Заключение

Итак, мы познакомились с 337 личностями античного мира, оставившими по себе память своими делами или мыслями, чье влияние изменяло мир или надолго определяло его развите. Это были мужчины и женщины, счастливые и несчастливые, глупые и мудрые, преступники и жертвы, а часто те и другие одновременно.

Они представляют интерес как люди, а не как "образцы", ибо становится страшно, когда узнаешь, что те, кто творил историю, как раз и не отличались высокими моральными качествами. Движущими силами политики, которая признает только успех, являются забвение совести, тщеславие, эгоизм и насилие. Нарушение слова, измена, убийство, пытки и террор являются средствами достижения цели. История все это легко забывает, и знаменитыми становятся полководцы, без колебаний проливающие кровь своих солдат, о которых никто не вспоминает. Даже такой блистательный правитель, как Август, пришел к власти, пролив море крови. Александр Македонский убил своего верного друга Пармениона, его сына Филота и собственноручно заколол копьем Клита. Константин Великий, Святой, приказал извести свою жену и собственного сына.

Знакомясь с биографиями правителей, царей и имйераторов, мы редко обнаруживаем в них качества, которые проповедуют философы. Тем ярче блистают имена последних на этом мрачном фоне. Поэты и мыслители высказывали благородные мысли, которые обогатили жизнь многих людей всех времен и вели к духовному обновлению и самоусовершенствованию. Среди этих людей, которые сами стали жертвой жестоких преследований, мы непременно найдем тех, кто может служить образцом и заслужил уважение последующих поколений, ибо они заложили основы современной жизни, боролись за свободу личности.

Менандр по Фульвию Урсину

Многие имена не названы. Изображений многих из выдающихся людей античности мы не знаем. Их портреты либо не существуют, либо они еще не опознаны. Это открывает широкое поле деятельности для будущих исследователей. Заманчиво отыскать изображения греческих философов Горгия или Анаксагора, греческих политиков Кимона, Никия, Пелопида и Эпаминонда, римских государственных деятелей Катона Ценсория, Мария, Суллы и Лукулла, не говоря уже о римских историках и писателях, таких, как Ливий или Тацит. Перечислено лишь несколько имен, которые все знают, а сколько еще других? Существует большое количество сохранившихся, но неопознанных изображений. О них известно лишь то, что изображают они "знаменитых греков и римлян", но пока не найдены способы, которые помогли бы открыть тайну их имен, их принадлежность. Здесь может помочь лишь терпение и надежда на счастливую находку или внезапное озарение. Наша надежда обоснованна, так как имеются доказательства существования копий с портретов некоторых интересующих нас личностей. Гермы с сохранившимися надписями некогда имели головы Писистрата, Парменида, Анаксагора или Лукулла и Гортензия. Мы назвали лишь несколько имен. Удастся ли найти когда-нибудь эти недостающие портретные изображения? Нас ободряют не только сенсационные находки, как, например, обнаружение бюста Ксенофонта, но и удачные комплексные научные исследования, результаты которых весьма убедительны. Археологи не думают успокаиваться и будут продолжать свои поиски, движимые стремлением к знаниям, присущим человеку.

Интерес к тому, как выглядели знаменитые люди, существует давно. Первым собранием портретов было "Hebdomades vel de imaginibus", насчитывавшее 700 портретов великих людей прошлого и созданное Марком Теренцием Варроном (116-27 гг. до н. э.), "Illustrium virorum ut exstant in urbe expressi vultus" Ахилла Статия в 1569 г. и "Imagines et elogia virorum illustrium" Фульвия Урсина (Фульвио Орсина) в 1570 г. явили миру утраченные творения их античных предшественников. Своими работами они постарались подвести надежную основу под идентификацию античных изображений, которые стали находить во время раскопок начиная с Ренессанса и которые в большинстве случаев определяли совершенно произвольно. Специалисты довольно давно научились правильно идентифицировать лишь портреты императоров, сравнивая их с изображениями на монетах. Урсин положил начало научного изучения античных портретов. С этого времени греческая и римская иконография стала важной частью античной археологии.

Иконография не только дала новые данные для идентификации изображенных, но и показала, насколько различными могут быть портреты по характеру и стилю. Хотя дискуссии в этой области еще не закончены, все же намечены важные этапы. Основным, бесспорно, является признание того, что возникновение портрета в греческом искусстве V в. до н. э. есть результат демократии и того значения, которое приобрела личность. Удивительно, что портрет предстает перед нами сразу в законченном виде. При этом особенно близки к модели самые ранние портреты периода резких перемен в жизни общества, в то время как в период политической стабилизации при Перикле они становятся "классическими". Присущая им безмятежность была обусловлена сознательным признанием законов афинского государства. В конце V в. до н. э. на смену им приходят портреты, которые вновь стали отражать индивидуальность человека, его внутренний мир, передавать все своеобразие личности.

Портрет в IV в. до н. э. отражает скорее обобщенную философскую, чем политическую идею, которая и определяет внешность изображаемого. Портреты воспринимаются скорее как случайные индивидуализированные изображения совершенного человека, подобно тому как Платон воспринимал мир как отражение высшей "идеи". Портрет, как выражение "идеи", находит воплощение в фигурах надмогильного рельефа, где подлинное портретное сходство вовсе отсутствует. Приход к власти Александра Македонского меняет отношение к стилю портрета. Придворное искусство служит правителям, ибо оно ставится на службу политики. Художники изображают правителя как могущественного человека, как пример для подражания, как героизированную личность и даже как обожествленное существо, недосягаемое для простых смертных. Знакомство с художественными достижениями других народов оттачивало видение, давая возможность наблюдать различные типы человека. Накопленные естественнонаучные знания позволили скульпторам их использовать. Они поняли, какое значение имеют даже мельчайшие детали для усиления воздействия их произведений на зрителя.

Аналогично истории развития греческого портрета протекала эволюция портрета в Италии и Риме, где греческие художники создавали портретные статуи выдающихся людей. В результате завоевания греческого Востока римляне получили в наследство греческую культуру и искусство. Перед греческими художниками встали новые задачи при воссоздании портретов римских императоров, "принцепсов", во внешности которых должна была быть подчеркнута гражданственность. Подчас с помощью одних только глаз они придавали своим моделям такую психологическую характеристику, которая для нас и сегодня представляет чрезвычайный интерес. До сих пор вызывает удивление, как могли сами изображаемые столь терпимо относиться к подобным "разоблачениям". Или, может быть, они этого вовсе не замечали? Римские добродетели этих "принцепсов", несомненно, производили сильное впечатление на греческих художников. Ведь у себя на родине раньше они имели дело с правителями, называвшими себя богами. И портреты римских императоров, созданные на бывших греческих территориях, наглядно свидетельствуют о том, что с обожествлением художники справлялись лучше. Император представал монументальным и величественным, обычно с атрибутами власти, которые в Риме присутствовали лишь на монетных изображениях, да и то в виде скромного лаврового венка. Однако постепенно и в Риме происходят изменения. И с заменой "принципата" "доминатом", властью господина, признаки старых римских добродетелей постепенно исчезают. Абсолютную монархию Диоклетиана больше не интересует индивидуальность властителя, который является лишь символом власти, которую скоро перестанут считать данной людьми. Император-бог вознесен высоко над миром. При созерцании его статуи подданный должен не думать о том, как выглядит его владыка, а с благоговением ощущать свою ничтожность. Это конец античного портрета, ибо изображение властителя лишено теперь всего человеческого, а его подданные превратились просто в безликую массу.

Портрет Вергилия. Работа Херманна том Ринга. Ок. 1540 г. Лугсбург, музей

Именно этим ознаменовался в изобразительном искусстве путь в средневековье. Тот, кто интересовался делами и творениями античных властителей, поэтов и мыслителей, тот опирался на факты и литературные свидетельства. Однако он не задумывался над тем, как выглядели эти люди. Такой подход появился только в период Возрождения. Когда средневековому художнику жителю Мюнстера Херманну том Рингу заказали сделать портрет Вергилия - не как великого поэта, а как пророка! - то он изобразил его в виде старого человека своего времени, в модных очках. Лука Синьорелли за век до этого изобразил его на фреске в капелле Бризио собора в Орвиенто (ок. 1500 г.) юношей без бороды, с длинными, зачесанными назад волосами, устремившим взор наверх и вбок - он считал, видимо, что так следует передать вдохновение.

Лишь постепенно, под впечатлением обнаруженных при раскопках портретов, будь то скульптурные или монетные изображения или геммы, стал просыпаться интерес к внешнему облику античных личностей, в особенности римских императоров. Новая оценка индивидуума, связанная с Возрождением и приведшая вскоре к культу гения, усилила желание полнее познакомиться с выдающимися людьми античности, увидеть, как они выглядели в действительности. Поэтому труд Фульвия Урсина отвечал потребности того времени, а успех его породил множество подражателей. С того времени это желание не ослабевало, о чем свидетельствует огромная масса литературы, посвященная античной иконографии.

Будем надеяться, что наши читатели разделяют это желание. Ибо, если интерес к античному портрету ослабеет, это будет возвратом к той позиции, которая уже однажды привела человечество к средневековью. Но пока человек, живущий в условиях свободы и считающий обязательным "моральный закон в себе" Канта, будет убежден в ценности личности, его будут интересовать деятели, на примере которых он может изучать многообразие возможностей человеческого гения. Это пробуждает жажду знаний, которая в конечном итоге всегда была движущей силой культуры, которая и по сей день остается ее гарантом. А там, где стремление к критическому анализу духовного богатства угасает, там умирает и культура, и назидательным примером тому являются творения поздней античности.