Глава XVI. Другой Свет

Когда каравеллы 4 августа снимались с якоря, чтобы плыть дальше и исследовать залив, испанцев обуял страх, какого они не испытывали никогда в жизни. По Пасти с ревом катилась колоссальная волна прилива; она порвала якорный канат у "Вакеньос", а флагманское судно подняла на страшную высоту и потом швырнула его вниз, почти на самое дно. Адмирал пришел к убеждению, что стоянка здесь немыслима и назвал пролив Бока-де-ла-Сьерпе - Пасть Змеи.

Привлеченный горами, видневшимися на полуострове Пария за проливом, Колумб взял курс прямо на север. Подойдя к полуострову, адмирал наслаждался видом тех же пышных берегов, какие там видят моряки и в наше время. Позади лежал спокойный залив с уходящими за горизонт далекими берегами, к западу, под закатным солнцем, можно было рассмотреть вереницу гор и зазубренную линию мысов; на востоке возвышались скалистые острова, которые делят пролив на знаменитые Бокас-дель-Дратон (Пасти Дракона), а за ними проступали, гряда за грядой, горы острова Тринидад. Далеко на северо-востоке этим ясным вечером Колумб различил еще один остров. Надо полагать, это был Тобаго. Кабинетные навигаторы утверждали, что Колумб не мог видеть Тобаго, но в 1940 году с марса нашей "Капитаны" мы видели этот остров, находясь примерно в том же месте, где был Колумб в 1498 году.

Колумб встал на ночевку в Баия-Селесте (Лазурная бухта), у западной оконечности полуострова, а утром двинулся осматривать его южные берега. Здесь оказалось множество бухт; наиболее привлекательной из них была маленькая округлая бухта Энсенада Якуа - ее песчаный пляж оправа и слева обступали скалистые мысы. Вероятно, в этой именно бухте Колумб сделал высадку. Он обнаружил тут тростниковую хижину и еще не потухший костер, но туземные жители бежали, вместо них в поселке сновали стаи обезьян, которые негодующе ворчали на испанцев. Именно здесь Колумб и его моряки впервые ступили на американский материк¹ - впервые из всех европейцев, если не считать плаваний в Винланд и если отбросить вполне вероятное предположение о том, что предыдущим летом Джон Кабот² достиг Новой Шотландии. Как это всегда случалось с адмиралом, он не отдавал себе отчета, какое открытие он сделал: он вое еще считал, что Пария не полуостров, а остров. Дата высадки Колумба на американский материк - 5 августа 1498 года, воскресенье.

¹ (В честь этой первой высадки Колумба на американский материк поселок, возникший позднее у бухты, назван был Кристобаль-Колон)

² (Джон Кабот, Джованни Кабота (умер около 1498 года), - итальянский мореход на службе у бристольских купцов. В мае - июне 1497 года пересек Атлантический океан, держась все время севернее 50° с. ш., увидел какую-то землю, после чего повернул на юг Достиг ли он полуострова Новой Шотландии - не выяснено. В июле того же 1497 года Кабот вернулся в Англию)

Поскольку в присутствии одних лишь обезьян объявить этот остров испанским владением было бы непристойным, Колумб отложил церемонию на двое суток, пока в устье Рио-Гуирия¹ не появилось множество дружелюбно настроенных туземцев. У адмирала сильно болели глаза, поэтому он остался на борту корабля, направив на берег своего старшего капитана Педро Террероса, ветерана двух первых плаваний, который и объявил новооткрытую "провинцию" владением Испании. Индейцы сказали ему, что эта земля называется Пария.

¹ (Рио-Гуирия впадает в залив Пария приблизительно в 50 километрах к западу от пролива Бокас-дель-Драгон. Координаты устья реки: 10°35′ с. ш., 62°20′ з. д.)

Получив в качестве подарков стеклянные шарики, сахар и соколиные колокольчики, индейцы подплыли на пирогах к испанским кораблям и привезли с собой фрукты, а также хмельной напиток чича, приготовленный из кукурузы; его варят в Венесуэле до сих пор. Украшениями у этих индейцев служили большие полированные диски из сплава меди и золота, назывались они гуанин, современные археологи называют их тумбага. Соединение меди с золотом понижало температуру плавления с тысячи градусов до двухсот, что являлось огромным достижением этих первобытных металлургов; медь им приходилось привозить из Центральной Америки, поэтому медь ценилась у них гораздо выше золота. И поэтому же, к великому удовольствию испанцев, жители Парии охотно меняли свои вещи, изготовленные почти из чистого золота, на латунь или медь по весу. Колумб открыл здесь не только новый континент, но и вступил в новую зону туземной культуры, простиравшуюся от Гвианы до Гондураса.

8 августа флотилия возобновила обследование залива, обогнула длинный, суживающийся к концу мыс Пунта-Алькатрас, который Колумб назвал Агуха (Игла), и обнаружила побережье, покрытое рощами крупного, с глянцевитыми листьями красного дерева и желтого дерева - берег этот получил название Лос-Хардинес (Сады). Тут поднялись на борт женщины из одного селения; на шее у них были прекрасные жемчужные ожерелья. Колумб заключил, что жемчуг был доставлен с противоположной стороны полуострова. Увидя жемчуг, испанцы взволновались - не говоря о его ценности, жемчуг означал и олицетворял собою Восток. Индейцы были готовы принять в обмен на жемчуг обычный в таких случаях товар, но, к великому сожалению испанцев, жемчуга в достаточном количестве у них не оказалось. Адмирал жестами просил их приготовить к его возвращению как можно больше жемчуга, но сюда он уже не вернулся. Туземцы этих прекрасных мест проявили столько доброжелательности, что по их приглашению моряки, которых набралась полная лодка, отправились на берег; там в большом тростниковом доме в их честь был дан пир, и они возвратились на корабль довольными и сытыми по горло.

Колумб вновь взял курс на запад, стараясь найти выход в открытое море. Вода стала менее соленой, но помутнела, становилось вое мельче и мельче. Каравелла "Коррео", обладавшая малой осадкой, была выслана вперед на разведку и в нескольких милях к западу от флотилии обнаружила четыре речных устья. Это были устья Рио-Гранде, Сан-Хуана, Амана и западного рукава Ориноко. Колумб, как всегда, упрямо державшийся своих представлений, не хотел признать, что открыта река и что он имеет дело с материком. Но он прекратил поиски несуществующего здесь выхода в море и с восходом луны вечером 11 августа вновь повернул на восток.

Весь день дул береговой бриз, и с попутным течением речных вод Колумб к вечеру дошел до Пастей и бросил якорь в бухте, названной им Пуэрто-де-Гатос (Обезьяньей бухтой), на острове Чакачакаре. На рассвете 13 августа флотилия перешла в Бока-Гранде. Тут корабли попали в настоящий водоворот; хлынув из устий рек, пфчж пресной воды сталкивался с грохочущим морским приливом. Когда ветер внезапно упал и корабли понесло на скалы, моряки уже "считали себя погибшими", но они сумели спастись, выбравшись на спокойное место с пресной водой. Колумб назвал этот пролив Бока-дель-Драгон - Пасть Дракона, ибо корабли действительно вырвались тут из пасти дракона; название это удержалось до сих пор за четырьмя протоками, соединяющими залив Пария с Карибским морем¹. Эти места и поныне чрезвычайно опасны для мелких судов.

¹ (Четыре пролива, соединяющие залив Пария с Карибским морем, образованы тремя островками, расположенными между полуостровом Пария и островом Тринидад. Один из островков, ближайший к полуострову Пария, - это Чакачакаре, к востоку от него находится Уэвос, за ним - Монос, ближайший к Тринидаду. Западный, самый широкий из четырех проливов, - это Бока-Гранде (Большая Пасть). Три восточных узких пролива - это Малые Пасти, а за всеми четырьмя закреплено название Бокас-дель-Драгон (Пасти Дракона))

Выйдя в море, Колумб на расстоянии шестидесяти миль к северу заметил остров (Гренаду) и дал ему имя Асунсьон, так как в тот день был канун Успения. Утром 15 августа был обнаружен другой остров, названный Маргарита (Жемчужина), он называется так и ныне. Торопясь в Санто-Доминго, Колумб не счел возможным здесь остановиться, хотя на острове было множество жемчуга. Как оказалось, Колумб поступил опрометчиво. Открытие Жемчужного берега подняло бы его престиж в Испании, а дела на Эспаньоле пошли бы не хуже, если бы он приплыл туда месяцем позже. Вновь вошли в противоречие те две роли, которые принял на себя Колумб: исследователь новых земель мечи алколониальному администратору, а колониальный администратор - исследователю.

Рис. 8. Третье плавание Колумба от о. Тринидад

Как раз в день Успения у Колумба блеснула внезапная мысль о том, что именно представляет собой Пария. Он записал в своем "Дневнике" следующее: "Я полагаю, что это очень большой континент, до сегодняшнего дня неведомый. Меня заставляют так думать весьма веские соображения, как например огромная река и пресное море и еще слова Эздры... что шесть частей света являются сушей, а одна - водой... Каковую книгу Эздры одобрил св. Амвросий в своем "Экзаменоне" и, как свидетельствует Франсиско до Майронес, также и св. Августин в разделе morietur filius meus Chrislus; затем мое мнение подтверждается словами многих индейцев-карибов, которых я захватил в свое время и которые говорили, что к югу от них лежит материк... и говорили, что там много золота... И если это есть континент, то это дивное дело, и так на это посмотрят все мудрые люди, ибо река течет столь громадная, что вода в море пресная на целых 48 лиг".

Эта запись - по уверению Лас Касаса, "истинные слова" Колумба - прекрасно показывает ход мыслей мореплавателя. Две недели он плавал вдоль берегов континента, видел его, но отказывался признать, что видит континент, так как это не соответствовало его представлениям о континенте. Но наличие огромного количества пресной воды заставило Колумба переменить свое мнение, а пришедшие на память слова Эздры о шести частях суши, писания ученых-схоластов и туманные намеки карибов лишь подтвердили его выводы.

Колумб оказал, что эти земли являются Другим Светом - otro mundo, что соответствовало действительности. По чистой случайности он не употребил термин "Новый Свет", иначе лавры, которые стяжал Америго Веспуччи, были бы за ним. В самом деле, два этих выражения, в том смысле, как употребляли их Колумб и Веспуччи (и как Пьетро Мартир употреблял выражение mundus novus), означали одно и то же: земли, доселе неведомые европейцам или не упомянутые в географии Птолемея. Термин Колумба и Веспуччи не является идентичным нашему понятию "Новый Свет", которым мы пользуемся для обозначения Северной и Южной Америки. Колумб считал, что материк, у берегов которого он плавал, расположен на таком расстоянии от Китая и Малайского полуострова, как нынешняя республика Индонезия.

Колумбу было недостаточно того, что дважды два четыре, он хотел, чтобы дважды два было двадцать два. Спустя несколько суток он сообщает в своем "Дневнике", что сей континент есть не что иное, как земной рай, Эдем! Несколько средневековых писателей (цитаты из которых были в любимой книге Колумба "Образ Мира"), ссылаясь на стих 8-й главы второй книги Бытия: "И насадил господь бог рай в Эдеме на востоке", - помещали этот сад Эдема на Крайнем Востоке, там, где появилось солнце в день творения. Вновь обратившись ко второй главе книги Бытия, Колумб читал о "всяком дереве", "приятном на вид и хорошем для пищи", о реке, которая, выходя из Эдема, разделялась на "четыре реки", - а ведь с каравеллы "Коррео" донесли, что открыто четыре речных устья! "И золото в той земле хорошее"... Это наверняка так и есть, хотя глупые туземцы предпочитают медь. Разве не поразительно, как вторая глава книги Бытия повествует о заливе Пария! Но воображение адмирала еще далеко не иссякло. Опираясь на свои чрезвычайно грубые, ошибочные расчеты высоты Полярной звезды, сделанные во время плавания, он приходит к еще более удивительному заключению: чтобы рай лежал ближе к небесам, земной шар в этом месте будто бы имеет выпуклость, похожую на женскую грудь! Разве яростные течения в Пастях не свидетельствовали, что воды здесь катятся и падают куда-то вниз?

Хотя Колумб страдал артритом и болезнью глаз, рассудок его отнюдь не пошатнулся, как это может показаться, когда. знакомишься с этими странными теориями: столь же фантастичные гипотезы были в ходу тогда среди всех мореходов и кабинетных ученых-пеографов. Все это время Колумб не забывал производить счисление пройденного пути и определять свое местонахождение. 15 августа он отплыл от Маргариты, взяв курс к острову Саона, близ Эспаньолы, откуда было удобно плыть вдоль берега к Санто-Доминго - новой столице Эспаньолы. Именно по этой трассе впоследствии здесь прошла аэролиния! Надо лишь представить себе, как мало данных было в руках Колумба для прокладывания курса и каких результатов он при этом достигал: он проплыл от Эспаньолы, к мысу Сан-Висенти и Кадису в 1496 году, проплыл от Санлукара к Мадейре, Гомере и Зеленому Мысу в 1498 году, а теперь вышел от Сантьягу на параллель 9,5 градуса северной широты и оттуда на запад, через залив Пария, выбрался к острову Маргарита! Как он добился этого - я затрудняюсь объяснить.

Хотя курс северо-запад и один румб на север вел прямо к Саоне, Колумб не имел возможности держаться его по двум причинам. Во-первых, он столкнулся здесь с идущим на запад экваториальным течением; Колумб не предвидел этого и не располагал никакими средствами для определения его силы. Во-вторых, ввиду совершенно резонного опасения наскочить темной ночью на рифы, он должен был плыть с большими предосторожностями, что удлинило путь и увеличило снос кораблей по ветру. Адмирал дал приказ каравеллам ночью убавлять паруса или ложиться в дрейф, а также постоянно промерять глубину; под всеми парусами плыть только днем, когда близость опасных рифов можно было заметить по изменению цвета воды. В результате Колумб вышел к острову Альта-Вела, в 120 милях к юго-западу от Санто-Доминго. "Он был сильно огорчен таким промахом", - пишет Лас Касас; просчет произошел, как справедливо решил Колумб, вследствие мощного экваториального течения¹. Но как проложил бы курс Третьего плавания любой нынешний мореход, не имея в своем распоряжении ни карт, ни механического лага, ни точных приборов для наблюдения небесных светил? Не надо забывать, что с того дня, как Колумб покинул острова Зеленого Мыса, любой попадавшийся ему остров был новооткрытым и что начиная с первого июля Колумбу уже не встречалось на пути ни одного корабля. Мог ли бы кто-нибудь из нас в таких условиях проложить верный курс от острова Маргариты к Санто-Доминго? Или Колумб гениально делал счисление, или его вел сам господь бог; возможно, здесь было то и другое.

¹ (Океанические течения в этой части света были тогда совершенно не изведаны и являлись помехой для мореходов. Первым обследовал Гольфстрим Антонио Аламинос, который использовал это течение при возвращении в Испанию. Аламинос был главным кормчим экспедиций 1513 - 1519 годов, открывших полуострова Флориду, Юкатан и восточное побережье Мексики, до этого участвовал во Втором плавании Колумба)

21 августа Колумб бросил якорь у острова Беата, названного им Мадама-Беата (Благословенная Владычица), и в тот же день увидел, что к нему со стороны Санто-Доминго приближается небольшая каравелла. С каравеллы выстрелили из пушек, потом, подойдя к флагману Колумба, судно сделало поворт оверштаг, и, к удовольствию адмирала, перед ним предстал его брат Бартоломе. Оказалось, что аделантадо догонял везшие продовольствие корабли, которыми командовал Карвахаль - их видели с берега, но по глупой ошибке они прошли мимо Санто-Доминго. После этой счастливой встречи четыре каравеллы направились к столице и плыли восемь суток; принимая во внимание противный ветер и течение, это считалось очень хорошей скоростью.

Третье плавание Колумба закончилось 31 августа 1498 года, когда "Ла-Нао", "Коррео" и "Бакенное" бросили якорь в реке Осама, которая служит теперь внутренней гаванью Сьюдад-Трухильо. Колумб достиг на этот раз всех своих целей, блестяще было доведено до конца еще одно плавание за океан. Он нашел ворота к обширным землям, простирающимся от Скалистых гор до Магелланова пролива, - огромный ареал будущего распространения испанцев, их языка и культуры. Что из того, если Колумб принимал эти земли за Эдем! Посмотрите, что он писал в "Дневнике", когда достиг крайнего пункта на западе в заливе Пария: "Получать доходы от этого предприятия будет величайшим для Испании благом; лучшей памяти о себе ваши высочества оставить не могут... И ваши высочества приобретут эти огромные земли, представляющие собой Другой Свет, где христианство обретет себе обширную область, а наша вера со временем так сильно распространится. Я говорю это с самыми благородными чувствами, ибо я желаю, чтобы ваши высочества стали величайшими в мире властителями, окажу более - властителями всего мира; и все это да будет в угоду и во славу Святой Троицы".

Рис. 9. Эспаньола в период правления Колумба 1492 - 1500

Великолепная уверенность и изумительное пророчество! В то время, когда первая испанская колония безнадежно хирела и поселенцев для нее приходилось вербовать в тюрьмах, когда в Колумба верила лишь горстка сколько-нибудь влиятельных людей, а большинство думало, что все его открытия не стоят и самого маленького из Канарских островов, он предсказал те колоссальные доходы, которые Испания стала получать в новооткрытых землях и которые сделали ее ведущей державой Европы. Предсказал он также и то, что христианство, чья территория со времени возвышения ислама все сокращалась, с триумфом пройдет по новым землям, землям Другого, или Нового Света.