А. Л. Пономарев. Население и территория генуэзской Каффы по данным бухгалтерской книги Массарии - казначейства за 1381-1382 гг. [2000 -

Без итальянского купечества невозможно представить себе историю Причерноморья и Византии в XIII-XV вв. После Четвертого крестового похода судьба народов, населявших эти территории, тесно переплелась с предприятиями генуэзцев и венецианцев, обосновавшихся на островах Эгейского моря, в бухтах и лиманах Черного и Азовского морей. Выходцы из разных областей Италии, переехавшие в основанные там крепости, торговые фактории и сельскохозяйственные центры, сформировали и новую этническую карту региона.

Как и для любого региона Средневековья, история генуэзской Каффы обеспечена источниками неравномерно. Первый век ее существования представлен хронологическими фрагментами, включающими в себя, помимо сведений нарративных источников, в первую очередь законодательные документы и сборники нотариальных актов, посвященные торговле. Их возможности были в раскрыты в монографиях последних десятилетий (Подробную и разнообразную библиографию можно найти в: Balard M. La Romanie genoise. ASLSP. 1978. N. s. Vol. 18 (92): Fasc. 2; Pistarino G. I Gin dell' Oltremare. Genova, 1988; Библиография и обзор исследовании советского периода содержится в историографическом исследовании Strassle P.M. Der internationale Schwarzmeerhandel und Konstantinopel 1261-1484 im Spiegel der sowjetischen Forschung. Bern, 1990. Публикации начиная с 1992 г. представлены в библиографических выпусках издания: Бюллетень Ассоциации медиевистов и историков раннего нового времени. М., 1992-1999. Вып. 1-10).

Состояние источниковой базы заставляет обратиться к актуальному при нынешнем развитии науки междисциплинарному подходу. Поиск в нетрадиционном для историков источнике — бухгалтерской книге — сокрытой от поверхностного взгляда информации заставляет привлечь в качестве инструмента исследования, наряду с математическим моделированием, достижения филологов и этимологов. Определение с их помощью этнического состава населения поселения вводит нас в круг проблем, которые не замыкаются во времени до десятилетия и даже до века — проблем этноконфессионального взаимодействия, проблемы западноевропейского присутствия на Леванте и той роли, которую сыграла итальянская колонизация в истории населявших Черноморье народов.

Поэтому естественным было обратиться к источникам, по объему материала превосходящим любые опубликованные подборки документов, но остающимся суплементарными для историографии — бухгалтерским книгам казначейства Каффы. В них скрывалась тема, актуальная для Черноморья — контактной зоны всех эпох — проблема межэтнического симбиоза и взаимодействия культур на территориях со смешанным населением (Пономарев А. Л. Этнический и конфессиональный состав населения Каффы по данным Массарий (О методике обработки материала) // XIX International Congress of Byzantine studies. Copenhagen. Byzantium. Identity, image, influence: Abracts. Copenhagen, 1996. № 3116).

Историография генуэзской колонизации уже преодолела доставшийся от византийских писателей взгляд на ту роль, которую итальянцы и их торговые предприятия сыграли в судьбе империи Палеологов. Теперь все больший вес придается не отрицательным оценкам интеллектуалов-современников, а фактам, говорящим о совместной деятельности европейцев и византийцев, о взаимопроникновении и взаимообмене культур, в том числе культуры банковского дела и торговли (См. напр.: Matschke K.-P. Zum Character des byzantinischen Schwarz-meerhandels im 13. bis 15. Jahrhundert// Wiss. Zeitschrift d. Karl-Marx Univ. Leipzig. Gesselsch. und Sprachwiss. Reihe. Leipzig, 1970. Bd. 19: Heft 3. S. 447-458; Oiconomides N. Hommes d'affaires grecs et latins a Constantinople (XIII^e-XV^e siecles. Montreal; Paris, 1979; Карпов С. П. Итальянские морские республики и южное Причерноморье в XIII-XV вв.: Проблемы торговли. Москва, 1990. С. 276-290). Приложить упомянутые обвинения в упадке местной торговли, в вытеснении местного купечества, в оскудении государства, к деятельности генуэзцев и той роли, которую они играли в Крыму, конечно же, нельзя — Каффа была не частью Византийской империи, а генуэзской территорией, и именно здесь концентрировалось западноевропейское население. Как и везде, город притягивал окрестных поселенцев — сюда уходили земледельцы из долин Южного Крыма и скотоводы крымских яйл, сюда же плыли выходцы из Европы и с Ближнего Востока. В городах Византии итальянцы жили рядом с греками, в Каффе же греки изначально, с самого основания фактории, жили бок о бок с генуэзцами, а со временем к ним присоединились во множестве армяне и татары, аланы и черкесы. В силу своего географического положения Черноморье всегда выступало именно в качестве контактной зоны цивилизаций. Территорий, на которых в средние века уживались разные культуры, в Средиземноморье было немало. В Испании и на Сицилии христиане еще соседствовали с маврами, на северном побережье Африки начали появляться поселения итальянцев (Pistarino G. Notai genovesi in Oltremare. Atti rogati a Tunisi da Pietro Battifoglio (1288—1289). Genova, 1986. (Collana storica di fonti e studi; 47)). Ближний Восток уже пережил эпоху великих крестовых походов и взаимопроникновение европейской и местных культур. Византийские греки с той же поры находились в непрестанном общении с одной стороны — с западноевропейцами, а с другой — с тюрками. Поэтому исключительность Крыма состоит не в том, что здесь в соседстве жили разные народы — каждый со своей культурой, а в том, что здесь стали возможны сразу все упомянутые варианты культурного и межэтнического взаимодействия. Мусульмане и католики, православные и монофизиты, итальянцы и греки, татары и армяне — все они были коренным населением полуострова, его постоянными жителями, а не приезжими-гостями.

Поэтому исследование по демографии единственного города способно ответить и на более общий вопрос — как уживались на Леванте все эти люди, чужие друг другу по языку, различающиеся по обычаям и вере — народы, которых свела вместе жизнь и фортуна.

Источники

Документы, которые были положены в основу исследования, — бухгалтерские книги казначейства Каффы — сейчас хранятся в Государственном Архиве Генуи. Их появление было связано с необходимостью вести финансовый контроль за поступлением и тратой средств в заморских владениях итальянской республики (Термин, прилагавшийся к поселениям итальянцев на Леванте в прошлом и нынешнем веке, — «колония». В истории он приобрел значительный негативный оттенок, что, конечно, связано с тем, как происходило освоение европейцами территорий Нового Света, как складывались их отношения с народами Африки и Азии. Впечатления остались сильнее, чем от уже однажды случившегося освоения европейцами причерноморских степей во времена скифов. Масштабы колонизации XIII-XV bb., однако, выходили за рамки торговли, и менее известный термин из структуры Ост- и Вест-Индских торговых компаний — фактория — не вполне описывает те функции, которые выполняли итальянцы на Леванте). Таковы были обязанности членов администрации, которые дали имя источнику. Массарии были не только казначеями, но и контролерами; назначенные в Генуе («massarii et syndici communis Ianue in Caffa»), они приезжали в Каффу вместе с новым консулом не только затем, чтобы заниматься финансовыми делами в период его администрации, но и для того, чтобы проверить деятельность своих предшественников. Эта их функция органически вытекала из особенностей ведения бухгалтерского учета — периодического подведения итогов, которые были закреплены в законодательных установлениях коммуны, посвященных черноморским владениям — Impositio Officii Gazariae (Impositio Officii Gazariae / Monumenta Historiae Patriae. Torino, 1838. Vol. 2: Leges municipales. Col. 298-430). Бухгалтерские книги заморских факторий и консулатов, кроме того, копировались, и дубликат возвращался в Геную для дальнейшей проверки. Когда вслед за Фамагустой на Кипре под управление организованного в 1407 г. Банка св. Георгия перешли в 1453 г. и черноморские владения Генуи, Банк получил в свое распоряжение предшествующую финансовую документацию Каффы. Поэтому ее Массарии навсегда составили часть фонда Государственного Архива Генуи, который так и называется — Архив Банка св. Георгия (Archivio di Stato di Genova. San Giorgio. (далее — ASG.SG)). Сохранившиеся в нем до настоящего времени картулярии охватывают почти сто лет жизни Каффы и черноморских факторий — с 1374 по 1472 гг. — практически до захвата города османами.

Копии первых сохранившихся картуляриев — бухгалтерских книг Каффы за 1374 и 1381 гг (ASG. SG. Sala 34. 1225, 1226. Далее — MCI374 e МС1381; ссылки на источник даются с точностью до бухгалтерской операции; например, MC1381-041V-01D02 означает: «вторая операция в дебете первого по порядку счета на листе 41 verso в «Massaria Caffae» 1381 года». Отдельные примеры взяты из других массарий: ASG. SG. 1227. Massaria Caffae 1386; ASG. SG. 1231. Massaria Caffae 1420; ASG. SG. 1232. Massaria Caffae 1424; ASG. SG. 1239. Massaria Caffae 1456). — были привезены из Италии в Москву в конце 70-х годов С. П. Карповым. Их изучение было одним из предполагаемых направлений работы Лаборатории истории Византии и Причерноморья, организованной им в 1991 г. при кафедре истории средних веков Исторического факультета МГУ. Сведениями из массарий пользовался еще первый русский исследователь генуэзской Каффы — В. Мурзакевич (Мурзакевич В. История генуэзских поселений в Крыму. Одесса, 1837) и, конечно, итальянские ученые прошлого века. Специально массариями Каффы интересовались итальянские архивисты послевоенного поколения; в обзоре Генуэзкого архива, сделанном А. Агосто (Agosto A. Orientamento sulle fonti documentarie dell'Archivio di Stato di Genova per la storia dei Genovesi nella Russia meridionale. // Cinquant'anni di storiografia medievistica italiana e sovetica. Gli insedianenti genovesi nel Mar Nero. Atti del Convegno storico italo-sovetico e della Tavola Rotonda, Genova 11-13 novembre 1976. Genova, 1982. P. 352-379), неоднократно указывается на возможности, которые предоставляют историку фонды Банка св. Георгия. Коллега А. Агосто — Дж. Муссо занимался уже непосредственно изучением Массарий Каффы: им был опубликован рад работ (Musso G. G. Gli ebrei nel Levante genovese: ricerche di archivio. BBBQ. 1970. Anno X, № 2 maggio-agosto. P. 5—27; Musso G. G. Gli orientali nei notai genovesi di Caffa. Archivi e cultura. 1973. A. VII: Gennaio-dicembre. P. 97-110; Musso G. G. Note d'archivio sulle Massaria di Caffa. StG. 1964/1965. T. V. P. 62-98), базировавшихся, в том числе и на сведениях Массарий 1374 и 1381 гг. Интерес С. П. Карпова к проблемам черноморской работорговли заставил его взглянуть на бухгалтерские книги как на связанный комплекс источников, по которому возможно увидеть хронологические тенденции экономических реалий. В отдельной работе (Карпов С. П. Работорговля в Южном Причерноморье в первой половине XV в (преимущественно по данным массарий Каффы). ВВ. 1986. Т. 46) он проследил за указанной темой, проходящей через счета всех картуляриев. Сопоставление данных из рубрик массарий XV в., связанных с торговлей рабами, дало С. П. Карпову основания говорить о специфике и изменениях, которые произошли на рынке невольников в исторически короткий промежуток времени.

Картулярии 1374 и 1381 гг. написаны профессиональными нотариями — скрибами массарии и дошли до нас в копиях, составленных практически сразу после окончания срока деятельности указанных официалов. Бумажные листы сложены пополам (in-2°), и из них сброшюрованы отдельные тетради, сейчас переплетенные в кодекс с признаками оформления переплета XVII в. Размер бумаги, на которой писались бухгалтерские книги, практически точно соответствует двум листам современного формата А4 (210X297 мм); Массария 1374 г. написана на бумаге 408X296 мм, и Массария 1381 г. — 416X300 мм. Говорить о качестве по микрофильму затруднительно, хотя и в копии можно увидеть вержеры, понтюзо, а также на некоторых листах — водяные знаки. Сохранность кодексов, если не говорить об утратах целых тетрадей, хорошая. Дефектов отдельных листов, которые мешали бы восстановить содержание, практически нет, хотя встречаются листы, где текст поврежден сыростью, что вынудило Архив произвести в 1984 г. их реставрацию.

Картулярии написаны скорописью со множеством лигатур, суспенсий и контракций. В целом все эти типы сокращений следуют общепринятой традиции — различающиеся формы для «pro» и «per», «quod», «quon» и «quam». Формы надстрочных сокращений для обозначения пропущенных сонорных «m» и «n» отличаются от обозначения пропущенных сочетаний с «r». Некоторые трудности для прочтения составляет привычка нотария опускать в словах «s» и «1», обозначая контракцию таким же образом, как и для «m». Чаще всего опускаются падежные окончания, которые отображаются однозначной суспенсией для «-rum» и непоследовательно — двумя другими типами — для множества окончаний косвенных падежей. Помимо общераспространенных контракций, подобных « e» — esse, «ecce» — ecclesiae, «s» — super, supra, «dtã» — dicta, в рукописи, естественно, присутствует множество бухгалтерских и торговых терминов, также написанных в сокращенной форме. К ним относятся термины «acc» — accipiente (получатель), «dr» — debitor или dicitur и др., меры веса «m» — модий, «q» — кантар, «r» — ротуль, «lb» — либра, «о» — унция, доли и единицы денежного счета «s» — сумма, «q» — четверть (четвертая часть), «fl» — флорин, «рр» — перпер, «k» — карат, «s°» — соммо, «sa» — саджо, «asp» — аспр (Модий — 251,42 (или 281,51 или 288,51) кг (Каффа; по разным источникам), 247,3 кг (Генуя); кантар — 150 либр; либра — фунт; унция — 1/12 фунта; флорин — золотая монета. Это название могло обозначать монеты разных государств, близкие по качеству к самому флорину — дженовино Генуи, дукаты Венеции, экю Франции и Венгрии, а также суммы, исчисляемые в них. Перпер— первоначально золотая монета Византии; в 1381 г. был уже счетно-денежной единицей. Карат — 1/24 часть перпера или саджо. Саджо — 1/45 часть соммо. Соммо (оно же рубль и сум) — денежно-счетная единица в Каффе, в Золотой Орде, в Литве, на Руси. Аспр — латинское название мелкой серебряной монеты Востока, в том числе и золотоордынских денег, чей вес в 1381 г. составлял около 1,3 г). Некоторые сокращения были делом личных пристрастий писца в отличие от своего коллеги в 1456 г., он всегда обозначал поденную плату за работу — «iornata» — отсутствующей в словаре Каппелли контракцией «iÕr», а нередкие упоминания о торговле рабами связаны с иначе многозначным «cãp» — capitis. Употребление арабских цифр, известное по другим коммерческим документам эпохи, в казначействе Каффы не приветствовалось — все денежные суммы и даты переданы либо словами, либо римскими цифрами. От принятой сейчас традиции счет Массарий отличается тем, что в них производные, включающие «4» и «40», передаются правильно — через «iiii» и «хххх», хотя при этом во всех картуляриях латинская цифра «X» чаще всего передается не как буква «х», а как символ, почти неотличимый от рукописных «с» и «i».

Бухгалтерская книга 1381 г. — источник, который взят за основу исследования, имеет множество достоинств и недостатков. Прежде всего, это публичный документ. Массарию можно было бы назвать и дневником и летописью поселения, если бы, в отличие от них, она не была беспристрастной. Конечно, рукопись создавалась не ради того, чтобы всесторонне осветить жизнь коммуны, но скриба почти ежедневно, по много часов в день, заносил туда сведения, среди которых, как определения, есть и рассказы о рабе, убившем своего господина, и о ловле соколов для ханской охоты, о воздержанности Киевского митрополита и путешествии митрополита Московского, об обычаях при ханских дворах и строительстве укреплений в Судаке. Почти пятьсот страниц текста в две колонки исписал в казначействе с 17 марта 1381 г. по 11 июня 1382 г. Гульельмо ди Рапалло, совмещавший обязанности скрибы в курии консула с ведением счетов Массарии.

Книга массариев 1381 г., хотя она и не самая ранняя из дошедших до нас, была выбрана и потому, что она самая обширная и информативная из первых Массарий (для сравнения: массариям 1374 г. оказалось достаточно всего трехсот страниц, исписанных намного менее плотно — и размашистым почерком, и в одну колонку, и зачастую полупустых). По сравнению с Массарией 1374 г. у нашей есть и другое достоинство — единственная лакуна в массарии 1374 г. обширна; в нее попадают личные счета. Фрагментарные же утраты в Массарии 1381 г. восполняются благодаря тому, что счета велись по двойной записи, и восполняются легко, поскольку в основном утрачены листы, на которых давалась ответная запись — листы со счетами самой Массарии и счетами двух банкиров, через чьи банки казначейство производило операции (табл. 1). Безвозвратно утраченным, по ориентировочной оценке, оказывается около 1% информации. (К примеру, из 230 листов со счетами от «А» до «V» утрачены все три листа счетов на букву «V». Но поскольку счета Василиев, Висконти, Винцигерр имеют ответную запись в счетах разных Андреев, Федоров и т. п., операция, ее участники, дата и размер выплат останутся нам неизвестными практически лишь в крайне редком случае — если и дебитор и кредитор были Василиями, вернее, оба носили имя, начинавшееся на «V».)

Источник, к которому мы обратились, начал свою жизнь 17 марта 1381 г. За шесть дней до этого в порт пришла галея Джованни Fereihio, которую коммуна Каффы снарядила весной 1380 г. и отправила на помощь генуэзским силам, стоявшим под Кьоджей во время войны (1378—1381) с Венецией. С галеей вернулись не только завербовавшиеся матросы и военные; она привезла новую администрацию. Задержавшийся на посту консула почти на полгода все из-за той же войны Джанонно ди Боско наконец сдал свои полномочия Ivanissio ди Мари. Новые массарии — Джирардо Леарди и Габриэле ди Гримальди приняли дела от Бернабо Риччо со товарищем (Вторым массарием в 1380 г. был Терамо Пикеното (Oderico G.L. Lettere Ligustiche con le memorie storiche di Caffa Bassano, 1792. P. 192), в 1381 г., согласно данным массарии, член попечительского совета по делам греков (Officium super rebus grecorum)). Старому писцу казначейства потребовалось несколько дней, чтобы подвести баланс 1379-1381 гг. — без этого нельзя было начать новую бухгалтерскую книгу. Все разделы нашей массарии начинаются ассигнациями (передачей по записям долгов и кредитов) казначеев 1379 г. казначеям 1381 г. Каждая из них была просто переписана из предшествующей массарии. Дебет 1379 г. стал кредитом 1381, а кредит 1379 — дебетом 1381 г. Почти на неделю, пока нотарии занимались бухгалтерией, финансовая жизнь администрации еле теплилась; на каких-то обрывках записывались расчеты с самыми нетерпеливыми горожанами (всего с 11 по 16 марта лишь 22 раза нотарию пришлось оформлять получение и выдачу денег). Они, конечно, были 17 марта вписаны в книгу под этими датами, но уже вслед за ассигнациями прежнего казначейства.

В новом гроссбухе, согласно уже сложившейся в Генуе практике, предусматривалось три части — для расчетов в ходячей монете — аспрах, для счетов, которые оперировали счетной монетой — соммо, и последний — для ссуд, которые выдавало казначейство. Листы книги получили нумерацию римскими цифрами всего с одной ошибкой (лист 458bis). Принцип ведения книги был алфавитно-хронологический. Начиная книгу, писец зарезервировал место для каждой из букв алфавита (без Н, J, К, Z), на которую могли начинаться имена-названия счетов. Ассигнации клиентов с именами на «В» начинаются на 26 листе, с именами на «С» — на 41 и т. д. Когда появлялся новый кредитор или дебитор или когда для ведения уже открытого счета не оставалось места на листе, где он был открыт, скриба массариев заводил новый счет, куда перечислял остатки со старого (Наиболее полная формула перевода в дебете: «[имярек] debit nobis in alia sua racione retro hic mutata de accordio in [порядковый номер листа с новым счетом]»). Поэтому за редкими исключениями выполняется следующее правило: дата первой по времени операции какого-либо счета (все равно, в дебете или в кредите) должна быть более поздней, нежели дата первой операции предшествующего счета. Только зная это, можно датировать операции в массарии, охватывающей период больше года, в конкретном случае — отличить операции, совершенные с 11 марта по 11 июня 1382 г., от операций предыдущего года. Без этого первым и ошибочным впечатлением будет, что единственное регулярное указание на год — при дебете первого по порядку счета на листе — является датой всего листа, счетов и операций на нем.

Лишь в одном месте массарии 1381 г. хронологическая последовательность открытия счетов противоречит нумерации листов. Начиная бухгалерскую книгу, писец предполагал, что для клиентов с именами на «I» — Иоаннов-Джованни, Иаковов-Джакопо и т. п., хватит двадцати листов. Но зарезервированное им место закончилось уже в августе 1381 г. и он был вынужден продолжить записи перед открытыми 17 марта 1381 г. счетами-ассигнациями — там где был резерв для «G». Но он не угадал и во второй раз, поэтому окончание раздела «I» следует искать в уже непредсказуемом месте — на листе 436, между разделом соммо и разделом ссуд. Проблем с другими, менее популярными, чем Иоанн, именами, не было; места хватило с избытком. Поэтому заполненные страницы рукописи перемежаются пустыми, оставшимися незаполненными Гульельмо ди Рапалло.

Алфавитный принцип ведения книги был выбран, естественно, для удобства пользования. Порядок букв в алфавите, однако, был не единственной константой языка и не самой значимой величиной в ономастике Каффы. Католическое духовенство — солхатский епископ Андреа, капеллан викария Готии Бернардо Surdus, братия францисканцев, монахини монастыря св. Агнессы — все они были для казначеев в первую очередь «fratres» и «sorores», «братья» и «сестры». То же самое можно сказать и о восточном духовенстве: священников греков и армян следует искать в Массарии не по их именам собственным, а по сану — «papa». Ученая степень консула Солдайи Рафаэло Ультрамарине была важнее имени, и сведения о его операциях надо искать на букву «М», поскольку он был magister artis notariae. Туда же записывались и расчеты с магистром, очевидно медицины, испанским евреем Львом, а положение счета третьего магистра — юриспруденции, викария консула Каффы 1379-1381 гг. не изменялось в картуляриях лишь потому, что его звали Муссо ди Гуасконибус из Павии. Если бы в Каффе существовала классическая цеховая организация ремесла, под литерой «М» собрались бы и все мастера, подобно тому как туда был отнесен счет старшины арбалетчиков — магистра Энрике. Многоязычие и полиэтничность генуэзской Газарии предполагали и другие особенности антропонимики. Из расположения счетов может показаться, что частью имен стали греческие «κυροσ, κυρα» — «господин, госпожа»; можно принять за имя еврейский сан анонима — «beghina» и считать, что жившего в Тане якобита сына Абрама звали Бар Абрам, а армянского «барона» — Parom Omet. Неоднозначно, пожалуй, лишь использование «coia» — «ходжа». Приезжавший за данью в Каффу посол Мамая Ходжа Берди когда-то, очевидно, совершил паломничество в Мекку, но в записи казначеев он не отличается от армянина Худжи Татола, у которого схожее по звучанию персидское и татарское слово (Саттаров Г. Ф. Сословные титулы и древнетатарские личные имена // Ономастика Поволжья. Ульяновск, 1969. Вып. 1.С. 52-59) — «господин» тоже стало частью имени.

На титуле картулярия, который хранится в Государственном Архиве Генуи, который называется Массарией Каффы 1381 г., который является официальной копией труда Гульельмо ди Рапалло и почитается за аутентичную копию оного, так и заявлено, что это — воспроизведение лист в лист оригинала, в соответствии с требованиями законодательства доставленного затем в метрополию («Cartularium Massarie Caffa milleniorum de MCCCLXXXI et MCCCXXXII Existentibus tunc massariorum Gaspale de Grimaldis et Giurardo Leardo scriba cum eis Guillelmo de Rappallo Exemplatum de mandato Egregiorum et Nobilium virorum dominorum Petri Cacani Consulis Civitatis Caffa et Benedicti de Grimaldis unius ex provisoribus et massariis per me Bartholomeum de Compagnono quondam Anthonii proprie ab illo alio cartulario scripto manu dicti Guillelmi de Rappallo notarii ad literam prout inveni nihil addito vel diminuto nec substantia in aliquo mutata et tot partitas scripsi in una carta prout inveni et quod in aliquibus cartis inveni vissum erratum in dicto cartulario autentiqo et certis summas in aliquibus cartis non factas scripsi et exemplavi ac correcxi omnes partitas asperorum et sommorum bene et dilligenter in isto prout in illo scriptum erat». MC1381-Titul). Пустые листы в копии остались на том же месте, что и в оригинале, но утверждение о полном соответствии копии оригиналу вызывает сомнения в эффективности контроля за деятельностью администрации консулатов и даже заставляет предположить, что необходимость предоставлять фискальную отчетность правительству метрополии не была единственной целью ведения бухгалтерского учета. В чем тут дело?

Скриба массариев был тем членом администрации, чьи обязанности не кончались с прибытием нового консула и новых казначеев. Одна из последних выплат в нашей массарии — жалованье Гульельмо де Рапалло за те почти три недели (MC1381-411V-01D05. - «salario [11 Mar 82-1 Jul 82] comptutatis diebus 19 pro cassando pesentis cartulario videlicet pro scribania ad racionem de sommorum 24 in anno»), которые он должен был потратить на проверку и корректуру своих записей и подведения балансов в счетах. Случилось ли это? Уже было сказано, что картулярий казначейства дошел до нас в неполном объеме. Может быть минимум два ответа на вопрос — «в какой момент возникли утраты в книге счетов?» Логичнее всего предположить, что листы с отсутствующими счетами исчезли из переписанного кодекса уже после того, как массария была полностью скопирована — скажем, при бомбардировке Генуи флотом Людовика XIV, когда пострадал и архив коммуны. Во вторых, счетная книга могла поступить в Геную уже дефектной, и более того, листы могли потеряться не по пути из Каффы в Геную, а отсутствовали в оригинале изначально — в том оригинале, который должен был оформить Гульельмо де Рапалло и скопировать Бартоломео де Компаньоно.

Проверка счета самой Массарии, находящегося на листах 131-138, показала, что там учтены выплаты и получение денег лицам, чьи имена начинаются на «Т» и «V» и чьи счета должны были находиться на отсутствующих листах 198-201. Счет казначейства был последним счетом бухгалтерской книги, с которым велась работа — остатки со счетов должников и кредиторов переписывались сюда, только тогда, когда баланс в этих счетах уже был подведен. Это говорит о том, что копия массарии Каффы 1381 г. была полной. Как маргиналии копировались маргиналии— пометки о кассации выплат («о») и смерти владельца счета («q.»). Но о сути документа лучше говорит отсутствие маргиналий другого рода — свидетельств того, что бухгалтерская книга действительно проверялась. В доступной мне другой — одной из последних массарий — 1456 г. — на полях против каждой записи стоит помета «r» (rectum — «правильно»), говорящая как раз о проведенной проверке. В Массарии 1381 г., кроме упомянутых, иных отметок мною не замечено, что говорит о том, что анализ деятельности казначейства никогда не проводился.

Впрочем, судя по другим признакам, это не должно было особо заботить официалов. Цели хваленой двойной бухгалтерии не были целями массариев — она не была исключительным средством определения состояния казны. Баланс — необходимая операция при выбранном генузцами варианте фиксации доходов и расходов— в 1382 г. так и не был сведен по главным счетам — счету самого казначейства и счету коммуны. Те поправки, которые можно заметить в тексте рукописи, — это исправление описок, на которых поймал себя нотарий Бартоломео де Компаньоно. При сличении же записей в счетах дебиторов и кредиторов можно увидеть множество других, как пропущенных им, так и сделанных им самим. В записях по ошибке повторялись контрагенты предыдущей операции, к правильному имени приписывалась чужая фамилия (MC1381-131V-01R78. - Filippo de Goano вместо Filippo de Gavio; MC1381-044V-01D01. - Manrodi вместо Manoli; MC1381-131R-01R43. - Ansermo вместо Anfreono и др), ошибки в суммах выплат, которым мы обязаны скорописи, уподоблявшей латинскую единицу «i» латинскому десятку «i», латинский десяток «х» — латинской пятерке «v», встречаются достаточно часто. Они не оказывают существенного влияния на результаты бухгалтерской работы, а говорят о качестве проверки, на которую претендовал в записи на титульном листе Бартоломео де Компаньоно. Однако достаточно лишь единственной ошибки, ошибки, так и перешедшей из оригинала в копию, чтобы убедиться в том, что никто в Каффе и Генуе в действительности так и не проконтролировал доходы и расходы казначейства Каффы в 1381-1382 гг., а также убедиться в том, что не следует рассматривать книгу массариев только как инструмент, который позволял массариям контролировать состояние финансов.

Закончив свою службу, Бернабо Риччо передал казну Габриэле ди Гримальди и Джирардо Леарди с положительным сальдо примерно в 18 300-18 450 аспров (примерно, поскольку не все счета сохранились и поскольку для марта 1381 г. соотношение аспр/соммо тоже примерно 125-126 аспров за соммо). Гульельмо Марруффо и Ландзароно Дориа — массарии 1382 г., переписав ассигнации со счетов Массарии 1381 г., на бумаге увидели бы, что состояние казны катастрофично — пассив превосходит актив на 91 200 аспров. В реальности же этого ничего не было: по счету галеи Джованни Fereihio от 3 июля 1381 г (MC1381-088R-01. — в дебете итог ошибочно равен 220223 аспрамам, тогда как в кредите — 120223; то есть приписано расходов на сто тысяч аспров). прошла ошибка в 100 тысяч аспров (в балансе под обозначением тысяч появилось лишнее «100» — «с»; см. рис. 1), которая перешла потом в счет коммуны. И если у самих казначеев не было представления о действительном состоянии казны (в ней должно было быть 8800 аспров), им это должен был сказать кто-то из банкиров, обслуживавших казначейство, — либо Абрам де Джентилле, либо Лучиано ди Литурфи. Повторить ошибку величиной с полугодовое жалованье всех официалов Каффы было невозможно, подобная ошибка тем более была невозможна для частного и честного банкира. К тому же в 1381-1382 гг. долг казначейства банкирам лишь однажды, и лишь в течение десяти дней, был больше 100 тысяч аспров (см. рис. 2). Для чего же в таком случае велся картулярий Массарии?

Ответ, очевидно, заключается в том, что это был документ, составленный лицами, облеченными публичной властью, приведенными к присяге. Хозяйственная и финансовая жизнь коммуны не сосредотачивалась исключительно в массарии. Не говоря о том, что подчиненные консулаты и многолюдные галеи коммуны имели собственную казну, массариев и массарии, в официях велся собственный учет. Даже там, где не было должности писца, расход учитывался во всяческих картуляриях, manuale и manualetto. Строивший башни и крепостные стены Солдайи бывший скриба, дослужившийся до консула, — Раффаэле Ультрамарино — записывал траты на камень, каменщиков, строительный лес и плотников в свою тетрадь. Занимавшийся разносторонней хозяйственной, в том числе и строительной, деятельностью, сабарбарий Каффы Дессерино де Белиньяно свои расходы записывал в тетрадочку. Подобных записей массариям было достаточно для оформления выплат. Могло быть и еще проще — «ut asserit» — и без предъявления каких-либо записей, под честное слово, переводчику курии возвращаются деньги, потраченные тем на подарок солхатскому хану. По сравнению с деятельностью нотариев, практиковавших частным образом, которые писали сложные доверенности, составляли подробные контракты, оформляли пространные завещания, сдобренные множеством юридически значимых формул, труд скрибы массарии покажется примитивным. «Iohannes de Camullio debet nobis pro Beda de Mari asperos 100» в переводе с латыни и с бухгалтерского означает, что казначеи выдали Беде де Мари 100 аспров, причитающихся Джованни ди Камольи. Будь это дело частных лиц, нотарий составил бы целый контракт о получении прокуратором денег от третьего лица, но в нашем случае, вернее, во многих тысячах случаев, достаточно одного предложения (Природа подобных записей хорошо видна из примеров, скажем, 1424 и 1456 гг. В этих массариях при ряде операций дается сокращенный формуляр, идентичный формуляру нотариальных «минут» — прототипов-черновиков документов: Renuncians etc. (начало формулы отказа от претензий — renuncians omni exceptioni de non habitorum et nоn receptorum asperorum et omni iure... Ср.: Balard M. Gênes et l'Outre-Mer. Les actes de Caffa du notaire Lamberto di Sambuceto 1289-1290. Paris; La Haye, 1973); Qui etc. (начало формулы обязательства следовать условиям контракта — qui promitens omnia ас singula predicta perpetuo rata et firma tenere... Ср.: Basso E. Notai genovesi in Oltremare. Atti rogati a Chio da Giuliano de Canella: 2 Novembre 1380-31 Marzo 1381. Athenae. 1993. P. 138)).

Признание за массарией подобных качеств переводит ее из разряда исключительно финансовых документов в класс источников, рассказывающих об отношениях между личностями, связывающих историю и социальную психологию. Поэтому обязательное описание структуры и принципов ведения бухгалтерской книги казначейства будет необходимо дополнить.

Очевидной целью составления Массарий был учет движения денежных средств, фиксация доходов, расходов и долгов коммуны. Однако и в самом простом случае бухгалтеры оперировали четырьмя обязательными категориями — датой, именем получателя, именем плательщика и искомой суммой денег. Основное содержание источника определяется взаимодействием именно этих четырех категорий. Исследование экономической истории по своей природе будет учитывать часть информации, связанную с деньгами, но нет причин исключать из основного содержания источника те взаимоотношения, которые возникали в жизни между колонистами и которые оказались зафиксированы бухгалтерами как отношения плательщик-получатель-поручитель.

Отрасль истории, для которой бухгалтерские книги сами по себе представляют несомненный интерес, — это история банковского дела. Она органично вписывается в комплекс исследований, в которых рассматриваются процессы экономического роста Европы, первоначального накопления капитала или зарождения раннекапиталистических отношений. Частные и публичные бухгалтерские книги становятся с началом XV в. одним из самых распространенных типов письменных источников, сохранившихся до наших дней. Книгопечатание позволит итальянцам распространить свои бухгалтерские навыки по всей Европе, но Массарии Каффы всегда останутся одними из ранних образцов уже сложившейся техники двойной бухгалтерии. За этим термином, несмотря на его кажущуюся двусмысленность, не кроется ничего предосудительного.

В условиях бурного развития торговли, когда появлялись все более сложные формы коммерческих контрактов и росло число сделок, которые владелец капитала осуществлял синхронно, ему требовалось постоянно знать, каково его реальное финансовое состояние. Для этого, как считается, в Генуе и была придумана двойная форма коммерческой записи. Прежняя система учета (примером может служить один из любимых генуэзских источников историков экономики — картулярий Джованни Скрибы, относящийся к XII в (Chiaudano М., Moresco М. II cartolare di Giovanni Scriba. Torino, 1935. 2 vol. Примеры, иллюстрирующие развитие коммерческой техники, содержатся в: Lopez R. S., Raymond I. W. Medieval trade in the Mediterranean world: Illustrative documents translated with introductions and notes. NY., 1955).), по которой бухгалтеры в хронологическом порядке записывали в своих книгах поступления и траты, уходит в прошлое. Как основная вместо нее в бухгалтерии вводится система личных и товарных счетов, в которой одна и та же сделка отражается дважды — в одном счете — как приход (денег или товаров) и в другом — наоборот, как расход — уже товаров и денег. Уже в фактически сложившемся виде эта система — так называемая двойная бухгалтерия — представлена в генуэзских документах 30-х годов XIV в (Mills G. T. Early accounting in Northern Italy: the role of commertial development and printing press in the expantion of double entry in Genova, Venice and Florence // Banchi pubblici, banchi privati e monti di pieta nell'Europa preindustriale ASLSP. 1991. N. s. 31(105); Fasc. 1. P. 117-132). Записи казначеев самой Генуи, сохранившиеся в Государственном архиве Генуи, составляют с 40-х годов XIV в. непрерывную череду картуляриев за несколько столетий. Хотя современных и аналогичных документов, происходящих из Венеции или Флоренции, не известно, в последнее время получила признание точка зрения, что двойная бухгалтерия зародилась в этих трех республиках синхронно и развивали ее итальянские негоцианты и банкиры совместно (Тосканское происхождение двойной бухгалтерии отстаивал Ф. Мелис (Melis F. Storia della ragioneria. Bologna, 1950. P. 425 etc.); P. Л. Рейнольдс к тем аргументам, которые собраны Раймоном де Рувьером, добавил новые свидетельства о лигурийском происхождении техники (Roover R. de. Aux origines d'une technique intellectuelle: la formation et l'expansion de la comptabilite a partie double. AHES. 1937. № 9. P. 171-193, 270-298; Reynolds R. L. «Bankers» account in double-entry in Genoa, 1313 and 1316. Bolletino ligustico per la storia et la cultura regionale. 1951. № 3. P. 33-37). Современное состояние проблемы лучше всего описано в: Mills G. Т. Early accounting in northern Italy). Как бы там ни было, относящийся к 60-м годам XIV в. ранний фрагмент венецианской бухгалтерской книги, с которым мне пришлось когда-то работать (Origone S., Schreiner P. Annotazioni di conto veneziane nel Vaticano Ottoboniano greco 14. Römische Historische Mitteilungen. 1987. Bd. 29. S. 281-314. Доклад «Данные кладов золотоордынских монет и венецианских бухгалтерских документов об экономической структуре общества» был прочитан мной на XVIII Всесоюзной конференции византинистов в 1991 г), отличается от ставшего сейчас привычным текста генуэзских картуляриев только тем, что он был составлен не на испорченной латыни, как они, а на венецианском диалекте.

Почти шесть веков двойная бухгалтерия была делом практиков; именно они вводили новые типы бухгалтерских книг и способы записей, и лишь к концу XIX в. что-то изменилось и разработкой форм учета финансисты-теоретики занялись уже без оглядки на практиков. В течение же XIV в. ничего принципиально нового не происходило. Массария 1381 г. составлена и структурирована в точности так же, как и другие бухгалтерские документы Генуи, в частности самые известные — бухгалтерские книги Банка св. Георгия (Несмотря на то что вопрос с состоянием финансов коммуны Генуи и ролью Банка св. Георгия уже с начала века представляется решенным после капитального труда (Sieveking H. Studio sulle finanze genovesi nel medioevo e in particolare sulla Casa di S. Giorgio. ASLSP. 1906. Vol. 35. 393 p.), исследователи продолжают находить новые аспекты изучения данного фонда. см. например: Felloni G. I Primi banchi pubblici della Casa di San Giorgio (1408-1445): L'archivio della Casa di San Giorgio ed il suo valore per le ricerche storiche. ASLSP. 1991. N. s. Vol. 31(105): Fasc.l. P. 225-246), в которых собраны счета кредиторов коммуны Генуи, банка, которому с 1453 г. перешли в полное управление левантийские владения лигурийской республики, включая и Каффу.

Самые заметные отличия массарии и иных, современных ей, бухгалтерских книг от сегодняшних вызваны в первую очередь спецификой средневекового денежного обращения. Две части, на которые бухгалтерские книги Средневековья разбиты, оперируют разными деньгами. Краткосрочные или моментальные расчеты осуществляются в ходячих деньгах, за каждую предоставленную казначеями монету владелец счета возвращает тоже одну монету, цена товаров, определенная в ходячей монете, тут же и уплачивается. Долгосрочные кредиты или сдача налогов на окуп производятся чаще, как считается, наоборот, в счетной монете. В самой Италии это была либра гросссов (Либра гроссов — итальянский эквивалент дожившего до наших дней фунта стерлингов. Термин утратил связь с весом — с падением качества серебряной монеты вес либры гроссов уже не соответствовал фунту — фунту грошей), в Золотой Орде и Каффе счетно-денежной единицей был cyм-sommo-рубль, в котором, в зависимости от конкретных обстоятельств, в частности от веса ходячей монеты и состояния денежного рынка могло быть разное количество татарских денег, которые итальянцы в документах называли аспрами. В счетной же монете предоставлялись горожанам и ссуды — «mutuum» из третьего раздела Массарии 1381 г.

Исследователь, обратившийся к Массарии, если он не хочет ограничить себя поиском «жемчужин», неминуемо должен разобраться с системой идентификации, которую использовал нотарий казначейства при ведении книги счетов. К этому его обязывает сама структура этого банковского документа двойной бухгалтерии — счета были в нем в подавляющем числе персонифицированы; оставшиеся представляли из себя счета товаров, закупавшихся коммуной, счета ее оффиций и стипендий, посольств и кораблей (см. рис. 15-16).

Двойная бухгалтерия получила свое название оттого, что по этому способу счетоводства сумма каждой совершаемой торговой или кредитной операции, как сказано, записывается дважды. Это естественно, так как в каждой сделке участвуют по меньшей мере два лица, и если для каждого из них заведено по отдельному счету, то одну и ту же сумму в одной и той же операции для одного придется записать в приход, а для другого — в расход. Помимо конкретных лиц, счета могут быть открыты для корпораций, мероприятий, предметов операций — таким образом появляются счета коммуны, посольств, публичных торгов (callega de rebus depredatis in Larbato venetorum) (MC1381-048V-01D01), счета отдельных товаров — «болты (стрелы) для арбалетов» (veretoni) (MC1381-198R,V-02D. — «veretoni novi et veteri», «veretoni sive astelli», «veretoni 27000»), «разные траты» (expensa diversa) — и собственный счет Массарии.

Возьмем для примера самую простую теоретическую операцию — для своих нужд коммуна Каффы покупает у гончара 100 кувшинов, за которые уплачивает ему 500 аспров. В открытых для этого счетах коммуны и гончара появятся следующие записи:

Из этого примера видно, что сумма каждой операции как покупки, так и платежа записана два раза — в приход по одному и в расход — по другому счету. Историк может запутаться в книге казначейства, поскольку в бухгалтерской терминологии изменяется привычное значение слов. «Debet nobis», написанное скрибой массариев, является вовсе не декларацией того, что «массариям должны», «Recepimus» не означает «массарии получили». «Мы» означает «счет», «должен» чаще всего означает «получил», но может означать и «должен», если операция сопряжена с реализацией прав коммуны — налогов, штрафов, ссуд.

Элементарных операций, подобных приведенной в примере, в Массарии практически нет. «Гончар, продавший кувшины», фактически всегда плату за них получает вовсе не от покупателя, а от третьего лица. Поэтому возникает система связанных операций в нескольких счетах. В результате этого в 1381 г. свое десятимесячное жалованье за службу на галее под началом Козьмы Грилло Христофор из Чембало получает уже от нового патрона этой галеи — Паоло Де Реца (MC1381-041V-01D01, 01R01; MC1381-083V-01D03; MC1381-158V-01R02).

Счет Христофора из Чембало (лист 41v)
Приход 09.05.1381 (Дебет)	Расход 09.05.1381 (Кредит)
Cristoforus de Cymbalo quondam Constancii olim marinaruis galee communis olim patronizate per Cosmaelem Grillum debet nobis pro Paulo de Reza de 158 asperos 1500	Recepimus... in eius soldo mensium X^cem in racionem gallee communis olim patronizateper Cosmaelem Grillum in 83 asperos 1500

Счет галеи Козьмы Грилло (лист 83v)
Приход 09.05.1381 (Дебет)	Расход (Кредит)
Gallea communis patronizata per Cosmaelem Grillum debet nobis pro Cristoforo de Cimbalo uno ex marinariis dicte gallee pro eius soldo de mensibus decem de ipsius racione de 41 asperos 1500	-

Этот пример, однако, тоже упрощенный. С деньгами Христофора была произведена всего одна операция, поэтому суммы прихода и расхода соответствуют друг другу. Но получать выплаты стипендиат коммуны мог неоднократно, а компенсировать их могло всего лишь одно поступление средств на его счет. Выяснить же, когда и откуда пришли, когда и. куда ушли эти конкретные полторы тысячи аспров невозможно, потому что на счетах патронов и галей деньги накапливались и расходовались по мере необходимости.

Казначейские книги Каффы — достаточно ранний бухгалтерский документ, поэтому неудивительно, что типы финансовой отчетности, сохраненные ими, лишь относительно соответствуют современным представлениям о коммерческой бухгалтерии. В картулярии 1381 г. уже можно найти деление на общие и специальные бухгалтерские книги (В Банке св. Георгия велись три книги — «cartularium» для счетов клиентов, «manuale» — журнал, в котором последовательно записывались банковские операции, наконец раз или два в год итог подводился в кассовой книге. При открытии и закрытии книги счетов заводилось два кассовых счета, каждый со своим дебитом и кредитом — «Introitus» и «Exitus»). Как раз такую отдельную, специальную книгу представляли из себя начинавшиеся на листе 451, сейчас утраченном, счета. В ней велся учет ссуд (mutuum), выданных жителям Каффы и прочим лицам — например, представлявшим коммуну Перы массариям Перы — Раффо Гриффиото и Элиано де Камилла или часто наезжавшему в Каффу солхатскому коммеркиарию — татарину Сайту. Запись ссуд, выданных казначеями под 10% годовых, производилась в хронологическом порядке, что отличает эту часть от остальных разделов картулярия, в которых порядок был алфавитно-хронологический. Но несмотря на существование специальной книги ссуд, их можно найти и в основной части массарии, хотя результатов кредитной деятельности казначейства мы нигде не видим. Ссуды в соответствующие сроки были погашены, продлены или переведены, но следов уплаты и соответственно появления в казне уплаченных процентов в нашей рукописи нет и, судя по всему, быть не должно.

Однако считать и основную часть книги казначейства образцом двойной бухгалтерии можно только с существеннейшими оговорками. Конечно, операции записывались туда дважды, но прочие характерные отличия двойной бухгалтерии от простой бухгалтерии выражены слабо. Классическая система требует ведения т. н. журнала и главной книги (Средневековый термин, который просто соотнести с «журналом» — «manuale», многозначное «cartularium» прилагают и к «главной книге»). В журнал, как при простом способе ведения бухгалтерии, в хронологическом порядке записываются все совершенные операции, в главной же книге не только фиксируется общее положение дел, но и контролируются специальные бухгалтерские книги.

Нельзя сказать, что мы имеем дело с «главной книгой», хотя так переводится бухгалтерский термин «mastro», употребляемый в работах итальянских ученых, обращавшихся к бухгалтерским книгам XIV в. для объяснения самоназвания «cartularium». Но это и не «журнал», хотя бы потому что запись операций в массариях вовсе не хронологическая. Больше всего картулярий, с которым мы имеем дело, по своему характеру соответствует книге личных счетов — именно из них он в основном и состоит. Но в картулярии существуют и разделы, которые должны находиться, но в 1381 г. еще не находятся, в главной книге. Речь идет о т. н. счете баланса, вернее, двух счетах баланса — одного для остатков на начало финансового года и второго — для остатков на конец года. 17 марта 1381 г. на листах 131-133 были записаны актив и пассив, с которыми Джирардо Леарди и Габриэле ди Гримальди начали свою службу массариями. Завершив ее 6 июня 1382 г. с прибытием новой администрации, они оставили своим преемникам на листах 136-139 другой счет, в котором были сведены результаты их собственной деятельности. Назывались эти счета не счетами баланса, а счетом Массарии 1379-1381 гг. и счетом Массарии 1381—1382 гг (MC1381-131R-01D01. — «Massaria assignata per d. Berabovem Ricium et socium olim massarios»; MC1381 —136R—01 DO1. — «Massaria assignata per d. Gaspalem de Grimaldis et socium»). Наряду с ними в рукописи присутствуют и другие признаки, приближающие ее к современной структуре главной книги.

В 1381 г. Гульельмо ди Рапалло написал, по крайней мере еще один картулярий — cartularium introytus (MC1381-284V-03D09. — «...et sunt quos habuit pro scribendo et componendo cartularium introytus casalium Soldaya Gotie et Cimballi»), в котором фиксировались налоги, причитающиеся коммуне с ее сельских владений. Подати, собиравшиеся администрацией с населения казалий Солдайи и всей Готии, так же как и другие статьи доходов — земельные налоги из introytus terraticorum veterum и introytus terraticorum novorum, подушный сбор на солхатских евреев, армян и греков, — фигурируют в книге казначеев Каффы таким образом, будто это не книга счетов, а главная книга. Огромные суммы, на которые можно было приобрести целый квартал в самой Каффе, попадали к массариям и в казну Каффы посредством одной-единственной операции, за которой скрывались все счета вспомогательной к главной бухгалтерской книги.

Этноконфессиональный состав населения Каффы по данным массарии 1381 г.

1. Информационные особенности источника

Бухгалтерская книга — картулярий казначеев Каффы принадлежал государственному учреждению; это его качество вместе с присягой, которую приносил нотарий казначейства, вступая в должность скрибы, давали короткой записи массарии полную юридическую силу и не требовали обычных для «instrumentum» — полномерного нотариального документа — свидетелей. Информация об операциях клиентов всегда была доступна и доступна в известном всем месте — архиве коммуны. К ней можно было апеллировать при каких-либо недоразумениях так же, как в Генуе можно было обратиться к черновикам — «минутам» частных нотариев, которые те возвращали на хранение в архив метрополии. Таким образом, многочисленные и разнообразные контакты жителей Каффы с администрацией, взаимные зачеты, поручительства, уплата и получение денег за соседей, родственников и сослуживцев превращались в финансово-правовой архив, где ценны были составляющие и не имела цены их совокупность. Если бы генуэзцы знали картотеку, они могли бы воспользоваться и такой формой хранения данных, но пока лишь в бухгалтерии была разработана структурированная запись и не воспользоваться ею было невозможно.

Этот архив, однако, в конечном итоге был бесполезен для преемников составлявших его казначеев. Как финансовый документ он был не нужен, как ошибочный — даже вреден. Навряд ли администрацию интересовали те взаимоотношения, в которые вступали между собой горожане по ходу хозяйственной жизни коммуны в уже минувшем году. С такой оценкой значения массарий не согласятся историки банковского дела и исследователи бюджетов. Второе — то, чего в источнике больше, чем цифр, говорящих о доходах и расходах коммуны, интересно не только тем, что контакты — значащая часть информации массарии.

Из контактов между отдельными колонистами складывается картина межэтнических, конфессиональных и профессиональных взаимоотношений, существовавшая на границе четырех культур в торговом форпосте Черноморья. Восстановить ее, используя бухгалтерскую книгу, избегая слов «много» и «мало», дать ответ на вопрос о том, насколько разобщены или же, наоборот, объединены были в своем симбиозе разные группы населения Каффы, насколько они были заинтересованы друг в друге — одна из целей предлагаемого исследования.

Историк-медиевист, собираясь на основании каких-либо источников осветить заинтересовавшую его проблему, поневоле должен предполагать, что в его документах содержится правдивая информация о минувшем. Без этого предположения рассказ о прошлом будет сознательным обманом. Естественно, при этом может существовать множество логических допущений. Хронологический или территориальный разброс документов и их малочисленность заставляют нас порой принимать за одно целое разные местности (регионы), статично трактовать явление, у которого была своя динамика. Это, однако, не способно в корне изменить отношения к сведениям современников — пускай они будут не совсем точны, но все же будут достаточно верными.

Со счетной книгой казначеев Каффы все обстоит наоборот и, как кажется на первый взгляд, наилучшим образом. Как в классической драматургии, здесь соблюдено единство времени, места и действия. Но если (и поскольку) нас интересуют не бездушные деньги коммуны, а то как были связаны с нею и между собой этносы и конфессии, профессии и фамилии, надо отдавать себе отчет в том, что пространность источника и его статистические свойства никак не соотносятся с достоверностью.

Дело в том, что если принять Массарию за достоверный статистический источник сведений о населении черноморской колонии (как это делается), на исследовании сразу же можно ставить крест. Такая прямая достоверность предполагает, что все жители Каффы с одинаковой активностью принимали участие в делах коммуны, — что и фиксировали счета казначейства — и цель исследования с самого начала подменяется исходной посылкой. Такой подход в исследовании по демографии означает, что в документе, составленном генуэзцами, представители других народов должны появляться столь же часто, как и сами генуэзцы. Такой подход мы найдем в работе М. Балара о населении Фамагусты — вычисляя проценты этнического состава по документам, отображающим генуэзскую торговлю, он принимает их за процентный состав всего населения Фамагусты. Хотя ясно, что традиционная замкнутость и самодостаточность еврейских общин может уберечь их от контактов с властью и иноверцами, результатом чего может быть то, что в документе будет фигурировать лишь незначительный процент евреев Каффы.

2. Организация и описание базы данных - источника исследования

Замысленная работа по этнографии и топографии средневекового города по данным бухгалтерской книги казначейства Каффы требовала не только знания средневековой латинской палеографии. Источником для статистического исследования мог стать только источник статистический. И его потребовалось создать, пользуясь текстом рукописи.

Для этого была выбрана простейшая форма базы данных — табличная и нереляционная. К таблице подталкивала жесткая и очевидная структура записей в большинстве счетов массарии; весь состав рукописи говорил, что основной значащей единицей в источнике будет персоналия. Реляционная организация базы данных по персональному признаку, конечно, более соответствовала бы природе зафиксированных в рукописи сведений, но предварительное знакомство с картуляриями различных лет показало, что с самого начала заложить в источник реляционный принцип не удастся. Наоборот, главная работа над сведениями массарии как раз и будет состоять в том, чтобы определить число этих персоналий и то, как соотносятся между собой использованные писцом наборы идентифицирующих признаков. Поэтому создание базы данных было осуществлено в программе Microsoft Exell, более приспособленной к постоянному изменению содержания записей, нежели впрямую предназначенный для обработки подобных массивов Microsoft Access. После окончания работы по верификации персоналий и записей в целом перевод содержания полученного файла формата *.xls в формат любой из статистических программ не представляет трудностей.

Принятая форма организации базы данных как таблицы имеет еще и то преимущество, что она позволила сохранить в машиночитаемом источнике порядок записей источника рукописного. Самые общие параметры базы данных, составленной на основе сведений бухгалтерской книги 1381 г., — около 16 тысяч записей, содержащих 66 полей. Поля же располагаются таким образом, чтобы сохранить и текстовую последовательность источника.

Были введены следующие параметры (поля), по которым структурирована отдельная бухгалтерская запись-операция:

42) Количество саджо (1/45 соммо) в сумме операции

43) Количество каратов (1/24 саджо) в сумме операции 44-53) =9-18

54) Замеченные ошибки рукописи, исправленные в базе данных 55-58) Личный номер для 9-18, 19-28, 44-53

59-62) Национальность, способ ее определения для 9-18, 19-28, 44-53 63-66) Код места жительства для 9-8, 19-28, 44-53

1) Порядковый номер записи дается по ходу создания базы данных и является служебным индексом.

2) В силу того что способом составления базы данных была фиксация связей между отдельными личностями, а источник предлагал сведения, в том числе и бесполезные для просопографии, но представляющие интерес, сведения, которые не укладываются однозначно в принятую структуру базы данных, потребовалось введение указания на тип записи.

Наряду со стандартными операциями бухгалтерского учета (а) были выделены следующие типы:

b) Балансовая запись — результат подведения итога в счете, содержащем более одной операции. Также к этому типу относится закрытие счета и перевод денег на новый счет того же лица, расположенный в другом месте массарии.

c) Для операций, в которых контрагентом с одной стороны является некоторое сообщество лиц, наряду с записью типа (а) производилось раскрытие состава этой постоянной или временной компании при сохранении всех связей из изначальной записи.

d) Сообщения в тексте картулярия о том, что при осуществлении операции возникли дополнительные связи между колонистами. К ним относятся прежде всего записанные вне операции указания на поручительство, вынесение консулом приговора, составление нотарием какого-нибудь документа. Сюда же относятся данные о неких, не обязательно финансовых, действиях, связанных с предметом операции, о которых писец массарии счел нужным упомянуть.

e) Отдельный вид записи был предусмотрен для курсов обмена денежных единиц, поскольку оплата в разделе аспров не обязательно осуществлялась в ходячей монете, а в разделе соммо — не обязательно в счетной. Наряду с указаниями на соотношение аспр/соммо мы имеем также сообщения о курсе европейских флоринов и византийских перперов. Кроме того, только благодаря сведениям массарии становится известно о выпуске в Золотой Орде, ощущавшей после Куликовской битвы недостаток в серебряной монете, тяжеловесной золотой монеты, так же как и серебряная, называвшейся «дангами» (из персидского «dang»), золотыми дангами — «dangai auri».

f) Помимо операций, писец зафиксировал между колонистами связи которые я называю «постоянными». Они проявляются чаще всего как способ идентификации личности, к ним относятся связи семейные (п. 12), хозяйственные (п. 14) и служебные. Сюда попадают сведения о супругах, детях, попечителях, рабах, слугах, коллегах по должности.

g) Примерно так же трактуются и сообщения об участии в операции нескольких компаньонов (см. пункт «с»)

h) Наконец, для полноты ономастикона в базу данных как «упоминания» включены сведения о лицах, явно посторонних для Каффы и ее жителей, и не вносящие никаких новых связей — например, генуэзский дож, золотоордынские ханы, эмир Синопа и т. п.

3) Порядковый номер листа в рукописи. В принципе возможны три нумерации: как оригинальная латинская в правом верхнем углу правой страницы, как старая архивная, в левом нижнем углу этой же страницы, исправившая ошибки нумерации 1381 г., и общепринятая учетная архивная, следуя которой сейчас следовало бы пронумеровать подряд сохранившиеся листы рукописи. Однако был выбран первый вариант, поскольку только с оригинальной нумерацией возможны конкордации указаний на корреспондентский счет при записи операций.

4-7) Спецификация положения на листе (retro/verso), порядковый номер счета на листе, спецификация раздела счета (дебет/кредит), номер и тип операции в разделе счета с одной стороны, вместе с номером листа и кратким названием картулярия позволяют присвоить записи генетический и уникальный идентификатор, который используется при ссылках в тексте работы (как упоминалось, МС1381-041V-01D02 означает: «вторая операция в дебете первого по порядку счета на листе 41 verso в Massaria Caffae 1381 г.»). Одельные составляющие этого идентификатора необходимы при различных статистических подсчетах и верификации персоналий.

8) Формат даты операции и записи — год-месяц-день. Качество микрофильма, ошибки писца и отсутствие для некоторых типов записей точных дат требуют дат пороговых — «post 81-11-10», «ante 81-11-10» или приблизительных с точностью до месяца «81-11-00» или года «82-00-00».

Идентификация колониста производится по следующим категориям, повторяющимся для владельца счета (9-18), его контрагента (19-28), и двух возможных поверенных-посредников (29-38, 44-53).

9) Личное имя — действительно, оно обозначает прежде всего личное имя владельца счета. Однако именем счета может стать и название товара (aurum et iocalium) и имя официи (Officium Provisionis), и тип выплат (stipendium sociorum et aliorum Soldayae) и происхождение денег (introytus capitum Sancti Antonii или cotumum super ermineorum de Sorchati).

10) Фамилия, под которой подразумеваются и родовые фамилии, и вероятные клички, и патронимы.

11) национальность/конфессия— согласно рукописи.

12) Помимо однократного составления специальной записи о постоянной связи (2f), сведения о родственниках и т. п. заносятся в эту графу как один из идентификационных признаков.

13) Принципиального отличия между топонимом и фамилией нет; появление этой графы связано лишь с тем, что для обладателя фамилии или патронима дополнительно указан еще и топоним.

14) В качестве профессии приводятся действительные профессии — плотник или каменщик, владельческие качества — мельник и трактирщик, а также временные занятия. Например «посол» или «посланный в Солхат», даже «imperator Tanae» — для Токтамыша и т. п. Список упомянутых в картулярии профессий дается в приложении.

15) Владение профессиональными навыками, которое можно расценивать как постоянную характеристику колониста, не противоречило его дополнительной идентификации в книге массариев как члена генуэзской администрации или стипендиата коммуны. Работа в городской страже была подработкой для многих городских ремесленников — ведь на те 40 аспров, которые платили им в месяц, прожить было нельзя — в 40 аспров обходилось содержание сидевших в тюрьме венецианцев. В погоне за длинным соммо нанимались на галеи и специарии, и мясники и сапожники (36 На венецианских галеях Романии в середине XIV-середине XV в. обычная месячная плата арбалетчикам была 5—6 дукатов. — Карпов С. П. Путями средневековых мореходов. М, 1994. С. 97. Но даже матросы галей, которые коммуна Каффы снарядила на войну с Венецией, получали минимум 1,25 соммо (7,25-7,5 дукатов) в месяц, а у некоторых социев плата доходила до 11-12 дукатов). Срок службы был в этой графе дополнительным определением к занимаемой ими должности.

16) Последняя из использовавшихся в массарии при идентификации характеристик — определение места жительства — вплоть до «habitator Caffae», на первый взгляд, бесполезного во внутреннем документе самой Каффы. Сюда же отнесено и нечастое указание на статус колониста — «burgensis Caffae».

17) Приводимые в пунктах 13, 14 и 16 формы городских топонимов сводились к стандартной форме в этой графе, предусмотренной для анализа топографии по данным картулярия. Здесь уравнивались до «St. Theodoms» «lohannes de Sancto Theodora», «Iohannes habitator prope ecclesia Sancti Theodori» и «Iohannes habitator in contrata Sancti Theodori».

18) Сюда записывалась информация из операции, которая не вошла в описание личности по перечисленным пунктам. Таким образом я пытался избежать потерь незначимой сейчас информации.

39) Согласно практике двойной бухгалтерии, в операциях указывался адрес листа, на котором расположен корреспондентский для данной операции счет. Указание на этот адрес позволяет связывать при анализе материала различные записи, восстанавливать содержание утраченных листов рукописи, и его было необходимо сохранить в отдельном пункте.

40-43) Применявшаяся средневековыми бухгалтерами Каффы система денежного счета, как говорилось, оперировала реальной монетой, которая у них называлась аспр, и счетной, состоявшей из соммо и его фракций — саджо и карата.

55-62) В результате проведенной работы по составлению и последующего просопографического анализа был в конце концов определен перечень упомянутых в массарии лиц, их национальность и местожительство. Итогом этого стало появление для каждого из четырех возможных в записи участников индексов национальности и идентификационных номеров, которые уравнивали расхождения в идентификации персоналий в картулярии и в базе данных.

Появление формализованных таким образом связей между колонистами, этносами и конфессиями стало предметом дальнейшего анализа.

3. Орфография имен, передача на письме устной речи

Для того чтобы понять, каков был в итоге этноконфессиональный состав населения коммуны, необходимо учитывать, как в многоязычной языковой среде происходило написание Массарии. Нотарий, родным языком которого был лигурийский диалект итальянского языка, должен был придать, помимо имен своих соотечественников, латинскую форму именам армян, греков и татар, мусульман и христиан. Это было сопряжено с необходимостью выражать через латинскую графику звуки, слоги и звукосочетания наречий средневекового Крыма, которые были чужды латинскому языку. Из их числа нельзя исключать и сам итальянский генуэзцев, хотя передача существовавших в нем фонем — как раз самый понятный случай из возможных.

«L», «R» и «I» — Когда нотарий придавал латинскую форму звукам родных имен, вскрывались те общие перемены, которые произошли со времен составления Вульгаты в фонетической системе европейских языков, от венгерского до итальянского. Переход [r] и [1] через мягкие [r'] и [l'] в [i], примером чему может служить Ianuarius, превратившийся в genaio-gennaio-январь, уже совершился. Одинаковый результат трансформаций, приведших к появлению звука [i], оставлял писцу выбор, в результате чего обратный перевод итальянского [i] в латинскую орфографию мог с одинаковым успехом дать и Ainardus и Ainaldus и Alnardus. Малоотличимые в речи мягкие [r'] и [1'] позволяли двоякую запись даже, казалось бы, стандартнейшего романо-германского имени Guliermus-Guilelmus, библейского Аарон — Alaonus-Araonus или трансформированного в мусульманской традиции греческого — Александра-Искандера как Scandar-Scandal.

«М» и «N» — Другой общеевропейской и общеитальянской тенденцией были взаимные замены сонорных [m] и [n] в конечной позиции. Для нас она, правда, некритична, поскольку это устойчивая фонетическая замена, проявившаяся конкретно в именах Абрам и Адам, стабильно передаваемых в рукописи как Abranus и Adanus, и факультативная в армянских — Mezobarom-Mezobaron, Paron-Parom.

Судить о том, существовал ли аллофон [нь] в языковой среде средневекового Крыма помимо итальянских имен, трудно. Но всегда можно подозревать, что за обычным «n» или «m» необычного омонима скрывается [нь], который нотарий не стал передавать в латинском тексте так, как это сделано в итальянских топонимах итальянского происхождения Bellignano, Bassignana, Vignalli и почему-то в греческом имени Ирина-Erigni, поскольку «gn» латыни следовало все же произносить [gn].

Какие звуки и каким образом передавались в средневековом латинском письме генуэзского нотария, трудившегося в многоязычном городе?

«А» и «О» — Наименьшие затруднения вызывает использование им «а» и «о». С этими буквами соотносятся заднеязычные гласные звуки [а] и [о], ударные и безударные, долгие и краткие. Варианты в написании имен и фамилий, связанные с близостью кратких [а] и [о], понятны и легкосоотносимы: Sologai=Solagai.

«U» и «О» — Беглое [о] сродни беглому [у] поэтому (возможна разница диалектов) Cotolbei = Cotulbei, Cotosbei = Cotusbei, хотя более привычное русскому слуху имя «Мансур» писец знал только в огласовке [Манзор] и писал соответственно «Manssor» (Множество татарских имен, которые пришли в русский язык от поволжских татар через русские летописи, отпасованы через [у] там, где генуэзский нотарий пишет [о], поэтому, очевидно, более взвешенной будет точка зрения, что подобные расхождения обусловлены не отсутствием у каффинских нотариев слуха, а реально существовавшими в татарских языках фонетическими различиями). Помимо этого, «о» используется в Массарии для обозначения дифтонга «ое», так же как и «е» используется для дифтонга «æ».

«А» и «I» — доказать по имеющемуся просопографическому материалу, что в разговорной речи Каффы легко смешивались, как в среднеазиатских говорах, звуки [а] и [и], нельзя, хотя такую возможность следует учитывать: в Массарии имя Таш-Тимур передано как Testamur, Sarai писалось и как Sirai, а татарское произношение имени русского раба — Юрий — генуэзец мог передать как Iorai (см. прим. 246).

«U» и «V» — Передача звука [у] у нотария трудностей не вызывала: как правило, это была гласная под ударением в итальянских фамилиях и топонимах — de Auria, Avundo, Camullio. Трудности может испытывать только исследователь, которому использование в средневековом письме литер «u» и «v», связанное только с позицией как гласной, так и согласной «u», оставляет в именах, где ей предшествует гласная, — Auram-Avram, Nauros-Navros или Ivan-Iuan — варианты звучания, связанные с национальностью их обладателей. Отягощенное контракцией начальное «u» с равным успехом могло оказаться как «ver-», так и «ur-», поэтому только жителям Каффы осталось известно наверняка, был ли Simon сыном Urssa или же он был родом из Versa-Varsa-Vorsa. Прочие случаи использования «u» трудностей прочтения не вызывают — слишком характерно звучали имена Guillermus, Guirardus, Quilicus, Guarnerius.

«I» и «Е» — Использование на письме «i» и «е» для передачи переднеязычных [и] и [е] в любой позиции в целом более строгое, нежели у пары «а»—«о». Беглое [е] не заменяется на беглое [и], а просто редуцируется по типу «Corekomas» => «Corchomas». Нечастые варианты «Miglidicius» или «Cherchin» следует скорее считать отклонениями от нормы «Meglidicius» и «Chirchin».

«I» и «Y» — Нормальное для нотария потребление «i» во множестве омонимов и топонимов имело свои ограничения — имена и названия, происходящие из чужих, прежде всего греческого, языков, должны были и, как правило, писались через «и греческое» — игрек. Поэтому нормальным было употребление Symon, Symisso, Cymballo, Peyra, Soldaya и понятным — Aynat, Sayt, Caysar, Assany, Elliasbey или варианты уже упомянутых — Cotusbey и Sologay (Например: fideycomissari, introytus, Barbayrolla, Roystroppo, Roybroco, Braya, Noyterano, Beytrame).

«В» и «Р» — Сомнений в том, когда надо написать «b», наш нотарий почти не имел; однозначное употребление буквы естественно в омонимах западноевропейских — Iacobus, Bernardus или Berengarius. Чистое звучание [-берди], [-бек], [-бей] в татарских именах собственных не оставляло писцу альтернативы. Только в случае с армянскими именами он был нетверд — то ли [Казбек] и [Карапет] пишутся через «b» — «Casbec» и «Carabietus», то ли через ее пару — глухую губную согласную «р» — «Caspec» и «Carapetus». Это было естественно — в армянском для звука, среднего между [б] и [п], предусмотрена одна буква. Он по-разному произносится в разных диалектах, отчего русские услышат имя армянина-Павла как [Погос], а французы — как [Bogos]. Этот звук (как и твердое [б]) не смешивался со звуком, который обозначала греческая «β». Заимствования из греческого приведут к появлению в массарии 1420 г. имени «Ваsilius» (MC1420-415R-01D14), но в Каффе 1381 г. все Василии были известны как Vasilli, а Саввы — как Sava.

«С» и «Ch» — Наиболее, пожалуй, разнообразным было использование буквы «с» и сочетания «ch». Латинская орфография трактовала «с» как [к] перед согласными. В сочетании с заднеязычными гласными «с» было [к] даже тогда, когда Cicero был Цицероном. Примеров подобной стандартной передачи звука [к] в языке Массарии, естественно, не перечесть: западноевропейские Carolus и Conradus, православные Calo lane, Costa, Nicolla, армянское Caram, Macram, татарские и мусульманские Cuidibec, Cotolboga или Scandar. Но итальянец-нотарий находился под влиянием родной речи; уже утвердившееся в диалектах как [к] сочетание «ch» так и использовалось им с уже упомянутыми гласными — Francischus, Frederichus, Iacharia, Tavachal, Conachbei.

Сочетания «с» с переднеязычными, которые прямолинейно, по аналогии с современным итальянским, хочется толковать как [ч] или вслед за средневековой латинской традицией как [ц], не были однозначно определены — там, где следует ожидать «с», появляется и «ch». Одновременно уживались Lucinus, Luchinus, Luchanus, Luchianus и Sarchis, Cherchores — последние имена были слишком распространенны, чтобы принять их за каких-нибудь Сарцисов или Черкоров (Ср.: «...sunt quos ipse d. Guirardus mutuavit eidem Cosmaeli in banchis Luciano de Liturffis et Abrano de Gentille...» - MC1381-274R-01D05). Говорить уверенно о том, что написанное «с» надо прочесть через [ч], можно только применительно к собственно итальянским фамилиям и топонимам— de Cruce, Ceba, Marocello, Illice, de Dulce Aqua, de Vercellis, Ceva, Ceressia, Cessano, Macia, Scaffacia. В прочих случаях нотарий избегает употребления «ci» и «се»; исключения — Circhor лишь свидетельствуют, что за употреблением «ch» не скрыт какой-либо вариант [х], чуждый романским языкам.

«Н», «С» и «Ch» — Сама буква «h» достаточно употребительна в ономастике Каффы. Однако лишь трое среди всех ее жителей имеют фамилию, начинающуюся с нее, — «Honestus» («честный») — ни к чему не обязывающий перевод итальянского «Onesto». Среди множества Иоаннов (Iohannes) фигурируют в основном Джованни и два Иоганна; Иоанны греки собирались под именем «Iane». Языковая среда Крыма не содержала звуков, которые итальянец мог отождествить с [h] образца Вульгаты и никак не мог соотнести с [h] собственного языка, просто потому что тот утратил этот звук.

В заглавную «Н» могли бы превратиться придыхания греческого, которые язык уже утратил, но Elias и без всяких пристрастий было альтернативой грецизированному Helias, Иоанну же армянского языка— [Hovhannes] — было предначертано утратить невнятное [h^∧] и превратиться в Ivanissius [Ovaness] (Употреблявшиеся с III—IV вв. армянские варианты этого имени чрезвычайно разнообразны: «Hovanes, Hovanne, Iohanes, Hovan, Ohan, Hehanes, Havanes, Iexanes, Hxanna, Hevanes, Xovanes, Ovanes, Ihanes, Havane, Huxanes, Axanes, Havo, Avanes, Vanes, Hano, Uhan, Onnis, Onik, Ono, Vani, Ovi, Hovik, Ovik, Ovan, Ivane, Hanna». См. Аветисян Т. М. Система армянских антропонимов: Автореф. дисс. докт. фил. наук. Ереван, 1987. С. 28). Если судить по заимствованиям из греческого, которые не относятся к ономастике — manestarchus, nacharatus и т. л., для передачи греческого «с» в именах или топонимах нотарий должен был использовать все то же «ch». Пользы от такого знания почти нет — «χ» достаточно редкая буква на письме, наперечет имена с нею; вариант «Михаила» — «Michalli», используемый для идентификации греков, не подвергался контракции на письме, не вызывал и не вызывает сомнений. Поэтому «ch» используется для греков уже известным образом — как [к] в мужском и женском имени «Paraschina», тогда как [х] знаменитой в будущем фамилии Лихуд малоузнаваемо — «Licod».

Медиевиста, привыкшего к транскрипции «с» как [к], [ч], [ц] и [ш] в новых романо-германских языках, мысль о том, что [х] может проявиться в сочетаниях с «с», не должна все-таки удивить— первым Людовиком был Хлодвиг, и писалось его имя через «с» — Chlodovicus. Слуху русского, знакомого с историографией Золотой Орды, подобие [к] и [х] в именах кажется привычным и незначимым — кто-то из историков называет ее ханов Токтой и Токтамышем, а кто-то — Тохтой и Тохтамышем.

Странной такая передача «с» и как [к] и как [х] показаться не должна и нам ведь, если вдуматься, нотарий Массарии имел на это право и основания — в другом — тоже чужом ему русском языке «к» и «х» одинаково глухие согласные, связь между которыми дает этимолологические объяснения появлению «крестьянства» после «христианства».

Меня задуматься об этом заставила запись массариев в счете штрафов, наложенных еще прежним, 1380 г., консулом Каффы Джанноно ди Боско: «Recepimus... in lalcaton in racionem steffani de cramadino in 174 asperis 20», — сказано там (МС1381-041R-03R04). Первое впечатление было таково, что массарии 1381 г. приняли в зачет штрафа от Стефана на 20 аспров хлопка — «al-coton» на арабский манер. Но почти через 50 листов обнаружилась некая Исмеральда, жена армянина Назар ал-Дина, которая оказалась притом и сестрой «Lalcaton» — жены Макрама Карамелы! (MC1381-099R-05D01) Нашлись другие жены — «Маnаnа Caton», «Iolcaton», «Kera Caton», и мысли о хлопке пришлось оставить, даже не стараясь понять, почему неотъемлемой частью имен стало «госпожа» — «катунь-хатунь» или почему имя состоит из «госпожа», повторенной дважды — по гречески и по армянски. Поэтому встреченный в Массарии 1420 г. «Imperator tartarorum Macomet can» уже не мог вызвать удивления — очередной писец передал имя золотоордынского хана — «Махометхан», по правилам орфографии латыни Генуэзской Газарии.

Обусловленная, как мне кажется, именно присутствием тюркского языка на улицах Каффы замена [к] на [х] проникла и в греческий ономастикон. Несмотря на то что всегда существовала и, более того, использовалась в нашем картулярии возможность передавать имена греков-Христофоров на сакральный манер — Xristoforus, повсеместно используется указанный вариант написания [х] — Cristoforus.

«D» и «Т» — Вслед за «b» и «р» можно было бы вполне закономерно ожидать частого смешения в другой паре согласных «d» «t», но ее не было. Один-единственный топоним — «Tortona», написанный раз как «Tordona» и еще раз как «Derdona», заставляет думать скорее об ошибке на письме нежели о неопределенном произношении его обладателя. Отсутствие взаимозамен говорит и о другом: о фонетике того диалекта армянского языка, который был в ходу в Крыму. Имя нескольких армянских патриархов, которое невозможно спутать ни с каким другим — [Astvatzadour], прижилось в среде армян Каффы в форме, которую генуэзцы понимали как Asfasador, что не обязывает нас, впрочем, передавать его вторую часть [-dour] (буквальное значение— «дар»), именно как [-дор], а не так, как принято в русской транскрипции — [-тур]. Замены «d» возможны совсем по другому принципу — как зубная звонкая согласная [д] сродни [з], что, кстати, оформлено и графически в арабском письме. Поэтому неудивительно, что русифицированное «Рамазан» встречается в массарии в виде «Ramadan», а имя арабского святого — Хызр — пишется так же, как в русских летописях «Кидырь» — «Chidir-Chidil-Cheder».

«F» и «Ph» — Среди прочего не вызывает сомнений то, что единственный звук, который могла передать буква «f», был согласный [ф]. Даже там, где знание латыни предлагало употребить «ph», Гульельмо ди Рапалло, не в пример скрибе массариев 1374 г., пользовался родным, уже устоявшимся именем «Filippo».

«G» — То, что было сказано выше о сочетаниях «с» с переднеязычными и заднеязычными гласными, справедливо и по отношению к «g»: «gi» и «ge», используемые в словах итальянского происхождения (как то: logia, Clogia, legia), явно требуют [джи] и [дже] и в нестандартном — не латинском (не как, например, Georgius), употреблении. Что и происходит: «Agi» массарии обнаруживает себя в крымско-татарском имени «Аджи», арабское название сирийского города «Джиблет» пишется строго как Gibeleto-Gibelleto-Gibeletto, а армянский по ряду признаков патроним «de Gentille» почти идентичен генуэзской фамилии «Джентилле», которая всегда употребляется с предлогом — «de Gentillibus».

«I/J» — Для передачи сочетаний [дж] с переднеязычными [а], [о] и [у] использовалось уже не «g», но «i». Другого объяснения для такой передачи, чем история языка, не требуется. Написанные по латыни Iacobus, Iulianus вполне можно было читать про себя как Джакопо и Джулиано. Но передать [й] иначе, чем через то же «i», было трудно, именно так и писалось одно из самых распространенных православных имен — Calo Iane. Трудности для просопографического анализа, связанные с употреблением «i», усугубляются еще двумя склонностями нотария.

Во первых, звук, обозначаемый в греческом письме через «τζ», в восточных именах на латинице не передается систематически как «z», или, как можно было бы также ожидать от итальянца, — как «c» (их появление в рукописи и помимо имен собственных — спонтанное). Для нее используется все то же «i» — Iacharia, Iuan.

«Ih» и «К» — Но много важнее второе — в нотариальном письме Гульельмо де Рапалло в частности и в генуэзской латыни Черноморья в целом нет отдельной буквы «k». Вместо нее пишется лигатура, которую можно принять за «ih» или «yh», если не вникать в смысл слов или не попытаться произнести написанное. Именно так написаны iharat, commerihium, ihir (греческие карат — мера веса, коммеркий — вид налога, кир — господин), где употребление «k» явно связано с греческой транскрипцией и употреблением «каппы».

И конечно же, выговорить имя Ioloiha или Iherihi без согласных в той традиции, которая именует porta Caihadoris Кайадорскими воротами (Пример того, как должен передавться краткий [й] между двумя заднеязычными [а] мозолил глаз — Soldaya), для европейского человека нереально, но можно назвать их Йолока и Керки. В перечне имен (Artonihes, Baihiman, Begiihibei, Boroiha, Caihador, Caihanos, Caiheres, Caihibec, Caihic, Calaihi, Canaihi, Caraiha (Карача), Coihacha, Coihicar, Coihoc, Corihic, Coroiho, Cotoliha, Eihiber, Ianaihi, Ioloiha, Isacihi, Sambaihi, Saraihino, Sonihi, Taihoy (Tacoi), Taroihi, Thamaniha, Tiniiha. С литер «Ih/K» начинались следующие имена: Iharcassia, Iharcassius, Iharde, Iharicha, Iharoc, Ihegani, Ihelepen, Iheribegi, Iherihi, Ihirchin, Iholcatom), в которых встречается буквосочетание «ih/k» мы не найдем ни западноевропейских, ни греческих (Исключения — имена Kera Catom, Kera Erigni, Keracia, Keradia, Keramera, Kerana, Kirmanolli не противоречат сказанному: «ih» содержится не в самом имени, а в префиксе «κυρ-» (греческое господин, госпожа)). Поэтому необходимо спрашивать себя не почему «ih» используется в восточных именах, а почему используется именно «ih».

Отказаться от возможности того, что оно обозначает [к], нельзя, — варианты некоторых из указанных имен написаны нотарием через «ch» — Coki/Cochi, -bachi/-baki, Sarakino/Sarrachino. Подсказку можно найти в названии народа и черкесском (адыгейском) имени Iharchassius, которое периодически пишется в Массарии через одно «I» (Можно предвидеть сомнения и сложности, которые должна была вызывать у генуэзца транскрипция латиницей имен, содержащих нечеткий «й» тюркских языков. Даже внутри одного языка существуют различные говоры, в которых он произносится то скорее как [дж/ж], то как [ч/щ], то скорее как [й]. На Куликовом поле с Пересветом сразился Чолубей — тезка татар Каффы с именем Iolbei), — это имя «Черкес» прямо говорит о том, что таким образом обозначался неитальянский звук [ч]. Это правило правописания, принятое у генуэзских писцов, вынужденных записывать чужие итальянцам имена, вместе с двумя рассмотренными выше особенностями фонетики позволяет понять, как нам следует передавать сочетание «Caihador». Из обозначенных этим именем в записях казначейства по меньшей мере двое колонистов — армяне. Как мы видели на примере Астватцатура, «-dor» рукописи соответствует принятой у филологов латинской транскрипции [-dour] и русифицированному варианту произношения [-тур]. Начальное «С» будет в армянском имени звуком [kh], а в результате у мифических Кайадоров окажется вполне человеческое имя — Хачатур, а их тезкой будет армянин Caihic — Хачик (уменьшительное от Хачатур). Сомневаться в том, что последнее имя бытовало в XIV в. среди армян Каффы, не приходится — по армянски же оно высечено в сохранившейся ктиторской записи 1408 г. в армянской же церкви свв. Михаила и Гавриила («Сей храм построен во имя небесных воинов Гавриила и Михаила служителей Бога-слова на праведные средства Астватцатура, супруги Ахут-Хатун, родителей Садата и Хатун, детей Хачатура, Леона, Иоанесса, магдуси Мелика. Лета 857 (1408 г.)» — Кучук-Иоанессов X. Старинные армянские надписи и старинные рукописи в пределах юго-западной Руси и в Крыму// Древности восточные. Труды Восточной комиссии МАО. М., 1903. Т. 3: Вып. 3. С. 69. Цит. по: Якобсон А. Л. Армянская средневековая архитектура в Крыму. ВВ. 1956. Т. 8. С. 186-187).

Возможно, тонкости звучания многих каффинских имен останутся спорными, однако все же ясно, что использование «ih» не было случайным (Ср. русскую транскрипцию «Coiac/Coiat» как «Койяк» или передачу этнонима грузин как «курги» в переводе сочинения XIII в. — Рубрук Г. де. Путешествие в восточные страны / Пер. А. И. Малеина, ред. Н. П. Шастиной. М., 1957. С. 111 и др. Издатель сочинения И. Шильтбергера (Шильтбергер И. Путешествие Ивана Шильтбергера / Пер. с нем. и снабдил примечаниями Ф. Брун. Одесса, 1866) столкнулся в немецкой рукописи с этой же проблемой — в результате слова, явно требующие [дж], в издании пишутся через «к». См. также прим. 110), а это был прием транскрипции, знание которого значимо для целей данной работы — благодаря его использованию на письме появляется лишняя возможность различать клиентов казначейства по национальности. Как мне кажется, различение [ч] и [к], передаваемых как «ih», определяется особенностями итальянского правописания. Сочетания «с» с переднеязычными гласными [и ] и [е] — «ci» и «се» в нем были, как известно, определены как [чи] и [че], поэтому, чтобы передать [ки] и [ке], следовало использовать либо «ch», либо «k/ih». В случае с заднеязычными [а] и [о] «k/ih» в качестве [к] был ничем не лучше «с», поэтому стоящее перед этими гласными «ih» могло говорить о том, что это [ч] все-таки другое [ч], чем у итальянцев. Исключения найти, конечно, можно, но можно и понять нотария, которого что-то останавливало от того, чтобы написать имя Хачик через три разных «с» — как Cacic.

«L» и «R» — Неустоявшееся в итальянском языке использование «r» и «1» для мягких [рь] и [ль], переходящих в [й], о котором говорилось выше, в сочетании с возможностями передавать [й] и как «i» и как «у» должно быть знакомо интересующимся историей средневекового Крыма по парадигме Sorcat-Solchat-Сорхат-Солкат и из уже приводившегося примера — Beytrame-Bertrame-Beltrame. Более того, в усвоенных армянским языком греческих именах [л] заменялось на [г]: так Никогос произошел от Николая, а Гукак от Луки. В массарии 1381 г. примеров последнего типа мне заметить не удалось (Nigogos/Nicogos — МС1456; напротив, в 1381 г. — Nicolaus de Marinis ermineus), и даже Солдайя никогда не появляется в ней под своим другим именем — Сугдея.

«S», «X» и «Z» — Наконец, оставшиеся три буквы латинского алфавита «s», «х» и «z» должны были обеспечить передачу широкого спектра шипящих, свистящих и звонких согласных. Фактически сомнения вызывает только определение того, что обозначало «s». Употребление «х» строгое — это лигатуры с именем Христа, замена греческого «кси» в греческих именах и — для нашего нотария — эквивалент «ss», в принципе не отличающийся от передачи «cs» в других документах эпохи (Напр.: «magister axie» — плотник; ср.: Calvini N. Nuovo glossario medievale ligure. Genova, 1984.— «magister acsie»). Без буквы «z», строго говоря, Гульельмо мог бы вполне обойтись. Почти неупотребительная, вдобавок в редких именах (Avaranzi, Azao, Lazar, Mezobarom, Manzur, Lanzaroto), она и в фамилиях стоит в начальной и интервокальной позиции, где то же «s» будет звонкой [з], что следует из периодического появления «solacha» вместо «zolacha», «Sucarello» вместо «Zucarello», «Vallarosa» взамен «Vallaroza». Оговаривать использование «s» пo прямому назначению, конечно, не требуется, и лишь удивившее меня отсутствие в рукописи (помимо латинских слов) сочетания «sc», как минимум, за сто лет до того использовавшегося в той же Каффе на итальянский манер — как [ш] (Balard M. Gênes et l'Outre-Mer...), заставляет искать в невразумительном «Sic Assam» понятного Шейха Хасана — сына солхатского хана (MC1381-277V-04D02. Другой пример - Таш-Тимур (Testamur tartarus). - MC1374-148V-01D29).

4. Принципы и способы идентификации персоналий

Возможности обработки просопографического материала генуэзской массарии вытекают из того, что в своей практической деятельности казначеи и писец казначейства должны были различать и идентифицировать своих клиентов. Прежде чем попытаться разобраться с этнической ситуацией в Генуэзской Газарии, надо представлять, какими приемами могли пользоваться и пользовались бухгалтеры, присваивая имена счетам и называя контрагентов. Хотя основа идентификации очевидна — это собственное имя колониста, культура предполагает неизбежное повторение имен даже в ограниченном сообществе, не говоря уже о крупном поселении. В Каффе рядом с единичными носителями имени Мансур или Спаньоло жили десятки и сотни итальянцев Джованни и Антонио, греков Василиев и армян Ованесов. Институт наследуемых фамилий нигде в Средневековье, а тем более среди простонародья, еще не получил широкого распространения, и использовать фамилию в Массарии в качестве составляющей, достаточной для однозначной идентификации личности, просто не было возможности. Поэтому для уточнения персоналий использовалось множество постоянных и изменчивых признаков. Поскольку по записи в картулярии возможность идентифицировать кредиторов и дебиторов сохранялась для преемников казначеев, такая возможность существует и сейчас, спустя шестьсот лет, уже для историка.

Наряду с родовым именем, указаниями на территориальное происхождение или родственные связи, нотарий использовал в качестве идентификаторов профессию (мясник, плотник и т. п.), должность, род занятий (например, матрос на галее, ночной страж и т. д.), местожительство, вероисповедание или этнос и разное другое (К примеру: «...orguxiis missis in Illice cum litteris pro negociis communis...» — оргузии, посланные в Илличе с переговорными грамотами. — MC1381-063R-01D04; «...nuncio qui apportavit quondam litteram in Ihistano ambaxatoribus euntibus ad dominum Imperatorem...» — нарочный, отвозивший в Кистан письмо для послов, направлявшихся к хану. — MC1381-067R-01D23). Употребление признаков не было строго однозначным; факультативность, очевидно, не создавала трудностей для современника, по должности лично знакомого со многими жителями, но для постороннего — историка — она создает неопределенность и обязывает анализировать по всем счетам деятельность всех персонажей бухгалтерской книги казначейства («Полная» форма имени чаще всего приводится в заголовке счета в дебете. В ссылках на владельца счета в других счетах, как правило, опускаются подробности, но дополнительная информация о персонаже тоже может быть почерпнута только из чужих счетов — заголовок фиксирует моментальный статус, и например, о продвижении по служебной лестнице сначала простого соция, затем — кавалерия и, наконец, — капитана Томазо ди Оллива известно не из его личного счета, а из счета стипендий социев Солдайи: «stipendium [800703-810811] qua die consignavit officium capitaneatis Nicolao de Luna videlicet pro socio de diebus 19 pro cavalerio pro mense 1 et diebus 20... et pro capitaneo pro mensibus 10 et diebus 28». — MC81-406V-01D11). То, что личное знакомство позволяло опускать подробности, видно, к примеру, из забавного совпадения — должность массария в Солдайе вслед за Баттистой ди Дзоальи занимал тоже Баггиста, тоже — ди Дзоальи. Лишь несколько раз указано, что первый — сын Андаро, а второй — сын Готифредо (возможно, это тот же Готифредо ди Дзоальи, в бытность которого консулом в Каффе в 1352 г. было завершено строительство цитадели). Устанавливать, кому из Баттист производились выплаты, приходилось прослеживая каждый раз цепочки счетов, связанные с их операциями.

Отсутствие предпосылок для существования устоявшейся и узаконенной системы антропонимики делает идентификацию персоналий в книге казначейства результатом практики собственно Крыма и в значительной степени пристрастий ее составителя. Те имена (в широком смысле), с которыми приходится встречаться в нашем документе, оказываются компромиссом между их обладателями, всей городской общиной и администрацией в лице конкретного писца. Наиболее существенным в этих договоренностях было следующее.

Приток населения в Черноморье из Италии, Западной Европы, из византийских областей и с Ближнего Востока вводил в действие один из механизмов антропонимики, ясно видный на примере самих итальянцев. В глаза бросаются отличия в просопографиии коммунальных документов самой Италии от сведений, которые дают нотариальные акты и бухгалтерские книги Черноморья (В дополнение к уже упомянутым актам Каффы и Фамагусты здесь следует указать издания нотариальных актов Хиоса и Перы, а также разнообразных коммунальных документов, происходящих из Сарзано. Bratianu G. I. Actes des notaires genois de Pera et de Caffa de la fin du XIIIе siecle (1281-1290). Bucuresti, 1927; Basso E.... Atti rogati a Chio ... Athenae, 1993; Обобщенные сведения о генуэзской просопографии можно извлечь из указателей к изданиям документов и исследований, например к Актам Лигурийского общества: Indice dei volumi XI-XXI della nuova serie(1971-1981). ASLSP. 1985. N.s. vol. 25(99): Fasc. 2). Для иллюстрации первого типа идентификации можно привести начало списка жителей лигурийской коммуны Сардзано так, как они приведены в прошении к дожу Джано Кампофрегозо от 8 июня 1448 г (Pistarino G. II Registrum Vetus del commune di Sarzana. Sarzano, 1965. (Fonti e studi / Istituto di paleografia e storia medievale. Universite di Genova; 8). P. 249-250).

и т. д. и т. п. — личное имя в сопровождении отцовского или фамилии.

Иначе выглядит список лиц, для которых четкая самоидентификация была непременным условием жизнедеятельности и стала привычкой. Матрикул коллегии нотариев Генуи, составленный в декабре 1382 г. даст имена сыновей нотариев, присовокупляя к ним не только (как выше) имя отца, но и его «фамилию», и при необходимости, как видно из двух последних примеров, — имя деда (Balbi G. Sul collegio notarile genovese del 1382 // Miscellanea di Storia Ligure in onore di Giorgio Falco. Genova, 1962. P. 281-298; ASG.Notai. Antonio di Credenza. Cart. 37):

Bartholomeus filius Frederici de Podio notarii quondam Dominici и т. д. и т. п (Так же выглядят списки Большого Совета Генуи за 1380 и 1382 гг. — Martignoпе F. Il Gran Consiglio della Repubblica di Genova // Saggi e documenti. Genova, 1983. T. 4. P. 123-142. (Civico istituto Colombiano. Studi e testi. Serie storica/ A cura di Geo Pistarino; 5); ASG. Diversorum Communis Ianue. Reg. № 1/496, cart. 2r-9r; Reg. № 2/497, cart. 7v-12v).

И в первом и во втором случае мы имеем дело с давно сложившимися однородными сообществами, чего нельзя сказать с уверенностью о населении Каффы — судя по разнице объемов массарии 1374 г. и Массарии 1381 г., именно в это десятилетие население города резко выросло.

Переехав в Каффу, новосел не мог отказаться от своего родового имени, а вот обидную кличку оставлял дома вместе с односельчанами, а взамен любой другой, значимой в его жизни в Италии, он мог получить от новых соседей новую (Допустим, по профессии — Cornamuza или Trombeta (названия средневековых духовых инструментов)). Но покидая родную коммуну, эмигрант уносил с собой ее название, которое могло стать частицей его личности. Этот процесс, конечно, проявлялся не только в Крыму; с его результатами приходится иметь дело исследователям, которые пытаются по антропонимике картографировать потоки миграции европейцев на Левант или выяснить долю участия в колониальной торговле выходцев из различных городских центров Италии. Результат получается фантастический — торговая колонизация Востока осуществляется не жителями Генуи и торгового центра и столицы Лигурии, а представителями лигурийских захолустий. На данных Массарии можно наблюдать ту же картину, которую приводит Мишель Балар, картографируя ономастику из актов Фамагусты (Balard M. La Popolazione di Famagosta all' inizio del secolo XIV. SG. 1983. Vol.4. P. 27-40), или Филипп Гурдэн, описывая Марсакареш — поселение ловцов кораллов в Северной Африке (Gourdin Ph. Emigreur au XVc siecle: La communaute ligure des pêcheurs de corail de Marsacares. MEFRM, 1986. T. 98/2. P. 543-605; Idem. Emigreur au XVc siecle: La communaute ligure des pêcheurs de corail de Marsacares. MEFRM, 1990. T. 102/1. Р. 131-171. То, что топоним не совпадает с местом жительства, видно, в частности, из списка экипажей галей 1351—1352 гг. — Bruzzone G.L. I Savonesi nella spedizione militare in Oriente del 1351-1352. // Saggi e documenti. Genova, 1983. T. 3. P. 153-227. (Civico istituto Colombiano. Studi e testi. Serie storica / A cura di Geo Pistarino; 4)). Выходцами из самой Генуи в этой схеме в лучшем случае станет десяток людей, для которых в качестве топонима использованы названия сегодняшних пригородов Генуи — Альбаро, Пино, Прато, Струпа, Нерви и Кварто. Чтобы не делать из этого неправомерные выводы, достаточно согласиться с тем, что помимо «прямой» иммиграции из малых городов Лигурии в Крым существовала «отложенная». Иммигранты (или их предки) между исходом с родины и переездом на Левант успевали обрести значимую для чужаков идентификацию по имени малой родины. Генуя перемалывала население Лигурии (Ср.: Martignone F. Il Gran Consiglio... — Множество членов генуэзского Совета носят фамилии по названиям городов Лигурии — de Finario, de Solario, de Rapalo, de Varisio и т. д), давала новую личность и через некоторое время выплескивала колонистов на Восток, но определить по одному топониму, каков был исходный пункт для поселенца, перехавшего в Крым, естественно, невозможно.

О том, как колонист мог приобрести или изменить свою фамилию, можно узнать из психологического эксперимента, произведенного в середине XIV в. в Италии. Его результаты поясняют, как взаимодействовало общественное восприятие с самовыражением — выше уже говорилось, что появление новой идентификации является соглашением между носителем имени и его окружением. Флорентийские пополаны, задумав покончить с линьяжами тосканских нобилей, предписали тем пройти путь денобилификации и обретения новой личности. Подобно тому как бесфамильный крестьянин в новом для себя мире получал свое новое лицо, линьяжи Флоренции лишались старых гербов и своих родовых имен, дробились на ветви, которые должны были стать новыми родами, поскольку обозначили себя — с согласия специальной комиссии, образованной в 1349 г. партией пополанов— новыми фамилиями и гербами. За 1349—1393 гг. в результате «чистки» линьяжей появилось 110 новых фамилий (Klapisch-Zuber Ch., Pastoureau M. Ruptures de parente et changements d'identite chez les magnats Florentines du XIVe siecle. AESC, 1988. №5. P. 1205—1240. (Табл.: с. 1224-1225.)). Их перечень показывает то, что и требовалось доказать: для современного нашим массариям менталитета естественной была самоидентификация по одному из двух путей: можно было связать свою личность со своим территориальным происхождением (вариант для землевладельцев — землевладением) или обозначить свою генетическую связь с кем-либо из предков, сделав имя отца, деда, прадедов своим родовым именем. Так среди флорентийцев появились, с одной стороны, 22 фамилии, образованные от топонимов, и с другой — 61 — от патронимов.

Почему об этом надо говорить столь подробно? Система идентификации, приспособленная под этнонимику итальянцев, должна была оказаться если не основой, то примером и ориентиром для скрибы, заводившего счета для представителей самых разных народов. В случае наличия у грека фамилии у нотария не было выбора — самоидентификация клиента была бескомпромиссной, образованные по новогреческой методе от имен «Адрианопуло» или «Константинопуло» и сейчас ничем иным, кроме фамилии, считать нельзя. Но можно ли признать любой второй компонент личных имен представителей восточных этносов за фамилию?

Решить, имеем ли мы дело с фамилией, можно также зная о продолжительном устойчивом существовании неких звукосочетаний. Корпус византийских и армянских родовых имен, собранный А. П. Кажданом (Каждан А. П. Социальный состав господствующего класса Византии XI-XII вв. М., 1974) здесь на поверку оказывается бесполезным, поскольку он работал с представителями совершенно иных социальных групп, нежели писец массариев, и в его выборку по определению не попадали представители знати, не имевшие фамилий. О другом типе данных можно узнать из работ, ориентированных на данные актового материала. Заинтересовавшийся в свое время проблемой тюркизации Понта Р. М. Шукуров оценил на доступном ему материале частоту появления в среде греческого населения Трапезунда и прилегающих областей второго компонента личного имени помимо патронима и т. п. Для восточных имен она оказалась ускользающе малой — 80 человек из примерно 2000 (Шукуров P.M. Тюрки на православном Понте в ХIII-XV bb.: начальный этап тюркизации? // Причерноморье в Средние века. М., 1995. С. 68-103). Специальных подсчетов для греческих имен он не проводил, хотя, по его словам, примерно половина персонажей имеют патронимы (Мне осталась недоступной работа: Laiou A. E. Peasant names in Fourteenth-century Macedonia. // Byzantine and Modern Greek Studies. 1975. T. 1. P. 71-95).

Система армянской антропонимики, существовавшая в средние века, основывалась на имени-«отчестве» (Система подготовки научных кадров, существовавшая в СССР (об этом надо говорить, поскольку работы армянских ученых чаще всего недоступны современным медиевистам в силу существования языковых преград), не только оставила в библиотеках книги армянских ученых, опубликованные на армянском языке в Ереване, но и предшествовавшие этим изданиям диссертации — на русском. Собственно армянский, тюркский и ирано-арабский пласты антропонимики, сама система имяобразования уже была предметом исследования армянских филологов в 1960-1980-х гг. См.: Аветисян Т. М. Система армянских антропонимов... Ереван, 1987; Налбандян Г. М. Армянские личные имена иранского происхождения: Автореф. дисс. докт. фил. наук. Тбилиси, 1971). Древние царские, княжеские и патриаршии фамилии, конечно, существовали уже почти тысячелетие, но на территории Крыма они не замечены, очевидно потому, что князья обычно встречаются там, где есть княжества. Интересные филологам тонкости, связанные с трансформацией и разницей употребления генетических и притяжательных суффиксов, с помощью которых образовывались «отчества», неспециалист не различит в современных армянских фамилиях, которые представляют из себя бывшие патронимы — личные имена с прибавлением суффиксов «-ян», «-ан», «-джан». Оформление армянских патронимов в фамилии происходило с середины XIX в.; оно совершилось только в советское время из-за появления паспортов, и 96% фамилий образованы именно указанным образом (Аветисян Т. М. Система армянских антропонимов... С. 24).

Для нас признаком отсутствия фамилий в то время является широкое бытование сейчас фамилий, образованных от имен, распространившихся среди армянского народа достаточно поздно — с XI в.,— Карапетяны, Карамяны, Айвазяны, Мкртчяны, Акопяны, Сарояны, Саркисяны, Мурадяны. Практически «армянских», того, что можно было бы принять за фамилию, в записях массарии нет. Из 48 «фамилий» 19—21 — патронимы и еше 5-6 латинские и иранские прозвища — Grossus (Большой), Bozorgam (возможно, от персидского [bozorg] — «большой» или [bazargan] — «торговец»), Imperator, Mercator. Но что еще более примечательно, при идентификации крымских армян, можно сказать, не используются топонимы, которые можно было бы принять за источники армянской иммиграции. Тебриз, Тифлис (Если не фактически, то в восприятии современников это был армянский город: «Армения состоит из трех королевств — Тифлис, Сис и Эрцингиан. Последнее, называемое армянами Эрцига, составляет Малую Армению». — Шильтбергер И. Путешествие Ивана Шильтбергера. С. 111), явно не центр этногенеза — Тана, Солхат для солхатских армян, и однажды, кажется, по ошибке, Каффа — этим и исчерпывается армянский список. Даже если среди крымских армян и были в ходу клички, генуэзец использовал все-таки более ему привычную и понятную систему опознавания. Не решаясь, очевидно, оставить своим преемникам непонятно как записанные по-латыни исковерканные клички, он ограничился патронимами и — на что надо обратить внимание при исследовании профессиональной занятости населения — сделал упор на профессию и род занятий. В этом не было специальной необходимости при идентификации западноевропейцев, поэтому — забыв, что скрибу интересовала как раз идентификация (Это хорошо заметно в списках экипажей галей — с точки зрения профессиональной занятости определение матроса как мясника, оценщика, портного и т. п. бессмысленно; информационная нагрузка в подобных случаях сугубо идентификационная), а вовсе не трудоустройство, — можно подумать, что лица без определенного рода занятий составляли среди итальянцев большинство. Если бы это было так, то, не принимая во внимание цели составления во многом однобокого источника — бухгалтерской книги казначейства, — мы должны были бы сказать, что в Каффе жили только греки и армяне — ведь национальности «итальянец» еще не было, поэтому она и не упоминается, а генуэзцы прямо обозначены лишь единожды как «civis Ianuae».

Греческие фамилии и «фамилии», в отличие от армянских, были распространены-понятны. Около ста пятидесяти вариантов (122 без патронимов) охватывают заметную часть греческих персоналий. Но две дюжины городов, с которыми связано происхождение некоторых из них, — но сути перечень генуэзских факторий на Леванте (Ancona, Caffa, Candea (Candia), Cimbalo, Constantinopoli, Firinzolla, Garipolli, Gibelleto, Gorzovi, Iallita, Illice (Illia), Keresond, Lambada, Licostomo, Lo Tozo, Matrega, Perpira, Peyra, Roddo, Samastro, Savastia, Sichia, Soldaya, Sorchat, Symisso, Synop, Trani, Trapezunt, Tripoli, Vulteo). Появление городов Южной Италии в этом списке — Анконы, Трани и Галлиполи — результат войны с Венецией, заставившей патронов искать пополнение экипажей каффинских галей и среди греков Италии. Объяснение этому кроется все в том же компромиссе: если грек оказался способен на приезд в Каффу не в силу своих торговых связей с генуэзцами по прежнему месту жительства, а в поисках лучшей, чем крестьянская, доли, вписаться новый поселенец мог только в географические представления окружения, даже если его подлинные корни были глубже побережья.

5. Специфика национальных имен и расплывчатость понятия «нация»

Приступая к выяснению этнического состава населения Каффы и определению межэтнического взаимодействия, необходимо понимать в первую очередь, как соотносится терминология и дефиниции того времени с сегодняшним восприятием этнических феноменов. «Евреи» средневекового нотария-генуэзца для современного этнографа будут караимами или ортодоксальными — крымчаками, для лингвиста и те и другие окажутся тюрками, а антрополог определит их, скорее всего, как монголоидов. Двусмысленность понятий «грек», «армянин», «сарацин» сохранилась до нового времени в специальной литературе и в быту. За этими понятиями, которые должны стать основой этнического деления и анализа, всегда, раньше — больше, сейчас — меньше, на заднем плане неизменно присутствует религия (Почти половина православных христиан — «греков», которых А. В. Суворов вывел из Крымского ханства, говорила на татарском языке. Подборку сведений о численности переселенцев по разным источникам см.: Араджиони М. А. К вопросу об эмиграции христианского населения Крыма в конце XVIII в. // Проблемы истории Крыма. Симферополь, 1991. Вып. 1. С. 8-9). У писца массариев обозначение религиозного понятия православия не отличалось от этнонима «грек» (Ср. прим. 111), а монофизитство было для армянина естественным вероисповеданием, и поэтому «ermineus» используется в картулярии в обоих смыслах. Указаний на магометан в Массарии нет, и скудость свидетельств о религиозной жизни в Золотой Орде заставляет гадать, стоит ли просто «татар» отделять от «скорее всего, татар», которые были «сарацины» по вере.

И все же задача по определению этнического состава населения Каффы может быть поставлена, поскольку религия не только объединяла разные народы, но и была частью национального самосознания, делившего население уже на этноконфессиональные группы.

Этноконфессиональная принадлежность была одним из элементов системы идентификации персоналий, упоминания о ней, впрочем, как и всех остальных признаков, в том числе и личных имен, — факультативные (это относится, в первую очередь, к женщинам — непоименованные жены — «uxor» — имеют счета в соответствующем разделе «V»). При отсутствии указаний на национальность и вероисповедание итальянцев основная масса упоминаний приходится на греков и армян. Татар, упомянутых в источнике, приходится рассматривать как одну этноязыковую группу, несмотря на те различия, которые существуют в языке и обычаях тюркоязычных народов Восточной Европы (наибольшее число совпадений с тюркским ономастиконом Массарии не у крымских татар, как можно было бы ожидать, а у 40 тысяч ногайцев, живущих сейчас в предгорьях Кавказа) (Богатство западноевропейской и греческой просопографии контрастирует с количеством памятников, которые оставили нам народы, обитавшие в Золотой Орде. Поэтому отождествлять появляющиеся в массариях татаро-монгольские и кавказские имена приходится по коллективному труду тысяч сотрудников отделов записи актов гражданского состояния, который был обработан филологами. См.: Справочник личных имен народов РСФСР / Под ред. А. В. Суперанской, Ю. М. Гусева. 3-е изд. М., 1987). Прочие прямые указания на национальность — редкость; полдюжины болгар и алан (осетин), каталанцы и испанцы, два немца, два венгра, два лаза дают возможность лишь говорить о том, что в Каффе, действительно встречались представители этих народов. К ним можно добавлять зиков, известных, правда, по Массарии 1374 г., и тех, очевидно, 70 русских из свиты московского митрополита Пимена (mitropolita Rubeorum) (Iorga N. Notes et extraits pour servir a l'histoire des Croisades au XVе siecle // ROL. 1896. T.4. P. 39, note 7), которых подвезли из Константинополя в Каффу генуэзские капитаны, возвращавшиеся с Кьоджской войны. Можно найти в Каффе и куманов и хазар и даже готов (Vasiliev A. A. The Gots in the Crimea. Cambridge (Mass.), 1936; Герцен А. Г. К вопросу об этнической истории средневекового Мангупа // Проблемы истории Крыма. Симферополь, 1991. Вып. 1.С. 33—34). Об их присутствии в Крыму известно, конечно, по источникам V-XI bb., по археологическим находкам на салтово-маяцких памятниках и в городах Крыма, по курганным погребениям XII-XIV вв.

Однако вести речь о существовании в Крыму (и не только Крыму) XIV в. этих народов можно на тех же основаниях, что и о существовании в сегодняшней Андалузии — вандалов, Бургундии — бургундов, Франции — франков или в Ломбардии — лангобардов, хотя «куманы», «готы», «хазары» и посещали казначейство Каффы в 1381 г. Действительно, Готией официально называлась территория, принадлежавшая генуэзцам в Крыму, все татарское государство было у них Газарией, но картографы XIV-XVI вв. уже отводили последней более скромное место — от Мариуполя до Дона, называя Куманией часть Новороссии от Перекопа до Мариуполя (рис. 3). Поэтому может появиться соблазн связать какого-нибудь Саву Гота если не с этносом, то с этими территориями. Но если такое решение приемлемо при анализе гетерогенных и фрагментарных источников, то две тысячи персоналий, объединенные системой идентификации, которой следовал скриба казначейства, не оставляют у меня сомнений в том, что «готы» массарий вовсе не готы (Появление «готов»» в трудах исследователей может иметь отчасти палеографическую подоплеку. В скорописи «о» мало отличается от «е», поэтому ученый может быть предрасположен прочесть слово рукописи «goticus» и понять его как «гот», хотя «гот» пишется «gotus», тогда как форма «geticus» — не более чем антикизированный этноним, обозначавший валахов-румын, в том числе и в генуэзских докуменах. Ср.: «...Velachie sive ex Geticorum...». — Airaldi G. Studi e documenti su Genova e l'Oltremare. Genova, 1974. (Collana storica di fonti e studi; 19). P. 292).

Греком был Афанасий Гот, другой Thenassius Gotus, живший около церкви св. Фенасия, как оказывается, был сыном человека, которого как раз и звали Готом. У субкомита галеи Джованни Бургаро, который звался Gazarinus (В Массарии 1386 г. он идентифицирован как Cazarinus de Cazalli. К этому следует добавить, что в системе армянской антропонимики XIV в. мог существовать человек с именем «Казар ворди Казарян»; такой порядок имени-патронима заменил в новоармянском языке прямо противоположный староармянский — «Казарян ворди Казар». Реликт староармянского следовало передать в латинском написании (присовокупив «-us») указанным выше способом — «Gazarinus Gazarus», хотя это и не будет «Лазарь Лазаревич», поскольку в армянской антропонимике консервативно соблюдается правило— не называть сыновей именем отца. Ср. также: МС1456-113V-03D01. — «Cazar armenus sonator Laudi»), следующий компонент имени — Gazarus будет если не именем его отца, то патронимом, как и у православного татарина Keribegi Gazarus'a (MC1381-098V-08D01 и др.; MC1374-092V01-D01). И может статься, что тот Comanus (То, что это имя, следует и из принятого в массарии и вполне разумного обозначения случайных клиентов — «quidam sarracenus, unus tartarus, unus orguxius» — «какой-то мусульманин, один татарин, некий оргузий». Также см.: MC1386-623V-01D01. - «...Comano de Scaffa qui habitat ad portam Gorihi prope papa Procopi...»), который поручился за портного грека Феодора, был притом и отцом священника Даниила Кумана. Относиться к подобным именам в среде населения Крыма следует так же, как к разнообразным Германам, Францам, Франко, Спаньоло у славянских и романо-германских народов — имя народа давно было занесено в ономастикон Крыма и хранилось в нем, по меньшей мере, до создания Массарии 1381 г. Самый подробный на сегодня крымский ономастикон XIV в. — книга казначейства Каффы — говорит, как видим, о том, что слова, почитаемые за этнонимы, в действительности являются антропонимами. Я не берусь утверждать, что особенности половецкого погребального обряда, фиксируемые археологами в захоронениях XIVв., служили для генуэзцев основанием для различения соплеменников золотоордынского хана. Имя «Куман», конечно, могло бы дать нам основания говорить, что носившие его жители Каффы были половцами, если бы не было известно, что антропонимика является наиболее подверженной заимствованиям частью лексики, и если бы приведенные примеры не указывали прямо на его заимствование той частью крымского населения, которая является «греками». В качестве же предшествовавших половцам в причерноморских степях хазар легко могут выступить крымские армяне с именем «Казар» — Лазарь. Обо всем этом надо помнить, пытаясь населить Крым ушедшими в Лету народами.

Помимо указанной мнимой, как компонент идентификации существует и реальная территориальная принадлежность. Я не имею в виду уже упомянутых болгар, лазов или даже венецианцев. Без подобных этногеографических определений остается лишь два возможных варианта — «surianus» (Abram, Andreas, Ayvac, Elia, Manzurr, Ibraym, Issac, Nauros, Rostalla — трое с безусловно арабскими именами, но при этом Навруз — дед армянина по имени Saap) и «iurgianus». Первое известно и определено — «сириец», можно даже определить точнее, из какого района Сирии, поскольку самый частый топоним в именах колонистов — не Генуя, не Каффа, а местечко Джебель в Сирии. Для четырнадцати человек имя этого города служит идентификатором в Массарии (Abram, Araon, Agopssa, Cosma, Dominicus, Francischus, Georgius, Iohannes, Isaac, Iudas, Manolli, Solimam, Salamon, Varsamon). Учитывая то, что идентификация по топониму — лишь один из возможных способов, 22 человека, чьи связи с Сирией несомненны, могут быть лишь вершиной айсберга, хотя и без этого можно говорить о достаточно необычном явлении — пускай одномоментном, но мощном притоке в Каффу эмигрантов из единственного пункта на Ближнем Востоке, замечательного разве лишь тем, что там была генуэзская фактория — Джебела. Топоним «сириец», скорее всего, несет и конфессиональную нагрузку — издавна там существовали неортодоксальные ветви христианства, разнящиеся между собой, но эта разница ускользала от западноевропейцев, и ближневосточные христиане рассматривались современником как члены одной, четвертой, христианской общины Каффы (Шильтбергер И. Путешествие Ивана Шильтбергера... С. 57).

Второе определение — «iurgianus» — известно, но неизвестно, действительно ли это топоним, или все же национальность. Неизвестно потому, что никто не может доказать, как произносилось это слово, хотя из сказаного выше должно быть понятно, как могло. Первое, что приходит в голову при попытке прочесть слово по-итальянски— [джурджианус], — речь идет о грузинах (Так понимает это слово, к примеру, из современных ученых, работавших с генуэзскими документами Каффы, Лаура Баллетто. Balletto L. Genova, Mediterraneo, Mar Nero. Genova, 1976. (Civico istituto Colombiano. Studi e testi: Serie storica: 1). P. 264. Вопрос о том, что выходца, по крайней мере, из Западной Грузии генуэзец мог назвать «зик» (zichus), не поднимался. Общеизвестно, что это был аналог общеупотребительного этнонима средневековых источников для карачаевцев, черкесов и абазинцев — «iharchassius» — «черкес». Между тем в массарии Каффы 1386 г. определенно указано место смерти отправившегося на закупки зерна в Зикию фуражера — центр Имертии г. Кутаиси: «Romanos fillius Izuff de Caffa... qui ad presens moratur in Catays in Zichia...». - MC1386-217V-03D01). Но в связи с особенностями употребления «i» в массарии для обозначения самых различных звуков, приходится рассматривать возможность того, что мы имеем дело с передачей тюркского слова и тогда искомым будет [йургианус] с [й], как во многих восточных языках, легко консонирующим с [г] — [гургианус]. Тогда вспоминать придется уже античную Горгиану, охватывавшую непонятную часть Кавказа, Гурию — часть Грузии (Ср. турецкое название вилайета в южной Грузии с центром в г. Ахалцихе. Джикия С. С. Постранный реестр вилайета Гюрджистан (Defter-i mufassal-i vilayet Gürcüstan): Автореф. дисс. дфилн. Тбилиси, 1956) (или Гурджаани в Кахетии), Гурганию (Средневековые арабские географы называли эту область «Джурджан»; Каспийское море было у них «морем Табаристана и Джурджана». — Калинина Т. М. Сведения ранних ученых Арабского халифата: Тексты, перевод, комментарий. М., 1988. С. 57-58, 97 и др) на южном побережье Каспия или же многочисленных соплеменников Ильханов, которые были не только монголами, но и гургенами (Гурбатай-гурген, Джума-гурген, Тенгиз-гурген и др. — Рашид ад-Дин. Сборник летописей/ Пер. с персид. А. К. Арендса М.; Л., 1946. Т. 3. Указ). Теоретически даже греческое происхождение понятия исключить нельзя — в стиле фантазий «новой хронологии» купцов-сурожан, Сурож, Сурожское море русских легко связать с тем, что оригинальные греческие «τζ» (как в именах Iacharia, Iuan) скрываются за «i» в слове «iurgianus», произносившемся в Крыму [цуржианус], а русскими — полногласно — [цурожанус].

Кроме монгольского варианта (который единственный принять нельзя из-за того, что состав имен у лиц, определяемых как «iurgianus» — наполовину христианский), ни одно прочтение не решает спора об их национальной принадлежности, хотя Гильом де Рубрук прямо отождествлял «кургов» и иверийцев. Чтобы определить, имеем ли мы право выделять «iurgianus»'oв в отдельную этноконфессиональную группу, попытаемся определить их этническую принадлежность, исходя из имен и «фамилий», принадлежащих им и их родственникам (см. табл. 2). На незначительном массиве — три дюжины имен — удивляет прежде всего высокое число совпадений с армянским ономастиконом и полное отсутствие типичных (Особенностью грузинской антропонимики является широкое бытование личных имен в форме чрезвычайно развитого в грузинском языке звательного падежа, как напр., «Вано») и распространенных грузинских имен. Даже Ivanissius'oв, несмотря на то что имя пишется через «I», нельзя принять за грузинов Иованэ: примитивная латинизация обычных имен с помощью суффиксов «—us» или «—ius» еще не была фонетическим искажением, но подозревать скрибу, который сохранил звучание множества восточных имен с гласными окончаниями (Гласные и согласные окончания, в отличие от беглых звуков в середине имен, последовательно отслеживались — обладатель популярного мусульманского имени (несмотря на то что во всех кипчакских языках варианты «Абдуллы» оканчиваются на гласную — Габдулла, Габидула, Абдулла (см. табл. 3) всегда фигурирует в Массарии как «Avedol» — нотарий не стал переиначивать карачаево-черкесский аналог — «Абдул». Равно и упоминание среди десятков греков «Michalli» одного «Michalla grecus» говорит о том, что его обладатель по рождению был осетином — необычная форма обычного христианского имени указывает на это) и даже не латинизировал их, в том, что к подобному имени он приписал сразу два «s», невозможно.

Табл. 2. Имена лиц, обозначенных в массарии 1381 г. как «Iurgianus»
Ambec(Ambet) (Мамбет?=Магомет)	мусульм
Amisarchis (Амисаркис)	арм
Antonius (Антоний)	всеобщ
Ayvac (Авак)	арм
Carvasar	-
Caysar (Цезарь или Казар)	всеобщ
Cherchores (Керкор)	арм
Chidir (Кидырь-Хызр)	мусульм
Cramadin Mercator (Карам ал-Дин)	арм
Ectiar Carchanaki, Ectiar Grossus (Ектиар)	арм
Gentille (Джентиле)	-
Georgius (Георгий)	всеобщ
Coia Iacharia (Захария)	всеобщ
Iacharia (Захария)	всеобщ
Ibraym (Ибрагим)	мусульм
Istano	-
Ivanissius Cankaki (Ованес)	арм
Ivanissius	арм
Minas	арм
Mombarec (Мубарек)	мусульм
Mombarec Ayvac (Мубарек Авак)	мусульм., арм
Omet filius Martiros (Омет сын Мартироса)	арм., арм
Petros (Петр)	греч., арм
Romus	-
Sabadin (Шаба ал-Дин)	арм.-мусульм
Saffadin (Сафи ал-Дин)	мусульм
Sarchis (Саркис)	арм
Sugiadin (Шуджа ал-Дин)	мусульм
Tatol (Татол)	арм
Tavacal (Таваккал)	мусульм., татар
Tolec (Тулек)	татар
Tolec Facradino (Тулек Фахр ал-Дин)	татар., мусульм
Yolcotlo (женск.) (Йол-Кутлуг)	татар

Определение «iurgianus» говорит не о национальности обозначенных им колонистов, как и указание Рубрука на то, что правитель Ани — главного города Великой Армении — Ваграм был «кургом». Это определение — географическое. Если же «iurgianus» массариев необходимо соотнести с каким-то вполне определенным народом, то этим народом из сказанного окажутся не грузины, а армяне. Наличие всеобщих и мусульманских по форме имен этому не противоречит, они бытовали и в Грузии, и в среде армян Каффы, хоть и не столь в большом числе. Не противоречит этому и история армянского народа, временами входившего в состав одних с грузинами государств, народа, до новейшего времени составлявшего значительную часть населения Тифлиса, а в XIV в., если верить нашей Массарии, наряду с другими выходцами из столицы Восточно-Грузинского царства, поверившего в лучшую жизнь под генуэзской властью. По этим причинам, несмотря на то что «джурганцы» — третья после греков и армян группа по числу прямых упоминаний в Массарии, рассматривать ее отдельно от армян мне представляется неоправданным (Работа с массариями Каффы 1386 г. и других лет позволила М. Балару определить свое понимание того места, которое занимали в жизни города восточные этносы — мусульмане. В исследовании (Balard M. «Infideles» ou comans? A propos des «sarraceni» de Caffa. SG. 1987. Vol. 8. P. 9-16) решалась, в частности, та же задача, с которой мы имеем дело: выявляя среди колонистов левантийцев, Балар пытался реконструировать имена, скрытые за латиницей писца казначейства, и обозначал их носителей как представителей восточных этносов).

Основой различения по этноконфессиональному признаку колонистов, фигурирующих в Массарии, все же являются имена личные. Возможность для этого появляется благодаря тому, что личное имя является частью национального самосознания. Это возможно потому, что именами этнос отделяет себя от других, и по именам представители одного народа узнают друг друга. В ономастике Крыма в целом, в ономастиконах народов, его населявших в XIV в., в ономастиконе мировом сочеталось два слоя имен.

С одной стороны, каждому народу были присущи только ему свойственные личные имена, с другой — у греков, итальянцев, армян и мусульман можно было найти одни и те же имена. Общие корни средиземноморских культур предопределили появление тезок. Как называть тот пласт имен, который был для них общим — непринципиально. По происхождению они были греко-римско-библейско-христианские, по употреблению — всеобщие. Иудеи, мусульмане и христиане разных толков использовали в личной жизни имена, пришедшие из общей для них ветхозаветной мифологии или более близкой истории, имена, пускай и трансформированные в национальные формы (Абрамо—Авраам—Ибрагим, Александр—Алессандро—Искандер—Скандал, Иоанн—Джованни—Ян—Ованес). Даже если звучавшие в огигинале по-разному имена нивелировались латынью источника до унифицированной формы, какая-то возможность различать их носителей по национальности все же оставалась. Частота употребления, или, если угодно, мода на имена, варьировала даже у одного народа. Подобные вариации, в частности, позволяют говорить даже о субэтносах русского народа (Быстров А. В., Пахомычев С. В. Субъэтнография русских в свете компьютерной ономастики. Классификация первой сотни фамилий // Круг идей: Развитие исторической информатики. М., 1995. С. 350-356). Для далеких друг от друга западноевропейцев и греков это тем более справедливо. Константин, Лев, Феодор, малоупотребительные, но возможные в Италии, будут признаком православных, лишенных у массариев дополнительной идентификации, и наоборот, Антоний, Варфоломей и Филипп, скорее всего, окажутся генуэзцами с именами Antonio, Bartolomeo и Filippo.

Присутствие у этноса второго пласта имен, не обусловленного указанной антично-христианской традицией, связано с разными причинами. Расширяющийся способ имяобразования базировался на культах местных святых, которые наполняли ономастикон даже романских народов германскими по происхождению именами перемешивавшегося по Европе католического духовенства и этим все больше отделяли его от православного греческого. Эти имена постепенно замещали народные, но свидетельством того, что процесс христианизации ономастикона среди христиан был далек от завершения, для русского читателя могут служить привычные имена Рюриковичей. Крестив Русь, Владимир сам крестился Василием, отец Александра Невского был Ярославом Всеволодовичем и Феодором Дмитриевичем в одном лице, официальные имена новгородских князей XIV в., представленные на буллах (Янин В. Л. Актовые печати Древней Руси. М., 1970. Т. 2. С. 6—14), все еще отличаются от их светских имен. Точно так же немало имен итальянцев, живших в Каффе в 1381 г., еще относились к народным. Andaro, Anfreono, Corso, Desserino, Plachino, Vinciguerra не были крестильными именами. Зато Ансельмо, Беду, Беренгария или Энрико и Орландино сложно принять за православных греков, крещеных в честь католических святых.

Историческая антропонимика кыпчакских (более широко — и тюркских) языков, языков иберийско-кавказских имеет много общего (К ним относятся: башкирский и татарский язык — кыпчако-булгарская подгруппа кыпчакской группы западнохуннской ветви тюркских языков; карачаево-балкарский — тюркская группа алтайских языков; кумыкский язык — кыпчакско-половецкая группа — смесь кыпчакских и огузских диалектов; ногайский язык— тюркский язык, близкий к казахскому и каракалпакскому; крымско-татарский язык — кыпчакская подгруппа с влиянием огузских языков; кабардино-черкесский и адыгейский язык — абхазо-адыгская группа иберийско-кавказских языков; осетинский язык — иранская группа индоевропейских языков). Исконные имена — будь то осетинский, татарские или адыгейские языки — составлялись по первобытной методе. Родители называли детей по природным явлениям, по животным, наконец по качествам, которые хотели в них видеть или которые те имели при рождении, по обстоятельствам рождения. Сейчас подобным образом выглядят клички, и подобные имена, встреченные в документе, можно за них принять. С распространением ислама к северу от Кавказских гор в обиход всех народов стали входить арабо-персидские имена, которые постепенно вытесняли исконные. Благодаря этому в антропонимике неславянских народов Причерноморья в настоящее время много общего (ср. табл. 3) (Сейчас исконные имена составляют 40% именника адыгейских народов; восточные антропонимы стали внедряться еще к православным в XIV-XV вв. черкесам, абазинцам и адыгам с конца XV-начала XVI вв., после прихода турок. — Системы личных имен у народов мира. М., 1986. С. 11-13).

Древнейшие имена, в которых отражались свойства человека, его физические особенности или особенности речи, имена-обереги были характерны для тюркских и монгольских народов до XIV в. и до их исламизации (Имена башкир в XV в. на 2/3 были тюркско-кипчакскими и на 1/3 — арабо-персидскими. Гарипов Т. М. О древних именах в антропонимике башкир // Ономастика Поволжья. Ульяновск, 1973. Вып. 3. С. 55). Они по сию пору составляют значительный пласт в ономастике народов, входивших когда-то в состав Золотой Орды. Отличает их значительная оригинальность; даже среди владетелей-Чингизидов не было столь любимой в Европе преемственности в родовых именах правящей династии. Но чем дальше уходил народ от первобытного состояния по пути к мировым религиям, тем больше стандартизировался ономастикон. Подобно тому как китайские Чингизиды, став династией Юань, оставили монгольское имяобразование, при котором каждое имя было практически уникальным, в пользу традиционного китайского, в доме Бату, принявшем ислам в качестве государственной религии, происходит постепенная замена исконных имен на мусульманские. Конечно, первым изменяется именник династии: после Токты, Узбека и Джанибека (но только во второй половине XIV в.) ханами становятся уже Хызр, Науруз или Абдуллах. Хотя некогда подвластные Орде народы и сохранят во многих вариантах имя Узбека, хотя останется в ходу среди карачаевцев и ногайцев имя Джанибек, и даже у несостоявшегося правителя Орды — Тинибека — найдутся среди сегодняшних мусульман тезки, общая тенденция на соседних с Крымом территориях будет одна — постепенная исламизация антропонимики. К характерным для раннего времени составляющим татарских имен - -буга (бык), -баки, -бей (богатый), -булат (железо) добавятся как компоненты личных имен, теряя при этом изначальный смысл, уже ставшие общемусульманскими и международными, обозначения титулов или почетных званий «паша», «шах», «хан», «хаджи», «мелик» (Саттаров Г. Ф. Сословные титулы и древнетатарские личные имена. // Ономастика Поволжья. Ульяновск, 1969. Вып. 1.С. 52-59; Саттаров Г. Ф., Субаева Р. X. Основные компоненты сложных личных имен в татарском языке // Ономастика Поволжья. Ульяновск, 1976. Вып. 4. С. 61-70; Нанбалдян Г. М. Армянские личные имена иранского происхождения... С. 35. Составляющей армянских личных имен заимствованные у персов «-хатунь», «-бег», «-бегам» стали еще в домонгольский период). Насколько далеко зашел этот процесс в Причерноморье, можно увидеть на именах жителей Каффы, хотя следует помнить, что армянская антропонимика испытала воздействие ирано-арабской еще до появления армян в Крыму.

Изменения, которые происходят с именами, то есть с частью этнического самосознания народа, простейшими символами, с помощью которых отождествляются соплеменники и которыми народ отделяет себя от чужестранцев, в которых наследуются родовые традиции — результат либо длительных процессов, либо серьезнейших культурно-политических событий. К примеру, в новое время это русская колонизация с введением православия среди сибирских народов или распространение пуританства у англичан, а в новейшее — социалистическая революция, появление «новой исторической общности» — американского народа или исход на историческую родину евреев. Состав ономастикона, таким образом, характеризует открытость этнических сообществ культурным влияниям извне и их готовность к восприятию нового.

Еврейские общины Европы, способные в течение двух тысячелетий сохранять свою обособленность и самобытность, сохраняли и имена, доставшиеся народу Авраама с ветхозаветных времен. До конца Первой мировой войны, как свидетельствуют записи о рождениях и присвоении имен с 1882 г. на территориях современного государства Израиль, хранящиеся в архивах министерства внутренних дел, ономастическая ситуация в еврейском обществе была устойчивой. Среди множества имен как мужских, так и женских доминировали классические — ветхозаветные — такие, как Абрам, Моше (Моисей), Ицхак (Исаак), Яков (Иаков), Шеломо (Соломон), Шимон (Симеон), Мордехай и как Рахиль, Эстер, Сара, Мириам, Хана, Лея, Юдифь, Наоми. Библейские имена, усвоенные христианской средой, перестали восприниматься в еврейской диаспоре как еврейские — Михаил, Рафаил, Адам, Даниил, Иммануил, Гавриил и т. п. дают нефиксируемые доли процента среди мужских имен. Среди имен, которые позволили бы выделять среди населения Каффы еврейскую составляющую, следует ожидать высокий процент новых локальных имен, которые возникали в общине диаспоры за века ее существования и стали традиционными. В качестве примеров-аналогий можно привести знакомые имена из диалектов — идиша и ладино — Вольф, Кальман, Мендель, Зейлиг и Залман и численно им уступающие и не пробуждающие ассоциаций имена из иврита — Tsvi, Asher, Zeev, Yikhieh, Sasson, Simantov и Bekhor.

50% классических ветхозаветных имен, 10% малоизвестных ветхозаветных, 25% локальных имен мальчиков — так выглядела ономастика новорожденных в конце прошлого века (Weitman S. Prenoms et orientation nationales en Israel, 1882-1980. AESC. 1987. T. 42: 4. P. 879-900). Оставшиеся 15% мужских имен на 2/3 являлись именами иностранными — надеяться выделить среди персоналий члена еврейской общины Каффы с таким именем можно только при прямом указании на вероисповедание или на его родственные связи. Впрочем, из-за того, что еврейская община была изолированна и малочисленна, весь ассортимент ее имен был крайне незначителен; при использовании всего ста пятидесяти, в основном библейских, мужских и женских имен крымчакам, чьи погребения отмечены археологами в Старом Крыме (бывшем Солхате) (Ачкинази И. В. Погребальный обряд как источник по этнической истории крымчаков // Проблемы истории Крыма. Симферополь, 1991. Вып. 1. С. 10-11), были необходимы дополнительные способы идентификации, не замеченные в масарии (Ачкинази Б. М. Имена крымчаков // Проблемы истории Крыма. Симферополь, 1991. Вып. 1.С. 9-10).

Приведенные сведения из работы Саши Вайтмана — лишь отправная точка его исследования, посвященного тому, как конец изоляции общин еврейской диаспоры повлиял на антропонимику его народа. За 100 лет евреи оказались способны кардинально изменить свою идентификацию, сделав имена своего прежнего национального окружения собственными.

Подобные процессы, конечно не столь стремительно, происходили и в древности («Антропонимы составляют тот особый пласт лексики, вероятность появления слов из которого в иноязычной среде тем больше, чем активнее сношения носителей». Нанбалдян Г. М. Армянские личные имена иранского происхождения... С. 28). И конечно, их хотелось бы учесть при определении этнической принадлежности жителей Каффы. В наибольшей степени это относится к армянам, которые носили имена из всей прошлой истории своей родины. По крайней мере трижды на протяжении нашей эры антропонимика армян изменялась под длительным воздействием окружения. Христианские имена укоренялись по понятным причинам, с III же века в обиход стали входить имена иранские. С победой ислама на старых землях Византии и Сефевидского государства стало естественным называть детей новыми — арабскими по природе именами, еще более естественным было такое заимствование от арабоязычных христиан мелькитов, маронитов и якобитов, живших в соседстве с армянами в государствах крестоносцев и в Килликийской Армении. Свою лепту в антропонимику армян вносили и западноевропейцы и византийцы. Армянская знать, принявшая халкидонский символ веры, во втором-третьем поколении усваивала греческие имена и отделяла себя от окружения уже в основном фамилиями. Надолго установившиеся отношения с «франками» вызвали появление у народа заимствований из западноевропейской антропонимики, в том числе имен Franco и Franchissa, именем же стала и фамилия королей Кипра и Малой Армении — у армянина из Каффы с фамилией Carchanaki именем было Lusignan. Другим свидетельством культурного взаимопроникновения является существование в Крыму XIV в. предшественников униатов (Мамур Э. Несколько слов об армянах-католиках Карасу-базара. — [Крым], 1913) — в Массарии наряду с армянами упоминаются как «ermineus catolicus», так и просто «catolicus».

Обратные заимствования, конечно же, тоже происходили. Самый яркий пример тому— консулом Каффы в 1381 г. стал нобиль ди Мари с армянским именем Ivanissius-Ованес. В принципе к генуэзцам имя могло попасть из любого языкового окружения. Хотя, если аланы-осетины, исповедующие и ислам и христианство, не проводят строгого разграничения между двумя соответствующими пластами имен и у осетин-мусульман встречаются христианские имена, а христианин, наоборот, может носить вполне мусульманское имя, у генуэзцев конфессиональная оглядка все же существовала — невозбранно употреблялись восточно-христианские имена (Христодор, Никита и т. д.) и неявно мусульманские (Аргун, Guron/Suron, Darius).

Исследователи, сталкивавшиеся на черноморском материале с именами, происходящими из различных пластов, отказывались от однозначного определения этнической принадлежности их носителей. Действительно, без представления о выбранной писцом системе идентификации персонифицировать встречающиеся в источнике имена нельзя, а без трудоемкого сравнения ономастиконов можно указать не более того, что в Каффе присутствовало значительное число выходцев с Востока (М. Балар относит к мусульманам тех колонистов, в частности «сирийцев», у которых в имени употреблены арабские формы имен с «ал-Дин». — Balard M. «Infideles» ou comans? A propos des «sarraceni» de Caffa. — По указанным ниже причинам более вероятно, что в большинстве случаев мы имеем дело с арабоязычными христианами Ближнего Востока — мелькитами, маронитами, якобитами, несторианами, чье имяобразование следовало тем же правилам, что и имяобразование арабов-мусульман. Иоганн Шильтбергер, как говорилось, подчеркивает, что в Каффе в его время христиане были четырех толков — католики, православные, армяне и сирийцы. — Шильтбергер И. Путешествие Ивана Шильтбергера... С. 57).

Между тем проблема восточного присутствия решается на уровне простейших статистических подсчетов.

Распределение имен любого происхождения среди населения неравномерно. Есть имена частые, популярные и любимые, есть относительно случайные. Несколько самых известных имен носит значительная часть населения; среди итальянцев множество Iohannes, Iacobus, Lodixius, Lucianus, Bartholomeus и т. д., среди греков — Iane, Calo Iane, Michalli, Vasilli, Sava, Manolli и т. п. (Для уже знакомых с непараметрической статистикой скажу, что, как и частота употребления слов в языке, частота имен в сообществе распределена по закону Ципфа — о нем см. ниже.) В мусульманской ономастике такими именами были и останутся Мухаммед, Али, Ахмет, Абдулла, Омар, Саид, Хасан и т. д. При значительном числе мусульман мы бы имели для мусульманских имен обычное распределение — подобное распределению имен в Каффе в целом, где половина населения носит три десятка имен (табл. 4, рис. 5; ср. с распределением имен Израиля на рис. 6). Однако при заметном числе мусульманских по происхождению и формообразованию имен у лиц с неуказанной национальностью, которые упомянуты в Массарии, обычные и громкие имена Корана и Сунны не выделяются числом их носителей. Они если и присутствуют, то лишь дважды и явно в искаженных формах: Ambet (возможно, из Мамбет-Мамет-Махмет-Магомет) и Avedoll (Абдулла). Это означает, что имеющиеся — просто малораспространенные заимствования в антропонимике христианских этносов, прежде всего армян, и малоисламизированных татар (Частота употребления заимствованных имен не определяется их частотой в родном языке. Об этом можно судить по популярности имен, заимствованных кабардинцами из русского ономастикона. Популярность имен в убывающем порядке в городе Нальчике: Анзор, Аслан, Заур, Руслан, Артур. Мурат, Альберт. Эдуард. Казбек, Арсен, Юрий, Владимир, Мухамед, Тимур, Залим; в сельских местностях: Анзор, Аслан, Мухамед, Руслан, Артур. Арсен, Хасанби, Валерий, Юрий, Хасан. У самих русских Артур, Альберт, Эдуард и Валерий, конечно же, не самые частые имена. — Справочник личных имен народов РСФСР. С. 325). Указанные коранические имена появляются в бухгалтерских книгах, когда мусульмане появляются в Каффе в значительном числе. Среди «сарацин» — плательщиков налога на покупку рабов в 1456 г. мы найдем как раз перечисленные выше имена — Macomet, Mostafa, Acmet, Ibracim, Iusup, Agi Omar, Cazan Ali, Ismail, Calili (Халиль), Avedol Carim (МС1456-104-105; МС1456-109).

Табл. 4. Частота употребления мужских имен в Каффе в 1381-1382 г.

Прим. Ряд имен, исходную форму которых установить не удалось, приведены в косвенном падеже; в скобках даны варианты написаний и варианты, связанные с неоднозначным толкованием почерка писца.

9 Chirachos (Chiriachos) (Ciracos), Christofor, Corsoli, Gaspal, Laurencius, Savastus, Tavacal

8 Bernabo, Cosmael, Cotolboga, Iacharia, Iharoc, Marchus, Matheus, Pasqual, Sarchis

7 Abram (Abramus) (Abranus), Asfazador, Aurami, Carabietus(Carabetus), Enricus, Filippus, Gabriel, Mezobaron, Miglidici, Paraschina

5 Caihador, Chirchor (Circhos), Danilli, Ectiar, Ellias (Elias), Iolbei, Leonardus, Sorleon, Tatol

4 Angelus, Chiraseni, Chiriaxi, Emin, Gentille, Guirardus, Ianinus, Ian otus, Iharcassius, Martiros, Morati, Neapoleonus, Rosbei, Vescunte

3 Acboga, Agi, Agopxa, Alexi (Alexius), Alnardus, Aminadin, Andrionicus, Angelinus, Atanaxius, Augustinus, Batista, Bernardus, Bonifacius, Boroiha (Boroihac), Caloli, Casbec (Caspec), Clemens, Cochi, Conradus, Crimi, Cuilicus, Demerode, Franchus (Francus), Gasparinus, Gotifredus, Ianucius, Iorgi, Ianus, Miram (Miran), Odinus, Omet, Papas, Raffus, Saahac (Saach), Scandar, Sonihi, Tolec

2 Agapi, Agopus, Alaon (Araon), Ambet, Anfreonus, Ansermus, Argon, Arthom (Artom), Asilbec, Asilbei, Avedic, Babilanus, Badassal, Bagador, Begi, Bertonus, Brancha, Carolus, Caysar, Cherchores, Costanda, Cotolbei, Cramadin, Daniel, Dexerinus, Ellianus (Elianus), Frederichus, Gorgibei, Grava (Grana), Gregorius, Ianus, Ibraym, Illo, Inoffius, Iosepus, Issac, Kegani, Lanzarotus, Lazarinus, Lazarus, Leoninus, Meliexa (Melixar), Minas (Minax), Oaam (Oam, Ocham), Oppecinus, Petros, Rizardus, Saffadin, Samati, Sambei, Sidrac, Synodi, Taiadin, Theocarus, Theoffillatus, Theramus, Ugolinus

1 Abatar, Abosta, Acaiha, Achanos, Achi, Achim, Actabei (Atabei), Adanus, Agimacomet (Agimamet), Alaramus, Aleste, Alexander, Alibec, Alibei, Ambachu, Ambroxius, Amirmacomet, Amirsar, Anachus (Antechus), Anastus (Avastus), Anaticus, Andarus, Andriolus, Andriotus, Anechinus, Ansaldus, Arachel, Araon, Arderi, Argota, Armara, Arnibec, Arnibei, Arozo, Arzobec, Asilbaron, Aspandiar, Aspertus, Assany, Astamur, Ata, Atao (Actao), Avaranzi (Anaranzi), Avedol (Avedollus), Ayse, Ayvaxa, Azao, Baba, Bachi, Bakimam (Makimam), Balianus (Barianus), Batalli (Botali), Beda, Begiihibei, Bellengerius, Belligar, Benidus, Berdi, Bertinus, Beygina[?] (Beigina), Beytram, Boga, Bordochus, Bruno, Caganicio (Caganzi), Caihanos, Caiheres, Caihibec, Caihic, Calaihi, Canaihi (Canachi), Cappi, Cara, Caram, Carlinus, Carlotus, Caro, Carvadel, Carvasar, Carzea, Cato, Cacholli (Catolli), Chedesar, Chidir (Chidil, Cheder), Chiminus, Christianus, Cochos, Coihe, Coihicar, Coihita, Coihos (Coihes), Comanus, Comaricibei (Comaricius), Conachbei, Condo, Constancius, Copiti, Corch (Croc), Corchomas, Corihic, Coros, Corso, Costro (Castro), Cotusbei, Cozi, Crembei, Cuidibec, Dalmacius, Danxa, David, Donatus, Echun, Ector, Edigar, Egidius, Eihiber, Eldemil, Eliachim, Elliasbei, Eminadin, Emitar, Euduxa, Fedolli, Gabriotus (Gabrietus), Garaschus, Garipsa, Gavinus, Gaytanus, Gazarinus, Geronimus, Gotus, Granellus, Gricor, Guron/Suron, Iamor, Ianaihi, Ianonus, Iardinus, Iarlo, Ina (Ayna), Ingetus, Iofredus, Iolboga, Issadin, Isse, Issuf, Istan, Iudo, Iuran, Iharde, Iharicha, Kelepen (Kolepen), Keracia, Keribegi, Kerihi, Kirchin (Circhin, Chirchin), Kirmanolli, Kopan (Koban), Lonellus, Luchas (Lichas), Luchus, Lussengem, Macram, Magrabi, Mamai, Mandonus, Mansurrus (Manzurrus), Marot, Masseri, Matom, Mauricius, Maurodi, Maurolli, Merabam, Merdaxa, Meregel, Merke, Meschi (Mischi), Michala (Michalla), Michellinus, Mitardi, Mogalboga, Mogi, Mombarec, Mordac, Mosses, Mricios, Mussus, Nauros, Navi, Nichiar, Nicolaus Antonius, Noradinus, Norsa, Octobonus, Odoardus, Olatbei, Olliverius, Oros, Ortam, Ovam, Ovanex, Pacsa, Paganinus, Palliaschina, Palpacheder, Pandaseni, Parom (Paron) Omet, Pasacha, Pasqualinus, Percival, Peros, Petra, Pinus, Plachinus, Politissa, Procopi, Ramadan, Roffinus, Rollandinus, Rombachi, Romus, Rostalla (Rostolla), Rostanus, Rubõ, Saap, Sabaa, Sabadin, Sacarbec, Sad, Sadar, Sagami, Salamon, Sambaki, Samboga, Samuel, Sano, Sara (Sarai), Saraboga, Sarachin, Saraffadin, Sarai (Sirai), Sarbei, Sarchos, Sardellonus, Sarmon, Saro, Satania, Sato, Savacal (Tavacal), Savuko, Saymart, Sayt, Scolari, Seguranus, Semis, Seracti (Stracti), Seravinus, Seremil, Sic Assam, Silbec (Asilbec?), Solagai, Solimam (Soliman), Soser, Spagnollus, Stano (Istano?), Stellanus, Sugiadin, Symissetus, Syretus, Tandorius, Tangiberdi, Tangibernus, Tapo, Taroihi, Tavam (Tanam), Tavocha, Tayboga, Taytac, Thamaniha, Thenaxius, Theodocius, Thedorinus, Theopeffitus, Theranius, Tholamis, Tiniiha, Tiranos (Tiramos, Theramus), Togozar, Tolboga, Torseixe, Trombeta, Usdamin (Usdamur), Vallaranus, Vanixius, Varda (Varada), Varsamon, Vartam, Vartiros, Vasilichus, Vassalus.

Соотнести указанную в документах той эпохи национальность с современными антропометрическими измерениями останков из захоронений Херсона и Каламиты (Дебец Г. Ф. Антропологический состав населения средневековых городов Крыма. СМАЭ, 1949. Т. 12) крайне трудно. Один и тот же антропологический тип мог оказаться у представителей всех конфессий: Христианин мог принадлежать и к кавказской расе и к средиземноморской. Обращение в любой толк христианства коренного тюркского населения могло произойти всегда, обратный переход — генуэзцев в мусульманство также случался (Machairas L. Recital Concerning the Sweet Land of Cyprus Entitled Chronicle / Ed. R. M. Dawkins. Oxford, 1932. Vol. I. §203. — «...генуэзец, принявший ислам, по имени сир Усьер де Лорт, а на сарацинском языке его называли Наср-ед-Дин...»). К этому следует добавить, что, работая с материалами христианских захоронений, нельзя понять прежний социальный статус покойника; ведь эмансипированный раб мог до смерти сохранять приверженность вероисповеданию, которое он принял под влиянием своего господина.

6. Последовательность определения этноконфессиональной принадлежности жителей Каффы

В результате создания базы данных по книге казначейства появился, помимо прочего, список лиц, фигурирующих в ее счетах. В него вошли дебиторы и кредиторы Массарии, а также поверенные и посредники, наследники и жены колонистов. Свой счет у массариев мог иметь даже покойный колонист; и хотя реально операции по нему производились с его наследниками или попечителями его наследства, такое имя все равно учитывалось в базе данных. Отделять живых от умерших, приезжавших в Каффу посыльных от постоянного населения, или отказываться на этапе составления списка от включения в него лиц, просто упоминаемых в связи с каким-нибудь событием, было нецелесообразно. Если включать в подсчеты неполные идентификации — безымянные, такие как упоминания о двух спутниках врача Тохтамыша Акима или о поваре и двух переводчиках, отправившихся с посольством Коррадо Гуаско в Орду, в этом списке окажется около 2200 человек— 2142 с именами и какая-то часть из 125 безымянных постоянных или временных жителей колонии. На унификацию этого списка ушло значительное количество времени — имена одних и тех же лиц давались нотарием, как сказано, в различных написаниях, их полная идентификация сочеталась с усеченной, а это потребовало проверки сомнительных и возможных антропонимических совпадений по операциям. В ряде случаев из-за утрат рукописи усеченное описание не было оснований соотнести с одним из нескольких, схожих с ним, но подробных. Поэтому около 5 персоналий в этом списке могут считаться лишними.

Определение этноконфессиональной принадлежности жителей Каффы основывалось прежде всего на данных самой Массарии 1381 г., а также на привлеченных сведениях по ономастике народов и языковых групп, представители которых участвовали в жизни коммуны. При распределении упомянутых в Массарии персоналий по этноконфессиональной принадлежности соблюдался нижеследующий порядок (старшинство признаков).

1) Первоначально был выделен круг лиц, для которых нотарий прямо указал национальность или вероисповедание (этническая принадлежность части клиентов была взята из Массарий 1374 и 1386 гг.). Эти 282 человека предоставили в наше распоряжение сведения о том, какими именами и фамилиями, помимо итальянцев, пользовались различные этносы (Здесь я принял, что некий Nicolaus — все-таки генуэзец с известной в Генуе фамилией Тurсо, а не турок Николай. То же самое относится и к двум потенциальным татарам — Оберто и Николло).

2) Кроме того, для части из этих 282 жителей по источнику известны и родственные связи. Дети и родители этих членов коммуны по закономерному предположению, а жены и мужья — по наиболее вероятному, принадлежали к тому же народу/конфессии, что и их родственники. По родственным связям (не только на этом этапе, поскольку после определения национальности жителя Каффы каждый раз проверялось наличие у него родственников) удалось установить этническую принадлежность еще 103 человек. По преимуществу (85) это были не западноевропейцы, поскольку для идентификации последних чаще использовалась процедура более высокого уровня.

3) Например, без учета данных антропонимики, просто на основании законодательных установлений Официи Газарии (Impositio Officii Gazariae / Monumenta Historiae Patriae. Torino, 1838. Vol. 2: Leges municipales. Col. 298-430), предусматривавших формирование администрации из граждан Генуи и генуэзцев, живших в черноморских консулатах, можно сразу отнести к западноевропейцам даже имеющих родственников официалов — консулов, массариев, викариев, капитанов, членов советов и оффиций (всего 48 персоналий без цирюльников). Подобным же образом, как татары, определяются владетели и должностные лица Солхата — сами солхатские ханы Аджи-Махомет (Agimacomet) (В современной русской историографии принято передавать имена крымских ханов как «Хаджи»: Хаджи-Гирей, например (в Массарии Каффы 1456 г. он неоднократно фигурирует как «Agigarei»). Поскольку и в настоящее время у крымских татар существует имя «Аджи», следует обратить внимание на то, что генуэзские нотарии различали татар, носивших имя «Agi», от тех, кто у них был «Coia» — «Ходжа»-господин. Русские источники XV в. тоже знали об этой разнице — в Москву приезжал послом от сына «Азы-гирея» — Менгли-гирея «крымский жид Козя Кокос». Как и у генуэзских нотариев, у русских писцов имелись трудности с передачей татарских имен — татарский звук «дж» они вынуждены были передавать через «зело». — Малиновский А.Ф. Историческое и дипломатическое собрание дел, происходивших между Российскими Великими Князьями и бывшими в Крыме татарскими царями с 1462 по 1533 г. ЗООИД, 1863. Т. 5. С. 275), Sarihi, Гийас-бей (Elliasbei), их коммекиарии, владетели Кырк-Ера и Лиабоя, «бароны» Токтамыша. Принадлежность к францисканцам «автоматически» дает нам имя западноевропейца, а принадлежность к восточному духовенству — грека (Покойный муж гречанки Kera Erigni— священник с характерным осетинским именем Dascha (Дашка) будет греком по сану и родственным связям. - MC1381-102R-02D01) или армянина. Здесь, впрочем, есть опасность заблуждений. Примером тому может служить употребление слова из четырех букв — «papa». Естественно, что, если Kera Erigni определена как papadia и ее покойный муж — как «papa» (MC1381-102R-02D01), мы имеем дело с греческим священником, более понятно — попом. Можно подумать, что Cheriaxi de papa (MC1381-114R-07D01), или же Vasilli filius de papa (MC1381-139R-01D09), соответственно сыновья тоже священников, если бы не было известно, что существовало такое ирано-армянское имя — «Papas». В потоке речи оно могло сливаться и трансформироваться, поэтому можно удивляться, почему вдруг священник-грек Papa Solli (MC1381-159R-03D01) (ведь так нотарий написал) был плацерием в Солдайе. Однако за 7 лет до того другой нотарий звал этого человека иначе — Papas Ogli и был он тогда, очевидно, еще не греком, а турком Папаз-оглы (MC1374-159V-01D14, 32). (Это объясняет, в частности, почему «papa» занимались совершенно неподходящим для духовенства делом — служили гребцами на генуэзских галеях.)

4) Следующим по надежности признаком этнического происхождения в системе идентификации массарии будут топонимы и фамилии. Круг лиц с неопределенной национальностью уменьшается за счет того, что у 560 жителей Каффы признаком их этнической принадлежности становятся итальянская фамилия, топоним или «фамилия» (порой, конечно, неразличимые). Из анализа имен этой группы и сравнения с именами, которые в тексте источника связаны с определением «грек» или «армянин», появляются доказательства того, что для идентификации лиц разных национальностей использовались разные формы всеобщих имен — среди выходцев из Северной Италии нет Michalli, Vasilli, Iane и т. п. В случае единичного отклонения — Caspec de Bobbio, которое можно трактовать двояко — и как употребление в окрестностях знаменитого монастыря армянского имени, или как переход на армянина, допустим, слугу, идентификации его хозяина (Francischus Procopi famulus Savasto Procopi; Calo Iane Calmita famulus Sato Calmita de Caffa; Aspertus de Raynaldo famulus Iohanni de Raynaldo), я предпочел второе объяснение. Обосновать этническую принадлежность 36 каффинских греков можно исходя из указаний на их происхождение из византийских городов — самого Константинополя, Трапезунда, с Родоса. Но определять как греков лиц, связанных топонимами с центрами итальянской колонизации — Нигропонтом, Савастополи, Симиссо или же с крымскими поселениями — Воспоро (Керчь), Джалитой (Ялта) или Чембало (Балаклава), — на этом этапе все же преждевременно.

Итак, на основе указанных признаков выясняется этническая принадлежность значительного числа жителей Каффы, а после прохождения четырех уровней идентификации образуется ономастикон народностей Каффы, с которым возможно определять принадлежность части прочих лиц. В него включаются имена и фамилии опознанных горожан. Этот ономастикон используется совместно с данными западноевропейских и греческих источников на следующем этапе распознавания.

5) Теперь «национальность» присваивается лицам с типичными национальными или конфессиональными именами — типа уже упомянутых Costa, Lodixio, Chidir или Samboga, исходя из принадлежности этих имен. Параллельно с этим происходит присвоение «национальности» жителям, которые носят имена, вошедшие ранее в ономастикон Каффы. Их фамилии пополняют этот ономастикон, и наоборот, если «национальность» была определена по фамилии из этого ономастикона, он сам может пополниться новым именем.

Самыми употребительными именами в Каффе были всеобщие — Георгий, Иоанн или Антоний и Лев. Поэтому значительное число жителей, чью «национальность» распознать напрямую не удается, носят как раз эти имена. В зависимости от «национальности» клиента нотарий казначейства использует соответствующие варианты всеобщих имен (Один Соломон-Сулейман (Solimam) получает за другого Соломона (Salomon) 6 соммо. - MC1381-342V-01D27) — таким образом Iohannes-Джованни отличается от Iane - Иоанна, Michael - Микеле от Michalli - Михаила, Nicolaus - Николло от Nicolla-Николы. Но для других всеобщих имен национальных форм в латинском написании 1381 г. не существует. Чтобы определить этническую принадлежность их носителей, требуется вернуться к распространенности тех или иных имен.

Структуру греческого ономастикона XIV в. можно представить себе на данных «Просопографического лексикона времени Палеологов» (Prosopographisches Lexicon der Palaiologenzeit / Erstellt von E. Trapp unter Mitarbeit von H.-V. Beyer: Abkürzungsverzeichnis und Gezamtregister. Wien, 1996. Bd. 1/Reg. S. 247-370). В десятку самых типичных греческих имен входят Иоанн, Георгий, Михаил, Николай, Федор, Димитрий, Константин, Мануил, Василий и Лев. Лидерами по популярности будут Иоанн и Георгий; первое имя содержится более чем в полутора тысячах источников, второе — в тысяче. Даже стоящее десятым имя «Лев» упоминается по крайней мере в 230 источниках. В целом распределение 50 имен по числу упоминаний (рис. 6) совпадает с тем, что показывают рис. 4 и 5. Если посчитать источники, в которых эти имена встречаются, порознь, их будет не менее 7500, тогда как на следующие 50 имен, среди которых немало и всеобщих — Петр, Павел, Марк, Матвей, Христофор, Яков, Андрей, — каждое из них встречается по меньшей мере в 20 источниках, — придется лишь около 3500. Почему границей выбрано двадцать? — в Массарии первые по популярности греческие имена носит 350 человек. Если 7500 поделить на 350 и получится примерно 20.

Отсюда 20 упоминаний в источниках — граница и признак случайных имен, которые должны встречаться лишь у единиц каффинских греков. Действительно, 30 источников — один Александр (сотник и cotonerius); (Неуточняемая текстильная специальность, связанная с обработкой хлопка) 49 источников — два Феофилакта — конопатчик и старшина оргузиев Каффы; 79 источников — четыре Даниила — священник, торговец лошадьми, базарный торговец и лишь упомянутый отец другого каффинца.

iii Количество имен (в порядке частоты упоминания)

Поэтому, если по латинской форме мы можем отличить Иоанна-грека от Иоанна-итальянца, разница греческого и итальянского ономастикона заставляет считать не обладающих прочими признаками Константинов, Львов и Федоров — в первую очередь, греками. И наоборот, рассматривать только возможность того, что редкое среди греков (97 источников) имя «Symon» принадлежит либо западноевропейцу, либо армянину, поскольку оно встречается в Каффе 1381 года у 23 человек — почти столь же часто, как и греческое «Iane» (27 чел.) или «Michalli» (29 чел.). Исключением мне представляется, ввиду лигурийского происхождения значительной части населения Каффы, распространенное греческое и в то же время генуэзское имя — имя святого покровителя Генуи — Георгий. Его обладателям придется присваивать национальность по другим признакам.

Распределение этих всеобщих имен будет происходить именно между греками и западноевропейцами по нескольким причинам. Во первых, в армянской среде они начали распространяться относительно недавно, при этом — среди духовенства. Фонетика языка делала армянские варианты легкоузнаваемыми — латинское [л] переходило, как сказано, в армянское [г], которое смешивалось с [к], Соломон становился Согомоном (MC1374-124R-01R), Nicolaus был Nikogos-Nigoghos. Наконец, самые обычные всеобщие имена становились просто неузнаваемыми, не только Iohannes превращался в Hovhannes-Ованеса-Оана-Кегама, или Sergius — в Саркиса; Павлами были Погосы, Феодоры — Торосами (MC1374-124R-01R), Баптистами — Мкртчи, Матвеи звались Матевосами, a [Chookac] было эквивалентом Луки. Те, кого всегда принимали за крымских хазар XIV в., могли быть просто армянами с именем Лазарь-Cazar. Среди же носителей самого популярного в Каффе имени - Georgius — был только один армянин, потому что имя еще не покинуло среду армянского духовенства и не было заимствовано от генуэзцев и потому, что армянину Георгию естественнее было прозываться Кеворком.

7) Наконец, после этого могут обрести свою этническую принадлежность колонисты, у которых самым надежным ее признаком оказываются имена родственников. В относительно редких случаях на нее указывает сочетание двух имен. Возможные и у итальянца и у грека имена «Константин» и «Коста» в одной семье (у сына с отцом) более все же вероятны для греков.

Определение «национальности» для каждого нового имени или фамилии заставляет начинать новый цикл идентификации с установлением национальности его родственников, но происходит это не бесконечно. В конце концов, остается около 200 человек со всеобщими именами и, наоборот, с малоизвестными именами, которые поэтому трудно связать с каким-либо из народов. Часть из них имеют «фамилии» (например, у трех человек она — Camallus, т. е. «камал» — «верблюд» или «хамал» — грузчик), которые тоже ничего не говорят об этнической принадлежности. Однако некоторые возможности еще остаются.

6, 8) Орфография — особенности словообразования (употребление «ih/k») и фонетический строй разных языков позволяют это сделать в 97 случаях. Нормальный притяжательный суффикс греческого языка, приложенный к черноморскому топониму, — Licostomita выдает греческое же происхождение его обладателя (Arnisita, Calmita, Canita, Chosiarita, Comita, Cosorita, Crivasita, Segnorita, Langonita, Sinagorita, Vonita), своими корнями связанного с генуэзской факторией на Дунае — Ликостомо или с трапезундским Tripolli — Tripolitissa. По суффиксу -aki, встречающемуся в фамилиях армян, выясняется принадлежность к армянам неизвестных (Antalaihi, Borlaihi, Canihaihi, Carchanaihi, Fanaraihi, Iharmaihi, Tamogaihi, хотя есть черкесы Conachbei Bozaihi и Iharde Bozaihi). Значение имеют и другие признаки. Например, греческий ономастикон не предполагает, что имена могут начинаться на Arde-, Argo-, Меr-, Оа-, Оrо-, Sos-, Tan-, кончаться на -аr, и из числа потенциальных греков приходится исключать Arderi, Argota, Merabam, Oaam, Oros (Урус), Soser и других. Подобным же образом кипчакским языкам претит использование имен на «Ник-», «О», «П» и «Та-». Поэтому остается лишь возможность относить носителей, конечно же, не итальянских имен Nichiar, Oaam, Tandori, Taroihi к четвертой из основных выделяемых групп — к армянам, использовавшим как собственно армянский, так и ирано-арабский ономастикон.

9) Следующий шаг формально не столь корректен, как предыдущие, ибо он обуславливает искомую этническую принадлежность как раз тем, что надо определять — связями с прочими жителями Каффы. Необходимость постоянного контакта на одном языке означает, что, скорее всего, слуги Раффаэле Ультрамарине, Гаспаро Оттовекьо, Наполеона Чеба и Антонио ди Рапалло (все четверо — Iacobus) были если не генуэзцами, то итальянцами (Обратная гипотеза, что эти четверо слуг — греки, означает, что все бесфамильные греки Каффы, носившие к тому же редкое у православных имя «Иаков» (76 источников по PLPZ) были слугами, — не представляется вероятной), а известность в городе их господ — консула Солдайи, откупщика налога на рабов, торговца сукном — была для слуг идентификатором более удачным и точным, чем какой-то иной. Намерение считать моряка Георгия греком, в свою очередь, оправдывает то, что он взялся ручаться за долг грека — базарного торговца Даниила. Подобное решение предполагает стабильные доверительные отношения, которые, несмотря на поставленную задачу, естественнее ожидать между компатриотами. Кроме того, в указанном примере заложен и последний принцип, по которому возможен выбор национальности.

10) При всяческих сомнениях в том, из какого языка пришла кличка или фамилия то ли грека, то ли итальянца (а к этому моменту уже можно говорить о том, что параметры этноконфессионального состава определены на 98% и что у армян с татарами фамилии — редкость), выбирался второй вариант. И наоборот, отсутствие фамилии, при прочих равных, говорит о том, что только с помощью указания на профессию писец массарии мог уточнить идентификацию грека — барабанщика Symissetto (В картулярии Петро Бонджованни среди 425 итальянцев только 61 (14,4%) не имеет второго компонента имени — «фамилии». — Risso A. Aqui e l'aquese nel secolo XV. // Saggi e documenti. Genova, 1986. T. 7. P. 194. (Civico istituto Colombiano. Studi e testi. Serie storica / A cura di Geo Pistarino; 9)). Мирные профессии в этом случае становятся признаком, в зависимости от имени греков, армян и татар. Полувоенная профессия цирюльника укажет на итальянца, а явно европейская специфика оружия заставляет считать арбалетчика Антония западноевропейцем; его капитану, итальянцу и по имени, — Энрико, и в 1381, и в 1374 г. тоже было достаточно прозываться арбалетчиком.

Наконец, у нескольких человек, которые фигурируют в Массарии 1381 г., указание на национальность обнаружилось только в составлявшихся синхронно с ней актах Николао Бельграно и в Массариях 1374 и 1386 г.

Результаты определения этноконфессиональной принадлежности в указанном порядке представлены в табл. 6.

7. Численность населения города - метод

За время генуэзского владычества первоначальная торговая фактория успела превратиться в крупнейший город региона. Под своим новым турецким именем — Кефе — Каффа фигурирует среди пяти крупнейших городов Османской империи, уступая по количеству домов (3017 и 3043) только столицам — Стамбулу (16326), Адрианополю (6351) и Бурсе (6351), Анкаре (4061) и Фессалоникам (4863) (Ваrkаn О. L. Essai sur les donnees statistiques des registres de recensement dans l'Empire ottoman aux XVеet XVIe siecles. JESHO. 1958. T. 1. P. 35. Данные переписей XVI в. цит. по: Balard M., Veinstein G. Continuite ou changement d'une paysage urbain? (Caffa genoise et ottomane) // La Paysage urbain au Moyen Age. Lyon, 1981. P. 121). Данные же о городе генуэзского периода, известные из записок путешественников XV в., хотя и приводятся повсеместно, не могут быть приняты. Шесть тысяч домов в бурге площадью 82 гектара и одиннадцать тысяч — в пригородах, о которых говорит Шильтбергер (Шильтбергер И. Путешествие по Европе, Азии и Африке с 1394 по 1427 год. Баку, 1984. С. 45; Шильтбергер И. Путешествие Ивана Шильтбергера... С. 57. Издатель текста сразу оговаривает, что сведениям Шильтбергера о Каффе можно доверять «за исключением того, что он говорит о количестве домов в городе и его окрестностях») — чудовищное преувеличение плотности средневекового городского населения и застройки, даже если они относятся к расцвету генуэзской Каффы.

При отсутствии источников по демографии городов историки пробовали экстраполировать численность населения исходя из других сведений. Для мусульманских городов Ближнего Востока применялись различного рода оценки — численность населения выводилась из некоей теоретической плотности заселения города, количество жителей определялось по числу упоминаемого у арабских географов количества бань (Большаков О. Г. Средневековый город Ближнего Востока (VII—середина XIII в.). М., 1978. С. 100. См. также прим. 142). Аналогичный последнему подход демонстрировал применительно к Каффе М. М. Фрейденберг. По его мнению, численность армянской общины в городе можно определить из числа церковных приходов, считая в Каффе 21-25 приходов по 400-450 человек в каждом (Фрейденберг М. М. Дорогами столетий, или об одном распространенном заблуждении // Победа. Феодосия, 1988.29 окт. № 208 (12049). Цит. по: Крамаровский М. Г. Обрамление каффинского колодца 1331 г. мастера Михаила из Падуи // Византия и средневековый Крым. Барнаул, 1992. С. 214). Но если первая цифра просто не соответствует действительности, то вторая (так же как и число мусульман на одну баню) является весьма сомнительным допущением, которое следует проверять хотя бы карликовыми размерами церквей Каффы.

Для решения поставленных задач, которые невозможно решить традиционными для исторической науки способами, когда нельзя опереться на сколь угодно надежные подсчеты современных наблюдателей, пришлось использовать специальную методику, опирающуюся на статистические законы и статистические источники. Статистическим источником в данном случае выступала бухгалтерская книга казначейства Каффы, сведения которой позволяют определить и охарактеризовать весь состав населения города, как мне кажется, в момент его бурного роста.

Методологическим обоснованием этих расчетов послужили следующие соображения. В нашем распоряжении имеется документ, в котором, неважно по каким причинам, фиксируются имена жителей. Этот документ связан с жизнедеятельностью указанных персоналий и одновременно он имеет ограниченную зону действия — он связан с деятельностью не бесконечного числа лиц, а в конце концов — ограниченного круга поселенцев. Поскольку это не перепись населения, один и тот же человек может встретиться в нем многократно, а другой не появится ни разу. Представим себе, однако, отличную от имеющейся ситуацию — что у нас есть документ, который не ставит себе специальной целью перечислить всех жителей, но в то же время любой из упомянутых в нем людей упомянут сотни раз. И спросим себя, возможно ли, что кто-то из тех, кто мог попасть в зону интересов составителей такого документа, все-таки там не упомянут?

Обыденное и статистическое сознание подсказывает, что, если при подобных случайных упоминаниях горожан имя любого из них встречается по много раз, существование неизвестного имени маловероятно, и наоборот, если в источнике большинство имен встречается единожды, скорее всего, существует множество горожан, чьи имена не попали в массарию. (Следствием этих допущений является следующее — увеличение объема источника увеличивает долю упомянутых в нем лиц; при его неограниченном размере и ограниченном размере популяции в записи должны попасть все, кто может).

Данные, которые предоставляет в наше распоряжение массария, представляют собой случай сходный со вторым — в ней множество горожан фигурируют в одном и том же качестве лишь единожды. Поэтому мы вправе спросить себя если существуют неизвестные нам жители, то сколько их было? Если нам удастся узнать, сколько человек не упомянуто в массарии, станет известна численность населения Каффы.

Однако на вопрос «сколько имен мне неизвестно?» — прямо ответить нельзя. Вопрос, который следует себе задать, формулируется иначе: «если в документе n₁ имен упомянуто один раз, n₂ имен упомянуто два раза, n₃ — три и т. д., сколько n₀ имен не упомянуто (в документе!) ни разу?»

Следует сразу сказать, что ответить на этот вопрос с математической точностью мне не удалось — аналитический вывод то ли невозможен, то ли оказался не по силам историку. Поэтому предлагаемое ниже решение получено в результате моделирования по методу Монте-Карло процесса упоминания в документе имен из теоретической популяции — совокупности с заранее известным числом признаков— теоретических жителей (Метод Монте-Карло использует генератор случайных чисел; с его помощью я получал номер — номер имени. Последовательной генерацией номеров симулировалось составление теоретического документа, в который записывались теоретические имена. Составление документа прекращалось, когда одно имя попадало в него шесть раз. Модель включала 100 имен-номеров). В силу этого некоторые утверждения я вынужден принимать за постулаты, оправдывая себя результатом анализа почти двухсот случайных распределений.

Методика, которая для этого была применена, подробно описана в предыдущем сборнике «Причерноморье в средние века» в статье, посвященной анализу денежного обращения Трапезундской империи, а также в цикле статей, посвященном статистическому анализу качественных признаков (Пономарев А. Л. Чего нет, того не сосчитать? // Математические модели исторических процессов. М., 1996. С. 224-235; Пономарев А. Л. Кого нет, того не сосчитать? // Математические модели исторических процессов. М., 1996. С. 236-245; Пономарев А. Л. Считая сосчитанное: Проверка корректности нового статистического закона распределения качественных признаков результатами президентских выборов // Круг идей: Традиции и тенденции исторической информатики / Под ред. Л. И. Бородкина, И. Ф. Юшина. М., 1997. С. 297-309; Пономарев А. Л. Денежный рынок Трапезундской империи в XIII-XV вв. // Причерноморье в средние века. М.; СПб., 1998. С. 201-239). Чтобы приложить теорию, описывающую монеты и монетные штемпеля, к просопографическому материалу, достаточно заменить слово «монеты» на «количество упоминаний в операциях», а «монетный штемпель» на «житель Каффы».

Рис. 7. Распределение 340 фамилий византийской знати XI-XII вв. по числу известных представителей (по А. П. Каждану; данные о семьях с одним представителем, кроме 6 семей, отсутствуют)

Закон, описывающий зависимость одного от другого, представлен на графиках как кривые различной крутизны, при этом простые совокупности описываются одним-единственным законом, имеющие внутреннюю структуру — суммой нескольких, и обнаруженный закон оказывается на удивление гибким. Благодаря ему удалось определить количество фамилий византийской знати XI-XII вв. (рис. 7) (Данные для расчетов были взяты из книги: Каждан А. П. Социальный состав господствующего класса Византии XI-ХIIвв. С. 88-101). Численность генуэзцев в Константинополе в 1281 г., с которой можно сопоставлять данные о населении Каффы, определялась по сведениям, взятым из нотариальных актов Габриэле де Предоно (Первая попытка анализа связи активности купечества и числа купцов была предпринята на данных издания актов Перы. — Пономарев А. Л. Численность купечества и объем торговли генуэзской колонии в Пере в 1281 г. (по данным картулярия Габриэле де Предоно) // XVIII Международный конгресс византинистов. Москва. Резюме сообщений. М., 1991. С. 913-914). Главный центр генуэзской торговли в Черноморье в то время — фактория в Пере, пригороде Константинополя (нынешней Галате), населяло около 640 взрослых мужчин. Но кроме того, данные торговых сделок, оформленных нотарием, позволили понять, что частоту появления имен в документе можно свести к хорошо известным вероятностным законам, в которых за математическими символами скрываются вполне человеческие качества — привычки, предпочтения, удачливость (Пономарев А. Л. Кого нет, того не сосчитать? С. 236-245).

То, что обнаруженный статистический закон и использованный метод дают возможность получить адекватные данные о численности населения Каффы, подтверждает и проверка данных выборки, сделанной из популяции жителей, чей размер известен (Пономарев А. Л. Считая сосчитанное... М., 1997. С. 297-309. Официальные данные из газеты: Российская Федерация. 1996, июнь. № 8. С. 13-15). Население России, представленное результатами первого тура выборов президента России 16 июня 1996 года, выступило в качестве такой популяции (рис. 8). Девяносто распределений (89 регионов и Россия в целом), для которых качеством является фамилия кандидата в президенты, отмеченная в бюллетене, имеют разные параметры указанного закона In у = In (a (b-x)c), но любые результаты голосования описываются законом с небывалой точностью — индексом корреляции — не ниже 0,999993. Воспользовавшись предлагаемым методом вычислений, можно апроксимировать число лиц, не участвовавших в выборах, и соответственно узнать, сколько всего должно было быть избирателей. Последняя цифра— размер генеральной совокупности — в принципе была известна — это число избирателей, внесенных в списки. Сравнивая по 89 регионам вычисляемое число избирателей с официальным, я получил распределение этого отношения, которое (с индексом корреляции 0,9994) подчиняется нормальному закону распределения вероятностей со средней 0,945 и среднеквадратическим отклонением 0,092. Первая цифра указывает на то, что статистические расчеты точнее официальных — ведь в списках среди 108,5 миллионов избирателей посчитаны сотни тысяч умерших и повторно — миллионы проголосовавших в отпуске или в командировке в самой России или за границей. Вторая же говорит о том, что мы везде и всегда имеем возможность считать то, чего нет, считать со средней ошибкой ниже 10%.

8. Численность населения города - результат

База данных, составленная по бухгалтерской книге казначейства 1381 г., содержит сведения, которые возможно использовать в статистическом моделировании населения Каффы. Из нее возможно извлечь данные, которые единообразно характеризуют жителей. Самые многочисленные из них — данные об участии в бухгалтерских операциях. При этом под операцией понимается и запись в дебете, и запись в кредите. Участником операций всегда оказывается владелец счета, но кроме него там могут появиться его компаньоны, его поверенные, поручители, которые тоже будут участниками. В одной операции можно участвовать только один раз, поэтому фактически следует учитывать имена, которые упомянуты в дебете. Из кредита операции надо взять только отсутствующие в дебете имена.

Помимо единообразия этого признака, который по статистической терминологии надо назвать факторным, при анализе должно соблюдаться и единообразие результативного признака. Таким признаком является число жителей, участвовавших в определенном количестве операций. Среди упомянутых в массарии имен встречается немало женских, участниками операций выступают рабы, а некоторые счета принадлежат умершим жителям Каффы, и их не надо учитывать при подсчетах. Поэтому производимые ниже подсчеты относятся к свободному мужскому населению города.

Распределение по этноконфессиональной принадлежности указанных лиц выглядит следующим образом. Среди 1909 упомянутых в массарии участников операций самую многочисленную группу представляют западноевропейцы — 876 человек. Основная их масса, конечно, итальянцы, кроме них уже говорилось о венграх, немцах и каталанцах. Под следующей выделяемой для расчетов группой — греков — подразумеваются не только собственно греки, но и прочие православные народы — немногочисленные болгары и лазы и еще православные карачаевцы, черкесы, осетины-аланы (всего 570 человек). Среди 368 человек из третьей группы окажутся не только те, кого писец массарии называл армянами или «ermineus catolicus», но и те, кто у него был «iurgianus» или сириец. Отделять этнических армян друг от друга, конечно, не было смысла, объединить их в одну группу с «сирийцами» имело смысл, поскольку последних было не так много, поскольку среди них были вероятны киликийские армяне и поскольку их объединяла принадлежность к восточным церквям, которая позволяет и другим историкам рассматривать ближневосточные народы как одно целое. Среди 76 человек, которые выделяются в четвертую группу «татар», могут оказаться не только сарацины-мусульмане, так и обозначенные писцом, но и татары-христиане, и еще не приобщившиеся к мировым религиям кочевники. Самой малочисленной из выделенных групп (отдавая дань традиции) оказываются евреи — всего 19 человек, для которых, в отличие от прочих, в картулярии всегда указывается их религиозная принадлежность.

График на рис. 9 дает совокупное для всех групп представление о том, насколько активно жители города принимали участие в разнообразной хозяйственной, административной и финансовой жизни Каффы. При этом из общего числа в 1909 человек как участники более чем пятнадцати операций в записях массарии фигурируют менее ста, хотя не это сейчас самое главное. Вспомним, что при бесконечно большом объеме документа на таком же графике мы бы не нашли людей, которые упомянуты лишь в одной операции, а при незначительном объеме — самым частым случаем было бы, наоборот, однократное упоминание имени. Мы же видим промежуточное состояние, которое, как ни странно, уже указывает на число жителей города. Мы видим, что количество горожан, участвовавших в двух операциях (537), больше, чем число участвовавших в одной (405). Это означает, что неизвестных по книге казначейства персоналий осталось не так уж и много — ведь уже перейден тот предел, когда появившееся в бухгалтерской записи имя оказывалось чаще всего новым (что равнозначно тому, что оно упомянуто в одной операции). То, что лиц, уже дважды контактировавших с массариями, больше, означает, что если бы срок пребывания массариев 1381 г. в должности затянулся, мы бы имели график распределения, отличающийся от нашего прежде всего тем, что число лиц, участвующих лишь в одной операции, было, еще ниже 405. По имеющемуся же распределению сразу видно, что тех, кто не участвовал, в сделках меньше 405 человек, и сразу можно сказать, что искомое число меньше 1909+405, меньше чем 2314 человек.

С этими объяснениями цифра в 2127 мужчин, которая получается при определении численности населения Каффы по приведенным, пускай и непонятным, формулам (рис. 9), не должна показаться удивительно маленькой. Фактически оказывается, что нам известно подавляющее большинство жителей Каффы в 1381 г. — ведь если добавить к 1909 участникам операций те 42 имени, обладатели которых только упомянуты, но не участвуют в операциях (чаще всего мужья, отцы и братья участников операций), и признать, что часть из тех 125 безымянных персон по-другому в источнике не обозначена, получится, что практически 90% правоспособных жителей так или иначе фигурируют в бухгалтерской книге.

Все совокупности, подчиняющиеся найденному закону, имеют внутреннюю структуру. По данным, происходящим из Перы 1281 г., мы можем выделить постоянных и случайных клиентов генуэзского нотария; из всей византийской знати XI-XII вв. — высшую знать; среди избирателей России найдем тех, кто понимал, что его голос должен достаться реальным политикам, и тех, кто понял предвыборный лозунг буквально и «голосовал сердцем». Среди населения Каффы мы тоже увидим разделение на две группы по той активности, которую их члены проявляли в контактах, зафиксированных казначеями. Из всего населения 233 человека выделяются своим поведением и активностью; назвать из них поименно можно, однако, только генуэзцев, которые обозначили себя в счетах массарии более двадцати раз, армян — более 10 и греков — более 5 — верхушку населения. Крутая теоретическая кривая на рис. 9, описывающая активность членов первой группы, указывает, что среди них фактически нет тех, кто лишь однажды появился в счетах массарии. В записи массариев благодаря всеохватной направленности картулярия мог попасть житель города с любым социальным статусом (даже рабы, имевшие определенную юридическую самостоятельность) — так среди оставшихся 1894 свободных оказываются бродяжки, поденщики, подмастерья, мастеровые и торговцы. Именно к этой второй группе относятся оставшиеся неизвестными нам жители Каффы.

Можно утверждать, что социальный статус влиял на частоту контактов колониста, что бедняки-горожане имели меньше шансов оказаться среди клиентов казначейства. Но эти шансы все равно были. И если в документе число имен будет сильно занижено по сравнению с действительной численностью населения, в математической модели пониженная коммуникабельность части населения выразится в том, что будут известны по большей части горожане, лишь однажды участвовавшие в операциях. Однако предложенная выше методика позволяет устраниться при определении численности населения от влияния поведенческой активности. Закон, вынужденный учитывать избыточное число одноразовых контактов, благодаря своим особенностям указывает на все большее число отсутствующих в записях персоналий.

Но наконец мы подошли к самому интересному. За вычислением общей численности населения следует вычисление численности этноконфессиональных групп (рис. 10-14). Итог этих вычислений не меняет места, которое занимала по предварительным данным та или иная группа среди всего населения Каффы. Западноевропейцы (которые самыми серьезными учеными рассматривались как этническое меньшинство в Каффе ) (Balard M., Veinstein G. Continuite ou changement d'une paysage urbain?.. P. 84) так и сохраняют свое доминирующее положение, они составляют почти половину населения — 933 человека. Православные, в большинстве своем греки, а также тюрки, славяне и кавказцы, вместе насчитывают 687 человек. Представители третьей группы, которые по свидетельствам армянских рукописей, являли собой соль земли феодосийской, а по сведениям, которые сообщала администрация Каффы протекторам банка св. Георгия перед турецким завоеванием, составляли 75% населения, в 1381 г. находятся лишь на третьем месте с 415 представителями. Тем не менее, армяне более многочисленны, чем выходцы из соседних степей: осевшие в Каффе татары составляли лишь 4,5% ее населения — 98 человек. Количество же евреев — 22 человека — было настолько мало, что они не могли полностью заселить даже один, пусть и названный их именем, городской квартал.

Определение численности этих этноконфессиональных групп, произведенное независимо, является необходимой проверкой того, насколько точно была определена перед этим общая численность населения Каффы. Если в арифметике соблюдается равенство типа

то, если на месте умножения окажется формула, по которой определяется число тех, кого нет, ничего не изменится. Поэтому надо ожидать, что западноевропейцы + греки + армяне + татары + евреи = все население

отличие результатов анализа разных выборок на процент, по понятиям современной статистики, статистической экономики и статистической демографии является полным равенством, а для зарождающейся средневековой статистики — тем более.

Эти цифры в достаточной мере характеризуют численность населения города. Производным от 2130 мужчин будет 4260 взрослых мужчин и женщин. Для полноты картины необходимо указать и число несовершеннолетних детей; сделать это точно можно располагая лишь данными о структуре половозрастных пирамид у разных групп населения. На общей численности скажется уровень детской смертности, те различия, которые в новое время прослеживаются в составе семьи католических, православных и мусульманских народов (как, например, меньшая продолжительность жизни у женщин в семьях крымских татар — т. н. маскулинизация) и наверняка многие другие факторы. Примерно же можно ориентироваться на то, что в городе с населением около семи тысяч человек было тридцать процентов детей и — абсолютная цифра, известная из записей казначеев 1386 г., — 530 рабов (Balard M., Veinstein G. Continuite ou changement d'une paysage urbain?.. P. 82-83. Налог в 8 аспров на каждого раба, находившегося в собственности колонистов, принес казне в этом году 42240 аспров). Во всяком случае, население не превосходило девяти тысяч человек— подобное решение предполагает, что в средневековом христианском городе, так же как и в современном, уже использующем достижения медицины в борьбе с детской смертностью, и мусульманском Иране доля несовершеннолетних достигала 50% населения.

Несколько опережая изложение, необходимо коснуться распределения этого населения, что даст представление о средневековом городе и, возможно, основания для оценки численности населения других поселений. Средняя плотность населения составляла, как легко сосчитать, меньше ста человек на гектар — скорее всего, если учитывать, что пригород уже существовал, — порядка восьмидесяти. Количество контратт примерно соответствовало количеству церквей — 60, поэтому мизерные размеры городских церквей не удивительны — вся община из 80 взрослых при необходимости могла поместиться в 20-метровых по площади храмах. Количество домов не могло сильно превосходить число семей, скорее наоборот, поскольку в одном доме порой проживали несколько семей или несколько поколений родственников. Поэтому тот максимум жилых домов, который можно предусмотреть в Каффе 1381 г., — 7000 деленные на семью с тремя детьми — 1400 домов. В таком случае средняя площадь землевладения составит заветные шесть соток.

Несмотря на незначительное, по западноевропейским меркам, население, Каффа была не только первым городом Крыма, но если и не самым большим, то самым большим христианским городом Восточной Европы. Сравниться с ним могли только зимние золотоордынские столицы, но Болгар оправится от разорения 1366 г. в 20-е годы XV века; о положении, в котором находился после Узбека Сарай ал-Махруса, достаточно говорит то, что в нем только однажды ханы чеканили монету. Недавно расширенный Дмитрием Ивановичем, еще не сожженный Токтамышем в 1381 г. московский кремль не достиг тех 17 гектаров, которые он занимает сейчас; только через сто пятьдесят лет после строительства стены бурга в Каффе Китайгородская стена окружит московский бург — Великий Посад и столица вырастет почти до половины размера генуэзской колонии в 1386 г (Архитектурные ансамбли Москвы XV-начала XX века... / Под ред. Т. Ф. Саваренской. М., 1997. С. 17-29).

Данные о численности и плотности городского населения Каффы дают представление и о прочих населенных пунктах Крыма. Еще в начале этого века статистики установили, что связь общего количества жителей и размеров населенных пунктов на какой-нибудь территории, объединяемой общими демографическими процессами, описывается так называемой кривой Лоренца (Способ их построения можно найти в любом учебнике статистики — по одной оси откладывается доля населенных пунктов среди всех поселений, а по другой — доля населения, живущего в них). Современная демография объясняет этот же феномен с помощью уже упоминавшихся ранговых распределений и закона Ципфа. Проверенная на фактических данных (Не углубляясь в эту отрасль урбанистики, можно воспользоваться работой, посвященной непосредственно данной теме. — Russel J. C. Medieval regions and their cities. Indiana, 1972) методика говорит, что во втором по величине городе Крыма — Солхате будет примерно 7000:2=3500 жителей, в третьем-четвертом (Судак-Мангуп) — 2300-1750, пятом-седьмом (Ялта-Чембало-Херсон) — от 1400 до 1000 (А. Л. Якобсон оценил население еще не захиревшего в XII—XIII вв. Херсона по той площади, которую занимал город. Исходя из размеров раскопанных усадеб он насчитал в городе примерно 650 усадеб и, положив по 7-8 человек на усадьбу, — 4500-5200 жителей. Якобсон А. Л. Средневековый Крым. М.; Л., 1964. С. 167, прим. 49).

Мизерные, по западноевропейским понятиям, размеры великой Каффы (медиевисты-урбанисты в своих подсчетах условно принимают за город европейское поселение с населением свыше 5 тыс. человек) (Bairoch P. Population urbaine et taille des villes en Europe de 1600 a 1970 // Centre d'histoire economique et sociale de la region lyonnaise. Demographie urbaine: XV^е-XX^e siecle. Lyon, 1976? P. 5) вызывают сильный скепсис по поводу попыток прилагать к Каффе весь спектр проблем, актуальных в урбанистике. В частности, нужно ли искать в Крыму цеховое ремесло западноевропейского типа — количество ремесленников одной профессии вряд ли достигало того предела, за которым появлялась необходимость защиты от конкуренции введением правовых институтов (За цеховую старшину западноевропейского типа не следует принимать тех каменщиков, кузнецов и судоделов — «protomastori», которые встречаются и в Массарии 1381 г. Устав Каффы 1449 г. на примере плотников, конопатчиков и шорников объясняет, в чем заключались функции «старшего мастера»: он должен был следить за тем, чтобы его коллеги не работали вне Каффы, и доносить на них властям, если запрет будет нарушен).

Под стать размерам города были и масштабы предприятий. Появившихся на побережье венецианцев берут в плен два лесятка ополченцев («... et sunt quos solvit hominibus circha 20 equestribus qui iverunt in Kistano occasione inveniendi certos venetos qui esse debebat in dicto locho in quo locho combusserunt quodam grippariam venctorum». — MC1381-064R-01D18), для обороны крымских владений коммуна направляет аж целое войско из тридцати трех всадников (MC1381-040-02D01. - «... homini equiti 12 ex 32 missis pro custodiam Gotie cum Georgio de Lorto»), неприступность первокласной крепости в Судаке обеспечивает гарнизон из нескольких десятков наемников, а крупнейшим военным предприятием становится экипировка в 1380 г. двух галей, с которыми уходят полторы сотни каффиотов, галей, экипажи которых патронам приходится доукомплектовывать в Симиссо и в Пере. На этом фоне появление корабля с сотней гребцов из Италии или приход каравана с Востока становится первостепенным событием для любого порта Причерноморья даже потому, что прибывшие не затеряются среди населения. Ощущение значительности события, которое возникало у жителей в связи с этим, было знакомо и в метрополиях — и там снаряжение конвоя судов на Левант было Экспедицией с большой буквы.

Опора, которая найдена в демографии средневекового Крыма благодаря деятельности генуэзского казначейства, ставит вопрос о ресурсах роста города в XV в. (кажется, он все-таки рос). За счет естественного прироста населения (меньше 0,1% в год) (Эта цифра по общеевропейскому материалу известна для XVII в.; со следующего века темпы ежегодного прироста населения постоянно растут. — Bairoch P. Population urbaine... P. 7) к турецкому завоеванию город не достиг бы и восьми тысяч человек. Однако поликультура и связанные с ней домашние ремесла сельских казалий Готии всегда были готовы поставить коммуне достаточно подготовленных горожан. Об этноконфессиональном составе населения казалий южного Крыма говорят (с упомянутыми выше оговорками) антропологические изыскания, к ним следует добавить и письменные свидетельства.

В одном ряду с генуэзским консулом Каффы и владетелями Солхата начиная с 1374 г. упоминается «titanus canlucorum» (MC1374-036V-01D01; MC1381-275R-03D01 и др). Генуэзцы приравнивали этот титул к судебной по сути должности викария, а историки ошибочно (Юргевич В. Н. Устав для генуэзских владений на Черном море, изданный в Генуе в 1449 г. ЗООИД, 1863. Т. 5: Ч. 2. С. 629-837; (Здесь - С. 829). Позднее Статуты Каффы были изданы в Италии по подлинному списку и без тех погрешностей, которые содержит первое издание: Vigna A. Statuto di Caffa.ASLSP. 1881. Vol. VII: P. II: Fasc. II. P. 567-680) пытались вывести этимологию этого слова из татарского «тудун» (в массариях «тудун» писалось как «Todum»). Ему подчинялись, как мы теперь понимаем, не «канлюки», а ханлюки. Источник явным образом отделяет их от татар. В одних случаях он говорит о приезде татарских послов, которым предоставляется постой и содержание (tenendo coppa), в других — о разбое (MC1381—040R—02R05. — «... et sunt quos exigerunt de naulis de certis raubis canlucorum... in quibus computati sunt asperos 1200 habiti per dicto Bartolomeo [de Finario] a Iharchacio famulo de Corcho ennineo»), который учинили ханлюки, и опять-таки о постое — теперь уже визитеров из различных деревень («vicus», а не «casal»!) ханлюков (MC1381—062R—01D20. — «... et sunt pro expensa extraordinaria pro tenendo coppa certis messagiis et aliis canluchis quampluribus et diversis vicibus pro diebus viginti». — приезд ханлюков случился еще при прежней администрации).

В фундаментальном исследовании (Bercher H., Courteaux A., Mouton J. Musulmans et Latins en Sicile (XIIe-XIIIe siecles). - AESC. 1979. № 3. P. 525-547), выполненном на основе актовых материаллов норманнской Сицилии XII—XIV вв., происходящих из монастыря в Монреале, картографировано распределение сельскохозяйственных культур, промыслов и обрабатывающих ремесел. Соотнесение их с топонимикой позволило авторам объяснить, что за происходящим из арабского словом «cazal», которым обозначается ряд населенных пунктов, зависимых от монастыря, кроется вполне определенный хозяйственный уклад (этот термин, нехарактерный для Лигурии, но употреблявшийся на Востоке в государствах крестоносцев, где сформировался своеобразный «лингва франко», может воплощать и совпадение понятий с латинским «caza» и французским «cassale»). Поэтому многократно упоминаемое в массариях Каффы словосочетание «казалии Готии» оказывается термином, который описывает характер труда и профессиональные навыки населения Крыма. Из работы следует, что сельскохозяйственные занятия подвластных Каффе жителей Крымской Готии предполагали поликультуру в сочетании с товарным ремеслом — зерноводство, виноградарство, возделывание льна, хлопка, конопли сочеталось там с их переработкой. Таким образом, у росшего на побережье города были в распоряжении воспроизводившиеся ресурсы не только профессионально подготовленных виноделов и мельников, но и ткачей, чесальщиков, прях, плотников, гончаров и кузнецов.

По единичному свидетельству было бы трудно настаивать на том, что это было оседлое население, если бы мы не принимали в расчет природные условия местности, в которой жили ближайшие соседи генуэзцев. По крайней мере однажды от них пострадали генуэзские судовладельцы, но о том, что приморские поселения ханлюков отнюдь не были кочевьями, еще раз говорят записи массариев. Они располагались там же, где находились попавшие под управление Каффы районы южного Крыма. После разгрома на Куликовом поле Мамая, отобравшего у генуэзцев эти земли, Коррадо де Гуаско и Джакопо де Турре проехали от Судака до Чембало, чтобы напомнить ханлюкам, кто хозяин в Готии (MC1381-293R-01D02. - «...et quos habuit usque [810124-] et sunt pro eius faticha de eundo per totam Gotiam usque in Cimballo cum Conrado de Goascho et lacobo de Turre qui iverunt pro ducendo ad graciam[?] omnes qui soliti erant esse canluchi pro Ianuenses»). С собой они взяли Филиппо ди Сан Андреа, который занимал в курии Каффы должность скрибы, писавшего по-гречески (MC1381-073V-03D01) — еще одно свидетельство того, что ханлюки не были татарами, ведь в противном случае вместо него поехал бы Франческо из Джебеля, писавший по-уйгурски («... scriba litteris ugoresche.» — МС1381-067V-01D16,«... scriba communis litteris ungareschis [810122—] ad racionem de sommo 12 in annum». — MC1381-303R-01D01). Но хотя ханлюки не были кочевниками, они нуждались в пастбищах и готовы были за них платить — немалая сумма в 4000 аспров поступала в казну Каффы как плата за земли, предоставленные оседлым скотоводам горного Крыма (MC1374-036V-01D01. — «Caihador Titanus debit nobis... et sunt quos anuatim debit communi pro uno pasto sicut mors est... asperos 4000». Лучший подарок соседям-скотоводам — кони, поэтому коммуна платит за такие подарки Токтамышу и знати ханлюков («equi dati et presentati pro parte imperatoris tartarorum Tanam et aliorum dominorum canlucorum»). - MC1381-061V-02D01, 040R-02R18). Именно так следует определить тот тип хозяйства, который вела эта часть населения Крыма.

Отношения коммуны с ханлюками были с одной стороны, зависимостью — золотоордынские торговые сборы, которые собирали откупщики, частично шли в пользу «titanus»'a («... collectores commerchii canlucorum anni preteriti et presentis videlicet a districio ∼ [discrimnacionem?/districtionem?/distinctionem?] domini Mamay usque ad adventum dominationis domini Sarihi tunc domini Sorchati». — MC1381—087V—01D01). Но с другой стороны, казалось бы, его подданные — ханлюки, жившие в Солхате, кутюм платили почему-то генуэзской администрации. Судя по этим счетам, данный компонент населения не был однороден, — подать собирается отдельно с ханлюков-греков и с ханлюков-евреев («cotumum factum super grecis canluchis de Sorchati» (на сумму в 175 соммо). — MC1381-274R-04D01; «cotumum factum super iudeis canluchis» (на сумму в 75 соммо). - MC1381-274V-01D01). Однозначных указаний на то, что среди них были армяне и мусульмане, нет; аналогичные доходы в казну поставлял просто «cotumum super sarracenis» и «cotumum super ermineis de Sorchati» («... cotumo super sarracenis...» (на сумму 999 соммо 22 саджо 20 каратов). — MC1381-273R-04D01. «... cotumo super ermineis de Sorchati...» (на сумму в 749 соммо 10 саджо 12 каратов). - МС1381-275V-06D01), однако сам «titanus canlucorum» носил армянское имя Хачатур, а его сборщик податей — монгольское Тулек (Tolec). Таким образом, «ханлюк» не было ни этническим, ни конфессиональным определением; с имеющимися данными пока нельзя, однако, утверждать, была ли это просто территориальная принадлежность (как «крымчанин»), или же за термином скрывается невыясненная специфика государственного устройства Золотой Орды.

Этнический и конфессиональный состав сельского населения Крыма в дальнейшем должен был сказаться на составе городского населения Каффы. За счет притока ханлюков город рос в XV в. — превращение их в подданных генуэзцев происходило согласно правилу «одного года и одного дня» (Юргевич В. Н. Устав для генуэзских владений... С. 763), а пока неизвестные данные об этноконфессиональном составе населения Каффы во второй половине XV в. способны описать успехи, которых миссионеры различных толков добились в среде буферного населения.

9. Взаимоотношение этносов

В начале главы был поставлен вопрос о том, насколько достоверны сведения массарии, касающиеся состава населения Каффы. Решить его возможно с помощью математической модели, которая позволила устраниться от влияния, которое оказывают на данные источника различия в активности и обычаях этноконфессиональных групп. После применения модели у нас появляется возможность анализировать как эти различия, так и связанные с ними показатели, описывающие совместную жизнь различных народов в одном сообществе.

Первое, что можно узнать из сопоставления цифр Массарии с результатами их статистической обработки, — насколько активно представители различных групп участвовали в общественной жизни. Простейшим показателем здесь будет соотношение числа участников операций к численности группы и место различных групп окажется уже не тем, которое они занимают по своей величине. Конечно, неудивительно, что самое активное участие в делах колонии будут принимать западноевропейцы с коэффициентом 0,94, но следующее за ними место поделят уже армяне с татарами — 0,89. Невесомое по масштабам участие евреев в жизни Каффы, при их малочисленности, тем не менее выводит их вперед греков — 0,86. Вторая же по численности этноконфессиональная группа — греки — оказывается самой пассивной — только 83% ее членов заявили о себе каким-либо действием.

Приведенные цифры отвечают на вопрос о том, насколько представительной выборкой (в статистическом значении) является исторический источник, в котором содержатся разнородные статистические данные. Эти цифры показывают, что элементарные подсчеты упомянутых в нем имен дают искаженную картину состава населения города. (Десятипроцентная ошибка, которая получилась бы на данных массарии 1381 г. без использования математического моделирования, оказалась бы значительно больше, если бы анализируемый документ имел меньшие размеры, так как процент упомянутых в нем лиц непосредственно связан с пространностью источника.)

Детализированную картину активности этносов можно увидеть на рис. 15-16, где показано, какова была степень участия разных народов в различных направления хозяйственно-финансовой деятельности администрации. Это и их связи с различными официями, службасоциями и довольствие стипендиариев коммуны, причастность к обеспечению города продовольствием, вовлеченность в налоговую деятельность администрации, дисциплинированность и законопослушание, степень участия в военных или военно-морских предприятиях. Однако эти данные служат лишь необходимым дополнением к значительно более важному результату. Их необходимо привести, чтобы не пропала информация, содержащаяся по преимуществу в товарных счетах массарии — счете зерна, счетах галлей, счетах штрафов и т. п.

Главные же выводы следует делать из анализа деятельности самих горожан. За их контактами друг с другом стоит нечто большее, чем повествование о хозяйственной и военной жизни генуэзских поселений Черноморья. Появление нескольких имен в записи бухгалтеров, описывающей какую-нибудь операцию, несет в себе психологический подтекст, который прямо может и не говорить о том, почему два жителя доверились друг другу, зато говорит о том, что подобное доверие было необходимо в их собственной жизни.

Мозаика подобных контактов складывается во вполне определенную картину — картину того, как сосуществовали в одном городе представители различных этноконфессиональных групп, насколько они доверяли друг другу и насколько были заинтересованы друг в друге. Увидеть ее можно, проанализировав, насколько часто в одной и той же операции сочетаются имена представителей различных групп. Однако увидеть ее сразу нельзя, поскольку абсолютное количество контактов, например греков с другими народами, само по себе еще ничего не говорит. Выяснение численности представителей различных этноконфессиональных групп — необходимое предварительное действие, и оно объясняет, почему, скажем, сотня контактов греков с западноевропейцами и сотня — с армянами означает, что последние были более активными. Данные о системе взаимоотношений можно представить в виде таблицы (табл. 7а), в строках и колонках которой окажутся выделяемые группы населения, а на их пересечении — суммарные цифры таких контактов в счетах массарии. Введение в таблицу дополнительной группы «администрация» должно быть понятно: чтобы картина взаимоотношений не искажалась, из числа западноевропейцев были выведены те жители Каффы, общение с которыми не зависело от симпатий, — консул, его викарий и кавалерий, писцы официй, сабарбарий, капитан бурга, капитан оргузиев, патроны и скрибы галей, а также оба банкира казначейства — всего четырнадцать человек.

Чтобы получить картину, описывающую межэтнический симбиоз и систему межнациональных отношений, данные этой таблицы оказалось достаточным поделить на долю, которую составляла среди населения та или иная группа, и таким образом, узнать, как греки относились к армянам, а как — к итальянцам и т. п. (табл. 7b). Более понятен, наверное, рис. 17, где эти же цифры представлены в виде графика, поделенного на шесть частей соответственно числу групп. Первое, что бросается в глаза, — представители крохотной еврейской общины лучше всех относились сами к себе (показатель равен 12). С одной стороны, это впечатление обманчиво — ведь график построен всего по восьми контактам, но с другой стороны — показательно и не случайно то, что в одном случае из восьми единоверцы предпочли друг друга тысячам своих земляков.

Второе, что удивляет, — именно генуэзцы оказываются теми людьми, с кем подавляющее большинство населения с охотой связывает свои интересы. Конечно, это естественно ожидать от западноевропейцев и генуэзской администрации, но то, что греки и татары предпочитали генуэзцев своим соплеменникам — знаменательно.

Только армянская община чувствовала себя независимо — ее члены не видели разницы между татарами и доминирующей итальянской общиной и при этом все-таки предпочитали опираться на своих соплеменников. Интерес к делам администрации (рис. 16) был у армян однобокий. В казначействе они видели источник денег и активнее западноевропейцев пользовались теми ссудами, которые проходили через массариев. Интерес армян к торговым делам проявляется в том участии, которое они принимали в делах, связанных с посольствами к солхатскому хану Гийас-бею, и в торгах трофейными венецианскими товарами — здесь они соревновались с самими генуэзцами.

То, что греки хорошо относились к итальянцам, вовсе не означало, что те отвечали им взаимностью. Православие горожанина в Каффе в XIV в. означало, что он принадлежит к тем, с кому татары и армяне обратятся в последнюю очередь. Даже простые западноевропейцы, не особенно стремившиеся связать свою жизнь с армянами, практически так же относились к грекам. Предположить почему я не возьмусь, то ли это были низы общества и не имело смысла связывать свою жизнь с неудачниками, то ли греки по каким-то причинам просто не вызывали доверия. Так или иначе, и татары, и армяне, и сами итальянцы не желали иметь с ними общих дел. Такое отношение к православным, если верить упомянутой выше реляции к протекторам банка св. Георгия, способно прояснить, почему в Каффе в XV в. выросло именно армянское население и укрепилось положение именно григорианской церкви.

Топонимика Каффы в XIV-XV вв.

Регулярные сведения по антропонимике и финансам Каффы, которыми полна массария, дополняют относительно случайные сведения по топонимике города и случайные — по географии Крымского полуострова. Их ценность нельзя оценить, не воспользовавшись и топонимами, которые предоставляют в распоряжение исследователя законодательные и нотариальные акты XIII-XV вв., официальное делопроизводство и позднейшие бухгалтерские книги. Крупицы данных по топонимике рассеяны в актах нотариев, в актах курии Каффы, в материалах Секретного Архива или в Статутах Каффы (Bratianu G. I. Actes des notaires genois de Pera et de Caffa de la fin du XIIIе siecle (1281-1290). Bucuresti, 1927; Balard M. Gênes et l'Outre-Mer...; Balbi G, Raiteri S. Notai genovesi in Oltremare. Atti rogati a Caffa e a Licostomo (sec. XIV). Genova, 1973. P. 38-42. (Collana storica di fonti e studi: 14); Airaldi G. Studi e documenti su Genova e l'Oltreamre...; Карпов С. П. Регесты документов фонда Diversorum Filze Секретного Архива Генуи, относящиеся к истории Причерноморья // Причерноморье в средние века. М.; СПб., 1998. С. 9-81; Impositio Officii Gazariae...; Юргевич В. Н. Устав для генуэзских владений...). Они слишком разрознены и случайны, чтобы служить основой для реконструкции топографии города, но порой неожиданным образом сочетаются с данными массарий и вносят определенность в реконструкцию топографии генуэзского периода.

Если судить по запискам путешественников, посетивших присоединенный к России Крым в конце XVIII-начале XIX вв. (Клеман Н. Э. Клееманово путешествие из Вены в Бел-Град и во весь Крым. — СПб., 1783; Kleeтап N. Е. Voyage de Vienne a Belgrad... fait dans annees 1768, 1769, 1770. Neuchatel, 1790; Kleeman N. E. Reisen... Wien, 1771; Thounmann M. Description de la Crimee. Strasbourg, 1786; Pallas P. S. Voyages entrepris dans les gouvernements meridionaux de l'Empire de Russie dans les annees 1793 et 1794. Paris. 1805. Vol. 1-5; Guthrie M. A Tour performed in the years 1795-1796 through the Tauride... London, 1802; Сумароков П. И. Досуги крымского судьи... СПб., 1803-1805. 2 ч.; Clarke E. D. Travels in various countries of Europe, Asia and Africa. 4th ed. London, 1816-1824. 11 t.; Муравьев-Апостол С. И. Путешествие по Тавриде в 1820 г. СПб., 1823; Демидов А. Н. Путешествие по Южной России... СПб., 1853; Besse J. Ch. Voyage en Crimee... en 1829 et 1830... Paris, 1838; Demidoff A. N. de. Voyage dans la Russie meridionale... Paris, 1840; Kenпен П. И. О древностях Южного берега Крыма и гор Таврических. СПб., 1837), именно тогда разрушение города унесло не только его мусульманский облик, но и сохранявшиеся триста лет следы генуэзцев. Авторы книг, написанных в популярном тогда жанре записок путешественника, — П. И. Сумароков, А. Н. Демидов, С. И. Муравьева-Апостол — практически ничего не говорят о топонимике Каффы и почти не сообщают сведений, которые можно было бы приложить к карте города. В их рассказах содержится, однако, другое — впечатления об облике города, еще сохранявшем фрески, стелы и барельефы генуэзской поры.

Засвидетельствованную в XIX в. сохранность деталей архитектурного убранства следует трактовать шире, считать сведения европейских путешественников XVII-XVIII в. и Эвлии Челеби рассказами о генуэзской Каффе (Шильтбергер И. Путешествие Ивана Шильтбергера...; Koehler P. Le khanat de Crimee en mai 1607 vu par un voyager francais [J. de Bordier]. CMRS. 1971. T. XII. P. 316-326; Eszer A. «Die Beschreibung des Schwarzen Meers und der Tartarei» des Emilio Portelli d'Ascoli... AFP. 1972. T. XLII; Боплан Г. Л. Описание Украины... СПб., 1832; Beauplan G. L. Description d'Ukraine. Rouen, 1660; Yerasimos St. Les voyageurs dans l'empire Ottoman (XIVе—XVIе s.): Bibliographie, itineraries et inventaire des lieux habites. Ankara, 1991. T. VII: 117; La Tavernier J. B. Les six voyages de Jean-Baptiste Tavernier... en Turquie, en Perse et aux Indes... Utrecht, 1722. T. 1; Motraye A. de. Voyages... en Europe, Asie et Afrique. La Haye, 1727. T. 2; Peyssonel Ch. de. Traite sur le commerce de la Mer Noir: Ouvrage commence en Crimee en 1753 et achieve en Crete en 1762. Paris, 1787. T. 1; Naranzi. Essai historique sur les ville di Caffa, dans le cours du Moyen Age. SPb., 1811) — так, как это делают М. Балар и Г. Вайнштейн (Balard M., Veinstein G. Continuite ou changement d'une paysage urbain?...) - как доказательство преемственности городского пейзажа генуэзского и турецкого времени.

Жители города по разному относились к своим согражданам из других конфессий и других языков. Однако симбиоз разных народов на территории одного поселения проявлялся не только в заинтересованности или в неприязни к иноверцам и инородцам. Параметры, которые описывают выбор партнеров в зависимости от их национальности, — количественная характеристика этого симбиоза. Однако есть еще и пространственное выражение. В средневековье они связаны, о чем должен говорить всем известный пример — появление в европейских городах еврейских гетто. Другим примером может служить сама Каффа.

Турецкое завоевание было отмечено обращением в рабство части христианского населения, переселением другой части во все еще пустовавший Константинополь. Это, конечно же, моментально изменило этническую карту города. Превращение ислама в господствующую религию сразу же сказалось на топографии Каффы — многие храмы были превращены в мечети. Исчезновение католического населения, рост мусульманского, сохранение в городе армянской и греческой общин сформировали за три века новую этническую карту города. За расселением разных конфессий по его территории перед русским завоеванием можно проследить по тому, как распределены на карте, составленной картографами Екатерины II (План Каффы был опубликован в: Погодин М. П. Феодосия и Судак. — ЗООИД. 1872. Т. 8. Табл. 4. С плана Каффы 1784 г. М.П.Погодин воспроизводит только расположение крепостных укреплений, мечетей и церквей. В Военно-историческом архиве хранятся и другие планы города (ЦГВИА. Фонд ВУА. 22006-22008, 22720, 22727, 22728, 22730, 22731; Фонд 394. Опись 40. 4616, 4617, 4667, 4668, 4688, 4708); а в Феодосийском краеведческом музее — КП 1358. Дело 3667; КП 53/3. Дело 3433; КП 57/5. Дело 3454; КП 27611. Дело 5454; КП 799. Дело 3665; КП 56/1. Дело 3415. Указания на фонды приводятся по: Бочаров С. Г. Фортификационные сооружения Каффы (конец ХIII-вторая половина XV в.) // Причерноморье в средние века. М.; СПб., 1998. С. 82-124. Сейчас С.Г.Бочаров готовит к публикации найденный им в ЦГВИА самый обстоятельный, но неизвестный до того, план города, составленный в 1779 г. Экспликации к плану позволяют, в частности, отказаться от ряда бытовавших среди историков идентификаций христианских храмов), мечети и церкви (рис. 18). Христианские общины оказываются вытесненными к окраинам бурга, только там стоят их храмы. В старой генуэзской цитадели не осталось ни одной церкви, самые населенные — припортовые кварталы тоже полны мечетей, и граница между христианским и мусульманским районом представляется достаточно определенной.

Рис. 18. План Каффы 1784 г. ЦГВИА (прорись О. X. Халпахчьяна). А — замок; Б — цитадель; В — город, Г — предместье; Д — «Карантинный» холм; Е — башня Константина; Ж — речка; З — пристань; И — кладбище; К — башня Климента VI; Л — башня Джустиниани; М — башня «Доковая»; Н — башня круглая, или «Замок»; О — башня св. Фомы; П — ворота цитадели; Р — северные городские ворота; 1 — церковь; 2 — мечеть; 3 — караван-сарай; 4 — баня; 5 — склады

Конечно, в XIV в. мусульманское население составляло в Каффе около 5%, оно не могло определять этническую карту города, и бесполезно выяснять, где в Каффе мусульмане жили в соседстве с христианами. Но такой же вопрос можно поставить и с другими компонентами — как и насколько компактно проживали на его территории другие группы: западноевропейцы-латиняне, православные-греки и монофизиты-армяне и не ограничиваться обычной констатацией — примером с евреями, который ученые берут из массарий (вот, мол, в еврейском квартале — Iudeca (То, что это имя может ни к чему и не обязывать, видно из того, что название «Giudecca» появилось в Венеции за век до того, как на острове Спиналунга в конце XIV в. обосновалась вышедшая из Германии венецианская община евреев. Muller R. Les prêteurs juifs a Venise. AESC. 1975. № 6. P. 1278) — жили и греки, и армяне). Решать его хочется и точнее, нежели по топографии храмов, поскольку бухгалтерские книги указывают на множество случаев того, что в одном квартале жили представители разных этносов.

Не следует удивляться тому, что генуэзская топонимика исчезла из жизни Каффы после турецкого завоевания. Ее следы, которые еще могли сохранить по-прежнему жившие в Кефе христиане, должны были потеряться с их носителями, перемещенными Екатериной II на земли Новороссии. Более удивительно другое — все занимавшиеся историей Каффы историки так и не заинтересовались топонимикой города времен его расцвета в XIV-XV вв. Содержащиеся в письменных источниках имена церквей, названия крепостных башен и ворот, городских кварталов существуют независимо от карты города даже в сознании исследователей (последний пример тому — подтолкнувшая меня к данной работе работа С. Г. Бочарова в третьем выпуске сборника «Причерноморье в средние века») (Бочаров С. Г. Фортификационные сооружения Каффы...). Нумерацию башен, ворот, калиток и куртин римскими и арабскими цифрами, неизбежную при археологической реконструкции укреплений, не может оживить приводимый там список из части известных наименований, поскольку они не соотнесены с этой нумерацией. Для этого есть, конечно, объективные причины. Сохранившиеся закладные плиты, когда-то вмурованные в башни цитадели и бурга, существуют уже давно независимо от самих башен. Общее согласие имеется только по поводу единственной части укреплений — самой мощной из башен — башни св. Константина. Письменные источники описывают ее как особый пункт оборонительных сооружений с гарнизоном и собственным капитаном (Юргевич В. Н. Устав для генуэзских владений... С. 700-701; списки стипендиатов в разных массариях), что хорошо соотносится с результатами археологических работ, подтверждающими самодостаточность этого укрепления. Достаточно убедительными оказываются и снятые в XVIII в. планы, из которых следует, что в турецкое время стоявшая у моря и у начала дороги на Старый Крым башня превратилась по существу в отдельную крепость, защищавшую стратегическое направление и подступ к цитадели, подобно тому как московские монастыри доминировали во внешнем кольце обороны над дорогами, ведущими из столицы.

Сведения нотариальных актов, массарий и «Статутов Каффы» о топонимике города были собраны в статье под названием «Преемственность или смена городского пейзажа? Каффа генуэзская и османская» (Balard M., Veinstein G. Continuite ou changement d'une paysage urbain?...). Тема топонимики не была, похоже, выстрадана Баларом, поэтому его пятнадцать страниц, в основном повторяющие раздел из «La Romanie Genoise», больше напоминают введение к основной и познавательной турецкой части, написанной Г. Вайнштейном специально для сборника «Городской пейзаж в средние века». Описания города европейскими путешественниками XVI-XVIII вв., турецкие переписи XVI в., обработанные этим ученым, если и не предоставляют в наше распоряжение новых топонимов, то ставят пределы численным фантазиям нарративных источников XV в.

При этом в топонимике Каффы, которую используют и приводят историки, легенды перемежаются с анахронизмами и недоразумениями. Несмотря на то что средневековье еще не доросло до понимания того, что великих надо увековечивать в камне, присваивая их имена постройкам, именно по этой методе называются башни Каффы современными историками. Хотя, в соответствии с практикой XX в., правильнее было бы называть северо-восточную угловую башню цитадели не «башней Джустиниани», а «башней им. Джустиниани», а самую большую, круглую, 32-метровую в диаметре, юго-восточную башню бурга — не «башней Ди Скаффа», а «башней им. Джованни ди Скаффа». Чтобы объяснять появление в топонимике Каффы имени мифического Криско — такое название дано башне и воротам цитадели (Бочаров С. Г. Фортификационные сооружения Каффы... — С. 88), — надо знать как оно писалось в источнике. Если задаться целью раскрыть — Xst°, Xt°, Х° геннуэзских рукописей в соответствии с орфографией новых европейских языков, не зная при этом, что это стандартнейшие средневековые лигатуры для имени Христа, или прочесть написанное полностью в документе «Cristo», не обратив внимание на то, что «t» печатной и рукописной готики, а тем более нотариальной скорописи отличается от «с» лишь наличием верхнего выносного элемента (как это сделал в публикации «Устава Каффы» В. Н. Юргевич), результатом как раз и будет «Crisco-Криско».

Работы, непосредственно связанные с топографией Каффы, единичны, и тем более печально, что в них иногда содержатся явные несуразности — башня второй линии обороны «Ди Скаффа» датируется (вслед за Е. Ч. Скржинской) временем до строительства цитадели — 1342 г., наоборот, XV веком датируется угловая башня, которой не могло не быть в цитадели, законченной в 1352 г. — «Джустиниани» (Халпахчьян О. X. Этапы планировки и застройки Феодосии Феодосии (с древнейших времен до конца XVIII в.). АН. 1976. №25. С. 40. — «не ранее 1424 г.»). Автор работы, в которой обозначены античные и византийские пласты топографии Феодосии-Каффы, предусматривает, кроме того, что еще до появления генуэзцев город существовал в тех же пределах, что и в пору своего расцвета; по мнению Халпахчьяна, стены бурга 1386 г. возникли вдоль рва, который был вырыт в 1353 г. на месте земляного вала XIII в (Там же. С. 39).

На самом же деле укрепления сами постепенно приобретали свои имена. Причин для того, чтобы жители стали называть часть родного ландшафта именем «калифа на час» — консула на год — не было. Приживались постоянное качества — постоянно жил в Каффе армянский староста Хачатур; ворота в новой стене, окружившей бург в 1386 г., от которых начиналась восточная дорога, оказались вблизи его дома (Впрочем, здесь можно поспорить о том, не вела ли эта дорога на пастбища не менее замечательного Хачатура — периодически наезжавшего в Каффу «Titanus canlucorum» — викария «ханлюков». М. Балар, не определив, что «Caihador» — армянское имя «Хачатур», предполагает, что ворота названы в честь татарина, считая последнего, возможно, владетелем Сольхата), и так и остались на восемьдесят лет, еще отведенных генуэзскому владычеству, воротами Хачатура. Все восемь ворот (Современные исследователи разделяют латинское «porta» источников на собственно «ворота» и «калитки». Эвлия Челеби, посетивший город в 1660-1670-х гг., насчитывал в цитадели только пять ворот. Очевидно, он не принимал в расчет «калитки», а также не считал воротами ворота, которые не выходили на улицы города — те, которые вели из цитадели в бывший дворец консула, и те ворота в приморской башне, которые открывались прямо на пристань) цитадели получили в Массарии свои имена. Четверо ворот, находившихся в башнях или рядом с ними, носили одинаковые с ними имена — Бизаннис, Стагнонис, св. Антония и Христа. Подвешенные в пространстве стен именовались по самому общему качеству — как «ворота в приморской стене», другие — несколько более определенно, по близлежащей церкви — «Св. Николая» и «Св. Андрея».

По большому счету жителям было безразлично, как башня называлась и называлась ли вообще. За три десятилетия, что стояла цитадель, из ее двенадцати башен только семь получили свои имена. Была башня «вниз» (inferius) от башни Христа, была башня, «в которой зерно коммуны», а обозначить, даже в документе, единственную круглую башню цитадели, точнее, чем «Круглая башня» (turris rotunda), вряд ли было возможно. Появление микротопонима было результатом повседневной жизни города, а в этой повседневности в первую очередь имели значение генетические признаки. Поэтому первоначально безымянные строения получали свое имя от уже именованных и значимых в хозяйственной и религиозной жизни. Церкви давали название одним кварталам, профессии давали названия другим, по именам жителей назывались третьи. Названия переходили на соседние мосты, ворота и башни. Вверх по течению ручья от скотобойни строился в 1380 г. «мясницкий мост» — «pons macelli»; другой, тоже построенный при Джанноно ди Боско, мост носил имя святого, чей храм должен был оказаться совсем рядом с ним — св. Антония. Определять местожительства в торговом городе было естественно по профессиональным приметам, поэтому Калле, «живущая рядом с большими весами», фактически имеет точный адрес. Но большой город не мог быть только торговым. Ремесленники, обеспечивавшие жизнедеятельность общины, были многочисленны, в обычной средневековой манере они селились по соседству, и поэтому в топонимике Каффы появляются названия кварталов трех профессий — квартала мясников, квартала кузнецов и квартала мельниц, а также улицы башмачников (MC1381-140V-O5D01).

В топонимике молодого города в 1381 г. прослеживаются имена многих жителей Каффы, фигурирующих как дебиторы и кредиторы в бухгалтерских записях массариев. Кроме городских кварталов — контратт, объединявших жителей и в религиозные общины, усвоивших названия построенных общиной церквей, существовали кварталы, лучшим определением для которых оказывалось имя жителя. Астеллан marchissius (Юргевич В. Н. Устав для генуэзских владений... С. 791. — «eligere seu eligi facere marchixium seu festaterios in dicto loco [Cimbali]»), Ходжа Бег, Анастасио Карро, Карлино Дель Орто, коммеркиарий Ксанди, банщик Коста, наконец, старшина корабелов Мануил, очевидно, были хорошо известны в городе, даже не занимая никакого положения ни в администрации, ни среди городской старшины, как сотники — candellerius (Обычное значение — «свечник», но не исключено, что это — канатчик. — См.: Calvini N. Nuovo glossario medievale ligure. Genova, 1984. v.s.v) Омет, cotonerius Александр, венгр Ференц-Francischus или грек Михаил Пинака.

На планах Каффы, составленных военными картографами Екатерины, которые сейчас подготовлены к публикации С. Г. Бочаровым, внутри городских стен отмечено около 30 церквей. Можно было бы ожидать, что их имен достаточно для прояснения топографии Каффы генуэзского периода. К сожалению, это не так. Дело в том, что в большинстве случаев названия церквей генуэзского времени не совпадают с именами храмов, отмеченными на этих планах, и сегодня мы не можем сказать, не были ли они переосвящены за время, прошедшее с падения Каффы. Лишь 14 храмов, сейчас, как представляется, локализованы точно — это армянские церкви св. Стефана (Считалось, что церковь св. Стефана, отнесенная к 1491г., была в XVIII b. армянской, хотя на стенной росписи, не принятой в армянской церкви, имелись греческие надписи. — Марков Д. Древнегреческая церковь в Феодосийском карантине. ИТУАК. 1912. Т. 48. С. 184-195. По словам С. Г. Бочарова, за церковь св. Стефана принимали соседнюю греческую церковь св. Димитрия, что доказывают экспликации к использованным им планам), св. Саркиса (Сергия), св. Тороса (Феодора), св. Троицы, св. Иоанна Крестителя, св. Иоанна Богослова, 40 мучеников, св. Иакова и греческие — св. Димитрия, св. Георгия, св. Параскевы, св. Николая, Успения Богородицы и Введения во Храм и, возможно, церковь св. Апостолов. Военный госпиталь, по которому восточный район Феодосии носит сейчас название «Карантин», как неуверенно говорит А. Н. Демидов, был построен на развалинах монастыря св. Василия (Демидов А. Н. Путешествие... 1853. С. 463).

Список храмов, извлеченный из бухгалтерских книг 1374 и 1381 гг. был неполным. Он был дополнен сведениями, собранными Мишелем Баларом из Массарии 1386 г. и разнообразных источников XV в (Balard М., Veinstein G. Continuite ou changement d'une paysage urbain?... P. 92-92). В полученном в результате перечне из шестидесяти восьми церквей, монастырей и госпиталей, принадлежащих разным конфессиям, упомянуты вышеперечисленные St. Iohannes, и St. Stephanus и St. Sarchis, и St. Theodoras, и St. Nicolaus. Отсутствующие упоминания Иоанна Крестителя можно увидеть в указании на местожительство сапожника грека Sonihi — «in capitis[?] burgis penem Carabietum» (MC1381-002V-09D01), поскольку значение армянского имени Карапет и есть «Предтеча». Из существующих храмов самым старым является, возможно, церкви св. Иоанна Предтечи — без указания на источник она датируется 1348 г. (Якобсон А. Л. Армянская средневековая архитектура в Крыму. С. 181); появление многократно перестроенной церковь св. Саркиса следует относить, по крайней мере, к 1371 г. — эта дата вырезана на деревянных воротах, которые перенесли из нее в церковь св. Михаила и Гавриила (Барсамов Н. С., Полканов А. Феодосия. Прошлое города и археологические памятники. Феодосия, 1927. С. 42. Сейчас ворота находятся в Эрмитаже).

«По преданию», как выразился в 1927 г. Н. Барсамов (Там же), церкви св. Саркиса и Введения во Храм были возведены на фундаментах византийских базилик. «Предания» очень хорошо укладываются в схему Халпахчьяна, согласно которой генуэзская Каффа является непосредственным продолжением византийской Феодосии и соединяет эти два периода существовавшая с XI в. армянская община («Планировка цитадели имела относительно регулярный характер, видимо сохранившийся со времен греков». — Халпахчьян О. X. Этапы планировки и застройки Феодосии... С. 43). Для него они перестают быть только преданиями, и поэтому в строительстве оборонительных сооружений появляются нефиксируемые археологами особенности — цитадель, по Халпахчьяну, возводится на византийских фундаментах, вторая линия обороны процветающей фактории строится по рву прозябавшего в XIII в. под властью Трапезундской империи поселения, которое по своим размерам почему-то превосходит сам Трапезунд.

С той ролью, которую отводит армянам в истории Каффы Халпахчьян (Всерьез приводятся сообщения из армянской рукописи XVII в. об армянах: «...Горы и равнины наполнились монастырями и церквами до Сурхата, и построили сто тысяч домов и тысячу церквей и от страха перед скифами возвели стену в Каффе». Там же. С. 43-44), может «соперничать» мнение еврейского профессора Хвольсона, которому, естественно, хотелось, чтобы его единоверцы оказались самыми древними жителями Феодосии (Барсамов Н. С., Полканов А. Феодосия. Прошлое города... С. 44. «Профессор Хвольсон, на основании переводов древних надписей синагоги, утверждает, что она построена в 909 г., а реставрирована в 1309 г.») — он сделал это, датируя синагогу X-XI в. по ее каменному сельджукскому орнаменту, являющемуся общим декоративным элементом крымской архитектуры XIV-XVI вв (Якобсон А. Л. Армянская средневековая архитектура в Крыму. С. 183).

И с «армянской» и с «еврейской» версией не согласны генуэзские хронисты, которые думают, что знают того человека, который построил первое каменное здание в генуэзской Каффе; и наверное, неудивительно, что им был генуэзец — Бальдо Дориа (Генуэзский хронист Джорджо Стелла записал это имя со слов стариков в 1357г. Агостино Джустиниани — продолжатель генуэзских анналов— думал, что это был другой нобиль — Антонио дель Орто. Stella G. Annales Genuenses / Ed. G. Petti Balbi // Muratori L. Rerum Italicarum Scriptores. Bologna, 1975. Vol. XVII. P. 156; Giustiniani A. Castigatissimi annali con la loro copiosa tavola della ecclesia et illustrissima repubblica di Genova... Genova, 1537. P. 136). Именно с этого момента имеет смысл говорить о топонимике Каффы генуэзского периода — о преемственности названий правомерно рассуждать только при преемственности поселения в целом. Поэтому за рамками должны остаться названия из нотариальных актов Ламберто ди Самбучето и имена двух церквей, судя по упоминанию от 18 марта 1316 г. в «Impositio Officii Gazariae» (МНР. Impositio Officii Gazariae. - Col. 407), существовавших в начале XIV в. в покинутом генуэзцами в 1308 г. поселении. Первыми реальными сведениями по топонимике Каффы, которые могут быть отнесены к рассматриваемому периоду, окажутся предсмертные распоряжения Бернардо де Мандзодео 13 января 1344 г. (Balbi G., Raiteri S. ... Atti rogati a Caffa e a Licostomo... P. 38-42; ASG. Notai 273. Oberto Mainetto. cart. 207r-207r. Balard M. La Romanie.. P. 211. В 1342 г. упоминается «портик св. Антония», он еще существовал в 1456 г. ASG. Notai. Giovanni Ognibono 1342. Fol. 39r, 44v; MC1456a-021R), сделанные в актах курии Каффы в пользу церкви Блаженного Николая, госпиталя свв. Косьмы и Дамиана и городских конгрегаций св. Антония, св. Доминика и св. Франциска. Названия церквей этих монашеских орденов будут присутствовать в топонимике в 1381 г., а из завещания следует, что церковь св. Франциска находилась в бурге, а церковь св. Доминика — в цитадели «внутри стен Каффы». Доминиканцы, однако, располагали не только этим храмом; уже 20 марта 1371 г. в нотариальном документе, составленном Рикобоно ди Бодзоло, сообщается о существовании (уже в бурге) квартала, названного по имени другой церкви св. Доминика (Balletto L. Genova, Mediterraneo, Mar Nero. — P. 203. — Прокуратор Бенедикты, дочери Дамиано ди Камилла, ее брат Бартоломео «...vendit... Nicolao de Candea... domum unum positam Caffe, in contrata Sancti Dominici, que fuit dicti condam Damiani de Camilla, cui coheret antea carrubeus, retro cisterna magna comunis cum vacuo, ab uno latere domus Iacobini de Candea... at ab alio latere domus dicti Nicolai de Candea, in parte, et in parte domus condam Francisci de Castro Arquario...» (продали дом в контратте св. Доминика, спереди которого улица, сзади — цистерна, с боков — дома других горожан). Эта цитата ниже служит основанием для определения местожительства упомянутых колонистов в 1381 г). Если к этому перечню добавить еще и монастырь, кафедральную церковь св. Агнессы (Ibid. P. 211, 234) и известия о присутствии в Каффе с XIII в. иоаннитов (Balard M. Genes et l'Outre-Mer... — № 689, 704, 742, 882), окажется, что, как и положено, именно известные и в дальнейшем в Каффе монашеские ордена начинали здесь церковное строительство. Если верить В. Н. Юргевичу (Юргевич В. Н. Генуэзские надписи в Крыму // ЗООИД. 1863. Т. 5: Ч.1. С. 163, № 6), церковь Марии Магдалены существовала в Каффе в 1351 г., но в следующий раз она проявляется (и впервые в документах) только в Уставе Каффы (Юргевич В. Н. Устав для генуэзских владений... С. 706).

Бухгалтерские книги казначейства дают набор топонимов, относящихся к одному — интересующему нас и малоисследованному временному срезу. Различные способы идентификации клиентов казначейства, употребленные писцом, способны привязать к карте города эти топонимы; и чем больше топонимов окажется в нашем распоряжении, тем точнее будет привязка.

В список анализируемых топонимов попадают уже перечисленные элементы фортификационной системы — как цитадели, так и укреплений бурга. Поскольку всего четыре года разделяют строительство последних от топонимов нашего источника, следует ожидать, что именно с уже существовавшими в 1381 г. именами оказались связаны названия башен и ворот 1386 г.— св. Апостола, Хачатура (личное имя), Вонитика (Бонитика? — название контратты), башен св. Феодора, св. Георгия (Skrzinskaya E. Inscriptiones latines des colonies genoises en Crimee. ASLSP. 1928. Vol.56. P.49-55).

Прямые свидетельства существования в городе той или иной церкви — это указания на местожительства простых горожан (рrоре, coram, apud, penem, ad, retro) «возле, позади» какой-нибудь церкви и связь священников с именами их храмов (Несколько странных случаев — «ecclesia papae Georgii» и «ecclesia quondam papae», могут напомнить почти современную борьбу сербского царя Стефана Душана с существованием владельческих церквей и службой нерукоположенных священников). Такими же прямыми свидетельствами следует считать упоминания кварталов, называемых по имени святого. Более осторожно следует относиться к именам святых, использованным в качестве патронимов при именах. В том, что городские микротопонимы использовались в том же качестве, что и названия итальянских городов, сомневаться не приходится — краткое «Sava de St. Francischo» с успехом заменяло что-то вроде «Sava habitor in contratta St. Francisci». Самый яркий пример, однако, — Cotolboga de St. Theodoro filius quondam Nicolai marinarius fugitivus galleae Iohannis de Burgaro habitator ad St. Theodorum («Кутулбуга де Санто Теодоро, сын покойного Николая, матрос сбежавший с галеи Джованни ди Бургаро, живущий у церкви св. Феодора»; «Thomanbei de Sancta Trinitate armenus civis Caffae... et Sadibei de Santa Trinitate filius dicti Thomanbei...» — ASG. Notai 683bis. Christoforo sen. di Rapallo. Filze 14. Doc. 9[1]. — Транскрипция Н. Д. Прокофьевой). Из него видно и другое — во многих случаях имя святого оказывается определением и явно к нехристианскому имени, и к конфессионально чуждому. Как раз это и позволяет трактовать их в первую очередь как микротопонимы Каффы, а не как названия итальянских местечек. Ограничения, которые я для себя ввел, сводятся к следующему: если имя святого, использованное при подобной идентификации, известно для церквей по более поздним источникам, принималось, что в 1381 г. данный храм уже существовал. По этой причине Лодизио ди Сан Амброджо будет все-таки не жителем каффинского квартала св. Амвросия, а потомком жителей городка Сан-Амброджо неподалеку от Асти.

Сводная таблица всех топонимов из казначейских книг Каффы за 1374 и 1381 гг. определенным образом обобщает вышесказанное (табл. 8). По ней можно увидеть, как и какие имена употреблялись в топонимике Каффы, каковы были их варианты, как топонимы были связаны между собой, а также можно убедиться в том, что существовала тенденция к унификации топонимики, в которой топонимика оборонительных сооружений зависела от культовой, хозяйственной и персональной.

Когда генуэзцы наконец урегулировали свои отношения с ханом Узбеком и окончательно обосновались в Каффе, предполагалось, что именно европейцы поселятся в изначально запланированной крепости. Левантийским народам, скажем, по соображениям безопасности или недоверия, можно было селиться в бургах. Армянская община, пополнившаяся притоком выходцев из Ани, покинувших ради жизни в генуэзской фактории столицу Золотой Орды (Переселение армян в Крым заметки на полях Четьи-минеи относят на 1330 г. Айвазовский Г. Заметка о происхождении новороссийских армян // ЗООИД, 1867. Т. 6. С. 552), начала строиться в южном районе города — и по сию пору после исхода общины в 1779 г. он представляет из себя пустырь со стоящими в одиночестве храмами св. Георгия и Иоанна Крестителя (рис. 19-21).

В принципе за ростом города можно проследить все по тем же планам XVIII в. благодаря тому, что застройка городов до эпохи абсолютизма, с которой прежняя городская жизнь Каффы как раз и кончилась, обладает сильной инерцией. Изменениям сети улиц противится и общинный обычай, и система водоснабжения, и права собственности на землю. Даже приход нового времени не меняет в старых городах типов застройки — они сохраняют обычную для средневековья, связанную, в частности, с устройством оборонительных сооружений, радиально-лучевую структуру. Примеров тому не перечесть, и проще всего в качестве примера приводить Москву, в которой лишь в Кремле, превратившемся в царскую резиденцию, была полностью уничтожена даже сеть улиц.

Регулярная планировка цитадели и сеть ее улиц, предположительно сохраненная турками в капитулировавшей Каффе, привязана к крепостным воротам. В ней есть элементы, свидетельствующие о том, что цитадель всегда имела не только оборонительное, но и торговое значение — пакгаузы, устроенные вдоль морских стен, небольшая площадь прямо у приморской башни с воротами контрастирует с отсутствием площадей при остальных воротах Каффы. За пределами цитадели застройка развивалась по другим законам. Независимо от цитадели, на юго-запад от нее, в городе сложилась самостоятельная радиально-лучевая структура, центр которой на плане 1781 г. занимает мечеть, а один из лучей которой уходит в цитадель через ворота, почитаемые за главные. На северо-запад город рос по законам придорожного строительства. Вдоль главной прибрежной дороги, уходившей в Солхат, образовалась густая сеть перпендикулярных переулков и карликовых кварталов; но чем дальше от моря, тем обширнее, тем моложе были освоенные территории. Хотя территория бурга быстро доросла до границ стен 1386 г., внутри кварталов сохранялись пустоши и, очевидно, нередки были сады («Theodorus Baffeus tinctor habitator territorio q. Francischo de Catado...» — MC1381-140V-08D01; «Agapi de Sorchat iardinerius Francischi de St. Georgio...» — MC1381-009V-01D02. Ср.: Демидов А. Н. Путешествие... 1853. С. 455. — «...при всех почти жилищах есть особенный сад»). Строительство 1386 г. обозначило этап в развитии города, но не было концом его развития. Город продолжал расти пригородом вдоль солхатской дороги.

Если судить по характеру оборонительных сооружений цитадели, указанные направления роста определились достаточно рано, если не изначально. Обращенная на равнину сторона цитадели строится самой укрепленной, ее защищают сразу пять из двенадцати башен. Однако конструкция самой укрепленной части цитадели вызывает удивление (рис. 22-23). По всем канонам устроены ближние к морю ворота: с обеих сторон их подпирают башни, проход преграждают фактически не одни, а двое ворот (рис. 22). А рядом, в тридцати метрах, к соседней башне прилепилась совершенно лишняя с точки зрения обороны конструкция, еще через тридцать — еще одна, выглядящая как ворота, а по сути — замаскированный пролом в стене, который рискнули иметь горожане для удобства сообщения с выросшим бургом.

С какими сведениями приходится начинать реконструкцию топонимики Каффы 1381 г.? Внутри цитадели под Карантинным холмом находился старый дворец коммуны, дворцовая площадь, которую окружали здания курии и казначейства. Как сказано, 15 примерно из шестидесяти церквей Каффы донесли свои имена до нашего времени. В стене бурга определено местоположение неизвестной в топонимике 1381 г. башни Константина (В-1 — по плану С. Г. Бочарова — рис. 24) и получившей свое имя от армянской церкви св. Тороса, надвратной башни св. Феодора (10). В исследованиях, как сказано, также употребляется название «башня Джустиниани» для северо-восточной угловой башни цитадели (А-14) и «башня Ди Скаффа» — для юго-восточной башни бурга (В—18), которую еще недавно из-за ее размера называли «Замок» (Барсамов Н. С., Полканов А. Феодосия. Прошлое города... С. 31; Халпахчьян О. X. Этапы планировки и застройки Феодосии ... С. 45). Упомянутая синагога может указывать на расположение одного из кварталов XIV в. — еврейского.

Рис. 24. План крепостных укреплений Каффы (реконструкция С. Г. Бочарова): A 1-16 - башни цитадели; A I-XV - куртины цитадели; 1-8 - ворота и калитки цитадели; В 1-34 - башни бурга; В I-XXXIV - куртины бурга; 9-14 - ворота и калитка бурга; С 1-24 - барбаканы третьго пояса обороны; С I-XXV - куртины третьего пояса обороны; 15—18 — ворота в третьем поясе обороны

Практически все топонимы, содержащиеся в законодательных установлениях, нотариальных актах, записках путешественников и т. п., упоминаются в бухгалтерских книгах казначейства Каффы. Помимо этого картулярии Массарий содержат имена крепостных сооружений, остававшиеся неизвестными исследователям, а описания, содержащиеся в них, позволяют привязать эти имена к планам города и самим сооружениям. Оснований для того, чтобы отождествить единичный топоним, например башню св. Ангела, с одной из башен Каффы, сразу найти нельзя. Для этого нужно провести цепь определений, которая позволит исключить из числа претендентов башни, которые должны носить другие имена.

Первой в этой цепочке определений будет «Круглая» башня - единственная круглая башня цитадели (А-6). Запись массарии 1374 г в которой говорится о ремонте трех башен- «круглой», св. Марии и той, «в которой хранилось зерно», разделяет эти топонимы. Для хранения зерна коммуны, привозимого судами генуэзцев с Кубани, Днепра и Дуная использовалась и башня «Стагнонис», и башня св. Антония (1428, 1452), и «Круглая» (Origone S. L'amministrazione genovese a Caffa nel secolo XV// Saggi e documenti. — Genova, 1983. T. 3. P. 290, 313. (Civico istituto Colombiano. Studi e testi. Serie storica / A cura di Geo Pistarino; 4)).

Наибольший интерес вызывать должна, наверное, башня Христа — хотя бы потому, что именно на ней ходили первые известные на территории нашей страны часы (MC1381-062R-01D15. — «...et sunt pro olleo consumpto in turre horologii per mensibus 4 asperos 50» и др. Кажется, у генуэзцев только в самой Генуе часы появились раньше. — Buongiorno М. II bilancio di uno Stato medievale: Genova, 1340-1529 // Collana storica di fonti / diretta da G. Pistarino. Genova ,1973. T. 16. P. 370-371). Этим гордилась и сама Каффа, не скупившаяся не только на жалованье смотрителю, но и на масло, в огромных количествах потребляемое несовершенным механизмом. В названиях ворот цитадели повторяются имена четырех башен, одну из которых уже удалось установить, но вспомним перечисление тех названий и определений, которые приложены в Массарии к другим башням Каффы — среди них «башня вниз от башни Христа». Эти слова единственным образом определяют положение сразу двух элементов крепости. Они не могут относиться ни к одной из пяти башен западной стены, поскольку все они расположены на одном уровне, они не могут относиться ни к одной из приморских башен, потому что приморская стена не взбирается на Карантинный холм. Можно даже и не предполагать, что калитка (6) рядом с башней «Климента VI» (рис. 20) — те самые ворота Христа, ведь нельзя не заметить, что, в отличие от прилегающих к ней участков стен, только между надвратной башней (А-10) и безымянной башней (А-9) стена круто спускается вниз (рис. 25). Этот спуск означает, что именно руины, обозначаемые на музейных планах как главные ворота цитадели, когда-то и были и воротами и башней Христа, по другому — Часовой башней. Последнее определило и ее внешний вид — в дымке на картине (рис. 26) только у этой башни просматривается двускатное покрытие и ромбические окна (дожившие до 1781 г. часы?)

Ошибочная передача названия другой башни как «turris Stagnonum» (Balard M., Veinstein G. Continuite ou changement d'un paysage urbain?.. Note 37; Бочаров С. Г. Фортификационные сооружения Каффы... С. 88) способна создать впечатление, что это «Оловянная башня» — два латинских слова поставлены в именительном падеже, одно из них — существительное женского рода — «башня», второе по форме — явно прилагательное (хотя и мужского или среднего рода), образованное от «stagnum». В действительности же башня называлась «turris Stagnonis», и в этом названии определением к «башня» становилось уже существительное в родительном падеже.

В словаре средневекового лигурийского диалекта объяснений этому понятию не оказалось, как нет этого слова и в стандартных латинских словарях, по той причине, что в итальянском языке существует слово «stagno» — «водоем», с которым и следует, очевидно, соотнести «stagnonum magnum» (большой водоем, т. е. цистерна?) (MC1381-02V-03D01; 62R-01D22), за которым в мае 1380 г. за 70 аспров в месяц стал присматривать Джованни де Вайролло (MC1381-099V-07D01), или «stagnonum parvum» (маленькая цистерна?), который дал имя кварталу в бурге, в котором жил шляпник Росбей, поручившийся за армянина Кириака (MC1381-38R-07D01). Местоположение одного определено в одновременных нашей массарии документах (Airaldi G. Studi e documenti su Genova e l'Oltremare. — P. 81). В контратте св. Михаила, которая находилась перед воротами Христа, за «stagnonum parvum» стоял дом Калояна Zazelli. На современной же карте перед развалинами, которые выше были соотнесены с башней Христа, находится водосборник, связанный водопроводом с загородными источниками.

Название башни «turris Stagnonis» — «Водосборная», очевидно, напрямую связано с расположенным рядом с ней главным водосборником цитадели. Хотя возможно и другое объяснение. Ведь название образовано от существительного третьего склонения, а «пруды» склонялись в Массарии по второму. Обозначить приморскую башню (А-16) можно либо через итальянское «stagno», либо через его латинский омоним. «Делать неподвижным, стоячим, останавливать» (лат. stagno, -avi, -atum, -are) в портовом городе следовало приплывающие корабли. Сооружение, которое для этого предназначалось, видно на картинах XVIII в., и если мы назовем его по-русски, башня (А-16) и ворота (8) с плана С. Г. Бочарова будут называться «башня и ворота Пристани» или «башня и ворота Причала» (Жульен Бордье так описывает пристань и ворота: «...sevoit la Porte de l'escale... ou se charge et descharge la marchandise pour embarquer or desembarquer sur la dicte scalle, qui avance fort en mer ainsy qu'un pont de bois». — Цит. по: Balard M., Veinstein G. Continuite ou changement d'une paysage urbain?.. P. 102).

В лигурийской латыни встречается слово «darssinata», встречается оно и в нашей Массарии (Calvini N. Nuovo glossario medievale ligure. v.s.v.; MC1381-126V-06D01. — «Morati ermineus laborator lapidum in Darssinita»), но даже если оно пишется там с заглавной буквы, его не надо принимать за имя собственное, хотя это и топоним. Он обозначает набережную в гавани. Конечно, кажется, что ничего нового из того, что вдоль берега между цитаделью и башней Константина кроме дороги шла еще и набережная, извлечь нельзя. Помогает случай. Когда Джованни де Компаньоно записывал приговор консула, оштрафовавшего грека Иоанна (MC1381-102R-01D01. — «Iohannes grecus habitator in burgo Bisannis prope Darsenatam»), он не знал о том, что поможет нам восстановить названия крепостных укреплений. Сыновья покойного Корсоли — этот Иоанн и его брат трепальщик Христофор вместе с матерью жили в бурге Bisannis, который прилегал к той самой набережной. Конечно же, бург Bisannis был напротив ворот и башни Bisannis, а они могли находиться только в западной стене — в этой стороне был порт, в этой стороне была набережная. О вторичности крепостных топонимов было сказано выше, но каким воротам и какой из башен должен был отдать свое имя бург? Первым по времени? Конечно. Стоящим на дороге, вдоль которой бург и строился? Естественно. Или же генуэзцы, не удосужившись поименовать многие башни, дали это имя одноэтажной пристройке к стене, в которой находились ворота (3), которую С. Г. Бочаров обозначает как башню (А-5)? Поэтому нам остается лишь признать, что какая-та одна из двух башен, сжавших главные западные двойные ворота (скорее, обе сразу) и называлась «turris Bisannis» («Bi-» ведь может означать «два», а греческое «σανις» — это «двери, ворота, створки ворот». Главный вход из порта в турецкое время, по свидетельству Клемана, назывался аналогично — «Utch-Kapii» — «тройные ворота». Такова была внутренняя конструкция башни Стагнонис. — Balard M., Veinstein G. Continuite ou changement d'un paysage urbain?.. P. 123, note 147; Kleeman N. E. Voyage.. 1780. P. 146; Idem. Reisen... 1771. S. 103).

Наверное, дальше следует напомнить о взаимозависимости соседних микротопонимов. Как и в прочих случаях, святому Антонию башни в источниках находится соответствующий святой, в честь которого был освящен храм (MC1374-07V-01D19; MC1381-26R-04D01). С именем св. Антония связано и название одной из официй администрации Каффы — полностью именуемой как «Officium capitum St. Antonii». Почему «officium capitum», понятно — именно члены этого департамента администрации контролировали торговлю одним из прибыльных товаров — людьми: Каффа во все времена служила сборным и перевалочным пунктом работорговли (Справедливости ради надо сказать, что расхожее мнение о выгодах торговли рабами не разделяли уже протекторы Банка св. Георгия — Устав 1449 г. ликвидирует указанную Официю, передавая ее функции Officium Monetae за то, что от нее казне происходит убыток: «...quia officia Sancti Antonii supervacuum est et Massariae Caffae dampnosum...». — Юргевич В. Н. Устав для генуэзских владений... С. 669). Почему «officium St. Antonii» — должно тоже быть понятно. Подобно тому как для других товаров требовались склады и амбары, живому товару, волнами поступавшему на невольничий рынок, были нужны подготовленные для хранения-проживания помещения. В надзоре за работорговлей была и заинтересованность в налоге (Только «introytus domus sclavorum» за 1381 г. и 1382 г. дал казне 71 и 78 соммо (примерно 9230 и 10920 аспров). - MC1381-332V-O1R02, 03; помимо того, коммуна Каффы получила при массариях 1381 г. от указанной Официи около 180 тыс. аспров.- MC1381-155R-O2D01, 374V-42D01), и ответственность за безопасность города; в подобных случаях коммунальные интересы предполагали и коммунальную же заботу о коммунальных средствах обеспечения торговли. Городские весы чинились за счет коммуны, работы по обустройству фонтанов оплачивал сабарбарий — главное хозяйственное лицо Каффы, на казенные же деньги поновлялась пристань («...et sunt quos expendit in camallis magistris muratoribus et aliis pro aptando Stagnonum...» - MC1381-064R-06D01). Все это была коммунальная собственность, и такой же собственностью должен был быть невольничий дом, по которому получил имя целый кварта и расположением которого вблизи церкви св. Антония и можно объяснять появление «людей св. Антония». Эта же церковь, чтобы дать имя башне, должна была находиться неподалеку от стен цитадели. Но где именно?

Башня «Климента VI» (А—11), чье название не укладывается ни в систему топонимики Каффы, принятую в генуэзских документах, ни в обычаи и менталитет людей средневековья, — единственный кандидат на то, чтобы называться башней св. Антония. Имя Климента она получила не в древности, а после того, как В. Н. Юргевич опубликовал в Записках Одесского Общества Истории и Древностей надпись на закладной плите, хранившейся в Феодосийском музее, в которой говорится, что «в году 1346 на рассвете восьмого июня была построена эта башня, которой, дабы укрепить ее, был дарован крест милостью Великого Понтифика Климента...» («Annis milliario et trecentissimo quadragesimo sexto Iunii octava luce patente, Magni Pontificis Clementis gracia data cruris in augmentum, hec turris hedificata innicium sumpsit, fundata presulle. Ihesus...» — Юргевич В. H. Генуэзские надписи в Крыму... С. 160; Skrzinskaya Е. Inscriptiones... P. 38-39) С именем же св. Антония башню и ворота с этим же названием реально связывает уже упомянутый мост св. Антония. Хотя воды в городе было достаточно, она была ключевая, точнее, соленая — минеральная, говорить о необходимости постройки мостов имело смысл только в одном районе — на Карантине, через протекающую по балке речушку. Два моста видны на плане 1781 г., пускай в 1380 г. они еще были деревянными, в двадцать бревен («...et sunt pro precio de rezanis 43 consignatis Brancho de Podio et de quibus laboratus fuit ponte Sancti Antonii et ponte macelli ad racionem pro quolibet rezano asperos 6». - MC1381-62R-02D05); связанные с сетью улиц, намертво привязанной к крепостным воротам, они неминуемо превратятся в каменные; не изменив своего положения, они останутся даже на опустевшей окраине. Расположить мост св. Антония поблизости от моря нельзя — у моря была «contracta Rippe», а в ней — церковь св. Георгия («Dominicus cellarius habitator in contracta Rippe apud Sanctum Georgium...» — MC1381-098R-08D01). Выбора нет — башня св. Антония, где бы точно ни стоял мост, должна была находиться в восточной стене цитадели рядом с воротами (калитка 6 у С. Г. Бочарова) — там же, где и башня «Климента VI». Сам же мост св. Антония должен быть ближе к крепости, чем мост мясников (В противном случае скотобойня должна была находиться прямо у моря, а под восточной стеной, рядом друг с другом, в 100-150 метрах было бы два моста, но не было бы моста, по которому можно было бы попасть к воротам (12) из цитадели: «...et sunt pro aptarum macellum et ponte extra macellum...» - MC1381-67R-01D06; MC1381-62V-02D05) — по пути из восточного района бурга к воротам Христа мы должны были, перейдя через него, сразу же упереться, и не в башню Климента, а в башню св. Антония (А-11) (Ср.: Skrzinskaya E. Inscriptiones... P. 74. — мост, находившийся невдалеке от башни Христа. Указание М. Балара (М. Balard. La Romanic... P. 214) на «маяк святого Антония», фигурирующий в массарии 1386 г., — «phare dedie a saint Antoine», возможно, и не противоречит проведенной идентификации, если в оригинальном латинском тексте говорится об «огне св. Антония» — гангрене).

«Turris St. Antonii» и «porta St. Antonii» — последнее совпадение в именах башен и ворот цитадели. Башня, которую С. Г. Бочаров определяет как надвратную башню А-7, представляет из себя одноэтажную постройку, которую жители воспринимали не как башню, а как ворота. Калитка (7) в морской стене неподалеку от башни Стагнонис, которая так и именуется в Массарии — «porta murorum marine» (MC1381-67R-01D07), в других случаях называется «hosteum parvum»; эти ворота выводили к морю от дворца коммуны (Balard M. La Romanie... P. 214; ASG. Notai. Giovanni Ognibono 1342. Fol. 39r).

Без имени остаются еще трое ворот (2, 3, 4). Для двух из них Гульельмо ди Рапалло предлагает нам имена святых — св. Николая и св. Андрея (MC1381-114R-08D01), для третьих — армяно-иранское Coia Begi (MC1381-140V-06D01. — «...Nicolla de Symisso habitator in contracta Castro in contracta Coia Begi»; хотя «contracta Castri» также упоминается в рукописи, в данном случае, поскольку эти два слова не согласованы, следует считать, что копиист по ошибке вписал лишнюю «contracta» в обычном указании на местожительство — «...habitator in Castro in contracta...»; MC1381-083-02D01. — «Michali Raffiti de ecclesia St. Lefferici ad portam Coihibegi»). Эти ворота были вдалеке от мостов, зато рядом с одними, внутри цитадели на планах XVIII в. обозначена мечеть, которая, вполне в обычаях турок, должна была занять место существовавшей внутри цитадели церкви св. Николая (MC1374-28V-01D01; 129V-06D01; MC1381-041V-05R01, 042V-02R01, 189R-02D01 и др.; МС 073V-03D01, 178V-01D05 и др). Судя по числу горожан, в чью идентификацию входит имя св. Николая, эта контратта была обширной, и ее не хочется размещать в углу цитадели у «круглой» башни. А судя по тому, что церковь св. Николая в цитадели — одна из старейших, название «ворота св. Николая» должно прилагаться к тем воротам, которые были запланированы первоначально в стене крепости (4), а не к тем, которые появились позднее. Я склонен считать, что воротами св. Андрея (церковь св. Андрея также располагалась в цитадели) (В турецких переписях 1516 г. перечислены 9 мечетей цитадели, внутри которой находилось тогда 317 домов (в 1542 г. соответственно 10 мечетей и 271 дом). Balard M., Veinstein G. Continuie ou changement d'un paysage urbain?.. P. 103) были ближайшие к «Круглой башне» ворота в западной стене (2).

В бухгалтерских книгах казначейства мы регулярно встречаем свидетельства о центре городской торговли — базаре. Это и раскладка ренты за стоящие там лавки, и ссуды лавочникам — «bazarioti», наконец, упоминания о церкви св. Марии на Базаре. Хотя она и не была кафедральным собором, в торговом городе она была для итальянских торговцев главной. По сумме расходов, которые предписывал администрации на церковные нужды регламент 1449 г., св. Мария на Базаре стоит впереди прочих храмов. По своему размеру она превосходила сохранившиеся до наших дней церкви св. Иоанна Крестителя и св. Георгия (рис. 19—21) — если для Жульена Бордье последние были маленькими — «deux petite Eglise», то св. Мария на Базаре — средней — «...de moyene grandeur» (Balard M., Veinstein G. Continuite ou changement d'un paysage urbain?.. P. 111-112. Жульен Бордье посетил Каффу в составе французского посольства в 1607 г. Размеры церкви св. Иоанна Предтечи — 3X5 метров). Османская политика в отношении христиан позволяла им отправление культа, но не позволяла строительство новых храмов. В завоеванной Каффе были ликвидированы и превращены в мечети многие католические церкви, а оставшиеся, с исчезновением католического населения, постепенно переходили к грекам и армянам. Церковь св. Марии на Базаре была последней, от которой отказались католики Кефе — единственной, которую застал посетивший город в 1640-е гг. Боплан (Боплан Г. Л. Описание Украины... С. 38).

Несмотря на то что Каффа после турецкого завоевания сохранила значительную часть своего населения, несмотря на то что прослеживается преемственность культовых сооружений и системы водопользования, абсолютизировать нерушимость городской застройки не следует. Постройка соборной мечети Султан-селим в конце XIV-начале XV вв. и стоящих рядом с ней бань не могла не изменить лицо города. Именно к ней стягиваются улицы, нарисованные на планах XVIII в. Перепланировке подвергается весь лежащий между ней и цитаделью район. Он застраивается характерными по устройству караван-сараями, и именно здесь теперь находится торговый центр города, судя по расположению церкви и контратты св. Марии на Базаре, в генуэзское время располагавшийся под юго-западной стеной цитадели (см. ниже, с. 172-173). Находившаяся на базаре церковь дала имя соседней башне. Из сообщений Массарии 1381 г. и других источников следует, что башней св. Марии должна была называться башня, обозначенная на реконструкции С. Г. Бочарова как башня (А-8) (MC1381-67R-01D04 — «...aptando turres tres videlicet St. Marie turre rotonde et alia in quo est millium»).

Для определения местоположения двух оставшихся башен — turris Stantalis (Scantalis) и turris Angeli необходимо воспользоваться следующими соображениями. В тексте самой массарии слово «stantalis/scantalis» обозначает знамя («...pro precio banneriarum dicte gallee exceptis scantalle communis et scantallium domini regis Ungarie et ultra facturis dictarum banneriarum». — MC1381-85V-03D03), хотя в лигурийской латыни существует и слово «scandalium» (Calvini N. Nuovo glossario medievale ligure. v.s.v. Общинные весы для взвешивания тяжелых грузов в массариях называются на обычной латыни — «pondus grossus, pondus magnus». Это был важный элемент торговой инфраструктуры, и район города, связанный с ними, с одной стороны, должен был находиться неподалеку от рынка, а с другой — занимал немалую территорию. Это был целый квартал с домами, тавернами, лоджией и собственно площадью, на которой находились весы. МС1386-119V-04D01. — «Georgius de Ast tabernarius in contracta ponderis...»; MC1374-138V-03D01. — «...quodam terraticum communis positum retro pondus magnus...»; MC1381-085R-06D03. - «...custodi gallee que ad presens construitur in logia plathee ponderis per Raffaeiem de Camulio». Судя по последнему сообщению, эти весы находились вне цитадели), обозначающее весы для тяжелых грузов. Даже если между ними и существует этимологическая связь (знамя ведь висит), башню следует именовать все же по знамени. Выдававшаяся в море башня (А-15) неподалеку от резиденции консула (По регламенту 1449 г. в башне Stantalis хранилось оружие, предназначенное социям коммуны. — Юргевич В. Н. Устав для генуэзских владений... — С. 724; Массария Каффы 1386 г. говорит о церкви рядом с башней Знамени. - Balar М. La Romanie... P. 213 (МС1386. Fol. 628v)) мне кажется наиболее подходящим местом для того, чтобы нести этот знак власти Владычицы морей — Генуэзской республики.

Последние известные из массарий топонимы, связанные с укреплениями цитадели — turris St. Angeli, контратта и церковь св. Ангела (MC1374-09R-01D23- башня; MC1381-97V-05D01 - квартал. Balard M., Veinstein G. Continuite ou changement d'un paysage urbain?.. P. 91. — церковь). Чтобы найти их место в цитадели, необходимо помнить, что там находилось 9-10 контрат и административный комплекс, а также представлять, где на плане цитадели (рис. 27, рис. 28) еще осталось свободное место. Кон-тратте св. Ангела нет места у северной стены — башня Bisannis была в двадцати метрах от приморской стены и безымянной башни (А-1), а район у ворот Stagnonis занимала контратта Stagnonis. На узкой полоске земли между стеной и улицей, идущей от ворот Bisannis к воротам Stagnonis, оставалось место только для пакгаузов. Дворец консула, смотревший на ворота в приморской стене, соседние с ним административные здания занимали район у башни Stantalis (A-15). Вдоль юго-западной и западной стены располагались контратты Христа, св. Николая, Ходжи Бега, а где-то внутри цитадели были еще контратты Саваста Прокопа, св. Агнессы и еще одна, известная уже по Массарии 1386 г. Так что если нам надо предусмотреть место для церкви и для контратты св. Ангела, то его надо искать около восточной стены цитадели у башен (А-12, А-13, А-14).

За северо-восточной угловой башней цитадели (А-14) в литературе закрепилось название башни Джустиниани. Игнорируя традиции средневековой, и в частности генуэзской, ономастики, согласно которым строение (башня) могло получить фамильное имя только в том случае, если это было фамильное владение (Примеры фортификационной топонимики Лигурии см. Petracco Sicardi G. Castelli, torri e porte nella toponomastica ligure. SG. Genova, 1989. Vol. 9. P. 303-309; также: Pellegrini G.B. Attraverso la toponomastica urbana medievale in Italia // Topografia urbana e vita cittadina nell'alto Medio Evo in Occidente. Spoleto, 1974. P. 449), башню цитадели, завершенной в 1352 г. Готифредо ди Дзоальи, стали называть именем консула XV в. На реконструкции крепостных укреплений, составленной С. Г. Бочаровым, отсутствует пристройка, видная на плане 1781 г. При ее строительстве в старой стене цитадели рядом с угловой башней пробили ворота, у которых была высечена стела. Упомянутую угловую башню стали называть именем Джустиниани, потому что П. С. Паллас, обративший внимание на стелу в 1793 г., указал на некоего Ustinien'a (Pallas P. S. Voyages... Vol. 4. P. 284. — «...Maison Consulaire encore existant, ou' l'on voit un inscription, au-dessu de l'entryee, qui port le nom d'un Ustinien...») и с французским вариантом фамилии затем была соотнесена надпись со стелы, помещенной в Феодосийский музей, на которой под гербом Антониотто да Кабелла — последнего консула Каффы — стояло имя Batista Iustiniani и год 1474. Стела, начиная с Одерико, многократно публиковалась (TENPORE. MAGNIFICI. DOMINI. BATISTE. IVSTI || NIANI. CONSULIS. M. CCCCLXXIIII. — Oderico G.L. Lettere Ligustiche... con le memorie storiche di Caffa... Tab. 11; Юргевич В. Н. Генуэзские надписи в Крыму. № 6, С. 106, табл. 13; Skrzinskaya E. Inscriptiones... P. 71) и идентификация прижилась даже среди земляков рода Кабелла, которым герб был понятен (Подробнее см. Tacchela L. Tre Cabellesi consoli in Crimea nel sec. XV. SG. Genova, 1991. Vol. 11. P. 445-465). Безымянную башню (А-14) продолжал называть башней «Джустиниани» каждый, кто писал о генуэзских укреплениях Каффы, хотя, при всем желании, носить это имя башня могла лишь год, оставшийся до прихода османов.

Топонимика оборонительных сооружений Каффы, содержащаяся в записях массариев 1381 г., не укладывается в границы цитадели. Прежде всего, если противопоставление castrum-burgus разделяет территории внутри и вне стен цитадели, то сообщения о поселенцах, живущих extra burgis, означают, что за несколько лет до строительства каменных стен посады уже определили свои пределы. Раскопки крымских археологов не дали никаких свидетельств тому, что сооружение второй линии обороны — стен и рва — было растянуто на десятилетия, как кажется Халпахчьяну. И хотя последний не приводит никаких подтверждений своему мнению о том, что укрепления бурга были построены по старому — византийских времен — валу, отказаться от идеи о существовании какого-либо рода укреплений или ограждений у многолюдного поселения невозможно. К этому подталкивает избыток ворот, упомянутых в Массарии 1381 г.

В ряде случаев место жительства горожан оказывается связанным с воротами, названными по имени действующего викария Готии Джованни ди Камольи (МС1381-03R-02D01.- «...porta Ioannis de Camullio») или с Армянскими воротами (MC1381-180V-02D01 - «...porta Ermineorum»). Названия других — porta Cosbeki (MC1381-140R-04D01; 190V-07D01), porta de Coihiboga (MC1381-16R-04D01) — подозрительно походят на название ворот цитадели — ворот Ходжи Бега (porta Coihibegi) (MC1381-83V-02D01), или кажутся вариантами написания одного топонима — porta de Gorgio, porta Coihi, porta Corihi, porta de Gorgi (MC1381-37R-08D01; 138R-01R02; 140R-08D01;133R-01R05; 140-06D01; MC1381-57V-04D10; 133R-01R71; 174R-04D01; MC1381-35V-O7D01; 174R-04D01; а также MC1386-623V-01D01 и др). Знакомство с манерой письма, особенностями транскрипции имен и наблюдения, говорящие об аккуратности писавших Массарию 1381 г. нотариев, позволяют утверждать, что они не могли спутать имя Казбек с Ходжи Бег, хотя могли пропустить в последнем «Бег», а при копировании часто путали схожие «о» и «е», отчего «-бег» становился «-бугой». Gorgius, Corihi, Gorgi, по моему мнению, было именем одного и того же лица, хотя и не жителя бурга. Это были местные варианты имени св. Георгия, популярного в христианских общинах, имени, которое, скажем, у русских трансформировалось в Егорий, Гюргий и Юрий (Ср.: «sclavum... vocatum in lingua rusca Iorai». — ASG. Notai 683bis. Christoforo sen. di Rapallo. Filze 14. Doc. 79. — Транскрипция Н. Д. Прокофьевой), у осетин — в Горга, у турок — в Yorgi. О том, что в Каффе почитался не только великомученик Георгий, день памяти которого 23 апреля был одним из главных праздников в Генуе и генуэзской колонии, но и какой-то другой, «неправильный» Георгий, говорит та же топонимика. Среди церквей, зафиксированных в массариях, есть церковь St. Apostolorum veterum (Двенадцати Апостолов или двух старших — Петра и Павла), но есть и церковь одного-единственного св. Апостола, которую в лихой бухгалтерской скорописи порой трудно отличить от церкви св. Апостолов. Сомневаться в таком странном, но принятом в Каффе названии не приходится, поскольку оно расшифровано в Массарии: ткач Эмин жил в контратте св. Апостола Георгия на мельнице Франциска де Маринис («...Eminus testor habitator in molendino Francischi de Marinis in contracta Sancti Appostoli Georgii». - MC1381-141R-08D01; «...Cappi bazarioto qui stat in Sancto Apostolo» ручается за «Georgius bazariotus filius Sarchis fugitivus gallea... habitator ad Sanctum Georgium» - MC1381-082D-01D01; «...Tandorii habitator in contracta Sancti Apostolli...» - MC1381-001V-08D01; «Iolbei calegarius habitator in contracta Sancti Apostolli...» — MC1381-100R-05D01 и др. К этому следует добавить и указание на некую башню вне пределов цитадели — в бурге, называвшуюся «замок Апостола» — с некоторй долей вероятности— «Ди Скаффа»: «...Iohannes Molino de Peira capitaneus unius turris burhgorum castri Apostoli». — MC1386-072V-01D02). Странно не то, что Георгия нет не только среди двенадцати апостолов, но и то, что среди традиционно почитаемых в католической и православной церкви семидесяти младших апостолов его тоже нельзя найти — существуют только святые епископы и мученики Георгии (Potthast A. Wegweiser durch die Geschichtswerke des Europäischen Mittelalters von 375-1500: Supplement. Berlin, 1868. S. 214. (Bibliotheca Historica Medii Aevi)). Есть и другие причины, по которым к двум центрам почитания св. Георгия — дворцовой капелле и стоящей вблизи берега церкви («Dominicus cellarius habitator in contracta Rippe apud Sanctum Georgium...» — MC1381-098R-08D01) надо добавить еще третий.

Контратта св. Георгия не называлась по имени прибрежной церкви, поскольку название квартала, в котором последняя стояла, было «Набережный». Стоявшая в контратте св. Георгия мельница заставляет искать место этого храма не в низине у моря, а на холмах в южной и юго-восточной части города — именно там было место ветряных мельниц, именно там они снова работали, когда оживший город посетил А. Демидов (Демидов A.H. Путешествие... 1853. С. 466; Demidoff A. de. Voyage... 1840. P. 510). В сторону холмов влечет и топонимика укреплений. Наверняка на холмах, скорее всего в самом возвышенном месте укреплений — по соседству или на самой башне (В—14) — во время войны 1455 г. с крымским ханом Хаджи-Гиреем генуэзцы построили деревянную наблюдательную вышку св. Георгия (MC1456a-0A0V-01D. «...pro reparando betrescha St. Georgii». Calvini N. Nuovo glossario medievale ligure. v.s.v). Через двадцать лет, в последние дни генуэзского владычества, турецкие батареи обстреливали среди других и ворота св. Георгия. Чтобы понять, где они были и что это были уже известные нам ворота Горджи, придется найти и первые и вторые среди ворот бурга.

На планах XVIII в. и опирающихся на них реконструкциях крепостных сооружений в крепостной стене бурга, обращенной на сушу, обозначены четверо ворот. Около них начинаются кварталы пригородов. Устав Каффы 1449 г. говорит об обязанностях капитанов только двух ворот — porta Antiburgi и porta Caihadoris (Капитаны Пригородных и Хачатуровых ворот числятся среди наемников Каффы в 1456 г. с жалованьем в 150 аспров в месяц (MC1456a-110V-06D, 111R-01D). Громкое название должности не соответствовало статусу: подчиненные кавалерию и субкавалерию многочисленные оргузии получали лишь на 30 аспров меньше (MC1456-126R-04D-01, 126V-02D-01 и др.), бомбардиры, которых удалось найти во Франции и Рагузе,— от 200 до 260 (MC1456-115R-01D-01, 03D-01), капитаны бурга и башни св. Константина— 25 соммо в год (MC1456-110V-04D) и 250 аспров в месяц (MC1456-110V-04D). В списке стипендиатов меньше наших «капитанов» получали те, для кого работа сторожем или звонарем была ежемесячной подработкой на 30-40 апров (MC1456-113R-03D-01, 113R-03D-01)). Третьи носили имя, как сказано, св. Георгия, а последние назывались воротами св. Феодора.

Ворота, находившиеся неподалеку от башни св. Константина, связывали старые кварталы бурга 1386 г. с территорией, на которой в основном и продолжал расти город — с пригородом, расположенным на север вдоль моря и дороги на Солхат. Статьи Устава Каффы рассказывают о порядке взимания проездных пошлин с торговцев, везущих на городской базар товары и продукты. При этом особо оговаривается, что «капитан Пригородных ворот» — «capitaneus portae Antiburgorum» не может собирать пошлину за провоз продуктов в город (Юргевич В. Н. Устав для генуэзских владений... С. 702). Местоположение этих ворот напрашивается само собой — дорога на Солхат и Судак всегда была основным путем в сельские районы, выросший вдоль нее новый город смыкался со старым в районе башни св. Константина и ближайших ворот, и именно через эти ворота, открывавшие дорогу на Солхат, удобнее всего было сообщаться бургу и окрестностям.

С. Г. Бочаров и другие недоумевали, почему источники конца XIV— начала XV в. никак не упоминают самую известную башню бурга — башню св. Константина, и вынужденно датировали ее появление первым им известным свидетельством от 1449 г. в Уставе Каффы. Это неправильно даже не потому, что массарии 1420 года уже платили жалованье капитану башни св. Константина (MC1420-150R-02D01 и др). Построить укрепление без угловой башни нельзя, и башня св. Константина обязана быть в 1386 г., даже если это имя нельзя найти (Balard M., Veinstein G. Continuite ou changement d'une paysage urbain?.. P. 87. «...une tour massive, celle de Saint-Constantine semble avoir ete achevee au debut du XV siecle, puisque les registres de la Massaria, anterieurs a cete epoque, n'en font pas mention») в письменных источниках, В письменных источниках, кстати, неоднократно использованных, это укрепление между тем упоминается.

В Массарии 1381 г. Гульельмо ди Рапалло часто указывает в качестве места жительства горожан один из районов Каффы — квартал Voniticha. В XV в. это имя исчезает из топонимики, и можно объяснить почему — единственным пригородом Каффы Вонитика была в период, предшествующий строительству новой оборонительной стены. Деление территории города на castrum и burgus, которое прослеживается в первых массариях, вполне нормально — как везде: кремль, под ним посады (M. Балар дает трехчленное деление территории, противопоставляя «castrum» (к нему он относит башни Христа и «Климента VI») и «civitas». — Balard M. La Romanie...T. 1. P. 208-209). Однако когда речь заходит о жителях Вонитики, возможны разные формулировки — «habitator in burgis in contrata Vonitiche» (MC1381-102V-02D01) и «habitator foris apud Voniticham apud balneam dulce» (MC1381-037R-03D01), которые говорят о том, что граница бурга делила этот район на две части. Очевидно, ее следует проводить в 1381 г. там же, где ее провели в 1386-м, построив стены, башни и ворота. Эта стена поделила Вонитику, но название пригорода исчезло из речи, когда район стал превращаться в Antiburg. В момент же постройки не было ничего удивительного в том, чтобы называть одни из городских ворот по названию района, в котором они оказались. Поэтому мы находим в Массарии 1386 г. не только ворота Хачатура, Горджи и св. Феодора (MC1386-095R-01D02. - «...pro Sado tornerio ad portam Caihadoris»; MC1386-623V-01D01. — «...Comano de Scaffa qui habitat ad portam Gorihi prope papa Procopi»), но и четвертые — ворота Voniticha (MC1386-095R-01D12. - «...pro Philipo de Philipis et sunt pro candellis operatis ad custodiam Vonitice tempore quo fuit custos ad portam Vonitice...»). Стоявшую рядом башню нельзя было назвать по имени, кажется, еще не построенной церкви св. Константина, и она на то время, пока квартал Вонитика не растворился в пригороде, тоже стала называться turris Voniticha (MC1386-095R-01D18. - «...pro Ugolino pischatore in 246 et sunt pro uno udo[ardo?] poxito in turi Vonitice in qua aliter custodiri non poterat asperos 40»).

Турецкие войска, сошедшие на берег в 1475 г. в пригороде у существовавшей и в 1381 г. церкви Успения Богородицы (St. Maria de Mezo Avosto) (MC1381-130R-05D01. - «Morati bazariotus extra burgis habitator in contracta Santi Mariae de Mezo Avosto»), действовали проверенным в Константинополе способом. Они начали обстрел укреплений, расположив перед самыми мощными воротами — Хачатура — батарею из четырех орудий и перед воротами св. Феодора и св. Георгия — по батарее из трех (Письмо неизвестного флорентийского купца, оказавшегося в Каффе в это время, наблюдавшего и описавшего осаду, капитуляцию, обращение в рабство и высылку жителей Каффы, было опубликовано Дж. Пистарино. — Pistarino G. Genovesi d' Oriente. Genova, 1990. P. 512-518). Хотя у турок было еще четыре пушки, разбить ворота Антибурга они не пытались — бить прямой наводкой с территории, застроенной домами, было невозможно, обстреливать ворота с территории, находившейся под прицелом, пускай и немногочисленных, генуэзских бомбард, размещенных в башне св. Константина, было неразумно. Четвертая батарея начала бомбардировать территорию бурга, склоняя горожан к сдаче.

В этом уравнении 1475 г. нет неизвестных — имя св. Феодора соседней башне и воротам (10) дает существующая и поныне армянская церковь св. Тороса. Ворота (12), в отличие от остальных ворот бурга, сконструированы так же, как и самые мощные ворота цитадели — porta Bisannis: это не башня Хачатура, стоящая над воротами Хачатура, а ворота, прикрытые с обеих сторон башнями. Причем располагаются они не на возвышенности, и располагаются в районе, отведенном армянам для поселения первыми установлениями Официи Газарии (МНР. Impositio Officii Gazariae. 1838. T. 2. Col. 407), оставшемся за ними и после турецкого завоевания — что объясняет армянское название ворот, появившихся там, где в 1381 г. должны были стоять porta Ermineorum. Последним воротам (11 по С. Г. Бочарову) остается одно — принять имя св. Георгия. Их тождество с ворогами Горджи и тождество Горджи со св. Георгием доказывает топонимика массарий 1381 и 1386 гг.

Как уже стало ясно, территория города делилась на кварталы, чьи названия зачастую были связаны с крепостными и культовыми сооружениями. Среди них — контратта ворот Горджи (MC1381-133R-01R05; 140-06D01 и др), контратта св. Марии на Базаре (MC1381-126V-07D01; 097V-03D01 и др), контратта св. Саркиса (MC1381-002R-05D01; 016V-01D01 и др). Помимо деления на кварталы, население распределялось по сотням — то ли военным, то ли фискальным. Сотни, в которые, по мнению М. Балара, входили проживавшие в городе греки и армяне (Balard M. La Romanie... Т. 1.Р. 215; Balard M., Veinstein G. Continuite ou changement d'un paysage urbain?... P. 89-90), охватывали несколько кварталов — если французский исследователь насчитал по Массарии 1386 г. около 60 кварталов, то сотен было около десятка (см. табл. 8) (В 1428 г. известно, минимум, двенадцать сотских: Carachi Capelorum, Manolli de Goascho, Teodorus fornarius, Iorghi de Chiriaxi, Cachares bazas, Sarchis armenus, Antonicus, Chiriacos Balchi, Nichita Condostani, Caloian Iupera, Cristodollus, Stilianus orgixius. — Origone S. L'amministrazione genovese a Caffa nel secolo XV. P. 318). В Каффе же, как было показано, жило около 1100 взрослых мужчин — армян и греков, и, таким образом, в сотне, охватывавшей несколько кварталов, как раз и оказывалось порядка сотни мужчин.

В данный момент существенно расположение лишь одной сотни — гончара Михаила. Она охватывала часть прибазарного района, в нее же входили горожане, жившие у ворот Горджи (MC1386-625V-03D01. - «...[?] de Vaxilii qui habitat ad St. Mariam de bazalle sub centenario Alecssi banbaxarii... et pro eo [?]lli fillius de Goto qui habitat in contrata St. Marie de bazalle sub centenario Michalli pignatarii»; MC1386-625V-05D01 — «Michalli sartor qui habitat ad portam Gorhi sub centenario Michalli pignatarii»). Предположить, что одна из десяти сотен захватывала половину территории бурга — от базара до западных ворот, нельзя. На карте эту сотню нельзя расположить таким образом, чтобы в нее попали ворота (10) — в этом случае в сотне гончара Михаила окажутся и проживавшие в контратте св. Саркиса жители, уже приписанные к другой сотне — сотне Михаила Пинаки (MC1386-625V-07D01. — «...Agapici de Pasquallis qui habitat ad Sanctum Sarchis sub centenario Michalli Pinacha»). Контрата св. Михаила, как и часть прибазарного района, входила в сотню Александра cotonerius'a, поэтому восточное направление к воротам (12) оказывается также перекрытым. Но меньше чем в двухстах метрах от базара — вдвое ближе, чем ворота Хачатура (12), — оказываются все-таки ворота (11), которые известны в более поздних документах под именем св. Георгия, а по массариям 80-х годов, как оказывается, под именем Горджи.

Соотнесение с топонимами части оборонительных сооружений Каффы можно закончить морскими укреплениями. Скорее всего, лишь одно имя останется известным историкам, ведь башни и ворота появляются в документах либо как предмет хозяйственной заботы, либо чаще как знаки, уточняющие идентификацию персоналий. Приморские укрепления для последней цели не подходили; кварталы были полны других ориентиров, с которыми не могла тягаться стена, вьющаяся между набережной и главной крепостной дорогой. Подробнее, чем «башни Вонитики», их было невозможно описать (MC1386-099V-01D16. — «...pro certis expensis factis in turribus de Voniticha die qua illi de Sorchati perliaverunt[?] Caffa»). Выделялась только сохранившаяся по сию пору Доковая башня, которую, согласно морской терминологии итальянского средневековья было бы правильнее именовать воротами Арсенала (MC1456-040R-01D. - «...clavatura et clave una posita ad portam Darsenale»).

Возвращаясь к тому, от чего нас увела локализация топонимов Каффы, — к необходимости определить, как расселялись по городу представители различных этносов и конфессий, — можно сказать, что имеющая самостоятельное значение локализация топонимов позволяет расширить объем материала, который возможно привлечь для этой работы.

Многочисленные контакты между клиентами казначейства, которые зафиксировала бухгалтерская книга, не были случайностью. К их появлению привела хозяйственная и социальная жизнь поселения. Это были контакты жителей с администрацией, контакты членов администрации между собой и интересующие нас здесь контакты между рядовыми гражданами. Их смысл был различен: должность, которую занимал, и вопросы, которыми занимался, предположим, сабарбарий коммуны, не оставляли для жителей Каффы свободы выбора. Он был для них не человеком, а функцией, и личное отношение к итальянцу Дессерино де Белиньяно не могло сказаться на том, захочет ли грек Христофор продать ему свечи, требовавшиеся для богослужения в дворцовой капелле. В отношениях между простыми горожанами все должно быть иначе: здесь у каждого, даже у оштрафованного раба, была свобода выбора. Чтобы поручиться за тебя, когда ты не можешь заплатить штраф по приговору консула, у твоего поручителя должны уже существовать с тобой давние отношения, и более того, отношения доверительные. Ты не станешь доверять кому-то получение причитающейся тебе от массариев стипендии, если этот кто-то — не твой хороший знакомый или, лучше, родственник.

Естественное стремление воспользоваться их помощью юристы отчеканили в формулировки нотариальных контрактов. По случайному совпадению до нас дошли акты, в которых фигурирует не названная в массарии 1381 г. наследница покойного Francischo de Marinis — гречанка Мария. Назначение ею поверенных происходит в присутствии свидетелей — соседей и родственников: «Et fecit predicta omnia in presentia, cum, de consilio et consensu et voluntate Theodori Carvogni Scrigni et Nichifori Coresi Cavali Nomico, proximiorum et propinquorum dicte Marie et vicinorum dicti sui viri, asserens proximiores non habere neque ad presens proximiores predicto viro suo, iurantium... more greco...» (Basso E. ...Atti rogati a Chio... — Doc. 16 (28.01.1381); также doc. 10(10.01.1381); doc. 37 (12.02.1381). Определенное выше число жителей Каффы говорит о том, что вероятность того, что под генуэзской юрисдикцией было два Франциска де Маринис, — незначительна и что их одновременная смерть — уже невероятное событие).

Контакты, которые анализировались в предыдущей главе, конечно, включают в себя все доверие, установившееся между различными народами, поселившимися в генуэзском владении, однако у них есть и топографическая подоплека. Спросим себя, когда, где и как человек находит других людей, на которых может рассчитывать?

От рождения нам написано заботиться о своих родственниках и принимать их заботу. Вырастая, мы заводим себе друзей, на которых можем положиться, среди коллег и среди соседей. Но не только контакты между горожанами, которые возникли в силу их близкого проживания, выводят нас на топографию. Если согласиться с тем, чему нас учили — что в средневековых городах существовала тенденция к образованию кварталов, занятых представителями одной профессии, — следует ожидать, что часть контактов между горожанами, предопределенная их совместным трудом, реально отражает и их соседство. В этом случае то, что сапожник Георгий поручился за сапожника Йолбея-Чолубея, живущего в контратте св. Апостолов, говорит о том, что Георгий жил также неподалеку от церкви этого имени (MC1381-100R-05D01. Впрочем Георгий — сын Яна сапожника может быть, то же лицо, что и Георгий — отец Йолбея — но и в этом случае мы имеем другой вариант соседства — соседство коллег-родственников).

Еще более определенной была ситуация с родственниками (Совместное проживание детей и родителей, братьев например: Achi de St. Iohanne и Nicolaus de St. Iohanne filius Achi. - MC1381-062R-01D21, MC1381- 221V-01D01; Nicolla de St. Nicolla frater Antonio de St. Nicolla - MC1381-089R-01D20, 143V-03D01). Упоминание местожительства одного из них может указывать на местожительство остальных по разным причинам. Наследование ремесленных профессий и дальнейшее соседство по профессиональному признаку — лишь одна из них (MC1381-326R-04D01. — «Iohannes de Zucharello filius quondam Lanfranci macellarii...»; MC1381-274R-02R01. — «...Iohanne de Zucharello macellario...»). Сохранившееся до сих пор даже в больших городах стремление отделившихся от родителей детей поселиться все-таки по соседству с ними — другая. Обе они увеличивают вероятность того, что микротопоним, относящийся к одному родственнику, относится и к другому, вероятность, вытекающую из состава и структуры семей, ведущих отдельное хозяйство.

Самый неблагоприятный для нас случай — так называемая мононуклеарная семья. В нее входят родители с неженатыми детьми. Но даже при этом существует возможность того, что нам встретились в источнике отец и его уже правоспособный, но еще не женатый сын. Определить долю таких семей в генуэзской Каффе, думаю, никогда не удастся. Для этого нужно иметь в своем распоряжении переписи домовладений, но и материалы подобных переписей указывают, более вероятно, что родственники живут вместе, а не порознь.

Далекие от Каффы примеры можно принять за рамки. В России перепись домохозяйств горнозаводских рабочих Замосковного округа, произведенная в 1818 г., показала, что в малые семьи, составлявшие 42,3% семей, входило лишь 29,6% мужчин (Арсентьев Н.М. и др. Семья заводского населения в первой половине XIX в. // Круг идей: Традиции и тенденции исторической информатики. М., 1997. С. 151) — т. е. более чем в 70% случаев родственники-мужчины жили в одном домохозяйстве. В середине XVI в. в соседней с Лигурией Савойе малых семей было существенно больше — почти 80% (Bertet P. Villes et campanes en Savoie au XVIе siecle... P. 96-97). Патрик Берте не приводит сведений о том, какую долю мужского населения включали эти семьи. Ее, однако, можно экстраполировать из сведений 1818 г. Среднее число мужчин в малой семье горнозаводских рабочих относилось к среднему числу мужчин в неразделенной семье как 7:12,2, поэтому допустимо, что в малых семьях Савойи было 70%=7Х80%:(7Х80%+12,2Х20%) от всех лиц мужского пола. Цифры эти преуменьшают возможные пределы для интересующего нас процента клиентов массариев Каффы, которые проживали совместно. Обе они преуменьшены за счет того, что в малых семьях число правоспособных лиц мужского пола ниже, чем в неразделенных, а сведения XVI в. относятся, во-первых, к западноевропейскому населению, а во-вторых, к сильно, причем давно, урбанизированной территории, что увеличивает долю малых семей среди всего населения.

Для того чтобы записи бухгалтерской книги стали свидетельствовать о распределении населения по карте города, возможно принимать во внимание только контакты, обусловленные близостью-соседством. Контакты с членами администрации, которые затушевывали картину взаимоотношений между представителями разных этноконфессиональных групп, были выше выделены в отдельную группу. Здесь эти контакты (чтобы воспользоваться при описании населения именно контактами, обусловленными соседскими связями) тоже потребовалось исключить в первую очередь. Из анализа были исключены обязательные контакты, которые появляются в рукописи массариев как результат исполнения официалами своих обязанностей, сопряженных с денежными выплатами или административно-хозяйственной деятельностью. К ним относятся должностные лица — консулы, викарии, члены и писцы официй, сабарбарий, капитан бурга, капитан оргузиев, патроны и скрибы галей. Простые стипендиаты в это число не входят — исключив их контакты с начальством, надо лишь проигнорировать поручительства между социями-сослуживцами — ночными стражами, оргузиями, матросами с одной галеи.

Как уже говорилось выше, горожане в целом и отдельные общины делились по активности своих членов на две группы. Поэтому распределение количества контактов у клиентов Массарии (после исключения начальства и сослуживцев) было снова проанализировано с помощью уже использованного рангового закона. В результате удалось выяснить, что при анализе соседских связей следует исключать контакты лиц, которые имеют более 20 контактов, — их деятельность выходила за пределы взаимоотношений между соседями, такие люди были фигурами общегородского масштаба, как оба банкира — Абрам де Джентилле и Лучано ди Литурффи. И естественно, были исключены лица, которые не имели никаких контактов с лицами, в идентификацию которых входит какой-нибудь из топонимов Каффы.

В результате применения упомянутых органичений в нашем распоряжении осталось 587 контактов (383 варианта связей) между 363 горожанами (Участники операций, для которых известно место их проживания, будь то имя квартала-контратты, просто окрестности церкви, башни или ворот (в том числе и тех, привязка которых к карте неизвестна), передают этот признак своим родственникам, слугам, подмастерьям, рабам. Прямые указания на совместное проживание или соседство объединяют посторонних друг другу лиц — напр.: ...vicina, ... habitator in domo Boga Rubeo, ... habitator territorio q. Francischo de Catado. Место жительства клиента массарии, не указанное массариями, тогда зависело бы от числа его контактов с теми горожанами, у которых оно определено. Если бы контактов было поровну, он бы жил теоретически посередине между двумя своими земляками-соседями. Число соседей (все более далеких соседей) растет как квадрат расстояния от места жительства отдельного субъекта. Поэтому в том случае, если человек обозначил свои отношения с двумя другими в разной степени (а и b), следовало бы ожидать, что его местожительство будет находиться на некоем элипсе, расстояния до которого от места жительства его товарищей будут относиться как квадратные корни из единицы, деленной на число их контактов (1/√a и 1/√b). Единственное положение на карте его жилье получит, если был и третий друг (с) — в этом случае, как и в случае с еще более общительным персонажем, придется найти точку проживания, для которой сумма расстояний, деленных на корень из числа контактов, будет минимальной: X/√a+Y/√b+Z/√c=min ). Распределение последних по этноконфессиональной принадлежности не соответствовало пропорциям, в которых этноконфессиональные группы были представлены в населении города. Связано это как с различиями в способах идентификации представителей разных групп, так и с тем, что большое число западноевропейцев выпало из поля нашего зрения, будучи членами разнообразных официй и социями коммуны.

Самыми многочисленными оказались «греки»— 173 человек (48%), «армян» было насчитано 87 чел. (24%), «татар» — 15 (4,5%), и западноевропейцев — только 64 (18%). Среди топонимов, с которыми было связано местожительство этих колонистов, оказалось большинство ворот цитадели и бурга, церквей, контратт и сотен, отмеченных в табл. 8.

О том, что оставшийся комплекс контактов действительно обусловлен близостью проживания, говорит то, что в явном виде соседство зафиксировано в 48% случаев — 284 контакта из 587 (158 варианта из 383) существуют между колонистами, живущими в одном месте. Остальные контакты стали основанием для перераспределения колонистов по районам города.

Из сказанного выше следует, что допущение о том, что в имеющейся совокупности контакт колониста, чье место жительства неизвестно, с колонистом, у которого оно указано, предполагает, что и первый и второй жили по соседству в одном районе города (Если бы в нашем распоряжении было на порядок больше данных о подобных контактах и между колонистами существовали бы в основном не единичные контакты, следовало бы придерживаться другого предположения: чем ближе друг к другу живут горожане, тем более возможен между ними контакт. Его можно сформулировать и по-другому: наибольшее число контактов имеют ближайшие соседи).

На практике это позволяет определить расположение городских сотен.

С десятским сотни венгра Франциска-Ференца армянином Астелланом обозначил свои связи живший у ворот Джованни ди Камольи армянин Amirsar, а сам Ференц — еще с одним десятским — греком Арамом, проживавшем в «Джудеке» (MC1381-003R-02R01; MC1381-003R-05D01). Отсюда — сотня Ференца примыкала к стене бурга, и если не включала в себя еврейский квартал, то граничила с ним. Располагать ее, таким образом, надо между упоминавшимися сотнями гончара Михаила (соты 6, 12, 13, частично 20) и Михаила Пинаки (соты 3, 9, 10)— в сотах 4, 5, 11 (см. рис. 28).

Связи жителей сотни свечника Омета с церквями Успения Богородицы и 40 мучеников говорят о том, что эта сотня находилась в восточном районе бурга (MC1381-179R-04D01; MC1381-090R-05R02; MC1381-130R-05R01). В этом районе к югу от цитадели, однако, существовала сотня Александра (соты 24, частично 20, 21, 25), a «Centum Quaranta» называлась по одноименной церкви 40 мучеников, охватывая кварталы, лежавшие на юг от нее. Так что очевидно, что сотня Омета располагалась в северо-восточном районе бурга.

Севаст Прокоп в Массарии 1381 г. как сотский не обозначен, указывается только, что одна из контратт называлась по его имени. Среди ближайшего окружения ее жителей — колонисты из находившейся в цитадели контраты св. Николая и жившие под восточной стеной цитадели у церквей св. Иоанна и св. Антония (MC1381-035R-01D01; MC1381-038R-08D01). Логично предположить, что если жившие в цитадели греки, армяне и «джурганцы» и принадлежали к какой-либо сотне, то это была именно сотня Севаста Прокопа, потому что место сотни лаза Мануила — в районе Вонитики 285 (соты 7, 14, 15?), а сотню грека Каламана надо искать там же, где и находившуюся вне цитадели греческую церковь св. Никиты — в районе греческой церкви св. Николая — там, где на планах расположены три безымянные греческие церкви (соты 1, 2).

По аналогичной методе прослеживается близость проживания колонистов в более точно локализуемых районах: в кварталах цитадели (Предположительно соседские связи указывают на то, что безымянная церковь между церквями св. Георгия и св. Димитрия была посвящена св. Кириак, и что ворота Казбека находились вблизи Вонитики и, возможно, были не чем иным, как будущими воротами Вонитики и Антибурга) — св. Николая, св. Ангела, Стагнонис, у ворот Христа, св. Андрея, Ходжи Бега; в бурге — у греческих церквей св. Михаила, св. Апостолов, св. Георгия, св. Николая, св. Параскевы, св. Феодора, Введения во Храм, армянских св. Георгия, св. Саркиса, св. Иоанна (Богослова или Крестителя), католических св. Франциска, св. Марии на Базаре, св. Катерины, в окрестностях разных источников и колодцев.

Относительная малочисленность колонистов (343), чье место жительства удалось точно или примерно определить, и относительная точность определения места жительства (квартал) заставили при составлении карты их расселения представить места жительства и плотность расселения на уровне городских сотен. Результаты подсчетов и идентификаций сведены на рис. 29.

Генуэзские стены, стоявшие и стоящие в современной Феодосии, пробуждали у ее жителей ощущение причастности к славному прошлому города. Смутные представления о могуществе и процветании генуэзской Каффы заставляли видеть в более-менее заметных деталях пейзажа память о генуэзцах. Ностальгия по процветанию заставляла жителей уездного городка называть «генуэзским» все подряд — современные улицы и гостиницы, древние курганы, водосборники, дороги и портовые конструкции. Это ощущение, не чуждое членам Одесского общества, сохранилось по сию пору среди феодосийцев и среди историков. Память подобного рода сохранилась в обычаях и фольклоре кавказских народов, как мусульман, так и христиан. Преувеличивать значение этнографических тому свидетельств, отобранных для своей статьи Дж. Пистарино (Pistarino G. Ghenos, iguenoas, genevis, gin // f Gin dell'Oltremare / Pistarino G. Genova, 1988. P. 457-488. (Collana storica di fonti e studi; 56)), естественно, не следует, но все же замечательно, что эти воспоминания носят положительный оттенок.

Возникновение генуэзской Каффы и обращение к городской жизни создавало для крымских этносов новую точку отсчета. Если раньше поле зрения земледельца и кочевника ограничивалось деревней или стойбищем, рустикальные привычки в густонаселенном центре приходилось пересматривать, и отношения этносов строятся изначально не как отношения этнических сообществ, но и как отношения личностей, которые в состоянии определять первые. Описание центра генуэзских владений, взятое в качестве примера, призвано продемонстрировать, кем же были обосновавшиеся в XIII в. в Черноморье итальянцы для его исконных жителей. Хронологические рамки 1381-1382 гг., справедливые по отношению к данным просопографии и антропонимики, анализируемым с позиций статистики, сопряжены с использованием информации за все два века генуэзского присутствия на Черноморье. Но эти два года, естественно, не совпадают с периодом, в течение которого имели место явления и процессы, которые удается познать, пользуясь сведениями из бухгалтерских книг. Использование междисциплинарного подхода, методов квантитативной истории и решение указанных задач позволяет находить на поставленные вопросы точные ответы, которые заставляют по новому увидеть и экономическую, и демографическую, и геополитическую обстановку конца XIV в. в районе Черного моря и причерноморских степей. Отработка приемов работы с типом источников, получившим широкое распространение в XIV-XV вв., понимание специфики их достоверности дают возможность получать сведения о демографии и функционировании не только генуэзских колоний.

Список сокращений

MEFR — Melanges d'Archeologie et d'Histoire publies par l'Ecole Francaise de Rome.

БАМИРНВ — Бюллетень Ассоциации медиевистов и историков раннего нового времени.

ЗООИД — Записки Одесского общества истории и древностей.

ИБАИК — Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер».

ИТУАК — Известия Таврической Ученой Архивной Комиссии.

МАО — Московское Археографическое общество.

ЦГВИА — Центральный Государственный военно-исторический архив.