Глава XVII. Адмирал москитов

Контраст между земным раем в заливе Пария и тем сущим адом, каким стала Эспаньола, был очень сильным. Единственная приятная для Колумба перемена заключалась в том, что ненавистная, гиблая Изабелла была покинута и вместо нее основан Санто-Доминго. Бартоломе осуществил перевод столицы умело и быстро. Санто-Доминго представлял собой селение с плетнями и кровлями из пальмовых листьев, но расположен был удобно - в устье большой реки, с просторным рейдом и хорошо защищенной гаванью. Впоследствии город был переименован в Сьюдад-Трухильо, ныне это столица Доминиканской республики и один из главных городов на Кар и боком море.

Горше всего было то, что среди колонистов поднялся мятеж, возглавляемый Франсиско Рольданом, которого адмирал назначил главным судьей на Эспаньоле. Рольдан - демагог чистой воды - охотно давал любые обещания: испанцам он обещал больше золота, больше рабов, больше продовольствия из Испании, свободный выезд на родину всем желающим и освобождение от ненавистного правления генуэзца; индейцам же обещал уменьшение работы, прекращение сбора дани и захвата невольников... К Рольдану присоединились Гуарионекс, касик Магуаны, и индейцы-сигуайо с полуострова Саманы. Бартоломе усмирил прежде всего островитян. Когда он изготовился к борьбе с Рольданом, последний во главе вооруженных мятежников, число которых достигало семидесяти человек, отступил на Харагуа - юго-западный полуостров Эспаньолы. Именно здесь и произошел самый катастрофический для администрации острова инцидент. Три каравеллы Каръахаля, пройдя по ошибке мимо Санто-Доминго, причалили к лагерю Рольдана на побережье Харагуа. Карвахаль остался верен Колумбу, но бывшие арестанты и другой сброд, находившийся на борту, попав на берег, встали под знамя мятежника. Получив такое подкрепление, Рольдан двинулся на крепость Ла-Вега - в центре острова. Ввиду того что в Санто-Доминго многие испанцы, державшие сторону властей, болели сифилисом и другими недугами, братья Колумбы не могли собрать столь же многочисленный и сильный отряд, как у мятежников, и выйти на бой не рискнули. Они сделали попытку договориться с Рольданом по-мирному.

После почти годичных переговоров, в ходе которых Рольдан все более и более повышал свои требования, Колумб восстановил мятежника в должности главного судьи, сделав заявление о том, что все обвинения против него были необоснованы, обещал бесплатный проезд в Испанию вместе с золотом и рабами всем мятежникам, которые хотят возвратиться домой, и земельные наделы в Харагуа тем, кто хочет остаться на Эспаньоле.

Выполняя свои обязательства перед Рольданом и идя навстречу интересам как мятежников, так и поселенцев, сохранивших лояльность, Колумб окончательно отказался от системы тортовой фактории и принял систему репартимьенто, которая в конце концов распространилась на большую часть Испанской Америки. При этой системе каждый испанский колонист наделялся участком обработанной земли вместе со всеми индейцами, которые жили на этой земле и которые становились его личными рабами. Касики пошли на такой урон своей власти, желая освободиться от тягчайшей обязанности выплачивать дань золотом, а испанцы охотно приняли новый порядок, так как он обеспечивал их даровой рабочей силой и предоставлял им, за вычетом процента в пользу короны и адмирала, вое золото, какое только будет найдено на их землях. Система репартимьенто не сразу сделала колонию доходной и не спасла Колумба от опалы, но она положила конец жестокой дани золотом¹ и явилась стимулом для колонизации острова.

¹ (Система репартимьенто во много раз ухудшила и без того тяжелое положение индейцев, сделав их фактически рабами испанских колонистов)

Перед адмиралом стояли и другие проблемы. Статьи первоначального договора с государями, в которых говорилось о его неограниченных полномочиях как вице-короля и губернатора открытых им земель и о его полном контроле над торговлей с этими землями и над их эксплуатацией, - все эти статьи были яснее ясного. Но когда осенью 1498 года флагманский корабль и каравелла "Коррео" возвратились в Испанию (Колумб оставил у себя в Санто-Доминго только "Вакеньос"), Алонсо Охеда заполучил в свои руки судовой журнал и карту, присланные Колумбом королю и королеве, и добился разрешения на самостоятельное плавание в Парию за жемчугом. Он взял в это плавание картографа Хуана де ла Косу и даровитого флорентийского резидента в Севилье Америго Веспуччи, интересный отчет которого об этом плавании, длившемся два года, дал повод географам Северной Европы назвать новый континент Америкой. Охеда продолжил маршрут Третьего плавания Колумба вдоль берегов Испанской Америки, начиная от острова Маргариты, откуда Колумб повернул назад. Там Охеда собрал большое количество жемчуга, открыл острова Аруба, Кюрасао и залив Маракайбо¹ (он назвал его Венесуэла, то есть Маленькая Венеция, так как там были индейские селения на сваях), побывал на побережье Харагуа, где сначала объединился с Рольданом, а потом поссорился с ним, сделал рейс за невольниками на Багамские острова и затем возвратился в Испанию. Все это было в 1499 году и в начале 1500 года. В том же 1500 году Пералонсо Ниньо, бывший кормчий "Санта-Марии", привез из-за океана множество жемчуга, а бывший капитан "Ниньи" Висенте Яньес Пинсон открыл устье Амазонки. Вскоре всякий честолюбивый конкистадор снаряжал корабль и плыл в Америку, не ставя об этом в известность Колумба и не спрашивая его согласия.

¹ (Залив Маракайбо лежит между полуостровами Гоахира и Парагуана, теперь снова называется Венесуэльским)

Престиж Колумба при дворе тем временем падал. Жалобы на правление Колумба раздавались все чаще. Возвратившиеся из-за океана испанцы надоедали королю, преследуя его, где бы он ни появился, криками: "Плати жалованье! Плати жалованье!" Эрнандо Колумб пишет, как эти же люди издевались над ним и его братом Диего - пажами королевы, улюлюкали и говорили: "Вот идут сыновья адмирала москитов, того самого, который открыл страну бесплодных надежд, кладбище кастильских Дворян!"

Следует, однако, признать, что и Колумб и оба его брата оказались плохими администраторами. Они проявляли снисходительность там, где требовалась твердость, и, наоборот, часто были жестоки, когда надо было проявить гуманность; они не оградили индейцев от эксплуатации и оттолкнули от себя большинство испанцев, которые были особенно недовольны тем, как Колумбы распоряжались привезенным продовольствием, используя его в качестве средства поощрения и наказания. Король и королева, еще не получив известий о том, что Рольдан пошел на мир и что введена система репартимьенто, решили послать на Эспаньолу коронного инспектора и назначили таковым Франсиско де Бобадилью, дав ему неограниченную власть над людьми и имуществом. Если бы Бобадилья отплыл немедленно, он появился бы на Эспаньоле, когда там все было тихо и дела у Колумбов шли довольно хорошо. Но, к несчастью для Колумба, Бобадилья медлил с отплытием больше года - он прибыл в Санто-Доминго 23 августа 1500 года, когда адмирал находился в Ла-Вега, Бартоломе - на Харагуа, а городом управлял слабовольный Диего. Первое, что увидел Бобадилья, высадившись на берег, были виселицы, на которых раскачивалось семеро повешенных испанцев, и Диего сказал беззаботным тоном, что пятерых повесят завтра. Это были мятежники, восставшие под руководством некого Адриана де Мохики, которых разбили и взяли в плен с помощью Рольдана. Бобадилья был потрясен; не дожидаясь объяснений со стороны Колумбов, он взял всю власть -над городом в свои руки, арестовал дона Диего и посадил его в канатный ящик на своем флагмане, конфисковал все имущество адмирала и, выпустив декларацию о свободной добыче золота на любой территории, добился поддержки населения. Когда адмирал, подчиняясь его вызову, явился в столицу, он также был закован в кандалы и брошен в тюрьму. Находившийся с верными ему отрядами в глубине острова Бартоломе имел возможность двинуться на Санто-Доминго и освободить братьев, но адмирал не осмелился и не захотел идти против королевской власти, которую представлял Бобадилья. По совету адмирала Бартоломе тоже подчинился Бобадилье и тоже был закован в кандалы.

Бобадилья, собрав у всех мятежников и недовольных кучу показаний и жалоб на Колумба, решил отослать трех братьев в Испанию для суда. В начале октября адмирала и Диего, закованных в кандалы, и лишенных всего их золота и иного имущества, поместили на борт идущей в Испанию каравеллы "Ла-Горда", Бартоломе отправили на другом судне. Капитан "Ла-Горды", по словам сына Колумба Эрнандо, "хотел снять кандалы с адмирала, но тот отказался, говоря, что их надели на него королевской властью и что только государи могут приказать снять их".

Христофор Колумб был человеком легко уязвимым, все эти унижения действовали на него гораздо сильнее, чем на любого закаленного hombre¹ тех времен. На пути в Испанию он пишет письмо своему преданному другу - донне Хуане де ла Торрес, находившейся при дворе, - длинное письмо, являющееся одновременно криком отчаяния, перечнем обид и гордым утверждением своей правоты. Господь бог наш, заявлял Колумб, сделал его вестником "новых небес и новой земли", которые предвещены в Апокалипсисе и в шестьдесят пятой главе книги Исайи. Королева, которой бог внушил веру в предназначение Колумба, вознаграждена тем, что стала владычицей Другого Света, от ее имени он вышел в плавание и принял власть над новыми землями. А теперь среди ее подданных нет столь подлого и столь ничтожного, который не мог бы оскорбить адмирала безнаказанно. Он обвинен в незаконных действиях, но он подавил два мятежа против власти государей; а как можно управиться с вооруженными бандами одному человеку, если во всем следовать закону? Ведь, стремясь добыть больше золота, он защищал интересы их высочеств. И вот приезжает Бобадилья, слушает клеветнические наветы разных мошенников, бросает его и его братьев в темницу якобы за нарушение законов и отменяет все ограничения на добычу золота, в результате чего один проходимец за четыре часа раздобыл золота на тридцать гиней! Колумб закончил свое письмо горькими словами, в которых звучали попранное чувство собственного достоинства и жажда справедливости: "В Испании на меня смотрят, как на губернатора, который отправился в Сицилию или в город, где нормальным образом действует государственный порядок, где можно полностью соблюдать законы, не боясь при этом потерять все... На меня надо смотреть как на капитана, который отплыл из Испании в Индию, поставив себе цель подчинить многочисленны" и воинственный народ, обычаи и религия которого весьма отличаются от наших... и где по господнему соизволению я подчинил владычеству короля и королевы Другой Свет, вследствие чего Испания, считавшаяся бедной, станет самой богатой из всех стран... Сила и мудрость нашего господа бога, как и прежде, с нами, и неблагодарность и несправедливость в конце концов будут строго наказаны".

¹ (Мужчина (исп.))

Попутный ветер быстро нес "Ла-Горду" в Испанию, словно бы океан хотел сократить страдания своего адмирала. В последних числах октября его высадили на берег в Кадисе и, все еще в цепях, в сопровождении стражи отправили в монастырь Лас-Куэвас, в Севилье. Передают, что при виде Колумба в цепях народ испытывал горькое чувство, но прошло целых шесть недель, прежде чем король и королева распорядились снять с него оковы и вызвали ко двору.

Вскоре после Рождества 1500 года в гранадском замке Альгамбре три брата предстали перед королем и. королевой. Среди придворных в то время был и сын адмирала Диего, которому шел уже двадцать первый год, и сын Эрнандо, двенадцатилетний мальчик. При виде своего постаревшего и больного отца в коричневой одежде смиренного францисканца, со следами оков на руках и ногах, они, должно быть, испытывали чувство величайшей горечи. С кандалами Колумб с тех пор уже не расставался: в память своих унижений он постоянно держал их в своей комнате и распорядился положить с собой в могилу.

Государи разговаривали с Колумбом в любезном и успокаивающем тоне, обещали ему восстановить справедливость и возвритить все привилегии. Шла неделя за неделей, тянулись месяцы, но все оставалось по-прежнему. У короля и королевы всегда находилось какое-нибудь более серьезное дело, чем далекая Эспаньола. Сначала это был раздел владений Неаполя, учиненный совместно с Францией, затем отъезд пятвадцатилетней инфанты Катарины, выходившей замуж за принца Уэльского. А тем временем Бастидае¹, Пералонсо Ниньо, Охеда и другие капитаны на свой риск плавали вдоль берегов Колумбова "Другого Света".

¹ (Родриго Бастидас - севильский нотариус; пригласив к себе в качестве кормчего Хуана де ла Косу (Хуана-Баска), в 1501 году обследовал северный берег Южной Америки от полуострова Гоахира до Панамского перешейка, на протяжении около 1000 километров. Бастидас награбил и выменял на безделушки массу золота и жемчуга и захватил близ устья открытой им реки Магдалены много индейцев-карибов, для продажи в рабство)

Колумб хотел, чтобы ему были возвращены вое его права, все имущество, все титулы и должности. Он потратил немало времени и усилий, составляя Книгу Привилегий, в которую вошли все его договоры с короной, все приказы и письма государей. Но надежды на то, что ему вернут все потерянное, были напрасны. И он сам и его братья допустили слишком много ошибок и беспорядка на Эспаньоле, чтобы вновь рассчитывать на получение административной власти, а теперь, когда открыто побережье Южной Америки, нельзя было и ждать, чтобы государи подтвердили десятипроцентное отчисление в пользу адмирала и другие его права; ведь, когда их давали, предполагалось, что будет открыт не континент, а лишь несколько островов, на которых создадут торговую факторию.

И вновь Колумбу можно было бы успокоиться, жить на месте в почете и безопасности, получив замок, пенсию и герцогский титул; не возражали и против того, чтобы называть его по-прежнему вице-королем и адмиралом, лишь бы он ушел с этих постов. Но он был не из тех людей, чтобы сдаться и остановиться на полдороге, иначе ему не открыть бы Америки.

В сентябре 1501 года, после восьми месяцев ожидания, Колумб выпил свою горькую чашу до дна. Вместо того чтобы послать его с триумфом на Эспаньолу, туда в качестве губернатора островов и материков Индии направили дона Николаса де Овандо, который должен был заменить Бобадилью. Колумбу удалось добиться в свою пользу лишь следующих уступок: за ним останутся теперь уже пустые титулы вице-короля и адмирала и он может послать с флотилией Овандо своего агента, для того чтобы тот потребовал у Бобадильи золото и имущество Колумба. Какое-то утешение, возможно, Колумб находил и в том, что король и королева решили не оставлять Индийское Предприятие, а продолжать его дальше. В феврале 1502 года с великолепной флотилией из тридцати судов, взявшей на борт две с половиной тысячи моряков, воинов и колонистов, Овандо тронулся в путь.

Горя нетерпением снова вернуться в свою родную стихию и считая, что при дворе, сколько бы он ни слал туда прошений, он ничего уже не добьется, Колумб требует теперь денег и кораблей, чтобы отправиться в Четвертое плавание в Индию. Король и королева дали согласие, но лишь спустя месяц после отплытия Овандо на Эспаньолу.