Глава восьмая

Наступил новый, 1921 год. Год, когда впервые после трехлетней гражданской войны и интервенции наш народ мог воспользоваться относительным миром и заняться восстановлением страны. В столицах стран Антанты наконец поняли, что пи силой оружия, ни экономической блокадой не сломить, не задушить Республику Советов. В 1921 году был подписан ряд торговых соглашений с капиталистическими странами Европы.

Теперь, писал В. И. Ленин, "мы имеем новую полосу, когда наше основное международное существование в сети капиталистических государств отвоевано". Но паша победа, отмечал Ленин, - это еще не полная победа. Чтобы довести дело революции до конца, надо решить вторую, большую по трудности половину задачи. Эта вторая задача - строительная, созидательная.

Страна находилась в бедственном положении, хозяйственная жизнь была нарушена. Нет топлива и сырья, из-за этого бездействует большинство предприятий. Разорено и сельское хозяйство страны.

Но люди новой России полны трудового энтузиазма, решимости добиться всего, что они начертали на своих знаменах еще в октябре семнадцатого.

Возвращались домой демобилизованные красноармейцы, истосковавшиеся по мирному труду, принимались за дело. Помню фотографию в газете: пожилой боец в изношенной шинели и солдатских обмотках обнимает за шею лошадь на своем дворе... Это им, отстоявшим с оружием в руках завоевания революции, предстояло вдохнуть жизнь в мертвые заводы и фабрики, восстановить транспорт, растить хлеб на свободной земле.

Начинался новый этап борьбы за социализм. Партия выводила страну на новый исторический рубеж.

Я получил письмо из Саратова от своего друга Коли Хованского. Он писал, что на нашем заводе теперь все по-новому. Над воротами висит лозунг: "Владыкой мира будет труд!" А начальником механического цеха, где мы работали вместе с Колей, стал старый мастер Игнатий Васильевич Широков, тот самый, который прибежал спасать меня от Живоглота. Коля сообщал, что поступил учиться, да и многие из тех, кого я знал, тоже сели за парты.

И еще одну радостную весть узнал я из письма - дядя Кирилл (Кирилл Иванович Плаксин) стал работать теперь в Совдепе.

Где бы ни довелось бывать в годы гражданской войны, узнав, что я из Москвы, частенько подсаживались ко мне мужики, и разговор начинался с вопроса:

- А ты, парень, Ленина видел?

Имя Ленина было у всех на устах, люди ловили каждое его слово и каждое слово о нем. Всем хотелось знать, какой он, как держится с народом, как живет.

- Значит, не видел? - вздыхали мужики. - Жалко.

А потом, когда мне посчастливилось не только слушать Владимира Ильича, но и разговаривать с ним, выполнять его поручения, с какой радостью я рассказывал об этом людям, переживая все заново! Вот почему события тех дней сохранились в моей памяти до мельчайших подробностей. И до сих пор как дорогую реликвию храню я пропуск в Кремль и здание ВЦИК за № 333, выданный мне в 1921 году и подписанный секретарем ВЦИК А. Енукидзе.

Весной того года по предложению Дзержинского коллегия ВЧК направила в секретариат ЦК РКП (б) группу чекистов во главе с Иваном Ксенофонтовичем Ксенофонтовым. В нее вошли мои товарищи по работе в ВЧК В. Я. Долгов, С. А. Бирюков и другие. Я тоже был среди них. Нас назначили ответственными дежурными по секретариату ЦК РКП (б).

Работая в секретариате ЦК, я все время чувствовал, что нахожусь в самой гуще событий, знал, чем живет вся страна: постоянно приезжали люди из самых отдаленных мест, рассказывали, что делается у них.

Однажды, в солнечное майское утро, когда сидели мы в приемной, сотрудник секретариата ЦК РКП (б) А. М. Назаретян глянул в окно и воскликнул:

- Ленин!

Он увидел в окно идущего в здание ЦК Владимира Ильича.

Мы вскочили. Дверь распахнулась, стремительно вошел Ленин. Пальто внакидку. Одной рукой он придерживал его за борт, в другой кепка.

- Здравствуйте, товарищи.

Владимир Ильич на минуту остановился, оглядывая нас.

Мы дружно ответили на приветствие. И, должно быть, в моем голосе проскочили петушиные нотки, потому что стоявший рядом Семен Бирюков незаметно толкнул меня в бок. Я смутился. Меня даже в жар бросило. Смотрю на Ленина, улыбаюсь, а на лбу пот выступил от волнения. И показалось вдруг, что Владимир Ильич задержал на мне взгляд и улыбнулся в ответ. Одними глазами. "Орел, дескать, парень!" Я весь в ремнях, в малиновых галифе с хромовыми нашлепками, в кожаной куртке, с маузером. И совсем некстати висят на кончике носа в топкой оправе очки - после контузии резко ухудшилось зрение.

Ленин прошел, а я все продолжал улыбаться. И конечно, весь вечер мы с Семеном Бирюковым были в центре внимания в общежитии на Лубянке. Едва ли не все ребята перебывали у нас в комнате.

Началось лето. Заступил я вечером на дежурство, как обычно, проверил работу дежурных, охрану, затем пошел на телеграф полевого штаба Реввоенсовета и Наркоминдела. Туда поступали все сообщения из губкомов - телефонной связи с многими городами еще не было.

К тому времени по совместительству меня назначили заместителем начальника отделения телеграфной связи оперативного отдела ВЧК. Телеграфные ленты тревожно рассказывали о событиях, происходящих в разных краях страны. На Тамбовщине вспыхнул мятеж Антонова, в Сибири, на Урале и в Поволжье поднимало голову кулачье. Губернские организации ставили ЦК в известность обо всем, что у них происходит, просили совета, помощи.

Однако в тот вечер ничего срочного не оказалось, и я решил отдохнуть.

Раздался звонок.

- Кто у аппарата? - послышалось из трубки.

Ленин! Я сразу узнал его по голосу.

- Ответственный дежурный по секретариату ЦК Дымов! - доложил я.

Владимир Ильич, должно быть, почувствовал, что я волнуюсь.

- Здравствуйте, товарищ Дымов, - сказал он мягко и попросил разыскать Куйбышева Валерьяна Владимировича.

- Найду, Владимир Ильич! - заверил я.

Я позвонил домой работникам секретариата, по никто из них не знал, где может быть Куйбышев.

Наконец один из сотрудников припомнил, что видел Куйбышева поздно вечером со старым большевиком Самсоновым. Куйбышев в то время занимался делами электрификации России, а Самсонов ему помогал.

Еду к Самсонову. А время идет, нервничаю. Мое состояние передается шоферу. По ночной Москве он жмет "на всю железку" - я ему сказал, что Владимир Ильич ждет Куйбышева.

Бегом на четвертый этаж, и вот Самсонов открывает дверь. Рядом с ним стоит одетый Куйбышев. У меня гора с плеч.

- Товарищ Куйбышев, вас вызывает Ленин!

К воротам Кремля подъехали за полночь...

Ленин сидел за столом и что-то быстро писал.

- Нашли все-таки? - Владимир Ильич слегка отодвинул бумаги, встал из-за стола, вышел к нам. - Вот и отлично.

Уже у порога я услышал его слова, сказанные Куйбышеву:

- Валерьян Владимирович, извините, дело безотлагательное...

Вскоре мне дали еще одно постоянное поручение: вести переговоры с Чрезвычайными жилищными тройками Москвы по вопросу о предоставлении комнат партработникам.

С жильем в Москве было очень тяжело, а из губерний постоянно вызывали многих партийных и советских работников на работу или учебу. В отведенной мне комнате на столе почти всегда лежала кипа бумаг: докладные, заявления, жалобы, распоряжения. И все с грифами "Срочно", "Без промедления", "Доложить об исполнении немедленно", "В обязательном порядке", "Вне всякой очереди", "Под вашу личную ответственность...".

Иногда по принятым мерам приходилось докладывать непосредственно Владимиру Ильичу. Он требовал тщательного и немедленного разбора каждого заявления и обязывал сообщать о принятых мерах. Не терпел ни малейшей волокиты и строго выговаривал тем, кто был повинен в ней.

Однажды, прочитав принесенные мною бумаги, Владимир Ильич вскинул голову и спросил, учусь ли я.

Вопрос для меня был неожиданным, я смешался, покраснел.

- Пока нет. Вот мировую революцию совершим, тогда... - начал я и осекся, увидев, как слова мои огорчили Владимира Ильича.

Мы понимали всю важность происходивших событий, видели ломку старого мира и рождение нового, многие, как и я, считали, что в такое горячее время не до учебы. К тому же у меня и свободного времени совершенно не было - за день так набегаешься, что вечером придешь в общежитие, напьешься чаю - и спать. А ночные дежурства и вовсе изматывали.

Владимир Ильич помолчал, поглядел на меня и сказал, что надо учиться: Республике крайне нужны образованные люди... Время дорого, нельзя его терять.

Вскоре я стал слушателем рабфака при Московском межевом институте имени М. И. Калинина.

Поначалу с учебой у меня не ладилось. Был я малограмотным и те немногие знания, которыми обладал, порастерял за годы революции и гражданской войны. Пришлось начинать все заново. Набросился на учебники, но мало что понимал. Занятия проходили по вечерам, а я, когда выпадали ночные дежурства, невольно в те дни прогуливал. Начались осложнения. Трудно было объяснить руководству рабфака, что невозможно так составить график работы ответственных дежурных по секретариату ЦК РКП (б), чтобы я дежурил только днем. Конечно, я старался самостоятельно осваивать пропущенный материал, но это не всегда у меня получалось.

О моей беде узнал Ксенофонтов и попросил своего заместителя Н. Мещерякова уведомить отдел рабочих факультетов Главпрофобра, что расписание работы изменить нельзя и потому в дни моих ночных дежурств я лишен всякой возможности регулярно посещать занятия на рабфаке. Бумага возымела действие. Ко мне прикрепили сильных рабфаковцев, которые по очереди занимались со мной дополнительно.

После первого занятия пришел я в общежитие, а Ференц Патаки и Семен Бирюков играют в шахматы.

- Прошу меня поздравить, друзья, рабфаковец Захар Дымов!

Зашел серьезный разговор об учебе. Мы с Семеном вспоминали свое детство, скупое на радости. Я - годы, проведенные в Саратове, а он - родное украинское село Великая Знаменка. У отца Семена был небольшой надел земли, который не мог прокормить всю семью. Двенадцатилетнего Семена отвезли на другой берег Днепра - в город Никополь на заработки. Поступил он разнорабочим на завод, где вскоре стал посещать организованный большевиками кружок, в котором не только учили грамоте, но и "науке жизни".

- Значит, ты так и заявил, что учиться будешь после мировой революции?! - смеялся надо мной Бирюков.

- А что Владимир Ильич сказал молодежи на III съезде комсомола? - наступал Семен.

- Знаю! "Задача состоит в том, чтобы учиться". Но ведь работы столько, заматываемся, устаем...

- Ты молодой коммунист, и тебя эти слова В. И. Ленина касаются в первую очередь, - продолжал Бирюков. - Организуй свое время так, чтобы и на учебу хватало.

На другой день Семен подошел ко мне на работе и протянул стопку брошюр.

- Читай и на ус мотай, - сказал он с напускной строгостью. - А то придется краснеть за тебя - как-никак другом приходишься.

Многие места в этих книжках, как я понял, были подчеркнуты специально для меня. Я удивился, когда же это Семен успел?

...Задача состоит в том, чтобы учиться. Учиться, хотя многие школы закрыты и не хватает учителей, учебников, тетрадей. Нет дров, чтобы натопить печи в школах. Речь Владимира Ильича на комсомольском съезде заставила нас, молодых тогда людей; глубоко задуматься о путях строительства новой жизни.

Мы радовались каждой, даже самой маленькой, победе на трудовом фронте. Газеты сообщали, что заработало еще несколько заводов и фабрик, дала чугун еще одна домна, шахтеры Донбасса уже выдают на-гора уголь, из Мурманска отошел пароход, груженный ящиками спичек, которые мы отправили на экспорт... Наша республика строилась и крепла, вставала прочно на ноги.