Донос Шервуда (1843 г.)

(Донос Шервуда заимствован нами из дела 1-й экспедиции III Отделения собственной Е. И. В. канцелярии 1842 г. №273 "О противузаконных действиях отставного подполковника Шервуда-Верного и графини Струтинской". Печатается с соблюдением особенностей орфографии подлинника. К сожалению, технические причины сделали невозможной сверку перед печатанием имевшейся у нас копии с оригиналом. )

Ваше Императорское Высочество!^*

^* (Письмо адресовано великому князю Михаилу Павловичу, неоднократно оказывавшему Шервуду свое покровительство.)

Повергая к священным стопам Вашего Высочества записки о моральном состоянии России в настоящее время для вручения оных в собственные руки Государю Императору, не знаю, как оные будут Его Величеством приняты, но осмеливаюсь просить Ваше Высочество доложить Государю Императору, что ни месть, ни злоба, одним словом, никакое чувство не заставило меня оные написать кроме непоколебимой преданности к Царю и России как верноподданного, и которые умоляю Ваше Высочество доложить Государю Императору заключают в себе к несчастью такую истину, что если бы хотел уверить Государя Императора в противном, без всякого сомнения есть враг Царю и Отечеству.

По сношениям моим с Москвою писал я к весьма опытному юриспруденту, на щет злоупотреблений по Московскому коммерческому суду, коллежскому советнику Никифорову, который прислал проект изменения некоторых существующих законов, и которые при сем вместе с письмом ко мне и его аттестатом имею счастье приложить; по моему мнению, необходимо исходатайствовать Высочайшее повеление, обнародовав оное, что по дошедшим до Государя Императора слухам о злоупотреблениях по коммерческому суду назначается особая комиссия на обревизование дел в оном, назначив туда делопроизводителем Никифорова, который ныне находится в отставке в Москве и впоследствии прокурором по его проэкту, буде Государю угодно будет принять проэкт Никифорова в уважение.

В Москве необходимо взять меры к открытию злонамеренных, не по одним сведениям в проезд Радзивилла чрез Москву, а за достоверное знаю, что все слухи самые нелепые про Государя Императора большею частью распускаются в Москве, и сколько можно было проникнуть по всем соображениям не без цели, и если Государю будет угодно, чтобы я приступил к открытию существующего в Москве зла, то Ваше Высочество легко может исходатайствовать, как милость, определение меня по кавалерии. Я смело могу уверить Ваше Высочество, что при умеренном содержании, не мешая мне в моих действиях, я в короткое время все открою Государю Императору, так что никто и знать не будет. Враги Царя всегда были моими врагами, ни нужда, ни унижение, ни самая смерть чувств моих не переменит и Его Величество ясно усмотреть может, что вовсе не личные выгоды заставляют меня принять службу, но не менее того Ваше Императорское Высочество не хочу, чтобы я был отдан в руки моим врагам, тогда когда я этого ни в каком случае не заслужил, и Бог видит, что я против Царя и помышлением не виноват, впрочем сбросив с себя иго, что меня столько лет тяготило, исполнив долг честного человека, предоставляю все на благоусмотрение и волю Государя Императора.

Вашего Императорского Высочества

С верноподданническими чувствами имею счастье быть преданнейший Иван Шервуд-Верный.

Отставной подполковник.

20-го Августа 1843 г. Смоленской губернии и уезда. Село Бобыри.

В Смоленской губернии Poestels letzer Naush уже несколько лет играют и ноты в редком доме не находятся, надо полагать, что сочинено в Смоленске.

Судопроизводство вообще как в столицах, так равно в губерниях и уездах, сделалось просто ремеслом граить;тот и выигрывает свое дело, который в состоянии заплатить то, что у него, нагло без всякого стыда требуют; тысячи бросают дела; не потому чтобы дело его было не совершенно право, но потому только, что не в силах заплатить судьям, без чего к несчастью, ни одна почти дело не делается; главная причина общего не ропота, а отчаяния; очень жаль, что гг. министры не входят более хозяйственным образом в вверенные им части, и если истинно благонамеренные люди, имея целью только волю Государя Императора пещись об общественном благе, а не другую какую либо цель, - легко могли бы прекратить зло, обращая более внимания на нравственность судей, наблюдая строго за ходом дел и за средствами, коими чиновники приобретают себе большие состояния, не имевши решительно ничего при вступлении в какую либо должность, и у которых роскошь доходит до высшей степени, главное так сказать беззаконие в делах начинает от безнравственных земских судов, в каждой инстанции дело принимает оборот, по произволу судей, обер-секретари и секретари Сената выбирают нуж-нуе только из дела материалы, в пользу того с кем у них заключен бесстыдный торг, делает для доклада выписку и наконец какой бы Государственный Совет мог бы что либо извлечь из подобного дела, где совесть и законы заменены ужасным лихоимством, нет части в государстве, на которую не нужно бы было обратить особенное внимание, кто бы мог подумать, что в двух столицах два коммерческие суда потрясли всю внутреннюю торговлю, особенно Московский, председатель, члены и секретарь суда просто делают сделки г неблагонамеренными купцами, получают за то сотни тысяч, кредиторам дают или весьма мало, или вовсе ничего, остальное остается или в пользу обанкротившегося купца, и таким образом, последние пять лет, купцы вместо честной торговли занялись сим-новым ремеслом и сколько тысяч купцов сделалось, как в столицах так равно и в губерниях, жертвой, чего ж? двух присутственных мест; вот что подает повод каждому говорить, что правительство всему злу причиной^*.

^* (Ответ III Отделения на обвинения Шервуда по части судопроизводства см. на с. 217 - 218. )

Злоупотребления по опекам и сиротским судам превосходят всякую меру и требуют положительно изменений, не довольствуясь одними отчетами, составленными большею частью предположительно протоколистами опек, но обратить особенное внимание сообразны ли доходы, в существенности с отчетами, и не давать полную свободу опекунам, показывать доходу и расходу сколько ему заблагорассудится.

Достойный министр Перовский^* показал в свое короткое управление в С. Петербурге входя сам во все подробности что деятельный министр может сделать когда захочет, с. -петербургская полиция может служить доказательством, до чего простиралась дерзость в столице в присутствии Монарха никто с полициею дела не хотел иметь, оставляли охотнее всякое родившееся у них дело, или сделанную у них покражу, чем объявлять об иной, ибо начавши дело, не токмо вещей обратно не получали, но должны были кроме потери времени, получать разного рода неприятности, да сверх того во избежание дела иметь, кроме потери кражи, большие расходы; просить где либо защиты было тщетно, вероятно что при министре Перовском, частные пристава более не будут проживать по 40 тысяч в год, проигрывать в один вечер в картах по 5 тысяч рублей, держать на стойле по шести лошадей и за наказание дворовых своих людей при съезжих тюрьмах содержать по пяти лет в заперти, и вероятно как частные пристава так и квартальные надзиратели не будут более обложены два раза в год платой секретарю г. обер-полицеймейстера, и делать тысячу других беззаконных дел^**.

^* (Л. А. Перовский с 1841 г. был министром внутренних дел. Так как министерство это, имевшее собственную полицию, было до известной степени антагонистом III Отделения, то Шервуд не упускает случая косвенно уязвить своих противников. )

^** (О доходах полицейских чиновников Шервуд пишет со знанием дела. Вполне авторитетный современник говорит об этом сюжете следующее: "Мудрено ли, что многие из них злоупотребляли своею властью? Мудрено ли, что они годовые доходы свои считали десятками тысяч? Мудрено ли, наконец, что один из частных приставов, объехавший все пять частей света, с клятвою уверял, что 2-я Адмиралтейская - лучше всех других?" (Ломачевский А. Рассказы из прежней полицейской жизни в Петербурге.- Русская старина, 1874, т. IX, с. 780). )

Москва от действий полиции не робщет, а стонет, так их действия беззаконны, что никакое перо не в силах описать да и превосходят всякое вероятие, дошло до того что всякого рода и всякого звания сделались общества машенничества под явным покровительством полиции, а воровство дошло до высшей степени не мелочами, а целыми магазинами и многое хуже и того; что ж касается до земской полиции обращено в ремесло научают мошенников воров оговаривать невинных людей по примеру полиции, в двух столицах, потом таскают их по следствиям - до тех пор пока оклеветанный не откупится деньгами, беда если у кого случится какое либо дело где замешана его личность^*, имение его разграблено самым бесстыдным образом, одним словом нет средств которых бы не употребляли к приобретениям, ропот увеличивается с каждым годом до невероятия, действие земской полиции имело большое влияние на сборы податей в государстве с казенных крестьян, тогда когда в России недоимок быть не должно разве только в некоторых губерниях в сильные неурожайные годы, всегда бы крестьяне платили положенные законами подати исправно если бы с них не брали деньги вдвойне, а часто втройне обращая таковые в свою пользу, весьма замечательно, когда поступил высочайший указ об отпущении помещиками крестьян без земли на волю то крестьяне решительно и слышать не хотят, говоря, что у нас по крайней мере есть помещик, который нас защитит, когда нужно, а то боже сохрани подпасть под власть земской полиции, тогда мы пропадем, все это доказывает какого мнения о земской полиции и какое она имеет влияние на государство. Необходимо обратить внимание на ревизию гг. губернатор ров губерний которое большею частью только делалось для одной проформы, как губернаторы обязаны о том доносить ежегодно.

^* (Прекрасной иллюстрацией правильности обвинений Шервуда является идущая и сейчас на сцене пьеса Сухово-Кобылина "Дело".)

Вообще недовольны за дозволение из духовного звания вступать в гражданскую службу, отличаются эти люди в лихоимстве от других, что трудно заметить, ибо в государстве, оно сделалось как будто должным, и чиновник без всякого стыда в обществе говорит о месте кото- рое он ищет, что там невыгодно мало доходу, что другое место лучше, гораздо доходней или третье место не выгодно, что не выберет денег, что им за место заплочено. Но чтобы служить честно и довольствоваться жалованьем об этом много лет и не поминают более.

Последние откупа не могут оставаться в настоящем положении по дороговизне хлебного вина, крестьяне почти перестали пить откупное вино, но все средства употребляют таковую привозить из губерний, где вольная продажа что часто делает что бывают драки смертоубийства; при последних торгах откупщики не столько полагали свои выгоды на увеличение цен на горячие напитки как на существовавшие беспорядки в полиции, которая дозволяла им всеми беззаконными средствами сбывать оное.

Увеличение пошлин на гербовую бумагу произвело ропот во всех сословиях.

По всему государству большое негодование за частые рекрутские наборы, жалуясь, что оные решительно всем в тягость что некоторые дошли до того, что им уже более отдавать некого, недовольны что столько солдат в бессрочных отпусках и действительно что солдаты выходя в бессрочные отпуска не имеют ничего определительного, на каком основании поступать обратно как в казенные селения так и к помещикам; если у которого есть еще близкие родные и сами они люди порядочного поведения, то водворяются у своих родственников, но большая из них часть люди отставшие от крестьянских работ, предаются пьянству воровству и грабежам поселяя повсюду между крестьянами самые невыгодные, нелепые толки, местные начальники не обращают на то внимание, земская же полиция их более к тому поощряет, имея в том свои выгоды и часто от рождающихся разных дел.

Состояние крестьян Государственных имуществ дошли до крайности, как они жалуются от большего числа начальства которых они не в силах более удовлетворять, и которые поступают с их имуществом, по произволу, несмотря, остается ли у крестьянина, корова, лошадь, овца, хлеб, или что бы то ни было, в хозяйстве, все продают, общее мнение что крестьяне Государственных Имуществ более не могут переносить своего положения и готовы к возмущению, кроме того что они лишаются без разбора собственности лишены всякой необходимой в домашнем быту свободы; замечательно что у крестьян сих родилось желание скорей принадлежать помещикам чем быть казенными крестьянами, чего никогда не бывало - настоящее положение крестьян Государственных Имуществ для неблагонамеренных людей готовая пища к достижению своей цели, люди известные своею неблагонамеренностью находят, что действия правительства в этом случае очень хороши, говоря, что это явное начало к конституции, что было бы весьма недурно^*.

^* (В 30-х гг. сначала Е. Ф. Канкриным, а потом П. Д. Киселевым (в качестве министра государственных имуществ) была произведена реформа положения государственных крестьян, формально ставившая себе задачу изъятия казенных крестьян из-под власти полицейского произвола, а фактически создавшая аппарат еще более жестокого их угнетения. Жалобы государственных крестьян и дали Шервуду основание для этого пункта, вызвавшего следующую реплику III Отделения:

"Если справедливо, что многие отзываются невыгодно о расположении Министерства государственных имуществ, которые не могут быть совершенны и по новости сего учреждения и по трудности самого дела, то вполне несправедливо, будто все государственные крестьяне готовы к возмущению; неудовольствия же и возмущения, по местам происходившие, составляют частность и не заключают в себе ничего общего". )

Ни одна благонамеренная цель правительства не исполняется так как бы должна, в столицах полиция, или люди коим поручено в губерниях и уездах, исправники, заседатели, вместо исполнения распоряжения начальства о приведении раскольников к своей обязанности делают себе большие приобретения, заставая их по-прежнему в отправлении их служения вместо того, чтобы им запрещать, берут с них большие суммы денег и много лет, до сих пор, у раскольников вместо того, чтобы последовала перемена для прочности государства и для общественного спокойствия, только раздражили этот народ до такой степени, что они решительно готовы на все против правительства, число же их весьма значительно в государстве, ропщут они во-первых за то, что им запрещено их богослужение, во-вторых, что они столько лет обязаны платить за дозволение служить большие суммы денег, со стороны духовенства, которой прямая обязанность была действовать обращая людей к православной Церкви, постепенно оставляют раскольников без всякого внимания, назначенные к ним священники часто один раз в год у них бывают и то только чтобы не сказали что он вовсе не бывает и ныне точно также как и прежде все называемые беспоповщина живут с женщинами без венца, дети остаются не крещенные и точно те же беззаконные действия как и прежде, множество раскольников находятся под управлением департамента государственных имуществ^*.

^* (Николаевская эпоха ознаменовалась усилением репрессий против старообрядчества и разорением целого ряда старых раскольничьих центров, что, в свою очередь, повлекло ростантицерковных течений в расколе. )

Необходимо обратить особенное внимание на злоупотребление по разработкам золота в Сибири, как в сбыте самого золота в средствах разработки оного и обращении многих лучших мест втуне лежащие прииски и потом по каким то протекциям отдаются для разработки частным людям, да сколько известно и гг. сановники в государстве имеют свои золотые промыслы и много других купеческих оборотов, которые бы вовсе им не следовало имея влияние на разные власти из личных выгод по оборотам, протежируют самых безнравственных людей в отношении к своим обязанностям, давая им тем часто смелость делать всевозможные беззаконные дела, а люди неблагонамеренные в государстве своими отношениями покрывают свои гибельные в государстве действия сильною протек-циею, может быть, что некоторые сами не знают что покровительствуя подобным людям, наносят неизлечимые государству раны.

Главные причины негодования в государстве, по причине, что никто почти никакой справедливости, никакой защиты найти не может, дошло до крайности, невинные терпят, все открыто говорят, жалуются, и ждут в паническом страхе какой-то развязки последние два года, никто более своих чувств не скрывает, никто на это не обращает никакого внимания да и те люди, до которых направление общих умов касается, делают как будто ничего не видят, не знают, не трудно заметить что до сих пор, никаких против сего мер не взято, а вместо того, чтобы заняться прямою своею обязанностью в высших предметах, составляющих главные моральные силы государства, занимаются такими мелочами, которые лишь свойственны низшим присутственным местам, или вовсе не заслуживают никакого внимания, отдавая часто высочайшие повеления по незначительным делам, и нет сомнения часто и без ведома царя, без суда и следствия, невинные терпят несправедливое наказание увеличили общий ропот до невероятности, прямое употребление лучшую священную волю монарха во зло, явное послабление коренных законов составляющих прочность и спокойствие государства ибо имея положительные законы всякий знает меру наказания за сделанное преступление, и произвели наказание ни один не смел бы роптать, а всякое умственное показание верховным судьею заставило бы каждого царя благословлять, причины настоящего положения происходят от людей облеченных доверенностью, одни допускают зло ужасное по неведению, другие по протекциям и личности и третьи с целью другие из личных выгод и некоторые по двум последним причинам, одно только странно все всё знают, всё видят, и все молчат, говорить с каждым отдельно судят как нельзя лучше, все видят какую то бездну, а целого нет и действия каждого из них совершенно противны их суждениям; какого еще доказательства что более озабочены личными выгодами, чем общественными благами и горе тому кто бы смел помимо чьей либо части сделать в государстве какое-либо открытие к общественному благу, он подвергается всем возможным гонениям не как благонамеренной верноподданной, а как оскорбивший лично того до чьей отрасли правления оное касается, нет никакого сомнения, что созревшее зло все было скрыто до сих пор от государя императора в противном случае было бы все иначе, злоумышленники сами очень хорошо знают, что до государя императора ничего не доходит, ибо большею частью, они (?) дела их, ибо всюду имея своих соучастников, отыскивают слабую струну каждого из начальников, и вертят всем по своему, при том распуская везде слух что царь всему причиной. Никогда Россия не находилась в таком состоянии, какая ответственность лежит на тех кому государь вверил наблюдение за целым и как они должны отвечать перед богом, царем и отечеством; а врагам царя, врагам России какое обширное поле для их действия^*.

^* (Замечания III Отделения по этому поводу см. на с. 217. )

Европа века целые смотрит завидными глазами на Россию, поняла слишком ясно до какой степени величия Россия достигает. Действия ныне царствующего императора Европе слишком не нравятся, по географическому положению, никому Россия так не опасна как Англии, слишком хорошо понимают также, что одна Россия может потрясти до основания ее всемирную торговлю, еще несколько событий и цель достигнута и многое было бы до сих пор приведено в исполнение если бы священная воля государя императора упрочить государство на грядущие века, исполнялась, казалось бы достаточно для бессмысленной толпы что действия царя не нравятся Европе, не явно ли это доказывает, что оные клонятся к славе России но нет одни не понимают, другим некогда, их занимают интриги собственные выгоды, а последние и самые опасные делают умышленно все во вред - Англия в достижение своей цели нашла себе неусыпных сотрудников, которые со временем будут горько раскаиваться но будет поздно, это Франция! влияние Франции на Россию с некоторого времени доходит до невероятности, свободное книгопечатание во Франции существует более для России чем для самой Франции, своими сочинениями они уничтожили в России патриотизм почти до основания потрясли в умах высшего и среднего класса религию, заставили русских пренебречь всем отечественным, все, что русское кажется странным, смешным, а в беспокойных умах, родили какое безотчетное брожение без всякого основания без всякого соображения миллионы томы входят в Россию без всякой цензуры, у всех почти вельмож библиотеки полны, раздают читать кому угодно, только не больно ли смотреть, с каким удовольствием русский читает всевозможные глупости и ложь про действия царя, во всех книгах получаемых из Франции касающиеся религии, воспитания юношества, также ничего не забыто, одного лексикона Боаста последнее издание, достаточно потрясти всякое монархическое правление, а наши гг. журналисты, не забывают обнародывать разные статьи которых если не удается явно напечатать то верно найдутся печатные листки для оберточной бумаги и у купцов, купцы читают и завертывая свой товар отдают покупателям, здесь помещается выписка из двух оберточных листов.

1-й лист изданный Николаем Гречем извещение о "Русском Вестнике", описывая время когда стал выходить вестник, напоминая событие 12-го года между прочим помещены слова на которые невольно надо обратить внимание: ("и в нравственном, духовном мире существует эта не зримая связь духов чистых, верующих, любящих, надеющихся; для сообщения между ними не нужно ни телеграфов, ни книгопечатания, ни письменно эти таинственные иероглифы передаются душе душою, перелетают необъятные пространства в одно мгновение, действуют равномерно на точках, разделенных тысячами верст, и не редко появляются священным предведением будущего").

Н. И. Греч. Литография П. Мейера с оригинала Гудрича. 1820-е гг.

2-й перевод с латинского ("смертные в глубокой древности не заражены будучи никакою вредною страстью, жизнь препровождали, не зная порока, и преступления, и потому не зная наказания или обуздания, не было нужды в награждениях для того, что сами собою стремились ко благу; и поелику ничего противного обыкновению не желали, то не было нужды страхом их удерживать. Потом когда равенство в обществе разрушилось и вместо умеренности и стыда возникло честолюбие и насилие, то произошли власти, и у многих народов навсегда остались. Иные в короткое время, или когда царям повиноваться соскучили, предпочли иметь законы, первые законы по грубости народа были просты, и наипаче славились законы критян данные Миносом, и спартян данные Ликургом, вскоре потом Солон предписал афинянам избраннейшие законы и числом превосходнейшие. Ромул царствовал над нами с неограниченною властью, но потом Нума обуздал народ верою и святостию законов. Тулл и Анк несколько к сему присовокупили; но главный законодатель был Сервий Туллий, которой и царей законам соде-лал подвластными", и тому подобные)^*.

^* (Слишком уверенное в добропорядочности Н. И. Греча, III Отделение не сочло нужным защищать его от довольно необоснованных наскоков Шервуда. По вопросу же о цензуре и иностранных книгах мы находим во всеподданнейшем докладе по доносу Шервуда следующие строки:

"Правила цензуры нашей так строги, что чрезвычайно редко водворяются в России неблагонамеренные иностранные сочинения и еще реже таковые сочинения могут быть печатаемы в России; если же подобные случаи бывают, то в скором времени открываются, и правительство тотчас употребляет меры к отобранию и уничтожению сих книг, подвергая виновных взысканию. Впрочем, сии случаи бывают так редки, что весьма несправедливо выродить из оных общие заключения и придавать обстоятельству сему особенную важность. Если же у высших сановников и находятся запрещенные книги, то это неизбежно, и конечно не со злым намерением". )

После польского мятежа поляки рассеялись по Европе, и которые неусыпно действуют на умы как на своих соотечественников так и на Россию, имея повсюду своих агентов, сношений своих не пересекают за границей в Париже Митцкевич почти в каждой своей лекции, имея славяно-польскую кафедру не забывает России представляет ее в самом колоссальном виде дабы более умы восстановить частных людей против России, угрожая всем невежеством, варварством, тогда когда кабинеты смотрят в настоящее время совсем с другой точки, выходят тысячу нелепых сочинений про Россию выставляя разные варварские небывалые поступки. Адам Черторийский в Лондоне, Сапега, граф Замойский, лица сделавшие большие в Европе связи с врагами России, Константин Чарторийский в Вене но главный у них предводитель и советник, старик Княжевич в Дрездене. Все они ожидают какого-то события для восстановления Польши^*. Историограф последователь Немцевича Красинский беспрестанно от одного к другому ездит через которого все между ими делаются сношения из всего что можно было извлечь главная их надежда на Пруссию и на возмущение в России, к чему внутри государства употребляют все средства и как всюду по присутственным местам в столице и в губерниях их находится множество следовательно все средства к тому имеют; есть города в которых можно подумать, что въехал в польский город как например, в г. Смоленск, очень жаль что в губернии смежной с Белоруссией) столько поселилось поляков, тем более, что вообще крестьяне этой губернии до сих пор называют себя поляками например в г. Смоленске председатель казенной палаты поляк Калковский, виц-губернатор Ивановский, комендант Липарский, губернской землемер Свидренский и все его помощники доктор инспектор медицинской Забелла почти все чиновники казенной палаты и в других присутственных местах, на половину к тому же был и жандармский полковник, поляк Випрейский, но умер и все это делается самым невинным образом; замечательно, что сами поляки удивляются что самые величайшие революционеры нашли себе такую протекцию в России, в С. -Петербурге нет от них ничего тайного все им известно; например, человек был во врем-я мятежа секретарем Главного Революционного Управления у Хлопицкого, потом у его наместников, эмигрировал во Францию кричал, писал против России, потом приехал, пробыл года три под надзором полиции в одной из отдаленных губерний и теперь в Петербурге как кажется в чине статского советника, очень всеми уважаемый г-н Крисинский!^** Все министерства наполнены ими и многие из лиц занимающие высокие места в государстве имеют при себе поляков как самых приближенных людей, спрашивается какая тайна в политическом отношении сохраняется, какое распоряжение упрочить Польшу за Россиею скроется и пусть будут убеждены, что до последнего инвалида поляки в России делают вред, может быть сами собою сии последние и ничего бы не придумали, но у них есть наставники, духовенство раза два в год их объезжают по России и дают наставление, что им делать и что внушать.

^* (Характерно, что Шервуда интересует только аристократическая струя в польском национальном движении - "красных" демократов он вовсе не замечает. По поводу Этих его указаний III Отделение должно было с грустью согласиться, что, "к несчастью, происки и злоумышления польских выходцев, находящихся за границею, справедливы, но III Отделение собственной Его Величества канцелярии, через своих агентов и через переписку с посольствами, неусыпно следит за всеми действиями злоумышленников, доселе предупреждало даже их намерения и поставляло преграды им при самом начале их действий, так что эмиссары польской пропаганды не могли ни единожды нарушить спокойствия в России". )

^** (Голословные обвинения против смоленских властей, не оказывавших, вероятно, Шервуду достаточного респекта, не могли, конечно, смутить III Отделение, тем более что не все из поименованных лиц оказались действительно поляками. Что касается Крисинского, то III Отделение заверяло, что он вполне раскаялся в своих националистических заблуждениях и заслуживает полного доверия. )

С 1836 года более 10 тысяч раскольников бежало в Пруссию и многие теперь о том и думают надежда у них большая на казаков, которые все почти раскольники, и у которых нынче часто вырывается в разговорах, что нам Царь может сделать казаки все наши, дайти срок и мы покажем как нас трогать и тому подобное, странно что до сих пор никто не обратил никакого внимания на тех людей кто у них в голове, есть беглые солдаты, поляки, немцы, французы и разного рода люди. Которые слишком ясно поступили в их секту не без какой-либо политической цели; это обстоятельство несколько месяцев назад передано в III Отделение собственной его Императорского Величества канцелярии где сознались, что на это никогда не было обращено никакого внимания, главные сношения раскольников теперь делается с Пруссиею по прямым сношениям и через так называемых Бурлаков поселившиеся по Виленской губернии, Риге и прочими местами граничащими с Пруссиею, по всей Белоруссии, одно обстоятельство весьма важное, что их сближают с римско-католической верой и они где только могут и близко есть церковь бывают с большим удовольствием, не говоря об отдельных местах в столице пусть зайдут во время служения в католическую церковь и увидят преспокойно молящихся раскольников своим крестом, на месте влияния имеют на них неблагонамеренные внутри государства.

Необходимо обратить внимание на гг. профессоров часто делалось что если заметят профессора в одном факультете вредным в образе преподавания своих лекций, то только что переводили его в другой, и как будто тот же профессор вне лекции у себя дома не может какое хочет влияние иметь на избранных им учеников. Перевод из одного факультета в другой делалось прежде а ныне и того не делают; несколько лет тому назад был весьма странный случай в Тамбовской губернии в одном селе пришел к помещику священник просить его чтобы он пошел убедить умирающего крестьянина старика лет 70-ти принять святые тайны помещик или управляющий тогда имением сейчас исполнил волю священника, но крестьянин с тем и умер что не принял святых тайн говоря что нет бога, на другой день тот же помещик отправился по своей надобности с старостой того села и рассказал ему случившееся накануне; староста преспокойно отвечал, что само собою разумеется что бога нет, и оказалось, что почти вся деревня принадлежащая к тому селу были одних мыслей, по строгому исследованию открыто, что им это было внушено офицерами водяной коммуникации - сколько труда стоило священнику человеку весьма образованному переобразовать этих крестьян в чем однако ж хотя не вполне но успел.

Ужасное зло в нравственном отношении крестьян, делает земская полиция по несколько раз в год по разным следствиям человек по сту более или менее того, заставляют принимать ложную присягу, а иногда и помещики с своей стороны тоже делают из пустого дела, чтобы избавиться платежа нескольких сот рублей и заседатели и исправники или становые пристава часто за 25 р. Это делает, что крестьяне клятвопреступление сделать готовы во всякое время за рюмку водки, так они к тому привыкают, в серьезных случаях что пользы напоминать крестьянину или, солдату о присяге.

На казаков вообще также нужно обратить особенное внимание со времени их переобразования они вообще недовольны равно как и на начальство их в Урале и на линии в Грузии; последние слухи из Грузии насчет линейных казаков самые неблагоприятные также известно, что раскольники на них имеют большое влияние, как на единоверцев.

Излишним будет описывать подробности родившие событие 14 декабря 1825 года, а скажем только о последствиях и настоящем направлении умов в государстве; когда преступники получили слишком милостивое наказание, оставалось четыре разряда злоумышленных людей, за которыми правительство должно бы было иметь неослабное наблюдение и прекратить их действия в самом начале первые люди принадлежавшие к тайным обществам и к открытию которых нить порвана частью смертью, которого нибудь из членов несознанием других - нет сомнения, что из ускользнувших, ныне занимают весьма важные места в государстве, вторые неблагонамеренные родственники преступников.

Третьи не принадлежавшие еще ни к какому обществу приготовленные по образу воспитания, на все дурное, ибо в то время существовали учебные заведения, как например в Москве Чермака, где юношество просто приготовлялось врагами отечества, да и по домам и учебным вообще заведениям было не лучше наконец последние, сами преступники, которые не переставали действовать по разным связям и чрез ближайших родственников, одни скрывшиеся за границу^* другие из Сибири, третьи получившие по неограниченному милосердию монарха, дозволение под надзором жить в своих имениях. Месть вражда к царю не имела границ и последствия объяснят весь вред ими сделанной отечеству.

^* (Из декабристов "скрылся" за границу только Н. И. Тургенев, которого декабрьские события застали вне России.)

С 1826 года действия их увеличились до невероятности, принявши новую систему, но уже без всяких обществ; начали распускать самые невыгодные слухи насчет государя императора, насчет образа правления, распушая повсюду возможные возмутительные стихи против царя, против правления, разные сочинения, внушали каждому, кому только могли образ своих мыслей в особенности молодым людям, в других поселяли какое-то сострадание к преступникам принявшим наказание, оправдывая их действия, рождали повсюду между дворянами ропот за смертную казнь которую приняли преступники стараясь всячески сосредоточить в них оскорбление целого дворянства, поселяли ненависть к образу правления в России к царю и наконец нет сословия в государстве до последнего земледельца, до которых бы их внушение не коснулось, действуя неусыпно, обращали все события в вредное для государства действие: войны с Персиею, с Турциею, мятеж польский, содержание войск на Кавказе приписывали к честолюбию царя, что все события оканчивались, без всякой пользы для России, делали исчисление умершим и погибшим людям в войсках, в продолжение царствования государя императора, доказывая что мирные трактаты всегда были заключаемы без пользы для государства. Рекрутские наборы, увеличение сборов и государственных доходов вообще приписывали более к прихотям царя к неограниченным расходам в поездах за границу, к страсти сооружать здания, внушают повсюду, что государь при всем том питает какую то ненависть к дворянам, что занятия государя императора одни смотры, маневры, разводы, балы, что имея от природы жестокое сердце никогда государь не занимается благоденствием народным, что бразды правления государства отданы им в руки людям самым неблагонамеренным, которые довели государство до самого бедственного положения. Приписывали государю императору даже злодеяния, которые одни подлые мерзавцы могли выдумать, а бессмысленная толпа верит не исключая большой части дворян коим чужды всякая государственная и собственная польза, и наконец, что государь из отечества сделал для каждого ссылочное место; все это говорилось почти явно. Ко всему к этому присоединились - все обстоятельства упомянутые в прежних записках.

Злоумышленники с целью приписывают все вредное царю, лихоимцы с своей стороны все свои беззаконные действия также приписывают воле царя, наконец дошло до того что бы не случилось как бы кто не отнекивал правосудия, от министра до последнего чиновника все говорят, этого переменить нельзя государю так угодно. Ко всему можно прибавить тысячи слухов, которых описать было бы трудно.

Злоумышленники, имея свои связи частью по родственным связям частью по единомыслию, все усилия употребляли замещать все места имеющие влияние на государство, своими соучастниками, и имели в том большой успех, некоторые замещены умышленно, некоторые по неведению главных начальников, находя в оных часто большие способности, слепо вверяют им управление без отчетно, люди эти действуют умышленно во вред государству, родили новый класс людей недовольных, в последние обратились все сословия в государстве негодование общее дошло до высшей степени и недовольные слишком заметно стали почти явно замышлять об изменении положения дел в государстве, злоумышленники всеми силами в том их поддерживают, одно хладнокровие и твердость государя императора может положить всему злу конец и весьма легко и также нет никакого сомнения что от царя до сих пор все было скрыто.

Москва, которую можно назвать сердцем России и на которую необходимо обратить главное внимание теперь на сцене, последние годы заметно во всех но более в дворянах высшего круга, исключая общего ропота на царя какие то скрытые действия, имея близкие сношения с людьми окружающими государя императора ни одного слова, ни одного действия, ни одного совещания нет, которое немедленно бы не передавалось в Москву, отношения их раскрыть весьма легко и тем раскрыть неблагонамеренных окружающих престол, слухи распушаемые в Москве как електризм, разносится по всему государству главные слухи заключаются: в ненависти государя к дворянам, в честолюбии приобрести себе славу в истории не смотря по их мнению на гибель России, в непременном желании сделать в настоящее время народ свободным, подобные слухи произвели двойной вред родило ненависть дворян к царю, а собственно в народе какую то готовность к возмущению, главный слух явно обнаруживающий их ужасную цель, что будто бы государь император чувствует, что долго жить не может, что государь сам часто говорит что в их династии более не живут как 48 и 50-ти лет, на такого рода слухи надо обратить неусыпное внимание, как будто бы умы приготовляют к какому то ужасному событию; при строгом наблюдении неблагонамеренных смешивать нельзя ибо одни имея еще искру любви к отечеству без всякой цели основываясь на нелепых слухах распущенных неблагонамеренными обвиняют прямо царя как виновника всех несчастий в России, но другие и главные враги царю и отечеству действуя скрывая в сердцах неограниченную месть прямо к ужасной цели, и которые были бы действительно опасны. Если бы действия их почти не были явны. Покойный Михайло Орлов человек не терпевший властей, человек образованный, хитрый, одаренный красноречием, где только мог делал царю и отечеству вред как сам лично, так и чрез своих близких участников, прощение свое приписывал он не к милосердию монарха, а более к какой то необходимости, во время его пребывания в Москве он имел большое влияние, завладел почти всеми умами, молодые люди его боготворили, по сношениям своим с Петербургом тысячу нелепостей распущено им про царя, монархическому правлению в России, нет другого названия как деспотическое, здесь помещаются слова Орлова: II у а peu a esperer d'un peuple chez lequel le Souverain est... despote et le tiers au moins de citoyens valides est paye pour surveiiller et opprimer les deux autres tiers^* и что Михайло Орлов не переставал действовать ясно доказывается тем, что когда он говорил дерзко с кем нибудь про царя или правительство и жена его делала упреки за неосторожность, то он ей отвечал: Soyez tranquille, ce lui ciest de notres^**. Нельзя не заметить здесь, что Орловы вообще не терпимы всеми благомыслящими людьми как дворянами купцами даже до простонародия^***.

^* (Мало чего можно ожидать от народа, у которого монарх... деспот, а треть дееспособного населения получает плату за то, что надзирает и притесняет две других трети (франц.). )

^** (Будь спокойна, он из наших (франц.). )

^*** (М. Ф. Орлов был одним из деятельнейших членов южной группы "Союза благоденствия" и вел в подчиненной ему 16-й дивизии, центр которой был в Кишиневе, активную революционную работу. В 1823 г., в связи с делом майора В. Ф. Раевского, Орлов был отстранен от командования дивизией и последние годы не принимал участия в делах общества. Орлов должен был подвергнуться суровому наказанию, но благодаря заступничеству брата, близкого к царю, отделался исключением из службы с ссылкой под надзор в деревню. В 1831 г. ему было разрешено переехать в Москву, где он занял видное положение в кругах дворянского общества. Невоздержанность Орлова в разговорах на политические темы подтверждается другими источниками. Тем" не менее роль его и влияние на молодежь Шервуд явно преувеличивает. По поводу смерти Орлова в 1842 г. Герцен записал в своем дневнике краткую характеристику, в которой между прочим читаем: "Молодое поколение кланялось ему, но шло мимо, и он с горестью замечал это". Тем не менее мог он хвалиться своим освобождением от кары и приписывать его какой-то таинственной "не обходимости". В той же записи Герцен говорит: "Правительство смотрело на него как на закоснелого либерала и притом как на бесхарактерного человека; а либералы - как на изменника своим правилам; даже легкое наказание era в сравнении с другими декабристами не нравилось. И в самом деле не приятно было видеть на московских гуляньях и балах Мих. Фед., в то время как все его товарищи ныли и уничтожались на каторге" (Поли. собр. соч. под ред. М. К. Лемке, т. III, с. 18).

Если оценка Орлова в доносе и совпадала со взглядами правительства на этого, впрочем, неопасного отставного декабриста, то только общей озлобленностью Шервуда можно объяснить выпад его против Орловых вообще, т. е. и против любимца императора и будущего шефа жандармов А. Ф. Орлова. Выпад этот III Отделение оставило без внимания.)

В Москве существует еще какое-то общество, которое необходимо раскрыть и как бы цель общества сего ни была мерзка никак нельзя смотреть на оное односторонним образом слишком большие пожертвования чтобы оно не имело какой либо особенной цели сколько можно было узнать члены сего общества состоят из Князя Якова Грузинского, Рохманова, гусара Непосильцова, Шубина, Козлова, Мацнева Орловского помещика, остальные еще неизвестны, разные толки на щет сего общества в Москве, известно что они протежированы как Генералом Перфильевым, так равно и Цынским удивительно, что многие из них проживают сотни тысяч в год не имея никакого состояния, да и все секты как в Петербурге, и в Москве и в целом государстве требуют строгого рассмотрения^*.

^* (Как указано в тексте, III Отделение объяснило, что общество, о котором говорит Шервуд, имело не политический, а эротический характер. Генерал Перфильев, которого обвиняет Шервуд, был начальником Московского жандармского округа, а Л. М. Цинский в 1834 - 1845 гг. состоял московским обер-полицеймейстером. Дубельт даже не счел нужным оправдывать их.

По поводу этого места доноса в докладе мы находим экскурс в сторону, предоставляющий некоторый исторический интерес: "...в недавнем времени было получено донесение, что близ Москвы в одном селении составилась секта между крестьянами в роде религиозной и соединенная с некоторыми безнравственными обрядами, также, что крестьяне, принадлежащие к этой секте, получают значительные пособия из Москвы". )

Московский митрополит Филарет который себя решительно обнаружил говоренным им словом в день восшествия на Всероссийский престол Государя Императора и по чьей то милости напечатанное в Сыне Отечества и Северном архиве 1830 года №51 20 декабря страница 272 статья 11-я духовное красноречие; в нынешнем 1843 году распускал в Москве слух, что государь хочет чтобы народ принял непременно католическую веру почему и назначил в Петербурге униатского митрополита глупый слух который однакож на многих дворян и на чернь имеет большое влияние, к счастью, московского митрополита все ненавидят; кроме некоторых дворян вероятно одних с ним образа мыслей и с которыми он в тесных отношениях за этим святым отцом необходимо иметь неослабное наблюдение^*.

^* (Московский митрополит Филарет, фигура среди русских иерархов отнюдь не ординарная, неоднократно вызывал доносы и обвинения в антиправительственной и антисинодской деятельности. Между прочим, в делах военно-ученого архива главного штаба нам попался донос 1824 г., писанный в разгар церковнической кампании архимандрита Фоти! (и, возможно, им самим), озаглавленный "Тайна", обвиняющий Филарета в покровительстве масонству и мистическим сектам, а также в допущении к печати "революционных книг". )

В проезд прошлого года в декабре месяце Князя Льва Радзивила из Перми в Москве прибывши на какой то обед, и когда он положил свою шпагу, кто то ему сказал: когда он перестанет носить белый султан на вопрос Радзивила, а что, ему сказали, что ты его скоро скинешь ибо у нас скоро не будет Николая. Много если пройдет месяцев шесть или год, кстати у него сын Александр с ним будет то, что было с Павлом, и за столом пили тост pour un heureux avenir^*.

^* (За счастливое будущее (франц.).)

Когда Радзивил ехал с своим братом побочным сыном отца его Артюром следовавший везде с ним в этой командировке Радзивил сказал дорогой, как я рад что вырвался им будет беда а нам как полякам достанется хуже - ни время ни обстоятельства не позволяли узнать ничего подробнее но сколько можно было извлечь тут находился князь Павел Гагарин и обед был у князя Голицына но утвердительно сказать у которого Голицына нельзя без исследования этого дела. Сколько известно князь Павел Павлович Гагарин человек весьма умный, из всех Сенаторов в Москве самый справедливый но также известно весьма недовольный государем императором по разным по его мнению причинам все эти обстоятельства очень легко раскрыть; известно также что кн. Павел Павлович Гагарин, имеет большие связи в С. Петербурге, на дружеской ноге с князем Меншиковым и должен быть с ним весьма откровенен, что можно было заметить из одного разговора с ним несколько лет тому назад, неизвестно что они между собою говорили, только Гагарин спросил Меншикова как он успел преобрести расположение государя императора Меншиков ему на это отвечал, я уверил государя что если я что знаю, то это от него. Гагарин в самых коротких отношениях с Васильчиковым и также известно что до каждой безделицы что делается при дворе Гагарину все известно^*.

^* (Реплика III Отделения по этому поводу гласит следующее: "...и сии голословные, совершенно бездоказательные обвинения, вероятно, дошли до доносителя через толки и слухи, выдумываемые от праздности, и не заслуживают внимания, тем более что особы, до коих относятся обвинения, лично известны Государю Императору". Что замечание Дубельта верно, подтверждают факты. Так, дважды упоминаемый в доносе князь Леон Радзивилл был царским флигель-адъютантом, выполнял ответственные "патриотические" задания по польским делам, за что получил, по выражению Герцена, "на водку" огромные земельные подарки. Сенатор же князь П. П. Гагарин, "весьма недовольный государем", - известный Реакционер и крепостник, впоследствии заместитель председателя Государственного совета, председатель комитета министров и в 1866 г. председатель верховного уголовного суда над Каракозовым. )

В Смоленске можно утвердительно сказать что многие ускользнули от наказания по истории 14 декабря смертью генерала Петра Петровича Пасика^* и образ мыслей которых слишком известен как Рославского предводителя Якова Швейковского человек большого ума и вредного. Смоленского Александра Лярского, Барона Черкасова, Палицына и много других которые в настоящее время носят название les lions de Smolensk^**, некоторые из них недавно прибыли из Москвы после долгого там пребывания, известно что Барон Черкасов в коротких отношениях со многими в Москве в особенности с домом Гагарина; при разговоре о рекрутских наборах некто флота лейтенант Григорий Энгельгардт повторил почти те же слова что было в Москве говорено Радзивилу только в других выражениях, он Энгельгардт сам собою ничего знать не мог, а вероятно повторил слышанное им^***.

^* (Отставной генерал-майор П. П. Пассек, игравший видную роль среди смоленского дворянства, был принят в "Союз благоденствия" И. Д. Якушкиным. Пассек умер в 1825 г., что и дало Шервуду основание предположить, что остались неизвестными принятые Пассеком в общество лица. )

^** (Смоленские львы (франц.). )

^*** (Весьма возможно, что Шервуд действительно подобрал букет местных "либералов". Палицын был членом Северного общества, а Швейковский и барон Черкасов, вероятно, родственники декабристов Повало-Швейковского и барона Черкасова. )

Невольно рождается вопрос, кто же допустил все это зло, все эти беспорядки, все эти адские замыслы все это лихоимство? Весьма натурально что люди имеющие влияние на государство и не без цели; корпус жандармов учреждение с лучшим намерением какая быть могла, обязан был избрать людей, известных своею нравственностью, готовых во всякое время жертвовать собою для блага отечества, людей проницательных осторожных в своих действиях, образованных преданных царю и отечеству, но к несчастью почти с самого начала царствования государя императора с самого учреждения корпуса жандармов все делалось иначе III Отделение собственной его императорского величества канцелярии где сосредоточены все моральные силы государства и которое должно было все не видеть а предвидеть, отделение которое должно было представить не скрывая ничего от царя для взятия заблаговременно мер к прекращению рождающегося зла одним словом иметь верный глаз на все предметы могущие делать царю и государству вред. Смело можно сказать что ничего этого неисполнено. К несчастью в отделении поселился человек вкравшийся в доверенность к лучшему из людей, овладел влиянием почти неограниченным на государство в корпус жандармов поступили люди не лучше исправников да и сам генерал Дубельт, кроме зла которое он нанес утвердительно можно сказать царю и государству как человек всегда бывший против правительства едва ли не во всех обществах из III Отделения сделал место которому дали название факторская контора надо томы написать, чтобы исчислить все мелочные дела разобранные III Отделением и смело можно сказать много высочайших повелений вышло без воли государя. Весь Петербург можно спросить ибо все знали, что если нужно кому было по какому бы то делу не было исходатайствовать высочайшее повеление, то стоило только адресоваться к полковнице Газенкампф которая будучи довольно снисходительна в цене всегда была верна в своем слове, генерал-майор Дубельт проживал всегда в год более 100 тыс. рублей сверх того прикупал имение. Сначала когда только что поступил Дубельт в корпус жандармов подана была записка о нем, что он человек вредный по образу мыслей, что он принадлежал к разным обществам, что будучи уже в корпусе жандармов не прекращал дружеских своих отношений и переписки с Михаилом Орловым, с которым некогда в Киеве с жезлом в руках проповедовал истину; спрашивается какая крайность была вверить столь важную часть в государственном управлении человеку биография которого весьма мало обещает хорошего, чтобы все подробности о нем узнать стоит заставить говорить Кобервейна, Астафьева чиновника служившего в Вильне а ныне как кажется в Киеве, оба его довольно хорошо знают, покойный Александр Федорович Воейков издатель Русского Инвалида как истинно русский все делал, как будто предвидел последствия, чтобы помешать вступлению его на службу под начальство к его сиятельству графу Бенкендорфу, но все осталось без успеха, нет сомнения что на многие тысячи дел вредных для государства не обращено никакого внимания^*.

^* (В тексте мы приводим оправдание Дубельта в политических обвинениях. По вопросу о взяточничестве в III Отделении он дал следующий отчет о своих материальных обстоятельствах:

"В течение почти пятнадцатилетнего служения его в виду шефа жандармов он не мог приобрести состояния незаконными, следственно низкими средствами, не мог потому, что через руки его проходили и проходят всегда только такие дела, в которых защищается сторона обиженная, разоренная, с которой если бы и хотел, так взять нечего. Но Дубельт имеет собственное состояние: он женат на родной племяннице адмирала графа Н. С. Мордвинова и после кончины тестя своего получил 400 незаложенных душ и два дома в Москве; после кончины родной сестры жены его получил 400 же также незаложенных душ, сто т [ысяч] руб. ассигнациями капитала и дом в Москве; после кончины тещи получил он двести душ и 20 т[ысяч] руб. капитала. Имея уже эти 1000 душ, три дома и 120 т[ысяч] руб. капитала, жена его купила 280 душ и небольшой дом, который недавно ему подарила. Но и на эту покупку она недостающее количество денег 70 тыс. руб асе [игнациями] заняла, при пособии графа Бенкендорфа, у г-жи Лестрелен. В 1827 году вступил он в первое общество золотоискателей и внес в оное за семь паев 15 т[ысяч] руб. асе [игнациями], которые семь паев, при благополучном развитии этого дела, дают ему уже три года по 40 тысяч ассигнациями доходу. Вот средства, которыми Дубельт приобрел хорошее состояние..." )

В Москве в окружном управлении корпуса жандармов, всевозможные сделки делаются чрез адъютанта генерала Перфильева отличного афериста Волковского и чиновника Кашинцова, отношения Московского обер-полицмейстера Цынского с этими гг. слишком подозрительны и действия их слиты судя по действиям корпуса жандармов в двух столицах, легко можно заключить и о других губерниях^*.

^* (Реплика III Отделения: "На адъютанта Волковского действительно поступали жалобы, как на человека, занимающегося разными оборотами и не всегда честным образом, и за это он еще в декабре 1842 г. удален из корпуса жандармов. Что же касается до Кашинцова, то сей чиновник находится в Москве только для надзора за выходящими там периодическими изданиями... и по самому значению своему не может иметь никакого влияния..." )

В Москве управление военного генерал-губернатора, слишком слабо, чрез г-жу Певцову можно все делать, и что замечательно, что все занимающие по службе места, под покровительством самого князя, или им определенные к местам, в лихоимстве смелом превосходят всякую меру. Когда в отсутствии князя Голицына генерал-адъютант Нейгардт вступил в должность генерал-губернатора Москва было отдохнула но это продолжалось не долго к несчастью.

Записка по делу ссылки подполковника Шервуда-Верного на жительство в г. Смоленск^*

^* (Дальнейший текст - попытка Шервуда оправдаться по делу Дероша и Крыжановской. )

В конце 1840 или начале 1841 года вошел к одному французскому подданному Девуалю-де-Мандру, молодой человек, довольно неприятной наружности, которого по его разговору можно было заметить тотчас что он поляк, но с хорошим образованием; после довольно долгого общего разговора, между протчем политического, разговор начался о Польше, где он выражался с каким то пророческим тоном, что Польша будет восстановлена и многое говорил в том роде, наконец вынул из кармана рукопись на французском диалекте и читал в слух о разных угнетениях делаемых Россиею в Польше. Потом улыбаясь положил обратно к себе в карман. Я будучи убежден что большая часть статей печатанных во Франции пишутся не собственно, во Франции, а непременно в России и потом пересылаются туда для напечатания в журналах и разных сочинениях, в особенности об угнетении католической веры в России, dans les Annales de la Phylosophie Chretienne^* доказательством тому служит что донесения и повеления написаны подлинниками, и кто бы мог об них знать, если бы оные не передавались, из наших министерств или других мест во Францию, на что я ему сказал что вас господа надо розгами сечь вы вашими поступками и болтовней, наносите только вред вашим соотечественникам не делая тем себе никакой пользы, и когда я распросил Девуаля кто он такой, узнал, что он надворный советник Ласкович секретарь министра просвещения Уварова племянник адмиральши Шишковой, для меня было довольно, иметь за ним неослабное наблюдение и имея к тому весьма удобный случай я не переставал об нем узнавать, о всех подробностях домашней его жизни, о связях его, почему и узнал что он в самых тесных отношениях с чиновником служащим в комиссии прошений Дерошом которой хотя и носит французскую фамилию, но родился в Могилевской губернии и в душе поляк, как и все, следовательно непримиримый враг России и нравственности мне давно известно самой дурной, сверх того приобрел себе значительное имение в Виленской губернии неимевши решительно никакого состояния ибо отец его бедной садовник и нынче живет где-то за границей, чрез несколько месяцев или спустя год Ласкович женился на одной из девиц Крыжановских и взял за ней приданого деньгами около ста двадцати тысяч рублей, у которой оставалась сестра младшая Генриетта с таким же приданым; Дерош как друг Ласковича имел намерение женится на другой сестре, и вероятно между Ласковичем и Дерошом было между собою положено, но к несчастью Дероша девица Генриетта влюбилась в другого и возненавидела Дероша - узнавши о нем что человек самый черный, Дерош упрекая Ласковича, за слабое с его стороны действие, свойственно его Дероша правилам вздумал поселить в семействе раздор, и в отсутствии Ласковича наговорил девице Крыжановской чтобы она предостерегла свою сестру Ласковичеву говоря что у Ласковича на содержании прежняя любовница, что Ласкович всякий день у ней бывает, что как свои долги заплатил, так и любовницу содержит деньгами сестры ее и наконец что Ласкович самой дурной человек и растратит все ее состояние; все это было передано Ласковичевой жене - началась ссора, Дерош с дерзостью не переставал ходить по обыкновению в дом Ласковича; а Ласкович вместо того, чтобы Дерошу отказать от своего дома, как человеку нарушившему его домашнее спокойствие не смел этого делать, говоря - что Дерош может его погубить, что у Дероша хранятся какие то бумаги; от которых Ласкович может пострадать, но наконец Ласкович потерял всякое терпение, и в доме у Ласковича началась у них ужасная брань где они решительно угрожали друг другу Сибирью, говоря что если один пойдет, то пойдет и другой, вот те служебные бумаги, которые я хотел достать, и о которых государю императору, так справедливо донесено, но что главное меня к тому побудило, продолжая свое неослабное наблюдение узнал я за несколько месяцев вперед, перед сим происшествием со мной от Девуаля что выдит во Франции сочинение о всех угнетениях католической церкви в России писанное будто бы каким то статским советником служившим прежде в России, что ясно мне доказало, что есть прямые сношения с Францией ибо каким бы образом Девуаль мог знать что непременно выйдет такого рода сочинение наперед за несколько месяцев до напечатания о книге сей в журнале des debats^* наконец что книга прибудет в Россию к такому времени что по привозе оных обещан мне был один экземпляр, который я и получил в самой тот вечер когда вынужден был оставить Петербург; зная всю важность этих отношений, ибо не только что делается, но что предполагают сделать в России, во Франции врагам России все известно, зная наверное что Девуаль сам по себе с Франциею никакого политического отношения не имеет следовательно все сведения и самую наконец книгу получил он от других, я же полагая наверное что должен буду отправится на Кавказ, не смотря на то, что мне в 1835 году именем государя императора запрещено было во что либо вмешиваться относительно могущего делать вред государству, не хотел оставить С. Петербург, не передав всего что так сказать лежало у меня тяжелым камнем на сердце для передачи по начальству государю императору почему условившись с Кобервейном, что все что я замечу вредного для царя или России передавать чрез него генерал-адъютанту графу Бенкендорфу хотя хорошо знал что пока будет генерал-майор Дубельт в III Отделении ожидать хорошего было нечего, и написал уже почти все мои замечания, которые к счастью ускользнули из рук полиции при запечатании у меня моих бумаг, да и в этом деле с Дерошем Кобервейн хорошо знал, что бумаги которые я хотел у него достать касались правительства, хотя он не знал именно в чем дело, а не другого чего. Почему как скоро я был взят и представлен к С. Петербургскому обер-полицеймейстеру первое что я ему объявил, что дело это касается правительства, что дело такого рода что всякая формальность только может испортить дело; особенно тогда когда я почти приблизился к открытию за которое наверное государь император не подверг бы меня наказанию а благодарил бы, но когда обер-полицеймейстер мне решительно объявил, что дела этого оставить не может без решительного исследования, то я решительно ему объявил, что во всем учиню запирательство, ибо свидетелей ни на что нет и формальным следствием меня обвинить невозможно. Генерал-майор Кокошкин меня отправил сначала в частный дом, потом на другой день в управу благочиния где три месяца содержался под самым строгим арестом, лишен был всякого отношения, ел пальцами, и где полученная простуда вероятно останется на всю жизнь; следствие было поручено следственному приставу Орлову, и хотя бы по законам следовало мне все следствие объявить, чего однакож не сделано, но знал хорошо что в последствии меня обвинить было невозможно, при том все полагал еще, что когда дело поступит в III отделение собственной его императорского величества канцелярии вероятно меня спросят обо всем подробно прежде доклада о сем государю императору, но вышло все напротив, там были очень рады этому случаю потому что когда граф Александр Христофорович Бенкендорф представил государю о принятии меня вновь на службу в III отделении были совершенно убеждены, что государь император на это никогда не согласится, говоря что я слишком замаран в глазах царя и этого никогда не случится, что и убедило меня решительно что в представлении обо мне государю, напутано порядочно, что во всех случаях делалось с тех пор как началось дело Баташева в котором я столько же виноват как и те которые обо мне дело представили, но дело шло только обо мне, и я лучше согласился перенести всю несправедливость сделанного мне наказания совершенно невинно, лишили меня милости царя, последнего состояния и предали забвению, так сказать без всякого пропитания, хотя я и в деле Баташева также ни о чем не спрошен до сих пор, ни о чем не уведомлен и совершенно уверен что в докладе государю нет ни одного слова правды; да могла ли месть составить справедливую записку, а граф Александр Христофорович Бенкендорф мог быть также лихо обманут как и всякий, и теперь как тут припутали графиню Струтинскую, которая как мне совершенно известно в течении 10 лет жизни в С. Петербурге была примером преданности престолу и всегда благодарна за справедливость которая ей была оказана в деле с мужем ее, на что имею неоспоримое доказательство в III отделении собственной его императорского величества канцелярии и сколько я по слухам знаю приписали какие то векселя занятым деньгам графинею Струтинской у девицы Генриетты Крыжановской и которой заем делался без меня ибо я ни с девицей Крыжановской ни с Ласковичем никогда знаком не был, а напротив при свидании моем с Ласковичем в мою жизнь не более трех раз у Девуаля, что то от него меня отталкивало, и в доме у Ласковича ни у девицы Крыжановской никогда не был и с ней от роду двух слов не говорил, а с Дерошом 9 лет и не встречался даже, а что донесено государю императору даже представить себе не могу, мне и более того известно что когда Орлов следственный пристав представил дело по которому обвинить было нельзя, то генерал Кокошкин Дал следственному приставу - выговор и заставил следственное дело переделать с тем чтобы меня непременно обвинить, а самое лучшее, я содержался с отметкой в Управе благочиния за кражу документов и других бумаг, с тем чтобы всякий приходящий читал, ужасное казалось бы унижение, но всякий знает, что я не вор, и никто пасквилей на меня не рисовал и не писал. Весь Петербург не говорит что имение все я свое заложенное выкупил из опекунского совета, что ныне имею в ломбарде огромный капитал, или что я через своего секретаря получаю в год до трех сот тысяч рублей доходу, обложив своих подчиненных два раза в год взносом денег и никто не говорит что С. -Петербургские откупщики платят по 50 тыс. в год за дозволение сбывать горячие напитки всеми беззаконными средствами, но если я должен и занимаю деньги будучи уверен что буду в состоянии один день заплатить кредиторам, в этом меня еще никто обвинить не может, а что я занимаю на это имею тысячу причин которые постичь могут те, которые имеют должное самолюбие, я никогда не хотел чтобы на мне лежал отпечаток нужды или нищеты мне ни звание ни имя мое того не позволяло и верно умру с чистою совестью и ни царь ни Россия узнавши один день истину меня ни в чем не упрекнут.

^* (В "Анналах христианской философии" (франц.). )

^** (Journal des debats - известная парижская газета. )

Мне также хорошо известно, что Ласкович хочет оставить Россию после продажи какого то имения на Волыни или Подоле, что до сих пор его удержало; не знаю также в чем именно дело только в его ссору с Дерошом вмешалось III отделение чрез г-жу Газенкампф за весьма умеренную плату. Эти все честные люди остались преспокойно в Петербурге а меня как ужасного преступника сослали. Замечательно то, что всячески уклонялись от делания мне вопросов хотя очень хорошо как Генерал Кокошкин так III отделение собственной его императорского величества канцелярии знали что дело касалось правительства как я и сам объявил, а III отделение знало и генерал Дубельт и все усилия употребили чтобы меня поскорей из Петербурга удалить.

Отставной подполковник Шервуд-Верный.