Солеварение

Сложным и трудоемким промыслом была добыча соли. Она производилась на побережье Белого моря, в районах Старой Руссы, Северной Двины, Вологды, Галича (Мерьского), Соли Галицкой, Вычегды, Торжка, Городца на Волге, Переяславля-Залесского, Ростова, Юрьева Польского и Суздаля (ГВНиП, № 21, 77, 88, 89, 96, 105, 127, 130, 196, 197, 204, 221, 250, 309; ДДГ, № 17, 21, 22, 29, 61, 70, 80, 85, 89; АФЗХ, ч. I, № 169, 263-268; АСЭИ, т. I, № 3, 31, 47, 48, 64-69, 72, 91, 101, 109, 118, 120, 130, 144, 149, 151, 194, 199, 202 214, 225 237 239, 245, 248, 287, 295, 318, 320, 361, 454, 458, 460, 461, 491, 491а, 502, 515, 640; т. II, № 207, 290 (л. 14), 339, 344, 351, 455; т. III, № 5, 7, 13, 14, 21-23, 195, 207, 236, 237, 481, 498; Сб. РИО, т. 35, № 19, 77, 84; т. 41, № 75, . 86, 92, 95; ЛЗАК, т. 35, стр. 154. Указания на сведения о солеварении в новгородских писцовых книгах см. Г. Е. Кочин. Материалы... (под словами "соль", "варница", "црен" и т. д.); новгородские берестяные грамоты № 22, 184, 282, 349, 350, 354; С. Герберштейн. УК. соч., стр. 120, 122, 124-126. См. также Б. А. Рыбаков. УК. соч., стр. 570-571; А. Л. Хорошкевич. УК. соч., стр. 217-218, 220, 222, 228.), а также, возможно, в районе Соли Камской (См. А. Л. Хорошкевич. УК. соч., стр. 227.). В Коми-Вымской летописи под 1506 г. упоминаются "варницы" и "црены" Камского усолья (См. Б. Н. Флоря. Коми-Вымская летопись. Сб. "Новое о прошлом нашей страны". М., "Наука", 1967, стр. 222.). Один акт говорит о "вотчине" "Солцы" в Стародубском уезде (АСЭИ, т. I, № 514.).

Были известны два способа добычи соли: выварка морской воды (применялась на побережье Белого моря, в особенности Соловецким монастырем) и выварка рассола подземных вод (См. Б. А. Рыбаков. УК. соч., стр. 571.).

Из-за фрагментарности сведений о технике солеварения в источниках XIII-XV вв. для освещения этого вопроса приходится пользоваться более поздними данными (от XVI до XIX в.) (Речь идет о выварке соли из рассола подземных вод. Техника выварки соли из соляных водоемов в основном та же. Лишь вместо подъема рассола на поверхность земли нужна доставка соленой воды на варницу. Краткое описание техники солеварения дается на основании работ Б. А. Рыбакова (ук. соч., стр. 570-575), Н. В. Устюгова ("Солеваренная промышленность Соли Камской в XVII веке". М., Изд-во АН СССР, 1957, стр. 34-40), А. А. Введенского ("Дом Строгановых в XVI-XVII веках". М., Соцэкгиз, 1962, стр. 156-176).).

Специальное уменье и большой опыт нужны были для поисков "рассольных мест". Мастер руководствовался при этом сведениями, полученными у местного населения, наблюдением над характером растительности и отложением солей на берегах водоемов, поведением домашнего скота (находившего места для лакомства соленой почвой) или за следами в "соленых" местах диких зверей.

На избранном для бурения месте возводили бревенчатые леса - своеобразную буровую вышку ("сохи") высотой 12-18 м. Между ее устоев выкапывали яму-колодец до почвенной воды. При появлении воды в яму опускали деревянный сруб. На дне сруба устраивали скважину, куда опускали на канатах при помощи блоков и воротов деревянную трубу - "матицу". Обычный диаметр матицы - примерно 40 см, длина - до 20 и более метров. Матицу делали из пробуравленного или выжженного ствола (или нескольких стволов) дерева. Через нее производили дальнейшее бурение скважины. Для этого употреблялся набор сменных (в зависимости от грунта) буровых инструментов, которые насаживали на длинные шесты и приводили в движение особым воротом.

Когда матица целиком уходила в землю, через нее в предварительно пробуренную скважину опускали следующую более тонкую "обсадную" трубу, которая верхней частью плотно скреплялась с нижней частью матицы. Обсадная труба состояла из нескольких полых проконопаченных и просмоленных стволов деревьев; ее длина колебалась от 14 до 50 м. О масштабе и сложности работ, связанных с установкой трубы для откачки рассола, можно судить по тому, что, например, в XVII в. трубы "поспевали" (устанавливались) в мягкой почве "месяца в три и в четыре и в полгода, а иные и больши", в каменистой земле - за 3-4 года; глубина буровых скважин доходила до 160 м (по данным XVI в.), а в XVII в. - еще более.

Рассол из трубы добывали особой узкой и длинной (примерно . 2 м) бадьей, вместимостью более 3 ведер, с помощью журавля, подобного колодезному, или ворота. От рассольной трубы по деревянному желобу рассол подавался в особый большой проконопаченный и просмоленный деревянный ларь. Ларь имел кран, соединенный желобом с цреном - большим (до 16 квадратных сажен площадью и до 10 вершков глубиной) железным ящиком-сковородой, находившейся в варнице - деревянном помещении, где и производили выварку соли. В варнице устраивали яму (обычно ее oобкладывали камнями и обмазывали глиной) - варничную печь, над которой и подвешивали црен. Рассол выпаривался, и в црене оставалась соль. В црен за одну "варю" напускали от 1200 до 1500 ведер рассола.

Процесс варки соли был достаточно сложным и требовал тонкого искусства и большого мастерства. Мастер-соловар ("повар") с помощью подручных должен был тщательно готовить црен к варке, следить за состоянием кипящего рассола, уловить момент, когда начнет "родиться соль"; при этом надо было учитывать особенности данного рассола, наличие в нем различных примесей, принимать меры для удаления их, а также мусора и накипи. Для этого црен. наполняли рассолом в несколько приемов; полученную-после первой "вари" соль переваривали вместе со второй "варей", снимали всплывающий мусор и т. д. Нужно было постоянно регулировать силу огня в печи, обеспечивать равномерность обогрева црена и перемешивания рассола. Для ускорения кристаллизации соли от каждой предыдущей "вари" в црене оставляли некоторое количество соли. Полученную после "вари" соль выгребали и насыпали на специальные полати для просушки. После этого соль в рогожных мешках складывали в амбар. Каждая "варя" длилась по 24- 30 часов. После 20-25 "варь" производили починку и чистку црена, ларя и печи.

Наиболее благоприятным для солеварения было летнее время. В остальное время года производились подготовительные к самой варке соли работы: ремонт и очистка скважин и водоподъемных механизмов, возведение или починка строений, кузнечные работы (сборка и починка цренов и приспособлений для их подвески) и так далее, а также транспортировка уже вываренной соли и, конечно, заготовка дров для беспрестанной топки подцыренных печей.

Для солеварения требовалось огромное количество дров, поэтому возле варниц устраивали особые дровяные склады - "плотбища" или "кладища", а заготовкой дров занимались специальные работники - "дровосеки" и "дрововозы" (Изображения приспособлений для солеварения см. А. А. Введенский. УК. соч., стр. 163, 166, 167, 170, 171. См. там же (стр. 169, примечание 1) указания на другие изображения процесса солеварения XVII в. Работы по солеварению представлены также на миниатюре в "житии" Зосимы и Савватия Соловецких (ГИМ, собрание И. А. Вахрамеева, № 71, л. 38 об.).).

В известной мере сказанное о процессе солеварения можно отнести и к изучаемому периоду. В источниках XIV-XV вв. встречаются упоминания о "соляных ключах", "соляных колодцах", местах "соленых", "соловарных" и "варничных", "варницах", "дворах варничных", "рассоле", "цренах", "варях", "амбарах соляных" (ПЛ, вып. II, стр. 27, 103; ААЭ, т. I, № 164, 385 (1524 г. ); АИ, т. I, № 49, 93; ГВНиП, № 21, 77, 96, 186, 196, 197, 250; ДДГ, № 17, 21, 22, 29, 61, 70; АФЗХ, ч. I, № 169, 264, 265; АСЭИ, т. I, № 3, 31, 47, 48, 64-69, 72, 91, 101, 109, 113, 120, 130, 144, 149, 151, 194, 199, 202, 214, 225, 237, 239, 245, 248, 287, 320, 361, 454, 458, 460, 491, 491а, 502, 515, 640; т. II, № 290, л. 14, 339, 344, 351, 455; т. III, № 13, 21, 195, 207, 236, 237, 481; НПК, т. V, стб. 35; Б. Н. Флоря. УК. соч., стр. 222.). Имеются сведения и о самом процессе добычи и варения соли. Так, в одном акте сообщается о чистке соляных ключей, в других актах говорится о том, что "поставили варницу", "соляные колодцы копают". Во многих актах имеются сведения непосредственно о самом процессе варения соли: "соль варят", причем "варят лето и зиме", "без стоялниц" (то есть без перерывов), "наряжают черены" ("црены") (ПЛ, вып. II, стр. 27, 103; ААЭ, т. I, № 335; ГВНиП, № 96; АСЭИ, т. I, № 48, 109, 239; т. III, № 13, 21, 236, 237.), чинят их. В одном акте говорится о "наварке" - железе для починки цренов (АСЭИ, т. I, № 202; см. там же, стр. 750 - слово "наварок".).

Солеварение. Миниатюра XVI в. (ГИМ, собрание И. А. Вахрамеева, № 71, л. 38 об.).

В новгородской берестяной грамоте № 354, датируемой 1340- 1369 гг., упоминается "корякуля" ("Да пошли 2 кози корякулю"). А. В. Арциховский, комментируя это слово, обоснованно отверг понимание его как сорта овечьей шкуры (ср. современный "каракуль"). По мнению А. В. Арциховского, нельзя отождествить "корякулю" берестяной грамоты и с так называемым "чесноком" (железными колючками с четырьмя торчащими в разные стороны: остриями, которые разбрасывали на пути ожидаемого нападения, для поражения ног коней противника), известным по источникам XVI-XVII вв. так же под названием "каракуль" (См. А. В. Арциховский. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1958-1961 гг.), стр. 45-46.). Впрочем, "чеснок" известен по археологическим находкам, относящимся к более раннему времени (до XIV в.) (См. А. Ф. Дубынин. Археологические раскопки в Зарядье (Москва) в 1956 году. КСИИМК, вып. LXXIX, стр. 79.). Возможно, что "корякуля" берестяной грамоты - это какой-то инструмент для солеварения. В описи 1627 г. имущества М. М. Строганова упоминаются "2 каракули варнишные".

В источниках первой половины - середины XVI в. встречаются прямые указания на "трубы" для соляных скважин и на "жеравци" (колодцы-подъемники) (ААЭ, т. I, № 200; АИ, т. I, № 144; С. Шумаков. Обзор грамот коллегии экономии, вып. 4. М., 1917, № 170.).

Некоторые акты содержат и более подробные сведения о процессе солеварения. "А цто есть на бору колодязь солоной, - говорится в одном новгородском документе середины XV в., - а тъи колодязь Федору и Лаврентею и Обросиму истьцистити, да и церен наставити, да пытати варить по досугу. А будет в росоли прок, а имет быти, даст бог, соль, ино... " (ГВНиП, № 197.) и т. д.

В жалованной грамоте великой книгини Марии Ярославны Чухломскому Покровскому монастырю 1450 г. читаем: "А волостели мои... у игуменовых у Александровых варниц дров не емлют. А. коли у игумена... бывает его сущенье (очевидно, сушка полученной соли - А. Г.) и тиуны и доводщики тогда в варницу не влазят, а к коробу не приступаюца" (АСЭИ, т. III, № 236.).

Нашло отражение в наших источниках и то обстоятельство, что при выварке соли требовалось большое количество дров. Имеются указания на сплав дров "тонниками" из Руссы ("дрова по рекам плавить на себя"), занимавшимися солеварением (АСЭИ, т. III, № 13, 21.). Нередко упоминания о варницах сопровождаются указаниями на наличие или отсутствие дров для них, на покупку этих дров, на специальные дровяные дворы и "кладища" (ГВНиП, № 250; АСЭИ, т. I, № 91, 194, 245, 361, 454, 461, 640; т. II,. № 339; т. III, № 236.). В одном документе говорится о 720 саженях дров "оу варниц" Троице-Сергиева монастыря в Погосте у Соли Галицкой (АСЭИ, т. I, № 454.), в другом указана величина площади "кладища" дров у варниц - около 25 квадратных саженей (АСЭИ, т. I, № 640.). В источниках XV в. упоминаются и специальные люди, занимающиеся заготовкой дров для варниц - "дровосеки" и "дрововозы" (АСЭИ, т. I, № 237, 502.). Важно подчеркнуть, что источники последовательно различают именно людей, секущих дрова, и людей, возящих дрова. Это - несомненное свидетельство относительно далеко зашедшего разделения труда, даже на подсобных работах по солеварению (правда, здесь речь идет о варницах такого крупнейшего монастыря, как Троице-Сергиев); очевидно, невозможно было совмещать две такие операции.

Для разнообразных операций с употреблением большого количества "рассола" (или "воды") нужны были специальные работники - "водоливы" (ААЭ, т. I, № 385; АФЗХ, ч. I, № 264; АСЭИ, т. I, № 101, 237, 248, 320,. 502.).

Естественно, что особая "квалификация" требовалась при работах непосредственно по сооружению рассолоподъемных приспособлений. Очевидно, такой специалист упоминается в одной данной: грамоте (1485 г.): в ней среди "послухов" указан "Захар колодязник". О том, что Захар специалист именно по соляным колодцам, свидетельствует само содержание грамоты, оформлявшей вклад в монастырь половины варницы ("пол-варницы") (АСЭИ, т. I, № 515.). Специалистами по самой выварке соли, очевидно, следует считать и "поваров" (ср. "поваренная" соль). Так, в 1467-1474 гг. троицкий соловар - "старец" Александр, жалуясь на разгром монастырских варниц, указывал, "что поваров их в варнице перебили" (АСЭИ, т. I, № 361. См. еще АФЗХ, ч. I, № 264; АСЭИ. т. I, № 248.). Возможно, что повара даже жили в варнице, так как из текста этого документа следует, что варницы не работали из-за того, что не было дров.

Руководство и надзор за солеварением осуществляли соловары - представители вотчинной и великокняжеской администрации. (См., напр., АФЗХ, ч. I, № 264, 265; АСЭИ, т. I, № 3, 202, 225, 237, 245, 243, 320, 361, 461, 502; т. III, № 195, 207.). Оброк со старорусских тонников, варивших соль, собирал великокняжеский ловчий (АСЭИ, т. III, № 13, 21.). Руководители солеваренного дела - соловары имели, судя по некоторым документам, право суда над работниками на варницах, а иногда и над жителями прилегающих селений (См., напр., АФЗХ, ч. I, № 264.).

Повара и водоливы были в большинстве феодально-зависимыми - источники включают их в число "монастырских людей" (АСЭИ, т. I, № 243, 502. Иногда и соловары включались грамотами в-число "монастырских людей" (см. АСЭИ, т. I, № 320). Очевидно, термин "соловар" мог употребляться и как синоним слова "повар".). Более того, грамота великой княгини Марии Ярославны митрополиту Геронтию называет поваров и водоливов наряду с зависимыми от феодала "окупленными людьми домовными". Суд над всеми этими людьми отдается соловару. В грамоте говорится: "А прав ли будет виноват ли митрополич христианин и он в правде и в вине митрополичю соловару или его приказчику... " (АФЗХ, ч. I, № 264.); то есть, судя по этому источнику, "повара" и "водоливы" были крестьянами.

Видимо, феодально-зависимыми людьми были и дровосеки и дрововозы: в некоторых актах они упоминаются наряду с водоливами; источники говорят о них как о "монастырских людях", подсудных монастырскому приказчику (АСЭИ, т. I, № 237, 502.). Для солеварения использовалась и наемная рабочая сила: так, например, известно, что монастырский соловар нанимал людей возить дрова к варницам (АСЭИ, т. I, № 361.).

Из-за сложности этого промысла работы по солеварению вели артелями (например, на Беломорском побережье) (Очерки истории СССР. Период феодализма. Конец XV в. - начало XVII в., ч. 2. М., Изд-во АН СССР, стр. 68-69; Л. В. Данилова. УК. соч., стр. 272-273.) или с помощью значительного числа феодально-зависимых или наемных людей. Так как для устройства варниц требовались большие материальные вложения, значительное распространение даже среди феодалов получило совместное ("сябреное") владение соляными колодезями и варницами, которые разделяли на половины, четверти, осьмины (АСЭИ, т. I, № 64-68, 72, 118, 120, 151.).

Производство соли, этого необходимейшего продукта, феодалы, естественно, стремились захватить в свои руки: известны колодязи и варницы великого князя, великих княгинь, удельных князей, митрополичьи, монастырские варницы (Троице-Сергиева, Симонова, Кирилло-Белозерского, Суздальского Спасо-Ефимиева, Спасо-Ярославского, Чухломского, Покровского, Спасского-Нередицкого, Спасского-Старорусского монастырей). Однако варницы имелись не только у феодалов, но и у посадских людей Старой Руссы, а на Севере, возможно, и у крестьян-складников. Великие князья, а также великие княгини стремились если не полностью, то хотя бы отчасти монополизировать добычу соли и торговлю ею (О торговле солью на Руси см. ПЛ, вып. I, стр. 83; вып. II, стр. 34-35, 116, 117, 159, 164, 200, 252, 292; АЮ, № 415; ГВНиП, № 88; ДДГ, № 80; АСЭИ, т. I, № 202, 225, 245, 248; т. III, № 7, 23, 498; А. Л. Хорошкевич. УК. соч., стр. 228-229; Очерки истории СССР. Период феодализма. Конец XV в. - начало XVII в., стр. 79.). Это стремление проявлялось в запрещениях частным владельцам производить беспрерывную выварку соли, покупать дрова у великокняжеских людей, продавать соль, когда ее продает соловар великого князя, во взимании "оброков" и пошлин с производства соли и торговли ею ("противни", "ошитки", "плошки", "бекарь соли", "соль оброчная" и "сотная"). Феодалы (монастыри, например) старались получить льготы: освобождение от соляных пошлин, разрешение варить "без стоялниц", продавать соль одновременно с соловаром великого князя, нанимать людей великого князя для работ по солеварению, добивались запрета копать колодцы посторонним вблизи монастырских варниц и т. д. (ГВНиП, № 21, 88, 96; АФЗХ, ч. I, № 264, 267, 268; АСЭИ, т. I, № 48, 101, 109, 202, 205, 237, 245, 248, 491, 491а, 502; т. III, № 195, 207, 237, 481, 498.).

В источниках нет прямых данных о продуктивности русского солеварения XIII-XV вв. А. Л. Хорошкевич полагает, что соли на Руси в это время добывалось недостаточно (См. А. Л. Xорошкевич. УК. соч., стр. 216, 222, 262.). Правда, в других местах она говорит о недостатке соли только в Новгородской земле (См. А. Л. Xорошкевич. УК. соч., стр. 215, 218, 229.). А. Л. Хорошкевич основывается при этом: 1 - на более поздних сведениях о значительно меньшей крепости подземных рассолов некоторых (например, в Старой Руссе) усолий на территории Восточной Европы (по сравнению с некоторыми, притом богатейшими западноевропейскими усольями); 2- на малом количестве в Новгородской и Псковской землях топонимов с корнем "соль"; 3 - на единичных сведениях источников о неудачах при пробных бурениях скважин для соледобычи; 4 - на большой ценности соляных колодцев, 5 - на сведениях о небольшом количестве соли, получаемой новгородским домом святой Софии со своих земель, точнее, как отмечает сама исследовательница - "с части своих владений" на севере Новгородской земли; 6 - на известиях о значительном импорте соли из Западной Европы в Новгород и Прибалтику; 7 - на мнении С. Б. Веселовского о малом количестве и скудности месторождений соли в то время на Руси; 8 - на том, что тогда на Руси еще не разрабатывались запасы каменной соли на востоке и самосадочной - на юго-востоке Руси (См. А. Л. Xорошкевич. УК. соч., стр. 215-222, 238.).

Однако нам кажется, что все эти аргументы не дают оснований для вывода о недостаточной добыче соли на всей тогдашней территории Руси.

О крепости рассолов всех известных по источникам русских усолий нет сведений, а она могла быть различной в разных местах Руси. Так, если содержание соли в старорусских источниках в XIX в. было 1,363%, то в других усольях крепость рассолов достигала 8%, а в Соли Камской она составляла даже 12-15% (См. А. Л. Хорошкевич. УК. соч., стр. 220, 222; Н. В. Устюгов. УК. соч., стр. 84.). Это, конечно, меньше, чем крепость люнебургских соляных источников, в которых содержание соли доходило в XIX в. до 25% (24,67%), но как отмечает сама А. Л. Хорошкевич, соляные источники района Люнебурга "одни из самых богатых... в Европе" (А. Л. Xорошкевич. УК. соч., стр. 238.).

Крепость рассолов могла колебаться и в пределах одного и того же района. Например, в одном, правда, несколько более позднем акте (1555 г.), относящемся к району Тотьмы, говорится о "добром", "середнем" и "худом" "расоле" в тамошних "трубах". На "добрый" рассол есть указание и в другом источнике середины XVI в. (История Российской иерархии, собранная Амвросием.., ч. VI. М., 1812, стр. 420; см. Б. А. Рыбаков. УК. соч., стр. 575.). А. Л. Хорошкевич, указывая на то, что в одном из трех социалистичесуих соляных колодцев был, "по-видимому, самфй крепкий раствор", тоже допускает различную крепость рассолов в одном и том же усолье (См. А. Л. Хорошкевич. УК. соч., стр. 224. Для XVII в. об этом же см. Н. В. Устюгов. УК. соч., стр. 41, 100, 290.). Но даже если допустить, что содержание соли в рассолах всех тогдашних русских усолий было очень низким, то все же возможно, что недостаточная концентрированность рассолов компенсировалась большой массой перерабатываемых рассолов, большим числом солеваренных "предприятий" (надо иметь в виду, что до нас дошли сведения не о всех соляных промыслах того времени). Что же касается солеварения конкретно в Старой Руссе, то большой по тем временам размах его - факт достаточно известный (См. А. Л. Xорошкевич. УК. соч., стр. 220.). Может быть, необычно большое число варниц в Старой Руссе объясняется именно сравнительно малой крепостью тамошних рассолов.

Ряд других аргументов А. Л. Хорошкевич: малое число топонимов с корнем "соль" в Новгородской и Псковской землях, случаи неудач при пробном бурении соляных скважин, получение отдельными вотчинниками (пусть даже крупными) малых количеств соли со своих владений (а тем более - с части их), отсутствие соляных угодий в тех или иных вотчинах, - все это факты, которые сами по себе ничего еще не говорят ни в пользу, ни против ее мнения. То же следует сказать и в отношении того, что в XIII-XV вв. на Руси не разрабатывали каменную и самосадочную соль. Большая ценность соляных колодцев, на которую указывает А. Л. Хорошкевич, может свидетельствовать лишь о дороговизне солеваренного дела, сложного с технической стороны. Вряд ли можно основываться также и на мнении С. Б. Веселовского, которое не подкреплено никакими конкретными данными. Более того, указание С. Б. Веселовского на то, что "одно из первых мест среди промыслов занимали соляные варницы" (оно, кстати, предшествует утверждению о бедности Руси "времени уделов" месторождениями соли) (См. С. Б. Веселовский. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси, т. I, чч. 1-2. М. -Л., Изд-во АН СССР, 1947, стр. 152.), не дает права на вывод о слабом развитии соледобычи на Руси.

По нашему мнению, среди аргументов А. Л. Хорошкевич имеет известное значение лишь указание (и большой интересный материал об этом, рассматриваемый ею) на значительный импорт соли в Новгород. Однако этот аргумент с большей или меньшей степенью вероятности может быть использован для оценки состояния солеварения лишь в Новгородской земле. Правда, М. Н. Тихомиров считает, что и "сам Новгород непосредственно не нуждался в привозной соли" (М. Н. Тихомиров. Средневековая Россия на международных путях (XIV-XV вв.). М., "Наука", 1966, стр. 95.).

Как ни скудны и бедны сведениями о соледобыче наши источники, они все же содержат известия, позволяющие предполагать, что этот промысел достиг значительного развития. Об этом свидетельствует достаточно широкое территориальное распространение (отмечаемое и А. Л. Хорошкевич) (См. А. Л. Хорошкевич. УК. соч., стр. 219-220 (о Старой Руссе), 222 и сл. (о "всей Руси").) солеварения (особенно в XV в.), осуществление интенсивной выварки соли не только летом, но и зимой, без перерывов ("и лете и зиме", "без стоялниц через весь год") (АСЭИ, т. I, № 48; т. III, № 236. 237.). На это же, возможно, указывают значительные подчас размеры перевозок соли. Например, Троице-Сергиев монастырь провозил только из трех своих варниц в Нерехте 100 возов соли зимой ("в зиме двожды на пятидесяти возех") и два повозка летом ("летом двожды павозком") (АСЭИ, т. I, № 202 (1447-1455 гг. ); А. Л. Хорошкевич. УК. соч., стр. 226.).

Кажется, самое раннее прямое известие о производительности соляных варниц содержится в жалованной грамоте 1555 г. Ивана IV Тотемскому Преображенскому монастырю, в которой сказано: "а соли, де, из трубы добраго расолу на варницу сварят по пяти тысечь на год пудов соли, а среднего по четыре тысячи пуд, а худаго по три тысячи пуд соли на год" (История Российской иерархии, собранная Амвросием.., ч. VI, стр. 420.).

В XVII в., вернее, в конце этого столетия, производительность варницы в районе Соли Камской и Перми была значительно выше - примерно от 20 до 35 тысяч пудов соли в год (711 См. Н. В. Устюгов. УК. соч., стр. 103, 290-292; А. А. Введенский. УК. соч., стр. 173-174.). Такой рост производства соли, разумеется, можно объяснить не только тем, что эти сведения отделены от "тотемекой" грамоты Ивана IV почти полуторавековым периодом исторического развития, но, очевидно, и тем, что приведенные данные о производительности варниц в XVII в. относятся к районам с более богатыми, чем тотемские, соляными источниками. Следовательно, нет оснований считать для середины XVI в. "мощность" варницы в 3-5 тысяч пудов в год особенно низкой. По-видимому, примерно такое количество соли с варницы получали и в XV в. Так, А. Л. Хорошкевич полагает, что одни лишь отчисления солью в пользу великого князя с четырех варниц Троице-Сергиева монастыря у Соли Переяславской достигали 2 тысяч пудов (См. А. Л. Xорошкевич. УК. соч., стр. 226.).

Оценивая масштабы, которых достигала соледобыча в XV в., можно указать также на крупные запасы дров при варницах (в одном документе говорится о 720 саженях дров, заготовленных для двух или трех варниц Троице-Сергиева монастыря у Соли Переяславской) (АСЭИ, т. I, № 454.), на необходимость закупок дров к варницам даже Троице-Сергиевым монастырем, имевшим более лесных угодий, чем большинство других феодалов, и найма (например, тем же монастырем) работников "на дрова" (АСЭИ, т. I, № 245, 361, 454.).

О большом размахе солеварения в некоторых феодальных хозяйствах XV в., по-видимому, свидетельствуют и необычно разветвленное для того времени разделение труда на соледобывающих промыслах (наличие особых соловаров, поваров, водоливов, дровосеков и дрововозов), и оживленная с середины XV в. торговля солью на внутреннем рынке центральной Руси (См. А. Л. Xорошкевич. УК. соч., стр. 228.).

Все сказанное позволяет считать, что выварка соли из подземных вод, являвшаяся главным видом соледобычи в рассматриваемый период, развивалась в целом успешно, а в XV в. (Ср. Б. А. Рыбаков. УК. соч., стр. 575.) достигла, в общем, достаточно высокого по тому времени технического уровня. Эффективность соледобычи в разных частях Руси была, разумеется, не одинаковой; она зависела от ряда причин, в том числе и от природных условий.