Древнейшие винодельческие сооружения на Боспоре (Н. Л. Грач)

История боспорского виноградарства и виноделия достаточно хорошо освещена в современной археологической литературе. В связи с широко развернувшимися исследованиями боспорских городов, начатыми в 30-е гг. и продолжающимися поныне, по данному вопросу был накоплен большой материал, издававшийся частями по мере отдельных открытий и суммированный впоследствии в обобщающих работах¹. Если не считать незначительных расхождений, все исследователи придерживаются единого мнения в отношении развития культуры винограда в античную эпоху: в местах оседання древнегреческих переселенцев виноградарство появлялось всюду, где только позволяли природные условия. Это касается и степных районов Северного Причерноморья, в том числе территории Крыма и Таманского полуострова, относительно холодный климат которых не благоприятствовал быстрому внедрению средиземноморской лозы - для ее акклиматизации потребовалось, несомненно, какое-то время. С этой точки зрения на Боспоре, а также в Херсонесе виноградарство и виноделие приобретают характер важного сельскохозяйственного промысла лишь начиная с конца IV, а точнее с первой половины III в. до н. э. В предшествующий период греки как бы накапливали опыт и умение приспосабливаться к повой природной обстановке².

¹ (Блаватский В. Д. Земледелие в античных государствах Северного Причерноморья. М., 1953, с. 86; Гайдукевич В. Ф. Виноделие на Боспоре. - МИА, 1958, № 85, с. 353; Он же. Мирмекий - город виноделов. - Melanges offerts а К. Michalowski. Warszawa, 1966, s. 397-408; Кругликова И. Т. Сельское хозяйство Боспора. М., 1975, с. 187. История виноградарства и виноделия в Херсонесе освещена наиболее полно в работах С. Ф. Стржелецкого, в которых приведена и вся предшествующая литература по данному вопросу. См.: Стржелецкий С. Ф. Виноделие в Херсонесе Таврическом античной эпохи. - "Херсонесский сборник", Симферополь, 1959, вып. 5, с. 121; Он же. Клеры Херсонеса Таврического. - "Херсонесский сборник", Симферополь, 1961, вып. 6)

² (Блаватский В. Д. Указ. соч., с. 86; Гайдукевич В. Ф. Виноделие на Боспоре, с. 364-365; Стржелецкий С. Ф. Клеры..., с. 67)

Действительно, при раскопках северопричерноморских городов и поселений открыто несколько десятков виноделен и среди них нет ни одной, которую можно было бы датировать ранее III в. до н. э. Из этого не следует, однако, что возникновение виноделия нужно относить к указанному времени. Исследователями неоднократно упоминался целый ряд различных свидетельств, позволяющих предполагать существование виноградарства н виноделия уже в V-IV вв. до н. э. Так например, в Мирмекии были найдены косточки винограда в слое V в. до н. э.³ Изображение виноградной лозы на реверсе нимфейских монет, чеканенных в последней четверти V в. до н. э., рассматривалось как отражение одной из сторон хозяйственной жизни Нимфея⁴. По мнению В. Д. Блаватского, на высокое развитие виноградарства на Боспоре в IV в. до н. э. указывает распространение культа Диониса в это время⁵.

³ (Фляксбергер К. А. Археологические находки хлебных растений в областях, прилегающих к Черному морю. - КСИИМК, 1940, вып. 8, с. 118; Гайдукевич В. Ф. Раскопки Мирмекия в 1935-1938 гг. - МИА, 1952, № 25, с. 193; Он же. Виноделие на Боспоре, с. 361, 364; Блаватский В. Д. Указ. соч., с. 86; Кругликова И. Т. Указ. соч., с. 187)

⁴ (Зограф А. Н. Античные монеты, - МИА, 1971, № 16, табл. XXXIX, 6; Шелов Д. Б. Монетное дело Боспора в VI-II вв. до н. э. М., 1956, с. 30 и сл., табл. II, 20)

⁵ (Блаватский В. Д. Указ. соч., с. 87)

В дополнение к упомянутым фактам можно привести еще ряд аргументов конкретного и логического характера. Все известные эллинистические и римские винодельни представляют собой довольно мощные производственные комплексы с рационально продуманным устройством и техническим оборудованием. Даже самые ранние из них, состоящие из одной давильной площадки и резервуара, рассчитаны на единовременную выжимку нескольких тысяч литров виноградного сока и многолетнюю эксплуатацию и, следовательно, на товарный сбыт вина⁶. С течением времени конструкция и техническое устройство виноделен неуклонно развивались и совершенствовались - увеличилось число давильных площадок и цистерн до двух-трех, вошел в употребление сначала рычажный, а со второй половины I в. до н. э. рычажно-винтовой пресс с гирей, появилось множество новшеств, повысивших качество продукции.

⁶ (Гайдукевич В. Ф. Виноделие на Боспоре, с. 395)

Изучение сельскохозяйственной хоры Херсонеса позволило выявить всевозможные агротехнические мероприятия, проводившиеся в III-II вв. до н. э. на виноградниках владельцами клеров (например, плантажные и защитные операции, устройство дорог и многое другое)⁷. Археологические раскопки, таким образом, подкрепили давно известное свидетельство, зафиксированное в херсонесской почетной надписи III в. до н. э. на постаменте статуи Агасикла Ктесиева, из которой следует, что им было произведено "размежевание виноградников на равнине"⁸.

⁷ (Стржелецкий С. Ф. Клеры..., с. 66 и сл)

⁸ (IOSPE, I², № 418)

В доказательство существования развитого виноградарства и виноделия на Боспоре и в Херсонесе обычно приводится еще один довод, а именно: наличие в этих центрах в конце IV-III вв. до н. э. производства амфор, т. е. керамической тары для вина⁹.

⁹ (Зеест И. Б. Керамическая тара Боспора. - МИА, 1960, № 83, с. 94 и сл. В этой работе приведена вся изданная ранее литература по амфорному материалу Боспора и Херсонеса)

Из сказанного со всей очевидностью явствует, что винодельческий промысел в таком развитом виде, в каком он выступает уже в эпоху эллинизма, возник не на пустом месте - этому должны были быть предпосланы более ранние формы его развития. Для обоснования данного предположения недоставало лишь материальных остатков винодельческого производства.

Существующий пробел был восполнен раскопками боспорского города Нимфея. В 1972 г. здесь обнаружены две винодельни первой половины IV в. до н. э., хорошо датированные стратиграфией культурного слоя и сопровождающим материалом¹⁰. Сам факт такого открытия заслуживает внимания уже потому, что на Боспоре, как впрочем и в других центрах Северного Причерноморья, винодельни доэллинистического времени не известны. В связи с этим представляется интересным, прежде всего, детальное описание ним - фейских памятников, по возможности точное определение времени их функционирования и производительной мощности.

¹⁰ (Винодельни открыты на участке Г, расположенном в центральной части города. Первую информацию о них см.: Грач Н. Л. Нимфейская экспедиция. - АО 1972 года. М., 1973, с. 273. Как самые ранние памятники боспорского виноделия привлечены в работе И. Т. Кругликовой. См.: Кругликова И. Т. Указ. соч., с. 191-192)

Из двух виноделен одна (№ 1) обнаружена in situ, другая (№ 2) - вторично использованной в водосточной системе города.

Винодельня № 1 состоит из каменной давильни и небольшой цистерны (рис. 1). Давильня представляет собою квадратную в плане известняковую плиту, внутри которой вырублено корыто со скошенными ко дну стенками, переходящее в длинный желоб - слив. Общая длина давильни 1,20 м; высота 22 см; размеры плиты без слива 71X72 см; высота выруба колеблется от 8 до 14 см; ширина борта - от 8 до 12 см; длина слива 49 см; ширина желоба 8 см. Рабочая площадь составляет немногим больше 0,3 кв. м.

Рисунок 1. Винодельня №1

Слив свисает над цистерной, вырезанной в грунте в форме неправильного четырехугольника (длина стен от 65 до 72 см; наибольшая глубина наблюдается под сливом - 53 см). С запада она ограничена каменным блоком более раннего фундамента, остальные три стенки имеют тонкую обкладку из небольших плоских камней, при этом с восточной стороны стена укреплена вторым рядом плит, образуя на поверхности как бы вы- мостку на подходе к винодельне (рис. 2). Дно цистерны глинобитное, стенки нецементированные, что свидетельствует о невозможности использования ее в качестве резервуара для стока сусла. Для этой цели, очевидно, ставился сосуд.

Рис. 2. План винодельни №1

К сожалению, никаких остатков здания, которому принадлежала винодельня, не сохранилось. До нашего времени дошел лишь чудом уцелевший производственный комплекс. Это не случайность, а закономерное явление для Нимфея, стратиграфия культурных напластований которого систематически показывает, что постройки первых веков нашей эры непосредственно перекрывают слои классического времени, материальные же свидетельства, отражавшие жизнь города за период от IV в. до н. э. по I в. н. э., представлены часто в сильно фрагментированном состоянии и потому трудно поддаются точному толкованию. Тем не менее тщательная расчистка участка дала возможность выявить не только конструктивные особенности винодельни, но и проследить, как и когда она создавалась.

Прежде всего следует отметить, что остатки винодельни расположены па развалинах общественного здания V в. до н. э., от которого остались две стены (№ 32 и 44), образующие угол. Стена № 32 оказалась частично использованной в качестве твердого основания под давильню. Для этого были удалены лишние плиты нижнего ряда кладки стены, сохранившиеся в других ее участках, а к западному фасаду подведена специальная субст- рукция, состоящая из прослоек известняковой крошки, мелких камней с глиной и морского песка. От расползания ее предохраняла тонкая стенка, сложенная из рваного камня. На образовавшуюся площадку и была водружена давильня с уклоном к резервуару, при этом слив лег поперек большого камня фундамента стены № 32, который одновременно, как мы видели, служил и стенкой цистерны. Примечательно, что для устойчивости и прочности под основание давильни был подложен строительный раствор толщиной 3-5 см из глины, смешанной с измельченными обломками хиосских пухлогорлых амфор позднего типа. Последнее обстоятельство важно в двух отношениях. Во-первых, время сооружения винодельни можно отнести еще к концу V в. до н. э., во-вторых, вся конструкция представляла несомненно стационарное устройство, рассчитанное на длительное, может быть многолетнее, функционирование. В подтверждение правильности предполагаемой даты сооружения винодельни приведем еще один аргумент.

Цистерна была заполнена рыхлым грунтом, в котором оказалось довольно большое количество керамических изделий. Среди них имеются битые сосуды, с недостающими частями и отдельные фрагменты. Создается впечатление, что это единовременный выброс негодной к употреблению посуды. Почти весь комплекс находок поддается довольно точному определению и датировке.

Арибаллический лекиф с так называемым сетчатым орнаментом (рис. 3) относится к числу предметов, часто встречающихся среди аттического импорта в городах Северного Причерноморья¹¹. В. Д. Блаватский считает их изделиями массового рыночного производства, особенно те, которые, как и в нашем случае, при расписывании верхней частью опускались в лак¹². Тулово лекифа покрыто редкой небрежно выполненной сеткой из коричневатого лака и горизонтальными рядами белых точек, на горле три вертикальные белые полоски, пересеченные чернолаковой чертой. По форме, пропорциям и характеру росписи лекиф датируется временем не позднее середины IV в. до н. э. Наиболее близкими аналогиями ему являются "сетчатые" лекифы второй четверти IV в. до н. э. из раскопок Олинфа¹³ и Аполлонии¹⁴.

Рисунок 3. Арибаллический лекиф. Вторая четверть IV в. до н. э.

¹¹ (ГЭ. Инв. № НФ.72.440. Глина коричневато-розоватая, сетчатый орнамент нанесен разбавленным коричневым лаком, краска белая. Недостает венчика, поверхность потерта. Сохранившаяся высота 6,9 см; ширина тулова 4,4 см; диаметр подставки 3,5 см, горла - 0,9 см)

¹² (Блаватский В. Д. О технике росписи арибаллических лекифов. - КСИИМК, 1947, вып. 15, с. 57)

¹³ (Olynthus, vol. 13, p. 162, p. 107-108)

¹⁴ (Аполония. София, 1963, № 143, с. 123, табл. 54)

Аттическое чернолаковое рыбное блюдо (рис. 4) относится к тому же времени¹⁵. Его отличительные признаки - чуть свисающий край, неглубокая солонка в центре, обрамленная врезанной линией, расширяющаяся к основанию профилированная внутри подставка и конический выступ на дне снаружи. Блюдо сплошь покрыто лаком, исключая нижнюю грань подставки и узкий поясок по краю, оставленные в цвете глины. Ближайшее сходство ему можно найти в аналогичных памятниках первой половины IV в. до н. э. из Олинфа¹⁶, а также из раскопок афинской агоры¹⁷.

Рисунок 4. Чернолаковое рыбное блюдо. Первая половина IV в. до н. э

Чернолаковая чашечка (рис. 5) с загнутым внутрь краем, на широкой подставке, основание которой оставлено в цвете глины, с коническим выступом на дне снаружи и четырьмя скрещенными штампованными пальметками в центре также не выходит за пределы этой даты¹⁸. Среди аттических чернолаковых солонок, происходящих из раскопок афинской агоры, встречаются варианты, точно такие же по форме, размерам и также покрытые лаком, относящиеся ко второй четверти IV в. до н. э.¹⁹ Подобные образцы из Олинфа Д. М. Робинсон датирует даже началом столетия²⁰. Вполне соответствуют этому времени и даже более раннему штампованные пальметки удлиненных пропорций с лепестками, формирующимися вокруг ромбовидной сердцевины²¹.

¹⁸ (ГЭ. Инв. № НФ.72.536. Глина розоватая, лак черный. Утрачена часть края. Высота 2,4 см; диаметр 8,8 см; диаметр подставки 6,3 см. На дне снаружи процарапано граффито в виде палочки)

¹⁹ (Agora, vol. 12, part 1, p. 135, 137; part 2, pl. 33, No. 883, pl. 34. No. 944)

²⁰ (Olynthus, vol. 13, p. 357, pl. 224, No. 787)

²¹ (Agora, vol. 12, part 1, pl. 57, No. 791, 792; Olynthus, vol. 8, pl. 224, No. 778)

Рисунок 5. Чернолаковая чашка. Вторая четверть IV в. до н. э.

Нерасписная керамика из цистерны представлена двумя круглодонными со-судами с выступами для крышки (рис. 6).

Рисунок 6. Два круглодонных сосуда. Начало IV в. до н. э.

Один из них имеет шаровидное тулово, узкое устье с высоким четко профилированным венчиком и внутренним выступом для крышки и массивные круглые в сечении вертикально поставленные на плечиках ручки²². Другой - в виде низкой тонкостенной кастрюли с широким устьем, высоким вертикальным чуть изогнутым венчиком п сильно выделенным внутрь выступом для крышки. Плечики короткие крутые, к ним прикреплены круглые в сечении тоже изогнутые ручки, возвышающиеся на 1 см над краем²³. Оба сосуда, судя по глине, местного боспорского производства. Они принадлежат к широко распространенному типу тонкостенной кухонной посуды, встречающейся в классических и эллинистических слоях античных городов Причерноморья и Средиземноморья. В настоящее время эта группа керамики достаточно хорошо изучена и классифицирована²⁴. Нимфейские кастрюли по форме тяготеют еще к образцам V в. до н. э. Основным признаком их являются тщательная формовка изогнутого венчика с четким выступом для крышки и свободно поставленные, как правило вертикально, ручки. В сосудах эллинистического времени край обычно отогнут, имеет расплывчатые очертания, а ручки к нему тесно прижаты. Кастрюли типа нимфейских широко представлены среди простой керамики V-IV вв. до н. э. в Пантикапее²⁵. Часто встречаются они и в средиземноморских центрах²⁶. При раскопках Истмии, например, в керамическом комплексе IV в. до н. э. находились два кухонных сосуда, их типы абсолютно соответствуют нимфейским²⁷.

²² (ГЭ. Инв. № НФ.72.687. Глина светлая, местами розоватая от обжига, с белыми вкраплениями. Дно и стенки покрыты копотью. Сосуд склеен из кусков. Высота 16,5 см; ширина 18,5 см; диаметр устья 8,4 см; высота венчика 1,5 см, ручек - 4,5 см)

²³ (ГЭ. Инв. № НФ.72.688. Глина красная с белыми вкраплениями, снаружи местами покрыт копотью. Склеен из кусков, дополнен гипсом, ручки частично утрачены. Высота 7 см; ширина 20,2 см; высота венчика 2 см; дяаметр венчика 20,7 см, устья - 17 см)

²⁴ (Книпович Т. Н. Керамика местного производства из раскопа "И". - В кн.: Ольвия, т. I. Киев, 1940, с. 14 и сл., табл. XXIX, XXX; Скуднова В. М. Комплекс находок из раскопок святилища кабиров в Нимфее. - КСИИМК, 1956, вып. 63, с. 131 и сл.; Кругликова И. Т. Ремесленное производство простой керамики в Пантикапее в VI-III вв. до н. э., - МИА, 1957, № 56, с. 106 и сл.; Talcott L. Attic Blackglazed, Stamped Ware and Other Pottery from a Fifth Century Well. - Hesperia, 1935, vol. 4, p. 513, No. 77-79; Agora, vol. 12, part 2, pl. 93-95)

²⁵ (Кругликова И. Т. Ремесленное производство..., с. 109, рис. 1, 7; с. 107, рис. 1, 1 и 2а, 4, 5. В этой работе приведены аналогии и из других центров)

²⁶ (Agora, vol. 12, part 1, p. 226-227, pl. 94, No. 1955-1957; pl. 95, No. 1962-1963)

²⁷ (Broneer O. Excavations at Isthmia. - Hesperia, 1962, vol. 21, No. 1, p. 6, 24, pl. 12, b, e)

Помимо перечисленных целых предметов, либо тех, форма которых хорошо восстанавливается, в цистерне оказалось еще несколько разбитых фрагментов и обломков керамики. Это почти половина остродонной амфоры²⁸ (рис. 7), фрагмент сероглиняного лощеного сосуда с двуствольной ручкой²⁹, обломки аттической чернолаковой чашки с петлеобразной ручкой³⁰ и венчик краснофигурной пелики с рубчиком по краю и овами³¹. Совершенно очевидно, что и эта группа находок может быть датирована в пределах первой половины IV в. до н. э. Так, например, форма амфоры восстанавливается несмотря на отсутствие венчика и ножки. По глине, размерам, пропорциям и характеру отдельных частей - яйцевидное тулово с крутыми плечиками, короткое прямое горло, овальные в сечении ручки, укрепленные непосредственно под венчиком, массивная нижняя часть - ее можно определить как хиосскую конца V - начала IV в. до н. э. Подобный тип можно видеть в образцах, найденных на афинской агоре³².

²⁸ (ГЭ. Инв. № НФ.72.794. Глина оранжевая с небольшими вкраплениями белых известняковых точек и слюды. Сохранившаяся высота 62 см; наибольший диаметр корпуса 34 см)

²⁹ (ГЭ. Инв. № ГФ.72.795. Глина с редкими включениями слюды и белых вкраплений, покрытие темно-серое. Диаметр горла 7,8 см, тулова - 18,2 см)

³⁰ (ГЭ. Инв. № НФ.72.534)

³¹ (ГЭ. Инв. № НФ.72.441)

³² (Grace V. Stamped Amphora Handles Found in 1931-1932. - Hesperia, 1934, vol. 3, p. 303, fig. 1, 2; idem. Amphoras and Ancient Wine Trade. New Jersey, 1961, No. 45 (1-я слева). См. также: Зеест И. Б. Указ. соч., с. 77, табл. IV, 12)

Рисунок 7. Фрагменты хиосской амфоры. Начало IV в. до н. э

По сохранившемуся фрагменту сероглиняного сосуда можно реконструировать кувшин или ойнохою с шаровидным туловом и изогнутой двуствольной ручкой, возвышающейся над краем. Этот тип сероглиняной керамики в широком ассортименте представлен в классических слоях Нимфея, Ольвии и других античных центров³³.

³³ (Скуднова В. М. Указ. соч., с. 132; Козуб Ю. I. Некрополь Ольвii V-IV ст. до н. е. Киiв, 1974, с. 63)

Таким образом, керамический комплекс, обнаруженный внутри цистерны нимфейской винодельни № 1, позволяет установить верхнюю дату ее существования. Очевидна, винодельня перестала функционировать во второй четверти IV в. до н. э., когда по каким-то причинам погиб дом винодела и ненужная или пришедшая в негодность домашняя утварь была сброшена в цистерну. Не противоречит такой дате и общая стратиграфия культурных напластований и на данном участке. Выше уже отмечалось, что давильня и цистерна лежат на развалинах здания V в. до н. э., в то время как непосредственно над ними находился культурный слой раннеэллинистического времени - конца IV - первой половины III в.

Рисунок 8. Винодельня № 2 (общий вид)

Винодельня № 2 представляет собою круглую в плане давильню с выступающим сливом, высеченную из одного блока известняка в виде глубокой чаши с отвесными стенками" (рис. 8). Ее диаметр 1,25 м; высота 21 см; глубина чаши 18 см; ширина бортов 10-12 см; длина слива по внутренней оси 40 см; ширина 35 см; ширина желоба сужается к выходу от 8 до 12 см. Рабочая площадь составляет 1,2 кв. м. Давильня обнаружена в основании мощного (около 50 см) нивелировочного слоя и черепяной вымостки. Структура этого слоя состоит из морского песка, перемешанного с ракушками мидий и огромным количеством керамики, - в основном это обломки хиосских с колпачковыми днищами, фазосских, гераклейских и синопских амфор, а также краснофигурной, чернолаковой и красноглиняной посуды. Материал последовательно отражает процесс наращивания мостовой и датирует ее периодом от рубежа V-IV вв. до н. э. до начала III в. до н. э. Слив давильни лежит на каменном ложе городского водостока и точно совпадает с направлением последнего (рис. 9). Никаких остатков здания, в котором могла быть установлена давильня для производства винодельческих процессов, не сохранилось. Естественно напрашивается вопрос: имеет ли давильня непосредственное отношение к водостоку или она оказалась здесь случайно? На первый взгляд, это сочетание кажется противоестественным, ибо оба компонента достаточно самостоятельны сами по себе и не вызывают сомнения в их прямом функциональном назначении. Особенно это касается водостока, капитальность устройства которого свидетельствует о том, что он проходил через важную городскую магистраль и принимал на себя большие потоки дождевых и сточных вод. Дно его выложено из хорошо пригнанных друг к другу плит, боковые стороны из крупных блоков, а сверху он перекрыт плитами вымостки (ширина водостока 20-25 см, высота 21-25 см; открыт на протяжении почти 9 м). Время сооружения водостока относится к концу V - началу IV в. до н. э., что подтверждается стратиграфией слоя, в котором он был обнаружен, связанными с ним архитектурными остатками и сопровождающим материалом³⁴.

Рисунок 9. План винодельни № 2

³⁴ (Точно такой же водосток, того же времени и также оказавшийся под мощным слоем черепяной вымостки с аналогичным материалом, уже был открыт в Нимфее при раскопках улицы, расположенной на территории акрополя города. См.: Грач И. Л. Раскопки в Нимфее. - АО 1966 года. М., 1967, с. 218-219; Она же. Раскопки в Нимфее - АО 1967 года. М., 1968, с. 223)

Водосток обрывается на месте стыка его с давильней, слив которой, как уже указывалось, лежит на последней плите его ложа. На причастность их друг к другу указывают прочность монтировки давильни, а также тот факт, что в плите под сливом, соответственно его ширине (12 см), специально вырублена канавка для стока воды (т. е. водосток как бы берет свое начало непосредственно от давильни). Естественно предположить, что этот городской комплекс - вторичного происхождения, возникший при каких-то перестройках и перепланировках данной части города. В результате этого и был нарушен водосток, а вышедшая из употребления каменная давильня нашла свое применение в качестве водосборника или, вернее, приемника. Возможно, она была установлена у стены или около угла здания, с крыши которого в нее стекала вода. Эта коммуникационная установка действовала во второй половине IV в. до н. э., о чем свидетельствуют керамические находки, обнаруженные в рыхлом зеленоватом грунте, заполнявшем водосток. Среди них были мелкие обломки чернолаковой керамики этого времени и клейменая ручка фазосской амфоры с изображением головы бородатого лысого силена, повернутой вправо, и именем фабриканта Сатира. Такие круглые клейма появляются с середины IV в. до н. э.³⁵

³⁵ (Шелов Д. Б. Керамические клейма из раскопок Фанагории. - МИА, 1956, № 57, с. 131, рис. 1, 1)

В конце IV - начале III в. до н. э. давильня и водосток были засыпаны и оказались под верхним, самым поздним, слоем черепяной вымостки. Из всего сказанного следует, что для выжимания виноградного сока давильня могла быть использована лишь в первой половине IV в. до н. э. и немного ранее. Вероятно, как и винодельня № 1, она также примыкала к цистерне.

Таким образом, обе нимфейские винодельни функционировали в одно и то же время, а именно: в эпоху поздней классики. Следовательно, на сегодняшний день это пока самые ранние памятники, свидетельствующие о существовании виноделия на Боспоре и более того - в античных городах Северного Причерноморья. В этой связи представляется интересным, прежде всего, производительная мощность нимфейских виноделен - играли ли они роль товарной отрасли хозяйства и в какой степени, или они служили только для нужд внутреннего семейного потребления?

Решить этот вопрос весьма сложно, так как данные памятники нельзя сравнивать с известными эллинистическими и римскими винодельческими комплексами, рассчитанными на единовременную выжимку нескольких тонн сырья с помощью рычажного или рычажно-винтового пресса. К тому же мы не можем составить полного представления о конструктивном и техническом устройстве нимфейских виноделен, особенно в случае с винодельней № 2, где отсутствует резервуар для приема сусла, и поэтому установить размеры его емкости невозможно. Тем не менее два момента позволяют в какой-то мере реконструировать сам производственный процесс.

Во-первых, обе винодельни служили только для растаптывания винограда, так как толщина основания в том и другом случаях составляет всего 3-5 см. Учитывая рыхлость местного известняка, из которого вырублены давильни, применение пресса исключено. Во-вторых, обе винодельни, безусловно, носили стационарный характер, т. е. были рассчитаны на многолетнюю эксплуатацию. Об этом свидетельствуют капитальная монтировка винодельни "№ 1, а также большие размеры и тяжесть каменной давильни № 2, что само по себе предполагает прочность и длительность использования ее в производстве.

Рычажные прессы в боспорском виноделии V-IV вв. до н. э., скорее всего, не применялись. Их появление относится к III - II вв. до н. э., т. е. к эпохе расцвета этого вида промысла³⁶. Что же касается стационарного характера нимфейских виноделен, то этот фактор представляется очень важным для выяснения, хотя бы частичного, масштабов производства и формы его хозяйственной организации. Вряд ли многолетняя установка, занимающая специальное помещение в доме, была рассчитана на производство вина лишь для домашнего потребления. И хотя нам не известны размеры нимфейских виноградников и тем более винных хранилищ, также как и количества продукта, необходимого для удовлетворения потребностей той или иной семьи, можно приблизительно рассчитать, сколько сырья обрабатывалось каждой винодельней за один прием.

³⁶ (Гайдукевич В. Ф. Виноделие на Боспоре, с. 379)

Учитывая рабочую площадь давильни № 1, можно считать, что на ней единовременно отжималось около 20 кг винограда и, соответственно, 70-80 кг на винодельне № 2. Естественно предположить, что эта операция могла быть повторена несколько раз в течение дня, а за время винодельческого сезона количество приемов могло доходить до двухсот. Опыт современных виноделов, обрабатывающих небольшие приусадебные участки, отведенные под виноградники в с. Героевском, - близ которого и находятся развалины Нимфея, - показывает, что 200-400 кг винограда может быть отжато вручную одним человеком в течение двух-четырех дней. Такое сравнение уместно, с нашей точки зрения, потому что для получения 200-400 литров виноградного сока нерационально строить стационарный агрегат - для этого достаточно иметь в доме специальное приспособление, которое легко перенести с места на место и убрать после употребления.

Таким образом, производственное назначение нимфейских винодельческих комплексов представляется несомненным. Однако, сравнивая их с мощными винными комбинатами Боспора более позднего времени, можно предположить торговый сбыт вина лишь в пределах самого города и его округи. Вероятно, здесь надо учитывать и скифское окружение, которое в данном регионе было представлено значительно шире, чем в других населенных пунктах Боспора.

Любопытно и то, что именно в Нимфее, а не в каком-либо другом боспорском центре, удалось зафиксировать самые ранние винодельни, хотя это не снимает, разумеется, возможности открытия их и в других городах. Как уже упоминалось, на реверсе нимфейских монет, чеканенных в последней четверти V в. до н. э., изображена виноградная лоза с гроздью винограда и листьями. С давних пор многие исследователи видят в этой эмблеме отражение одной из сторон хозяйственной жизни Нимфея и приводят ее в качестве наиболее веского аргумента для доказательства возможности существования на Боспоре виноградарства и виноделия уже в V в. до н. э.³⁷ Д. Б. Шелов связывает изображения на монетах с религиозной сферой, а именно: с почитанием в Нимфее культа Диониса³⁸. Обоснованием для такого суждения послужило, в частности, отсутствие памятников винодельческого производства. Теперь, когда этот пробел в известной мере восполнен, правомерно вернуться к данному вопросу. Независимо от того, в каком аспекте рассматривать эмблему на нимфейских монетах - в экономическом или религиозном,- обе версии одинаково можно связать с наличием в Нимфее виноделия в V в. до и. э. К этому следует лишь добавить, что и в более позднее время виноградная лоза, вероятно, служила в качестве эмблемы города, о чем свидетельствует ее изображение на контрольной свинцовой гире III в. до и. э., отлитой в Нимфее и найденной недавно при его раскопках³⁹.

³⁷ (Кене Б. Описание музеума князя В. В. Кочубея и исследование об истории и нумизматике греческих колоний в России, равно как и царств Понтийского и Босфора Киммерийского, т. 1. Спб., 1857, с. 324; Блаватский В. Д. Земледелие..., с. 87; Гайдукевич В. Ф. Виноделие на Боспоре, с. 364; Он же. Боспорское царство. М. -Л., 1949, с. 103; Кругликова И. Т. Сельское хозяйство Боспора, с. 187.)

³⁸ (Шелов Д. Б. Указ. соч., с. 32 и сл)

³⁹ (Грач Н. Л. Свинцовые гири из Нимфея. - ТГЭ, 1976, т. 17, с. 183-200)

Нимфейские винодельни пока уникальны по техническому устройству. Среди одновременных им северопричерноморских памятников этого рода близких аналогий нет. В эллинистическое же время встречаются небольшие переносные тарапаны (тарапан-каменное ложе, служившее нижней частью пресса), очень близкие по формам давильням. Так например, при раскопках сельской усадьбы III-II вв. до н. э., расположенной у Карантинной слободки (близ Керчи), было найдено каменное корыто с длинным сливом⁴⁰. Сходство его с давильней нимфейской винодельни № 1 не вызывает сомнения, только первое значительно меньших размеров. В. Ф. Гайдукевич трактует его как дополнительное приспособление для выжимания виноградного сока из мезги, т. е. специально предназначенное для завершающей операции в винодельческом процессе. Экземпляр, по форме аналогичный круглой давильне № 2, также много уменьшенный, происходит из херсонесской усадьбы II в. до н. э. клера № 25⁴¹. Эти тарапаны свидетельствуют о том, что в виноделии Боспора и Херсонеса эллинистической эпохи сохранялись формы давилен, выработанные в более раннее время.

⁴⁰ (Гайдукевич В. Ф. Виноделие на Боспоре, с. 376, рис. 19)

⁴¹ (Стржелецкий С. Ф. Клеры..., с. 233, рис. 118; Он же. Виноделие в Херсонесе..., с. 126, рис. 4)

С III в. до н. э. в Херсонесе получил широкое распространение стационарный тип давилен, вырубленных прямо в скалах⁴². Они разных форм и размеров, но в конструктивном отношении большинство из них восходит к нимфейским образцам, т. е. к тем, которые состоят из одной давильной площадки и вместилища для сосуда. Следовательно, и в устройстве виноделен долго живут древние традиции.

⁴² (Стржелецкий С. Ф. Виноделие в Херсонесе, с. 126, и cл., рис. 5-13; Он же. Клеры..., с. 234 и сл., рис. 120-126)

Сравнительный материал из Греции очень скуден, однако по рисункам па чернофигурных и краснофигурных вазах можно заключить, что в VI - V вв. до н. э. в виноделии широко применялись портативные переносные давильни в виде деревянных чанов⁴³. Стационарные винодельни известны лишь с IV в. до н. э. Они состоят из одной давильной площадки и примыкающего к ней резервуара, в который ставился сосуд для стока сусла. Наиболее ярким примером этому является винодельня из святилища Диониса, раскопанная В. Дерпфельдом на территории афинской агоры в 1894 г.⁴⁴ В. Ф. Гайдукевич сопоставляет с ней некоторые боспорские винодельни III в. до н. э., а именно те, которые также имеют только одну давильную площадку и приемник для сусла, но отмечает при этом и их принципиальное отличие⁴⁵. Дело в том, что резервуары боспорских эллинистических виноделен рассчитаны на несколько тысяч литров, в то время как в афинских емкость глиняного сосуда составляла всего 50-60 литров. Последнее обстоятельство сближает, как кажется, афинские памятники с нимфейскими, только на сей раз различны технические приемы устройства давильных площадок: если у первых они смонтированы из гальки на известняковом растворе, т. е. из цемента, то у вторых они высечены из камня. По-видимому, это было характерной особенностью боспорских виноделен в доэллинистическое время.

⁴³ (Гайдукевич В. Ф. Виноделие на Боспоре, с. 381, рис. 25; с. 382, рис. 26)

⁴⁴ (Dörpfeld W. Die Ausgrabungen im Westabhange der Akropolis.- AM, 1895, Bd. 20, S. 168)

⁴⁵ (Гайдукевич В. Ф. Виноделие на Боспоре, с. 384)

Итак, открытые в Нимфее винодельческие комплексы являются древнейшими памятниками, свидетельствующими о развитии виноградарства и виноделия на Боспоре, а также и в других античных городах Северного Причерноморья в конце V - первой половине IV в. до н. э. Они представляют собою оригинальные сооружения, не встречающиеся в Греции и исчезнувшие впоследствии в боспорском производстве. Надо полагать, что, когда впервые появилась потребность заменить легкие переносные орудия, применявшиеся в домашнем виноделии, стационарными, боспорские ремесленники обратились к местному природному материалу, в данном случае к камню, которым так богат Керченский полуостров, и создали свою характерную конструкцию винодельни.