужчин и женщин, которые собственными руками совершали убийства, убийства, быть может, не одного человека, а многих людей. Сотни тысяч, нет, миллионы других стали последователями веры ненависти и жестокости, которую исповедовал их фюрер. Среди них были те, которые получили специальную подготовку и стали профессиональными руководителями в области военной и политической, люди, которые все еще так же фанатично и безжалостно стремятся к власти, как в течение последних 25 лет своей жизни. Вы помните эти слова? Я цитирую:

«Борьба? Почему вы все время говорите о борьбе? Вы захватили государство и,если что-нибудь не нравится вам, издайте закон и управляйте иначе. Почему вы все время должны говорить о борьбе? Ведь в ваших руках вся власть. Против чего вы боретесь? Во внешней политике? У вас есть вермахт. Он будет бороться, если это потребуется. Во внутренней политике? Есть закон и полиция, которые могут изменить все, что вам не нравится».

Таковы были заповеди хохайтстрегеров — носителей национал-социалистской власти. Такие вещи нельзя забыть в один день. Разве можно позволить этим людям действовать свободно среди германского народа и среди народов Европы? Уже сейчас трудности, выпавшие на долю этого несчастного континента, подавляют нас. Кроме тех, кто подходит под категорию, относящуюся к организациям, большое количество фанатических приверженцев нацизма при всех обстоятельствах все еще находится на свободе. Перед нами целое поколение немцев, которые не знают иных путей, кроме тех, которые были указаны им их нацистскими руководителями,—молодые мужчины и женщины, первыми учителями которых были нацисты и которые получили воспитание в нацистских школах, которые находили отдых в военной тренировке СА и занимались в его рядах спортом. Должны ли мы позволить руководителям нацистской Германии в качестве членов этих организаций свободно бросать семена своего влияния в эту плодородную почву?

Закон — живой организм. Он не является догмой, которую нельзя изменить. Его целью является служение человечеству, и он должен расти и развиваться для того, чтобы удовлетворить растущие и меняющиеся потребности общества. Потребности Европы в настоящее время не имеют прецедента в истории. Никогда прежде перед обществом стран Европы не стояли такие проблемы, никогда оно не подвергалось опасности пребывания в его среде миллионов безжалостных фанатиков, выученных и вымуштрованных в духе убийств и расовой ненависти, в духе войны. Такое положение вещей, независимо от того, имелись ли подобные прецеденты в прошлом, оправдывает и даже требует применения необычных норм права. И, действительно, как помнит Трибунал из речи господина судьи Джексона, имеется большое количество прецедентов в области процедуры, которую мы просим вас создать. Если вы считаете доказанным, что эти организации в целом являются преступными, что большинство членов этих организаций, будучи осведомлены об их целях, добровольно поддерживали их преступную политику и участвовали в преступной деятельности руководителей нацистской партии, тогда вашим долгом является в соответствии с Уставом объявить их преступными. Вы можете быть уверены в том, что долг, исполнения которого от вас требует Устав, лишь соответствует вашему долгу перед Германией и перед Европой, перед миром.

Принцип, на основании которого мы требуем их осуждения, совершенно ясен. Это — практическое применение здравой теории наказания, которой нас учили с юности, в частности, среди других, великий германский философ Кант. Если люди используют общество лишь для достижения своих собственных целей, это общество имеет все основания изгнать их из своей среды. Огромные масштабы этой проблемы не дают права оставлять ее неразрешенной. Если не будет выполнен этот долг перед законом, террор и расовые преследования смогут воцариться снова на континенте, и в третий раз за период жизни нашего поколения может начаться мировая война.

Трибунал и Обвинение имели возможность ознакомиться, разрешите мне так сказать, с весьма продуманной и высокоученой речью д-ра Клефиша. Однако я позволю себе сделать критическое замечание, что эта речь весьма далека от существенной функции Трибунала на данной стадии процесса, которая заключается в установлении фактов. Первые 30 страниц представляют собой фактически нападки на ст. ст. 9 и 10 Устава, причем делается вывод, что Трибунал должен сделать слово «может», упомянутое в ст. 9, основой для априорного суждения о том,что никакая организация не может быть преступной, каковой вывод, по нашему мнению, является сведением к абсурду статей 9 и 10 и нарушением их как с точки зрения буквальной, так и смысловой.

В последующих частях своей речи доктор Клефиш выдвигает некоторые положения, на которые следует обратить внимание.

Он ставит вопрос о том, в каких масштабах и в каком количестве, каким образом и кем должны быть совершены преступления для того, чтобы быть инкриминируемыми организации? На это мы скажем, что ответ на этот вопрос практически не вызывает затруднений. Никто не может с категоричностью утверждать, сколько именно зерен нужно, чтобы образовалась куча, но в равной степени никто не может отрицать того, что, видя кучу, можно понять, что это куча. Также очень легко решать на основании здравых рассуждений, какие преступления совершались в рамках общих целей организации. Обвинение не только принимает, но и разделяет предположение, что в деле каждой организации можно сказать, что известные преступления являются типичными и повторяющимися, причем Обвинение обращает внимание на количество таких типичных и повторяющихся преступлений, которые встречаются в доказательствах.

Подобным же образом не встречается затруднений в объяснении слов «в связи с отдельными подсудимыми». Заявлять, что совершение отдельными подсудимыми преступлений не в качестве членов организаций не подходит под статью 9 Устава, — значит рассматривать это дело в несуществующем, безвоздушном пространстве. Вся трудность обвинения в этом деле заключается в том, что отдельные лица и организации столь тесно связаны между собой, что общая цель внешнего и внутреннего господства наличествует во всех случаях.

Подобным же образом мы категорически оспариваем утверждение, что большое количество членов не знало о преступных целях организаций. Давайте раз и навсегда отметем искусственное предположение о том, что большие группы лиц, примыкавших к нацистской партии, носили наглазники. Это — насмешка над фактами и оскорбление, наносимое умственным способностям этих людей.

Мы согласны с доктором Клефишем, что неучастие в преступлениях, предусмотренных статьей 6 Устава, и нежелание поддерживать политику и деятельность организации являются предпосылками невиновности. Все наше обвинение строится на том, что, говоря словами доктора Клефиша, «члены организации постоянно подчинялись целям организации и нацистам и работали ради этих целей».

Доктор Клефиш и все остальные защитники обращали очень много внимания на те серьезные последствия, которые скажутся на лицах, которых коснется декларация о виновности, причем не только на тех лицах, против которых может быть впоследствии возбуждено судебное преследование, но и на всех остальных. Заявляют, что пятно, наложенное на членов организаций, объявленных преступными, останется несмываемым. Миллионы членов организаций, объявленных преступными, останутся заклейменными до конца дней своих. На них будут указывать пальцами и говорить: «Посмотри, вот идет преступник из СА». Но если они действительно виновны, если они поддерживали систему, которая привела к тому, что мир был брошен в пучину войны, и помогали этой системе, если они возрождали ужасы рабства, преследований и массовых убийств, разве они не должны быть заклеймены? Здесь не будет несправедливости, это — меньше, много меньше того, что они заслуживают. Единственная надежда, которая остается Германии и всему миру, это — то, что ее народ осознает свою ответственность за то, что случилось, и раскается в совершенном. Доктор Серватиус просил вас простить ортсгруппенлейтеров потому, что они принадлежали к низшим слоям среднего класса и не имели политического опыта. Могло ли так случиться в действительности, что только высшие классы германского народа умели распознать, что агрессивная война за мировое гоподство, порабощение, убийства и преследования являются преступлениями?

Однако в этом может быть больше правды, чем осмеливаются думать. Вы видели и слышали много свидетелей, которые — некоторые по их собственному признанию — сами были серьезно замешаны в отвратительных преступлениях. Сумели ли вы заметить в них ощущение своей виновности, чувство стыда или раскаяния? Всегда виноват тот, кто давал приказы, никогда — тот, кто осуществлял эти приказы. Всегда какое-нибудь государственное учреждение несет ответственность, а поддержка этого государственного учреждения и сотрудничество с ним, разумеется, не могут быть осуждены. Если эти люди думают так и сегодня, то за-клеймение этих виновных, как преступников, вызвано тем более острой необходимостью и является тем более оправданным.

РАССМОТРЕНИЕ ДОВОДОВ ЗАЩИТЫ

Я имею намерение рассмотреть доказательственный материал, связанный с теми тремя организациями, за дело которых британская делегация взяла на себя основную ответственность и которые, по общему убеждению всех четырех держав, ведущих это судебное преследование, являются преступными. Но прежде чем остановиться на этом доказательственном материале, я надеюсь, что Трибунал разрешит мне сделать два общих замечания по поводу защитительных доводов, которые были выдвинуты в связи со всеми этими организациями.

В связи с выступлением д-ра Бема я хотел бы сказать, что никто не сможет потом заявить, что организациям не была предоставлена полная возможность осуществлять свою защиту. Была разработана сложнейшая процедура для того, чтобы получить и представить вам их доказательства. Комитет уполномоченных Трибунала заслушал 102 свидетеля, свидетелей, выбранных защитниками из многих тысяч членов организаций. Перед вами находятся стенограммы их показаний. Из числа этих свидетелей защитники отобрали 20, которые дали показания в суде и которых вы сами видели и слышали. В дополнение к этим устным показаниям вам также были представлены резюме не менее, чем 136 213 письменных показаний по делу организации СС, 155 000 по делу политических руководителей, 2000 по делу гестапо, 10 000 по делу СА и 7000 по делу СД. Всего 310 213 письменных показаний. Вашими уполномоченными был также представлен полный текст еще 1809 письменных показаний или их резюме, большинство из которых содержится в стенограммах заседаний Комитета.

Уже на первый взгляд ясно, что показания, данные почти всеми свидетелями вашим уполномоченным, являются ложными. Вы сами видели и выслушали некоторых из этих свидетелей, которые были выбраны защитниками, очевидно, потому, что защита считала их самыми надежными и такими, которые могут произвести на вас впечатление. Их показания не лучше других.

Вы помните Зиверса, вызывавшегося по делу СС, который отрицал свою осведомленность и свое участие в опытах над живыми людьми и которому была предъявлена папка уличающей его переписки.

Свидетель Морген описывал театр варьете, кинотеатр, книжные полки и другие развлечения в Бухенвальде. Он назвал Дахау оздоровительным лагерем. Бриль, служивший в качестве оберштурмбаннфюрера (подполковника) в дивизии СС «Лейбштандарт» с июня до августа 1941 года на восточном фронте, ничего не знал об эйнзатцгруппах, убийстве евреев на восточных территориях, относительно обращения с жителями Польши и России, захваченными и увезенными на рабский труд. Разве условия в июне так изменились по сравнению с теми, которые существовали за два месяца до этого, когда Гиммлер заявил всем офицерам этой дивизии:

«Очень часто бойцы войск СС раздумывают над этими депортациями жителей. Подобные мысли пришли мне в голову сегодня, когда я наблюдал за той тяжелой работой, которую проводила полиция безопасности при поддержке ваших людей, оказывавших ей значительную помощь. Точно то же самое происходило в Польше при 40 градусах ниже нуля, когда нам приходилось вывозить тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч, где нам приходилось быть достаточно твердыми — вы должны услышать это и немедленно забыть об этом — расстреливать тысячи руководящих представителей польского населения».

Генерал Хаусер, бывший одно время командиром дивизии СС «Рейх» и затем последовательно командиром корпуса, армии и группы армий, ничего не знал о зверствах СС. Он никогда не слышал о кровавой резне в Лидице.

Гаулейтер Гофман, который давал показания на заседаниях Комитета для того, чтобы объяснить свой приказ от 25 февраля 1945 г., поощрявший линчевание союзных летчиков, заявил, что приказ «выскользнул» с его командного пункта после того, как он отказался подписать проект приказа, предложенный ему его штабным офицером.

Хупфауер из «германского трудового фронта», руководивший работой этой организации в Эссене в течение последнего периода войны и лично отвечавший за передачу приказов Гиммлера в целях обеспечения «дисциплины и производительности труда иностранных рабочих», отрицал, что ему было что-либо известно в отношении зверского обращения с угнанными в рабство рабочими.

Ратке, вызванный в качестве свидетеля СА в назначенный вами Комитет уполномоченных, описал, как «весною 1933 года члены СА во всех населенных пунктах Германии устремились в церкви».

Шнейцер, еще один политический руководитель, вызванный на заседание Комитета, 55 лет, отрицал, что он даже слышал о бойкоте в апреле 1933 года.

Бест, поработитель Дании, давал перед вами показания по делу гестапо. Ознакомившись с документами, которые были представлены ему в ходе перекрестного допроса, можете ли вы поверить хотя бы одному слову из того, что он сказал? Примеры такого рода показаний могут быть приведены из стенографической записи показаний почти каждого свидетеля, который был вызван защитой этих организаций.

Рассмотрите эти показания под другим углом зрения. Нам известно, что так называемые «демонстрации» против евреев были организованы и проведены по всей империи в ночь с 9 на 10 ноября 1938 г. и что в ходе их 36 евреев было убито, 20 тысяч захвачено и брошено в тюрьмы лишь за то, что они были евреями; нам известно, что 177 синагог было уничтожено огнем или разрушено, что было разрушено 7500 еврейских магазинов и что стоимость одного лишь оконного стекла, разбитого во время демонстрации, равнялась примерно 6 млн. рейхсмарок.

Даже высший партийный суд сообщал:

«Население, все до последнего человека, понимает, что политические мероприятия такого рода, как события 9 ноября, организовывались и направлялись партией независимо от того, признается это нами или нет. Когда все синагоги оказываются подожженными в течение одной ночи, это, несомненно, должно быть организовано партией».

«Независимо от того, признается это нами (То есть фашистами. - Составители.) или нет»!..

Можете ли вы найти из числа 102 свидетелей, которые были вызваны защитой по делу организаций партии, хотя бы одного, готового признать это или что-либо подобное? Можете ли вы найти хоть одно слово признания в тех письменных показаниях, которые были представлены вам более чем 310 000 членов этих организаций партии? Если не политические руководители, если не СА и не СС, если не гестапо и СД, кто же тогда организовывал и направлял эти демонстрации?

Мы знаем, что рабский труд использовался по всей Германии и что угнанные в рабство рабочие подвергались жестокому обращению. Мы знаем, что в 1943 году даже возникла необходимость — необходимость, вызванная лишь желанием увеличить производительность труда, а не соображениями гуманности — изменить «доселе распространенные условия обращения с восточными рабочими», и партийной канцелярии и главному имперскому управлению безопасности пришлось издать директиву всем политическим руководителям, до ортсгруппенлейтеров включительно, и, очевидно, всем отделениям СД и гестапо о том, что «следует прекратить насилия, несправедливости, обманы, жестокое обращение и т. д. Избиение, как форма наказания, запрещается».

Но разве вы можете найти в показаниях 102 свидетелей и тех лиц, которые дали письменные показания под присягой, хотя бы одно, в котором говорилось бы, что автор его когда-либо видел факты жестокого обращения с иностранными рабочими или слышал о них, кроме одного или двух исключительных случаев?

Все их показания одинаковы. Их спрашивают, известно ли им о преследовании и уничтожении евреев, об ужасах деятельности гестапо, о зверствах в концентрационных лагерях, о жестоком обращении с угнанными в рабство рабочими, о намерении вести агрессивную войну и о подготовке к ней, об убийствах мужественных солдат, моряков и летчиков. И они отвечают неизменным «нет».

Разрешите напомнить вам слова великого ирландца:

«Ложь подобна вечно цветущему растению».

Разрешите мне обратиться к рассмотрению тех трех организаций, дело которых было мне поручено, — корпуса политических руководителей, СА и СС.

В отношении корпуса политических руководителей защитниками и свидетелями защиты были выдвинуты некоторые общие положения, которые целесообразно упомянуть, прежде чем остановиться на показаниях.

1. Заявляют, что целлен- и блоклейтеры не должны быть включены в корпус политических руководителей, что они никогда не рассматривались как таковые, не пользовались властью и не должны были выполнять политических задач, что они подчинялись офицерам из штата ортс-группенлейтера, которых Обвинение согласилось исключить из числа виновных; что они были совершенно незначительными людьми и практически были немногим больше, чем курьеры ортсгруппенлейтера.

Мы считаем, что имеются подавляющие своей убедительностью доказательства того, что это не так. При рассмотрении доказательств вы убедитесь, что они были замешаны в самых разнообразных видах преступной деятельности. Я попрошу вас в особенности иметь в виду, что общепринятым порядком среди политических руководителей было не передавать никаких распоряжений в письменном виде инстанциям, стоявшим ниже, чем ортсгруппенлейтер. Справочник по организации НСДАП предписывал (я цитирую):

«В основном блоклейтер должен разрешать деловые вопросы устно, получать распоряжения устно и передавать их подобным же образом. Следует прибегать к переписке лишь в случае крайней необходимости и когда это практически удобно».

Свидетель Мейер-Вендеборн подтвердил, что таково было положение вещей на практике.

«Предполагалось, что между блоклейтерами и целленлейтерами, с одной стороны, и ортсгруппенлейтерами и их штатом, с другой, не должно существовать передачи письменных инструкций с тем, чтобы эти люди, занимавшие более низкие посты или имевшие более низкие ранги, не должны были слишком много работать».

Имея это в виду, вам покажется поистине примечательным, что нам удалось найти так много письменных документов, которыми вы располагаете, относительно той важной роли, которую играли целлен- и блоклейтеры.

Возражали, что они не являлись хохайтстрегерами, как это утверждает Обвинение, и в подтверждение этого заявления защита представила различные документы. Независимо от того — так это или нет, — это не имеет никакого значения. Вы помните, что в справочнике по организации НСДАП они включены в состав хохайтстрегеров. Там говорится:

«Среди политических руководителей особое положение занимают носители власти» (хохайтстрегеры).

Отвечают, что справочник по организации НСДАП не дает точных сведений. То же самое говорится о книге «Член СА», которая является также весьма невыгодным изданием для членов СА. Имеется ли какое-нибудь официальное издание, выпущенное официальными партийными издателями, которое содержит точные сведения?

Однако остается фактом, что независимо от того, под каким названием они были известны, под именем целлен- или блоклейтеров, эти люди являлись становым хребтом всей партийной системы. Гаулейтер Кауфман признал:

«Блоклейтеры и целленлейтеры являлись оперативными органами ортсгруппенлейтеров».

Целленлейтера Шнейдера спросили:

«Согласны ли вы со мной в том, что без целленлейтеров и блоклей-теров ортсгруппенлейтеры никогда не смогли бы выполнить своих задач?»

Он ответил:

«Да, это правильно».

Они были гораздо более значительными людьми, чем просто посыльными, которыми их теперь пытаются представить. Хирт заявил, что только люди, которые были «абсолютно благонадежны с политической точки зрения», назначались в штат гау, крейса или на посты ортсцел-лен- и блоклейтеров. Он заявил также, что люди, которые занимали посты целлен- и блоклейтеров, всегда поддерживали политику нацистской партии. Из доказательств явствует, какого рода задачи им были доверены, задачи, которые включали ответственность за содействие в соответствии «политической характеристики» жителей их районов.

2. Было выдвинуто утверждение о том, что политических руководителей, особенно в военное время, принуждали против их воли принимать назначения.

Но вся система базировалась на добровольной службе, оплачиваемой или не оплачиваемой, и это подтверждается их собственным свидетелем Мейер-Вендеборном.

Разрешите мне процитировать протокол его перекрестного допроса на заседании Комитета:

«Вопрос: Могу ли я считать, что все политические руководители добровольно занимают свои посты?

Ответ: Да.

Вопрос: И это также относится к целленлейтерам и блоклейтерам, не так ли?

Ответ: Целленлейтеры и блоклейтеры назначались ортсгруппен-лейтером после консультации последнего со штабом. Однако, если какой-либо кандидат считал, что он не был достаточно подготовлен, или что он не способен выполнять работу, или что у него нет времени на это, — мы подыскивали другую кандидатуру.

Вопрос: А со стороны целленлейтеров или блоклейтеров принятие или непринятие назначения было совершенно добровольным актом?

Ответ: Да».

Согласно показаниям свидетеля Хирта, к какому-либо нажиму на некоторых лиц прибегали только в самых исключительных случаях.

Поскольку от лиц, занимавших эти посты, требовалось, чтобы отбыли «совершенно благонадежными в политическом отношении», было бы весьма странно обнаружить среди них большое количество противни-ков партии, которых против их воли принуждали занять такой пост

3. Также утверждается, что в противоположность тому положению которое имело место до войны, эти назначения не утверждались, клятва давалась ими через неопределенные промежутки времени и им не выдавалась никакая военная форма и что они не могут считаться, говоря словами Обвинительного заключения, — «согласно обычной нацистской терминологии, политическими руководителями любого положения или ранга».

Я утверждаю, что подобный аргумент не состоятелен.

Они выполняли те же самые задачи, они считались такими же чиновниками и пользовались такими же полномочиями и влиянием, как и те, кого они заменили.

4. Утверждается, что не существовало никакого «корпуса» или организации политических руководителей, однако доказательства показывают, что политические руководители всех рангов составляли единый корпус. Они все в справочнике по организации НСДАП объединены под общим названием «корпуса», их объединяла общая цель (я цитирую): «...воспитание всего германского народа в духе национал-социализма».

Они носили единообразную военную форму. Они имели единообразное удостоверение личности — единообразное для всех них, но отличное от прочего населения.

Ежегодно они давали единообразную клятву своему фюреру:

«Я даю обет вечной верности Адольфу Гитлеру.

Я даю обет безусловного повиновения ему и назначенным им фюрерам».

И, как о каждом из них говорится в справочнике по организации НСДАП, «политический руководитель нераздельно и неразрывно связан с идеологией и организацией НСДАП».

5. Имеется еще один вопрос, который требует разъяснения.

Защита выдвинула аргумент о том, что большое число амтслейтеров при штабах различных хохайтстрегеров не должно быть включено в число лиц, подпадающих под декларацию о преступности, которая может быть вами объявлена в отношении корпуса политических руководителей.

Подобно тому, как о блоклейтерах было сказано, что они являлись невинными, безвредными курьерами, — об амтслейтерах было сказано, что они были невинными, безвредными экспертами, консультантами при соответствующих гау-, крейс- или ортсгруппенлейтерах.

Они могли являться экспертами, консультантами, но они являлись и кое-чем гораздо большим, и они, несомненно, не были ни невинными, ни безвредными.

Они являлись официально назначенными политическими руководителями, лицами, «совершенно благонадежными в политическом отношении» и оказавшими поддержку нацистской партии.

Все они так же, как сами хохайтстрегеры, ежегодно давали клятву верности, которая обязывала их к повиновению фюреру. Все они, хотя, естественно, они получали инструкции — каждый по своей области деятельности в министерстве, в котором они сотрудничали, — тем не менее подчинялись приказам своих хохайтстрегеров в политических вопросах и по всем вопросам партийной дисциплины. Вы можете считать доказанным, что эти люди оказывали такое же губительное и опасное влияние, как любой другой политический руководитель, потому что из числа этих руководителей они были теми лицами, которые находились в самом тесном контакте со всеми слоями общества, с людьми всех профессий и родов деятельности. Мы не располагаем документами, которые бы указывали на непосредственное участие всех этих так называемых аполитичных политических руководителей в организации, однако документы, уже представленные вам, указывают на участие многих из них. Я не стану их сейчас перечислять. Я обращу ваше внимание на эти документы в ходе обсуждения представленных доказательств. Обвинение считает, что на основании доказательств и на основании данных относительно общих условий, существовавших в Германии, а также имея в виду влияние, которое оказывали политические руководители, вы имеете право, более того, вы обязаны прийти к выводу, что если цели и деятельность этой организации являлись преступными, то значит каждый из тех, кто работал в аппарате гау, крейса и в ортсгруппах, должен быть включен в число виновных. Не следует думать, что из-за того, что мы намеренно исключили из этого числа аппарат ортсгруппенлейтера, мы сделали это потому, что считаем этих людей невиновными. Это решение было принято скорее по практическим, нежели по каким-либо иным соображениям, и весьма возможно, что это решение является неправильным.

Защита выдвинула утверждение, что в различных партийных организациях, как, например, в «германском трудовом фронте», национал-социалистском союзе ветеранов, в организации по обеспечению благосостояния рабочих, в студенческих и женских организациях также были офицеры, известные под названием «политические руководители». Указывают, что их число равно примерно 1 — 1¹\₂ млн. Разрешите мне разъяснить еще раз, что если такие политические руководители в действительности существовали, Обвинение не требует объявления их преступными. Мы включаем в число преступных руководителей только рейхслейтеров, гаулейтеров, крейслейтеров, ортсгруппенлейтеров, целленлейтеров и блоклейтеров, а также амтслейтеров, или руководителей отделов в аппарате рейхслейтунга, гаулейтунга и крейслейтунга, — тех политических руководителей, которые, будучи организованы по территориальному принципу, несли ответственность за осуществление политического контроля над населением, осуществление и проведение в жизнь нацистской политики. Все остальные нами исключаются.

Вам была представлена схема, указывающая на число лиц, которые, таким образом, охватываются этой декларацией. Согласно справочнику по организации НСДАП за 1943 год, их число равняется 600 тысячам. Защита утверждает, что эта цифра не учитывает смены чиновников и что общее число тех, которые в какой-либо период времени занимали эти посты, гораздо больше. По этому поводу я хотел бы сделать два замечания. Во-первых, цифра, приведенная в справочнике, показывает максимальные штаты, которые были разрешены каждому гау и крейсу. Практически даже не все эти посты были замещены — скажем, в городских районах не было сельскохозяйственных отделов, в гау, где не имелось университета, не существовало политического отдела по работе среди университетских преподавателей. Во-вторых, цифра 600 тыс. на 1943 год включает политических руководителей 9 иностранных гау — 6 австрийских, 2 польских и одного судетского, ни одно из которых не существовало до 1938 года; таким образом, в течение первых пяти лет нацистского правления общее число политических руководителей должно было быть значительно меньше, чем 600 тыс. Выдержка из брошюры «Дер хохайтстрегер», представленная защитой, показывает, какое увеличение числа хохайтстрегеров имело место лишь за период между 1935 и 1939 гг.: число их увеличилось с 291 671 до 581 650. Имея в виду эти соображения, мы утверждаем, что даже с учетом смен персонала общее число людей, которые в какой-либо период занимали эти посты в корпусе политических руководителей, которых мы включаем в число тех,кого мы требуем объявить преступными, не может превосходить названную нами цифру в 600 тыс. Разрешите мне также добавить, что при рассмотрении этой цифры следует еще учитывать не только случаи естественной смерти, но и гибель в результате бомбардировок на фронте. Именно эти люди являлись сердцем национал-социализма, именно они вели 48 млн. немецких избирателей по тем путям и к тому концу, который мы наблюдаем.

Давайте рассмотрим доказательства, представленные против них, по основным категориям. Мы увидим, что они не только сами непосредственно участвовали в совершении преступлений, но мы также увидим, как активно и умело они помогали другим организациям и сотрудничали с ними в осуществлении их общих преступных целей.

В отношении осуществления контроля над государством Борман в своем обращении к гаулейтерам в июне 1941 г. заявил: «Впервые в истории Германии фюрер держит в своих руках полностью и сознательно руководство германским народом».

Из данных о деятельности политических руководителей во время выборов в 1936 и в 1938 гг. мы видим один из тех способов, при помощи которых руководящий состав помогал передать руководство народом Германии в руки фюрера, причем мы видим, что в этом участвовали все слои и категории политических руководителей.

Мы располагаем полным досье из крейса Эрфурт (Тюрингия), содержащим материалы в связи с плебисцитом 1937 года. Штутцпунктлейтеры должны были заранее сообщать о всех тех лицах в своем районе, по поводу которых они с уверенностью могут предположить, что те будут голосовать против. СД издало приказы, адресованные штутцпунктлейте-рам и всем руководителям отделений службы безопасности. Руководители отделений на местах обязывались в наибольшей степени содействовать штутцпунктлейтерам. Защита заявила, что штутцпунктлейтеры, о которых говорилось в досье, являлись штутцпунктлейтерами СД и не входили в состав корпуса политических руководителей. Если мы даже примем это объяснение, оно ничего не изменит, поскольку было уже достаточно ясно установлено, что все это дело должно было проводиться «в теснейшем сотрудничестве с ортсгруппенлейтерами партии».

Едва ли политические руководители могли испытывать хоть какие-нибудь сомнения относительно того, что ожидало людей, о которых они сообщали, если приказ содержал следующий многозначительный параграф:

«Мы еще раз подчеркиваем, какая громадная ответственность ложится на штутцпунктлейтеров, в особенности в связи с этим докладом. Они должны ясно понять возможные последствия, которые ожидают лиц, упомянутых в их докладах».

Трибунал помнит те отчеты, которые представляло СД после плебисцита, отчеты, показывающие, каким образом с помощью снятого молока и пишущих машинок с бесцветными лентами проверялись избирательные бюллетени лиц, в отношении которых имелись подозрения. Вы помните также, какие методы использовались для того, чтобы заставить голосовать тех, чья поддержка партии казалась сомнительной. Я цитирую: «Жена еврея Билшовского, которая была приведена непосредственно перед концом голосования, проголосовала «нет», что легко может быть установлено».

«Рабочему Отто Виганду пришлось четырежды напоминать, что он должен проголосовать в день выборов, и в конце концов он проголосовал только в результате нажима».

«Муж.проголосовал. Несомненно, он сделал это исключительно из боязни нового ареста».

И снова мы читаем это в документе, который, быть может, является одним из самых ужасных документов, представленных на этом суде.

«Свидетели Иеговы» Роберт Зиринг и его жена проголосовали лишь после того, как полиция в Грифштадте напомнила им об их долге проголосовать и после того, как они услышали угрозу, что их ребенок будет у них отобран, если они не примут участия в голосовании».

Никто не может пытаться представить дело таким образом, что такого рода случаи имели место только в Эрфурте. В гау Кобленц крейсге-шафтсфюрер Кохема заверял СД: «Там, где было дано указание о специальном наблюдении и контроле, в некоторых ортсгруппах голосовали «против» и подали недействительные бюллетени главным образом женщины».

В Роттенбурге партия организовала демонстрацию против епископа, который отказался голосовать, демонстрацию, которую господин Судья Джексон так живо описал в своей вступительной речи.

Но не только во время плебисцита 1938 года проявляли активность политические руководители. Следует помнить, что в Бремене крейслейгеры, ортсгруппенлейтеры и штутцпунктлейтеры должны были письменно сообщать о гражданских служащих, которые не принимали участия в голосовании во время выборов 29 марта 1936 года.

Доктор Серватиус отметает все эти доказательства утверждением, которое не опирается даже на строчку доказательств. Он заявляет:

«Отсюда явствует, что руководящий аппарат партии ни в коей мере не связан с этими операциями. Это попросту индивидуальные меры, принятые другими организациями, из них нельзя сделать вывода об общей практике или об общей осведомленности».

Я не вижу необходимости в дальнейших комментариях.

Осуществление контроля и надзора над германским народом являлось в такой же степени задачей политических руководителей, как и СД и гестапо. Из всех политических руководителей блоклейтеры являлись наи- более необходимыми людьми для этой цели. Они вели картотеку на каждого домовладельца, картотеку, служившую источником для составления «политических характеристик», которые должны были составлять блоклейтер, целленлейтер и ортсгруппенлейтер в сотрудничестве друг с другом. Защита неоднократно как перед Комитетом уполномоченных, так и перед Трибуналом всячески отвергла и отрицала утверждение о том, что блоклейтеры использовались для шпионской деятельности. Но кем другим они были, если их картотека должна была заполняться на основании той информации, которую они (я цитирую): «имели достаточную возможность получить путем бесед с немцами». От них также настоятельно требовали обеспечить секретность этих сообщений.

Имеются и другие доказательства, которые показывают, какую низкую роль играли блоклейтеры. В справочнике по организации партии блоклейтеру указывается, что: «Его долгом является обнаруживать людей, сеющих вредные слухи, и доставлять их в ортсгруппу с тем, чтобы они могли быть переданы соответствующим государственным властям».

Мы снова узнаем об их шпионской деятельности, когда просматриваем доказательства об участии политических руководителей в преследовании церкви. В сотрудничестве с гестапо и СД политические руководители, начиная с самых высокопоставленных вплоть до занимавших самые незначительные посты, принимали активное участие в уничтожении влияния церкви...

...Разрешите мне ограничиться рассмотрением более низких рангов — ортсгруппенлейтеров, блоклейтеров, целленлейтеров.

Вы помните досье с отчетами ортсгруппенлейтера Дармштадта по церковным делам от февраля 1939 года. Блоклейтер член партии Киль информирует о том, что собрания «конфессионального фронта» снова имеют место. Вы также помните о мерах, которые предпринимались крей-слейтерами в связи с этими докладами. СД и гестапо информировались об этих собраниях «конфессионального фронта», о которых сообщали блок-лейтеры, и другое сообщение в связи с пастором Штрахом: «Этому джентльмену нужно сделать серьезный выговор». Они также были информированы о несчастном пасторе Штрахе, о священнике,который «был достаточно хорошо известен и созрел для отправки в концлагерь или для особого суда».

Можете ли вы сомневаться в том, что в Тюрингии именно блоклейтеры и целленлейтеры должны были представить требуемые доклады о том, как население реагировало на результаты плебисцита 1938 года, «особенно в маленьких городах и деревнях».

Кого другого, как не блоклейтеров и целленлейтеров, могли использовать для того, чтобы обнаружить, что говорили католические и протестантские священники об аншлюссе во время церковной службы? Кто другой, как не они, могли бы доложить о том, звонили или нет церковные колокола вечером в Вене после произнесения речи об аншлюссе?

И, наконец, вы располагаете на эту тему доказательствами по поводу демонстраций, организованных для того, чтобы сорвать церковную службу в церкви в Фрейзинге в 1935 году. Эти демонстрации были организованы руководством крейса женской организации нацистской партии.

Только захватив полный контроль над государством и народом, нацистское правительство получило возможность осуществлять свои преступные цели. Политические руководители являлись очень существенным элементом в приобретении этого контроля. Они поддерживали и осуществляли приказы правительства, которое, как они знали, с самого начала следовало незаконной политике, бывшей преступной по своим методам. Все они знали относительно общепризнанной цели преследования евреев. Все знали о существовании гестапо, концентрационных лагерей и нацистской практике арестов и тюремного заключения без суда и следствия. Однако они продолжали активно поддерживать это правительство и помогать ему еще сильнее сжимать в своих тисках германский народ. Вся речь д-ра Серватиуса в той части, где она касается положения политических руководителей после 1933 года, показывает, в каких тисках держал Германию железный костяк партии — политическая «Железная дева», сжимающая людей в своих объятиях до тех пор, пока они не умирают.

Что касается евреев в тот период, когда их преследование являлось открыто признанной политикой и практикой нацистской партии, один тот факт, что люди добровольно служили своей партии, занимая оперативные посты, является сам по себе достаточным доказательством их участия в преступной деятельности. Однако мы располагаем и конкретными доказательствами непосредственного участия в преследованиях евреев со стороны политических руководителей, и снова речь идет о политических руководителях всех рангов. Имеются доказательства того, что менее чем через год после прихода нацистского правительства к власти, корпус политических руководителей подстрекал народ Германии к преследованию евреев. С трудом можно себе представить, что в цивилизованном государстве в 1933 году могли быть изданы директивы политическим руководителям, озаглавленные «Преследование евреев». Тем не менее это имело место. Крейслейтеры в гау Кобленц должны были составить список еврейских фирм и предприятий своего района. Снова и снова подчеркивалась необходимость точности. В различных крейсах, ортсгруппах и штутцпунктах должны были быть организованы комитеты, имевшие своей задачей «направление общин и наблюдение за ними» в процессе преследования евреев. Они должны были продолжать политику, которая была начата партией бойкотом, в апреле того же года:

«Крейслейтеры должны подчеркивать на всех собраниях членов партии, а также во всех общественных местах, что евреи во всех странах снова строят свои подлые козни, которые приносят громадный вред Германии. Массы должны ясно понять, что ни один немец не должен покупать у евреев».

В свете этих доказательств, в свете собственного признания доктора Серватиуса в том, что политические руководители не возражали против нюрнбергских декретов и что они приветствовали меры, направленные к ограничению влияния евреев, в свете той роли, которую они играли в демонстрациях 1938 года, разве можно сомневаться в том, что в течение всех этих лет они активно участвовали в преследованиях еврейского народа и постоянно клеветали на него? Было бы действительно очень странно, если бы дело обстояло иначе, в то время как приказ Гейдриха, изданный в ночь с 9 на 10 ноября 1938 года, гласил:

«Начальники отделений государственной полиции или их заместители должны связаться по телефону с политическими руководителями (гаулейтерами или крейслейтерами), в юрисдикцию которых входят их районы, с тем, чтобы организовать объединенные заседания вместе с соответствующим инспектором или начальником отделения полиции порядка для обсуждения вопроса об организации демонстраций. На этих совещаниях политические руководители должны быть информированы о том, что германская полиция получила от рейхсфюрера СС следующие инструкции, в соответствии с которыми политические руководители должны проводить свои мероприятия».

Любопытно, что возникла необходимость в таких инструкциях, если гаулейтеры были так резко настроены и так возражали против этих мер, как утверждают гаулейтеры Кауфман, Штрейхер, Заукель и Валь.

Что бы ни говорили свидетели, которых вы слышали, об отношении политических руководителей к этим демонстрациям, нам известно, что 36 евреев были убиты. Из этих 36 убитых четверо были убиты или ортс-группенлейтерами, или блоклейтерами. Именно суд, составленный из гаулейтеров и других политических руководителей, счел правильным оправдать или приговорить лишь к очень незначительным наказаниям лиц, совершивших убийства в ходе этих демонстраций, — членов партии, СС, СА и корпуса политических руководителей. И вот по каким причинам:

«В случаях убийства евреев без специальных на то указаний или вопреки указаниям не было обнаружено неблагородных мотивов. В глубине души люди были уверены, что они тем самым оказывали услугу фюреру и партии».

Если свидетели защиты, которых вы тут слышали, не понимали, кто был организатором этих демонстраций, то это было совершенно ясно членам высшего партийного суда.

Во Франции списки евреев для «коллективной экспатриации», что, конечно, означало угон на Восток, составлялись по согласованию с хох-айтстрегерами. Однако осведомленность об этих депортациях и об обращении с евреями на оккупированных территориях не была присуща лишь политическим руководителям во Франции. Августовский выпуск информационного бюллетеня «Ди Лаге» за 1944 год содержал точные подробности того, что происходило в Венгрии. Я цитирую:

«Совершенно несомненно, что германские учреждения в Венгрии после 19 марта делали все возможное для того, чтобы как можно быстрее и полнее уничтожить еврейские элементы. Принимая во внимание близость русского фронта, они начали с очищения северо-западной территории, где еврейские элементы были более многочисленны. Затем были собраны евреи из остальных венгерских провинций и вывезены в Германию или на подконтрольные Германии территории. 100 000 евреев осталось в руках венгров для использования в трудовых батальонах. В назначенный день, 9 июля, в венгерских провинциях не осталось ни одного еврея. Здесь, возможно, в течение очень краткого периода времени были применены исключительно последовательные и жестокие меры».

Нам неизвестно, кто получил копии этого документа, но мы определенно знаем, что Дениц принимал в этом участие и что гаулейтер Кауфман «возможно получил его». Более того, из заметки на копии, которая находится в нашем распоряжении, видно, что эта копия дошла до организации НСДАП в деревне Кохем вблизи Аахена. Дениц должен был знать ее содержание так же, как и любой другой нацистский чиновник, занимавший высокий пост. Неужели Кауфман и все его коллеги гаулейтеры ничего не знали об этой ужасной политике, проводившейся их нацистским правительством?! Они утверждают, что это так, но они лгут. Посмотрите на документ № 49 из книги документов, которая была представлена в защиту корпуса политических руководителей. Это секретный информационный бюллетень нацистской партии, выпущенный партийной канцелярией 9 октября 1942 года. В нем рассматриваются подготовительные мероприятия для окончательного разрешения еврейского вопроса в Европе и говорится о слухах по поводу условий, в которых находятся евреи на Востоке. На полях этого документа имеется пометка: «Только для Г и К», что может означать для гау и крейса. Но из него с несомненностью вытекает, что осведомленность об этих вопросах шла гораздо дальше крейса. Послушайте, о чем говорится в этом документе:

«В то время как разрабатывается окончательное разрешение еврейского вопроса, среди населения различных частей имперской территории за последнее время идут разговоры об «очень суровых мерах» против евреев, в особенности против тех, которые находятся на восточных территориях. Расследования показывают, что подобные высказывания, — большей частью искажающие или преувеличивающие действительность, — исходят от лиц, находящихся в отпуску и прибывших из раз-личных соединений, расквартированных на Востоке, где они могли лично видеть проведение подобных мер».

После того, что вы здесь слышали, вам может показаться, что невозможно было преувеличивать «очень суровые меры», о которых говорили находившиеся в отпуске солдаты, прибывшие с Востока. Они говорили об этом, начиная, очевидно, с сентября 1941 года, в каждой деревне и в каждом доме по всей Германии. Но даже если они были преувеличены, тем не менее нельзя отрицать того, что они существовали.

В сноске (В настоящем сборнике сноска опущена. - Составители.) я привожу статью, в которой разбираются пять основных пунктов:

«а) Мероприятия, проводившиеся до настоящего времени, а именно — исключение евреев из различных областей жизни германского народа, а также окончательное изгнание их с территории империи, более не могут осуществляться путем эмиграции.

б) Следующее поколение уже не будет считать этот вопрос столь актуальным. Поэтому эта проблема должна быть разрешена именно нашим поколением.

в) Полная изоляция и ликвидация евреев, связанная с еврейской экономикой, остается необходимым элементом в борьбе германского народа за существование.

г) Сначала с территории империи, а затем и из других европейских стран, которых касается окончательное разрешение этой проблемы, евреи по строго установленному плану будут переправляться на восток в большие лагери, где они будут либо использоваться на работах на месте, либо будут переправляться еще дальше на восток.

д) Эти очень трудные вопросы могут быть решены только лишь путем применения чрезвычайно суровых мер».

Если они, несмотря ни на что, отрицают свою осведомленность в судьбе, которая фактически ожидала этих евреев, ни один из подсудимых, ни один из свидетелей, дававших показания перед вами или перед назначенными вами уполномоченными, ни один из членов этих организаций не может отрицать того факта, что ему было известно об угоне евреев. Как они полагали, что значила эта фраза: «Полнейшая их ликвидация не является более возможной путем эмиграции»?

При самом мягком толковании фактов подобное обращение с евреями на оккупированных территориях представляет собой военное преступление. Руководящий состав нацистской партии мобилизовал свои силы для того, чтобы убедить общественное мнение в отношении того, чтобы не только прощать, но и поддерживать и поощрять это военное преступление. Даже в том случае, если бы деятельность руководящего состава нацистской партии этим и ограничивалась, она тем самым была бы заклеймена как преступная. Но деятельность руководящего состава нацистской партии этим не ограничивалась.

Корпус политических руководителей несет такую же ответственность, как и другие организации, за совершение преступлений против местного населения на оккупированной территории. Фрик 16 декабря 1941 г., давая Рейнеру указания по поводу назначения его гаулейтером Каринтии, наказал ему самым строжайшим образом провести германизацию славян на территории, включенной в состав империи, и искоренение славянского языка.

Мы решительно протестуем против утверждения доктора Серватиуса, что было допустимо германизировать лиц, ранее принадлежавших к германской национальности. Достаточно лишь высказать идею о праве германизировать каждого славянина, который ранее жил в старой империи, для того, чтобы обнаружить ее абсурдность.

Гаулейтеры самостоятельно не могли выполнять такие приказы. Их подчиненные должны были сыграть свою роль. Вы припомните инструкции от 30 апреля 1942 г., изданные крейслейтером в Петау всем ортсгруп-пенлейтерам об уничтожении всех славянских надписей на всех церковных и сельских усадьбах.

Мы знаем, что среди вопросов, обсуждавшихся на совещаниях аппарата гаулейтеров в Марбурге, были вопросы о перевозе в Сербию двух тысяч, о помещении в концентрационные лагери сотен людей и о расстреле заложников. В июне 1942 года, когда темой обсуждения была эвакуация тюрьмы Цилли, собравшимся заявили, что заключенные должны быть переведены из этой тюрьмы или расстреляны для того, чтобы освободить необходимое пространство для операции большого масштаба. 13 июля половина из 800 арестованных должна была быть обезврежена посредством перевода их в концентрационные лагери или расстрела. О таком же случае, на этот раз связанном с убийством священника, упоминается в мартовском протоколе.

Политические руководители в Польше также принимали участие в жестоком обращении с местным населением. В письме, посланном имперским управлением безопасности в ноябре 1942 года всем начальникам отделов СД, сообщалось о явно преступном соглашении между Гиммлером и Тираком, согласно которому поляки, восточные народы, евреи и цыгане лишались права на слушание их дел в суде. Этот приказ основывался на бесстыдном утверждении, что эти народы являются представителями низшей расы на территории Германии.

Особенно интересно в этом соглашении, что во всех случаях необходимо было безусловно информировать об этом гаулейтера. Зачем нужно было информировать его об этом, если не за тем, что могла возникнуть потребность в его помощи и содействии?

Я перехожу к рассмотрению доказательств, относящихся к рабскому труду, которые, быть может, яснее всех других имеющихся у нас доказательств по поводу отдельных преступлений, показывают, как серьезно все группы корпуса политических руководителей были замешаны в использовании рабского труда. Все свидетели, вызванные защитой, отрицают тот факт, что им было известно о плохом обращении с иностранными рабочими или что они лично плохо обращались с ними. Но чего стоят эти показания в свете представленных суду доказательств? Обращение, которому подвергались польские сельскохозяйственные рабочие, заботу о которых должны были осуществлять в особенности бауерн-фюреры, состоявшие в штабе гау-, крейс- и ортсгруппенлейтеров, явствует из инструкций, изданных для крейсбауерншафтен в Карлсруэ в марте 1941 года. Эти инструкции были изданы в результате переговоров между государственной ассоциацией крестьян в Бадене и высшим руководителем СС и полиции в Штуттгарте и были встречены с «большим удовлетворением». Польский рабочий не имел более никакого права жаловаться. Ему запрещалось пользоваться транспортом, посещать увеселительные места и церковные службы. Ему запрещалось менять место работы, его рабочий день не был нормирован. Я цитирую:

«Каждый наниматель имеет право применять телесные наказания в отношении рабочих польской национальности... В каждом подобном случае наниматель может не давать никакого отчета в своих действиях официальным организациям. Сельскохозяйственные рабочие польской национальности должны, если возможно, быть расселены вне селения, не в домах, а в конюшнях и т. д. При этом угрызения совести не должны влиять на проведение подобных действий».

Возможно ли в действительности, чтобы подобные инструкции издавались только в Карлсруэ и нигде более? Возможно ли, чтобы в то время, как с поляками в Бадене обращались, как с животными, в соседнем гау их принимали в число членов семьи? Об этом говорил в своих показаниях свидетель Мор, вызванный на заседание комитета в качестве представителя бауернфюреров. Я цитирую: «...Фактически во всех случаях, как я полагаю, за очень небольшим исключением, иностранного рабочего принимали, как родного, в семью крестьянина. Он питался вместе со всеми членами семьи и бывал повсюду вместе с этой крестьянской семьей».

В промышленных районах ответственность за заботу об иностранных рабочих несли политические руководители «германского трудового фронта». Заукель в марте 1942 г. издал следующий приказ: «Обеспечение питанием промышленных рабочих, находящихся в поездках в пределах империи, является обязанностью управления «германского трудового фронта». Иностранные рабочие, работающие в Германии, подлежат ведению «германского трудового фронта» в том случае, если они не работают в сельском хозяйстве. Все лагери иностранных рабочих, используемых не в сельском хозяйстве, независимо от того, кто снабжает и содержит эти лагери, подлежат ведению «германского трудового фронта». В германских областях гаулейтеры получают право инспектировать и контролировать выполнение этих приказов».

Нет необходимости напоминать вам об ужасных условиях, в которых влачили жалкое существование рабочие Эссена. И вновь я задаю тот же самый вопрос: возможно ли, чтобы гаулейтеры, крейслейтеры, ортс-группенлейтеры, целлен- и блоклейтеры и политические руководители «германского трудового фронта» в Эссене не знали об этих условиях, когда бараки, в которых рабочие жили, и карцеры, в которых они находились в заключении и подвергались пыткам, расположены, как показывают фотографии, рядом с литейными цехами заводов Круппа, причем железнодорожная заводская ветка проходит в нескольких футах от их дверей, а заводские подъемные краны поднимаются чуть ли не над их крышами.

Заявляют, что даже если действительно подобные условия и существовали в Эссене, то они были исключением и объяснялись только хаосом, вызванным бомбардировками авиации союзников. Но это не так. Еще до того, как начались бомбардировки Эссена, директор паровозостроительных заводов Круппа жаловался на то, что «люди приходили утром на работу без хлеба и инструментов. Во время перерывов военнопленные прокрадывались к немецким рабочим и просили кусок хлеба, жалуясь на голод».

Не может быть также и того, чтобы эти условия существовали и подобное обращение с рабочими практиковалось только в Эссене.

В марте 1943 года Геббельс решил, что необходимо созвать совещание по вопросу об увеличении выпуска продукции. Протокол этого совещания гласит:

«Практиковавшееся до сих пор обращение с рабочими, присланными с Востока, привело не только к уменьшению производительности, но и оказало особенно неблагоприятное влияние на политическую ориентацию населения завоеванных восточных территорий, и в результате наши войска испытывали, как это всем известно, большие затруднения.

Обращение с иностранными рабочими, которое до сих пор заметно отличалось от обращения с подданными западных и восточных стран, должно быть по возможности одинаковым и особенно следует поднять жизненный уровень рабочих, присланных с Востока».

Из этих протоколов мы можем заключить, каково было отношение партийной канцелярии к этому вопросу — той партийной канцелярии, от которой получали указания политические руководители нацистской партии. Ее представитель (я цитирую) «указал на те разногласия, которые уже возникают и которые могут сказаться на германском народе в случае, если иностранцам будет дана большая свобода».

Однако необходимость в увеличении военной продукции была самой важной проблемой, и, несмотря на опасения, высказанные его представителем на совещании, имевшем место в марте, 5 мая 1943 г. Борман от имени партийной канцелярии направил меморандум всем рейхслейтерам, гаулейтерам, фербандсфюрерам, крейслейтерам и ортсгруппенлейтерам. Вышеперечисленные лица инструктировались в духе того, чтобы более гуманно обращаться с иностранными рабочими, хотя в то же время «лица германской расы настаивали, что патриотическим долгом является соблюдение различия между ними и гражданами других национальностей. Несправедливость, оскорбления, обман, жестокое обращение и т. п. не должны более иметь места. Избиения, как форма наказания, запрещаются».

Разве этот документ не показывает, что все до одного свидетели защиты говорили здесь совершеннейшую ложь? Разве он не говорит, может быть, более ясно, чем любой другой документ, о той беспощадной жестокости, к которой политические руководители национал-социалистской партии подстрекали германский народ? Разве не выходит за пределы нашего понимания, что в наш век просвещения в большой цивилизованной стране назревает необходимость в том, чтобы правительство издавало для своих политических руководителей приказы о прекращении жестокого обращения с мужчинами И женщинами, которых они угнали в рабство? Разве не кажется непостижимым, что правительству пришлось запретить своим политическим руководителям и своим нанимателям избивать работающих на них мужчин и женщин?

И, наконец, в качестве последней иллюстрации по данному вопросу вы припомните инструкции, изданные гауштабсамтслейтером и адресованные из Страсбурга в гау Баден-Эльзас. Иностранных рабочих — женщин, которых немцы принуждали к половой связи, следовало затем временно помещать в превентивное заключение, впоследствии они переводились на работу в другое место.

«В других случаях иностранных рабочих — женщин следует отправлять в концентрационные лагери для женщин».

Детей этих женщин в том случае, если они удовлетворяли расовым требованиям и были здоровы в наследственном отношении, полагалось у них отбирать немедленно после рождения, «после чего их помещали в дома для иностранных детей, передавая в ведение национал-социалистской организации по социальному обеспечению».

Установки этого приказа лишь добавляют новые детали к тем показаниям, которые у нас имеются относительно той хладнокровной жестокости, которую партия предписывала применять в отношении к иностранным рабочим. Однако это весьма важный документ, так как из него явствует, сколько различных отделов корпуса политических руководителей было вовлечено в проведение переброски рабов с одного места на другое. Крейслейтеры и крейсобманы (Крейсобман - представитель трудового фронта в штате крейслейтера. - Составители. ) «германского трудового фронта» должны были сообщать о случаях беременности. Фактически, как и следовало ожидать, необходимые справки наводили ортсгруппенлейтеры. Помимо «германского трудового фронта» и НСФ (организация по социальному обеспечению), приказ был разослан циркулярно руководителям гау по вопросам пропаганды, руководителям гау по вопросам прессы, гауамтслейтерам по вопросам расовой политики, народного здравоохранения, по крестьянским вопросам, по вопросам народного благосостояния, по расовым вопросам, политическому руководителю национал-социалистской женской организации в гау, а также соответствующим штабным офицерам в штате крейслейтера.

Я цитирую: «Насколько я могу установить в настоящее время, — докладывает крейслейтер из Билингена, — был примерно 21 случай беременности, из них, как сообщается, четыре были прерваны абортом и в двух случаях женщины в результате абортов скончались. Из остальных 17 родившихся детей 5 родились мертвыми. НСФ не оказало никакой помощи ни в одном из указанных случаев».

Вы снова видите пример того, как корпус политических руководите- лей работал рука об руку с полицией безопасности и СД и с имперским комиссаром по консолидации германской расы — еще одним из заведений, которым заправлял Гиммлер.

По этому вопросу достаточно хотя бы сказать о признании доктором Серватиусом того факта, что политические руководители знали о том, что большинство рабочих работало в принудительном порядке. Признано также, что политические руководители должны были наблюдать за условиями труда. В остальном факты говорят сами за себя.

Генеральный прокурор ( Главный обвинитель от Великобритании X. Шоукросс. - Составители. ) уже говорил о тех огромных масштабах, в Которых производилось убийство слабых и престарелых людей. Это «действие»— («акция») — было начато летом 1940 года, но еще задолго до этого, в соответствии с расовой политикой нацистского правительства, были предприняты меры для укрепления германской расы. Мы располагаем документом (мы его датируем январем 1937 г.), который дает ясное представление о том, какую роль в этом должны были сыграть политические руководители. Это письмо гаулейтера Южной Вестфалии, в котором излагается декрет Гесса от 14 января 1937 г. Я привожу цитату:

«Вопрос о том, является ли человек слабоумным, не может быть решен лишь путем испытания его умственных способностей, но требует тщательного и всестороннего изучения личности данного человека. При этом изучении следует принимать во внимание не только знания и умственные способности больного, но также его этические, моральные и политические воззрения.

Ряд врачей, находящихся на гражданской службе, до настоящего времени придавал мало значения всестороннему изучению человека. До настоящего времени они почти никогда не требовали информации относительно политических убеждений предполагаемого пациента и не пользовались такой информацией.

Теперь, когда согласно декрету имперского и прусского министра внутренних дел с партией будут консультироваться при разборе дел о наследственных заболеваниях членов партии, задачей всех гаулейтеров является обеспечить, чтобы закон о наследственном заболевании применялся в том смысле, в каком он был составлен. Гаулейтер должен расследовать, не имеет ли лицо, которое должно быть подвергнуто стерилизации, выдающихся заслуг перед национал-социалистским движением, Если гаулейтер приходит к такому убеждению и считает, что он должен использовать свое влияние для того, чтобы предотвратить стерилизацию, он должен об этом сообщить в свой отдел».

Нетрудно себе представить, к каким злоупотреблениям мог привести подобный декрет, злоупотреблениям, которые могли явиться удобным орудием для нацистской партии. Это письмо гаулейтера было разослано всем руководителям областных отделов, областным инспекторам и крейслейтерам его области (гау).

Если исходить из того факта, что департамент народного здравоохранения занимался подготовкой дел, которые поступали на рассмотрение гаулейтера, то ясно, что руководители отделов департамента здравоохранения также непосредственно замешаны в этом деле.

Вы помните доказательства, иллюстрирующие, в какой степени так называемые «умерщвления из милосердия» стали общеизвестным фактом через несколько месяцев после того, как они начались. В июле 1940 года епископ Вурм обратился с письмом к Фрику. В августе он писал министру юстиции. В сентябре, ничего не добившись, он снова обратился к Фрику и к министру юстиции.

Я собрал здесь доказательства, связанные с преданием «легкой смерти». Как помнит Трибунал, по этому поводу говорил генеральный прокурор; кроме того, мой любезный друг Гриффитс Джонс (Представитель обвинения от Великобритании. - Составители.) в своем выступлении также обращал на это внимание Трибунала. Для сокращения времени, если позволите, я изложу содержание следующих страниц в форме резюме. Конец страниц 32-й и 33-й показывает, что церковь возражала против этих мер и что партия эти меры по преданию «легкой смерти» поддерживала. В конце страницы 33-й и на страницах 33-а и 34-й я рассматриваю вопрос, является ли предание «легкой смерти» военным преступлением, и представляю доказательство того, что эта мера преднамеренно использовалась для того, чтобы организовать население для войны и ограничить число бесполезных едоков в стране в военное время.

Затем, если мне будет позволено резюмировать содержание следующей страницы, 35-й, я хочу указать, какое отношение имели эти меры к низшим слоям политических руководителей, о которых мы здесь говорим. После того, как я рассмотрел различные отчеты и возражения против убийства 270 000 человек под предлогом предания их «легкой смерти», я продолжаю с 6-й строчки: «Крейслейтеры всей Франконии сообщали то же самое. Крейслейтер из Лауф писал гауштабсамтслейтеру:

«Доктор также сообщил мне, что хорошо известно о том, что комиссия состояла из врача СС и нескольких подчиненных ему врачей, что пациентов даже не осматривали и что свое заключение врачи составляли лишь на основании уже написанной истории болезни».

Госпожа Мари Кер, таким образом, лишилась двух своих сестер и в своем письме просила узнать у имперского министра внутренних дел, на основании какого декрета были убиты ее сестры. Министерство подсудимого Фрика передало этот вопрос гауштабсамтслейтеру Нюрнберга. Я цитирую:

«Я прошу, чтобы вы расследовали вопрос о том, является ли Кер политически благонадежным лицом и не имеет ли она связей в церковных кругах. В случае, если это так, с моей стороны не будет никаких возражений, если вы дадите в устной форме Кер сведения, о которых она просит».

Гауштабсамтслейтер передал это письмо крейслейтеру. Крейслейтер передал его ортсгруппенлейтеру, который доложил, что «Кер можно дать информацию. Это — тихая и осторожная женщина».

В феврале 1941 года ортсгруппенлейтер Абсбурга доложил, что в его деревне после того, как местный санаторий очистили от пациентов, произошли «самые дикие сцены, которые только можно себе представить». Можно считать его отношение типичным для огромной массы политических руководителей. Я цитирую:

«Эти инциденты, которые имели место во время проведения этого мероприятия, являющегося, в конце концов, необходимым, должны быть тем более осуждены, потому что даже члены партии сами не удержались и присоединились к ламентациям других плачущих очевидцев. Говорили даже, что эти бедные жертвы, как их называет духовенство и верующие Абсбурга, незадолго до отъезда были доставлены в католическую церковь для исповеди и причастия. Кажется совершенно нелепым желать во время устной исповеди отпустить грехи людей, у части которых совершенно отсутствуют всякие умственные способности».

Во время этого процесса стало явным, что другие политические руководители разделяли взгляды этого ортсгруппенлейтера относительно абсурдности какой бы то ни было устной исповеди. Мне не нужно напоминать вам о других отчетах, если не для того, чтобы заметить, что, кроме гауштабсамтслейтеров, крейслейтеров и ортсгруппенлейтеров, гауорганизационлейтеры также замешаны были в этом деле. Корпус политических руководителей по уши увяз в этой кровавой истории.

На корпус политических руководителей падает доля ответственности за плохое обращение с военнопленными. В сентябре 1941 года Борман распространял среди гаулейтеров и крейслейтеров инструкции ОКБ, касающиеся обращения с советскими военнопленными.

Судя по входящему штампу на данном документе, ясно, что чиновником в штабе гау, который главным образом занимался этими делами, был лейтер, ведавший обучением в гау. Вы помните, какие указания содержались в этих директивах. Они исходили из того факта, что «большевизм» — смертельный враг нацистской Германии... поэтому большевистский солдат потерял все права на то, чтобы с ним обращались как с благородным противником в соответствии с Женевской конвенцией.

...Чувство гордости и превосходства у немецкого солдата, которому приказано охранять советских военнопленных, должно всегда проявляться даже при народе. Приказ о применении жестоких и энергичных мер должен быть отдан при малейшем проявлении неподчинения, в особенности со стороны большевистских фанатиков...

...В отношении советских военнопленных уже стало необходимым, исходя из соображений дисциплины, быть суровыми при применении оружия».

Вы припоминаете специальные эйнзатцгруппы, которые были созданы СД для проверки советских военнопленных в лагере для военнопленных, с целью выявления и ликвидации их руководителей и интеллигенции. Эти приказы, которые передавались гаулейтерам и крейслейтерам, объясняет цель и методы работы этих частей особого назначения, в них говорится: «Вооруженные силы должны избавиться от всех этих элементов среди военнопленных, которые следует рассматривать как движущую силу большевизма. Особые условия восточной кампании требуют применения специальных мер, которые можно проводить под собственную ответственность, независимо от бюрократических и административных влияний».

Ни один гаулейтер или крейслейтер не может заявить этому суду, что он не знал о том, что русские военнопленные умерщвлялись.

Политические руководители получали эти инструкции не только для сведения. В своем письме всем рейхслейтерам, гаулейтерам, фербандс-фюрерам и крейслейтерам в сентябре 1940 года Борман подчеркнул: «Сотрудничество с партией в деле обращения с военнопленными неизбежно. Поэтому офицеры, направленные на службу в аппарат, ведающий военнопленными, были проинструктированы тесно сотрудничать с ответственными партийными руководителями (хохайтстрегерами).

Начальникам лагерей для военнопленных следует немедленно направить офицеров связи к крейслейтерам, тем самым ответственные партийные руководители будут иметь возможность облегчить существующие трудности на местах, оказать влияние на поведение частей охраны и лучше приспособить условия заключения военнопленных к политическим и экономическим требованиям».

На политическое руководство пала задача ориентировать охрану и владельцев заводов «еще и еще раз в политическом и идеологическом отношении», и это должно было быть сделано в сотрудничестве с ДАФ («германским трудовым фронтом»).

Нет необходимости в повторении доказательств, касающихся обращения с русскими и другими военнопленными, работавшими у Круппа. Политические руководители относились так же бессердечно к своим военнопленным рабам, когда те умирали, как и при их жизни. Гаулейтеры и крейслейтеры получили от Бормана инструкции Фрика о порядке захоронения умерших советских военнопленных. Толевая бумага должна была служить гробом, никакие похоронные церемонии или украшение могил не допускались, расходы должны были быть сведены до минимума и «перевозка и похороны должны происходить так, чтобы не привлекать внимания. Если нужно ликвидировать несколько трупов, они должны быть погребены в общей могиле».

Что значили для нацистского правительства и его политических руководителей похоронные обряды тех людей, кого они непосильным трудом загнали в могилу? Они значили столько же или так же мало, как и все другие общепризнанные нормы элементарной порядочности или чести.

Еще в марте 1940 года Гесс разослал политическим руководителям директивы, касающиеся мер, которые должны были быть приняты в случае посадки вражеских самолетов или высадки парашютистов. Вы помните приказ, в котором говорилось:

«Таким же образом вражеские парашютисты должны быть немедленно арестованы или обезврежены».

Учитывая последующие приказы, которые были менее двусмысленными, и те чрезвычайные предосторожности, которые были приняты для обеспечения секретности этих приказов, можете ли вы еще сомневаться в том, что должно было быть выражено этой несколько двусмысленной фразой. Вы помните, что этот приказ должен был распространяться лишь в устной форме среди крейслейтеров, ортсгруппенлейтеров, цел-лен- и блоклейтеров. Распространение этого приказа путем цитирования в официальных приказах, на плакатах, в печати или по радио запрещалось, причем в числе других предосторожностей было объявление его секретным документом государственной важности. Я также напоминаю вам, что были информированы не только все ответственные политические руководители, но этот приказ был послан в директорат имперской организации, в имперский директорат пропаганды и в правление имперской студенческой организации. Каждая из этих организаций имела своего представителя в штате амтслейтера, гау-, крейс- и ортсгруппенлейтера. Кроме того, этот приказ был передан также группенфюреру Гейдриху.

В августе 1943 года Гиммлер проинструктировал полицию, что в ее обязанности не входит вмешательство в стычки между немцами и летчиками-террористами. Гаулейтеры должны были быть информированы об этом в устной форме.

В мае 1944 года Геббельс писал в газете «Фелькишер Беобахтер», что нетерпимо, чтобы германская полиция использовалась для защиты убийц. На следующий день Борман указал всем гаулейтерам, фербандс-фюрерам, крейслейтерам и ортсгруппенлейтерам на то, что были отдельные случаи, когда экипажи самолетов, выбросившиеся на парашютах с самолета или совершившие вынужденную посадку, были на месте убиты судом Линча негодующими жителями. «Против германских граждан, участвовавших в этих инцидентах, были приняты меры полицейского характера или возбуждено судебное преследование».

Для понимания этого письма нам вряд ли требовалось захватывать приказ одного гаулейтера, где видно, что он воспользовался правом, которое ему предоставил Борман. В феврале 1945 года гаулейтер Южной Вестфалии прямо приказал всем своим крейслейтерам поощрять линчевание союзных летчиков.

Он писал: «Летчики сбитых боевых бомбардировщиков в принципе не должны быть защищены от проявления народного негодования. Я ожидаю, что все полицейские инстанции откажутся брать под свою защиту этих бандитов».

Вы уже познакомились с показаниями гаулейтера Гофмана, данными вашему уполномоченному по этому вопросу, и уделите столько внимания этому вопросу, сколько, по вашему мнению, он заслуживает.

Заканчивая этот обзор доказательств по делу корпуса политических руководителей, разрешите мне напомнить вам о показаниях двух свидетелей защиты, вызванных по делу организаций: некоего Эберштейна, которого вы сами слушали по делу СС, и Валя — гаулейтера, который дал показания вашим уполномоченным.

Вам известны показания, которые все политические руководители дали в отношении концентрационных лагерей, а именно, что они ничего общего с ними не имели и не знали ничего о том, что происходит там. Но что говорил вам свидетель Эберштейн? Я цитирую выдержку из его показаний:

«В начале марта 1945 года в Мюнхене гаулейтер и рейхскомиссар обороны Гизлер вызвал меня и потребовал, чтобы я повлиял на коменданта лагеря Дахау с тем, чтобы расстрелять всех заключенных, а их было 25 000, в то время, когда американские войска приблизятся к лагерю. Я с негодованием отклонил это требование и указал, что я не могу приказывать коменданту, после чего Гизлер заявил мне, что он, в качестве рейхскомиссара обороны, примет меры к тому, чтобы наши собственные самолеты разбомбили этот лагерь. Я ему сказал, что мне кажется, что ни один командир германских военно-воздушных сил не согласится на это. Тогда Гизлер заявил, что он примет меры к тому, чтобы что-нибудь было подсыпано в суп заключенных. Другими словами, он угрожал их отравить.

По собственной инициативе я запросил по телеграфу инспектора по концлагерям и просил решения Гиммлера о том, как поступить с заключенными в случае приближения американских войск. Вскоре после этого пришло известие, что лагерь должен быть сдан противнику. Я показал это сообщение Гизлеру, и он был очень возмущен тем, что я разрушил его планы».

И, наконец, свидетель Валь, гаулейтер Швабии, дал следующие показания:

«Вопрос: Свидетель, я вас спрашивал относительно беседы, которую вы имели со своей женой по вопросу о том, уйти ли вам в отставку с поста гаулейтера. Правильно ли, что следует истолковать ваш разговор таким образом: вам было стыдно за те действия, которые совершали другие гаулейтеры, и вокруг вы видели вещи, которых вы не одобряли и от которых вы хотели отмежеваться?

Ответ: Да.

Вопрос: Это верно, не так ли?

Ответ: Да, это верно».

И в ответ на другой вопрос он заявил:

«Я хочу подчеркнуть, что оправдать все гау не является ни моим желанием, ни моей задачей. Среди гаулейтеров были маньяки и кровожадные дураки, так же, как и везде».

Я перехожу к СА. Прежде чем рассматривать показания против этой организации, я хочу сказать пару слов в отношении добровольного членства. Защита СА утверждала, что членство не было добровольным в этой организации. Заявляют, что на немецкое население было оказано большое давление с тем, чтобы принудить его вступить в ту или иную организацию нацистской партии и что в отношении некоторых отделов СА не только оказывалось такое давление, но что членство в них являлось обязательным в соответствии со специальным декретом. На основании показаний, на которые я хочу обратить ваше внимание, вы можете прийти к выводу, что даже если было налицо давление, которое в некоторых случаях, несомненно, оказывалось на отдельных лиц для того, чтобы вынудить их вступить в партию и, в некоторых случаях — в отдельные ее организации, результаты отказа сделать это значительно преувеличены защитой. Мы утверждаем, что если вы примете, как несомненные показания некоторых свидетелей в отношении отдельных случаев принудительного членства, то доказательства, которыми вы располагаете в отношении всей организации в целом, совершенно ясны: членство было от начала до конца добровольным. Никогда не было такого положения, когда принуждение являлось законом, как таковым, физическим принуждением или результатом законодательного акта...

Разрешите мне кратко рассмотреть показания по этому вопросу. Общий устав службы СА, изданный в 1933 году, устанавливал следующее. Я цитирую:

«Тот, кто не может или не хочет подчиниться, не подходит для СА и должен выйти из ее рядов».

В справочнике за 1940 год говорится:

«Служба в СА была и остается добровольной... При наборе в СА не должны быть обещаны какие-либо льготы или же оказано какое-либо давление. Член СА должен иметь возможность выйти из рядов организации».

Свидетель Ютнер согласился с тем, что эта выдержка правильно передает положение вещей. Ему был задан вопрос:

«Добровольность членства всегда являлась основным принципом СА?»

На что он ответил:

«Это был принцип, которого всегда придерживалось руководство».

Ему был снова задан вопрос:

«Если же кто-либо не соглашался с взглядами СА, считалось ли, что он должен выйти из состава организации?»

Он ответил:

«Очень многие вышли из состава СА по всевозможным причинам».

Никак нельзя себе представить, что показания, данные в отношении кавалерийского корпуса, указывают на существование какого-либо принуждения физического или путем законодательного акта. Совершенно правильно то, что первоначальные кавалерийские организации были произвольно слиты с СА, но, как показал сам свидетель Валь, вызванный по ходатайству этой части СА (я цитирую): «Членство в СА было добровольным в 1933 году и с того дня положение вещей в этом отношении не изменялось. Член организации мог выходить из состава кавалерийского корпуса, но он должен был оставить свою спортивную деятельность, поскольку спортивные средства больше не предоставлялись в его распоряжение».

«Ассоциация всадников», как он заявил, — «подчинилась этому процессу объединения, потому что это давало возможность ее членам продолжать свою спортивную деятельность».

Можно вполне прийти к выводу, что именно в 1933—1934 гг. тот факт, что деятельность СА была преступной, был особенно очевиден для германского народа. Как же может потеря возможности заниматься «спортивной деятельностью», явиться моментом принуждения и служить оправданием для вступления в ряды членов организации?

Неужели риск потери лошади и конюшни может считаться законным оправданием для участия в убийстве?

Следует также помнить, что как в случае с кавалерийским корпусом, так и в отношении «Стального шлема», хотя обе эти организации могли быть слиты с СА декретом, вам не представляются никакие доказательства, которые содержали хотя бы одно слово, которое можно истолковать как момент принуждения отдельных лиц к вступлению в члены СА.

«Стальной шлем» находился почти в таком же положении, как и кавалерийский корпус, хотя показания, которые давал Ютнер перед комитетом, говорят об этом еще яснее. Разрешите мне процитировать некоторые выдержки из протокола его показаний:

«Вопрос: Не существовало ничего, не так ли, что могло бы помешать любому члену «Стального шлема» выйти из состава СА, когда эти две организации были слиты в 1933 году?

Ответ: Поскольку это касалось моего района, ни один член «Стального шлема», который не желал вступить в СА, к этому не принуждался.

Вопрос: Это касается всей Германии, не так ли?

Ответ: Сообщалось, что были случаи, в которых члены «Стального шлема» соглашались переходить в СА, только когда это было приказано.

Вопрос: Но ведь не было таких случаев, когда кто-либо принуждался вступать в СА или оставаться членом этой организации?

Ответ: Нет, сэр».

Показания, касающиеся судьбы, которая ожидала гражданских чиновников, если они отказывались вступать не только в СА, но — я подчеркиваю — в любую партийную организацию, звучат почти патетически. Однако из показаний свидетеля Боле перед уполномоченным явствует, насколько преувеличено было это заявление, что в управлениях, в которых он работал, только 18% гражданских чиновников стали членами либо партии, либо одной из ее организаций, причем речь шла об имперском министерстве финансов, имперской канцелярии — о самом сердце нацистского правительства.

Свидетель фон Вальденфельд являет собой еще один выдающийся пример того, как немец, который имел силу воли стоять за то, что он считал справедливым, мог поступать таким образом, не навлекая на себя особенно тяжелых последствий. Являясь сам гражданским чиновником и ведущим членом «Стального шлема», в 1933 г. он ушел в отставку, когда эта организация была слита с СА, и отказался вступить в СА, в партию и во все другие партийные организации. Однако он продолжал занимать свой пост до конца войны.

Защитники представили показания о том, что студенты университета обязывались декретом вступать в члены СА. Это утверждение было подкреплено приказом университетского отдела СА в Мюнхене, датированным 16 апреля 1934 г., который находится в книге документов защиты СА.

В связи с этим документом я хочу сделать два замечания: во-первых, под «службой СА» не имеется в виду членство в СА, а прохождение подготовки под наблюдением СА. Во-вторых, предложение в § 3-м «все вновь зачисленные студенты, таким образом, обязаны вступить в СА» не соответствует политике руководства СА и не характеризует обычную практику, принятую в университетах.

Мы уже представляли вам другой подобный приказ, изданный университетским отделом СА в Кельне, за два дня до этого. Если сравнить этот приказ с мюнхенским приказом, становится совершенно очевидным, что это утверждение имеет под собой достаточное основание.

Параграф 1-й обоих приказов идентичен. Все студенты подлежат «сведению в полки через университетский отдел СА, с тем чтобы пройти единообразную физическую и моральную подготовку в духе национал-социалистской революции» (конец цитаты). В § 2-м особо отмечается, что не играет никакой роли, являются ли студенты членами СА или нет. Параграф 3-й обоих приказов, хотя и идентичен по форме, значительно разнится по смыслу. В обоих случаях говорится, что приказ основывается на декрете высшего руководства от 27 марта 1934 года. Мы не видели этого декрета, но в § 3-м приказа, изданного в Кельне, разъясняется, что членство в СА не должно быть принудительным, как это можно предположить на основании мюнхенского приказа. Совершенно очевидно также, что служба в СА, которой касаются оба приказа, представляет собой нечто совершенно отличное и независима от членства в этой организации. Как может принудительная «служба в СА» означать принудительное членство, когда особо отмечается, что за исключением 11 дней, с 25 апреля по 5 мая, налагается запрет на зачисление новых членов? Следующие слова в обоих приказах отмечают значительное различие между ними. В Мюнхене студенты «таким образом обязываются вступать в СА», в то время как в Кельне они «таким образом имеют возможность вступить в СА» (конец цитаты). Если же служба в СА, которая должна быть принудительной для всех немецких студентов, означала членство в СА, то не может быть и речи о «представлении им возможности» вступления. Можно предположить, что в Мюнхене, сердце национал-социализма, декрет верховного руководства СА от 27 марта был умышленно неправильно истолкован для того, чтобы удовлетворить желание особенно фанатичного штурмфюрера. Однако из документов видно, что все, что происходило в Мюнхене, не является характерным для всех других университетов в Германии.

Ютнер подтверждает доводы обвинения. Он заявляет: «Я уже говорил, что в некоторых случаях оказывалось давление другими организациями, помимо СА, например, как это было в отношении студентов финансовых школ».

Но в ответ на вопрос: «Ведь не существовало особых обстоятельств, которые бы вынуждали студентов вступать в СА, если они были не согласны с целями?» — он ответил: «Я разделяю это мнение».

Разрешите мне добавить. Трибунал увидит, что показания Ютнера, процитированные мной, подтверждаются также его письменными показаниями. Он объясняет положение вещей следующим образом: «В тех случаях, когда другие организации включались в состав СА, большинство членов этих организаций гордились службой в СА». Если требуются другие доказательства того, что СА была добровольной организацией как де-юре, так и де-факто, их можно найти в тех мерах, которые были предприняты самим руководством СА для того, чтобы сократить число членов этой организации после большого наплыва новых членов в результате включения в нее «Стального шлема» и «кавалерийского корпуса», а также в силу того, что большое число кандидатов устремилось во все партийные организации после захвата нацистами власти.

С 4,5 миллиона в 1934 году число членов СА упало до 1,5 миллиона к началу войны в 1939 году. Ютнер объяснил причину этого сокращения; частично оно вызывается тем, что Киффгойзербунд — еще одна организация ветеранов войны — был исключен из состава СА; но это сокращение являлось, кроме того, результатом введения экзаменов для членов СА, так как провал при сдаче этих экзаменов приводил к исключению, а также объяснялось тем, что (я цитирую) «те, которые в связи с выполнением своих прямых обязанностей не могли приносить нам пользы и тем самым чистосердечно продолжать служить нам в СА, также были уволены». Подобная чистка и сокращение числа членов с 4,5 до 1,5 миллиона за период в 5 лет плохо вяжется с утверждением, что вся германская молодежь, все германские государственные служащие и вообще все население принуждались вступать в число членов этой организации. Мы полагаем, что этот факт является исчерпывающим доказательством в отношении добровольного характера этой организации.

Как можно утверждать, что все государственные служащие, общее число которых равнялось трем миллионам, как заявил свидетель Боле, миллион членов «Стального шлема», 100 000 студентов, 100 000 членов кавалерийского корпуса, кроме того, и другие лица были принудительно призваны в СА, когда общее число членов этой организации в 1939 году составляло лишь 1 500 000 человек?

Весьма возможно, что на незначительное меньшинство, которое отказывалось повиноваться, действительно было оказано давление и что последствия отказа могли быть весьма серьезными. Но этот вопрос должен быть решен на основании установленных и общепринятых принципов права. Даже если бы дело обстояло иначе, разве мы могли бы сочувствовать этим людям? Разве они сочувствовали тысячам своих соотечественников, которые подвергались леденящим кровь ужасам концентрационных лагерей? Разве они сочувствовали тысячам евреев, которых беспрестанно преследовали и подвергали клевете в течение долгих лет?

ИСКЛЮЧЕНИЯ

Как вы помните, когда были затронуты некоторые вопросы в связи с организациями, в связи с которыми велась перед вами дискуссия в феврале, я заявил от имени Обвинения, что мы не требуем декларации о преступности в отношении некоторых частей СА. Мы исключали тогда: во-первых, всех носителей партийного значка СА, которые в строгом смысле этого слова не являлись членами СА; во-вторых, членов военизированных отрядов СА, которые ни в какой иной форме не принадлежали к СА. Вы можете с основанием считать, заслушав показания в отношении преступлений, совершенных военизированными отрядами в Польше и на восточных территориях, что эта часть СА. не должна быть исключена из числа виновных. Однако мы полагаем, что многие члены военизированных частей, которые были причастны к совершению зверств, были также членами самой организации СС, и поэтому мы имеем честь заявить, что наше первоначальное утверждение может оставаться в силе.

В-третьих, членов резерва, которые ни в какой период не служили ни в одной из остальных частей этой организац ш, и, в-четвертых, национал-социалистскую лигу инвалидов-ветеранов.

Уже не раз говорилось, что Обвинение желает добиться декларации о преступности только в отношении тех, кто несет главную ответственность за совершение преступления. Учитывая это обстоятельство, а также в свете показаний, которые представлялись вам с февраля месяца, мы имеем честь почтительно рекомендовать некоторые дополнительные исключения из общего числа членов этой организации.

Первое. Общая численность СА в 1934 году была указана Ютнером как равная 4,5 миллиона. Сюда входят полтора миллиона членов Киффгойзербунда. Вскоре после слияния этой организации с СА в 1933 году эти две организации были снова разделены. Мы имеем честь рекомендовать исключение всех тех членов Киффгойзербунда, которые не оставались в рядах СА после этого разделения.

Второе. Мы считаем, что мы имеем основание просить об исключении некоторых групп «Стального шлема».

Для того, чтобы вы могли представить себе, на чем основывается эта рекомендация, быть может следует кратко напомнить вам структуру и историю этой организации. Она состояла из:

1) Шарнхорста, который являлся молодежной организацией юношей до 14 лет, с численностью, примерно, 500 000 человек.

2) Верштальхельма, который включал Юнгштальхельм (мужская молодежь в возрасте от 14 до 24 лет) и спортивные организации «Стального шлема» (мужчины от 24 до 35 лет). Общая численность Верштальхельма составляла 500 000 человек.

3) Кернштальхельма, который состоял из мужчин в возрасте от 36 до 45 лет, численность этой группы равнялась 450 000 человек.

Общая численность «Стального шлема» равнялась, таким образом примерно, 1,5 миллиона мужчин и юношей.

В 1933 году «Стальной шлем» перешел под руководство нацистской партии. Шарнхорст была переведена в «Гитлерюгенд»; Верштальхельм был слит с самой СА и Кернштальхельм — с резервом СА. Так как мы уже исключили резерв СА, нам остается лишь рассмотреть вопрос о той части «Стального шлема», которая была включена непосредственно в СА — 500 000 членов Верштальхельма.

Вы располагаете доказательствами — показаниями свидетелей и документами, находящимися в книге документов защиты, которые показывают, что многие из этих 500 000 членов «Стального шлема» были против их перевода в СА, а также против политики и целей СА и нацистской партии. Многие, включая свидетеля фон Вальденфельд, отказались вступить в СА. Можно предположить, что еще много других членов, хотя и они были против политики СА, были готовы вступить в СА в силу того, что им была дана гарантия, что они будут пользоваться правом придерживаться своих убеждений, сохранять свой характер и своих руководителей таким же образом, как и кавалерийский корпус, и что их никогда не заставят фактически вступить в члены самой СА. С другой стороны, нет ни малейшего сомнения в том, что многие сознательно и с полной готовностью вступили в СА и участвовали в полной мере в ее преступной деятельности. Ютнер сам является примером такого поведения и он заявил, что он далеко не единственный. Я вам напомню его показания:

«Многие члены СА, которые раньше были членами «Стального шлема», приходили ко мне в течение нескольких первых месяцев, и они, как и я, сожалели о том, что их старая добрая организация более не существовала. Но вместе со мной они приветствовали то обстоятельство, что им было разрешено теперь стать членами такой большой организации, как СА».

Говоря о своем собственном районе, он заявил:

«По сути дела после 1935 года основным костяком СА являлась моя старая организация «Стальной шлем», поэтому большинство членов «Стального шлема» осталось в рядах СА».

Исключение из декларации о виновности всей организации «Стального шлема» привело бы к исключению таких людей, как Ютнер, и многих других членов «Стального шлема», которые составляли костяк СА.

Мы считаем, что можно сделать справедливое и практически возможное разграничение между этими двумя группами. В июле и августе 1935 года заверения, которые давались членам СА в том, что они сохранят свое независимое положение, несмотря на свое членство в СА, были нарушены. Организация «Стального шлема» была окончательно распущена. Принятая в ней форма, ее собрания и вся ее предыдущая деятельность были запрещены. С этого времени члены «Стального шлема», которые остались в СА, ничем не отличались от остальной части этой организации. Они присоединились к СА в 1933 году, зная, как заявил один из их собственных свидетелей, о преступном характере политики и деятельности СА. Теперь, в 1935 году, они не могли уже иметь никаких иллюзий относительно того, что если они останутся членами СА, то от них будут ожидать поддержки этой политики и участия в этой деятельности. Никто из числа тех, кто остался членами после этого дня, не имеет права исключить себя из числа лиц, несущих главную ответственность за преступления, совершенные СА и нацистским правительством, одним из оплотов которого являлась СА. Таким образом, мы имеем честь рекомендовать на ваше рассмотрение следующий вопрос: могут ли быть также исключены все те члены «Стального шлема», которые ушли или были исключены из СА до 31 декабря 1935 года. Мы считаем, что те, кто остался, могут справедливо рассматриваться как принадлежащие к преступной организации СА.

Вы представляете себе, какие последствия будут иметь эти исключения для целого ряда членов СА, связанных с этим процессом. Одно лишь исключение 1 500 000 членов Киффгойзербунда и 500 000 членов Кернштальхельма уже сокращают цифру общей численности, приведенную Ютнером, до 2,5 миллиона, причем здесь не предусматриваются другие исключения, которые были ранее предложены Обвинением.

Наконец, я хочу сказать несколько слов в отношении кавалерийского корпуса. Я уже заявил, что нет никакого законного основания предполагать, что членство в этой организации было принудительным. Обвинение, однако, признает, что постольку, поскольку кавалерийский корпус сохранял свою отдельную организацию клубов верховой езды, свой собственный характер и имел своих руководителей, вы, возможно, сочтете, что он занимал специфическое положение, когда вы будете обсуждать вопрос о преступной ответственности СА. Трибунал, несомненно, если он пожелает, сумеет по своему усмотрению учесть это специфическое положение кавалерийского корпуса. Суд будет иметь в виду, что число членов этой организации равнялось 200 000.

Я, как мне кажется, должен сказать несколько слов еще по одному вопросу, который был затронут защитой. Утверждалось, что еженедельная газета «СА Манн» («Член СА»), из которой Обвинение взяло некоторое небольшое число своих доказательств против этой организации, не является достоверным источником и не отражает правильно политику и деятельность СА. Вы слышали показания за и против этого предположения. Я хочу лишь напомнить вам, что эта газета издавалась официальным нацистским издательством — компанией Эхер, которая также издавала «Майн кампф», справочники по организации НСДАП, приказы и декреты нацистского правительства и все другие официальные нацистские издания. Подзаголовок этой газеты гласил...

Председатель: Сэр Дэвид, перед тем, как вы оставите вопрос о цифрах, скажите нам, — эта цифра два с половиной миллиона, которую вы назвали, предусматривает смену чиновников на отдельных постах?

Сэр Дэвид Максуэлл-Файф: Нет, что касается смены чиновников, мы считаем, что эта цифра уравновесится большой смертностью за годы войны. Вам следует принять в расчет лишь пятилетний период со времени начала войны. За этот период с 4,5 миллиона число членов сократилось до 1,5 миллиона. После этого, как мы полагаем, число чиновников, сменявших один другого на постах, уравновешивалось числом выбывших в связи со смертностью во время войны.

Милорд, вы, конечно, имеете в виду, что мы пытаемся здесь взять первоначальную цифру Ютнера в четыре с половиной миллиона. Мы предполагаем, что однажды эта цифра сократилась до двух с половиной миллионов. Если вы согласитесь с нашим предложением в отношении одних лишь Кернштальхельм и Киффгайзербунд, мы получим сокращение до двух с половиной миллионов. Вы также должны принять в расчет предложенное нами исключение тех членов Штальхельма, которые вышли из состава этой организации до 1935 года. Далее, вопрос о кавалерийском корпусе. Мы, конечно, оставляем его на решение Трибунала. Но после того, как вы примете решение по нему, после того как вы получите цифру, которая равна примерно 2,5 миллиона, вы убедитесь в том, что эта цифра сократилась за пятилетний период и равнялась полутора миллионам, согласно тем показаниям, которые дал вам Ютнер.

Я рассматривал вопрос о газете «СА Манн». Разрешите мне продолжать.

Подзаголовок этой газеты гласил:

«Официальный орган высшего руководства ». Ее редактор в письме Розенбергу прямо называл эту газету «Боевой листок и официальный орган верховного руководства партии», с тиражом в 750 000 экземпляров. (ПС-4009-ВБ-614).

Сам Лютце рекомендует ее в своей ежегодной программе подготовки на 1939 год как одно из официальных пособий для подготовки и проведения в жизнь обучения.

Я утверждаю, что в свете этих доказательств показания свидетелей защиты по этому вопросу не должны быть приняты во внимание.

Прошу вас обратить внимание на всю литературу, которую вы видели в связи с этой организацией. Она вся одинакова — вся посвящена войне, беззаконному насилию, расовой ненависти. Ни одним словом не касается она обычных проблем благопристойной жизни, интересов, деятельности и образа жизни нормальных, порядочных, цивилизованных мирных граждан, тех, которые заполняют большую часть газет и литературы порядочных, уважающих закон мирных стран. Сравните литературу СА с той, которая издается любой другой организацией или обществом любой другой страны Европы. СА — организация, которая гордилась тем, что на нее была возложена ответственность за воспитание и подготовку германских мужчин, говорила только о милитаризме, о самовлюбленности, об устранении и ненависти. Зачем было все это нужно, если их цели были таковы, как они об этом теперь говорят?

ЦЕЛИ И ПОЛИТИКА

Я перехожу к очень краткому рассмотрению доказательств, на которых мы основываем наше заявление о том, что эта организация является преступной. Цели СА являлись целями самой нацистской партии. Подготовка в рядах СА описывается в справочнике по организации НСДАП следующим образом. Я цитирую:

«Подготовка и обучение проводятся в соответствии с доктринами и целями фюрера, которые изложены в «Майн кампф» и в программе партии, как руководство во всех проявлениях нашей жизни, нашей национал-социалистской идеологии».

Начштаба СА Лютце в своем заявлении дипломатическому корпусу и иностранной прессе в 1936 году сказал:

«Когда я заявляю с самого начала, что обязанности, взятые на себя СА, являются такими же, как и обязанности партии, и наоборот, я имею в виду лишь то, что СА считает программу партии своей собственной программой. СА не может быть независимой от национал-социалистского движения и может существовать лишь как составная его часть. В структуре партии СА представляет собой отряд ее защитников, ее боевую ударную группу, к которой, выражаясь языком политики, принадлежат наиболее активные члены движения. Задачи СА являются задачами партии и наоборот. Таким образом, они носят внутриполитический характер».

ПРЕСТУПНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

В интересах экономии времени я не буду подробно останавливаться на доказательствах того, как эта организация выполняла свою роль «защитного отряда» и «боевой ударной группы» партии. Все это можно уже считать вопросом истории. Выражаясь словами Обвинительного заключения, СА «была создана нацистскими заговорщиками до захвата власти и превращена ими в громадную частную армию: она использовалась в целях создания беспорядков, для терроризирования и уничтожения противников». Говорят о том, что насилия и преступления ее членов, если таковые вообще имели место, носили чисто оборонительный характер: к подобной деятельности они были вынуждены прибегать для того, чтобы защищать своих членов и партийных руководителей от насилий со стороны коммунистов и других политических партий. Вы сами должны решить, какова ценность этих доказательств. Решая этот вопрос, вы будете иметь в виду, что все документальные доказательства, представленные по этому вопросу в книге документов защиты, исходят из нацистских источников и составлены нацистами. Вы можете считать фактом, что описание СА как организации, имевшей оборонительные цели, совершенно не соответствует показаниям, которые дали вам свидетели Зеверинг и Ги-зевиус, и письменным показаниям, данным американским консулом Гей-стом.

Часть показаний, которые я не имею намерения здесь зачитывать Трибуналу, я приведу в качестве сноски. Я напомню о том, что говорил Зеверинг относительно агрессивности СА, и я прошу Трибунал обратиться к последним словам цитаты в начале страницы 52. «Это не были просто обычные небольшие стычки между политическими противниками в период предвыборных столкновений. Это был организованный террор».

Я добавляю: Трибунал примет во внимание цитированные мной выдержки из показаний Ютнера. Имеется также подтверждение его показаний. «...Это не были просто обычные небольшие стычки между политическими противниками в период предвыборных столкновений. Это был организованный террор».

Свидетель Груз подтвердил показания Зеверинга. «Я считаю, — заявил он, — что в целом Зеверинг описал положение вещей правильно».

Я считаю, что доказательства о преступной деятельности СА в течение 1933—1934 годов, то есть начиная с прихода нацистского правительства к власти до чистки Рема, являются столь же хорошо обоснованными и могут быть рассмотрены столь же кратко. Здесь, как и ранее, продолжалось применение насилия, пренебрежение законами, правами и привилегиями всех, кроме их самих. Достаточно напомнить вам лишь то, что заявил Гизевиус; и снова, милорд, я напоминаю вам, что Гизевиус говорил относительно использования СА в качестве вспомогательной полиции, относительно частных тюрем, арестов и т. д. Разрешите мне снова процитировать последнюю фразу:

«Стычки не могли больше применяться в борьбе за власть. Тем не менее борьба продолжалась; изменилось лишь то, что эти удары теперь уже наносились с полным сознанием своей власти».

Гизевиус далее более подробно описал незаконные аресты политических противников, которые производились членами СА, тюрьмы, которые они учредили, и обращение, которому они подвергали свои жертвы:

«Именно потому, что к зверствам относились терпимо в течение первых месяцев, впоследствии стали возможны садистские убийства в концентрационных лагерях».

Заслушав показания Шеффера, первого коменданта Ораниенбурга, на перекрестном допросе, можете ли вы испытывать хоть малейшее сомнение в том, что членами СА в этом концентрационном лагере совершались зверства? Вы располагаете показаниями свидетеля Неля о том, что СА организовала концентрационный лагерь в Вуппертале по инициативе местного командира СА, что в Хонштейне и Бредове охранники из СА пытали и убивали заключенных. Вы помните также письмо, написанное в июне 1935 года министерством юстиции самому Гитлеру: «В лагере практиковались весьма грубые нарушения правил обращения с заключенными, по крайней мере, начиная с лета 1934 года. Заключенных не только избивали до бессознательного состояния плетью и другими предметами, как это имело место в лагерях предварительного заключения в Бредове близ Штеттина; но их также истязали и другими способами».

Эти факты не требуют никаких комментариев, за исключением того, что следует подчеркнуть, что садизм и незаконные аресты подобного рода практиковались и проводились в жизнь членами СА по всей империи. Я цитирую:

«В течение шести недель с момента прихода нацистов к власти в январе 1933 года германские газеты помещали сообщения, исходившие из официальных источников, о том, что 18 тысяч коммунистов были заключены в тюрьмы и что в то же время из 10 тысяч заключенных, находившихся в тюрьмах Пруссии, большую часть составляли социалисты и интеллигенция».

...В Нюрнберге некий Пфаумер подвергался избиению по ступням ног до тех пор, пока он не скончался. В Мюнхене бывший редактор газеты «Нижнебаварский крестьянин» доктор Алоиз Шлогель был подвергнут насилию, а дом его был разрушен. Это всего лишь несколько примеров из большого числа подобных случаев, которые имеет в виду премьер-министр Баварии, заявляя (я цитирую):

««Невозможно сосчитать общее количество подобных инцидентов, имевших место по всей Германии».

Это не было политической революцией, это не было самозащитой против коммунистической оппозиции. Эти люди находились на службе у правительства и были всегда уверены, что все правительственные органы — пресса, закон и полиция — имеют инструкции способствовать и помогать им. Они не подвергались никакому риску. Жертвы их произвола не могли обратиться ни в один суд, они не имели никакой защиты. Это был просто садизм, преступные зверства, которые поощрялись партией и руководством СА. У вас имеются показания Гейста, американского консула:

«Я лично могу подтвердить, что полиция была проинструктирована о том, чтобы не вмешиваться... Эти офицеры заявили мне, что они и все другие члены полиции получили точные и определенные инструкции не вмешиваться в дела СА, СС и гитлеровской молодежи».

Подсудимый Геринг, выступая 3 марта 1933 года, сказал о той роли, которую должна была выполнять СА с этого момента и в будущем. Он заявил, что коммунисты будут подавлены коричневорубашечниками. Полиция не будет использоваться так, как это делается при буржуазной демократии. Я цитирую: «Я не собираюсь осуществлять правосудие. Моей задачей является только разрушение и уничтожение и ничего более. Борьбу не на жизнь, а на смерть, в которой моя рука возьмет вас за горло, я поведу с помощью тех, которые находятся там внизу, — с помощью коричневорубашечников».

Теперь разрешите мне рассмотреть более подробно деятельность СА в течение лет, последовавших за 1934 годом. Здесь утверждалось, что после путча Рема уменьшилось как число членов СА, так и ее значение и что преступная деятельность ее членов прекратилась. Неоспоримо, что число ее членов действительно уменьшилось. Я уже указывал на доказательства, объясняющие, по какой именно причине это произошло. То, что ее значение уменьшилось, тоже правильно — в том смысле, что официально в фаворе все в большей и большей степени находились СС по причинам, которые хорошо известны. Тем не менее СА в глазах ее собственных руководителей, ее членов и руководства нацистской партии осталась в политическом и военном отношении силой, имевшей жизненно важное и серьезное значение.

К июню 1934 года политические противники нацистской партии были подавлены или заключены в тюрьмы. Поэтому не удивительно, что мы теперь имеем меньше доказательств, касающихся тех фактов «господства над улицами», которые заполняют историю Германии в течение предыдущих лет. Но цели этой организации остались неизменными: фанатическая поддержка политики нацистского правительства; подавление той оппозиции, которая еще осталась, в особенности церкви и евреев. И в дополнение ко всему — интенсивная подготовка к агрессивной войне.

СА и СС уже использовались в мероприятиях по роспуску профсоюзов. Еврейский вопрос и вопросы церкви оставались вечными проблемами. Я уже говорил о проводимой нацистской партией политике устранения всякого влияния церкви. Я хочу вам напомнить о той роли, которую играла СА в этой борьбе в течение ряда лет, после 1934 года. Вы помните инцидент в церкви в Фрейзинге в феврале 1935 года, когда крейслейтерша проинструктировала всех женщин-нацисток сопровождать штурмовиков СА на службу в фрейзингскую церковь. Именно штурмовики СА устроили так, что в то время, как кардинал совершал богослужение, зазвонил церковный колокол. Именно штурмовики СА впоследствии вывели Ганса Гейдля ночью в поле и били его беспощадно за то, что он воздержался от вмешательства в ход богослужения. Вы помните эту историю, и я привожу в сноске (Сноска не приводится. - Составители.) заявление самого Ганса Гейдля по поводу происшедшего.

Произвел ли на вас впечатление защитительный довод, что это был только отдельный случай? Если вы рассмотрите доказательства относительно массовых и повсеместных актов насилия, которые были связаны с именем СА в представлении всей Германии и всего мира в годы нацистской борьбы, то сможете ли вы сомневаться в том, что подобные случаи имели место во всей Германии в 1935 году и в последующий период, когда к тому представлялась какая-либо возможность...

Если насильственные методы изменились в течение этих лет, почему же официальный орган ее верховного руководства вспоминал историю ее ранних боев? Заголовки наглядно раскрывают их содержание:

«Мы подчинили красный террор».

«Ночные уличные бои на чешской границе».

«СА громит красный террор».

«Кровавое воскресенье в Берлине».

Характерно также описание событий «9 ноября 1932 года в Нюрнберге», когда во время беспорядков кто-то закричал: «Ударим по еврейскому гнезду. Долой евреев!»

Роль, которую СА играла во все усиливающемся преследовании евреев, рассеивает всякие возможные сомнения в отношении того, что характер деятельности этой организации оставался преступным в период после 1934 года. По поводу бойкота, объявленного в апреле 1933 года, Геббельс писал в своей автобиографии:

«1 апреля 1933 года. Все еврейские магазины закрыты. У входа в магазины стоят часовые СА».

Это лишь один пример того, как по всей Германии СА давала нацистскому правительству практическую возможность проводить в жизнь его политику. Инструкции, изданные подсудимым Штрейхером и его комитетом, гласили:

«Члены СА и СС получили инструкцию путем установления пикетов препятствовать населению входить в еврейские предприятия после того, как был объявлен бойкот».

У вас имеются показания Курта Шмидта, министра экономики, который до января 1935 года являлся членом имперского кабинета:

«Я должен сказать, что СА приобретала все более и более пагубное влияние на вопросы экономики и еврейские вопросы».

У вас имеются показания их собственного свидетеля барона фон Вальденфельда, которого спросили: «Принимала ли СА активное участие в преследовании евреев после 1934 года?». Свидетель ответил:

«Насколько это было мне известно из того, что мне рассказывали, — да. Я своими глазами видел, как грабили магазины в Мюнхене, но я не знаю, производилось ли это в соответствии с полученным приказом или являлось результатом личной инициативы отдельных лиц».

Свидетель пытался умалить значение СА после 1934 года, но его показания не оставляют никаких сомнений:

«Вопрос: Играя ту меньшую роль, на которую вы указываете, продолжала ли СА проводить политику преследования евреев и осуществлять ее на практике, как она делала это раньше?

Ответ: В этом нет никакого сомнения».

Геббельс, обращаясь к СА в октябре 1935 года, напомнил членам организации, что они являлись «сильнейшей опорой движения» и что нацистское правительство являлось «антиеврейским правительством».

Если после 1934 года активное преследование евреев не продолжало оставаться частью деятельности СА, почему же в таком случае Лютце, начальнику штаба СА, в его обращении к дипломатическому корпусу и представителям иностранной прессы в январе 1936 года пришлось опровергать то прозвище, которым иностранная пресса так часто клеймила СА, называя ее «носительницей варварской расовой борьбы, вопреки цивилизации?» Почему же в таком случае почти ежемесячно в «СА Манн» в период между 1935 и 1939 годами появились статьи, составленные в выражениях, столь излюбленных газетой «Дер Штюрмер»? Их заголовков достаточно для того, чтобы прийти к заключению об их характере. Я обращаю ваше внимание лишь на четыре статьи из них: «Убийства, совершаемые евреями», «Могильщики мировой культуры», «Еврейская мировая революция будет подавлена СА», «Друзья мирового еврейства — Рузвельт и Айк».

Если члены СА фактически не принимали постоянного и активного участия в преследовании евреев после 1934 года, как же можно объяснить ту роль, которую они играли в демонстрациях, имевших место в ноябре 1938 года? Вы помните, какие инструкции были получены ранним утром 10 ноября 50-й бригадой СА в Дармштадте: «По приказу группенфюрера все еврейские синагоги, находящиеся в зоне расположения 50-й бригады, должны быть немедленно взорваны или подожжены... Эти мероприятия должны быть произведены в гражданской одежде»...

События, происшедшие в районе Мангейма, не могли являться, как пытается вас уверить защита, исключением из политики, проводимой руководством СА, и из общей практики поведения членов СА в остальной части Германии. Всего в ту ночь было разрушено 267 синагог. Мы с полным правом можем задать вопрос: почему только 50-я, 51-я и 151-я бригады должны были получить инструкции разрушать все синагоги? Почему же в таком случае сам Ютнер издал всем соединениям СА приказ, исходивший от Гесса и гласивший, что все отделы партии и ее филиалы, под охраной которых находилось ценное имущество, должны были передавать его в ближайшее отделение гестапо?

Мы просим вас заявить, что эти доказательства уже сами по себе являются решающими. Тем не менее в дополнение к вышеприведенным доказательствам вы располагаете отчетом о процессе в высшем партийном суде по поводу убийства евреев во время проведения этих демонстраций. Пятнадцать членов СА совершили убийства. Эти убийства имели место по всей Германии: в Восточной Пруссии, в Дессау, в Ганновере, в Бремене, в Саксонии и в Мюнхене. Что же, все они тоже представляют собой только отдельные случаи?

Биограф Геринга писал относительно СА в 1937 году (повторяю — в 1937 году): «Едва ли отмечена происшедшая сейчас реорганизация полиции безопасности народом. Ее ряды укрепляются СА — самым надежным орудием нашего движения». Вряд ли по делу какой-либо организации были представлены более убийственные доказательства.

Я перехожу к подготовке к войне и к деятельности СА во время войны.

Немедленно после прихода нацистской партии к власти СА превратилась в зародыш армии, при помощи которой нацисты начали осуществлять свою подготовку к агрессивной войне. Гейст — американский консул — говорит вам по этому поводу следующее:

«В особенности в 1933 и 1934 годах целые орды штурмовиков СА у всех на глазах занимались военной тренировкой; СА превращалась в военную организацию. Я нередко наблюдал за тем, как штурмовики, расположившись в поле или в лесу, проходили военное техническое обучение. Все это являлось частью общего плана подготовки живой силы Германии к войне».

«Уже в 1920 году, создав СА, фюрер установил для этой организации весьма обширные задачи. СА должна была стать носителем военных идей свободного народа. В том же смысле фюрер выразился в своей книге «Майн кампф»:

«Дайте германской нации шесть миллионов безукоризненно натренированных в спорте тел, вдохновленных фанатической любовью к своему отечеству, энергия которых доведена до высшей точки напряжения, и национал-социалистское государство, если в этом появится необходимость, создаст из них армию меньше чем в два года».

Люди никогда не забудут миссии фюрера — требовать от каждого немца военной подготовки и воссоздать среди германского народа военный дух.

Какой же смысл свидетелям защиты по делу СА теперь приходить и заявлять этому Трибуналу, что «СА не имела военного характера и не желала его иметь...»

«Программа обучения членов СА всегда сохраняла свой невоенный характер».

Имеется очень большое количество доказательств относительно военного характера и целей СА, относительно интенсивного обучения членов этой организации и ее подготовки к войне.

Доктор Эрнст Байер, писавший в 1938 году по приказу верховного штаба СА, тем не менее снова коснулся целей СА:

«СА было поручено добиться роста и сохранения военной мощи и развития воинственного духа, что должно было явиться выражением ее агрессивных позиций».

Еще в мае 1935 года фон Рейхенау предложил, чтобы верховное командование СА было представлено в имперском совете обороны.

Здесь я сделаю добавление: имелась карандашная пометка, которая показывает, что это было проведено в жизнь — к СА был прикомандирован офицер регулярной армии, который должен был оказывать содействие в военном обучении членов организации.

В целях маскировки этот офицер должен был носить военную форму СА.

Из директив по вопросам обучения и других документов, некоторые из которых были изданы самим Лютце, нам становится ясным, какую форму приняла эта тренировка, начиная с 1933 года и кончая 1939 годом: она заключалась в стрельбе, бросании гранат, определении расстояния, чтении карт и маршировке. Нам также известно, что уже в июле 1933 года в СА были сформированы специализированные соединения, как, например, роты связи и моторизованные роты, а также отдельные воздушные эскадрильи. Командование СА в особенности подчеркивало необходимость соблюдения секретности в отношении каких-либо публичных заявлений, «которые могли бы дать другим странам основание истолковать действия Германии как нарушение условий Версальского договора». Был запрещен выпуск картин, «дающих другим странам возможность доказать, что действительно создавались технические войсковые соединения». Едва ли есть необходимость вновь цитировать высказывания доктора Эрнста Байера для того, чтобы представить себе цель создания этих технических соединений. Все же я цитирую его:

«Из этих технических соединений СА возникли хорошо обученные команды, которые по своей подготовленности и полученным ими знаниям занимают не последнее место и имеют исключительную ценность на службе обороны страны».

То же он писал и по поводу кавалерийских корпусов:

«В настоящее время СА имеет возможность ежегодно передавать в вооруженные силы многие тысячи молодых, хорошо подготовленных кавалеристов».

Можно ли сомневаться в том, что каждому члену СА было известно,

к чему вели все эти мероприятия, если сам начальник штаба публично

говорил о том, что принцип обучения членов СА являлся «всегда жизнедеятельным культивированием в моральном и физическом отношении милитаризации всего германского народа»?

В марте 1934 года был установлен постоянный контакт между СА и имперским министерством обороны в отношении всех задач «А». Ютнер разъяснил, что представляли собой эти задачи «А»: они заключались в «мероприятиях по обучению и в ведении пограничной охраны». Означала ли пограничная охрана в действительности подготовку военного захвата Рейнской области, Австрии и Чехословакии?

Фактически в том же месяце 1934 года СА создала в Рейнской области вооруженное подразделение, которому была придана рота тяжелых пулеметов.

В начале 1934 года СА также подготовляла следующие планы (я цитирую) :

«7—8 февраля ввести в Австрию австрийские войсковые соединения, расквартированные в Баварии. После этого объявить военную диктатуру».

Перед вами имеется отчет о той роли, которую сыграла СА в неудавшемся путче Дольфуса. Когда подошло время проведения аншлюсса, соединения СА были в числе первых, вошедших в Австрию.

В Чехословакии СА являлась основной силой, поддерживавшей «свободный судетский корпус». В октябре 1938 года, через несколько недель после мюнхенского кризиса, офицер связи ОКВ при «свободном корпусе» сообщил: «Снабжение было организовано СА, оружием снабжала австрийская СА. Материально «свободный корпус» обеспечивало руководство СА, проявляя при этом величайшее чувство товарищества и отсутствие себялюбия. Экипировка и питание остались в ведении НСДАП и СА».

Милорд, я напоминаю Трибуналу о том, что в приложении к этому документу имеется список пленных и трофеев, захваченных «свободным корпусом», а также нанесенные ими потери, и все это — в период мирного времени. Эта поддержка, оказанная «свободному корпусу», входила в понятие «пограничной охраны», как это признал сам Ютнер.

Преступления, совершенные СА, не прекратились с началом военных действий. Я еще раз цитирую показания свидетеля Ютнера:

«С самого начала войны с Польшей группа СА в Судетах занималась транспортировкой военнопленных в лагерь. Возможно, что и другие группы СА на Востоке использовались для таких же целей. Позже руководство СА и СА как организация ничего общего не имели с этим вопросом».

При рассмотрении доказательств, которые вы слышали, о тех ужасающих условиях, в которых этих пленных с Востока перевозили в лагери, можете ли вы считать доказанным, что эта задача охраны транспорта была столь невинной, как может показаться с первого взгляда? Ютнер также оставил нам отчет от июня 1941 года, в котором описана деятельность СА во время войны. В зонах, через которые проходили коммуникационные линии, ее члены оказывали содействие политическому руководству в его задаче воспитания и ориентации. 21 группа членов СА была использована для охраны пленных. Организация групп СА в Данциге, Познани, Силезии и Прибалтике описывается в следующих выражениях:

«В тех областях так же, как и в бою, СА была ударным отрядом партии. Практически в этих областях деятельность СА также была направлена на укрепление обороны. Поэтому возникла необходимость преодолеть комплекс неполноценности расовых немцев, который еще существует в результате польского угнетения, и привести их внешний вид и манеру держать себя в соответствие с требованиями СА».

Как зловеще звучат эти невинные слова в свете доказательств о том, что происходило в этих восточных и прибалтийских провинциях. Управление гетто в Вильно находилось в руках СА, и заключенные охранялись охранниками СА. Некоторые из евреев должны были жить в глубоких колодцах, причем они были скованы цепями, а члены СА надевали им цепи на обе ноги и вокруг талии: «эти цепи весили по два килограмма каждая, и поэтому мы могли делать в них только очень маленькие шаги. Мы находились в этих ямах постоянно в течение шести месяцев. Охранники СА сказали нам, что если кто-нибудь снимет цепи, он будет повешен».

Работа их состояла в том, что они раскапывали общие могилы:

«Мы выкопали всего 68 тысяч трупов, среди них я нашел тело своего родного брата».

В Вильнюсе охранники СА также заставляли евреев щипцами снимать золотые коронки с зубов их мертвых братьев, промывать их в бензине и упаковывать в восьмикилограммовые ящики, которые ведавший этим офицер СА забирал лично.

Гетто в Шяуляй, к югу от Риги, находилось в ведении СА. Там находилось от 700 до 800 членов СА, которых можно было распознать по коричневой форме и нарукавным повязкам со свастикой. В августе 1941 года члены СА окружили все гетто. Некоторые из них вошли в дома, отбирали детей и стариков, сажали их в грузовики и увозили. Я это видел сам. Это проводилось исключительно членами СА. Я видел, как они хватали детей за волосы и бросали их в грузовики. Я не видел того, что с ними случилось позже, но один литовец впоследствии рассказывал мне, что их увезли километров за двадцать и расстреляли. Он говорил, что он видел, как члены СА заставляли их раздеваться и затем расстреливали их из автоматов».

СА охраняла гетто в Каунасе, где было расстреляно 10 500 евреев во время ужасной «акции» 28 октября 1941 года. Она также охраняла трудовые лагери в Сакраве, Мехтале, Маркштадте, Клеттендорфе, Лан-билаве, Фаультбрюкке, Рейхенбазе и Анаберге в Верхней Силезии, где поляки, французы, бельгийцы, голландцы и греки трудились, как рабы, и умирали от жестокого обращения и недоедания и где «методы СА ни в коей мере не отставали от методов СС».

Нельзя сомневаться в правдивости показаний тех евреев, которые пережили эти кошмарные годы в гетто и трудовых лагерях па Востоке. Не только снова и снова подтверждается факт существования тех условий, которые они описывают, другими источниками и собственными немецкими документами, но даже сходятся описания того или другого из членов СА, которых они упоминают. Лейб Кибарт назвал вам фамилию районного уполномоченного, в чьем дворе евреи из шяуляйского гетто ежедневно подвергались ругани и побоям со стороны охранников из СА. Он вам говорил, что его фамилия была Гевеке и что он был членом СА. Мы видим подпись Гевеке на одном из его собственных писем от 8 сентября 1941 года, в котором он жалуется, что СС вмешивается в его распоряжения «по упорядочению конфискации еврейской собственности». Письмо, содержащееся в этом документе, имеет штамп: «Комиссар Шяуляйской области». СА использовались не только в качестве охранников. Из членов СА комплектовались эйнзатцкоманды, кроме того, подразделения СА принимали участие в кровавой деятельности по уничтожению партизан. Районный начальник полиции безопасности и СД в Кракове в письме подсудимому Франку сообщает о деятельности специальной эйнзатцкоманды СА, которая была создана для вербовки рабочих из числа гражданского населения.

Генеральный уполномоченный по Белоруссии сообщал в июне 1943 года, что: «По приказу обергруппенфюрера СС фон дем Баха, ведающего отрядами по борьбе с партизанами, подразделения военных отрядов СА также принимали участие в операции. Этими отрядами командовал штандартенфюрер СА Кунце».

Эта «акция», на которую ссылается генеральный уполномоченный, была ужасной «операцией Котбус», о которой вы помните и о которой генеральный уполномоченный сообщал, что «ее политическое воздействие на мирное население было попросту ужасным в связи с многочисленными расстрелами женщин и детей».

В генерал-губернаторстве СА были организованы в 1941 году. В декабре 1943 года Франк заявил: «Когда 21/2 года назад я дал указание организовать СА, я руководствовался мыслью, которая сегодня наполняет меня больше, чем когда-либо прежде. Я стремился создать в генерал-губернаторстве резерв для действий в чрезвычайных обстоятельствах, причем резерв абсолютно надежный и непоколебимый во всех случаях, резерв национал-социалистов. Совершенно очевидно, что этот специальный резерв подлинных национал-социалистских борцов могут составить только члены СА. Здесь, как член СА вместе с моими товарищами из СА, я могу в рамках СА действительно создать то,что является фольком (То есть германским народом. - Составители.), таким образом, как я не могу этого сделать при существующей политической обстановке на моей территории. На этой территории (То есть в оккупированной Польше. - Составители.) я должен принимать во внимание множество обстоятельств и беспрестанно держать в руках кнут, как укротитель в клетке со львами, для того чтобы быть начеку в отношении действий бандитов. Это положение вещей никогда не приходится принимать во внимание гаулейтерам в пределах империи... СА впервые применялись здесь на новой территории для использования новых методов и решения новых задач, которые, однако, были разрешены именно потому, что члены СА, принимавшие участие в их разрешении, были такими же, какими они являлись в период борьбы внутри империи».

В то же самое время внутри империи СА взяли на себя (я цитирую) «функции, которые раньше были поручены только СС, Зипо и армии, как, например, охрану лагерей военнопленных и наблюдение за насильно пригнанными рабочими как в самой Германии, так и на оккупированных территориях. Такого рода сотрудничество СА было запланировано и подготовлено руководящими инстанциями в Берлине уже в середине 1943 года».

В Штирии лагерь Фрауэнберг использовался как трудовой лагерь для хронических алкоголиков, правонарушителей и прогульщиков, причем 300 заключенных работали в соседних каменоломнях и на строительстве дорог. Охрана состояла из членов СА. Можем ли мы представить себе те условия, в которых жили — или умирали — эти прогульщики и правонарушители?

Насилия, убийства и власть над улицами в годы борьбы. Незаконные аресты, частные концлагери, невероятный садизм в годы триумфа — с 1933 по 1934 гг., безжалостное подавление и зверское преследование евреев и христиан и всякой оппозиции и военное обучение в агрессивных целях в годы, начиная с 1934 года до начала войны. И после этого новые концентрационные лагери, снова садизм, снова подавление и преследование на этот раз завоеванных ими народов, которых они называли расово-неполноценными. И снова насилия и убийства, но не как прежде, в далекие дни 1933 года по отношению к отдельным людям. Теперь это были насилия и убийства целых народов. Одна и та же система в течение всех этих лет. Можете ли вы своим решением снова развязать этим людям руки для того, чтобы они терроризировали народы Германии и Европы?

Я не считаю, что есть необходимость подробно останавливаться на доказательствах против СС. Вы уже достаточно хорошо знаете о характере этой организации и о деятельности ее членов. Буквы «СС» появлялись в связи с почти каждым преступлением — большим или малым, о которых вам говорили здесь ежедневно в течение почти десяти месяцев. Обо всем этом можно сказать суммарно, хотя и недостаточно полно словами руководителя СС Гиммлера: «Я знаю, что в Германии есть люди, которых начинает тошнить, когда они видят эти черные рубашки. Мы понимаем причину этого и не ждем, что нас будут любить многие».

Я хотел бы поэтому остановиться только на двух вопросах, которые здесь возникли и которым мы придаем особенное значение.

История развития СС может быть сформулирована в нескольких словах. Созданные первоначально в качестве избранной личной охраны для защиты самого Гитлера, вместе с СА они образовали частную нацистскую армию и явились основой того, что должно было стать необходимым орудием заговора для ведения агрессивной войны. Ценность этой организации как совершенно надежного «инструмента фюрера» была продемонстрирована в июле 1934 года, когда она выполняла палаческие функции во время путча Рема. Я цитирую слова Гиммлера, которые он сказал позднее: «Это поразило всех. И тем не менее все были уверены, что они сделают это снова, если будут получены такие приказы и если в этом опять возникнет необходимость».

Готовность СС «сделать это снова» была продемонстрирована на миллионах примеров в последующие годы.

До января 1933 года СС состоял из одной только части. Не существовало особых ответвлений СС, и, кроме задач, общих с СА, и специальных функций по несению личной охраны Гитлера, у них не было никаких специальных целей. Однако после того, как нацистская партия пришла к власти и в особенности после 1934 года, число ее членов увеличилось, и организации СС расширились и стали более сложными. Были созданы новые части, например отряды СС «Мертвая голова», задачей которых были и оставались охранные функции в концентрационных лагерях.

Несколько избранных частей были вооружены и фактически стали личной армией Гитлера под названием «СС ферфюгунгструппен» (военные отряды СС). В то же самое время некоторые функции стали специальностью других групп, которые, хотя они и не имели отдельного организационного статуса, тем не менее были обозначены как отдельные подразделения, как, например, СД, которые являлись разведкой СС и которые впоследствии стали работать в столь тесном сотрудничестве с гестапо. Хотя общепринято различать отдельные ответвления СС и их формирования по названиям, в области управления и подчинения они являлись частями единой организации СС; все они находились под общим командованием имперского фюрера СС и все управлялись и контролировались различными главными управлениями верховного командования СС.

В начале войны большинство альгемейне СС (общих частей СС), т. е. большое число членов СС, которые остались невооруженными, было мобилизовано в вооруженные силы. Новые солдаты были призваны в ферфю-гунгструппен, которые расширились до такой степени, что образовали боевые дивизии СС, и именно эти боевые дивизии, примерно в 1940 году, стали известны под названием ваффен СС (войск СС).

Трибунал видел из отчета статистического института СС, как расширилась эта организация к 30 июня 1944 года. К этому времени общее число ее членов составляло 794 941 человек. Альгеймене СС (общие части СС), бывшие зародыши этой организации, потеряли свое значение в ходе войны, потому что более чем половина из 200 000 их членов была призвана в армию для отбывания трудовой повинности или в другие специальные нацистские организации. Остальные 594 443 служили в войсках СС. Трибунал видел, что 368 654 человека из числа военнослужащих войск СС служили в действующих частях; примерно 160 000 находились в частях запаса, в резервных частях и в учебных подразделениях. 26 544 служили в других частях и учреждениях, непосредственно подчиненных оперативному штабу верховного командования СС; 39 415 служили в главных управлениях СС.

Особенно важно установить, как были распределены эти 39 415 человек из состава войск СС (Трибунал сумеет ознакомиться с подсчетом, который я приложил). Свидетели рассказали нам, что ваффен СС не имели ничего общего с концентрационными лагерями, тем не менее, по крайней мере, 24 000 из них служили в главном административно-хозяйственном управлении, которое несло ответственность за управление концентрационными лагерями и комплектование их кадрами и организовывало эту работу. В эти 24 000 не входят отряды СС «Мертвая голова», из числа которых набирались охранники. Войска СС также снабжали кадрами различные организации нацистов, занимавшиеся биологическим истреблением и действовавшие в системе СС или от имени СС — главное управление по ра-совым вопросам и переселению, управление имперского комиссара по консолидации германской нации, главное управление по делам лиц германской расы, личный штаб Гиммлера, в том числе и пользующееся позорной известностью общество по изучению наследственности, возглавлявшееся Зиверсом («Аненэрбе»). .

Заявляют, что войска СС по существу являлись чисто военной организацией, не отличавшейся по характеру от любой части регулярной армии. Доказательства устанавливают, что это не так. Правильно, что ваффен СС являлись боевым оружием СС, но, хотя его боевые формирования находились под командованием армейских инстанций, когда дело касалось оперативных задач, они всегда оставались неотъемлемой частью СС. И действительно, приказ Гитлера, намечавший функции СС на случай мобилизации, предусматривал, что, будучи переданы под командование армии, они (я цитирую) «остаются в политическом отношении частью ИСДАП». Комплектование, обучение, производство в чины, управление и снабжение войск СС в течение всей войны оставалось задачей верховного командования СС. Эти части пополнялись через главное управление СС. Они организовывались, управлялись и снабжались через оперативное управление СС, которое представляло собой их главный штаб. Военнослужащие войск СС подлежали юрисдикции главного правового управления СС. Подобно всем другим формированиям СС, войска СС входили в юрисдикцию Гиммлера, как имперского фюрера СС. И теоретически, и практически эти войска являлись столь же неотъемлемой частью всей организации СС, как любая другая их ветвь. Вы помните показания, которые дал фон Рундштедт.

Я цитирую: «Военные отряды СС были подчинены только Гиммлеру. Ни в вопросах дисциплинарных, ни в вопросах правового характера я не имел над ними власти. Я не мог давать им отпусков или награждать их. Я отвечал лишь за тактическое применение этих дивизий в той же степени, в какой я мог использовать итальянские, венгерские или словацкие дивизии».

Таковы, в общих чертах СС, это облеченное большими задачами «государство в государстве», как назвал его генерал Детцель. Защита теперь пытается расчленить это всеобъемлющее единство СС на различные, совершенно отдельные компоненты, объединенные якобы только личностью Гиммлера. Ответственность за преступления, совершавшиеся миллионами, пытаются возложить лишь на него и на 3—4 его подчиненных. Однако это утверждение противоречит как истине, так и здравому смыслу. Мы рассматриваем на этом процессе не дело об убийстве 10 людей в одном месте и 20 в другом. Это Обвинительное заключение инкриминирует не только убийство миллионов, но и дьявольский план биологического уничтожения, запланированное истребление целых народов, наций и рас. СС являлись орудием, которое было выбрано для осуществления этого плана, превосходившего в своей жестокости самого Ирода. Этот план мог быть осуществлен лишь путем использования всех СС в целом, причем таким образом, чтобы все ветви СС работали в согласии и сотрудничестве одна с другой. Показания, данные перед этим судом, показали, что преступления нацистских заговорщиков не могли быть осуществлены экспромтом путем отдельных, не связанных между собой преступных актов. Они были тщательно запланированы, подготовлены и проведены в жизнь с помощью СС и других преступных организаций. Члены СС были в особенности хорошо пригодны для осуществления этого плана преступлений. Хорошо подготовленные физически и тщательно отобранные, они были политически воспитаны в духе нацизма и были готовы слепо подчиняться приказам Гитлера, Гиммлера и остальных нацистских руководителей. «Приказы должны быть священны», — сказал Гиммлер. Членство в СС не только было добровольным в течение первых 16 лет их существования, начиная с 1925 года; более того, вступление в члены было возможно лишь в результате самого тщательного отбора, который являлся попыткой создать то, что СС называли «лучшими представителями мужского начала германской расы», «сверхлюдьми», «группой немцев нордической расы». Члены СС должны были быть фанатическими нацистами «арийского» происхождения.

Защитой особенно подчеркивается тот факт, что в ходе войны добровольный призыв был заменен принудительной мобилизацией. Свидетель Брилль дал показания, что «к концу войны в войсках СС было больше мобилизованных, чем добровольцев».

Для удобства Трибунала, быть может, следует очень кратко рассмотреть показания этого свидетеля. Хотя и не ставится под сомнение тот факт, что на известном этапе войны значительное число военнослужащих войск СС было принудительно мобилизовано в войска СС, дата начала такой мобилизации и размеры, которые она приняла, в том изложении, которое дал этим фактам свидетель Брилль в своих показаниях, должны быть оспорены как недостоверные. Он заявил вам, что первые 36 000 человек были призваны в период между осенью 1939 года и весной 1940 года. Заявлять, что 36 000 человек были в принудительном порядке мобилизованы в СС, — значит вводить в явное заблуждение. Во время перекрестного допроса на заседании Комитета уполномоченных относительно этого утверждения он признал, что эти 36 000 человек уже были тогда членами общих частей СС, в которые они вступили добровольно. Они не были призваны, они были просто переведены из одной части СС в другую. Приведенные им цифры последующих мобилизаций таковы: в течение 1942 года — 30 000, в течение 1943 года—100 000 и в течение 1944 года — 210 000, итого в целом 340 000. Даже с помощью этих цифр он далек от того, чтобы подтвердить свое заявление о том, что к концу войны было больше мобилизованных, чем добровольцев. Он привел цифру в 910 000 как охватывающую общую численность войск СС, причем эта цифра включала в себя численность в 1940 году и все последующие пополнения как за счет добровольцев, так и в результате мобилизации. 340 000 составляют только немного более чем одну треть этого общего числа.

В отношении дня начала мобилизации в СС имеются весьма значительные доказательства, опровергающие показания этого свидетеля. В феврале 1940 года Гесс давал инструкции организациям партии содействовать призыву добровольцев в СС. В декретах, которые он издал, не было никаких указаний по поводу принудительной вербовки. В апреле 1942 года брошюрка, выпущенная в связи с призывом, подчеркивала добровольный характер принадлежности к войскам СС в следующих выражениях. Я цитирую: «Юноша национал-социалистской империи знает, что он сам должен проявить инициативу для того, чтобы завершить свою военную подготовку в войсках СС. Тот факт, что столь многие из числа молодых немцев вступили добровольцами в войска СС, является живым свидетельством доверия, которое питает сегодняшнее молодое поколение к войскам СС, свидетельством их веры в дух этих войск и прежде всего в их руководство».

«Друг солдата» — карманная памятка, изданная для германских вооруженных сил в 1943 году, в том году, в течение которого, как хочет вас заставить поверить Брилль, 100 000 человек было мобилизовано без предоставления им права выбора, описывала членов СС как жизнерадостных молодых людей, которые «добровольно решили вступить в ряды войск СС». Там было сказано (я цитирую):

«Все ознакомились с ясным и понятным уставом войск СС. Основные его моменты таковы: 1. Служба в вооруженных силах СС засчитывается как военная служба. Принимаются только добровольцы».

В апреле того же года Гиммлер давал инструкции Кальтенбруннеру в связи с принятием должностных лиц Зипо в ряды СС:

«Я хочу еще раз разъяснить свою точку зрения, — сказал он. — Я хочу, чтобы кандидаты принимались лишь, если они удовлетворяют следующим условиям:

...Если кандидат вступает в СС добровольно и по свободному выбору».

В справочнике по организации НСДАП за 1943 год приводится разъяснение, что войска СС, принимая в свои ряды добровольцев, в ходе войны дают возможность этим добровольцам сражаться на поле боя за утверждение национал-социалистских идей. Я считаю себя вправе также отметить следующий момент в связи с показаниями Брилля. Вы помните, что я уже ссылался на заявление, которое этот свидетель сделал в отношении деятельности СС «Лейбштандарт» (полк личной охраны), которое, как я имею честь заметить, должно рассматриваться как ложное показание. Учитывая подозрительный характер его показаний и наличие доказательств, которые опровергают их, я хочу отметить, что, каковы бы ни были масштабы принудительного набора в СС, они были значительно меньше, а сама мобилизация стала проводиться значительно позже, чем заявляет об этом свидетель.

Но каково бы ни было в действительности положение вещей, мы считаем, что тот факт, что некоторое число членов было мобилизовано в принудительном порядке, не должен и не может являться защитительным доводом для этой организации. Преступления, совершенные СС во время войны, настолько многочисленны и повсеместны, настолько широко распространены и носят систематический характер, что неизбежно напрашивается вывод, что преобладающее большинство ее членов, независимо от того, вступили ли они в СС добровольно или нет, с готовностью следовали традициям СС и сами стали добровольными участниками их преступной деятельности. Разрешите мне рассмотреть в общих чертах доказательства, которые приводят к этому заключению.

Вы уже знаете, какое образование и подготовку получали члены СС — подготовку и для расовой борьбы, которую Гиммлер приказывал им вести «беспощадно». Расовые теории, геополитика, евгеника — такова была программа их обучения. «Майн кампф» была их библией. Основы их философии были изложены Гиммлером:

«В порядке вещей, что наиболее значительное поколение должно вырасти из этого избранного слоя германцев. В течение 20—30 лет мы должны быть в состоянии снабдить всю Европу этим классом руководителей. Если СС вместе с фермерами будут затем управлять колониями на Востоке в широком масштабе без всяких ограничений, игнорируя всякие традиции, но с подъемом и в революционном духе, то за 20 лет мы отодвинем нашу национальную границу на 500 км на восток».

Распространение идей подобного характера могло лишь приучить личный состав СС к представлению о мире как о месте, в котором разрушение, рабство и уничтожение по отношению к «низшим» народам является благородным долгом. Угрызения совести не могли мучить и не мучили этих людей. Трибунал помнит отчет Бах-Зелевского, которого спросили, являлось ли убийство 90 тысяч евреев одной небольшой эйнзатц-группой (которая, кстати сказать, состояла в основном из убийц, перешедших в нее из войск СС) совместимым с нацистской философией, он сказал: «Я придерживаюсь того мнения, что если в течение многих лет, десятилетий проповедуется доктрина о том, что славянская раса является низшей, а евреи вообще не люди, то такой исход неизбежен».

Не только генералы СС, подобные Бах-Зелевскому и Олендорфу, были отравлены этим ядом. Мы утверждаем, что этот яд отравил и должен был отравить рядовых членов СС, которые непосредственно совершали убийства. Уничтожение евреев рассматривалось ими как (я цитирую) «славная страница нашей истории».

Хладнокровное массовое убийство рассматривалось как почетное дело. Нужны ли нам дальнейшие доказательства, для того чтобы показать, какой тип человека развился в результате подобного грязного воспитания? Задолго до того, как они вступили в СС, они были пропитаны духом расовой ненависти и поклонения фюреру. Подготовка в СС была лишь всего-навсего повторным курсом для усовершенствования. Когда они вступили в СС, то в какое бы их подразделение они ни пошли, они везде видели практическое осуществление того, что раньше ими изучалось. Везде, в каждом управлении, в каждой части убийство стало профессией. И где бы ни предполагалось совершение убийства, именно члены СС призывались для этого.

«Аненэрбе» являлось отделом СС. Список его сотрудников насчитывал свыше 100 профессоров и других научных работников, бывших членами СС, которые рассчитывали, что сотни других членов СС, совершая убийства, обеспечат их человеческими телами для их экспериментов и образцами для их коллекций — телами комиссаров, которых было приказано захватить живыми и затем отрубать им голову, причем обращая особое внимание на то (я цитирую), чтобы «не повредить голову». Профессор Хирт писал: «Путем приобретения черепов еврейских большевистских комиссаров, которые представляют собой прототип отталкивающего, но характерного недочеловека, мы имеем возможность получить научный экспонат».

Управление по консолидации германской нации являлось управлением СС — управлением, которое несло ответственность за страшные преступления по биологическому истреблению рода и за все то, что они за собой влекли.

РСХА и главное административно-хозяйственное управление, управлявшие концентрационными лагерями и контролировавшие их деятельность, также были укомплектованы членами СС. Преступления, которые совершались СС в концентрационных лагерях, не нуждаются в дальней-' ших комментариях, за исключением того, что следует подчеркнуть, что расследования, проводившиеся правовым отделом СС, по поводу которых давал показания свидетель Морген, не касались массовых убийств, а являлись лишь расследованиями отдельных случаев коррупции в среде должностных лиц СС. Этот свидетель также относится к числу тех, которых я считаю недостойными доверия. Как можно принять всерьез историю о расследованиях, производившихся судьей СС в связи с убийствами, совершенными Гессом в Освенциме, расследованиях, которые были якобы прерваны приближением союзников? Зачем нужны были дальнейшие расследования, когда Морген сам знал все подробности убийств, совершавшихся в Освенциме в период 1943—1944 гг.? Неужели вы сомневаетесь в том, что, если бы союзники проиграли войну, Гесс до сих пор продолжал бы совершать массовые убийства в этом концентрационном лагере, а судьи СС до сегодняшнего дня вели бы следствия по делам об отдельных случаях коррупции и преступных действий?

Эйнзатцкоманды состояли в основном из СС. В них в миниатюре отражено сотрудничество различных компонентов системы Гиммлера и частей СС. Вот каков, например, состав оперативной группы «А»:

Войска СС — 34,4 процента, СД — 30,3 процента, уголовная полиция— 4,1 процента, гестапо — 9,0 процента, вспомогательная полиция — 8,8 процента, другие виды полиции— 13,4 процента.

СС руководили деятельностью по истреблению евреев. Варшавское гетто является всего лишь одним примером. Высылка, убийства, ограбление поляков и других народов, занимавших территорию, считавшуюся необходимой для переселения немцев, проводились СС. Вы помните отчет Глобочника об «акции», в ходе которой тысячи поляков были выгнаны из своих домов, а административно-хозяйственное управление СС присвоило 178 миллионов рейхсмарок. Это, по словам самого Глобочника (я цитирую) , «проводилось силами СС... Только порядочность и честность и общий надзор, осуществлявшийся бойцами СС, использовавшимися для этой цели, могли обеспечить полную передачу изъятого».

Удивительно, что он не добавил: «Деньги не пахнут».

Войска СС стали передовым отрядом в нацистских агрессивных войнах, в особенности при вторжении в Советский Союз, и олицетворяли собой режим тирании и кровавых убийств, присущий нацистскому господству.

«Мы никогда не допустим, чтобы то отличное оружие, каким является страшная репутация, которая предшествовала нам в боях за Харьков, перестало существовать; наоборот, мы будем постоянно придавать ей новый смысл», — сказал Гиммлер офицерам трех дивизий СС в Харькове в 1943 году.

Войска СС успешно и постоянно «придавали новый смысл» своей ужасной репутации. Трибуналу были представлены многочисленные примеры совершения военных преступлений и преступлений против человечности частями войск СС. Они еще свежи в памяти Трибунала, и я не буду их вновь перечислять. Я бы хотел лишь напомнить Трибуналу, что некоторые самые жуткие злодеяния были совершены в 1943 и 1944 годах, когда часть войск СС состояла из мобилизованных.

Как можно утверждать, что члены СС, а в особенности военнослужащие войск СС, были простыми солдатами, только солдатами, которые не знали об этих преступлениях и не участвовали в их совершении? Как можно утверждать, что их цели не были преступными? Где бы мы ни встретились с преступлениями, совершенными нацистами, мы везде видим, что в них замешаны члены СС. Об этих членах СС всегда говорили, что они представляли собой нечто иное и особенное, что они были членами СД или какой-либо другой организации, или членами СС, которые были мобилизованы для службы в специальных частях, как, например, в эйнзатцкомандах, или членами СС, которые в действительности совсем не были эсэсовцами, а лишь врачами или полицейскими. Может ли это соответствовать действительности? Предположим, что мы оставим без внимания доказательства о концентрационных лагерях, об эйнзатцкомандах, о повсеместных зверских преступлениях против населения захваченных территорий, о массовом истреблении евреев в половине стран Европы, о бесчисленных случаях отдельных преступлений и проявлений садизма и о всех других нарушениях законов ведения войны. Предположим, что мы оставим без внимания доказательства о всех этих преступлениях, хотя каждое из них совершалось различными членами СС в различных городах и деревнях, вдоль и поперек всей великой империи. Предположим, что мы оставим их без внимания, хотя они и не являлись внезапной вспышкой преступлений, а совершались изо дня в день в течение долгих лет. Предположим, что мы оставим без внимания тот факт, что почти ни в одном из преступлений, о которых мы слышали, не был замешан никто иной, кроме эсэсовцев. Оставим все это без внимания, если вы этого желаете.

И без того преступность СС, от самых незначительных членов этой организации до самых высоких инстанций, устанавливается на основании имеющихся протоколов тех трех речей Гиммлера, которые он произнес перед офицерами частей СС.

В апреле 1941 года он выступил с речью перед всеми офицерами дивизии СС «Лейбштандарта». В октябре 1943 года он обратился с речью к своим генералам в Познани. В том же месяце командный состав всех полков трех дивизий СС слушал его речь в Харькове. Цитаты из этих речей уже несколько раз приводились в суде, и вы знакомы с настроениями, выраженными в них, и с их содержанием. Постарайтесь представить себе генерала из ваших собственных стран, который бы говорил всем офицерам одной из дивизий об угоне в рабство «тысяч, десятков тысяч, сотен тысяч» людей, о расстреле «тысяч ведущих представителей польского населения». Постарайтесь себе представить британского, американского, советского и французского командующего армией, говорящего своим генералам:

«Что случится с русскими и чехами, ни в малейшей степени меня не интересует... Если 10 000 русских баб упадут от изнеможения во время рытья противотанковых рвов, это заинтересует меня лишь в той мере, в какой будет в связи с этим закончен противотанковый ров, необходимый для Германии».

Или:

«Я также хочу с вами говорить совершенно откровенно об одном очень серьезном деле... Я имею в виду очищение от евреев, истребление еврейской расы. Это — одна из тех тем, о которых очень легко говорить. «Еврейская раса истребляется», — говорит какой-нибудь член партии. Это совершенно ясно. Это — пункт нашей программы — истребление евреев, и мы это делаем, мы их истребляем. И вот они приходят — 80 миллионов достойных немцев, и у каждого есть свой «порядочный еврей». Конечно, все другие паразиты, но этот еврей — первосортный еврей. Ни один из тех, которые так говорят, не наблюдал этого и ни один этого не переживал. Большинство из вас должно знать, как выглядят 100 трупов, лежащих рядом, или 500, или 1000. Выдерживать все это до конца и в то же время, — за исключением отдельных фактов проявления человеческой слабости, — оставаться порядочными людьми, вот, что закаляло нас».

Можете ли вы представить его выступающим перед командирами частей одной из его дивизий с заявлением:

«Антисемитизм — это точно то же, что санитарная обработка. Избавление от вшей — не вопрос идеологии, это — вопрос чистоплотности. Точно так же для нас антисемитизм не является вопросом идеологии, это — вопрос чистоплотности».

Если вы представите себе это, что вы сможете сказать об офицерах и солдатах, которыми они командовали? Разве возможно, чтобы офицеры и солдаты дивизий войск СС, к которым можно было обратиться с подобной речью, были порядочными и честными солдатами, высокой нравственности и безупречного поведения? Ясно, что люди с такими качествами, независимо от того, Германия ли их родила или любая другая страна мира, не потерпели бы таких слов. О подобных речах в ходе процесса говорилось очень много, но они не потеряли своего значения для нас. Они показывают, что каждый солдат этих эсэсовских частей был прототипом своего эсэсовского фюрера. Если бы это было не так, подсудимый Геринг никогда не заявил бы в конце своего рассказа Муссолини об ужасах немецких методов борьбы с партизанами (я цитирую):

«Члены партии выполняют эту задачу с гораздо большей жестокостью и более эффективно... СС — гвардия старых бойцов, партии, которая непосредственно и лично связана с фюрером и которая представляет собой особый привилегированный отряд, подтверждает это правило».

Если бы это было не так, Гесс никогда не смог бы написать: «Части войск СС... больше других вооруженных частей подходят для выполнения этих специальных задач, стоящих перед нами на оккупированных восточных территориях, благодаря их усиленной подготовке в духе национал-социализма, в вопросах расы и национальности».

Мы знаем, какую роль отводил Гитлер для войск СС в будущем — роль государственной полиции для подчинения побежденных народов в оккупированных странах германским властям, государственной поли-ции, которая никогда не будет брататься с пролетариатом и «низшими существами». Вся армия знала, что такая роль была отведена для СС, потому что этот факт получил «широчайшую гласность» благодаря приказам ОКБ. Мы достаточно знаем о нацистской государственной полиции, о ее воспитании и обучении в годы войны, с тем, чтобы она соответствовала стоявшим перед ней задачам, для того, чтобы ясно представить себе те методы, которые она стала бы применять. Именно эти люди, предназначенные и обученные для того, чтобы терроризировать Европу, составляют организацию СС, которую мы просим вас осудить как преступную.

Таковы основные соображения, связанные с этими тремя организациями — руководящим составом нацистской партии, СА и СС, на которые я бы хотел обратить ваше внимание. Именно эти организации являлись тем орудием, при помощи которого осуществлялись преступления, задуманные этими подсудимыми. Эти три организации не были изолированными или резко отграниченными одна от другой, как пытались их обрисовать защитники. Именно их члены, вместе взятые, составляли — и до сих пор составляют — сердцевину, опасную сердцевину национал-социализма. Будучи различными частями одной национал-социалистской верхушки, они имели общие цели и задачи, они работали и сотрудничали друг с другом и применяли одинаковые методы, которые были явно преступными. Так было с самого начала и так продолжалось до конца. Эти положения более чем ясно подтверждаются доказательством того, как национал-социалистская партия и правительство оскверняли понятие права и порядка и извращали практику судопроизводства для того, чтобы защитить себя и своих последователей при проведении преступных мероприятий.

Едва лишь нацистское правительство пришло к власти, как нацистские министры, нацистская полиция и нацистский суд стали прощать насилия и убийства, совершенные СА, СС и гестапо. И по каким соображениям? По соображениям, которые должны были показать всей Германии и показывают сегодня всему миру всю гнилость основы национал-социализма:

«Так как эти поступки не были вызваны низменными побуждениями,но,напротив, служили средством достижения великой патриотической цели и помогали развитию национал-социалистского государства, прекращение уголовного дела не кажется несовместимым с обычными нормами применения уголовного права».

Таково было мнение государственного обвинителя в суде провинции в Нюрнберге в отношении членов СА, которые избили коммуниста до смерти, били его до тех пор, пока ступни его ног настолько опухли (я цитирую) «из-за скопившейся там крови, что после того, как кровь была выпущена путем прореза, образовались кожные мешки величиной почти с кулак».

В Мюнхене имперский министр внутренних дел выставлял аналогичные причины для прекращения судебного дела против охранников-эсэсовцев в Дахау, которые били одного заключенного по голове до тех пор, пока он не умер.

«В качестве причины указывается, что ведение следствия причинило бы большой ущерб престижу национал-социалистского государства, так как этот процесс был бы направлен против членов СА и СС и, таким образом, затронул бы организации СА и СС, являющиеся основными поборниками национал-социалистского государства».

Нацистские судьи прекращали судебные дела против членов СА по согласованию с верховным руководством этой организации (я снова цитирую): «Действия и намерения членов СА были направлены на благо национал-социалистского движения. Таким образом, политические причины и чистота намерений не подлежат сомнению».

Когда судьи, еще не привыкшие к этим новым понятиям о праве, осудили охранников членов СА, которые (я цитирую) «не только пытались вырвать признания у заключенных, но действовали просто из похотливого удовольствия пытать», — этих судей немедленно исключили из партии. Обвинителя, который сам оказался членом СА, предупредили, что он должен уйти в отставку, а гаулейтер сообщил верховному суду, что вынесенный приговор должен быть заменен помилованием.

Может ли быть какое-либо сомнение в том, что кандидаты в члены этих организаций знали, что членство дает им привилегию убивать?

Кроме того, такое понимание закона распространялось не только на государственные и партийные суды. Военные не могли устоять перед подобным искушением. В 1939 году судья военного трибунала признал наличие смягчающих обстоятельств в деле одного члена СС, «так как он был вовлечен в участие в расстреле одним капралом, протянувшим ему винтовку. К тому же он находился в возбужденном состоянии, вызванном многочисленными зверствами, совершенными поляками в отношении лиц германской расы. Будучи членом СС, он особенно чувствительно реагировал на присутствие евреев и на враждебное отношение евреев к немцам; он поэтому действовал совершенно необдуманно в юношеском порыве».

Эти солдаты войск СС были приговорены к тюремному заключению за «непредумышленное убийство», причем командующий армией отказался утвердить этот приговор. Речь шла о «непредумышленном убийстве» такого рода, который известен только национал-социалистам,которые, как мы видели в этом суде, необычайно чутко реагируют на слово «убийство». Вот что они называли «непредумышленным убийством»:

«После того, как примерно 50 евреев, которые чинили днем мост, закончили вечером свою работу, эти два солдата ввели их всех в синагогу и всех их расстреляли без всякой причины».

Разрешите мне закончить напоминанием о мнении верховного суда, являвшегося верховным хранителем национал-социалистской чести и дисциплины, чьей высокой власти и юрисдикции подчинялись члены всех этих организаций. В оправдание убийств, совершенных во время демонстраций в 1938 году хохайтстрегерами и членами СА и СС, расследование которых было поручено государственной тайной полиции, партийным органам, гаулейтерам и политическому руководству было заявлено следующее (я цитирую): «В тех случаях, когда евреев убивали без приказов или вопреки приказам, побуждений низкого характера обнаружено не было».

Целью этого процесса, имевшего место в партийном суде, являлось (я снова цитирую) «защитить тех товарищей по партии, которые, движимые лучшими национал-социалистскими побуждениями и инициативой, зашли слишком далеко».

Эти несколько строк раскрывают секрет всех убийств и страданий, ужасов и трагедий, которые эти подсудимые и члены этих организаций принесли миру. Вы видите, как глубоко они растлили человеческую совесть. «Побуждений низкого характера не было»... Убийство женщин и детей — это «лучшие национал-социалистские побуждения и инициатива». Таковы были убеждения национал-социалистов, которые фанатически приняли члены этих организаций, убеждения, которые — разве можно в этом сомневаться — они все еще хранят в душе и которые, если явится к этому возможность, возродятся вновь. Что касается верховного командования и генерального штаба, — я не собираюсь долго останавливаться на материале, который столь хорошо будет рассмотрен моими коллегами. Однако я хочу заявить как можно более ясно и энергично, что британская делегация безоговорочно присоединится к их требованию об осуждении этой группы, именуемой генеральным штабом и верховным командованием. Лица, входящие в эту группу, принимали деятельное участие в тех войнах, о несправедливом и агрессивном характере которых им было известно. Они принимали весьма существенное участие в тех действиях, которые со стороны тех, кто непосредственно их совершал, несомненно являются военными преступлениями и преступлениями против человечности. Тем не менее они заявляют о своей невиновности.

Наше обвинение против них покоится как на фактическом материале этого дела, так и на руках истории.

Они выполняли приказы, которые, по признанию многих из них, глубоко возмущали остатки их совести. Они знали, что они делали дурное дело, но сейчас они говорят: «Befehl ist Befehl» (приказ есть приказ).

Порядочным людям трудно осуждать других за отсутствие нравственной силы, так как они слишком хорошо знают свои собственные недостатки в этом отношении. Однако наступает момент в тех случаях, когда речь идет о явных убийствах, связанных с проявлениями варварства, когда вступает в свои права высший долг. Даже доктор Латернзер (Немецкий адвокат, выступавший на процессе. - Составители.) согласился с этим. Его реплика свидетелю Шрайберу о том, что последний должен был бы протестовать против предложений штаба армии о ведении бактериологической войны, прозвучала довольно странно в устах одного из тех людей, которые выдвигали как основной защитительный довод то обстоятельство, что протестовать было невозможно и бесполезно. Какая чепуха! Какая возмутительная чепуха! И вас заставляли слушать ее из уст этих обвиняемых и их генералов, в то время, как их собственный защитник для того, чтобы опорочить свидетеля, задает ему тот же самый вопрос, который Обвинение задавало им с первого дня настоящего процесса. Ради справедливости в отношении военных традиций следует сделать так, чтобы солдаты более не прятались за буквой приказа от решения вопросов морального порядка, а решали их правильно или неправильно, именно как вопросы морали. Великие полководцы — не автоматы, чтобы действовать по шаблону. Для того чтобы подтвердить это примерами, мне нет необходимости возвращаться к истории наших собственных военных деятелей: к философским взглядам Мон-троуза, глубокомысленным трактатам маршала Нея, к рассказу о 1861 годе и о горячем сердце Роберта И. Ли. В этой связи приходят на ум имена двух выдающихся военных деятелей Германии — фон Клаузевица, который оставил прусскую армию, чтобы перейти на службу в русскую армию, и Иорка фон Бартенбурга, который принял решение о нейтралитете. Оба они ставили нужды Европы и человечества выше приказов. Насколько яснее и проще были обязанности военных, когда подготовка, издание и проведение в жизнь декрета «Мрак и туман», приказа о «командос», приказа о комиссарах, приказа Гитлера об убийстве 50 офицеров воздушного флота означали осквернение всего дорогого сердцу каждого солдата; насколько проще были их обязанности, когда — как могли собственными глазами видеть те из них, которые служили на Восточном фронте, — их привлекали к сотрудничеству в заранее разработанной системе массового уничтожения и беспримерной жестокости.

Эти люди лучше всех других знали, что их руководитель был хладнокровным убийцей, однако в течение многих лет они продолжали встречаться у него на совещании и, сидя у его ног, выслушивали его указания. Они удовлетворяли его жажду власти и порабощения, используя до предела свое профессиональное искусство. В то время как беззащитные народы Востока — мужчины, женщины и дети Польши, Советского Союза — умышленно умерщвлялись и угонялись в рабство в целях создания жизненного пространства для немцев, — эти люди говорили о военной необходимости, а когда их собственные города подвергались бомбардировке и немцы погибали от бомб, они называли это убийством. Только в июле 1944 года, когда звезда Гитлера стала закатываться, 3 фельдмаршала и 5 генерал-полковников признали, что он убивает также и свой народ, и начали действовать. Когда эта звезда всходила в дни победы, они приветствовали ее криками «хайль» и не обращали внимания на кроваво-красные облака, из которых она поднималась.

Таковы факты и такова их оценка. Быть может, мне будет разрешено сказать несколько слов о структуре Устава. Употребление слова «группа» или «организация» несомненно предполагает, что то единство, о котором идет речь, может быть либо формально организовано нацистами, либо выбрано обвинением как группа, существовавшая в действительности. Эта группа была объединена инструкциями, которые она получала на столь многочисленных совещаниях, и добровольно связана передачей этих преступных приказов. По этой причине мы требуем ее осуждения.

В отношении имперского правительства я также желаю лишь дать ясно понять, что британское обвинение вновь, не колеблясь, требует его осуждения. Кроме того, я хотел бы остановиться лишь на двух вопросах.

Был затронут вопрос в связи с положением этих известных нацистов, вступивших в правительство в 1933 году. Если кто-либо из членов этого правительства не знал, какое он принимает на себя обязательство 30 января 1933 года, он отлично это понял в марте, когда начались преследования евреев. Члены кабинета узнали еще больше в апреле, когда весь народ был организован на проведение бойкота против евреев и когда немецкая печать указывала, что, по официальным данным, число арестованных составляет 20 000 человек. В июне 1934 года они знали, что убийства стали орудием политики. В 1935 и 1936 годах они знали, что внешнеполитический курс сознательно ориентируется на возможный риск начала войны. Другой вопрос, который я хотел бы осветить, — это попытки защиты изобразить полную неосведомленность министров в происходившем. Я считаю, что правительство не действует таким образом. Будь оно тоталитарным или демократическим, правительство всегда имеет дело с человеческими существами. Жизнь людей не протекает в герметически закупоренных сосудах; их чрезвычайно разнообразные интересы тесно пере-плетены между собой. Самый полновластный министр должен считаться с тем, — и с этим склонен был согласиться доктор Кубушок (Немецкий адвокат, выступавший на процессе. - Составители.) в своей речи, — что его действия отражаются на поступках его коллег. Другими словами, он должен знать о том, что происходит.

Именно потому лица, входящие в эту группу, знали о том, что происходит, содействовали этому, занимали важнейшие должности и получали от государства крупнейшие награды за свое содействие и поддержку, — мы и требуем сегодня осуждения этой организации.

Я пытался показать, каким образом СД и гестапо являются частью нацистского государства. Как и следовало ожидать, доказательства, которые я приводил, многообразно иллюстрируют это.

Кроме того, что я еще раз подчеркиваю, что я полностью присоединяюсь к требованию моих коллег об осуждении этих организаций, я не намереваюсь более рассматривать вопросы, связанные с ними.

Я полностью осознаю, что одной из величайших трудностей и немалой опасностью в этом процессе является то обстоятельство, что те из нас, которые день за днем, в течение девяти месяцев, были заняты этой работой, пресыщены ужасами и не способны их более воспринимать. Шекспир пытался описать это состояние следующими памятными строками:

«Кровь и разрушение станут настолько привычными, а ужасающие зрелища настолько обыденными, что матери будут лишь улыбаться, когда они увидят, что дети их четвертованы войной; и чувство жалости будет притуплено привычкой творить зло».

Только тогда, когда мы сможем со стороны посмотреть на то, что ежедневно происходило перед нашими глазами в течение 40 недель, — только тогда мы поймем, что «яростные внутренние раздоры и жестокая гражданская война», результаты которых были предсказаны Марком Антонием, лишь игра в бирюльки в сравнении с фактами, которые нам приходилось рассматривать.

Не только количество ужасов — хотя с помощью этих организаций было умерщвлено 22 000 000 человек, — но именно характер совершенных ими зверств породил газовые камеры Освенцима или массовые расстрелы еврейских детей на всем континенте, который претендует на то, чтобы называться цивилизованным.

Нет ни одной из числа этих организаций, которая не была бы непосредственно связана с убийствами в самой зверской форме, которые стали профессией. Кто может сомневаться в том, что имперский кабинет знал о «предании легкой смерти», которое практиковалось для того, чтобы сохранить физические ресурсы Германии для войны. Нет сомнения в том, что Верховное командование и генеральный штаб передавали приказы, о которых вы так много слышали и которые, в конце концов, сводились к простому убийству. Руководящий состав нацистской партии принимал участие в убийстве евреев и в физическом уничтожении трудом угнанных в рабство рабочих. Мне достаточно лишь сказать слово «СС» — и без слов на ум приходят преступления. СС и гестапо осуществляли эти преступления, помогали в их совершении и находили для них поводы. СС подготавливали своих новобранцев в Прибалтийских государствах к тому, чтобы они отвечали требованиям СА, и это обучение дало свои плоды в гетто Каунаса и в ямах Вильнюса.

Бывший президент Вудро Вильсон сказал однажды:

«Необходимо, чтобы государства, которые вступают в союз против Германии, знали заранее, с кем они имеют дело».

Для того чтобы очистить Европу от нацистского зла, необходимо, чтобы вы и весь мир знали о том, что представляют собой эти организации.

Нашей печальной обязанностью является помочь вам это распознать. Сделав это, мы иногда сомневаемся в том, перестанем ли мы когда-нибудь ощущать запах смерти, но мы полны решимости сделать все, чтобы изгнать этот запах из Германии так же, как и тот злой дух, который его породил. Быть может, нам, юристам, которые считают себя всего лишь опорой общественных законов, предосудительно размышлять и даже мечтать о том, что бы мы хотели видеть на месте всего этого? Но я хочу поделиться с вами кредо юриста: есть категории несомненно универсальные. Таковы: терпимость, порядочность и доброта. И именно потому, что мы считаем, что следует расчистить почву прежде, чем эти добродетели смогут расцвести в условиях мира, мы просим вас осудить эти организации, олицетворяющие зло.

Когда этим добродетелям будет дана возможность расцвести на той почве, которую вы расчистите, будет сделан гигантский шаг вперед. Это будет шагом на пути к общему признанию того, что зрелища и звуки, смех, которому научились у друзей, нежность сердца, пребывающего в спокойствии, не являются прерогативами какой-либо одной страны. Они являются несомненным достоянием всего человечества.