Скотоводство и птицеводство

Следующей по важности за земледелием отраслью сельского хозяйства на Руси второй половины XIII-XV в. было скотоводство. В источниках этого времени имеется множество упоминаний о "скоте" вообще (или "скотине", "животине") и различных видах скота. В некоторых случаях источники употребляют термины: "скот рогатой", "скот мелкий", "животина мелкая" (ПСРЛ, т. XXV, стр. 134, 155, 159, 191; НПЛ, стр. 354; АСЭИ, т. I, № 71, 394; т. III, № 67а.).

Наиболее часто в источниках говорится о лошадях, коровах и овцах, баранах. Особенно разнообразна "номенклатура" лошадей: кроме бесчисленных "коней" и "лошадей" упоминаются жеребцы, кобылы, жеребята, мерины, иноходцы, аргамаки и т. д.

Сравнительно редки упоминания о козах, больше упоминаний о свиньях (в том числе о боровах, поросятах).

Таким образом, на Руси второй половины XIII-XV в. были известны все основные, типичные для ее географических условий виды домашнего скота, что подтверждается и археологическими данными (См. В. И. Цалкин. Основные задачи изучения костей животных из раскопок памятников материальной культуры. КСИИМК, вып. LVIII. М., 1955, стр. 4; его же. Материалы для истории скотоводства и охоты в древней Руси. МИА, № 51. М., 1956.).

Вместе с тем надо отметить, что тогда на Руси встречались некоторые виды домашних животных, которых в более позднее время в хозяйстве лесной полосы Восточной Европы, как правило, не использовали как рабочий скот (например, волов).

Кроме того, источники второй половины XIII-XV в. упоминают "лошаков" (или "лошачков"). И. И. Срезневский отождествляет это животное с мулом (mulus) (См. И. И. Срезневский. Материалы.., т. II, стб. 48. П. Я. Черных также ошибается, называя лошака мулом (ук. соч., стр. 44). Полное научное наименование мула - Equus mulus. Русское название мула по В. И. Далю - осляк ("Толковый словарь живого великорусского языка", т. II, стр. 270).). Это определение термина "лошак" неточно: мул - помесь осла с кобылой; лошак (Asinus vulgaris Hinnus) - помесь жеребца с ослицей.

Лошак - менее крупное, чем мул (и лошадь) животное, но крупнее осла. По внешнему виду мул более напоминает осла, лошак более похож на лошадь (длинная и тонкая голова, широкий круп, волнистый хвост) (Настольный энциклопедический словарь, изд. 5-е, т. VI. М., "Гранат", 1901, стр. 2829 (ст. "Лошак"); Новый энциклопедический словарь Брокгауза - Ефрона, т. 27. Пг., б. г., стб. 481-482 (ст. "Мул").). Мулы распространены в Испании, Франции, Италии (преимущественно в южных и горных районах), Греции, Турции, Южной Америке; лошаки встречаются в Испании и Эфиопии.

Эти общие сведения о мулах и лошаках как животных, типичных для сравнительно южных районов, а о лошаках еще и как о сравнительно редких животных, заставляют несколько настороженно отнестись к известиям о "лошаках" в наших источниках.

Впервые о лошаках говорится в известной духовной Климента-новгородца, датируемой до 1270 г. ("Хотя подо мною что останеться, или лошак или оружье, то все даю святому Гергью") (ГВНиП, № 105.). Следующее по времени упоминание лошака встречается в новгородской берестяной грамоте № 69, относящейся к 1281-1299 гг. ("От Тереньтея к Михалю. Пришлить лошакъ с Яковьцемъ"). Упоминание "лошака" есть в одном из списков "Слова Даниила Заточника" ("Слово Даниила Заточника" по редакциям XII и XIII вв. и их переделкам. Приготовил к печати Н. Н. Зарубин. Л., Изд-во АН СССР, 1932, стр. 73. (ПДК, вып. 3).). Для XV в. (между 1400-1491 гг.) имеется довольно много упоминаний о лошаках в актах Северо-Восточной Руси (ДДГ, № 17; АФЗХ, ч. I, № 307; АСЭИ, т. I, № 15, 16, 18-20 25 71 283, 379, 448, 562; т. II, № 52, 184, 377; т. III, № 100, 484; НДС, стр. 25-26; Сб. РИО, т. 35, № 7.). О лошаках - в числе подарков новгородцев Ивану III - говорится в летописях (ПСРЛ, т. XXV, стр. 307.).

А. В. Арциховский отмечает, что изображения лошаков на миниатюрах Лицевого летописного свода XVI в. по виду не отличаются от лошади (См. А. В. Арциховский. Древнерусские миниатюры как исторический источник, стр. 96.). Это естественно: как указывалось, лошак похож на лошадь.

Само число упоминаний "лошаков" в разных источниках показывает, что нет оснований подозревать описку: "лошак" вместо "лошадь".

В пользу того, что наши источники подразумевают под лошаком животное, отличное от лошади, свидетельствуют упоминания лошаков наряду с лошадьми ("мое стадо седелное, кони, и лошаки, и жеребцы, и кобылье стадо... ", "а живота лошаков болших и кобыл болших дватца двое, а страдных лошадей дватцать", "да явил ему... жеребец иноход, да лошак, на чем ему самому ехати") (ДДГ, № 17; АСЭИ, т. I, № 71; ПДС, стр. 25-26. В начале XX в. лошаков как упряжных животных применяли в России, например в районе Славянска (Донбасс).). Также и в "Слове Даниила Заточника": "Ино ти есть лодия, а ин ти есть корабль, а иное конь, а иное лошак" (См. ук. изд., стр. 73.). Необходимо указать и на значительную распространенность лошаков на Руси XIII-XV вв.; известия о лошаках в актах относятся к самым различным уездам (Белозерский, Дмитровский, Коломенский, Костромской, Московский, Нижегородский, Новоторжский, Переяславский, Серпуховской) Северо-Восточной Руси и к Новгородской земле. Судя по тем же актам, лошаки имелись не только в княжеских хозяйствах (где были целые стада лошаков), но и в хозяйствах монастырей и различных светских феодалов.

"Южное" происхождение лошаков, по-видимому, понятие относительное. Во всяком случае, существование этих животных в указанных районах Руси - реальный факт. В этой связи вряд ли правильно предположение, что упоминаемые в источниках лошаки - это "молодые кони, может быть, еще только обучаемые для ходьбы под седлом" (Г. Е. Кочин. Сельское хозяйство.., стр. 251.) (есть такое же толкование и у В. И. Даля). В одном из документов говорится о предоставлении лошака для езды иностранному послу (ПДС, стр. 25-26.). Конечно, послу не дали бы необъезженного молодого коня.

Очевидно, лошаки были довольно ценным видом домашних животных, так как в двух актах указана их сравнительно высокая цена: в одном случае 3 рубля, в другом - 100 алтын (АСЭИ, т. I, № 562; т. III, № 484.). Обыкновенная рабочая лошадь стоила дешевле: по Белозерской таможенной грамоте 1497 г. - "рубль или менши рубля" (АСЭИ, т. III, № 23.). А, судя по "Русской Правде", цена необъезженных коней была меньше, чем взрослых, объезженных (ПРП, вып. 1, стр. 113.). Напомним также, что лошаки входили даже в число "даров" новгородцев Ивану III как определенная ценность.

Лошаки были, очевидно, привозные с юга, так как в источниках нет никаких известий о разведении на Руси ослов. Применяли лошаков, по-видимому, главным образом для верховой езды (ДДГ, № 17 и ПДС, стр. 25-26.).

В источниках имеются сведения об использовании различных видов скота. Так упоминаются, например, "кони ездовые", "конь в седле", "стадо седельное" (ДДГ, № 3, 17; АСЭИ, т. I, № 501.), а также рабочий скот ("животина страдная", "лошади страдные").

Из продуктов скотоводства источникам известны мясо, солонина, говядина, яловчина, баранина, свинина, окороки, ветчина, коровье масло, сыр, сметана, молоко (ПСРЛ, т. VIII. стр. ПО (уха мясная), 152; т. XII, стр. 38 (уха мясная), 118, 226; т. XXV, стр. 201, 279; УЛС, стр. 88; Сб. Муханова, № 29; ГВНиП, № 21, 32, 41, 178; АСЭИ, т. I, № 260, 261; т. II, № 123, 339; т. III, № 23, 60, 114, 259; ПРП, вып. 1, стр. 209; ПДС, стр. 112, 113, 124; Сб. РИО, т. 35, № 13, 19, 21, 76, 84; Сб. РИО, т. 41, № 33; РИБ, т. VI, № 13, 32, 74; БИПР, т. I, стр. 58, ПО; Троицкий обиходник, стр. 19; Хожение за три моря Афанасия Никитина 1466-1472 гг., изд. 2-е, доп. и перераб. М. -Л., Изд-во АН СССР, 1958, стр. 18, 19, 40; А. В. Арциховский. УК. соч. ВИ, 1951, № 12, стр. 80; новгородская берестяная грамота № 363; Г. Е. Кочин. Сельское хозяйство.., стр. 261-262.). При раскопках в Москве и Новгороде обнаружены мутовки для сбивания масла (См. М. Г. Рабинович. УК. соч. СЭ, 1955, № 4, стр. 37; Б. А. Колчин. УК. соч. КСИА, вып. 99, стр. 6, 13.).

Кожу домашних животных использовали как сырье для кожевенного производства, и, в частности, для изготовления обуви (См. М. Г. Рабинович. Археологические раскопки в Москве в Китай-городе. КСИИМК, вып. XXXVIII. М. - Л., 1951, стр. 54; его же. УК. соч. КСИИМК, вып. LVII, стр. 80; Г. П. Латышева. УК. соч., стр. 52; М. Г. Рабинович. УК. соч. СЭ, 1955, № 4 стр. 37.). Из овчин в основном шили зимнюю одежду - шубы, "кожухи" и т. д. (УЛС, стр. 88; ГВНиП, № 257, 264; АСЭИ, т. III, № 292; Сб. РИО, т. 35, № 11; РИБ, т. VI, № 24; новгородские берестяные грамоты № 129, 141.).

Из овечьей шерсти изготовляли шерстяные ткани и другие изделия. В письменных источниках встречаются указания на "сермяги" (ГВНиП, № 317.). Летопись, упоминая о людях в "овчих шерьстех", разъясняет, что они одеты в сермяги (ПСРЛ, т. VIII, стр. 93; т. XII, стр. 2; т. XXV, стр. 246.). При археологических раскопках нередко обнаруживают остатки шерстяных изделий, тканей, поясов.

При раскопках в Новгороде и Рязани найдены ножницы для стрижки овец (См. А. В. Арциховский. Курганы вятичей, стр. 102; Г. П. Латышева. УК. соч., стр. 46; М. Г. Рабинович. УК. соч. СЭ, 1955, № 4, стр. 41 - 42; А. А. Мансуров. УК. соч., стр. 82; А. В. Арциховский. УК. соч. КСИИМК, вып. XXVII, стр. 122; Л. А. Голубева. Белоозерская экспедиция. КСИА, вып. 81. М., 1960, стр. 82; Б. А. Колчин. УК. соч. МИА, № 65, стр. 59-60.). О шерсти в составе натурального оброка говорится в новгородских писцовых книгах (См. Г. Е. Кочин. Материалы.., стр. 397.).

Трудно судить о качестве скота и уровне скотоводства на Руси XIII-XV вв., но, конечно, не следует переоценивать породистости, рабочих и продуктивных качеств тогдашнего скота. В. И. Цалкин, изучавший кости домашних животных, найденные при археологических раскопках, установил, что лошади и рогатый скот того времени в большинстве принадлежали к мелким породам (См. В. И. Цалкин. Палеофауна Старой Рязани. КСИИМК, вып. XXI, стр. 131; его же. УК. соч. МИА, № 51, стр. 45, 48, 50-51, 97-98, 103-104, 107, 114, 140, 148-150; М. Г. Рабинович. УК. соч. СЭ, 1955, № 4, стр. 37; А. В. Кирьянов. УК. соч. МИА, № 65, стр. 346; Г. Е. Кочин. Сельское хозяйство.., стр. 258-260.).

Однако, несмотря на малорослость, лошади и рогатый скот, очевидно, соответствовали условиям сельского хозяйства этого времени. Характерно, что Герберштейн, обычно не склонный приукрашивать русскую действительность, описывая русских лошадей, хотя и отмечает их низкорослость, вместе с тем воздает должное их выносливости (См. С. Герберштейн. УК. соч., стр. 88.). Малорослый скот обладал тонкой шкурой, весьма ценной для кожевенного производства (См. М. Г. Рабинович. УК. соч. СЭ, 1955, № 4, стр 37.). Кроме того, малорослую скотину крестьянам (и горожанам) легче было обеспечивать кормами.

Источники перечисляют крупный, рослый скот в хозяйстве у феодалов: "больших" лошаков, меринов, кобыл, коров (Архив Строева, № 90; АСЭИ, т. I, № 11, 71.). Кроме того, у феодалов имелись и весьма ценные виды скота. Это прежде всего, верховые боевые кони: аргамаки, иноходцы, обычно получаемые из других стран (Архив Строева, № 90; ДДГ, № 88; АСЭИ, т. I, №. 501, 612 ("татарский" конь); Сб. РИО, т. 35, № 21; т. 41, № 100.).

На Руси второй половины XIII-XV в. существовала довольно подробная возрастная классификация домашних животных, корнями своими уходящая в более ранние времена. Кроме терминов "жеребя", "теля", "телица", "яловица", "порося" и описательных определений, вроде жеребец "старой", конь "старой", бык "старой", вепрь "старой", "кобылица млада" (ПСРЛ, т. XV, стб. 416; Рогожский летописец, стб. 43; Архив Строева, № 90; АСЭИ, т. I, № 89; ПРП, вып. 2, стр. 301; вып. 3, стр. 426.), источникам известны: "лонщина", "третьяк", "третьячина", "назимые свиньи" (АСЭИ, т. I, № И, 547; ПРП, вып. 1, стр. 208-209; вып. 3, стр. 426.).

Значительную часть года скот содержался в стадах. В источниках говорится как о стадах вообще (АФЗХ, ч. I, № 100; АСЭИ, т. II, № 154; Житие Стефана Пермского, стр. 91; Житие Сергия Радонежского, стр. 141; 161; новгородская берестяная грамота № 142; стада упоминаются и в новгородских писцовых книгах.), так и отдельно о "коневых" (или "конских"), "седельных", "кобыльих", "скотьих" (видимо, стадах рогатого скота), "коровьих" стадах (ДДГ, № 4, 17, 21, 22; АСЭИ, т. I, № 604.). При стадах имелись пастухи (ПСРЛ, т. XI, стр. 227; АСЭИ, т. I, № 604; Воинские повести древней Руси. [Серия "Литературные памятники"]. М. - Л., Изд-во АН СССР, 1949. ("Задонщина", стр. 38).). Пастбища в некоторых документах называются "выгон", "паства", "поскотина", пастбища для телят - "телятник" (ГВНиП, № 111, 121, 170, 182, 183; АСЭИ, т. III, № 211; РИБ, т. XXV, № V, стб. 6; Г. Е. Кочин. Сельское хозяйство.., стр. 272.).

Известны некоторые приспособления, связанные с пастьбой скота. Так, при раскопках в Новгороде найдены колокольчики-ботала (См. Б. А. Колчин. УК. соч. МИА, № 65, стр. 75-76 (находки относятся к XII-XIV вв. ).), которые привешивали животным на шею, чтобы легче было разыскать скот в лесу. Их изготовляли из железа, а с наружной и внутренней стороны покрывали медью. Интересно, что в новгородских письменных источниках XV в. термин "ботало" известен в качестве прозвища (См. В. И. Корецкий. Новгородские грамоты XV века из архива Палеостровского монастыря. "Археографический ежегодник за 1957 год". М., Изд-во АН СССР, 1958, стр. 447.). Для выгона из леса пасущегося там скота, по-видимому, применяли специальные деревянные трещотки-верещаги (Хозяйство и быт, стр. 41.); в актах встречается прозвище "Верещага" (АСЭИ, т. II, № 296; т. III, № 214, 250.). При археологических раскопках найдены скребницы для чистки лошадей (См. А. Ф. Медведев. Оружие Новгорода Великого. МИА, № 65, стр. 187; М. Г. Рабинович. О древней Москве, стр. 312.). В одной из новгородских писцовых книг (Водской пятины) упомянут "лекарь коневой" (НПК, т. III, стб. 517; Б. А. Рыбаков. УК. соч., стр. 558.).

Ботало XIV в. Новгород. (Коллекция НАЭ. Б. А. Колчин. УК. соч. МИА, № 65, стр. 76, рис. 63).

Источники указывают помещения, где содержался скот: конюшни, хлевы, дворы, "ячной загон" (ПСРЛ, т. VIII, стр. 227; т. X, стр. 186; т. XXV, стр. 166; Мейчик, № VI/I; ЛЗАК, вып. 35, стр. 147; АФЗХ, ч. I, № 181; ч. II, № 26.). Из оборудования этих помещений упоминаются лишь "ясли" (ПСРЛ, т. XI, стр. 106.). Остатки этих помещений открыты при археологических раскопках русских городов и селищ (Археологические исследования в РСФСР 1934-1936 гг., стр. 74; Н. П. Милонов. УК. соч. "Историко-археологический сборник". М., 1948, стр. 67; М. Г. Рабинович. УК. соч. КСИИМК, вып. XXI, стр. 157; В. И. Цалкин. УК. соч. МИА, № 51, сто. 152-153.).

Большое место в сельском хозяйстве второй половины XIII-XV в. занимала заготовка кормов скоту, главным образом сена. Упоминаний о сене, "пожнях", "покосах" и других сенокосных угодьях, об орудии сенокошения - косе, о кошении сена - масса. Находки кос часты при археологических раскопках (См. А. Л. Монгайт. Рязанская земля, стр. 260-262; С. А. Тараканова. Археологические работы в Городне на Волге в 1944 г. КСИИМК, вып. XIV. М. -Л., 1947, стр. 113; ее же. Раскопки поселения "Городня на Волге" в 1945 г. КСИИМК, вып. XIX. М. -Л., 1948, стр. 50; Н. П. Милонов. УК. соч. СА, вып. IV, стр. 158, 159; М. Г. Рабинович. УК. соч. СЭ, 1955, № 4, стр. 35; А. В. Арциховский. Раскопки 1954 года в Новгороде. ВИ, 1955, № 2, стр. 67; Б. А. Колчин. УК. соч. МИА, № 65, стр. 71-75, 353-354; В. В. Седов. УК. соч. МИА, № 92, стр. 101, 107.). Обычно археологи находят косы-горбуши. Однако на древнерусских миниатюрах XVI в. встречаются изображения и кос-литовок (См. А. В. Арциховский. Древнерусские миниатюры как исторический источник, стр. 76, 77, 188.). Видимо, в XV-XVI вв. косу-горбушу стала вытеснять (там, где позволяли местные условия) коса-литовка (См. В. П. Левашова. УК. соч., стр. 91.). Процесс уборки сена включал косьбу травы, сушение сена в валках, укладку в копны и хранение в особом помещении-сеннике или в стогах (ПСРЛ, т. XI, стр. 64, 159 ("сенные валы"), 216; ПЛ, вып. I, стр. 78-85; вып. II, стр. 58; Мейчик, № VI/I; ГВНиП, № 129, 166, 234, 333; ч. II, № 33; АСЭИ, т. I, № 62, 604, 624, 651; т. II, № 179, 458; ПРП, вып. 1, стр. 260; вып. 2, стр. 286.). "Сенные стоги" упоминаются в "Задонщине"; слово "сенник" встречается в берестяной грамоте № 283 (вторая половина XIV в.).

Во избежание "луговых потрав" (Ср. АСЭИ, т. I, № 493, 604, 607.) сенные покосы, как и посевы, огораживали (АСЭИ, т. II, № 154.); для прохода скота устраивали специальные "прогоны животинные" (АСЭИ, т. I, № 431, 432.). Кроме косы орудиями сеноуборки были вилы и грабли. Вилы упоминаются в нескольких актах в качестве "знамен" на деревьях (АФЗХ, ч. I, № 213-215.). Зубья деревянных грабель обнаружены при раскопках в Москве и Новгороде (См. А. В. Кирьянов. УК. соч. МИА, № 65, стр. 353-354; М. Г. Рабинович. О древней Москве, стр. 272-273, рис. 119, 9.).

Косы конца XIV в. Новгород. (Коллекция НАЭ. Б. А. Колчин. УК. соч. МИА, № 65, стр. 72, рис. 58,1-3).

Коса со складной рукояткой XV в. Новгород. (Коллекция НАЭ. Б. А. Колчин. УК. соч. МИА, № 65, стр. 75, рис. 61,1).

Древние новгородские грабли имели длинные (общая длина примерно 16 см), широко расставленные, редкие зубья - по 5-6 на колодке. А. В. Кирьянов справедливо объясняет такое устройство грабель особенностями типичного новгородского рельефа. Судя по миниатюрам XVI в., были и другие виды грабель с более частыми (до 12 штук на колодке) и, видимо, более короткими зубьями (БАН, 17. 17. 9, л. 1348 об.). Зуб грабель, найденный в Москве, в Зарядье, короче новгородских, примерно до 10 см. Этот второй вид грабель, видимо, был типичен для местностей с более ровным рельефом.

С сенокошением были связаны многие повинности крестьян (См. подробнее: А. Д. Горский. Очерки экономического положения крестьян.., стр. 72, 177-179.). О повинностях крестьян по сенокошению часто говорится в новгородских писцовых книгах.

Грабли. Реконструкция А. В. Кирьянова. (Коллекция НАЭ. А. В. Кирьянов. История земледелия Новгородской земли X-XV вв. (По археологическим данным). МИА, № 65, стр. 353, рис. 10).

Сгребание и носка сена. Миниатюра XVI в. (БАН, 17.17.9, л. 1348 об.).

В литературе встречаются утверждения, что в древней Руси лошадей овсом не кормили. Это опровергается показаниями источников (См. Г. Е. Кочин. Сельское хозяйство.., стр. 254-255.).

Все существенные части сбруи и упряжки рабочих и верховых лошадей (седло, стремена, хомут, дуга, оглобли, шлея, чересседельник, гужи, удила, уздечки, вожжи; применялся также кнут, при верховой езде - шпоры, плетки (ДДГ, № 3, 17; АСЭИ, т. I, № 501; новгородские берестяные грамоты № 135, 404; М. Г. Рабинович. УК. соч. КСИИМК, вып. LVII, стр. 91; Б. А. Колчин. УК. соч. КСИА, вып. 99, стр. 16; А. Ф. Медведев. УК. соч. МИА, № 65, стр. 182-191; А. В. Арциховский. УК. соч. ВИ, 1955, № 2, стр. 67; Радзивиловская или Кенигсбергская летопись, лл. 7, 21, 24, 34, 34 об.; Житие... Сергия Радонежского (литографированное издание), лл. 50, 51 об., 137, 220 об., 270, 313 об., 338 об., 339; ГИМ, Музейское собрание, № 358, лл. 51 об., 68, 59 об., 123, 141, 590, 1011; М. Г. Рабинович. О древней Москве, стр. 309, 312.)) в XIII-XV вв. были те же, что и позднее.

Данные лингвистики (в частности - топонимики и ономастики) подтверждают наличие в изучаемый период таких терминов, как "оглобли" (Ср. ДДГ, № 20; АСЭИ, т. I, № 123, 213, 216, 321, 525, 587 (ср. так же АСЭИ, т. I, №257).), "тебенек" (лопасть у седла) (Ср. АСЭИ, т. I, № 228.). В Лаврентьевской летописи под 1283 г. упомянут "торок" - ремень у седла для привязывания поклажи. В той же летописи (под 1295 г.) встречается термин "ючный" (См. И. И. Срезневский. Материалы.., т. III, стб. 982, 1630.).), то есть "вьючный" (См. Н. А. Казакова и Я. С. Лурье. УК. соч., стр. 472, 482. О терминах "вьюк", "юк" в русских источниках того времени см. еще Г. Е. Кочин Материалы.., стр. 62.). В новгородской берестяной грамоте № 65 упомянута "попонь" (попона).

Представляется ошибочным утверждение Герберштейна, что лошадей на Руси не подковывали (См. С. Герберштейн. УК. соч., стр. 87.). О подковывании лошадей сообщают письменные источники; при археологических раскопках часты находки подков второй половины XIII-XV в. и более раннего и позднего времени (обнаружены и подковы для волов) (Сб. РИО, т. 35, № 77 ("подковати большими подковы"); Н. П. Милонов. УК. соч. "Историко-археологический сборник". М., 1948, стр. 87; М. Г. Рабинович. УК. соч. СЭ, 1952, № 3, стр. 61; С. А. Тараканова. УК. соч. КСИИМК, вып. XIX, стр. 157; Л. А. Голубева. УК. соч. КСИА, вып. 81, стр. 77; см. ук. соч. Б. А. Колчина и А. Ф. Медведева. МИА, № 65, стр. 115 и 186, 189-190; Г. Е. Кочин. Сельское хозяйство.., стр. 254.).

Таким образом, содержание скота и уход за ним во второй половине XIII-XV в. были в целом такими же, как и в более позднее время.

Подковы XIII (1) и XVI (2) вв. Новгород. (Коллекция НАЭ. А. Ф. Медведев. УК. соч. МИА, № 65, стр. 189, рис. 23, 9, 10).

На Руси разводились также все основные виды домашней птицы: куры (в источниках они упоминаются особенно часто), утки, гуси, а также голуби, лебеди и журавли (ПСРЛ, т. XXIII, стр. 155; ПЛ, вып. II, стр. 62; Сб. Муханова, № 29; ГВНиП, № 21, 135, 154, 158, 159, 161, 174, 201, 207, 208, 238; АФЗХ, ч. I, № 33; АСЭИ, т. I, № 72, 125, 363, 496; т. II, № 64, 173, 426; т. III, № 8, 23; ПРП, вып. 2, стр. 300; ПДС, стр. 48, 112; Сб. РИО, т. 35, № 19; БИПР, т. I, стр. 58.).

Куры, гуси часто упоминаются новгородскими писцовыми книгами (в составе "мелкого дохода"). Возможно, что лебеди и журавли были не вполне домашними (См. В. П. Левашова. УК. соч., стр. 92-93.).

Археологические находки костей домашней птицы довольно редки, так как эти кости плохо сохраняются в земле (См. А. А. Мансуров. УК. соч., стр. 90.).

В XIV-XV вв. тоже можно отметить довольно развитую терминологию, связанную с птицеводством; в это время существовали такие термины, как "кур", "кочет" (петух), "кокощь" (курица-наседка), "гусак", "гусыня", "селезень", "утица" (ПРП, вып. 3, стр. 426.).

Среди продуктов питания, кроме мяса домашней птицы, упоминаются яйца, яичница (ПЛ, вып. II, стр. 38; АИ, т. I, № 112; АСЭИ, т. III, № 60; Сб. РИО, т. 35, № 21, 84; т. 41, № 33; Троицкий обиходник, стр. 16, 17, 21; РИБ, т. VI, № 134.). В новгородских писцовых книгах яйца постоянно перечисляются в составе натуральных оброков.

Данные источников о существовании в княжеских хозяйствах особого "конюшего пути" и специального "конюшенного дворца", а также особых должностей "конюших" и "конюхов", "коровников", "утятников" (ПСРЛ, т. XXV, стр. 256; ГВНиП, № 115; ДДГ, № 57, 80, 95; АФЗХ, ч. I, № 24, 44а, 116; АСЭИ, т. I, № 133, 246, 254, 562, 604, 612, 642; т. II, № 229, 310, 418, 419, 426; т. III, № 13, 323, 367; НПК, т. III, стб. 9, 19, 28, 30; т. IV, стб. 14, 17, 19; т. V, стб. 300; т. VI, стб. 27 и др.) и даже "лебедника" (АСЭИ, т. I, № 635.) в крупных вотчинах свидетельствуют о большом внимании феодалов к скотоводству и птицеводству. Несмотря на то, что в крупных феодальных хозяйствах довольно широко применялся труд холопов (ДДГ, № 86 (холопы - конюх и утятник); АСЭИ, т. I, № 562, 612 (холопы-конюхи).), а значительная часть скота и домашней птицы в стране находилась у горожан (ПСРЛ, т. VIII, стр. 85; т. IX, стр. 216 ("стадо градское").), главную рабочую силу в скотоводстве и птицеводстве составляли, конечно, крестьяне.

В источниках почти нет данных о количестве скота и домашней птицы в крестьянских хозяйствах того времени, но судя по единичным сведениям, в крестьянском дворе обычно имелись: одна рабочая лошадь, одна-две коровы, несколько голов мелкого рогатого скота, одна-две свиньи, немного домашней птицы (См. А. Д. Горский. Очерки экономического положения крестьян.., стр. 69-70; Г. Е. Кочин. "Сельское хозяйство... ", стр. 277-283.).

В вотчинах крупных феодалов скотоводство и птицеводство велось, видимо, в довольно больших размерах; об этом свидетельствуют как существование специальных должностей и особых "путей" в этих отраслях хозяйства, так и упоминания о "стадах" различных видов скота (ДДГ, № 1, 3, 4, 8, 17, 21, 22; АСЭИ, т. I, № 604; т. II, № 154.).