Глава X. Второе плавание в Америку

Несмотря на то, что ни одно плавание, за исключением, быть может, Магелланова, не может по своему значению и интересу выдержать сравнения с Первым плаванием Колумба, мы не должны забывать, что он совершил еще три путешествия в Америку, каждое из которых по праву ставит его в ряд величайших мореплавателей мира. Второе плавание Колумба отличалось широким размахом: оно было предпринято с наибольшим количеством кораблей, Колумб открыл тогда Малые Антильские острова, Ямайку и Пуэрто-Рико, исследовал южное побережье Кубы и основал первое постоянное поселение европейцев в Новом Свете.

Подготовка Второго плавания велась в Кадисе. "Там вы находитесь уже на море, - пишет Томлинсон. - Вы облокотились на парапет этого белого города; вынесенный далеко в море, он словно плывет в голубизне". За спиной у вас раскинулся огромный, глубоко врезанный в сушу залив, а у стен города, белых, как гребни морских волн на солнце, лежит открытый рейд, где суда могут стоять на якоре далеко не при всяком ветре. Защищенная молом внутренняя гавань, где в 1939 году швартовалась наша Гарвардская колумбианская экспедиция, была создана много лет спустя после смерти великого мореплавателя.

Если в 1492 году по собственному желанию в плавание с адмиралом шли одни юнцы и авантюристы, а уговорить остальных стоило огромных усилий, то теперь от охотников не было отбоя. Слава Колумба и связанные с его открытием золотые надежды были в зените. Тысячи мужчин и юношей жаждали идти с ним за океан и разбогатеть, разбогатеть по-настоящему.

Фердинанд и Изабелла одобрили его предложение об организации торговой колонии на Эспаньоле и фактически дали ему карт-бланш. Они объявили свои инструкции 29 мая 1493 года. Главнейшей задачей Второго плавания являлось обращение туземцев; флотилии с этой целью придавалось шесть священников, а адмирал должен был следить, чтобы с индейцами обходились "как можно лучше и с любовью". Если такова была главная задача, то странно, что для этого не подыскали священников более способных и не назначили их в большем числе, так как этим шестерым миссионерам понадобилось три года, чтобы обратить в христианскую веру одного индейца. Во всяком случае, во флотилии на каждое духовное лицо приходилось не менее двухсот мирян, которые были завербованы для осуществления второй цели плавания, указанной государями, - организации торговой колонии. Третье дело, которое поручалось Колумбу, - это исследовать Кубу и точно выяснить, является ли она частью азиатского материка, ведущей к золотым городам Китая.

Все колониальные державы, действовавшие в Америке в семнадцатом веке, по примеру Испании время от времени громогласно заявляли, что главное их желание - принести индейцам христианскую веру. Думали ли они так на самом деле или просто старались заручиться поддержкой всевышнего, я предоставляю это решать психологам. Реальный ход событий всюду, за исключением опыта французов в Канаде, нагляднейшим образом показал всю лживость таких разговоров.

Хотя Колумб получил звание "Капитан-Генерала Армады", организация флотилии была поручена его другу дону Хуану де Фонсека, архидиакону Севильи. Адмирал тем временем завершал свои дипломатические дела при дворе и исполнял обеты, данные им во время Первого плавания. В июне в сопровождении пятерых обращенных индейцев и своего младшего брата Диего он выехал из Барселоны. Проехав Мадрид и Толедо, он направился дорогой паломников к Гуадалупе¹ в Эстремадуре и по пути побывал в Трухильо, где тогда пас свиное стадо своего отца тринадцатилетний мальчик Франсиско Писарро, будущий завоеватель Перу. Колумб молился перед знаменитой гуадалупской божьей матерью долго и горячо, и монахи попросили его назвать именем их святыни какой-нибудь остров. По дороге в Севилью адмирал проехал городок Медельин; там его мог увидеть маленький мальчик - Эрнандо Кортес.

¹ (Монастырь в городке Гуадалупе был во времена Колумба одним из наиболее посещаемых паломниками и богатейших монастырей в Испании)

В самом начале июля Колумб прибыл в Кадис. По условиям того времени Фонсека блестяще сделал свое дело, организуя величайшую заокеанскую колонизационную экспедицию, каких еще не знало тогда ни одно государство Европы. Он приобрел или зафрахтовал семнадцать судов, снабдил их провизией для шестимесячного плавания туда и обратно, навербовал по меньшей мере тысячу двести моряков, солдат и колонистов, достал необходимые семена, растения, домашний окот, орудия и инструменты для будущей колонии. Король и королева приказали всем административным лицам Андалузии обеспечить Фонсеке возможность закупать продовольствие по твердо установленным ценам. Сохранились оплаченные счета двадцати пяти жителей города Хереса за проданную ими пшеницу: Фонсека платил 73 мараведиса за бушель, то есть около пятнадцати центов золотом. Закупленное зерно мололи, а из муки готовили морские сухари - морокой сухарь и поныне является основой питания моряка. Коров и свиней пригоняли на место, резали, и мясо солили. Вино заготовляли в прочных дубовых бочках, которые должны были выдержать плавание. Тут Колумб в самом деле мог пожаловаться: немало этих бочек оказалось негодными, в результате чего вытекло столько вина, что испанцы на Эспаньоле подверглись неописуемому испытанию - месяцами пили одну воду! Любопытный эпизод при подготовке экспедиции произошел с отправляющимся в плавание отрядам уланов¹, состоявшим из двадцати человек. Уланы продали в Кадисе своих великолепных арабских скакунов, приобрели вместо них жалких кляч, а разницу в цене прокутили, но, как потом оказалось, чтобы навести страх на туземцев Эспаньолы, было достаточно и кляч.

¹ (Уланами в оригинале названы конные "эскудеро" - вооруженные копьями ополченцы союза кастильских городов, "Святой Эрмандады")

Из входивших в флотилию семнадцати судов по названиям мы знаем очень немногие. Самое большое из них называлось, подобно флагману в Первом плавании, "Санта-Мария"; у этого большого и прекрасного корабля было прозвище "Мариягаланте". Два других корабля того же типа нао назывались "Колина" и "Ла-Гальега". Было около десятка каравелл с прямыми парусами - из них по имени мы знаем одну отважную "Нинью". Имелось по меньшей мере две каравеллы с латинскими парусами и несколько небольших кантабрийских барков, которые могли пригодиться при разведывательных плаваниях в мелких водах.

Что касается людей, то Пинсоны блистали своим отсутствием, зато плыло четыре представителя семейства Ниньо из Могера. Большинство моряков, как и в Первом плавании, было из Уэльвы и ее окрестностей. Женщин на борт не брали. Все были на королевском жалованье, исключая две сотни дворян-волонтеров.

Вахтенный журнал и дневник Второго плавания, к сожалению, до нас не дошли, но мы знаем весьма подробные рассказы трех участников экспедиции: врача флотилии Диего Чанки, друга детства Колумба Микеле де Кунео из Савоны (близ Генуи) и бывшего испанского дипломата Мельчора Мальдонадо, доклад которого лег в основу сообщения Пьетро Мартира в его "Декадах о Новом Свете". В книге испанского хрониста Андреса Бернальдеса содержится немало подробностей о плавания, услышанных от самого Колумба, с которым он на заключительном этапе плавания находился вместе.

25 сентября 1493 года погожим осенним днем, с легким береговым бризом, "этот, - как выразился Колумб, - столь единый и прекрасный флот" вышел из Кадиса. Каждый корабль нес. на кормовом флагштоке королевский штандарт Кастилии, на всех мачтах развевались яркие флаги. Между кормовой и носовой надстройкой было протянуто полотнище, а на нем развешано оружие дворян-волонтеров. Флотилия венецианских гребных галер, находившаяся в тот момент в гавани, под звуки труб и арф, с пальбою из пушек, провожала корабли до самого моря.

2 октября экспедиция была у острова Гран-Канарии, а 5 октября - у Гомеры, губернатором которого являлась донна Беатриса де Бобадилья. По словам друга Колумба Кунео, Колумб "умирал от любви" - tincto d'amore - к донне Беатрисе еще в первый приезд на Гомеру. Тот факт, что на этот раз флотилия Колумба была встречена пушечными салютами и фейерверком, может быть, еще ничего и не означал, по если донна Беатриса собиралась играть перед этим Улиссом роль Цирцеи, то она была разочарована. Колумб провел здесь всего несколько дней, погруженный в хлопоты, торопясь пополнить запасы провизии, закупить скот.

Мы не знаем, почему Колумб уплыл с Гомеры столь поспешно - то ли донна его отвергла, то ли его гнали от нее мысли о безутешно плачущей женщине, оставленной в Испании, а может быть, просто исчез любовный пыл. Донна Беатриса, конечно, очень подходила бы в жены новоявленного "весьма блистательного дона Кристобаля Колона, адмирала Океана Моря, вице-короля Индии". Но возможно, что молодая вдова, будучи женщиной практичной и с большим опытом, не хотела иметь вторым мужем моряка, ей нужен был муж, который жил бы постоянно дома с ней и ее маленьким сыном. В конце концов она нашла такого мужа в лице завоевателя острова Гран-Канарии и жила с ним счастливо.

Нет даже двух хроник, которые давали бы одну и ту же дату выхода флотилии из гавани Гомеры, но она вышла в обычный для Канарских островов период штиля и оторвалась от Ферро или в первую -годовщину открытия Америки, или 13 октября. Адмирал взял курс на запад и один румб к югу. Он хотел выйти к Навидаду, но повторять путь Первого плавания не собирался: его целью было пройти океан более коротким путем и открыть новые острова в группе Малых Антильских. Как мы помним, индейцы говорили Колумбу, что Матинино (Мартиника) - остров, считавшийся Женским, - лежит ближе всех к Испании и что Чарис (Доминика) находится рядом с ним к северу. Взятый Колумбом курс был верен и прямиком вел от Гомеры к Мартинике. Как же Колумб определил его? Правда, мы увидим, что Колумб вышел не к Мартинике, а к следующему острову, курс на который был бы на запад и полрумба к югу, но это произошло, вероятно, потому, что компас на флагмане имел девиацию на полрумба к востоку.

Плавание через океан прошло без особых событий, если не считать грозы, разразившейся накануне дня святого Симона (26 октября), когда порвало несколько парусов и вспыхнули те призрачные огоньки на верхушках мачт и на реях, которые называются огнями святого Эльма. Все остальное время дул попутный ветер, и расстояние в 2600 морских миль от Ферро до Доминики корабли покрыли за двадцать одни или двадцать двое суток, делая в среднем пять узлов.

Это плавание, должно быть, почти не расходилось с представлениями моряков о хорошей жизни на море. Плыть на корабле с прямыми парусами в пассатах - для моряка это наивысшее блаженство, на какое он только может рассчитывать в океане. Вы с удовольствием следуете заведенному на корабле порядку, и он не нарушается ни переменой ветра, ни изменением погоды. Постоянная игра света и красок на полных ветром парусах (под луной они серебряные, когда светят одни звезды - черные, на закате - словно золотая парча, а в разгар дня - белые, как облака), глубокая синева моря, испещренная белыми гребешками волн, чудесное ощущение при виде поднимающихся на небосклоне незнакомых созвездий, серебристые всплески воды, когда в воздух выпрыгивает стая летающих рыб, золотые и зеленые отсветы на спинах резвящихся дельфинов. Сейчас, во Втором плавании, у Колумба было семнадцать кораблей, и с высокого полуюта флагмана можно было видеть, как по всему горизонту белеют паруса. Каждый день более быстроходные корабли вырывались вперед, обгоняя других, но к заходу солнца, когда наступало время петь "Сальве Регина", суда сходились ближе к "Мариягаланте". Какое это было красивое зрелище, и как умело надо было править кораблями! Адмирал требовал, чтобы все корабли были от него на расстоянии слышимости голоса - с тем чтобы можно было дать приказания на ночь, похвалить кого нужно, а то и сделать выговор. С наступлением темноты на каждом корабле зажигался кормовой фонарь или в железной светильне жгли поленья и промасленное тряпье; в течение всей ночи, при сильных пассатных ветрах, корабли старались держать установленную дистанцию, как это делается в современных конвоях. Через каждые полчаса юнга своим криком возглашал смену склянки, - в одиннадцать, в три и в семь часов происходила смена вахты. Незадолго до смены утренней вахты священник на флагманском корабле служил так называемую "сухую мессу" - все делалось как при обычной мессе, но без причастия, так как вследствие качки вино расплескивалось. Когда на других кораблях видели, что на флагмане подняли гостию¹, все становились на колени и крестились; затем, после того как была пропета молитва и сменена вахта, все бросались к парусам, чтобы обогнать другие корабли и до следующего вечера плыть впереди.

¹ (Гостия у католиков - часть "святых даров", "тело христово" в виде хлебной облатки. "Святые дары" помещают в особый ларец, так называемую дарохранительницу, ее-то с гостией и поднимали на флагманском корабле)

В день Всех Святых адмирал был так уверен, что земля появится в течение ближайших семидесяти двух часов, что приказал выдать экипажу дополнительную порцию воды. К заходу солнца 2 ноября он уже чувствовал близость земли, как чувствуют все опытные мореходы, по скоплению облаков на горизонте и по полету птиц. Он приказал на ночь брать рифы на парусах, чтобы корабли не проскочили в темноте мимо земли - луну ждали в эту ночь только к самому рассвету. Какая тревожная, надо думать, была эта ночь - юнцам все время казалось, что они видят огни и слышат шум прибрежных бурунов; лотовые неустанно измеряли глубину и кричали "дна нет!"; офицеры нервничали и злились. В воскресенье 3 ноября в пять часов утра, как только на востоке появилась мутная полоска рассвета, вахтенный на "Мариягаланте" заметил впереди какой-то черный конус, закрывший собою кусок усыпанного звездами неба на горизонте. Он закричал: "Albricias! Que tenemos tierra! - Награда! Мы увидели землю!" Возглас "Tierra! Tierra!" переходил с корабля на корабль, всех охватило волнение, адмирал приказал матросам подняться на шканцы и молиться, и они пропели здесь "Сальве" и другие гимны "с большим прилежанием и жаром, благодаря господа бога за короткое и благополучное плавание".