Глава 4. Загадка великанов острова Пасхи

Кратеры вулканов

Если вы мечтаете о полете на Луну, то можете для начала полазить по конусам потухших вулканов острова Пасхи. Здесь БЫ окажетесь бесконечно далеко от лихорадочной жизни нашего собственного мира.

А ландшафт!

Чем не Луна?

Маленькая приветливая Луна между небом и морем, с поросшими папоротником и травой, сонно зевающими безлесными кратерами; позеленевшие от старости, они давно уже лишились огненного языка и зубов. По всему острову стоят группками такие мирные вулканы, покрытые зеленью и снаружи и изнутри.

Пора извержений прошла так давно, что на дне самых больших кратеров образовались заросшие ярко-зеленым камышом небесно-голубые озера, в которых отражаются гонимые пассатом облачка. В одном из таких вулканов, Рано Рараку, лунные жители явно развивали особенно кипучую деятельность. Так и кажется, что они попрятались в темных отверстиях на склонах и смотрят оттуда на чужака, который безмятежно бродит по траве, изучая их внезапно прерванную работу. В страшной спешке бежали они отсюда; в итоге Рано Рараку оказался одним из величайших и наиболее удивительных памятников на свете. Это памятник утраченному нами неизвестному прошлому и вместе с тем напоминание о бренности всего сущего. Вся гора изъязвлена; люди прошлого врезались в вулкан с такой жадностью, словно это сладкая булка. А между тем стальной топор лишь высекает искры, когда пробуешь твердость скалы. Десятки тысяч кубометров камня вырублены и перемещены из кратера. Более ста пятидесяти каменных исполинов, от только начатых до почти законченных, лежит в зияющих ранах в теле горы. А у подножия ее выстроились шеренги готовых статуй - целая армия сверхъестественных существ. Чувствуешь себя безнадежно маленьким, когда приближаешься к этому вулкану, будь то даже верхом на коне или в "джипе", по древним дорогам, которые исчезнувшие ваятели проложили к своей гигантской мастерской.

Вы сходите с коня в тени огромной глыбы и видите вдруг изображение человеческого лица: это голова поваленного гиганта. Вся экспедиция может укрыться под ней от дождя. Вы проходите к первой шеренге фигур, по грудь зарытых в землю, и вам становится жутковато, потому что вы не достаете даже до подбородка исполина. Попробуйте взобраться хотя бы на живот лежащего плашмя колосса - вы почувствуете себя настоящим лилипутом! По телу и по лицу поверженного Голиафа можно свободно прогуливаться, а захочется прилечь и отдохнуть - к вашим услугам его нос, длиной с хорошую кровать. Многие статуи достигают в длину десяти метров, а самая большая, лежащая в незавершенном виде на склоне, насчитывает двадцать два метра. Считая по три метра на этаж, этот каменный человек равен ростом семиэтажному дому. Что и говорить - богатырь, настоящий горный тролль!

В кратере Рано Рараку загадка острова Пасхи обступает вас со всех сторон, самый воздух насыщен таинственностью. Сто пятьдесят безглазых лиц молча глядят на вас. На каждом карнизе, в каждой пещере лежат, точно в колыбели или на смертном ложе, не родившиеся и усопшие великаны, безжизненные и беспомощные без созидавшей их творческой мысли.

Так было здесь, когда скульпторы оставили работу, и так будет здесь всегда. Гордые, самодовольные, стоят с поджатыми губами самые старшие фигуры, завершенные ваятелями, и всем своим видом говорят, что никакое долото, даже атомная энергия не заставят их раскрыть рот.

Но, хотя рты великанов запечатаны семью печатями, многое открывается тому, кто взбирается вверх по горе среди нагромождения незаконченных статуй. Куда бы мы ни карабкались, где бы ни остановились, всюду нас окружали гигантские лица - точно в комнате смеха. Мы видели их анфас, в профиль и под всевозможными углами. Все они были поразительно схожи. У всех одно и то же стоическое выражение лица и странно удлиненные уши. Мы перебирались через носы и подбородки, наступали на рты и исполинские кулаки, а вверху на карнизах показывались новые и новые огромные тела. Научившись отличать искусственные образования от природных, мы убедились, что вся гора, до самого гребня кратера, представляет собой сплошное нагромождение тел и голов. На высоте ста пятидесяти метров над равниной лежали с незапамятных времен наполовину законченные гигантские фигуры, устремив взор на небо и парящих в нем коршунов.

Но и на гребне не кончалось нагромождение истуканов; они спускались шеренгами один за другим вниз по стенке кратера в чрево вулкана. Вплоть до зеленого пояса густых камышовых зарослей по берегам кратерного озера протянулась кавалькада безмолвных чопорных каменных людей, стоящих и лежащих, законченных и незаконченных - словно племя незрячих роботов, окаменевших от жажды в тщетных поисках живой воды.

Исполинская работа, когда-то происходившая в кратере Рано Рараку, произвела на нас огромное впечатление.

Одна лишь маленькая Аннета восприняла все как должное.

- Ой, сколько куколок! - воскликнула она радостно, когда я ссадил ее с коня на землю у подножия вулкана.

Однако стоило нам подойти поближе, как масштабы оказались чересчур велики даже для ее детской фантазии. Аннета играла в прятки под шеями истуканов, не подозревая, что над ней поднимается к небу каменная голова. Могла ли догадаться маленькая девочка, когда мама подсаживала ее на высокий уступ, что она переместилась с верхней губы на нос лежащего великана?

Мы приступили к раскопкам, и впечатление только усилилось. Каменные головы, выстроившиеся на склоне вулкана, и без того казались огромными, а тут еще, по мере того как мы зарывались в землю, обнажались грудь, раздувшийся живот и соединяющиеся ниже живота руки с длинными тонкими пальцами и огромными изогнутыми ногтями. Нередко в земле перед статуями попадались человеческие кости и остатки костров. Знаменитые головы смотрелись совсем иначе теперь, когда мы увидели их увенчивающими массивное тело, а не отрубленными, как их обычно представляешь себе по энциклопедиям и географическим справочникам. Раскопки открывали нашим глазам захватывающее зрелище, хотя и не решали загадок острова Пасхи. Немало труда стоило перебросить веревку через самые высокие головы, и лишь наиболее ловкие из нас отваживались карабкаться по этой веревке вверх. Труднее всего был последний участок, от брови и выше, потому что здесь веревка плотно прилегала ко лбу великана, не позволяя как следует ухватиться руками.

Да, не так-то просто было даже без груза вскарабкаться на макушку стоящего исполина! Но еще труднее было представить себе, как оказалось возможным втащить наверх и установить на голове огромную "шляпу". Заметим при этом, что каменная "шляпа" достигала в объеме б кубических метров и весила столько, сколько весят два взрослых слона.

Как поднять такой груз на высоту четырехэтажного дома, если нет по соседству ни подъемного крана, ни даже удобного пригорка? Допустим, что на макушку взобралось одновременно несколько человек - разве они смогут втащить наверх огромную каменную "шляпу"? Дай бог самим удержаться! Правда, у подножия статуи можно разместить немало людей но своими крошечными руками эти лилипутики дотянутся разве что до живота истукана... А ведь надо поднять огромный вес еще выше, мимо груди, подбородка, всей головы, "на самую макушку! Металла они не знали, леса на острове все равно что не было. Наши умельцы-механики - и те только пожимали плечами в недоумении.

Мы чувствовали себя школьниками, которым задали непосильную задачу. Точно невидимые лунные жители торжествовали в своих пещерах и поддразнивали нас: ну-ка, угадайте, как это было сделано?! Как мы перемещали великанов вниз по крутой стене и затем дальше по горам и по долам в намеченные нами точки на острове?

Гадать было бесполезно. Сначала нужно как следует осмотреть все кругом: может быть, таинственные искусники прошлого оставили что-нибудь, что может как-то помочь нам...

"Смотри в корень!" - говорят. И мы решили прежде всего изучить многочисленные незаконченные фигуры на карнизах в самой каменоломне. Все говорило за то, что работа прекратилась внезапно. Тысячи примитивных каменных рубил лежали на рабочих местах, а поскольку ваятели трудились одновременно над многими статуями, то мы могли наблюдать все стадии изготовления. Сначала они прямо в стене кратера вытесывали лицо и переднюю часть фигуры, затем формировали бока, вырубали уши и длинные пальцы, всегда сложенные вместе под животом. Далее ваятели с обеих сторон углублялись в камень, вытесывая спину статуи, первоначально напоминавшую лодку с узким килем, который до последнего момента соединял все изваяние со скалой. Закончив во всех деталях обработку "фасада" истукана, они тщательно полировали его; не хватало только глаз под нависшими бровями. Пока что великан оставался незрячим.

Теперь скульпторы срубали "киль", одновременно подпирая фигуру камнями, чтобы она не скатилась с обрыва. По-видимому, ваятелям было совершенно безразлично, где и как вытесывать статую: на отвесном склоне или на горизонтальной плоскости, вверх или вниз головой. Кругом в полном беспорядке лежало множество великанов, словно на поле боя; каждого связывала со скалой полоска камня вдоль спины. После ее удаления начинался головокружительный спуск фигуры по крутому склону к подножию вулкана. В отдельных случаях многотонных колоссов спускали по совершенно отвесной стене, причем приходилось преодолевать карнизы, на которых шла работа над другими статуями. Немало статуй поломалось, но большинство спустилось в полной сохранности. Им не хватало только ног: каждое изваяние заканчивалось плоским срезом в том месте, откуда начинаются ноги. Это были своего рода удлиненные бюсты.

Ваятели перенесли тысячи тонн осколков из "мастерской" к подножию вулкана, где образовались огромные кучи обломочного материала. В этих кучах они рыли глубокие ямы и временно устанавливали фигуры. Только после этого можно было приступать к завершению спины и затылка исполина. В талии статуи украшались поясом с символическими изображениями. Узкий пояс был единственным одеянием нагих фигур, которые все, за одним лишь исключением, изображали мужчин.

Однако загадочное путешествие каменных великанов на этом не заканчивалось: после окончательной доработки им предстояло отправиться на культовые площадки. Большинство успешно проделали этот путь. Если сосчитать всех истуканов на острове Пасхи, то у подножия вулкана осталось на очереди совсем немного фигур. Готовые статуи доставляли во все концы острова, на расстояние до пятнадцати километров от "мастерской", в которой им придали облик человека.

Директором этого своеобразного музея под открытым небом был патер Себастиан. Он исходил лунное царство вдоль и поперек и пометил номерами найденные статуи - общим числом свыше шестисот. Все они вытесаны из одной и той же породы, все изготовлены в одной огромной "мастерской" на крутом склоне Рано Рараку. Только здесь вы найдете породу характерного серо-желтого цвета, позволяющего опознать издали статую, хотя бы она валялась на равнине, окруженная другими каменными глыбами.

Удивительнее всего то, что ваятели перемещали не бесформенные обломки, не боящиеся толчков, а совершенно готовые фигуры, обработанные вплоть до мочки уха и лунки ногтей и тщательно отполированные. Не хватало лишь глазниц. Как они ухитрялись передвигать на большие расстояния готовые статуи, не поломав ничего и не повредив полировки? Этого никто не знал.

Доставленных к месту назначения слепых истуканов устанавливали не в ямы - напротив, их поднимали стоймя и помещали на аху, каменную террасу вокруг культовой площадки, так что основание фигуры оказывалось метра на два выше земли. Только теперь вытесывали глазницы, только теперь великаны могли увидеть, где они находятся. Затем происходила завершающая процедура: на голову исполина водружали "шляпу" весом от двух до десяти тонн, что равно весу двух взрослых слонов.

Впрочем, неверно говорить "шляпа", хотя это и стало уже общепринятым обозначением. Старое местное название этою гигантского головного убора - пукао, что означает "пучок волос". Такую прическу носили многие жители острова Пасхи, когда он был обнаружен европейцами. Но почему, спросите вы, ваятели поднимали на макушку исполина отдельную глыбу, изображающую пукао, а не вытесывали прическу сразу же, из одного со всей статуей камня? Потому, что самым главным в этой прическе был цвет. Они отправлялись в противоположный конец острова; здесь, на расстоянии десяти километров от каменоломни Рано Рараку, в небольшом заросшем кратере островитяне добывали породу особого красного цвета. Вдоль всего побережья расположилось свыше пятидесяти культовых площадок; к ним-то и доставляли с одного конца острова серо-желтые статуи, а с другого - красные "парики". На большинстве площадок стояло две статуи; часто можно было увидеть рядом четыре, пять или шесть фигур, а в одном месте на окружающей культовую площадку стене высотой в четыре метра выстроилось пятнадцать рыжеволосых гигантов.

Но сегодня вы не увидите ни одного каменного великана стоящим на своем постаменте. Уже капитан Кук, а по всей вероятности, и Роггевен попали на остров Пасхи слишком поздно, чтобы застать все фигуры на первоначальных местах, хотя большинство изваяний еще стояло со своими красными пукао, когда сюда впервые попали европейцы. Последний великан был повержен наземь в середине прошлого столетия; его красный "парик" прокатился по мощеной площадке, точно окровавленный паровой каток. Сегодня только у подножия вулкана вы увидите стоящих слепых безволосых истуканов, чьи головы словно бросают вызов всему миру. Они врыты в землю настолько глубоко, что островитянам оказалось не под силу свалить их. Попытка срубить одну из таких голов кончилась полной неудачей; палач смог высечь лишь еле заметную борозду в каменной шее великана.

Последняя фигура была свалена со своего аху примерно в 1840 году, во время стычки каннибалов, поселившихся в пещере по соседству. Десятиметрового истукана венчал рыжий "парик" объемом в шесть кубических метров, а сам он стоял на каменной стене высотой почти в рост человека. Мы измерили поверженного великана и определили его вес - пятьдесят тонн; всю эту махину когда-то тащили четыре километра от Рано Рараку.

Представим себе, что мы перевернули вверх колесами железнодорожный вагон весом в десять тонн (в Полинезии не знали колеса). Рядом с ним таким же образом поместим еще вагон. Затем погрузим в вагоны двенадцать коней и пять рослых слонов. Получился желаемый вес в пятьдесят тонн; теперь можно и тянуть. Но мало сдвинуть груз, надо протащить его по каменистой равнине на расстояние четырех километров, да так, чтобы ничего не повредить. Без машин, скажете вы, невозможно? Ну, так вот, это невозможное оказалось под силу первоначальным обитателям острова Пасхи. И можно с уверенностью сказать, что это сделала не кучка полинезийцев, любителей резьбы по дереву, которые высадились на острове и принялись долбить камень за неимением дерева. Нет, рыжие великаны классического типа изготовлены мореходами из страны, обитатели которой владели долгим опытом в маневрировании монолитами.

Но вот мы доставили наш пятидесятитонный груз на место. Теперь надо поставить его на каменную стену, а затем водрузить "парик" на высоте четырехэтажного дома. Этот "парик" один весит десять тонн, а доставлен он за одиннадцать километров, считая по прямой. Одиннадцать километров - немалый путь по такой местности, и десять метров - внушительная высота, когда надо поднять десять тонн, что равно весу двадцати четырех добрых коней. И, однако, все это было сделано. А в 1840 году каннибалы свалили статую наземь, вбив клин в щели между камнями пьедестала, после чего отпраздновали сей подвиг, съев в пещере тридцать своих соседей...

Я стоял на вершине кратера Рано Рараку, любуясь чудесным видом. Позади меня в чрево вулкана спускался довольно крутой косогор. На дне кратера блестело голубое озерко, словно зеркало, окруженное широкой рамой самого зеленого камыша, какой мне когда-либо случалось видеть. Возможно, камыш казался таким зеленым по контрасту с покрывающим остров ковром травы, которая начала уже желтеть от засухи. Прямо перед собой я видел обрывистую стену "мастерской", карниз за карнизом до самого подножия, где вокруг огромного изваяния копошились с лопатами наши рабочие. Тут и там паслись стреноженные кони, такие маленькие рядом с могучими каменными великанами.

С моего места хорошо было видно пространство, на котором некогда родилась и оформилась загадка, прежде всего привлекающая внимание тех, кто прибывает на остров Пасхи. Здесь находился родильный дом истуканов; я сам стоял на огромном зародыше, и множество других лежало по стенам кратера впереди и позади меня. А на откосах у подножия горы, как снаружи, так и внутри кратера, выстроились новорожденные. Слепые и безволосые, они тщетно ожидали, когда настанет время им тронуться в путь по острову. Сверху я видел пути, по которым некогда двигались статуи. Несколько готовых фигур внутри кратера уже отправились было к месту назначения; вдруг все работы были прекращены. Одно изваяние успело добраться до гребня, другое спускалось уже по ложбине в наружном склоне. Тут они и остались; причем лежали на животе, а не на спине.

На старых, расчищенных от камня травянистых дорогах, расходившихся по степи, виднелись другие статуи - по одной, по две, по три. Без сомнения, они лежали так не потому, что их свалили с пьедесталов, а потому, что их бросили где попало по пути от Рано Рараку к культовым площадкам. Изваяния путешествовали довольно далеко, мимо высящихся на горизонте других конусов и кратеров. А еще дальше, за горизонтом на западе, находился невысокий вулкан Пуна Пау, где ломали камень для "париков". Отсюда его невозможно было разглядеть, но я уже побывал там раньше и видел на самом дне кратера с полдюжины цилиндрических "париков", напоминающих колесо парового катка. Таинственные парикмахеры подняли вверх по крутой стене немало красных глыб. Несколько самых больших лежали в беспорядке на наружном склоне, ожидая дальнейшего транспорта. Другие были брошены на равнине, когда уже направлялись к своим будущим владельцам.

Я измерил самый большой рыжий "парик", вытащенный из кратера. Он превышал в объеме восемнадцать кубических метров и весил, следовательно, тридцать тонн - вес семидесяти пяти крупных лошадей.

Мой собственный разум отказывался понять, как осуществляли островитяне свой величественный проект. Я повернулся к местному пастуху, который стоял рядом со мной и молча смотрел на покинутых в степи великанов.

- Леонардо, - сказал я, - ты человек практики: скажи мне, как перемещали этих каменных великанов в старое время?

- Они шли сами, - ответил Леонардо.

Не будь это сказано с такой благоговейной серьезностью, я решил бы, что он шутит. Облаченный в чистые брюки и рубаху, Леонардо выглядел обыкновенным цивилизованным человеком, а умом он бесспорно превосходил многих из нас.

- Но, Леонардо, - возразил я, - как же они могли идти, если у них только тело и голова, а ног нет?

- Они переваливались вот так... - Леонардо стал перемещаться по скале, сжав вместе ноги и не сгибая колен.

Потом спросил меня снисходительным тоном:

- А ты как думал?

Я, понятно, не нашелся, что ответить. Без сомнения, я был не первым белым, который обнаружил в глазах Леонардо свое полное бессилие перед этой загадкой. Так стоит ли удивляться тому, что он вполне полагался на слова своего отца и деда? Статуи двигались сами. Чего ради ломать себе голову, коль скоро существует столь простое и немудреное объяснение!

Вернувшись в лагерь, я прошел на кухню, где старая Мариана в это время чистила картофель.

- Ты слышала что-нибудь о том, как в старые времена перемещали эти большие моаи? - спросил я.

- Си, сеньор, - ответила она уверенно. - Они шли сами.

И Мариана принялась рассказывать длинную историю о древней колдунье, которая жила около Рано Рараку, когда каменотесы делали огромных истуканов. Именно она силой своей магии вдыхала жизнь в каменных великанов, заставляя их идти куда надо. Но однажды ваятели съели большого омара, а ведьму не угостили. Она нашла пустую скорлупу и так рассердилась, что тут же заставила все статуи упасть ничком на землю. С тех самых пор они лежат неподвижно.

Точно такую же историю о ведьме и омаре рассказали островитяне Раутледж пятьдесят лет назад. К своему удивлению, я убедился, что они и по сей день вполне довольствуются этим нехитрым решением. И если никто не предложит им более правдоподобного объяснения, версия о колдунье и омаре проживет до судного дня.

А вообще-то островитян никак нельзя было назвать наивными. Они постоянно находили тот или иной хитроумный предлог нарушить границу овцефермы и явиться к нам в лагерь со своими изделиями. Почти все умели вырезать деревянные фигурки, многие были подлинными мастерами этого дела, но первым умельцем слыл бургомистр. Приезжие всегда стремились достать именно его изделия; хотя все резчики работали по одним образцам, но тонкость линий и законченность отделки изделий бургомистра свидетельствовали, что лучше него никто не умеет обработать кусок дерева. Участники экспедиции завалили его заказами.

Как-то раз молодая пара пришла сообщить мне, что нашла удивительные каменные головы. Место находки оказалось расположенным у самой ограды, восточнее губернаторского участка.

Прибыв туда, мы увидели старую бабку и ее дочь, настоящую ведьму, которые, кажется, готовы были выцарапать нам глаза. Вне себя от ярости, они осыпали нас ругательствами, выпаливая их со всей скоростью, какую только допускает полинезийский язык. Стоило нашим спутникам открыть рот, как на них обрушивался поток неудержимой брани. Мы с фотографом решили присесть в ожидании, пока фурии угомонятся. Наконец бабка чуть поостыла.

- Сеньор Кон-Тики, - сказала она, - эти двое - воры и мошенники. Камни мои, и никто не посмеет дотронуться до них! Я происхожу по прямой линии от Хоту Матуа, этот участок издавна принадлежал нашему роду.

- А теперь не принадлежит! - вмешался наш проводник.- Теперь он входит в земли военно-морских сил. И камни наши - мы первыми нашли их!

Старуха вспылила опять:

- Нашли первыми? Да как у вас язык поворачивается, воровское отродье! Камни принадлежат нашей семье, бандиты вы этакие!

Пока они продолжали с пеной у рта обсуждать право собственности, я разобрался наконец, о каких именно камнях идет речь. Бабка и ее дочь сидели на двух из них, я - на третьем, молодая пара стояла около четвертого. По виду это были просто здоровенные булыжники. Мне вспомнился мудрый Соломон: как он вооружился мечом и предложил с его помощью разделить ребенка между двумя женщинами, каждая из которых уверяла, что она мать. В данном случае я мог произвести подобный раздел с помощью кувалды. Молодая парочка с радостью ухватилась бы за такое решение, зато старуха окончательно взбесилась бы.

- Мы только посмотрим на твои камни, трогать их не станем,- предложил я бабке.

Она не ответила ни слова, но и не стала нам мешать. Мы повернули камни нижней стороной вверх. Четыре гротескных лица воззрились на небо круглыми незрячими глазами величиной с оловянную миску. Они ничуть не походили на классические статуи острова Пасхи, зато сильно напоминали устрашающих круглоголовых идолов с Маркизских островов. Владелицы удивительных камней смотрели на нас в полном отчаянии. Молодая пара откровенно торжествовала, предвкушая выгодный обмен. Обе стороны с одинаковым волнением следили, как мы повернули камни на место, и странные изображения снова уткнулись носом в землю. Затем мы поблагодарили и пошли в лагерь. Наши проводники так и замерли на месте с разинутыми ртами. Впоследствии мы смогли убедиться, что старуха не забыла нашего поступка.

И еще одно событие заставило нас основательно поломать голову. Гончарное ремесло, или керамика, было совершенно неизвестно на острове Пасхи, как и в остальной Полинезии, когда сюда впервые попали европейцы. Это было странно, потому что в древней культуре Южной Америки гончарное дело очень рано заняло важное место, а народы Индонезии и Азии знали его и того раньше. На Галапагосских островах мы находили множество осколков южноамериканских изделий. Во-первых, архипелаг расположен достаточно близко, чтобы его систематически могли посещать жители материка; во-вторых, здесь слишком мало почвы, чтобы захоронить остатки старины. Иначе обстояло дело на острове Пасхи. Сюда не так-то просто было попасть древним гончарам, а если какие-нибудь изделия и пересекли океанские просторы, то черепки давно уже должны были исчезнуть под мощным слоем дерна. Тем не менее, я захватил с собой в путешествие один из -найденных ранее осколков, намереваясь спросить островитян, не видали ли они что-нибудь подобное. Часто такой черепок может рассказать детективу от археологии больше иной книги.

С первых же шагов нас ожидал сюрприз: многие местные старики независимо друг от друга назвали черепок маенго - этого слова не было даже в словаре патера Себастиана. Один из них слышал еще от своего деда, что маенго - старинная вещь, какой пользовались на острове в далеком прошлом. Нам рассказали, что много лет назад кто-то из островитян попытался сделать из глины маенго, но у него ничего не получилось. Эрория и Мариана припомнили, что видели подобные осколки в одной пещере, и мы потратили два дня на безуспешные поиски этой пещеры. Жена губернатора тоже находила черепки, когда копала у себя в саду. В довершение всего к нам пришел один островитянин и сообщил с таинственным видом, что у него дома есть такой черепок.

Звали его Андрес Хаоа; несколько дней пришлось нам ждать, когда он соблаговолит принести осколок. К своему удивлению, мы убедились, что сосуд вылеплен пальцами на индейский манер, а не на гончарном круге, как это было принято у наших предков. Я обещал Андресу щедрое вознаграждение, если он покажет, где нашел черепок, чтобы мы могли собрать еще и подтвердить достоверность находки. Хаоа привел нас к большой аху, у подножия которой лежали поваленные статуи. Огромная каменная стена удивительно напоминала классические инкские сооружения в Андах. Андрес показал на кладку в верхней части платформы и сказал, что много лет назад подобрал там три глиняных черепка. С помощью рабочих мы стали осторожно снимать плиты. Нашим глазам предстало необычное для острова Пасхи погребение: два скелета лежали рядом, вытянутые во всю длину. Тут же оказался наклонный ход в две камеры, прикрытые огромными каменными плитами с красивой резьбой. В камерах валялись в беспорядке старые черепа. Но осколков мы не нашли, и Андрее не получил полностью обещанного вознаграждения.

На следующий день Карл снова пришел сюда с рабочими и археологическим снаряжением. Так или иначе, стена Аху Тепеу явно заслуживала более тщательного изучения. Неожиданно один из рабочих, старый островитянин, поднял с земли глиняные черепки, такие маленькие, что просто поразительно было, как он их заметил. Другим ничего подобного не попада-лось.

В этот момент из деревни галопом примчались Арне и Гонсало. Знакомая островитянка рассказала им, что старик получил черепки от Андреса Хаоа, который хотел таким образом выманить остальное вознаграждение. Мы приложили крохотные кусочки к первому черепку, принесенному Хаоа, и сразу же убедились, что один из них в точности подходит к месту излома. Андрее страшно разозлился, когда мы открыли обман, и наотрез отказался говорить, где на самом деле нашел осколок. Назло нам он отправился к патеру Себастиану и порядком ошеломил старика, поставив перед ним на стол три совершенно целых глиняных сосуда.

- Вот, посмотрите! - произнес Хаоа возмущенно. - Я их не покажу сеньору Кон-Тики, потому что он говорит, что я лгу! Но я не лгу!

Патер Себастиан, никогда не видевший ничего подобного на острове Пасхи, спросил Андреса, где тот взял сосуды.

- Мой отец нашел их однажды в пещере. Он решил, что в них будет удобно держать воду, - ответил Хаоа.

Это была, бесспорно, новая ложь. Хаоа не хранил воды в своих кувшинах, он их и дома-то не держал, сообщили нам соседи, которые навещали его незамысловатую хижину и назубок знали, что в ней есть.

Загадочные кувшины исчезли бесследно сразу же после того, как патер Себастиан их увидел; тем самым мы оказались перед лицом новой загадки. В хижине Хаоа кувшинов не было - так откуда же они появились и что вообще происходит?

К этому времени нас стала занимать еще одна проблема. Я решился последовать совету старого полицейского Касимиро и отправиться на легендарный остров птицечеловеков, чтобы отыскать потайное хранилище ронго-ронго, о котором знал его отец. Островитяне с таким жаром толковали о таблицах ронго-ронго, будто бы хранящихся и по сей день в надежно укрытых пещерах, что любой приезжий, пробыв некоторое время на острове, неизбежно заражался нестерпимым любопытством.

"Нам предлагали сто тысяч песо за одну таблицу - значит, настоящая цена им не меньше миллиона", - говорили островитяне.

В глубине души я знал, что они не ошибаются. Но я знал также, что если кто-нибудь из них и обнаружит хранилище ронго-ронго, он все равно вряд ли отважится войти туда. Каждая таблица была святыней во времена их предков. Ученые старики, спрятавшие свои священные ронго-ронго в пещерах, когда патер Эухенио ввел христианство, прочли над ними заклинания и наложили на них табу. Островитяне твердо верили, что каждого, кто прикоснется к святыням, ждет верная смерть.

Во всех музеях мира хранится не более дюжины таких деревянных таблиц, и ни один ученый не сумел до сих пор расшифровать надписи на них. Причудливые иероглифы острова Пасхи не похожи на письмена ни одного другого народа. На таблицах они расположены в ряд, образуя серпантин, в котором каждый второй ряд знаков стоит вверх ногами. Почти все хранящиеся в музеях ронго-ронго были получены давно, когда владельцы еще не прятали их, но последнюю увезенную с острова таблицу взяли уже в пещере, охраняемой табу. Патер Себастиан рассказал нам, что нашедший ее островитянин поддался соблазну и привел одного англичанина почти к самой пещере. Здесь он попросил англичанина подождать и выложил на земле перед ним из камешков полукруг, через который не велел переступать. После этого островитянин исчез и вернулся через некоторое время с ронго-ронго. Англичанин купил таблицу, а вскоре святотатец лишился рассудка и умер. С тех пор пасхальцы еще больше боятся нарушить табу хранилищ ронго-ронго.

Так или иначе, но старик Касимиро тоже отказался сопровождать меня, когда я наконец принял его предложение посетить пещеру. Он сослался на нездоровье и предложил взамен другого проводника, старика Пакомио, с которым много лет назад вместе стоял в ожидании, пока отец Касимиро ходил один к пещере. Пакомио был сыном гадалки Ангаты, прославившейся пятьдесят лет назад тем, что раздувала суеверие среди островитян, когда приезжала экспедиция Раутледж. Я обратился к содействию патера Себастиана, и он сумел уговорить Пакомио показать нам дорогу. Старик забрался в нашу моторную лодку, и мы отправились на Мотунуи - скалистый островок птицечеловеков. Сзади над нами нависал обрывистый берег острова Пасхи. Наверху, на самом гребне, находились развалины культовых сооружений Оронго. Там Эд занимался со своими людьми раскопками и съемкой местности. Мы различали их в виде белых точек, а они видели сверху крохотное рисовое зернышко среди голубого простора: нашу лодку.

Еще в прошлом столетии самые могущественные из островитян неделю за неделей просиживали в землянках над обрывом, ожидая, когда первая в году стайка морских ласточек приземлится на скалистом островке. Ежегодно устраивалось соревнование: кто скорее проплывет на камышовом плоту два километра до острова и найдет первое яйцо. Победитель возводился в ранг божества; его брили наголо, после чего окрашивали голову в красный цвет. Затем торжественное шествие провожало его в священную хижину между статуями у подножия Рано Рараку. Здесь избранный проводил целый год, не выходя на дневной свет и не соприкасаясь с другими людьми. Специальные служители приносили пищу священному птицечеловеку. Весь бугор позади развалин, среди которых работал сейчас Эд, был покрыт высеченными прямо на камне изображениями скорченных человеческих фигур с длинными изогнутыми клювами.

Мы ступили на легендарный птичий остров и не увидели ни одного перышка: птицы уже давно переселились на другой обрывистый островок у побережья. Мы миновали его на своем пути и видели полчища птиц, повисшие в воздухе, точно облако дыма над вулканом.

Зато мы сразу же обнаружили на Мотунуи входные отверстия множества наполовину заросших пещер. В двух случаях мы нашли внутри кости и заплесневелые черепа, а в одном месте со свода на нас уставилась окрашенная в красный цвет демоническая голова с острой бородкой. В свое время Раутледж побывала в двух из здешних пещер; Пакомио хорошо помнил ее. Теперь он с нетерпением ждал снаружи, так как собирался показать нам совсем другую пещеру. На полпути вверх по скале он круто остановился.

- Здесь мы изжарили курицу, - прошептал он, указывая на землю перед собой.

- Какую курицу?

- Отец Касимиро изжарил в земле курицу на счастье, прежде чем заходить в пещеру.

Мы ничего не поняли, но Пакомио ограничился разъяснением, что таков обычай. Только старик, продолжал Пакомио, мог стоять так, чтобы обонять запах жареной курицы; детям он велел оставаться по другую сторону очага. Им не пришлось даже одним глазком взглянуть на хранившиеся в пещере предметы, но уже сознание того, что они стоят рядом, когда старик входит в хранилище к таким сокровищам, было для мальчиков огромным событием.

Разумеется, мы не нашли пещеры. Долго и упорно искали мы потайной вход среди папоротников и камней; наконец Пакомио выразил предположение, что старик пошел в эту сторону нарочно, чтобы запутать их, а на самом деле пещера была в противоположном направлении. Мы попытали счастья и там, но безуспешно, и скоро интерес к поискам совсем угас.

Солнце припекало, один за другим мы сдавались и ныряли вниз головой в глубокую расселину, доверху заполненную кристально чистой водой, которую океан накачивал через трещину в скале. Мы собирали на дне фиолетовых морских ежей - Пакомио поедал их сырыми. Медленно плывя под водой, мы сталкивались нос к носу с удивительными рыбами всех цветов палитры. Они подплывали с разинутым ртом вплотную, чтобы изучить новых обитателей каменного аквариума Мотунуи. Яркие солнечные лучи зажигали красочный фейерверк в расселине, пронизывая морскую воду, настолько прозрачную, что мы чувствовали себя птицечеловеками, парящими среди роя высушенных осенью листьев. Сказочно прекрасная картина открывалась нашим глазам - своего рода подводный райский сад. Мы никак не могли заставить себя выйти из воды, зная, что вся эта неописуемая красота на неопределенное время останется достоянием лишь безглазых морских ежей и не различающих цветов рыб.

Впрочем, было на что поглядеть и на суше, особенно на самом острове Пасхи. Кирки и лопаты обнажали предметы, которые сотни лет оставались скрытыми от глаз даже самих островитян. В деревне шепотом передавались потрясающие известия. Местные жители относились с суеверием ко всему происходившему. Откуда может знать чужеземец, что под дерном что-то лежит? Не иначе он умеет переноситься в прошлое с помощью мана - сверхъестественной силы! Поначалу никто не говорил об этом напрямик, однако то один, то другой подходил и спрашивал меня: может быть, я вовсе не чужеземец, а канака? Цвет кожи и волос не имел никакого значения - ведь среди их предков тоже попадались светлокожие блондины. А если я знаю лишь отдельные слова на местном дяалекте полинезийского языка, то это потому, что очень долго жил на Таити, в Норуэга и других дальних странах и позабыл родной язык. Первое время мы не принимали всерьез такие высказывания, считали их полинезийскими комплиментами. Однако чем больше открытий делали археологи, тем более убеждались островитяне, что сеньор Кон-Тики не простой человек.

Началось с рабочих Билля. Билль был занят увлекательнейшей задачей: впервые в истории острова археолог исследовал наиболее знаменитую культовую площадку, большую аху в Винапу. Ученые и туристы, видевшие это выдающееся сооружение, неизменно поражались удивительному его сходству с величественными древними стенами в царстве инков. Ничего подобного вы не найдете ни на одном из десятков тысяч других островов, лежащих дальше на запад в Тихом океане. Винапу хочется назвать зеркальным отражением самых классических сооружений до инкского периода, причем это сходство тем более знаменательно, что речь идет об островке, ближайшем к побережью царства инков.

Напрашивается мысль, что здесь работали искусные каменотесы из Перу, что представители их цеха первыми ступили на землю острова Пасхи и принялись обтесывать огромные камни для могучих стен.

Вещественные доказательства говорили за это. Но теоретически существовала другая возможность, и ее-то как раз и предпочитали до сих пор исследователи. Сходство и соседство могли оказаться случайными. Жители острова Пасхи могли самостоятельно прийти именно к такому типу сооружений совершенно независимым путем. И если это так, то классическую стену в Винапу следует считать заключительной фазой чисто местного развития. До сих пор теоретики исходили из этого.

С двадцатью рабочими Билль четыре месяца раскапывал Винапу. Но уже по прошествии нескольких недель мы получили тот ответ, которого больше всего ждали. Классическая стена в Винапу относится к наиболее раннему периоду; позже аху дважды переделывали и надстраивали значительно менее искусные архитекторы, которые не владели уже сложной инкской техникой. Эд и Карл, работавшие над другими аху, пришли независимо друг от друга к точно такому же выводу, что и Билль.

Впервые было обнаружено, что таинственная предыстория острова Пасхи насчитывает три отчетливо различимых периода. Сначала там орудовали высококвалифицированные мастера, сооружавшие стены в строгом соответствии с характерной техникой инков; впоследствии на острове не появлялось уже ничего подобного этим классическим сооружениям. Огромные базальтовые глыбы нарезали, словно сыр, подгоняли одну к другой так, что не оставалось ни дырочки, ни щелки, и с большим искусством выкладывали из них высокие стены. По всему острову выросли загадочные сооружения, напоминающие в одно и то же время алтарь и крепость. Они простояли очень долго. Но затем настала новая эпоха. Большинство классических сооружений было частично снесено и перестроено. К передней стене подводили мощеный откос. Из Рано Рараку доставляли исполинские изваяния и увенчивали ими переделанные стены.

Именно в эту вторую эпоху, в разгар титанической работы, кипучей деятельности строителей внезапно пришел конец. Волна войны и каннибализма захлестнула остров. Точно по волшебству прервалось развитие местной культуры, и началась третья, трагическая фаза в загадочной истории острова. Теперь уже никто не обтесывал огромных камней, а статуи непочтительно свергались с пьедесталов. Около стен аху наскоро сооружали из булыжников и бесформенных глыб погребальные камеры, причем крышей часто служили поваленные изваяния. В третью эпоху работали без плана и без знания дела.

Мало-помалу мы начали проникать в тайну. Впервые история острова Пасхи стала представляться в виде ряда последовательных событий. Одна из загадок была уже решена, один кусочек великой мозаики лег на свое место. Мы знали теперь, что инкская техника сооружения стен попала сюда в совершенно развитом виде. Ее носителями были представители древней культуры, первыми ступившие на остров.

Озабоченные островитяне шли непрерывным потоком посмотреть на раскопки в Винапу. Здесь Билль обнажил заднюю стену аху так, чтобы каждый мог отчетливо видеть слои, соответствующие трем эпохам. В разгар работ он споткнулся как-то о необычный красный камень на лужайке поблизости. Билль подозвал меня и спросил, не кажется ли мне, что на камне можно различить две руки с пальцами. Длинный красный камень имел форму четырехгранной колонны; над дерном выдавалась только одна его сторона, да и то чуть-чуть. Ни формой, ни материалом он не напоминал местные статуи, изготовленные в кратере Рано Рараку. Полосы, которые Билль назвал пальцами, находились, в отличие от шестисот статуй острова Пасхи, не в нижней части камня.

Островитяне смеялись и уверяли, что это просто хани-хани - обыкновенный красный камень.

Меня же сразу поразило явное сходство находки Билля с красными статуями до инкского периода в Андах. Бородатая голова на парусе "Кон-Тики" была как раз скопирована с четырехгранной колонны, изображающей человека и вытесанной из такого точно крупнозернистого красного камня.

Два, четыре, пять... два, четыре, пять... Пожалуй, и в самом деле пальцы. Но ни головы, ни других человеческих черт не видно.

- Билль, - решился я, - надо копать. Я видел такие четырехгранные статуи на берегу озера Титикака.

Патер Себастиан однажды останавливался около этого камня, когда ходил вместе с Эрорией и наносил краской номера на все статуи острова Пасхи, стоящие и лежащие. Эрория показала ему на полоски, напоминающие пальцы, но патер Себастиан отрицательно покачал головой и пошел дальше со своим ведерком. Все местные статуи были однотипными, и ни одна из них не походила на этот прямоугольный красный камень.

Мы осторожно вырыли глубокую канаву в дерне вокруг камня, после чего стали медленно подбираться к самой колонне, действуя пальцами и лопаточкой. Неужели полоски действительно обозначают руки или это просто случайное сходство? Я так волновался, что даже затаил дыхание, когда пришел момент отодвинуть слой дерна, под которым мы ожидали увидеть кисть руки. И мы увидели ее! Вот уже с одной стороны камня обнажилась вся рука до плеча, с другой стороны - вторая! Да, это статуя, притом совершенно неизвестного для острова Пасхи типа. У нее оказались даже короткие ноги; зато голова была отбита, а в груди с левой стороны просверлена глубокая ямка.

Мы хлопали Билля по плечу и жали ему руку. Патер Себастиан, шеф немой гвардии острова Пасхи, больше других был взволнован пополнением в виде угловатого красного солдата.

- Доктор Мэллой, это важнейшая находка нашего времени на острове Пасхи, - сказал он, - Южная Америка - вот подлинная родина этой статуи, а никак не остров Пасхи.

- И все-таки она найдена здесь, - рассмеялся в ответ Билль, - тут уж ничего не поделаешь!

Двадцать рабочих с помощью талей и крана подняли красную статую, и она встала на своих коротеньких, неуклюжих ногах в углублении в почве. Рабочие-островитяне все больше недоумевали. Выходит, это не просто хани-хани... Но как мы смогли узнать это?

Однако это было только начало. Вскоре Эд обнаружил ни-кому не известный дотоле храм около развалин города птицечеловеков на вершине Рано Као и откопал здесь маленького улыбающегося истукана. Патер Себастиан, губернатор и целые толпы островитян устремились к месту находки. Арне, работавший со своими людьми на Рано Рараку, тоже находил самые удивительные предметы. Особенно большое впечатление производила огромная фигура, столь же необычная для острова Пасхи, как и красная статуя в Винапу. Когда Арне приступил к раскопкам, из земли торчал лишь небольшой камень с двумя глазами, и тысячи раз мимо него проходили люди, не подозревая даже, что на камне что-то изображено и что под землей скрывается лежащий на спине громадный тролль весом в десять тонн.

Великан был погребен под толстым слоем каменных осколков и забракованных рубил из древней каменоломни, находившейся выше по склону. Отрыв его, мы убедились, что он не имеет ничего общего со слепыми бюстами, расставленными по соседству. Археологи и островитяне были одинаково поражены; патер Себастиан и губернатор не замедлили прибыть.

У этой фигуры имелась нижняя часть тела и ноги. Ваятели изобразили ее сидящей на собственных пятках, руки лежали на согнутых коленях. В отличие от остальных фигур, голых, эта была облачена в короткий плащ, или пончо, с квадратным отверстием для шеи. Голова круглая, с острой бородкой и круглыми же глазами. Маленькие зрачки смотрели на нас с необычным выражением, какого никто еще не наблюдал на острове Пасхи.

Неделя ушла на то, чтобы поднять этого великана с помощью "джипа", талей, кранов и целой бригады моряков и озадаченных островитян. И наконец он стоит униженно на коленях, устремив мечтательный взор к небесам. Точно он искал там другие планеты, исчезнувший мир... Какое ему дело до нас, непосвященных чужаков? Куда подевались его старые верные слуги? И что это за чопорные длинноносые фигуры там на склоне, под каменным "последом" которых была погребена его собственная персона?

Никогда еще островитяне не видели ничего похожего на этого коленопреклоненного исполина, который вдруг явился к ним из чрева земли. Зато мы с Гонсало, можно сказать, встретили старого знакомого. Оба мы бывали в Тиауанако, древнейшем в Южной Америке культовом центре до инкского периода, и видели там такие же изваяния. Сходство в чертах лица, в положении фигуры, во всем стиле исполнения было так велико, точно эта статуя вышла из рук тиауанакского мастера. Вот уже более тысячи лет стоят в Тиауанако коленопреклоненные истуканы, рядом с бородатой красной фигурой и другими загадочными угловатыми изваяниями. Их окружают каменные глыбы, которые по своим гигантским размерам и искусной обработке не имеют себе равных в инкском царстве. Да и во всей древней Америке вообще не было ничего подобного. Самые большие глыбы весят свыше ста тонн; это равно весу десяти железнодорожных вагонов. А ведь их перемещали без колес на много километров. Гигантские прямоугольные камни доставляли к месту, поднимали на ребро и укладывали друг на друга, точно это были пустые картонные коробки. Среди стен и террас, от которых сегодня остались только развалины, древние мастера оставили удивительные человекоподобные изваяния. Самое большое из них достигает восьми с лишним метров в высоту, остальные намного меньше, хотя и они значительно превышают рост человека.

Загадочный и покинутый, лежит Тиауанако со своими статуями и обтесанными глыбами; предание говорит, что так же безлюдно было здесь тогда, когда к власти пришел первый инка. Старые хозяева ушли задолго до этого, уступив место примитивным индейским племенам уру и аймара. И лишь в сказаниях продолжали жить исчезнувшие строители Тиауанако.

Однако легенды нас не касались. Мы рылись в земле в поисках голых фактов и находили безмолвных каменных истуканов. А уж потом предания старины могут оказаться волшебным дыханием, которое оживит мертвые изваяния.

Одной из загадок статуй острова Пасхи до сих пор было полное единообразие их черт, характерных только для этого уголка земли. Нигде больше в мире не находили аналогичных статуй, хотя вообще человекоподобные изваяния обнаружены в четко ограниченной области, охватывающей Мексику, Перу, Боливию и ближайшие к Америке острова Полинезии. На западе, на островах, расположенных ближе к Азии, каменные статуи совершенно отсутствуют. Так можно ли говорить о влиянии извне, если нигде больше нет точно таких истуканов, как на острове Пасхи?

Отсутствие аналогий побудило большинство исследователей заключить, что мысль о создании статуй возникла на островке совершенно самостоятельно, хотя смысл титанического предприятия становился еще непонятнее от такого предположения. Наиболее пылкие теоретики видели ответ в гипотезе о затонувшем материке и предлагали искать подобные изваяния на дне океана.

И вот теперь на острове Пасхи вдруг обнаружены фигуры иного типа. Разбирая стены аху, мы находили множество необычных, частью разбитых статуй, которые служили строительным материалом для сооружений поздней эпохи, когда классические стены перестроили и увенчали гигантскими монументами из кратера Рано Рараку. Неожиданно и патер Себастиан обнаружил два изваяния в рост человека из твердого черного камня; одно из них составляло часть фундамента старой аху, и от него торчала только спина. В самой деревне он же помог нам взгромоздить на ноги каменного дылду, совершенно неизвестного островитянам примитивного типа, из той же красной породы, что и безголовое изваяние в Винапу.

Таким образом, мы значительно приблизились к цели. Лег на место второй кусочек мозаики. Оказалось, что создатели красивых стен инкского стиля, появившихся в первый период, не были авторами исполинских бюстов из Рано Рараку, которые сделали остров Пасхи таким знаменитым. Они вытесывали более простые изваяния, с круглой головой и огромными глазищами, когда из красного туфа, когда из черного базальта, но также из серо-желтой вулканической породы, ставшей таким популярным материалом во втором периоде. Первые статуи были обычно не выше человеческого роста, и ничто не роднит их со знаменитыми великанами, если не считать, что руки всегда занимали строго определенное положение на животе, пальцами друг к другу. Зато эта характерная черта типична также для целого ряда до инкских изваяний на материке и для статуй ближайших островов Полинезии.

Наконец-то нам удалось развязать язык немым истуканам острова Пасхи! Первыми заговорили жалкие безголовые фигуры, замурованные в стены, затем нарушили вековое молчание и их надменные потомки, включая тех, которые выстроились вокруг каменоломни на горе.

Каменные статуи появились на острове в результате импульса извне, одновременно со стенами; ни замысел, ни техника изготовления не были местным порождением. Маленькие фигуры, ставшие впоследствии строительным материалом для стен, безголовый красный идол в Винапу и коленопреклоненный исполин, извлеченный нами из-под щебня у подножия Рано Рараку, - все они появились на свет в самый древний период. Далее наступила новая эпоха, когда местные ваятели создали свой собственный, более совершенный стиль. Перестроенные стены увенчали каменные великаны с рыжими волосами. По мере накопления опыта изваяния становились все крупнее. Уже и те, которые стали на стены, были достаточно велики, но со стороны "мастерской" шли по дорогам еще большие, не говоря уже об отдельных колоссах, стоявших у подножия вулкана в ожидании, когда им отделают спины. А самым рослым из всех был гигант ростом с семиэтажный дом; он так и остался лежать в "мастерской", соединенный спиной с вулканом.

Куда привел бы этот процесс? Где проходила граница невозможного? Никто не знает. Ибо до того, как была достигнута эта граница, произошла катастрофа, положившая конец буйному шествию каменных гигантов, и они пали ничком на землю. Нынешние островитяне объясняют это тем, что ведьму не угостили омаром. На самом же деле речь шла, пожалуй, о более скоромной пище, потому что шествие истуканов прекратилось с наступлением третьей эпохи, когда началось шествие каннибалов.

Современные жители острова - потомки воинственного племени, победившего в третью эпоху. Появление на острове Пасхи полинезийских родоначальников этого племени, приплывших с пальмовых островков на западе, положило, видимо, начало бурным событиям. Нам предстояло вскорости услышать сказания о кровавых битвах, о поверженных статуях, о поре, когда топоры обрушивались на головы живых, а не каменных людей: во всем этом самое непосредственное участие принимали предки нынешних островитян.

Третья эпоха еще жива, хотя ныне на острове царят мир и согласие.

Магическая скульптура