Судопроизводство и положение кади

Главным светским судьей в Сельджукском государстве являлся верховный правитель, который периодически заседал в диван-и мазалим или поручал ведение судебного разбирательства везиру. В провинции главным судьей был вали.

Судопроизводство на мусульманском средневековом Востоке основывалось на положениях ислама. Разбором текущих уголовных и гражданских дел ведал кади, который руководствовался предписаниями шариата. На должность кади главным образом назначались выходцы из родов знаменитых улемов и факихов. Эта должность весьма часто переходила по наследству от отца к сыну.

В "Атабат ал-катаба" насчитывается шесть официальных указов о назначении кади в различные города и области государства султана Санджара.

Интересные сведения, касающиеся условий выбора, назначения и характера предоставления полномочий кади, содержатся в султанской грамоте, согласно которой Имад ад-Дин Мухаммад ибн Ахмад ибн Са‛ид получает пост кади Нишапура: "... выражение благодарности в отношении милости Всевышнего имеет свои пути и способы. Первые заключаются в оказании покровительства делам религии и шариата... а вторые - в заботе и выборе /достойных представителей/ знатных родов, награждение... которых мы считаем обязательным, а их избрание при назначении на религиозные должности - необходимо нужным... не является тайной, чем славен известный род Са‛иди - знаменитыми трудами и блестящими подвигами... А самые знатные... люди этого известного... рода всегда соприкасались с большими религиозными делами и султаны... благословляли их эпоху и считали добрым предзнаменованием их усиление и совершенство... И когда какой-нибудь подчиненный нам сановник из их числа получал небесное предписание... мы избирали на его место знатного... человека из того августейшего рода и жаловали ему заслуженную и унаследованную должность. Это предисловие соответствует жизнеописанию превосходного... кади ал-кудат Имад ад-Дина шейх ал-ислама... Мухаммада ибн Ахмада ибн Са‛ида... который является превосходным представителем того знаменитого рода, следует по стопам своих отцов и дедов... имеет заслуги перед нашим государством... и всегда пользовался благосклонностью нашего Присутствия. И для того чтобы предоставить ему солидную должность, мы... передаем на его попечение должность кади Нишапура и его округи..." /44, с. 10, II/.

Почти во всех документах "Атабат ал-катаба" при назначении кади говорится о наследственности этой должности, о заслугах его предков перед сельджукскими султанами. Афзал ад-Дин Кирмани при описании захвата Кирмана маликом Кавурдом ибн Даудом упоминает о Абу-л-Хасане, который до оккупации Кирмана сельджуками был писарем (дабир-и хукм) судебного присутствия. Кавурд назначил Абу-л-Хасана кади (видимо, кади ал-кудат), и его потомки занимали эту должность в Кирмане весьма продолжительное время /32, с. 5/.

Лэмбтон отмечает, что если кади назначался, то теоретически он был государственным чиновником. Свобода его действий на практике была ограниченна, потому что на кади смотрели как на чиновника султана, который выполнял его распоряжения, которого султан мог сместить или наделить властью /146, с. 270/. Следовательно, любые утверждения об относительной самостоятельности кади в разрешении спорных вопросов при Сельджукидах не имеют веских оснований.

Вместе с тем положение кади вынуждало его пользоваться поддержкой городского патрициата, что достигалось путем защиты интересов местной элиты. Кроме того, очень важно было мнение широких слоев населения, что подтверждается документом о назначении имама Бурхан ад-Дина кади Нишапура. В повествовательном разделе султанского указа говорится: "... до того времени пока эта важная должность была возложена на попечение и доброжелательство... Бурхан ад-Дина, от всех раийатов города и вилайата ко двору приходили письма благодарности, нам докладывали о спокойствии и благополучии всех жителей вилайата, /что достигалось/ благодаря решительности Бурхан ад-Дина..." /44, с. 57/.

Кади можно считать как бы связующим звеном между политическими и религиозными институтами, посредством между верховной властью и подданными. Он являлся своего рода источником поддержки и передачи мусульманской правовой традиции.

Представляя собой арбитра, кади в повседневной судебной практике был обязан опираться на положение мусульманского законодательства и консультироваться с известными богословами. В приведенном выше указе о назначении Имад ад-Дина на пост кади Нишапура, в частности, говорится: "...Имад ад-Дин... должен быть решительным и вдумчивым в разборе тяжб... руководствоваться шариатом... при /взвешивании/ жалоб сторон и обоюдных /доводов/ противников, во время разрешения /спора/ между ними... И в любом деле, которое он совершит, пусть опирается на доказательства священного Корана... руководствуется преданиями о господине посланников... выносит приговоры в соответствии с шариатом ... И пусть считает обязательным руководствоваться примерами предшествовавших имамов при вынесении приговоров, совещается со знатными имамами и крупными улемами, дабы его действия и рассуждения были защищены от заблуждений и прегрешений..." /44, с. 11-12/.

Подобные рекомендации присутствуют почти во всех документах Мунтаджаб ад-Дина о назначении кади. В грамоте, согласно которой на пост кади Гулпайегана выдвигается некий Маджд ад-Дин Мухаммад, кади предписывается при любом судебном разбирательстве строго руководствоваться писаниями Праведных халифов и тарикатом имама Абу Ханифы Ну‛мана ибн Сабита. Подобные рекомендации в адрес кади мы находим также в документе, изданном при назначении Зийа ад-Дина Маджд ал-Ислама на "должность кади и хатиба Астрабада"; одновременно ему настоятельно рекомендуется должным образом следить за деятельностью мухтасиба /44, с. 77-80/.

Кроме судебного разбирательства и выполнения ряда процедур этико-религиозного характера кади отвечал за сохранность имущества сирот до периода достижения ими совершеннолетия, за хранящиеся в судебном присутствии кабале, завещания, показания свидетелей (шухуд), протоколы (сиджиллат), книги судебных решений (китаб-и сукук) и другие документы /44, с. 45/. Видимо, за этот участок работы судебного органа (диван-и када) нес ответственность наиб кади, который также утверждался специальным султанским распоряжением. В свою очередь, заместитель шихне нес личную ответственность за деятельность ведомства кади и был обязан всячески содействовать его нормальному функционированию /44, с. 50-52/.

О. Г. Большаков отмечает, что "объем функций кади не был точно очерчен, он каждый раз определялся дипломом о назначении... Не было определенной системы и в иерархии судебных должностей, и в сменяемости кади при смене правителей. В одних случаях влиятельные судьи продолжали занимать свои посты, в других - смена правителя влекла за собой смену кади" /75, с. 273/.

Среди указов, изданных канцелярией султана Санджара, содержится интересный документ о назначении кади над хашамом и войском султанского двора (хазрат). На этот пост выдвигается кади ал-кудат Маджд ад-Дина, который, согласно грамоте, должен заниматься разбором спорных вопросов среди военных чинов различных степеней и рангов. Указ в категорической форме предписывает эмирам, исфахсаларам и другим высшим чинам хашама из числа тюрков и тазиков оказывать Маджд ад-Дину любое возможное содействие /44, с. 58-59/. Институт высшего военного судьи (кадиаскар) существовал и в Османской империи /101, с. 55/.

Кади (и его наибу) также представлялись права контроля над имуществом, относящимся к дивану вакфов. Войсковому судье Маджд ад-Дину вменялось в обязанность проверять поступления от вакфов, требовать недостачу, оберегать доходы от хищения и тратить их в соответствии с условиями, оговоренными завещателями (вакифан) /44, с. 59/.

Кади, как и другие государственные чиновники, получал жалованье (марсум). Халиф Харун ар-Рашид, назначая некоего Абу Ханифу ал-Хиджази кади города Казвина около 187/799-800 г.х., определил ему ежегодное содержание в размере 1,5 тыс. дирхемов из поступлений хараджа Казвина (мин дахл-и харадж-и Казвин) /46, с. 2/ (более подробно о "содержаниях", выплачиваемых кади в халифате, см. /101а, с. 183-185/).

В средневековых исторических сочинениях встречается немало примеров, свидетельствующих о высоком материальном положении шариатских судей, далеко не соответствовавшем сумме денежного довольствия, получаемого ими из государственной казны. Кади являлись владельцами многочисленных домов, крупных земельных наделов, ремесленных мастерских, а порой и целых деревень и селений. Афзал ад-Дин Кирмани, упоминая кирманского кади Фазари, отмечает, что этот судья носил чалму только из тонкого египетского полотна (касаб-и мисри), а повседневная одежда его состояла из "нескольких слоев" дорогостоящего атласа /32, с. 5/.

Не случайно в повествовательных разделах всех указов изучаемой коллекции документов, изданных при назначении кади, судьям рекомендуется быть справедливыми, одинаково беспристрастными к богатому и бедному, знатному и простолюдину, держать дверь дворца правосудия открытой для всех, кто пожелает обратиться сюда. Однако на практике эти призывы, как правило, оставались отвлеченными и несбыточными благопожеланиями.