Поселения

Для русского народа XIII- XV вв. были периодом огромной созидательной работы. После монголо-татарского нашествия, прошедшего по Руси как разрушительный смерч, вновь оживали опустошенные районы, вновь вставали из пожарищ русские города и села. Поселения распространялись на новые земли, раньше незаселенные.

В древнерусских письменных памятниках употребляются для обозначения поселений различные названия - город, село, деревня, починок, погост, слобода, рядок. Все это были разные типы поселений, исторически сложившиеся в зависимости от особенностей хозяйства.

Основным типом поселения русских крестьян-земледельцев была деревня - небольшой поселок, состоявший обычно лишь из нескольких дворов. Само название "деревня" появляется в письменных источниках сравнительно поздно - не ранее 30-х гг. XIV в. Единственное упоминание слова "деревня" до указанного нами времени (1096 г.), по-видимому, описка позднейшего переписчика. Недавно высказано мнение, что в лесной полосе деревни стали возникать примерно с середины XIII в. (См. Г. Е. Кочин. Материалы для терминологического словаря древней России. М. -Л., Изд-во АН СССР, 1937; его же. Сельское хозяйство на Руси в период образования Русского централизованного государства. Конец XIII - начало XVI в. М. -Л., "Наука", 1965, стр. 105; И. И. Срезневский. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам т. I M ГИС, 1958, стр. 653-654.). Происхождение слова "деревня" исследователи связывают с глаголом "драть" в значении "пахать целину" (В. И. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка т. I. M., ГИЗ, 1935, стр. 504.). Первоначально деревня, по всей вероятности, представляла собой просто двор крестьянина с жилыми и хозяйственными постройками, расположенный среди обрабатываемых этим крестьянином участков земли "с пашнею, лугами, пожнями и со всякими угодьями и со всем тем, что к той деревне исстари потягло, куда соха, коса и топор ходили", - как писалось обычно в документах того времени. Сама эта земля также входила в понятие "деревня". Впоследствии, по мере того как дети в семье становились взрослыми и обзаводились своими домами, деревня росла. В течение почти всего рассматриваемого нами периода в одной деревне обычно было один-три (См. С. Б. Веселовский. Село и деревня в северо-восточной Руси в. XIV-XVI вв. М. -Л., Соцэкгиз, 1936, стр. 12. (ИГАИМК, вып. 139).), но никак не больше пяти дворов. Деревни в 10-15 и более дворов известны по писцовым книгам лишь с конца XV в.; и тогда деревня в 10 дворов была большой редкостью. Такие деревни стали преобладать уже в XVI-XVII вв. Разумеется, далеко не все деревни заселялись представителями одной большой крестьянской семьи. Феодал мог поселить крестьянина в любую из своих деревень, как он зачастую и делал; но и до недавнего времени даже в больших русских деревнях эпохи капитализма нередко большая часть жителей носила одну фамилию и находилась между собой в различных степенях родства. Небольшие размеры деревень вполне соответствовали тогдашнему способу ведения сельского хозяйства, при котором каждый производитель был самостоятелен в обработке своего участка. Укрупнение их к концу XV в. исследователи связывают с повсеместным распространением трехполья, появлением общего севооборота, угодий и т. п. (См. С. Б. Веселовский. УК. соч., стр. 32.).

На территории Северо-Западной Руси в современной Белоруссии и Новгородской земле деревня называлась "весь" (См. Е. Э. Бломквист. Крестьянские постройки русских, украинцев и белорусов. В кн.: "Восточнославянский этнографический сборник". М., Изд-во АН СССР, 1956, стр. 34. (ТИЭ, не, т. 31). См. также И. И. Срезневский. УК. соч., стр. 473. В Белоруссии до сих пор деревню называют иногда "веска". Г. Е. Кочин ("Сельское хозяйство... ", стр. 107) считает, что весями чаще называли поселки нерусского населения - ятвягов, карел, мордвы.).

К тому же типу сельских поселений следует отнести и починок. Это название (в котором так ясно слышится знакомый корень "почин" - "начало") давали в лесной зоне поселению, которое только еще образовалось и не создало для себя прочной постоянной пашни (См. Г. Е. Кочин. Сельское хозяйство.., стр. 116; Л. В. Черепнин. Образование Русского централизованного государства в XIV-XV веках. М., Соцэкгиз, 1960, стр. 73-175.). Починки зачастую "выставлялись" из деревень или сел, например, в результате выделения из родительского двора самостоятельного хозяйства сына (один крестьянин показывал на суде, что он "сам остался на старой деревне, а сына пустил в починок жить") или расселения бобылей, не имеющих самостоятельной пашни. С течением времени они обычно превращались в деревни. Во всяком случае, деревни впервые попадают на страницы письменных источников в середине XIV в. уже с починками. Связь деревень, починков и сел ясно видна по духовным грамотам московских князей середины XIV в.; в них не раз упомянуты села и слободы с деревнями и починками. Например, Дмитрий Донской завещал своей вдове "Скирменовскую слободку с Шепковым, Смоляные с Митяевским починком... А которые деревни отоимал был князь Володимер от Лыткиньского села княгини моее к Берендееве слободе, а те деревни потянут к Лыткиньскому селу моее княгини" (ДДГ, № 12, стр. 35.).

Село отличалось от деревни по своему происхождению и характеру. Древнейшие русские письменные источники упоминают села - владения феодалов, нередко находившиеся вблизи городов. В XIII-XV вв. села оставались владельческими поселениями, где был двор феодала и дворы зависимых от него людей. Нередко сам землевладелец, собственник многих сел, не жил в своем дворе, но тогда в селе был управитель-тиун, ключник, или, как его называли позже, приказчик. Уже поэтому село должно было быть больше деревни и иметь несколько иную планировку, так как его организующим центром, естественно, являлся господский двор. Впоследствии многие землевладельцы устраивали возле своих дворов небольшие церкви, которые становились религиозными центрами для окружающих деревень. Вместе с церковью, конечно, появлялись дворы попа, дьякона и т. п. В XVIII-XIX вв. именно наличие церкви (в настоящем или в прошлом) стало признаком, отличающим село от деревни; но в XIII-XV вв. не все села имели церкви.

Если первоначально в селах жили по большей части непосредственно зависимые от землевладельцев люди - слуги и холопы, то в XIV-XV вв., по мере того как крестьяне попадали в кабалу к феодалам, в селах появляется все больше крестьянских дворов. Так, по данным источников конца XV и XVI вв., в девяти селах Переяславского, Стародубского и Московского уездов - Степурине, Лыкове, Александрове, Соколове, Бакине, Бунакове, Иевле, К. озодавлеве и Алексине - было 165 дворов: 114 крестьянских и только 51 двор холопов и слуг (См. С. Б. Веселовский. УК. соч., стр. 23.). Село первоначально было немногим больше деревни (из приведенных подсчетов видно, что на каждое из упомянутых сел приходится в среднем по 18-19 дворов. Больше всего дворов в Александрове - 30 в 1519г.). Большие села - в десятки и даже сотни дворов - характерны для периода капитализма.

Село являлось центром феодального владения "боярщины" пли "монастырщины" (как называли эти владения писцы в зависимости от того, принадлежали ли они светским или духовным сеньорам). К нему "тянули" деревни - иногда по нескольку десятков. Так, в Водской пятине Новгородской земли в 1500 г., то есть через 20 с лишним лет после присоединения Новгорода к Москве, находилось среди многих других владение князя Ивана Михайловича Гагарина "село Хабалина гора над озером над Хвойном; а в нем церковь Покров Пречистые, да двор большой с садом, а в нем сам князь Иван, дв. человек его Парфенко, дв. поп Степан... А деревень к селу... Д. Замостье: дв. Давыдко Михалев, сын его Василь, дв. Ондрейко Михалев, сын его Ивашко, дв. Юрка Олексейков... Д. Илово: дв. Савка Микифоров, сын его Потапко... Д. Крюковичи на Аредежи: дв. Ивашко Гридин, двор Пашко Гридин.., Д. Точища: двор Тимошка да Савка Семеновы... Деревня Закражье на Оредеже: дв. Оксенко да Еремка да Михаил Остахнов, двор Ондрейко Яковль, сын его Ивашко... Деревня Хвойно над озером над Хвойном: дв. Олфер Исаков, двор Оксенхо Федков... ", а всего... "деревень и с селцом 11, опричь 7 деревень вопчих (которыми Гагарин владел сообща с другими феодальными владельцами. - М. Р. ), а дворов в них и с теми, что вопчих и с большим двором 44, а людей в них и с Гагариным человеком 60 человек, опричь самого Ивана Гагарина" (НПК, т. II, стр. 306-311. (Д. и дв. означают - Деревня и двор).).

Боярщина - сеньория, "волость", как ее также называли (Это употребление слова "волость" в значении "владение" (ср. древнерусское "володеть", "владеть") не следует смешивать с названием административно-территориальной единицы.), была важнейшей хозяйственной и административной единицей, oсвоего рода государством в государстве, хотя деревни одного феодального владельца - "господаря" и находились зачастую не в едином комплексе, а во многих местах (Б. Д. Греков. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII в. М. -Л., Изд-во АН СССР, 1946, стр. 488-489.). Владельческие поселения и в XV в. не везде назывались селами, хотя имели все признаки села. Так, в Новгородской земле писцы иногда не делали различия между селом и деревней. Например, владение новгородского архиепископа ("владыки") Марково над Волховом названо деревней, хотя в нем был "большой владычен двор", в котором жил "владычен человек Михаил". В другом дворе жил "владычен конюх Митя Гридин". В Маркове было 13 крестьянских дворов, "а людей в них и со владычними людми дватцать и один человек" (НПК, т. III, стр. 9.).

В северных и северо-западных русских землях для обозначения поселка в сельской местности употреблялось также название "погост". Исследователи думают, что погосты представляли некогда центры сельских общин: само слово это нередко обозначало и определенную территориальную единицу. Описывая одну из Двинских войн в 1342 г., Новгородская I летопись сообщает: "... взя землю Заволочкую по Двине, все погосты на щит" (НПЛ, стр. 355; ПСРЛ, т. III, стр. 81.). Вероятно, от наличия на таких погостах церкви и кладбища при ней впоследствии слово "погост" приобрело и значение "кладбище". В XIII-XV вв. население погостов было преимущественно неземледельческим (См. Г. Е. Кочин. Сельское хозяйство.., стр. 107.), что можно связать именно с наличием церкви и дворов церковного причта.

Сельские поселения кучевого (1) и рядового (2) плана. (В. В. Седов. Сельские поселения центральных районов Смоленской земли (VIII-XV вв.). МИА, № 92. М., 1960, стр. 18, рис. 6, 1, 3).

В эту эпоху получают значительное развитие также слободы, или "свободы", как их нередко называют источники. Отличительным признаком слободы было то, что ее жители пользовались льготами по уплате налогов и несению других феодальных повинностей (отсюда и название "свобода"). Эти льготы, зачастую временные, давали феодальные сеньоры, заинтересованные в заселении своих владений. Слободы были не только земледельческими, но и ремесленными; слободы ремесленные представляли собой обычно не сельские поселения, а отдельные кварталы в городах. Размеры слобод были различны - от одного до нескольких сот дворов.

В конце XV в. появляется еще один тип поселения - "рядок". Это поселок переходного типа, соединяющий некоторые черты деревни и города. Он не имеет укреплений. Жители его в значительной мере еще остаются земледельцами, но занимаются и различными промыслами, которые постепенно начинают играть в их жизни ведущую роль. Рядки возникали обычно на торговых путях, в местах, удобных для развития промыслов (солеварения, добывания железа из руды). Они известны преимущественно в Новгородской земле. По некоторым данным, в XV-XVI вв. это были небольшие поселки в 10-20 дворов (См. И. И. Срезневский. УК. соч., т. III. М., ГИС, 1958, стр. 235.).

Все описанные виды поселений земледельцев составляли подавляющее большинство населенных пунктов Руси, но изучены они как поселения довольно слабо, так как письменные источники отражают лишь экономику этих пунктов (число дворов и жителей, подлежащих обложению, размеры запашки, угодий и налогов), а археологическое исследование наталкивается на ряд серьезных затруднений.

Остатки неукрепленных поселений эпохи феодализма археологи называют условно "селищами", то есть местами древних сел (хотя это могут быть и места деревень, починков, слобод и рядков). Если остатки древних городов - или как их называют "городища" - можно легко обнаружить по сохранившимся земляным валам и рвам, защищавшим некогда город, то селища не имеют этих внешних признаков; обнаружить их поэтому гораздо труднее. Из-за сравнительно малых размеров селища оставляют тонкий культурный слой, в котором, как правило, плохо сохраняется дерево и другие органические остатки. Находясь по большей части на обрабатываемых в настоящее время землях, селища постепенно стираются с лица земли.

Расположение деревенских поселков обычно устанавливается по местонахождению древних деревенских кладбищ - групп небольших курганов, датируемых обычно XI-XIV вв. и встречающихся в большом количестве в центральных русских областях по берегам рек и ручьев.

Судя по числу курганов в одной группе (от нескольких до полутора-двух десятков и лишь изредка до 50-60), эти маленькие кладбища принадлежали небольшим поселениям. Каждая группа курганов служила обычно кладбищем в течение одного двух столетий.

Курганные группы довольно редко находятся в непосредственном соседстве с селищем. Можно думать, что покойников хоронили обычно на некотором расстоянии от деревни и в те времена, когда похороны в "освященной" церковной земле были не обязательны.

Селища обнаруживаются обычно либо по пятнам культурного слоя на свежей пашне, либо по его обнажениям в разрезе берега реки или оврага. До настоящего времени раскопки селищ не вели еще в таком масштабе, чтобы можно было по их материалам составить полное представление о планировке поселений. Ни одно селище не раскопано полностью. Однако проведенные обследования и частичные раскопки позволяют установить, что села XIII-XV вв. располагались по берегам рек или ручьев, так что воду можно было брать прямо из реки, не устраивая колодцев. Реки в те времена еще сохраняли значение основных путей сообщения. Села ставились чаще неподалеку от впадения в реку какого-либо ручья или оврага. Они занимали обычно удлиненный участок, вытянутый вдоль берега. В Смоленщине, например, эти участки были длиной в среднем 100-200 м, шириной 40-80 м. Наибольшее по размерам селище (См. В. В. Седов. Сельские поселения центральных районов Смоленской земли (VIII-XV вв.). МИА, № 92. М., 1960, стр. 9, 14, 23.) имело площадь всего 20 000 ж2. Если учесть, что границы селищ определяют по распространению находок керамики, которая при распахивании почвы могла быть растащена на более обширную площадь, то средняя площадь, занимавшаяся непосредственно постройками, окажется еще меньше. При указанных размерах общей площади на ней могли поместиться лишь несколько крестьянских усадеб с их жилыми и хозяйственными постройками, что вполне соответствует и данным писцовых книг. Обычная конфигурация селищ - полоса, вытянутая параллельно берегу реки, позволяет предположить, что селения более крупного размера могли уже тогда иметь рядовую планировку, столь характерную для русской деревни позднейшего периода. Исследования дофеодальных славянских поселений показали, что и в те отдаленные времена существовали поселки, где дома выстраивались один рядом с другим подобно тому, как теперь они стоят вдоль берега реки или дороги - улицы (См. П. Н. Третьяков. Восточнославянские племена. М., Изд-во АН СССР, 1953, стр. 283-284.). Из рассмотренных нами типов поселков определеннее всего можно говорить о такой планировке рядков, на которую указывает само их название. В деревнях и селах крестьянские усадьбы могли располагаться как в ряд, так и беспорядочно, кучей. И рядовая и кучевая планировки поселений существовали в России еще в XVIII-XIX вв. (См. Е. Э. Бломквист. УК. соч., стр. 41.), но более древней обычно считают кучевую планировку (См. А. Я. Ефименко. Дворищное землевладение в южной Руси. РМ, 1892, № 4, стр. 157. Е. Э. Бломквист (см. ук. соч.) придерживается того же мнения.).

В XIII-XV вв. укреплялись и развивались русские города. Их рост и развитие были связаны с углублением разделения труда, расширением обмена. "Основой всякого разделения труда, осуществляющегося путем обмена товаров, - писал К. Маркс, - является отделение города от деревни. Можно сказать, что вся экономическая история общества резюмируется в движении этой противоположности" (К. Маркс. Капитал, т. I. M, 1952, стр. 360.).

Рост и развитие городов на Руси не могло пресечь даже монголо-татарское разорение. Как известно, войска Батыя с особым ожесточением громили русские города не только потому, что они были центрами сопротивления русских, но главным образом для того, чтобы на долгие годы лишить Русь возможности восстановить свое могущество. На Руси, как и в других завоеванных ими землях, монголы неизменно дотла разрушали города и варварски уничтожали все население, за исключением ремесленников, которых уводили в районы своих кочевий (См. Джиованни дель Плано Карпини. История монгалов. Гильом де Рубрук. Путешествие в восточные страны. М., Географгиз, 1957, стр. 54.). Но как ни ужасен был этот разгром, подавляющее большинство разрушенных русских городов быстро восстанавливалось и заселялось вновь.

Схема развития центра Москвы в. XI-XIV вв. Кремль и Великий посад (по материалам раскопок): 1 - поселение XI-XII вв., 2 - поселение XII-XIII вв., 3 - поселение ХIII-XIV вв., 4 - древнейшие укрепления, 5 - укрепления XII-XIII вв., 6 - пристань, 7 - укрепления XV в., 8 - церкви и монастыри: а - Богоявленский монастырь, 6- церковь Пятницы, в - церковь Николы Мокрого, г - церковь Никиты за Яузой, 9 - улицы современного города. (М. Г. Рабинович. УК. соч., стр. 65, рис. 25).

Археологические исследования последних лет доказали, что большинство русских городов стало восстанавливаться вскоре после разрушения монголо-татарами. Однако повторяющиеся набеги монголо-татар привели к тому, что некоторые крупные города не смогли существовать и в дальнейшем потеряли свое значение. Так, раскопки на городище Старая Рязань и в древнем Переяславле-Рязанском (современная Рязань) показали, что город Рязань восстанавливался на прежнем месте (правда, сильно изменив свой облик) и существовал еще в условиях монголо-татарского ига около полутораста лет. К концу XIV в. он был заброшен и столица княжества перенесена в Переяславль-Рязанский, на который перешло и название Рязань. Какое-то поселение существовало на месте старого города, по-видимому, до XVI-XVII вв. (См. А. Л. Монгайт. Старая Рязань. МИА, № 49. М., 1955, стр. 29-32.). Во Владимире, Суздале, Москве, Переяславле-Залесском и других городах Северо-Восточной Руси археологическими раскопками установлено, что перерыва в заселении, запустения города после монгольского разгрома на длительный срок не было (См. Н. Н. Воронин. Раскопки в Переславле Залесском. МИА, № 11. М., 1949: его же. Оборонительные сооружения Владимира. МИА, № 11; А. Ф. Дубынин. Археологические раскопки г. Суздаля (1936-1940 гг.). КСИИМК, вып. XI. М., 1945; М. Г. Рабинович. Материалы по истории Великого посада Москвы. В кн.: "Археологические памятники Москвы и Подмосковья". М., Госкультпросветиздат, 1954, стр. 79.). Экономический потенциал Руси начал восстанавливаться, следовательно, в первые же десятилетия после монгольского нашествия.

Наряду с восстановлением разоренных городов поднимаются новые, становящиеся вскоре стольными городами самостоятельных княжеств, крупными ремесленными и торговыми центрами. К числу таких городов относится Тверь, основанная в XIII в. и ставшая к началу XIV в. одним из самых могущественных русских городов. Москва, представлявшая собой к середине XIII в. довольно значительный городок с торговым и ремесленным посадом, сожженная дотла в 1237 г., тоже быстро восстановилась на прежнем месте и за последующие 100 лет выдвинулась на первое место среди русских городов. Некоторые русские города (среди них такие значительные, как Новгород и Псков) вообще не подвергались монголо-татарскому разорению.

Благодаря героическим усилиям народных масс сразу же после страшного монголо-татарского разгрома идет восстановление разоренной страны, начинается рост городов. Он показывает, какие огромные силы сохранила складывающаяся великорусская народность, и выявляет ту ведущую роль, которую сыграли в процессе образования централизованного Русского государства города и особенно низы городского населения - "черные люди". "Городские бюргеры, - писал Ф. Энгельс о средневековой Европе, - стали классом, который олицетворял собой дальнейшее развитие производства и торговых сношений, образования, социальных и политических учреждений" (Ф. Энгельс. О разложении феодализма и возникновении национальных государств. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 407.). Эта ведущая роль горожан, и прежде всего городских ремесленников, видна на Руси, несмотря на губительные последствия монголо-татарского разорения, столь же ясно, как и в Западной Европе. Разумеется, когда мы говорим о роли городов, мы не отождествляем этого понятия с уровнем развития городов и городского строя.

Тверской кремль в XV в. по изображению на иконе Михаила и Ксении. (Н. Н. Воронин. Зодчество Северо-Восточной Руси XII-XV вв., т. П. М., Изд-во АН СССР, 1962, стр. 392, рис. 193).

Монголо-татарское нашествие не только задержало развитие русских городов, но и в ряде случаев отбросило их назад. Общеизвестно, например, что на десятилетия, а то и на века прекратились многие важные городские производства. Пока русские города восстанавливались, западноевропейские города значительно обгоняли их в своем развитии. Горожане создали свои сильные организации и добились в борьбе с феодальными сеньорами серьезных успехов. В русских городах - даже таких, как Новгород и Псков - феодалы играли большую роль, сохранив по существу в своих руках городское управление. В экономике городов наряду с городскими ремесленниками большое значение имело и вотчинное ремесло.

Все эти обстоятельства наложили отпечаток и на планировку городов. Большинство русских городов органически включало в себя феодальный центр (кремль-детинец), тогда как в Западной Европе центром города стала главная торговая площадь ("рынок") с зданием ратуши посредине. От произвола сеньоров (их замки стояли обычно вне города) горожан защищала и собственная линия укреплений (См. М. Г. Рабинович. Некоторые проблемы этнографического изучения русского феодального города. М., "Наука", 1964, стр. 6.).

Судить о количественном росте русских городов в описываемый нами период затруднительно. Число городов изменялось не только в связи с возникновением одних и упадком других городов. В те времена границы русских земель не были устойчивыми и многие города, возникшие еще в древнерусском государстве (Киев, Чернигов, Смоленск), оказались за их пределами, во владениях Литвы, Польши, Венгрии.

Составленный в конце XIV в. (вернее, между 1387 и 1392 гг.) (См. М. Н. Тихомиров. Список русских городов дальних и ближних, ИЗ, т. 40. М., 1952, стр. 218.) "Список русских городов" включает 358 городов, но собственно в русских землях к тому времени их было всего 139, а еще через несколько лет, когда Литва захватила Смоленск и прилегающие к нему земли, это число уменьшилось еще на 10 городов. Исследователи справедливо отмечают (См. А. М. Сахаров. Города Северо-Восточной Руси XIV-XV веков. Изд-во МГУ, 1959, стр. 17-18.), что и это число будет преувеличенным, поскольку под словом "град" тогда понимали всякое укрепление. Нужно учесть и известную неполноту списка (в нем нет, например, Углича, Рославля, Перемышля на Моче). Все же общая тенденция роста городов и роли городского населения в развитии страны несомненна. Те сдвиги, которые так ярко проявились в XV-XVI вв., были подготовлены развитием городов в XIII-XV вв.

Наряду с городами, игравшими большую роль до монголо-татарского нашествия, вырастают другие города, бывшие ранее не столь значительными центрами, или даже недавно возникшие. В течение XIII-XV вв. новые города в ряде случаев отодвигают старые на задний план, и лишь немногие из старых городов, как Великий Новгород, сохраняют ведущую роль в экономической жизни страны до конца XV в. В северо-восточных и восточных областях Руси переживают бурный рост Москва, Тверь, Нижний Новгород, Переяславль-Рязанский.

Отличительной чертой города как поселения в ту пору были укрепления, поэтому в категорию городов нередко относили и такие укрепленные поселения, которые с нашей современной точки зрения городами не были - укрепленные замки феодалов и пограничные крепости-форты (См. В. В. Косточкин. Военно-оборонительные сооружения. В данной книге, стр. 417, 425.). Мы будем называть городами лишь такие поселения, которые имели не только крепость, но и располагавшийся у ее стен торгово-ремесленный поселок - "посад". Разумеется, наряду с крупными городами, значительными центрами ремесла и торговли, было множество маленьких городков, которые обслуживали лишь небольшую прилегающую к ним округу. Они являлись и административными центрами волостей, которые упоминаются в актах XIV в. (например, Можайск, Белотаеро, Галич, Старица, Холм). Некоторые из них (Звенигород) в эпоху феодальных войн переживали своеобразный расцвет. Звенигород в эту пору был эфемерной "столицей", опорным пунктом князей, претендовавших на московский престол. Однако по экономическому значению эти города не могли сравниться с крупными. Ремесла и торговля были развиты значительно слабее, а некоторая часть жителей маленьких городов занималась даже земледелием. Однако и большие и малые русские города обязательно членились на кремль, или "город", и посад.

Макет квартала в Новгороде в XIV в. Реконструкция Г. Борисевича, В. Тюрина, Т. Чистякова, П. Засурцева. (Коллекция НАЭ. П. И. Засурцев. Усадьбы и постройки древнего Новгорода. МИА, № 123. М., 1963, стр. 164, рис. 56).

Археологические раскопки больших и малых русских городов ведутся уже давно и дали весьма значительные результаты, но ни один крупный русский город не раскопан целиком. Однако о планировке городов в целом можно судить по описаниям современников, по планам-рисункам XVI-XVII вв., а также по геодезическим планам XVIII в. Раскопки показали, что направление улиц было очень устойчиво и там, где обозначена улица XVIII в., нередко открываются древние мостовые этой улицы вплоть до X в. (См. Б. А. Колчин. Топография, стратиграфия и хронология Неревского раскопа. МИА, № 55. М., 1956, стр. 47-48.).

Планировка различных русских городов имела много общих черт, обусловленных экономической и социальной сущностью города, как поселения. Так как феодальный город был экономическим центром большого или малого местного рынка, центром развития ремесла и вместе с тем административным и политическим центром, владением, а часто и резиденцией какого-то крупного феодала и его двора, это определяло наличие во всяком городе центральной укрепленной части - детинца, примыкавшего к нему, зачастую не имевшего своих укреплений посада и торговой площади - торга. Особенности экономики и политического строя города и его области обычно отражались в планировке городов. Так, крупные феодальные центры имели более мощные укрепления, развитая торговля требовала нескольких торговых площадей. Строительство белокаменного Кремля в Москве в 1367 г. было тесно связано с ростом политического значения города как столицы складывавшегося централизованного государства. А например, в Новгороде Великом грозные валы и каменная стена, защищавшие посад, а также положение княжеской резиденции вне города были обусловлены особенностями политического строя новгородской феодальной республики, существовавшей с 1136 до 1478 г.

Большой русский город XIII-XV вв. был чрезвычайно живописен. Он располагался обычно на большой или малой реке, часто при слиянии двух рек, и это во многом определяло планировку города. Наиболее возвышенную и выгодную в стратегическом отношении часть его занимал кремль - "детинец", или "город", как его тогда называли. Само слово "город" обозначало в то время собственно крепость и в еще более узком смысле - крепостную стену. Детинец не охватывал всей территории города. Он ограждал лишь его административный центр, где была резиденция правителя (князя, наместника, архиепископа) с его приближенными и находились некоторые городские учреждения. Крепостная стена защищала не только от нападений внешних врагов, но и на случай восстания городских низов - "черных людей", которые в то время случались нередко. Стены кремлей обычно омывали реки, а там, где река не подходила достаточно близко, стены опоясывались специально вырытым рвом, для сооружения которого не только привлекали всех горожан, но нередко сгоняли и окрестное сельское население. В 1373 г. "князь великий Михайло около града Твери вал копал, и ров копал от Волгы до Тмакы Тверскыми волостми и Новоторжскыми губами" (Тверская летопись) (ПСРЛ, т. XV, стб. 433.). Через окружающие детинец водные преграды строили подъемные мосты, соединявшие его с остальной частью города. Их убирали при необходимости.

За этими укреплениями в кремле располагались городской собор, патрональная церковь, которая была обычно не только городской святыней, но иногда (как, например, Софийский собор в Новгороде Великом) и хранилищем городской казны (См. М. Г. Рабинович. Софийская казна и оборона Новгородской земли. В кн.: "Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран". М., ИВЛ, 1963, стр. 138-140). В Москве такой церковью со времени Ивана Калиты был Успенский собор, а в Твери - собор Спаса. Неподалеку от собора обычно стоял княжеский дворец, имевший, однако, и свою домовую церковь; здесь же располагались дворы церковного главы (митрополита или архиепископа) и приближенных князя. Иногда в центре кремля на возвышенном месте строили высокую башню, с которой можно было обозревать окрестности. Нередко на ней ставили какие-нибудь диковинные часы по тогдашней моде. В Новгороде в 1443г.; "постави архиепископ Великого Новгорода владыко Еуфимий... сторожку каменну в своем дворе... столп камен зело высок... имущ и часы верху велми предивны иже весь мир оглашают" (Пам. СРЛ, вып. IV. СПб., 1862, стр. 20.). Возможно, что такая башня была и в Твери.

В Москве часы были впервые поставлены в Кремле на великокняжеском дворе в 1404 г. Летописец, явно увлеченный этим новшеством, описал его весьма подробно, не забыв упомянуть, что "часомерье", или "часник", отмеряло часы дневные и ночные (в то время так вели счет часов) и что молот ударял в колокол "самодвижно и самозвонно" не рукой человека, но "человековидно" (ПСРЛ, т. XVIII, стр. 281.). Иллюстрирующая это известие летописная миниатюра изображает часы с тремя гирями и циферблатом, на котором деления обозначены буквами, как это и делалось на Руси до XVIII в.

Соборные церкви обычно были каменными, княжеские палаты - не всегда. Так, на изображении Тверского кремля на иконе XV в. нарисован рядом с собором каменный княжеский терем (См. Н. Н. Воронин. Тверской Кремль в XV веке. КСИИМК, вып. XXIV. М., 1949, стр. 85.), в Москве же каменный дворец князей был построен лишь в конце XV - начале XVI в. (См. С. П. Бартенев. Московский кремль в старину и теперь, кн. II. М.. 1916, стр. 76-79.); упоминаемый в "Задонщине" "златоверхий терем" Дмитрия Донского был, по всей вероятности, деревянным.

За пределами кремля обычно вблизи реки и пристани речных судов располагался городской торг - экономический центр города. Здесь царило постоянное оживление: происходили погрузка и выгрузка товаров, шла оживленная торговля, зачастую слышалась речь на разных языках, так как большие города притягивали не только русское население. Зимой, когда реки замерзали, торг устраивался и прямо на льду реки. Проезжавший в 1476 г. через Москву венецианец Амвросий Контарини писал: "В конце октября река, протекающая посреди Москвы, покрывается крепким льдом, на котором купцы ставят лавки свои с разными товарами; устроив таким образом целый рынок, прекращают почти совсем торговлю свою в городе. Они полагают, что это место, будучи с обеих сторон защищено строениями, менее подвержено влиянию стужи и ветра... На реке бывают также конские ристания и другие увеселения. В Москву во время зимы съезжается много купцов из Германии и Польши для закупки различных мехов - соболей, волков, белок и отчасти рысей" (БИПР, т. I. СПб., 1836, стр. 110-111.).

На торговой площади, вероятно, как и в наше время строили временные сооружения - ряды, лавки, - но были и более солидные здания - постоянные торговые дворы купцов, регулярно приезжавших из других городов, а также церкви (чаще других - церковь Пятницы - патрональная церковь купцов). В Новгороде хорошо известны торговые дворы иноземных купцов - Готский и Немецкий, представлявшие небольшие замкнутые торговые поселки (См. М. Г. Рабинович. Немецкий двор в Новгороде. В кн.: "Средневековье в эпизодах и лицах". Изд-во МГУ, 1941, стр. 133-142.). Подобные дворы были во всех крупных городах Европы. На торговой или соборной площадях происходили зачастую и разного рода собрания горожан. Детинец и торг образовывали центр города, к которому со всех сторон сходились узкие оживленные улицы. Только в этом смысле можно говорить о какой-либо системе в планировке средневековых городов вообще. Город как в Европе, так и в Азии представлял в ту пору сложнейший лабиринт улиц и улочек с переулками и тупиками, прокладывавшихся стихийно по мере надобности и считавшимися при этом только с условиями местности и с уже существовавшими строениями. Общую направленность главных улиц - магистралей от торга и кремля или от берега реки к окраинам города, где они выходили на важнейшие сухопутные дороги, - можно проследить почти во всех средневековых городах.

Территория города вне стен кремля носила обычно общее название посада, но по мере роста города выделялись отдельные районы посада, имевшие особые названия. Так, в некоторых городах (Новгород, Смоленск, Псков, Ладога, Киев, Ростов) уже в домонгольскую эпоху и позднейшие времена существовали крупные районы - "концы", иногда пользовавшиеся значительной самостоятельностью в управлении. В некоторых городах эти районы представляли древние поселки, впоследствии слившиеся в один город (См. А. В. Арциховский. Городские концы в древней Руси. ИЗ, кн. 16. М., 1945, стр. 3-13.). В Москве уже в XIV в. известны большие районы: Большой, или Великий посад (современный Китай-город), Занеглименье, Заяузье и Заречье (позднее - Замоскворечье) (См. М. Н. Тихомиров. Древняя Москва (XII-XV вв.). М., Изд-во МГУ, 1947, стр. 147-184.). На посаде и жила основная масса населения города - купцы и "черные люди". Обычно люди одной профессии и одинакового социального положения селились поблизости, в одной части города. Так, складывались аристократические и демократические районы города. С древнейших времен известно о городских кварталах, заселенных ремесленниками определенных профессий. В Новгороде одним из аристократических районов города была Прусская улица, где селились знатнейшие бояре. В Москве таким районом к концу XV в. стал Великий посад (См. М. Г. Рабинович. О древней Москве. Очерки материальной культуры и быта горожан в XI-XVI вв. М., "Наука", 1964, стр. 144.). Вообще в средневековых феодальных городах основная масса ремесленников селилась по окраинам, а центральные части города были заняты домами городской знати, хотя есть и примеры другого расселения. Так, в Рязани в после-монгольский период ремесленные кварталы недолго занимали один из центральных районов города; обычно по мере роста города знать вытесняла ремесленников на его окраины. Части города, разделенные реками, соединяли мосты, в ту пору обычно деревянные. Это были сложные конструкции, опиравшиеся на столбы и имевшие иногда значительную длину (например, новгородский мост через Волхов); существовали и наплавные мосты на поплавках, разводившиеся для пропуска речных судов. В больших городах посады обычно защищались второй линией укреплений - "внешним", или "окольным", городом.

Въезд и выезд из города был возможен только через ворота в городском валу, которых было немного. Обычно проездные воротные башни ставились только на выходе из города важнейших магистралей, а к этим воротам по мере застройки города сходились и другие улицы. Так образовывались узлы кривых переулков, доныне сохранившиеся во многих старых городах, где крепостные стены давно уже снесены (например, Арбатская площадь, Никитские ворота и площадь Восстания в Москве).

Внешние валы во Владимире, Новгороде, Твери были незаурядными крепостями, о стены которых неоднократно разбивались атаки противника. В Москве сплошная линия внешних укреплений, в том виде как она известна в позднейшее время, сложилась уже в XVI-XVII вв. Однако отдельные участки города были укреплены земляными валами и рвами уже в XIV-XV вв. Так, известно, что вокруг Великого посада были ров и вал еще задолго до сооружения каменной стены Китай-города; и в Занеглименье, по западной части современного бульварного кольца, шел некогда земляной вал, защищенный дополнительно водами речки Черторыя (См. П. В: Сытин. История планировки и застройки Москвы, т. I. M., I960, стр. 30-41. (ТМИиРМ, вып. 1).).

Москва и ее окрестности в XIV-XV вв. (по М. Н. Тихомирову. Музей истории и реконструкции Москвы, экспозиция).

Рост укреплений обычно немного отставал от роста города, и посады далеко выходили за линию городских укреплений даже в больших городах. Эти незащищенные кварталы представляли для города большую опасность в случае осады, поэтому при приближении неприятеля все население города укрывалось за городскими стенами, а остальную часть посада зачастую сжигали.

За линией городских укреплений обычно находился целый ряд монастырей, каждый из которых был укреплен и представлял небольшую крепость - передовой форт города. По мере роста города эти монастыри оказывались уже в его черте, как в Москве монастыри Георгиевский, Никитский, Страстной, Петровский и Рождественский, а впоследствии также Андроньев, Крутицкий, Симонов и другие (См. М. Н. Тихомиров. Древняя Москва (XII-XV вв.), приложение (карта).).

Быстро распространяясь в ширину, средневековый город не отличался равномерностью застройки. "Бойкие" места, удобные для жизни, были застроены чрезвычайно тесно, тогда как пространства между главными магистралями иногда долгое время совсем не застраивались, образуя большие пустыри. На рост города особенно влияли топографические особенности местности. Сырые низменные заболоченные участки заселяли только при большой земельной тесноте и они долго стояли незастроенными. Так, в Новгороде Великом оставался незаселенным обширный район у самого кремля, с юга (См. И. Красов. О местоположении древнего Новгорода. Новгород, 1851, стр. 46.). Кроме того, широкие незастроенные полосы нередко создавались нарочно вокруг крепостных стен (снаружи и внутри), чтобы обеспечить удобство их обороны и предохранить от частых в то время пожаров. Неравномерность застройки создавалась и тем, что целые районы города находились в руках частных владельцев.

Крупные бояре и князья владели иногда десятками больших участков в различных районах города. Князь Иван Юрьевич Патрикеев в конце XV в. в завещании перечисляет несколько десятков своих бывших и настоящих больших и малых владений в Москве, среди которых встречаются целые слободы: "А што оснодарь мои, князь велики, взял у меня мои места загородцкие за Неглимною, где стояла церковь Иван Святы Кушник и вокруг Ивана святого отца моего благословленье, и мои купли, конец Боровитцкого мосту, по обе стороны Болшые улицы, да моя же купля Кобеловское место за Семеном святым, да у Бориса-Глеба Губинское место, да на Большой ж улице за Ваганковым место, идучи к сполью направо, да место у Воскресенья по конец Нового мосту, да место на Востром конце за Николою за Мокрым, а дал ми осподарь мои князь велики, в тех моих мест места, где Семен святы стоял на Большой улице над площадью, за соколнею противу Иванова двора Чеботова, да на той ж улице на Большой место на вымле у Рождества пречистые, да мои же места, купля на тои же Большой улице по обе стороны, да мои ж места Заяузьская слободка с монастырем с Кузмодемьяном, да мои ж места за рекою за лугом у Воскресенья... и теми моими месты жена моя Овдотья да дети мои, Василеи да Иван, поделятся" (Духовная грамота И. Ю. Патрикеева. ДДГ, № 86, стр. 347-348.). Здесь приведены не все владения, которые перечисляет в завещании опальный князь, но уже из этой краткой выдержки видно, как много занимало в городе владение одного Патрикеева.

Более поздние переписные книги Новгорода упоминают в черте города большие пустыри, поля и огороды. Сам феодальный характер города обусловливал такую неравномерную застройку, так как каждое владение было относительно замкнутым хозяйством.

По внешнему виду большинство крупных северорусских и среднерусских городов представляли море деревянных строений с зелеными островками садов и огородов. Среди общей массы деревянных зданий красиво выделялись каменные церкви и отдельные каменные дома знати. В Новгороде в XIV в. одних церквей насчитывалось более 85.

Площадь, занятая средневековыми русскими городами с их одноэтажными деревянными постройками, садами, огородами, пустырями, была довольно значительной.

Посетивший Москву в начале XVI в. посол австрийского императора С. Герберштейн писал о городе: "Самый город деревянный... сады и дворы при каждом доме, еще более увеличивается он от растянувшихся длинным рядом домов кузнецов и других ремесленников, работающих с огнем. Между этими домами находятся луга и поля... Недалеко от города находится несколько монастырей, каждый из которых представляется чем-то вроде отдельного города, если смотреть издали" (С. Герберштейн. Записки о московитских делах. СПб., 1908, стр. 99.).

Крупнейшие русские города к концу XV в. по размерам намного превосходили современные им города Западной Европы. Посетивший Новгород фландрский дворянин Гильбер де Ланнуа был поражен его величиной (См. G. de Lannоу. Voyages et ambassades. Mons, MDCCCXL [1840]. p. 20.). С. Герберштейн отмечает большие размеры Твери. Рост городов вызвал и быстрое развитие городского хозяйства. С глубокой древности русские города имели множество улиц, замощенных бревенчатыми мостовыми. Еще "Русская Правда" знала специалистов-"мостников". Особый устав "о мостах" регулировал работы по замощению Великого Новгорода. Не только один Новгород отличался большим по тому времени благоустройством улиц и площадей. Деревянные мостовые открыты в Москве, Смоленске и других городах. Конструкция их была, в общем, однотипна - на продольные бревна-"лаги" поперек улицы укладывали плотно друг к другу плоско затесанные сверху плахи. Иногда концы их дополнительно закрепляли тонкими продольными бревнами или жердями.

Важнейшую роль в жизни средневековых русских городов (в особенности северных и северо-восточных, где целые районы находились в сырых, заболоченных местах) играло осушение улиц и отдельных зданий. В Новгороде с XI-XII вв., в Пскове и Москве с XIV_XV вв. имелись целые системы водоотводных сооружений (См. А. Ф. Медведев. Водоотводные сооружения и их значение в благоустройстве Новгорода Великого. МИА, № 55, стр. 227 и сл.; М. 0Рабинович. Археологические исследования Московского посада. ВИ, 1951, № 5, стр. 68,). Вдоль улиц шли канавы вроде современных дорожных кюветов. Целая система канав, крепленных жердями или плетнем, а также разветвленная система соединенных концами деревянных труб со специальными поглощающими колодцами и бочками-отстойниками отводили воду от улиц и отдельных зданий в реки или близлежащие овраги. Благодаря этим дренажным системам целые районы становились пригодными для жилья и количество заболоченных пустырей в черте города уменьшалось. Все эти сооружения постоянно ремонтировали и возобновляли. Так, мостовые, быстро покрывающиеся толстым слоем грязи, заново настилали сверху, поэтому при раскопках в Новгороде, Москве, Смоленске и других городах обычно находят по нескольку слоев мостовых (в Новгороде - свыше 25 слоев мостовых; их целиком меняли через каждые 25-30 лет).

Схема участка дренажных сооружений в Москве у Великой улицы во второй половине XV в. (по материалам раскопок): 1- открытая грунтовая канава, 2 - открытая канава, укрепленная плетнем, 3 - канава, закрытая жердями, 4 - деревянные трубы в канавах, 5 - бочки-отстойники, 6 - жилые дома, 7 - хозяйственные постройки, 8 - мастерская сапожника, 9 - баня, 10 - колодцы, 11 - переулок, 12 - церковь Николы Мокрого. Пунктиром показаны сооружения, не сохранившиеся и восстановленные по аналогиям. (чертеж М. Н. Кислова).

Водоснабжение городов осуществлялось в основном при помощи колодцев, которые обслуживали иногда несколько усадеб. Большинство колодцев закрепляли деревянными срубами, как это делается и теперь. Неглубокие колодцы иногда крепили более простым способом - путем забивки вертикально в грунт горбылей.

Воду из колодцев доставали глиняными кувшинами, которые опускали на длинных веревках. Эти кувшины неоднократно находили на дне засыпанных колодцев, как будто наглядное подтверждение известной пословицы: "повадился кувшин по воду ходить - тут ему и голову сложить"; находят там также деревянные клепаные бадейки и обычные бочки (См. М. Г. Рабинович. О древней Москве, стр. 291, рис. 125. О водоснабжении оборонительных сооружений см. также В. В. Косточкин. УК. соч.).

Частоколы заборов и колодец между ними на Великой улице в Москве XV в. Зарядье, раскопки М. Г. Рабиновича 1950 г.

Маленький городок в XIV в. Перемышль на Моче. Реконструкция. (Рис. Ю. Р. Берковского. Музей истории и реконструкции Москвы).

Наряду с колодезной ближайшие к реке районы города продолжали, по-видимому, пользоваться речной водой. На это указывают находки в культурном слое городов пешней, массивными железными наконечниками, которых откалывали лед для проруби.

Как уже говорилось, многие города XIII-XV вв. не являлись крупными экономическими центрами. Это были либо небольшие городки - центры волостей, либо городки-крепости, оборонявшие границы княжеств (зачастую волостной центр был и крепостью). Их значение менялось в зависимости от военной и политической ситуации. С изменением границ феодальных владений, а в особенности по мере роста централизованного Русского государства утратили свое значение многие городки, прежде бывшие крепостями на границах Новгородской, Тверской и Рязанской земель с Московским великим княжеством. Некоторые из этих городков запустели, но московские князья строили в присоединенных землях новые города-крепости. Так, вскоре после присоединения Новгорода к Москве, на новой западной границе Московского государства был выстроен Иван-город с каменной крепостью и небольшим посадом. В 1498 г. здесь было "всех дворов на Иван-городе внутри города и за городом на посаде 165, а людей в них 200 человек без дву". В крепости ("городе") стояли церковь святого Николы, наместничий двор, двор попа и три двора купцов (двое из этих купцов были москвичами). На посаде было 160 дворов. На горе, ближе в крепости, жили служилые люди - воротники, а ниже на подоле - "торговые люди и казаки", среди которых названы мясники, калачники, швецы, плотники, кузнецы и т. п. (НПК, т. IV, стр. 227-230.). Старая новгородская крепость Копорье в XV в. пришла в запустение. В ней было, не считая двора наместника и двора, принадлежавшего самому великому князю, всего 5 дворов, да на посаде еще 15 дворов, да двор тиуна. Население этого "города" достигало всего 18 человек, среди них - колпачник, седельник, скоморох; купцов не значится. За последние годы перед переписью 1500 г. из Копорья выбыло 6 человек, то есть более 30% населения (НПК, т. III, стр. 494.).

Интересна судьба другого городка - Тушкова в верховьях Москвы-реки. В XI-XIII вв. это был незначительный городок. В конце XIV в. он упомянут как центр одной из Можайских волостей, принадлежавших Московскому княжескому дому. В этот период граница Литовского княжества после захвата Смоленска угрожающе приблизилась к Москве. В Тушкове выстроили новые мощные укрепления. У стен городка вырос небольшой ремесленный посад. В нем были две церкви, но в начале XVI в., когда в состав Московского государства вернулись западные земли со Смоленском, Тушков пришел в запустение. В XVII в. там уже были только церковь и кладбище при ней, а в настоящее время это - небольшая деревня, сохранившая только название Тушков городок (См. М. Г. Рабинович. Крепость и город Тушков. СА, вып. XXIX-XXX. М., 1959, стр. 263-286.).

Воищинское городище. Реконструкция жилищ и оборонительных сооружений верхнего горизонта: 1 - ямы верхнего горизонта древнерусского слоя, 2 - ямы стояков оборонительной стены, 3 - пустоты ям, 4 - остатки печей, 5 - контуры пятен жилищ, 6 - насыпь вала, 7 - реконструируемые границы жилищ (цифрами на плане обозначены номера жилых построек) и оборонительных сооружений, 8 - башня, 9 - сгоревшие остатки бревенчатой стены. (В. В. Седов. УК. соч. МИА, № 92, стр. 60).

Небольшими укрепленными поселениями были также "городки", которые строили феодалы в своих владениях. Так, в Новгородской земле в районе озера Селигер известно владение Исаковых-Борецких Березовец. Летопись знает также "владычен городок" Молвотицы, принадлежавший архиепископу. Археологические исследования показали, что это были большие феодальные замки с довольно мощными деревянно-земляными укреплениями (См. С. А. Тараканова. Об археологическом изучении сельских феодальных поселений в пятинах Великого Новгорода. ТГИМ, вып. XI. М., 1940, стр. 159-177.), окруженные дворами зависимых крестьян. "Городками" они назывались в древности, поскольку имели крепостные стены. Аналогичные замки существовали и в других русских землях. На Смоленщине, например, они, как показали исследования Воищины и Бородинского городища, были типичны для более раннего периода и в XIII-XIV вв. уже доживали свой век; в Московском княжестве, в старой Владимирской земле такой замок - Хабаров городок, владение московских бояр Образцовых, - был построен, по всей вероятности, в конце XV - начале XVI в. Более полное исследование таких "городков"-замков - дело будущего, но все же нравы, видимо, те, кто считает, что в XIII-XV вв. замки крупных феодалов постепенно уступают место открытым селам, каким было, например, село Курба, центр вотчины Курбских (См. В. В. Седов. УК. соч., стр. 122-125; П. А. Раппопорт. Хабаров Городок. СА, 1958, № 3, стр. 225-228.).

М. Г. Рабинович