Археологические концепции и школы конца XIX-XX в.

Археологические раскопки и исследования во второй половине XIX и в начале XX в. в больших и малых масштабах проводились во всех странах земного шара, увлекая людей всех возрастов и всех специальностей - от маститого ученого-археолога до гимназиста. Огромное количество археологического материала хранилось в многочисленных музеях и частных коллекциях. Были написаны сотни томов учр-ных трудов по археологии. На основе археологического материала писались романы, повести, рассказы, поэмы и даже оперы. Исполнялась мечта А. С. Уварова - археология выходила на широкую дорогу.

Археологи разрабатывали классификации, хронологические и периодические системы, методы раскопок и исследований, создавали школы и концепции, собирались на археологические съезды и конгрессы, на которых или договаривались об общих принципах и вырабатывали общую точку зрения или вступали в непримиримые противоречия.

Из общей массы археологов, профессионалов и любителей, выделялись талантливые исследователи, которые обобщали весь опыт и весь накопленный материал, ставили и разрешали общие проблемы археологической науки как методические, так и методологические.

Крупнейший французский археолог Жозеф Дешелет (1862- 1914), начавший свою научную деятельность с изучения галло-рим-ской рельефной краснолаковой керамики, быстро вышел из рамок своей узкой темы и, обобщив огромный археологический материал, разработал классификацию и хронологию всех археологических памятников Западной Европы. Результаты своих исследований и выводов он изложил в четырехтомном труде "Руководство по археологии первобытной, кельтской и галыытаттской " (1908-1914). К несчастью для науки, преждевременная смерть прекратила плодотворную деятельность Дешелета. Он пал в бою во время первой мировой войны, сражаясь за Францию.

Жозеф Дешелет (1862-1914)

В области методики археологических раскопок и исследований много сделал добросовестный и талантливый английский археолог Лэн-Фокс, или Питт "Риверс (1827-1900). Кадровый офицер, полковник (впоследствии генерал) Лэн-Фокс принял имя Питт Риверса после получения богатого наследства от баронета Риверса. Будучи страстным коллекционером, Питт Риверс начал свою деятельность в области археологии с собирания оружия. По мере увеличения коллекции и расширения кругозора Питт Риверс пришел к идее проследить постепенное усовершенствование техники, особенно военной и судоходной. Механически применяя учение Дарвина, он считал, что вещи развиваются тем же эволюционным путем, что и животные виды. Он предложил свою систему классификации, до него никем не применявшуюся. Свои коллекции Питт Риверс размещал не по странам и не по эпохам, а по рядам отдельных вещей, прослеживая путь развития каждой вещи. Например, в одном ряду были представлены топоры, начиная с самого примитивного и кончая самым совершенным, причем мустьерский топор, сделанный 100 тысяч лет назад, мог находиться рядом с тасманийским топором, сделанным в XVIII в. В другом ряду в таком же порядке располагались копья, в третьем кинжалы и т. д. Питт Риверса иногда обвиняют в том, что его система есть отход от историзма, но это несправедливо - Питт Риверс никогда не уклонялся от историзма и не отвергал его. Он только предложил новый аспект изучения вещей. Эволюционистская точка зрения Питт Риверса никакого значения в данном случае не имеет. Отрицать с этих позиций систему Питт Риверса так же нелепо, как например, нелепо отрицать исторические свидетельства Библии только потому, что Библия религиозная книга. Система Питт Риверса наглядно продемонстрировала значение сраанительно-этнографического метода в археологии, помогла объяснить назначение древних вещей и приблизиться ,к социалистическому объяснению орудий как древних, так и современных. Коллекцию Питт Риверса широко использовал в своих трудах Эдуард Тейлор, равно как и многие другие историки и археологи, изучающие первобытное общество.

Питт Риверс (1827-1900)

Всю свою коллекцию Питт Риверс пожертвовал в основанный им в 1880 г. Оксфордский этнографический музей, первым хранителем которого был назначен Эдуард Тейлор.

Питт Риверс был не только коллекционером и систематизатором, создавшим сравнительно-типологический метод, он был также и полевым исследователем, производившим археологические раскопки. Если вообще можно говорить о чьем-либо приоритете в науке, то приоритет создания стратиграфического метода в археологии принадлежит именно Питт Риверсу. Питт Р ив ере произвел многочисленные раскопки в Англии и в Уэльсе, особенно за двадцатилетие с 1880 по 1900 г. В выборе объектов для раскопок Питт Риверс был так же оригинален, (как и в системе коллекционирования. Недаром современники считали его чудаком. До Питт Риверса археологи раскапывали главным образом древние погребения, как это делал, например, Ворсо. Питт Риверс раскапывал главным образом древние поселения, как это стали делать по его примеру многие археологи.

Погребение - мертвый, искусственно созданный и в силу этого ограниченный образ древней жизни, поселение - сама жизнь. Это преимущество и использовал Питт Риверс. Раскопки поселения - работа более сложная и более трудоемкая, чем раскопки могильника. Они требуют кропотливого изучения каждого сантиметра земли и вглубь, и вширь. Только исследование всех остатков в каждом напластовании, при сопоставлении положения всех вещей относительно друг друга, относительно глубины их залегания и окружающей их среды и бесконечного количества подобных деталей, дает возможность восстановить картину жизни древнего поселения. Отсюда и необходимость стратиграфического метода.

Питт Риверс подчеркивал значение простых вещей, а не только художественных и других исключительных изделий. Свои выводы и обобщения он строил на основе массового материала и детального анализа вещей. Он производил тотальные (сплошные) раскопки и публиковал подробнейшие отчеты. Четыре тома его "Раскопок в Крэнборн Чейзе"- образец археологических публикаций. Раскопанный памятник мог исчезнуть с лица земли, но по отчетам Питт Риверса любой археолог может изучать его, как будто копал сам.

Над созданием типологического метода, несколько в ином плане, чем Питт Риверс, именно как метода хронологизации памятников бронзового века, много потрудился шведский археолог Оскар Монтелиус (1843-1921), профессор Стокгольмского университета. На основании изучения древностей эпохи бронзы Скандинавии, Италии, Греции, Египта, Ассирии и Вавилонии он распределил все древние вещи по типам. Тип - это группа вещей одного и того же назначения, однородных по виду, но отличающихся друг от друга в деталях. Так, бронзовые топоры, имеющие для рукоятки не сквозное отверстие, а втулку с торцовой части обуха и оказываемые кельтами, составляют один тип. Проушные топоры, т. е. имеющие сквозное отверстие сбоку обуха,- другой тип. Обоюдоострые мечи составляют третий тип, однолезвийные - четвертый и т. д. Внутри каждого типа вещи, в зависимости от различных их форм в деталях, располагаются в типологические эволюционные ряды B порядке их последовательного изменения от простого к более сложному или, наоборот, от более сложного к простому. Эволюционные ряды разных типов связаны между собой Хронологически, т. е. ранние топоры стоят в одном ряду с ранними мечами, поздние топоры с поздними мечами и т. д. Правильность построения рядов Монтелиус проверял по совместным находкам в погребениях. Как и некоторые другие археологи-эволюционисты, Монтелиус полагал, что вещи развиваются по тем же законам, что и животные организмы^*. В этом ошибка Монтелиуса: вещи развиваются и изменяются не в силу какого-то внутреннего закона изменения форм, а в силу изменения условий жизни человеческого общества. Видя ошибки Монтелиуса, некоторые археологи отрицали и всю его систему, сами впадая в ошибку. Не следует смешивать точку зрения Монтелиуса на причины развития вещей с самим развитием, как не следует смешивать диалектику Гегеля с гегелевским идеализмом. Типологическая система Монтелиуса позволила установить множество хронологических дат, и ее до сих пор принимают археологи, независимо от того, какую философскую систему они исповедуют. Свои взгляды Монтелиус изложил в опубликованной в 1903 г. книге "Древние культурные периоды на Востоке и в Европе".

^* (Эту точку зрения сформулировал особенно ясно один из учеников Монтелиуса- Нильс Оберг: типологический метод "есть применение дарвинизма к продуктам человеческого труда. Он основан на предпосылке, что человеческая воля связана определенными законами, близкими к тем, которые имеют значение для развития органического мира. Древности развиваются так, как будто они являются живыми организмами: отдельные предметы - это индивидуумы, типологическая серия представляет развитие вида (рода), а группа типологических серий- развитие разветвленных видов, составляющих семью". N. Aberg. Bronzezeitliche und fruheisenzeitliche Chronologic B. 1. Italien. Stockholm, 1930. )

Типологические и хронологические системы, созданные археологами в XIX в., значительно продвинули вперед науку, но почти до самого конца XIX в. еще не было синтеза археологии и истории. Важнейшие работы по ранней истории общества, появившиеся в конце XIX в., были основаны на этнографических данных, на изучении современных примитивных обществ и почти не учитывали археологический материал. Тем не менее эти работы оказали большое влияние на дальнейшее развитие археологии как исторической науки. Прежде всего следует назвать одного из крупнейших представителей эволюционистской школы в этнографии Эдуарда Тейлора, издавшего в 1881 г. свою "Антропологию, введение в изучение человека и цивилизации". То, что значительно раньше было представлено в трудах Нильсона - создание культурно-исторической схемы развития человечества и перенесение этнографических данных в область древнейшей истории,- теперь было основано на широких характеристиках человеческой культуры и ее элементов. Эволюционистская школа акцентировала внимание на явлениях, общих для всех народов. Пользуясь методом сравнения явлений культуры разных народов, ей удалось показать культурное единство человечества и близко подойти к пониманию законов развития общества. Вместе с тем эволюционисты, придерживаясь идеи непрерывного прогресса в развитии культуры, рассматривали постепенное развитие элементов культуры как естественный рост, без взаимной связи и обусловленности явлений. Еще ближе, чем Тейлор, к материалистическому пониманию истории человеческого общества подошел Л. Морган, книга которого "Древнее общество" (изданная в Нью-Йорке в 1877 г.) привлекла внимание К. Маркса и Ф. Энгельса.

Всю историю человеческого общества Морган делит на семь периодов, представляющих последовательные ступени человеческой культурной эволюции. Каждая из этих стадий выделена в соответствии с успехами в производстве средств существования. Система Моргана получила поддержку и развитие в работе Ф. Энгельса "Происхождение семьи, частной собственности и государства" (1884). В создании основных положений материалистического взгляда на историю (исторического материализма) эта книга сыграла огромную роль. На историческом и этнографическом материале Ф. Энгельс доказывает закономерность развития человеческой культуры.

Археологический материал еще не фигурировал в построении Моргана, обращение его системы в прошлое - это только гипотеза. Но археологи XX в., и прежде всего советские археологи, нашли многие подтверждения эволюционистской схемы в конкретном археологическом материале. Конечно, взгляды археологов-марксистов значительно шире взглядов эволюционистской школы, но идея прогрессивного развития человеческой культуры оказалась весьма плодотворной. Как и этнографы, археологи XIX в. полагали, что в силу единства физического строения человека и единства действий его разума результаты производственной деятельности человека на одной и той же стадии развития были одинаковы. Этим объяснялись, в первую очередь, так называемые "параллелизмы" в развитии культуры, т. е. одинаковые явления в культуре разных обществ.

По мере накопления материала и территориального расширения археологических исследований устаревали периодические системы, созданные в XIX в. Создатели этих систем, механически перенося положения эволюционной теории на развитие общечеловеческой культуры, полагали, что человеческая культура развивается в различных условиях, а следовательно, и в разных местах земного шара параллельно и одинаково. Они полагали, что все человечество прошло одни и те же стадии развития, что, например, гальштаттскии период раннего железного века одинаков у всех локальных общественных групп и что он повсеместно сменяется латенским. Но, во-первых, это положение не объясняло, почему некоторые общественные группы отставали в своем развитии, во-вторых, стало очевидно, что даже у стоящих на равном уровне развития локальных групп формы культуры различны, и они тем более различны, чем выше культура.

На самой низкой ступени развития, в периоды шелл я, ашеля, мустье, человек занимался охотой и собирательством, орудия его крайне примитивны. Первобытные каменные топоры были универсальным орудием, служившим для различных целей, в частности и для того, чтобы убивать крупных животных и дробить их кости, добывая мозг. Убить арктического медведя и тропического тигра можно с равным успехом одним и тем же топором. Поэтому первые каменные орудия единообразны для различных точек земного шара. Но по мере развития производительных сил в формах культуры намечаются уже кое-какие локальные особенности, хотя общий уровень культуры локальных общественных групп и одинаков. Особенности эти, едва различимые в эпоху верхнего палеолита (ориньяк, солютре, мадлен), совершенно очевидны в эпоху мезолита. В мезолитическую эпоху в Передней Азии наблюдаются зачатки земледелия. В Палестине у людей так называемой натуфийской культуры, появляются примитивные земледельческие орудия: мотыжки, серпы, ступки для растирания злаков. В то же время в Дании у людей культуры маглемозе развиваются и совершенствуются рыболовство и охота на водоплавающую птицу; в связи с этим появляются челн и весло. Нельзя сказать, что эти две локальные общественные группы стояли на разных ступенях развития, т. е. на низшей и высшей, и что натуфийцы прошли стадию маглемозе, или маглемозийцы прошли натуфийскую стадию. Это были просто две локальные культуры. Так же нельзя сказать, что все локальные общественные группы мезолитической эпохи прошли азильскую и тарденуазскую стадии развития. Деление мезолита на периоды азиль и тарденуаз годилось для Западной Европы, но не годилось для Восточной. Тем более не укладывалось многообразие культур неолитической эпохи в рамки периодов кампиньи и робенгаузена. Так в начале XX в., на основании анализа массового материала широкого круга земель, выяснилась невозможность вывести одну эпоху из другой. Эпохи археологов XIX в. оказались не эпохами, а локальными вариантами развития человеческой культуры. Термины азиль, тарденуаз, кампиньи, робенгаузен, галыитатт, латен и другие стали обозначать уже не эпохи, а культуры.

Археологическая культура - это группа памятников, объединенных одним временем, общей территорией и общими характерными чертами. Деление первобытной истории на шесть эпох - палеолит, мезолит, неолит, энеолит, бронзовый век и ранний железный век - сохранилось. Сохранилось также деление палеолита на периоды: шелль, ашель, мустье, ориньяк, солютре, мадлен. Эта периодизация с некоторыми оговорками признается большинством археологов и поныне. Оговорки же не имеют особенно принципиального значения. Так, например, говорят: палеолитическая культура мадленского облика, желая подчеркнуть, что данная локальная палеолитическая культура чем-то отличается от собственно мадлена, который свойствен только Франции. Начиная с эпохи мезолита, различают уже обособленные археологические культуры, каждая из которых делится на свои последовательные стадии, ступени, периоды или эпохи, обозначаемые обычно или буквами латинского и греческого алфавита, или римскими цифрами, или абсолютными датами.

Возникновению современного понятия археологической культуры способствовало распространение в начале XX в. картографического метода в археологии.

При изучении древних вещей бросается в глаза значительная разница их форм даже в тех случаях, когда эти вещи служили для одной и той же цели и, следовательно, можно было бы предположить, что при одинаковом использовании у них будет одинаковый внешний облик. Эта разница в форме может объясняться различной древностью вещей, на чем и основана датировка с помощью типологии. Но такую разницу в формах археологи наблюдают и в вещах одинакового назначения, относящихся к одной и той же эпохе. Картографирование, как правило, показывает, что распространение различных форм вещей одного и того же типа концентрируется в определенных районах. При этом одинаковые типы вещей встречаются в постоянных сочетаниях с другими вещами, а также с определенной формой поселения, жилища, обряда погребения и т. п. Таким образом выявляется, что, несмотря на единство общих законов развития человеческого общества, его конкретные формы очень различны. Оказывается, что отдельные вещи, украшения, обычаи и т. п. могут быть свойственны только данной человеческой группе и никакой другой.

Археологу предстоит еще выяснить, что является причиной такого единства,- одинаковые географические условия, или исторически сложившиеся хозяйственные и культурные достижения, или единство происхождения.

Одно из решений вопроса заключается в том, что за археологическими культурами скрываются древние племена и народы. С самого начала, когда археологи стали разделять древности не только по времени, но и по территории находок, были указаны районы происхождения и распространения тех или иных типов - так называемые "культурные провинции". Так, Г. Гильдебранд в 1873 г., изучив фибулы (застежки для одежды) в европейских музеях, писал о северных, венгерских, итальянских и других их формах. С самого же начала явилась и идея идентификации "культурных провинций" с определенными историческими народами. Например, И. Аспелин в 1875 г. приписал евразийские древности бронзового века позднейшим финно-уграм и искал, пользуясь данными языкознания, их прародину на Алтае. Но окончательно сформулировал идею идентификации археологических культур с этносом - народом или племенем - немецкий ученый Г. Коссина, назвавший свой метод "Siedlungsarchaologie". Крайний националист, предтеча фашистской германской археологии, Г. Коссина (1858-1931) все свои исследования подчинил одной цели - поискам прародины индо-германцев на севере Европы и попыткам доказать, что культурное развитие Европы целиком зависело от воинственных германцев, распространивших культуру путем завоеваний. Но если отбросить все эти измышления и говорить лишь об использовании исторических и лингвистических данных для объяснения археологических культур, то несомненно, что работы Коссины имели принципиальное значение для развития археологии. Они были еще одной ступенью в превращении археологии в историческую науку. Ведь дело было не только в сопоставлении археологической культуры с исторически известными народами, но и в наблюдениях за самой культурой: в течение ряда последовательных исторических эпох границы культур то расширяются, то сжимаются, сами культуры растут, расцветают и приходят в упадок, одна культура может занять территорию другой и т. д. Это наблюдаемое движение культур само по себе источник для исторических выводов. Археологическая культура не живой организм, а продукт человеческих групп, которые существуют, как общественные организмы. Изучая археологические культуры, мы по существу исследуем древние сообщества. Коссина ни в одном труде четко не сформулировал своей теории, но разбросанные в разных местах замечания послужили основой для развития германской археологической школы. Кроме крайнего национализма и расизма, работы Коссины отличаются еще нечеткостью формулировок и попросту ошибочными методическими положениями. Так, например, он утверждал, что культуры могут иметь точно очерченные границы. Но в первобытном обществе никаких точных границ не могло быть, политических границ в нынешнем смысле слова не существовало, а на стыках разных культур они смешивались, и были переходные районы, где встречались элементы разных культур. Также ошибочно Коссина, пользуясь данными античных источников о германцах, переносил эти данные в глубь веков и говорил о германцах бронзового /века и мезолитических пра-индогерманцах.

Некоторое влияние на европейскую археологию оказала также так называемая "венская культурно-историческая школа", виднейшими представителями которой были Ф. Гребнер, Б. Анкерман, В. Шмидт и В. Копперс. В их работах, основанных преимущественно на этнографических данных, главное внимание обращается на пространственное распространение культурных явлений, которые механически объединяются в "культурные круги". Сходные явления в культурах разных народов объяснялись их происхождением из одного центра, так как якобы они могли возникнуть лишь однажды и в дальнейшем лишь перемещались. Возникновение новых культур - результат механического смешения мигрирующих культурных явлений. Вся история человеческой культуры сводилась к перемещению и переслаиванию нескольких культурных комплексов ("кругов"), распространяющихся чаще всего вместе с народом - "носителем" данной культуры. Перенесение идей культурно-исторической школы в археологию, при всех очевидных недостатках ее метода в целом, имело то положительное значение, что вместо прямолинейной эволюции стали в большей мере учитывать при изучении археологических культур возможности миграций людей, вещей и идей, заимствования, аккультурацию, диффузию. Идея диффузионизма в археологии широко распространилась, но сама по себе идея "культурных кругов" умерла очень скоро. Под влиянием культурно-исторической школы австрийский археолог О. Менгин написал свею монументальную "Всемирную историю каменного века". Но он не имел последователей, и эта его книга подверглась резкой критике европейских ученых. Созданные путем абстракции "культурные круги" ничего общего не имели с конкретной историей отдельных народов, что, однако, не мешало реакционным ученым объяснять особенности каждого культурного круга расово-биологическими особенностями народа - носителя данной культуры. Более того, они утверждали, что одни народы - носители высших достижений культуры, они их распространяют в мире; другие способны лишь пассивно воспринимать.

Националистические и расистские выводы Коссины и культурно-исторической школы ничего общего с настоящей наукой не имели. Но стремление к изучению культурных комплексов и отдельных археологических культур сыграло большую роль в развитии европейской археологии в период между двумя мировыми войнами. Археологи стали прослеживать распределение элементов культуры - временное и территориальное - и выяснять факторы, руководящие этим распределением.

Одной из первых работ, в которой были широко освещены культуры Европы эпохи неолита и раннего бронзового века, была книга выдающегося английского археолога Г. Чайлда (1892-1957) "Заря европейской цивилизации", изданная в 1925 г.^*. Это была попытка не только обрисовать культуры, но и выяснить их генезис и историю. В этой книге, как и в последующих работах, Чайлд выступает как сторонник идей диффузионизма. Эти идеи зародились в среде археологов в конце XIX - начале XX в. В какой-то мере диффузионистом был и Монтелиус, но в наибольшей мере проявил себя сторонником этой идеи крупнейший датский археолог Софус Мюллер (1846-1934), объяснявший все без исключения культурные явления в Европе заимствованиями с юга.

^* (Русское издание вышло под названием "У истоков европейской цивилизации" в 1952 г. )

Гордон Чайлд (1892-1957)

Диффузионисты исходят из того, что великие открытия в области культуры были сделаны лишь однажды на протяжении истории и дальше путем заимствований, миграций народов или просто распространением (диффузией) передались другим народам. Таким образом, возможность эволюционного развития отдельных обществ, самостоятельно достигающих того или иного уровня культуры, отрицается, самобытность развития культуры каждого народа преуменьшается, а роль заимствований и миграций в человеческой истории непомерно преувеличивается. В частности, Чайлд огромное значение придавал влиянию на развитие Европы культур Ближнего Востока. В названной книге древнейшая история Европы представлена не столько в виде ступеней культуры эволюции, сколько в виде областей диффузий и влияний^*.

^* (В последнем, шестом издании книги "Заря европейской цивилизации" (Лондон, 1957) Чайлд несколько пересмотрел свои взгляды с целью, как сам он говорит в предисловии, отказаться от "догматического ориентализма". Вообще взгляды этого крупнейшего современного археолога постоянно эволюционировали в сторону сближения с марксизмом. )

Важным элементом в истолковании археологических данных является признание их обусловленности географическими факторами. Географическая среда не может определять особенностей развития общества и не может направлять его развитие. Но свойства географической среды могут замедлять или ускорять развитие общества, и это необходимо постоянно учитывать. Сложность заключается в том, что географическая среда воздействует на развитие и состояние общества не непосредственно, а на основе и через систему общественного производства.

В определении значения географических данных для изучения истории давно уже наметились две крайние тенденции. Одна из них заключается в преувеличении роли географического фактора и даже в придании ему решающего значения в истории (географический детерминизм). Другая прямо противоположна первой и состоит в том, что некоторые ученые не придают значения влиянию на общество географической среды.

Так, например, школа Г. Коссины не придавала большого значения географическим факторам. Составленные ее представителями карты схематичны и учитывают лишь часть элементов физической географии. Рассматривая племена и народы прежде всего как биологические, а не социальные общности, Коссина и его ученики предполагали, что биологические свойства народа при любой обстановке, в любом географическом окружении будут проявляться в одинаковых внешних формах.

Но еще в 80-х годах XIX в. появились работы, авторы которых предлагали изучать древности и древние события на основе "доисторического ландшафта". В XX в. в этом отношении большие заслуги имеют английские археологи. В 1921 г. О. Кроуфорд суммировал возможности и технику географического подхода к первобытной и древней истории в книге "Человек и его прошлое".

К. Фокс в ряде работ показал, что сопоставление археологических карт с картами реконструированного древнего ландшафта представляет собой не только метод фактической иллюстрации, но и орудие научного исследования. Важнейшей работой Фокса была впервые изданная в 1932 г. и с тех пор неоднократно переиздававшаяся "The Personality of Britain". Хотя в книге Фокса господствует концепция географического детерминизма с его фатализмом - предопределенностью общественной жизни географическими условиями, все же нельзя не признать большого значения этого исследования в распространении географического метода в археологии. Археологи XX в. понимают, что создаваемые ими типологические и хронологические схемы только тогда становятся историческими реальностями, когда их можно спроецировать на природное окружение, из которого они произошли.

Среди общих археологических концепций XIX-XX вв. особое место должно быть отведено концепциям американских археологов, так как их взгляды на науку и ее цели во многом отличаются от взглядов европейских ученых. Американская археология начала самостоятельно развиваться с 1839 г., когда Д. Стефенсом была открыта культура майя. С тех пор сделано множество открытий, хорошо изучена археология и история древних индейских племен, населявших Америку, открыты памятники эпохи неолита и даже палеолита. Поскольку археологи-американисты имеют дело в большинстве случаев с культурами, следы которых сохранились у многих индейских племен, американская археология связана наиболее прочными узами с этнографией или с так называемой "культурной антропологией". Уделяя много внимания изучению явлений культуры и общему определению понятий культуры и ее динамики в формальных и функциональных проявлениях, археологи-американисты в то же время отказываются от решения вопросов о генезисе культурных институтов, считая единственной задачей классификацию явлений и путей их распространения. Но история культуры не только процесс распространения, но и процесс творчества и процесс закономерного развития. Археологи-американисты создали свои классификационные системы (в которые включаются и данные материальной культуры, и различные культурные явления) и сравнивают распределенные по категориям явления с другими находками и культурами по их внешним связям. Но внутреннее развитие остается неизученным. Возможности археологии используются не полностью.

Конечно, классификация - первый метод, который должен быть применен в истории каждой науки. Классификация, однако, является не только системой приведения множественности фактов к простоте и порядку, но и "простейшим методом открытия порядка в мире". Поэтому ученые не могут ограничиваться только созданием классификационных систем и на их основе конкретных классификаций, как бы ценны и удачны они сами по себе ни были. Задача в том, чтобы искать законы происхождения явлений, их причины и изучать их в развитии.

Американские археологи - не историки в нашем понятии, это в лучшем случае историки культуры. Поэтому их так занимает определение понятия "культура" и установление "типов культуры" или "культурных моделей". В. Тейлор, подвергший резкой критике археологов-американистов за то, что они превращают классификации в самоцель и тем самым ограничивают возможности науки, в то же время сам предложил такое понятие "культуры", которое еще больше ослабляет возможности археологии. Он утверждает, что культура - "духовное явление, состоящее из содержания умов, а не из материальных предметов или наблюдаемого поведения". Понятие "материальной культуры" ложно, культура не может быть наблюдаема, она нематериальна. Может наблюдаться только овеществление элементов культуры. Поэтому в классификационных системах нужно рассматривать-культурные идеи, а не материальные предметы. В термин "идея" включаются такие категории, как "ощущения", "чувства", "духовные ценности", "устремления", "цели", "знания", "верования" и т. п. В конечном итоге концепция Тейлора ведет к крайнему субъективизму в науке, уводит в сторону от конкретного изучения истории культуры и уже во всяком случае не содействует использованию археологических данных для изучения истории.

Важнейшим явлением в археологии XX в. следует признать стремление к прямым историческим реконструкциям по археологическим данным, в частности реконструкции социальной жизни и экономики древних обществ. Несмотря на то, что в этой области появился ряд интересных исследований зарубежных ученых (Чайлда, Кларка и др.), по вопросу о возможности таких реконструкций проходит одна из важнейших линий разделения взглядов советских и зарубежных ученых-марксистов и их противников. Марксисты утверждают, что общество развивается по определенным законам, существуют определенные закономерности развития производительных сил и производственных отношений. Между материальной культурой и социально-экономической жизнью общества на любой ступени его развития существует определенная закономерная связь. Отсюда вытекают возможности исторических реконструкций по археологическим данным. Многие ученые в зарубежных странах отрицают возможность таких реконструкций, так как исторический процесс якобы лишен общих закономерностей, история человечества - это собрание отдельных, случайных и неповторимых фактов. Советские ученые вовсе не хотят социологической схемой подменить изучение конкретной истории отдельных племен и народов, но они признают, что за конкретными фактами стоят общие законы развития. Система научных понятий, отражающих эти общие законы развития общества, составляет содержание науки исторического материализма.

Советские ученые получили обширное научное наследство, но их задачей было не только разумно распорядиться этим наследством, но и расширить масштаб работ и по-новому переосмыслить имеющиеся данные.