Скорцени совершает побег

Бункер-Якоб действует

В дармштадтском денацификационном лагере, куда поместили человека со шрамами, Скорцени продолжал твердо верить, что его не замедлят зачислить в категорию "рядовых попутчиков" нацизма, и тогда, получив отпущение грехов, он сможет приняться наконец за новые дела. Но на сей раз дело не клеилось, денацификация задерживалась.

Некоторое время Скорцени скрывался под присвоенным ему американской армией псевдонимом Эйбл, но антифашисты тех стран, где творил свои чудовищные преступления человек со шрамами, напали на его след.

В апреле 1948 года дружки Скорцени по Си-Ай-Си сообщили ему, что в Чехословакии отдан приказ о его аресте за зверства в Плоштине и правительство этой страны потребовало от Комиссии Объединенных Наций по расследованию военных преступлений его выдачи. И если Си-Ай-Си под предлогом "перегруженности работой" удалось на несколько недель оттянуть вручение администрации дармштадтского лагеря требование о выдаче Скорцени, то окончательно воспрепятствовать этому она, опасаясь общественного возмущения, не решилась. Но Скорцени понял недвусмысленный намек своих покровителей...

В то время эсэсовцы, которые сначала скрылись, а теперь вновь вынырнули на поверхность под видом добропорядочных бюргеров, прилагали все силы, чтобы сохранить свою преступную организацию.

Нацисты, и прежде всего бывшие сотрудники службы безопасности, уже успели создать нелегальные ячейки и восстановить связи, как это намечалось планом, разработанным Скорцени в альпийской хижине. Им не хватало только главаря, который мог бы использовать зарубежные каналы и привлечь к делу доверенных лиц - иностранцев.

Сообщники Скорцени готовили его освобождение из дармштадтского лагеря для интернированных нацистов. Они осторожно нащупывали почву.

Связь между нацистами, находящимися в изоляции друг от друга в дармштадтском лагере, осуществлялась через человека с темным прошлым, по кличке Бункер-Якоб. Когда он выходил из лагеря на свободу, Скорцени вручил ему адрес и записку. С нею Бункер-Якоб немедленно отправился в городок неподалеку от Ганновера. Там Якоб Грёшнер (таково было его настоящее имя) встретился с доверенным службы безопасности, и тот через три дня, предварительно расшифровав записку Скорцени, дал связному подробные инструкции.

Грёшнеру было необходимо вновь увидеться со Скорцени. С этой целью он наплел американцам о Скорцени такую мешанину из правды, полуправды и лжи, что мелкий чиновник Си-Ай-Си, мнивший себя весьма проницательным, решил устроить им свидание, чтобы подслушать их разговор. Он оставил Скорцени и Грёшнера одних и включил вмонтированный в лампу миниатюрный микрофон. Эта хитрость была давно известна Скорцени: в былые времена он и сам не раз пользовался подобными уловками. Он знал, что Грёшнер принес важные известия. За несколько минут, пока они оба шумно шаркали ногами и стучали кулаками по столу, чтобы заглушить голоса, Скорцени успел узнать все о плане своего побега, подготовленного сообщниками по службе безопасности, и наметил дату.

Несмотря на то что ни один из заключенных не имел права получать почту без просмотра цензурой, возглавлявшая отдел цензуры почтовой корреспонденции некая фрау Шрётер не раз передавала Скорцени непросмотренные письма. Как было видно по штемпелям, все они отправлялись из Нижней Саксонии. Из этой корреспонденции Скорцени узнал детали предстоящего побега и был уверен в его успехе. 25 июля 1948 года Скорцени вызвала администрация лагеря, чтобы сообщить новую дату рассмотрения его дела денацификационным судом.

Тем временем из Гамбурга на юг уже мчалась автомашина с тремя немцами в штатском. Вот уже позади остался Вюрцбург. Но, странное дело, теперь на машине появился опознавательный знак американских оккупационных войск. Штатские же немцы вдруг превратились в чинов американской военной полиции. Вот и Дармштадт. Машина остановилась перед воротами лагеря для интернированных нацистов. Из нее вышли трое: внушительного вида капитан и два солдата в касках американской военной полиции. Капитан резким тоном потребовал от немецкой охраны выдать Скорцени для допроса. Часовой подчинился: ему даже в голову не пришло потребовать документы.

Так в июле 1948 года под "охраной" собственной "полиции" покинул дармштадтский лагерь человек со шрамами - преступник Скорцени.