Сельское хозяйство и промыслы

Монголо-татарское нашествие, обрушившееся на Русь в XIII в., нанесло ей колоссальный ущерб - была истреблена масса людей, разрушена экономика страны. Удар завоевателей имел особенно тяжелые последствия для хозяйства Руси. Она достигла высокого по тем временам уровня развития материальной и духовной культуры (История культуры древней Руси, тт. I-П. М. -Л., Изд-во АН СССР, 1951.), но в условиях натурального хозяйства достаточно было "простых случайностей, вроде вторжений варварских народов или даже обыкновенных войн, чтобы довести какую-нибудь страну с развитыми производительными силами и потребностями до необходимости начинать все сначала" (К. Маркс и Ф. Энгельс. Немецкая идеология. Соч., т. 3, стр. 54.).

Это указание К. Маркса и Ф. Энгельса можно отнести и к тому положению, которое сложилось в сельском хозяйстве Руси второй половины XIII в. в результате монголо-татарского нашествия. Летописцы, рассказывая о разгроме русских городов, учиненном захватчиками, постоянно отмечают также сожжение сел, уничтожение и увод в плен и в рабство сельского населения, бегство населения с обжитых мест в леса, горы и пещеры, истребление и угон скота (См., напр., Лаврентьевскую и Ипатьевскую летописи под 1237 г.; ПСРЛ, т, V, стр. 153, 183; т. VII, стр. 141; т. X, стр. 106, 108, 109; т. XV, стб. 386, 387; т. XVIII, стр. 57; т. XXIV, стр. 93; т. XXVI, стр. 82; ТЛ, стр. 313, 316.). "Мнозии грады попленены быша, иже и доныне места их стоят пусты... и села от того нечестиваго Батыева пленениа запустеша и ныне лесом зарастоша, точию знамениа имене их памятию из рода в род предпосылаются" (ПСРЛ, т. XV, стб. 386.), - писал автор повести об убиении князя Михаила Черниговского (XIII в.). Аналогичную картину запустения разоренных завоевателями сел рисует владимирский епископ XIII в. Серапион ("села наши лядиною поростоша") (См. Е. В. Петухов. Серапион Владимирский, русский проповедник XIII века. СПб., 1888, приложение, стр. 8.).

Авторы более поздних памятников, вспоминая о нашествии Батыя, также не забывали упомянуть, что "и села опустиша от языка незнаема... " (Л. В. Черепнин. Образование Русского централизованного государства в XIV-XV веках. М., Соцэкгиз, 1960, стр. 704.).

Из описания путешествия митрополита Пимена в Царьград видно, что еще в конце XIV в. (путешествие происходило в 1389г.) земли, расположенные к югу от Рязанского княжества в непосредственной близости от его границ, находились в состоянии полного запустения: "Бысть же сие путное шествие печално и унынливо, бяше бо пустыня зело всюду, не бе бо видети тамо ничтоже: ни града, ни села; аще бо и быша древле грады красны и нарочиты зело видением места, точью пусто же все и не населены, нигде бо видети человека, точию пустыни велиа, и зверей множество... и бяше все пустыни великиа" (ПСРЛ, т. XII, стр. 96.). Из контекста этого летописного рассказа видно, что речь идет о местности по притокам Дона - Красивой Мече и Сосне.

Таким образом, и в области сельского хозяйства (Подробный обзор последствий монголо-татарского нашествия и первых десятилетий (до конца XIII в.) ига для хозяйства (в том числе для сельского хозяйства) Северо-Восточной Руси сделан В. В. Каргаловым, привлекшим большой материал письменных источников и данные археологических раскопок (см. В. В. Каргалов. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. Феодальная Русь и кочевники. М., "Высшая школа", 1967, стр. 173-217). О тяжелых последствиях монголо-татарских набегов на Русь во второй половине XIII в. см. также В. Т. Пашуто. Голодные годы в древней Руси. "Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1962 г. ". Минск, "Наука и техника", 1964, стр. 69-89, 90, 91.), как и в ремесле (О последствиях монголо-татарского нашествия и ига для русского ремесла см. Б. А. Рыбаков. Ремесло древней Руси. М., Изд-во АН СССР, 1948, сто. 525-538.), русскому народу после монголо-татарского нашествия во многом действительно приходилось "начинать все сначала".

Восстановлению хозяйства препятствовало установившееся над Русью монголо-татарское иго. Это тормозящее влияние монголо-татарского ига на восстановление и развитие хозяйства Руси проявлялось в различных формах: прежде всего - в частых грабительских набегах. Так, во второй половине XIII в., через 15 лет после "Батыева погрома", на Северо-Восточную Русь обрушилась "Неврюева рать", а с 1273 по 1297 г. монголо-татарами, по подсчетам В. В. Каргалова, было совершено 15 походов (См. В. В. Каргалов. УК. соч., стр. 167-171, 193. В ряде случаев источники прямо указывают на разорение "сел" (см. там же, стр. 168-169). См. также Н. Я. Мер пер т, В. Т. Пашуто, Л. В. Черепнин. Чингис-хан и его наследие. ИСССР, 1962, № 5, стр. 108.). Их вторжения на Русь продолжались и в XIV-XV вв. с 1306 по 1480 г., по известиям одного только Московского летописного свода, монголо-татарские войска вторгались на Русь не менее 29 раз (ПСРЛ, т. XXV, стр. 161, 168, 180, 183, 193, 199-200, 206-210, 222-223, 225, 238, 239, 245, 248, 260, 262, 263, 269-273, 277, 279, 297-298, 326-328, 393, 394, 395. См. также Н. Я. Мерперт, В. Т. Пашуто, Л. В. Черепнин. УК. соч., стр. 111 - 118.), то есть в среднем один раз в 6 лет. Отметим, что речь идет лишь о занесенных в летопись более или менее крупных набегах и походах.

Эти набеги по урону, наносимому сельскому хозяйству, отличались от нашествия Батыя только масштабами, "о и во время их монголо-татарские войска разоряли и жгли села (или "волости"), истребляли или уводили в полон население сел, угоняли скот, увозили запасы хлеба и других продуктов (См., напр., ПСРЛ, т. V, стр. 199; т. VII, стр. 177; т. VIII, стр. 226; т. X, стр. 163; т. XVIII, стр. 75, 82-83; т. XXV, стр. 160, 161, 163, 172, 193, 210, 238, 240, 394; т. XVI, стб. 147, 151, 198; ТЛ, стр. 332-333, 403; В. В. Каргалов. УК. соч., стр. 168-170.).

В этой связи примечательны известия, имеющиеся в ряде списков "Сказания о Мамаевом побоище", о том, что Мамай, собираясь в поход на Русь, отдал распоряжение "всем татаром своим": "Да не пашите ни един из вас хлеба, будите готовы на русскыа хлебы", а высланные Дмитрием Ивановичем "сторожы" сообщали: "Не спешит царь... осени ждет бо на осень быти на русския хлебы" (Повести о Куликовской битве. Издание подготовили М. Н. Тихомиров, В. Ф. Ржига, Л. А. Дмитриев. М., Изд-во АН СССР, 1959, стр. 44, 50, 80, 85, 112, 120; ПСРЛ, т. XXVI, стр. 129.). Л. В. Черепнин справедливо рассматривает эти места "Сказания" как свидетельство стремления монголо-татарских феодалов подорвать земледелие - основу роста, силы и могущества Руси, а также как желание захватчиков поживиться за счет ресурсов Руси (См. Л. В. Черепнин. УК. соч., стр. 603.).

Большой урон сельскому хозяйству Руси наносился и тогда, когда монголо-татарские войска участвовали в усобицах русских князей, призываемые на помощь одной из борющихся сторон. Жизнь в особо угрожаемых районах становилась невыносимой, и не случайно в источниках имеются указания на запустение сел, откуда "разошлись люди" "от татар" (АФЗХ, ч. I, № 145; АСЭИ, т. III, № 70.).

Тяжелым бременем ложились на экономику страны, в том числе и на сельское хозяйство, различные платежи и повинности в пользу Орды. В ханских ярлыках второй половины XIII - середины XIV в., выданных русскому духовенству, упоминаются такие повинности, как "дань", "запрос", "поплужное", "дары", "почестие", "кормы", "ям", "подвода", "питье", "тамга", "пошлины" вообще, обязанность предоставлять постой проезжающим татарам (ПРП, вып. 3, стр. 465-469.).

В русских летописях и актах конца XIII-XV в. говорится об уплате "выхода", "дани татарской", "дани неминучей", "ордынской тягости", "долга ордынского", "денег ордынских", "ордынских проторов", "серебра ордынского", "татарщины", "долга бесерменского", "пошлин ордынских" и т. д. (См., напр., ПСРЛ, т. XI, стр. 173; т. XV, стб. 402; т. XXV, стр. 172, 202; ДДГ, № 9, 11, 13, 27, 30, 35, 38, 41-45, 48, 55, 56, 58, 64, 66, 67, 69, 70, 72, 73, 75, 81, 82; АСЭИ, т. II, № 451; т. III, № 6, 117, 118, 178; ПРП, вып. 2, стр. 28.).

Очевидно, одной из наиболее тяжелых повинностей населения была обязанность обслуживать проезжающих представителей Орды. Не случайно многие акты упоминают такие повинности, как "татарский проезд", "татарский ям", обязанность кормить "татарского коня"; причем при предоставлении русскими князьями феодалам податного иммунитета освобождение от этих повинностей не давалось (АСЭИ, т. I, № 304 312, 320-323, 346; т. II, № 363, 364, 435, 437, 452; т. III, № 491.).

В источниках имеются многочисленные указания на тяжесть повинностей в пользу татар. Летописцы неоднократно говорят о "дани тяжелой" Орде, о "многой тяготе" "от татар", о том, что ордынские должностные лица чинят "много тягости" русским землям (ПСРЛ, т. VII, стр. 199; т. VIII, стр. 49; т. IX, стр. 85; т. XV, стб. 414; т. XXV, стр. 167, 211; Рогожский летописец, стб. 41, 149. См. также Н. Я. Мерперт, В. Т. Пашуто, Л. В. Черепнин. Уч. соч., стр. 112-113.).

Епифаний - автор написанного в XV в. "жития" Сергия Радонежского, также отмечал, что русские земли "обнища" "частыми ратьми Татарьскими, еже на Роусь, чястыми послы Татарьскими, чястыми тяжкыми даньми и выходы в Ордоу... " (Житие преподобного и богоносного отца нашего Сергия Чудотворца и похвальное ему слово, написанное учеником его Епифанием Премудрым в XV веке. ПДПИ, вып. 58. СПб., 1885 [далее - Житие Сергия], стр. 33.).

Во время суда по одной земельной тяжбе в 1494-1495 гг. выяснилось, что в прошлом, во времена Василия II, крестьяне на спорной земле возле дороги "не сели" (не поселились), так как "послы татарские тою ж дорогою ходили" (АСЭИ, т. II, № 411. Об опустошении Руси монголо-татарским нашествием и последующими набегами монголо-татар в XIII в. сообщают иностранцы-современники (см., напр., Джованни дель Плано Карпини. История монгалов. Гильом де Рубрук. Путешествие в восточные страны. М., Географгиз, 1957, стр. 46-47, 108).).

После монголо-татарского нашествия русскому народу приходилось во многом "начинать все сначала": с расчистки и пожога "лядин", с более примитивных приемов обработки земли, словом, с восстановления разрушенного. В этом смысле нашествие Батыя и монголо-татарское иго были для Руси бедствием необычным по масштабам и по тяжести. Поэтому время монголо-татарского нашествия, естественно, является существенной гранью в истории Руси вообще и в истории сельского хозяйства в частности. Без учета последствий нашествия Батыя и условий монголо-татарского ига нельзя понять трудового и ратного подвига русского народа в восстановлении и последующем развитии экономики Руси, в освобождении страны от иноземного гнета, в борьбе за независимость Родины.

Были и другие обстоятельства, осложнявшие развитие сельского хозяйства Руси: нападения внешних врагов, внутренние войны и усобицы, стихийные бедствия.

В течение второй половины XIII-XV в. в Северо-Западные земли Руси не менее 30 раз вторгались немецкие рыцари (ПСРЛ, т. XXV, стр. 148, 150, 158, 173, 174, 176, 186, 237, 301; НПЛ, стр. 80, 87, 94, 325, 329, 337, 338, 349, 354-355, 370, 385, 387, 389, 400, 423; ПЛ, вып. I, стр. 12-15, 18-20, 26, 31-32, 38, 40-42, 63-64, 76-78, 82, 86, 88; вып. II, стр. 22-24, 27-28, 33-35, 52, 58, 85-86, 89, 94-95, 252-253. См. также М. Н. Тихомиров. Борьба русского народа с немецкими интервентами в XII-XV вв. М., Госполитиздат, 1941, стр. 35, 37-39, 43, 46-53.). Нападали на Новгородско-Псковские земли шведские феодалы, совершали походы на Русь литовские князья. При описании подобных вторжений в источниках много раз отмечается разорение противником "сел" и "волостей".

Если неприятелю далеко не всегда удавалось взять осажденные русские города, то села и волости в случаях подобных нападений, как правило, подвергались разгрому и разорению (См., напр., ПСРЛ, т. IV, стр. 297; т. I, стр. 179; т. VIII, стр. 17; т. X, стр. 124. 166; т. XV, стб. 380; т. XXV, стр. 134, 150, 185, 186, 188, 232, 245, 248, 260; УЛС, стр. 70; НПЛ, стр. 78, 295, 385; ПЛ, вып. I, стр. 26, 29, 31, 63-64.).

Подобные же последствия для сельского хозяйства имели феодальные войны и княжеские усобицы, нередко сопровождавшиеся перекрытием обычных путей подвоза продовольствия к жизненно важным центрам противника (ПСРЛ, т. V, стр. 223; т. XXV, стр. 188, 191, 220; т. XXVI, стр. 122-123; НПЛ, стр. 322, 335; ПЛ, вып. II, стр. 62, 202. О тормозящем влиянии феодальной раздробленности в XIV-XV вв. на развитие сельского хозяйства Руси см. Л. В. Черепнин. УК. соч., стр. 149-160. Аналогичный материал, относящийся ко второй половине XIII в. - первой половине XIV в., см. В. Т. Пашуто. УК. соч., стр. 67, 74, 89, 90, 92.).

К "обычным" для средневековья факторам, осложнявшим и замедлявшим экономическое развитие, относятся и стихийные бедствия; в условиях господства феодальных отношений они нередко имели тяжелые и продолжительные последствия. Неурожаи от неблагоприятной погоды часто приводили к голодовкам. Страшным бедствием были эпидемии. Большой урон сельскому хозяйству наносили эпизоотии (Большой материал по этим вопросам для периода с X по первую половину XIV в. включительно собран и исследован В. Т. Пашуто (ук. соч.); для XIV-XV вв. эти вопросы рассмотрены Л. В. Черепниным (ук. соч., стр. 149-160).).

Хотя в предшествующем изложении речь шла только о факторах, затруднявших развитие сельского хозяйства, некоторые из них также отрицательно влияли, хотя, по-видимому, и в меньшей степени, на ряд промыслов. Так, во время военных действий при опустошении войсками противника сельской местности, естественно, наносился ущерб и промысловым угодьям и инвентарю (например, разорялись пасеки, разграблялись охотничьи и рыболовные угодья, орудия соляного промысла и т. д.), хотя конкретных указаний на это в источниках не сохранилось. О вреде, который приносили промыслам стихийные бедствия, такие, правда, немногочисленные свидетельства имеются. Например, в летописях говорится о том, что в бурю (1302 г.) "по селом дубье подрало" (ПСРЛ, изд. 2-е, т. I, стб. 486.) ("дубье" - синоним слова "борть" в значении "бортное угодье") (О термине "дубье" см. В. Н. Вакуров. Из истории русской промысловой лексики (на материале деловых памятников XIV-XVI вв.). ВМУ, и-фс, 1959, № 4, стр. 187.), о массовой гибели белок от бескормицы (1408 г.) (ПСРЛ, т. XV, стб. 479-480.), о гибели рыбы в водоемах в засуху (1431 г.) (ПСРЛ, т. XXIII, стр. 147.) или во время сильных морозов, когда "вымерзли" реки (ПСРЛ, т. XXVI, стр. 275.).

Все указанные выше обстоятельства, в первую очередь монголо-татарское иго, сильно тормозили восстановление подорванных нашествием Батыя производительных сил в русской деревне и дальнейшее их развитие, затрудняли производственную деятельность крестьянства и других слоев населения, занятых в сельском хозяйстве и промыслах. Однако несмотря на эти сложные условия, вернее, наперекор им, русский народ сумел добиться серьезных успехов, особенно в развитии сельского хозяйства.

Как и свойственно феодальной экономике вообще, это развитие носило рутинный характер, шло медленно, поэтому чтобы восстановить общую картину состояния сельского хозяйства и промыслов на Руси во второй половине XIII - начале XV в., необходимо учитывать все детали и изменения в процессе производства. Подавляющее большинство сохранившихся в исторических источниках сведений об этих отраслях хозяйства, как правило, крайне лаконичны, фрагментарны и распределены очень неравномерно и во времени и по отношению к различным частям территории тогдашней Руси (Известное исключение представляет сравнительно многочисленный комплекс источников по истории Новгородской земли: акты XIII-XV вв. и особенно писцовые книги конца XV в., а также берестяные грамоты - совершенно новый вид исторических источников. См. А. В. Арциховский и М. Н. Тихомиров. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1951 г.). М., Изд-во АН СССР, 1953 (опубликованы грамоты № 1-10); А. В. Арциховский. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1952 г.). М., Изд-во АН СССР, 1954 (грамоты № 11-83); А. В. Арциховский и В. И. Борковский. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1953-1954 гг.). М., Изд-во АН СССР, 1958 (грамоты № 84-136); их же. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1955 г.). М., Изд-во АН СССР, 1958 (грамоты № 137-194); их же. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1956-1957 гг.). М., Изд-во АН СССР, 1963 (грамоты № 195-318); А. В. Арциховский. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1958-1961 гг.). М., Изд-во АН СССР, 1963 (грамоты № 319-405). В дальнейшем ссылки на номера грамот по этим изданиям даются в тексте.).