Глава 1. Н. А. Бестужев - моряк и литератор [1954 Барановская М.Ю.

Николай Александрович Бестужев родился 13 апреля 1791 года в Петербурге. Он был старшим сыном в замечательной семье Бестужевых, давшей России четырех деятельных участников движения 1825 года, которые по степени своей активности и талантливости мало чем уступали друг другу.

Двое из них - Николай и третий брат - Михаил (1800-1871) впоследствии стали летописцами первого революционного выступления против царского самодержавия. Своими "Воспоминаниями" Михаил Бестужев создал замечательный художественный и исторический памятник эпохи декабризма. Второй брат - Александр (1797-1837) вошел в историю русской литературы под именем Марлинского. Четвертый брат - Петр (1803-1840), судьба которого была особенно трагична, оставил после себя "Памятные записки", свидетельствующие о его незаурядном даровании. Пятый брат - Павел (1808-1846) в 1825 году был еще только юнкером, но также пострадал за свою принадлежность к семье декабристов. Брошенный в Бобруйскую крепость, он лишь через год был переведен на Кавказ, где ему предстояло погибнуть в какой-нибудь военной схватке с жителями немирных аулов. Он быстро выдвинулся как храбрый офицер и талантливый артиллерист-изобретатель. Предложенный им "бестужевский прицел" был введен во всей артиллерии.

Сестры Елена (1792-1874), Мария (?-1889) и Ольга (?-1889) разделили с братьями Николаем и Михаилом изгнание.

Елена Александровна Бестужева (1792-1874). Художник В. Погонкин. 1828 г. Литография. Музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина. Москва

Личность Николая Бестужева складывалась и формировалась под влиянием идей, господствовавших в доме его отца - Александра Федосеевича Бестужева (1761-1810), писателя радикального направления, в развитии которого немаловажную роль сыграли философско-материалистические взгляды М. В. Ломоносова и А. Н. Радищева.

После окончания артиллерийского и инженерного кадетского корпуса А. Ф. Бестужев был оставлен в нем офицером. В 1789-1790 годах ему довелось принять участие в русско-шведской войне. В морском сражении близ острова Сескара он был тяжело ранен. Его сочли убитым и хотели похоронить по морскому обычаю, сбросив за борт, но матросы добились разрешения предать земле останки любимого командира. Приступив к омовению тела, они обнаружили, что он еще жив. Только благодаря длительному и заботливому уходу своей будущей жены, Прасковьи Михайловны, девушки "простого звания", и крепостного человека Федора А. Ф. Бестужев был возвращен к жизни.

С воцарением Павла наступило время жестокого деспотизма. В бытность свою корпусным офицером А. Ф. Бестужев оказал кадету А. А. Аракчееву ряд услуг и этим открыл ему путь к возвышению. Временщик, отличавшийся неблагодарностью, с особой злобой преследовал тех, кому был чем-либо обязан. А. Ф. Бестужев был вынужден выйти в отставку.

Освободившись от военной службы, А. Ф. Бестужев вступил в должность правителя канцелярии при президенте Академии художеств графе А. С. Строганове. Позднее А. С. Строганов назначил его управляющим Екатеринбургской гранильной фабрикой и бронзолитейной мастерской Академии художеств. Знаток и ценитель искусств, А. Ф. Бестужев хорошо разбирался в художественном мастерстве. Одновременно А. Ф. Бестужев занялся литературным трудом. В детские годы Н. Бестужев часто видел друга своего отца - выдающегося литератора радикального направления, президента Общества любителей словесности, наук и художеств И. П. Пнина (1755-1805), а также участников его кружка. Представители мелкопоместной дворянской и разночинно-служилой, литературной по преимуществу, интеллигенции, они находились под сильным влиянием Радищева. В условиях жестокого военного режима Павла они могли только мечтать отдать свои силы служению родине и народу, с иллюзорной надеждой глядя на наследника, как на будущего "просвещенного" государя.

А. Ф. Бестужев совместно с И. П. Пниным издавал научно-литературный ежемесячник "Санкт-Петербургский журнал" - лучший прогрессивный журнал конца XVIII столетия, который проповедовал идеи русского философского и социально-политического радикализма того времени. Его читателями были дворяне-интеллигенты и люди нарождавшегося третьего сословия - мелкие дворяне, чиновники, сыновья купцов и служителей культа.

При воцарении Александра I А. Ф. Бестужев представил ему проект об изготовлении в России холодного оружия. Проект был одобрен, и А. Ф. Бестужев устроил первую в России фабрику холодного оружия, избавившую от необходимости прибегать к помощи иностранцев. Ведая уже двумя фабриками и литейной мастерской, А. Ф. Бестужев продолжал и свои литературные занятия.

Прасковья Михайловна Бестужева (1775-1846). Художник В. Погонкин. Литография. Музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина. Москва

У А. Ф. Бестужева бывали выдающиеся деятели искусства и архитектуры А. Н. Воронихин, А. Д. Захаров, С. Ф. Щедрин, Ф. Я. Алексеев, Н. И. Уткин и др. В кабинете отца дети любовались редкостями из Геркуланума и Помпеи и картинами лучших русских и иностранных мастеров. Вспоминая детство, М. Бестужев говорит в своих "Воспоминаниях": "Наш дом был богатым музеем в миниатюре... Будучи вседневно окружены столь разнообразными предметами, вызывавшими детское любопытство, пользуясь во всякое время доступом к отцу... слушая его толки и рассуждения с учеными, артистами и мастерами, мы невольно... всасывали всеми порами нашего тела благородные элементы окружающих нас стихий"^*.

^* (Воспоминания Бестужевых. Редакция, статья и комментарии М. К. Азадовского. М.-Л., Академия наук СССР, 1951, стр. 205-207. )

Н. Бестужев с детских лет развивал свои художественные способности в благоприятной обстановке. Влияние родителей Бестужевых на своих детей было благотворным. "В отце, - говорит Н. Бестужев, - я увидел друга, но друга, строго проверяющего мои поступки... Я не могу дать себе полного отчета, какими путями он довел меня до таких близких отношений. Я чувствовал себя под властью любви, уважения к отцу, без страха, без боязни непокорности, с полной свободою в мыслях и действиях, и вместе с тем, под обаянием такой непреклонной логики здравого смысла, столь положительно точной, как военная команда, так что, если бы отец скомандовал мне "направо" - я не простил бы себе, если бы ошибся на полдюйма..."^*.

^* (Воспоминания Бестужевых. Редакция, статья и комментарии М. К. Азадовского. М.-Л., Академия наук СССР, 1951, стр. 208.)

А. Ф. Бестужев принадлежал к передовым людям своего времени. Образованный человек, он был хорошо знаком со всеми достижениями общественно-политической и научной мысли. Он разделял взгляды гуманистов-энциклопедистов XVIII столетия и снискал своей неподкупной честностью и независимостью характера любовь и уважение всех окружающих. Многие его качества унаследовали сыновья.

Под влиянием отца, а также его друга и соратника И. П. Пнина молодое поколение Бестужевых прониклось любовью к родине и жгучей ненавистью к крепостному праву и социальному неравенству.

А. Ф. Бестужев с малых лет приучал детей своих к труду, стараясь каждому найти занятие сообразно его наклонностям. Он разрешал детям брать из мастерской инструменты и материалы для устройства домашнего театра и осуществления детских архитектурных проектов, для строительства моделей кораблей и для различных столярных работ.

Юный Н. Бестужев подружился с литейщиком В. П. Екимовым, занятым отливкой памятника А. В. Суворову. Рассказы литейщика об А. В. Суворове и о флотоводце Ф. Ф. Ушакове захватили мальчика. В нем рано пробудился интерес к истории своей родины. В короткое время он изучил "жизнеописания" полководцев. Не раз навещал он своего друга в его мастерской, любовался многочисленными отливками памятников работы Екимова.

До 10 лет мальчик учился дома. Он отличался большими способностями и был прилежен. Отец поощрял в нем склонность к математическим и географическим наукам. Согласно его понятиям, отец познакомил сына с "Рассуждением о большой точности морского пути" Ломоносова. Эта книга вызвала у юного Н. Бестужева большое желание повидать море. Отец повез его в Кронштадт, где они посетили корабль. Корабль, капитан и матросы произвели неизгладимое впечатление на мальчика. Он без конца заставлял отца повторять рассказы о корветах и линейных кораблях, о героических подвигах русских моряков, о дружбе с капитан-лейтенантом Лукиным^*, известным тогда во флоте своей физической силой. На десятом году жизни Н. Бестужев заявил отцу о своем желании стать моряком. Отец нашел это стремление весьма похвальным. В 1802 году он определил своего старшего сына в Морской кадетский корпус.

^* (Бестужева Елена. К биографии Николая Александровича Бестужева. Из письма к Д. И. Завалишину от 30 августа 1860 г. Отдел письменных источников Гос. Исторического музея. Архив Д. И. Завалишина. Фонд 250, ед. хр. 1, л. 11.)

Морской кадетский корпус, с которым связаны юные годы жизни Н. Бестужева, являлся в то время одним из лучших учебных заведений России. В стенах Морского корпуса выросла целая плеяда прославленных моряков - боевых офицеров и адмиралов, ученых и путешественников. В корпусе получили первоначальное образование и многие будущие участники восстания 14 декабря 1825 года. Н. Бестужев провел в нем 10 лет.

Директором Морского корпуса состоял один из участников сражения при Чесме, адмирал П. К. Карцев. Его помощником по учебной части был талантливый математик П. Я. Гамалея (он же инспектор классов и преподаватель морских и математических наук), связанный давнишней дружбой с А. Ф. Бестужевым. Лучшими преподавателями в корпусе были М. Ф. Горковенко - впоследствии вице-адмирал, М. Ф. Кузнецов и И. В. Исаков. На школьной скамье юный Бестужев встретился с Константином Петровичем Торсоном. Они подружились, и дружба эта окончилась только со смертью Торсона в 1851 году, в Селенгинске.

Первое время, пользуясь тем, что инспектор Гамалея очень дружен с отцом, а директор и преподаватели - его хорошие знакомые, Н. Бестужев стал учиться спустя рукава. Когда до отца дошли вести о малых успехах и дурном поведении сына, он не стал упрекать и наказывать его, а просто сказал: "Ты недостоин моей дружбы, я от тебя отступлюсь - живи сам собой, как знаешь"^*.

^* (Воспоминания Бестужевых, цит. соч., стр. 208.)

П. Я. Гамалея (1766-1818). Гравюра резцом. Гравировал Н. И. Уткин. 1820. Гос. Исторический музей. Москва

Эти простые слова привели мальчика в смятение. Лишиться дружбы отца для него значило потерять его навсегда. Мальчик приложил все старания, чтобы вернуть себе расположение отца и доброе отношение наставников. Из корпусных педагогов наибольшее влияние на Н. Бестужева имел Гамалея. Это был один из выдающихся ученых своего времени в области морских наук. Его работы по астрономии, навигации, морской практике и высшим морским вычислениям были первыми печатными пособиями в Морском корпусе того времени. Инспектор превратился в самого близкого для Н. Бестужева наставника-руководителя. Позднее Н. Бестужев говорил, что Гамалее он "обязан лучшею частью своего нравственного достояния"^*.

^* (Воспоминания Бестужевых, цит. соч., стр. 229.)

В свободное от занятий время юноша Бестужев много читал, помогал Гамалее в его научных трудах и даже замещал его иногда в классах. Молодой Бестужев выделялся среди сверстников своей приверженностью науке и литературе и своим примером оказывал огромное воздействие на товарищей.

А. Ф. Бестужев влиял на образование сына и в годы его пребывания в корпусе. Преподавателю Академии художеств, позднее профессору Московского университета Д. Е. Василевскому, А. Ф. Бестужев поручил пройти с сыном курс политической экономии, народного права, философии, психологии и логики. Преподавание этих наук не входило в программу корпуса. Василевский включил в расписание занятий и историю, что помогло юному Бестужеву значительно расширить свой политический кругозор^*.

^* (ИРЛИ (ПД). Архив Бестужевых - здесь хранятся письма Д. Е. Василевского к Н. Бестужеву из-за границы, в которых он делился со своим бывшим учеником впечатлениями от Западной Европы и знакомств с писателями и учеными, одобрял его научные изыскания по истории русского флота. В письмах, адресованных в Селенгинск, Василевский, с чувством глубокого уважения вспоминал о родителях Н. Бестужева.)

Желая развить художественные способности сына, отец направил его в Академию художеств, чтобы тот мог совмещать учение в корпусе и занятия живописью у Н. Ф. Финяева.

В эти годы Н. Бестужев стал свидетелем крупных исторических событий.

В 1805 году царская Россия, вступившая в коалицию с Австрией и Венгрией, впервые столкнулась с поднимающейся буржуазной Францией. Военная кампания 1805 года закончилась поражением союзников под Аустерлицем. Тильзитский мир был заключен с Францией на крайне невыгодных для России условиях. Россия должна была присоединиться к континентальной блокаде, что очень тяжело отразилось на экономие страны.

В 1808 году началась русско-шведская война. В апреле русские моряки заставили капитулировать важнейшую крепость Финляндии - Свеаборг. В составе конвоя Н. Бестужев трижды сопровождал суда с провиантом из Кронштадта в Свеаборг и оттуда в Роченсальм. Под командой капитана 1-го ранга Л. П. Гейдена молодой моряк принимал также участие в защите Свеаборгского порта. Ранней весной 1809 года русские войска, действовавшие в Финляндии под начальством М. Б. Барклая де Толли, перешли по льду Ботнический залив. В неимоверно тяжелых условиях они за 5 дней преодолели расстояние и утром 9 марта неожиданно для врага подошли к Умео. Сопротивление шведов было сломлено. 5 сентября 1809 года в Фридрихсгаме был подписан русско-шведский мирный договор. Финляндия стала частью Российской империи.

Когда русская флотилия вошла в Або, на одном из гребных судов находился и Н. Бестужев.

В том же году он блестяще закончил Морской корпус и был оставлен при нем воспитателем с правом преподавания морской эволюции, морской практики и высшей теории морского искусства. Свои сложные обязанности он добросовестно выполнял в течение нескольких лет.

Н. Бестужев стал одним из образцовых преподавателей корпуса, энтузиастом своего дела. Он воспитал немало прославившихся впоследствии моряков. В числе его воспитанников был и будущий герой Синопа и Севастопольской обороны - П. С. Нахимов.

Вскоре после окончания корпуса Н. Бестужева постигло большое горе. 20 марта 1810 года умер его отец А. Ф. Бестужев, оставив семье деревеньку Сольцы в Новоладожском уезде Новгородской губернии. Мать, четыре брата и три сестры остались на попечении девятнадцатилетнего Н. Бестужева.

Внимательный, любящий и заботливый, Н. Бестужев определил своих братьев в высшие учебные заведения: Александра - в Горный институт, а Михаила и Петра - в Морской корпус. Старшая сестра, Елена, окончила в то время Смольный институт. Все члены этой исключительно дружной семьи с уважением и доверием относились к старшему брату.

III

Начавшаяся в 1806 году война с Турцией затянулась. Главнокомандующие на Дунае сменяли один другого, однако никто из них не мог достичь решительного успеха. Между тем неизбежность войны с Францией становилась все более и более очевидной. Новая военная гроза быстро надвигалась на Россию. Необходимо было спешно заключить мир с Турцией и направить Дунайскую армию на западные границы России. Наполеон всеми силами старался продлить русско-турецкую войну, обещая султану свою помощь. Чтобы осуществить вторжение в Россию, Наполеону был необходим союз с Турцией.

В это чрезвычайно тяжелое для России время Александр I силой обстоятельств был вынужден обратиться к нелюбимому им М. И. Кутузову и назначить его главнокомандующим Дунайской армии.

Выдающийся полководец и дипломат, Кутузов быстро и удачно закончил войну с Турцией. 8 мая 1812 года был заключен Бухарестский мир. По мирному договору Россия присоединила к себе Бессарабию.

Военные и дипломатические успехи Кутузова изумили всю Европу. Наполеон был взбешен. Кутузов нарушил все его планы. 11 мая 1812 года, в тот самый день, когда был ратифицирован Бухарестский договор, Наполеон с огромной армией перешел Неман и без объявления войны вторгся в пределы России.

России угрожала судьба многих европейских государств: она должна была потерять национальную независимость и превратиться в вассала Наполеона.

Вся страна поднялась на борьбу с врагом, не ведавшим до той поры поражений. Началась Отечественная война 1812 года.

6 июля в Петербурге был объявлен манифест о созыве народного ополчения. Огромный патриотический подъем всколыхнул всю страну. Начальником Петербургского и Московского ополчения был избран Кутузов.

Н. Бестужев с волнением следил за ходом событий. Петербург охватила тревога. Началась эвакуация столицы. С началом военных действий занятия в учебных заведениях прекратились. Регулярно Н. Бестужев читал донесения из действующей армии.

Наступило самое тяжелое время. Наполеон приблизился к Москве. Маршал Удино угрожал Петербургу. Жители опасались за судьбу столицы и страшились ее оккупации. Корпусное начальство предписало Н. Бестужеву вывезти кадетов в Свеаборг и не оставлять их до конца войны. Молодого офицера томило бездействие. Он рвался на поле битвы, туда, где решалась судьба его родины, где сражались многие его друзья. В Свеаборге он узнал о назначении Кутузова главнокомандующим всех действующих армий. Желание "отдать жизнь своему отечеству" заставило его обратиться к бывшему директору Морского корпуса, родственнику Кутузова, Л. И. Голенищеву-Кутузову, чтобы тот помог исходатайствовать у главнокомандующего "честь служить в его штабе". Кутузов ответил согласием. Н. Бестужев терпеливо ждал своего назначения, в то время как ему следовало напомнить о себе. И только тогда, когда Кутузов выехал к армии, Н. Бестужев узнал, что все места в штабе уже заполнены. Различные обстоятельства задержали Н. Бестужева в Свеаборге, и он вернулся в Петербург вместе с кадетами в феврале 1813 года.

Знаменитое Бородинское сражение явилось переломным моментом в ходе войны. Храбрость и героизм русских войск развеяли легенду о непобедимости наполеоновских армий.

Надежда Наполеона на то, что, захватив Москву, он заставит русских заключить мир, не оправдалась. Ответом врагу была народная война. Стихийно возникавшие крестьянские партизанские отряды показали, как сильно было в порабощенных крестьянах чувство национальной независимости.

19 октября французы вынуждены были оставить Москву. Попытка Наполеона пробиться на юг России потерпела поражение благодаря гениальному фланговому движению Кутузова.

Под непрерывными ударами регулярных войск, казаков и партизан жалкие остатки "великой армии" отходили на старую смоленскую дорогу. Русские патриоты не оставили им и горсти зерна. Голодные, оборванные "завоеватели" бежали на запад.

27 ноября последние солдаты наполеоновской армии с величайшим трудом переправились через Березину. 12 декабря 1812 года русская земля была полностью очищена от французских захватчиков. Война на территории России была закончена.

В то время как Н. Бестужев томился от бездействия в Свеаборге, его друг Константин Торсон успешно действовал на Балтийском флоте.

В начале войны флот помог армии и отчасти расстроил планы Наполеона, который намечал высадить десанты в Риге и Петербурге. Генерал Иорк (командующий вспомогательным прусским корпусом наполеоновской армии) получил приказ захватить Либаву. Узнав о приближении противника, русская эскадра, состоявшая из гребных судов (на одном из них находился и Торсон), подошла к городу с моря. Вражеская береговая батарея открыла по эскадре огонь. Русские моряки дружно обстреляли батареи противника. В морском бою Торсон был тяжело ранен, но, несмотря на это, сумел отбиться от врагов и благополучно привести свой катер в Либаву. За спасение катера и команды и проявленную храбрость Торсон был награжден орденом Анны 3-й степени.

Н. Бестужеву не пришлось, как он мечтал, "пролить свою кровь за родину", ему не пришлось принять непосредственное участие в полной народного героизма войне 1812 года. Но война помогла ему осознать все величие борьбы своего народа, избавившего Россию от угрозы чужеземного владычества, а главное, - понять, какую замечательную роль сыграл в этой войне народ. Именно народ, и прежде всего крестьянство, эксплуатируемое дворянами-помещиками, порабощенное, носящее позорное имя "крепостного люда", забыв о ненависти к своим угнетателям, движимое любовью к отчизне, вынесло на своих плечах всю тяжесть войны. Эта мысль оказала решающее влияние на миросозерцание Н. Бестужева.

Позднее в Сибири Н. Бестужев отметил в "Заметке о войне 1812 года", что в те дни "воодушевление народное в России было велико, потому что это была война народная"^*.

^* (ИРЛИ (ПД). Архив Бестужевых. 17(5586), л. 171. Подчеркнуто нами.)

С народом была лучшая часть дворянства, которая отправилась воевать не ради личной карьеры, а во имя интересов своей родины. С народом была передовая молодежь, шедшая в первых рядах ополчения. С народом шли и те, кто не мог быть полезным на поле брани, но кто отдавал все свои средства для создания полков, госпиталей и производства вооружения. Из рядов этих передовых дворян и вышли будущие декабристы.

Другая же, большая часть дворянства наживалась на войне, обкрадывала казну и обогащалась за счет народа.

Будущий декабрист С. Г. Волконский на вопрос Александра I о духе армии и народа, ответил: "Вы должны гордиться им; каждый крестьянин - герой". Когда же царь спросил о дворянстве, Волконский, представитель высшего класса в стране, честно сказал: "Я стыжусь, что принадлежу к нему, было много слов, а на деле - ничего"^*.

Передовые русские Люди в 1812 году словно впервые по-настоящему узнали свой народ, сражаясь с ним бок о бок на полях Бородина, Тарутина и в заграничных походах. С тех пор мысль об освобождении своего народа от произвола и унизительного рабства, о новом устройстве общественной и государственной жизни уже не покидала умов передовой молодежи того времени. Народная борьба 1812 года с внешним врагом идейно подготовила декабристов для борьбы против основного врага своего народа - российского самодержавия.

Победа над Наполеоном вызвала огромный подъем русского национального самосознания, имевший громадное значение для всей общественной жизни России. Она дала толчок духовному развитию лучших людей того времени - будущих декабристов.

В письме из Петропавловской крепости к Николаю I А. Бестужев писал: "Наполеон вторгся в Россию, и тогда-то русский народ впервые ощутил свою силу; тогда-то пробудилось во всех сердцах чувство независимости, сперва политической, а впоследствии и народной. Вот начало свободомыслия в России"^*.

^* (Из писем и показаний декабристов. Под редакцией А. К. Бороздина. СПБ, 1906, стр. 35.)

Победоносное завершение войны разбудило политическое сознание значительной части офицеров, солдат и ополченцев. Возвращаясь из Западной Европы, они были уверены в том, что многие порядки в России изжили себя и что вопрос о новом устройстве общественной и государственной жизни будет решен сверху - самим царем.

"Блестящая, праздничная внешность, - пишет М. В. Нечкина, - скрывала глубокие противоречия со свободными странами. Глаза, видевшие передовую Европу, остро замечали тяжесть крепостного права, которого не было на Западе, произвол неограниченной самодержавной власти..."^*.

^* (М. В. Нечкина. А. С. Грибоедов и декабристы. М., Государственное издательство художественной литературы. 1947, стр. 121.)

Для всех было очевидно, что государственное устройство России необходимо изменить. Существующий строй не допускал и малейшего проявления свободолюбия. Однако александровская реакция лишь усилила гнет крепостничества. Солдаты надеялись на то, что они будут избавлены от жестокой дисциплины и палок, а на родине их ждали военные поселения, свирепая муштра и изнурительная шагистика. Крестьяне, понесшие огромные жертвы в войне, верно послужившие родине в партизанских отрядах, продолжали оставаться на постыдном положении рабов. Царский манифест 1814 года даровал различные льготы дворянству. Крестьяне "удостоились" прочесть в нём следующие "милостивые" слова: "Крестьяне, верный наш народ, да получат мзду свою от бога"^*.

^* ("Манифест, изъявляющий благодарность народу за спасение Отечества, от 3 ноября 1812 года в С.-Петербурге". Отдел письменных источников Гос. Исторического музея.)

По возвращении из заграничных походов передовые офицеры высказывались за отмену телесных наказаний и за обучение солдат грамоте. У солдат появились новые интересы, они стали читать газеты и книги и могли уже критически оценивать существующие порядки и свое собственное положение. А Бестужев об этом времени писал Николаю I из крепости: "...еще война длилась, когда ратники, возвратясь домой, первые разнесли ропот в классе народа". "Мы проливали кровь,- говорили они, - а нас опять заставляют потеть на барщине. Мы избавили родину от тирана, а нас тиранят господа". Тогда-то стали говорить военные: "Для того ли освободили мы Европу, чтобы наложить цепи на себя? Для того ли дали конституцию Франции, чтобы не сметь говорить о ней, и купили кровью первенство между народами, чтобы нас унижали дома?.."^*.

^* (Из писем и показаний декабристов. Под редакцией А. К.- Бороздина, СПБ, 1906, стр. 36.)

Вскоре по возвращении Н. Бестужева из Свеаборга в Петербург капитан-лейтенант Д. В. Макаров, назначенный управляющим делами Российско-Американской компании, предложил ему принять участие в кругосветном путешествии на остров Ситху.

В связи с тяжелым материальным положением семьи вопрос об оставлении Морского корпуса не раз вставал перед Н. Бестужевым. Вместе с тем интересы Н. Бестужева стали выходить далеко за рамки преподавательской деятельности. Его занимали вопросы общественной жизни, литературы, и все больше влекло к научной деятельности. Совершить кругосветное плавание было его давнишней мечтой - об этом он думал с первых дней поступления в корпус. Наконец-то, казалось ему, эта мечта сбывается.

Посоветовавшись с матерью, он, не колеблясь, оставил корпус, перешел во флот и с присущей ему энергией стал готовиться к плаванию. И вдруг, когда уже все было готово, он узнал, что Макаров из-за несогласия с директорами компании должен отказаться от экспедиции. Это обстоятельство заставило Н. Бестужева переселиться для несения береговой службы в Кронштадт. Подготовка к плаванию ввела Н. Бестужева в большие долги. Много лет он вынужден был расплачивайся с Российско-Американской компанией.

С переводом в Кронштадт началась новая жизнь, появился новый круг знакомств и новые служебные отношения. Здесь Н. Бестужев сблизился с преподавателем штурманского училища А. И. Тихменевым, который ввел его в дома Ф. К. Митькова, К. Г. Михайловского и других передовых моряков, находившихся тогда в Кронштадте. Здесь же у Н. Бестужева зародилось и глубокое чувство к Л. И. Степовой, которое он пронес через всю свою жизнь. Во время сборов к дальнему плаванию вместе с преподавателями штурманского училища он поселился в доме Тихменева. Здесь Н. Бестужев и встретился с женой директора М. Г. Степового - Любовью Ивановной.

В начале июня 1814 года капитан 1-го ранга О. Е. Коцебу, совершивший в 1803-1806 годах совместно с И. Ф. Крузенштерном первое в России кругосветное путешествие, пригласил Н. Бестужева принять под его начальством участие в океанской экспедиции на бриге "Рюрик". Снаряжаемая на средства графа Н. П. Румянцева экспедиция для открытия северного морского пути из Азии в Америку должна была иметь большое научное значение. Н. Бестужев был счастлив и горд тем, что из числа многих офицеров был выбран именно он. В письме к О. Е. Коцебу^* он интересовался, каким путем они пойдут к цели своего путешествия и совершит ли их экспедиция какие-нибудь новые открытия.

^* (Воспоминания Бестужевых. Изд. 1931 г., стр. 309-310.)

В это же время к Н. Бестужеву обратился и капитан 2-го ранга Ф. Я. Тизенгаузен, один из образованнейших моряков русского флота, отдавший много времени разработке проектов крепостных укреплений. Заметив в Н. Бестужеве склонность к научной деятельности, Тизенгаузен предложил ему работать совместно.

Н. Бестужев с интересом принялся за новый для него труд. Совместная работа с Тизенгаузеном и сборы в экспедицию поглощали все свободное от служебных занятий время Н. Бестужева.

Работа с Тизенгаузеном двигалась вперед, как вдруг ошеломляющее известие о бегстве Наполеона с Эльбы прервало все занятия Н. Бестужева и сборы экспедиции.

Н. Л. Бестужев - лейтенант 19-го флотского экипажа. Автопортрет. Акварель 10-х годов XIX века. ИРЛИ (Пушкинский дом) АН СССР. Ленинград

Над миром снова встал призрак войны. Русские войска быстрым маршем двинулись к границам Франции. В батальон моряков, посланный в Голландию для организации переправы русской армии, вошел и Н. Бестужев. Командование батальоном принял на себя Ф. Я. Тизенгаузен. 15 мая 1815 года моряки на фрегатах "Архипелаг" и "Аргус" отправились из Кронштадта в Голландию. В Копенгагене они узнали о поражении Наполеона при Ватерлоо и о том, что русская армия находится под стенами Парижа, военные действия прекращены, в Париже вторично подписан мир между Францией и союзными державами.

В своем письме к Л. И. Степовой Н. Бестужев писал: "Еще в Гельсиноре мы узнали о поражении Наполеона и поэтому, вместо того, чтобы иметь случай отличиться на войне, нам приходится заниматься здесь выгрузкой кораблей..."^*.

^* (Н. А. Бестужев. Статьи и письма. М., изд. Об-ва политкаторжан, 1933, стр. 297-298.)

Но для умного и наблюдательного молодого моряка пребывание в Голландии не пропало даром.

Пребывание Н. Бестужева в Голландии совпало с установлением в этой стране конституционного правления. Это дало ему наглядное представление о пользе законов и гражданских прав. Мысли о несправедливости государственного строя России, зародившиеся у него во время Отечественной войны на родной земле, все больше овладевали его умом на чужбине. О России он думал непрестанно. Побывав в чужой стране, свободной от гнета крепостничества, Н. Бестужев с новой энергией принялся изучать историю своей родины.

14 октября фрегаты с моряками вернулись в Кронштадт.

В первых числах декабря Александр I прибыл в Петербург. Гвардия, дойдя до Вильны и, узнав о поражении Наполеона, одновременно с царем возвратилась в столицу. 12 декабря был объявлен манифест о даровании Александром I конституции Польше.

Некоторая благодушно настроенная часть передового русского дворянства ожидала от монарха, что он в скором времени дарует конституцию и России. Другая, оценивавшая положение более трезво, предвидела вместо ожидавшихся политических реформ усиление жестокого и мрачного аракчеевского режима, железной рукой душившего все светлое и прогрессивное в стране.

В 1817 году Н. Бестужев с братьями Александром, Михаилом и Петром на корабле "Не тронь меня" ушли в морской поход во Францию. Экспедиция под командой капитана 1-го ранга Ф. Н. Руднева должна была взять часть войск М. С. Воронцова, оставленных во Франции для поддержания власти Бурбонов и сбора контрибуции. На корабле братья Бестужевы встретились с редактором журнала "Сын Отечества" Н. И. Гречем. В это время Греч еще примыкал к передовым кругам русского общества. В его журнале сотрудничали лучшие писатели. В числе пассажиров была Ф. Г. Жомини, жена генерала и военного писателя А. В. Жомини, со своей компаньонкой - обе завзятые республиканки. Они жили в каюте дивизионного генерала А. А. Огильви, которому было поручено перевезти русские десантные войска из Кале в Кронштадт. Огильви был англичанин и не стеснялся в присутствии братьев Николая и Михаила Бестужевых, Греча и других офицеров корабля выражать свои англоманские настроения. Между ним, Ф. Г. Жомини, Гречем и офицерами происходили жаркие и острые схватки. Здесь шла речь о деспотизме Наполеона и потерянной французами свободе. В своих "Воспоминаниях" М. Бестужев говорит о том, что "семена свободы, брошенные в их детские души еще в родительском доме, в России тайно изнывали при деспотической обстановке, во Франции они быстро пошли в рост и охватили своими корнями все души и сердца. Я уверен, что в моральном существовании с каждым из нас происходил переворот, подобный тому, который я испытывал... бивачные огни воронцовских гренадеров, вокруг коих собирались живописные кружки старых и молодых солдат, свободных в своих движениях и речах, не искаженных солдатской выправкой, не загнанных в тупоумие идиотов - все это и множество подобного действовало на молодую душу обаятельно и настраивало к восприятию впечатлений.

Моряки вообще более других замыкаются в самих себя и не слишком соединительны с новыми лицами, а особенно трудно сближаются с пехотинцами, но тут было противное... Тем более этот дух проявлялся в высшей иерархии корпуса Воронцова, между офицерами его штаба, с которыми мы очень сблизились и неразлучно провели все время до самого нашего отправления из Кале" *.

^* (Воспоминания Бестужевых, цит. соч., стр. 238-239.)

Морской поход во Францию оказал значительное влияние на рост радикальных взглядов Н. и М. Бестужевых и еще сильнее укрепил в них свободолюбивые идеи. Но еще большую роль сыграли в процессе формирования "свободомыслия" их наблюдения над современной российской действительностью.

Формирование мировоззрения Н. Бестужева относится к началу XIX столетия. Это был период, ярко насыщенный значительнейшими для истории событиями как в России, так и в Западной Европе. Уже в конце XVIII столетия началась, по определению В. И. Ленина, "...эпоха буржуазно-демократических движений вообще, буржуазно-национальных в частности, эпоха быстрой ломки переживших себя феодально-абсолютистских учреждений"^*.

В конце XVIII столетия в недрах феодально-крепостнического строя России начинает формироваться капиталистический уклад. В начале XIX столетия его развитие пошло быстрее. Росло число промышленных предприятий, применяющих не крепостной, а наемный труд, расширялся внутренний рынок, увеличивалась внешняя торговля. Но развитие производительных сил общества, скованного самодержавием, тормозилось крепостническими формами хозяйства.

Уничтожение оков самодержавия становилось насущной необходимостью всего общественно-экономического развития России.

И. В. Сталин в своем труде "Экономические проблемы социализма в СССР" говорит: "Когда марксисты говорят о тормозящей роли производственных отношений, то они имеют в виду не всякие производственные отношения, а только старые производственные отношения, которые уже не соответствуют росту производительных сил и, следовательно, тормозят их развитие. Но кроме старых производственных отношений существуют, как известно, новые производственные отношения, заменяющие собой старые. Можно ли сказать, что роль новых производственных отношений сводится к роли тормоза производительных сил? Нет, нельзя. Haoборот, новые производственные отношения являются той главной и решающей силой, которая собственно и определяет дальнейшее, притом мощное развитие производительных сил..."^*.

^* (И. В. Сталин. Экономические проблемы социализма в СССР. Госполитиздат, 1952, стр. 61.)

Обострение социальных противоречий и прежде всего классовой борьбы в стране породило новые мысли и идеи. Носителями их явились немногие лучшие люди из дворян, будущие декабристы. Они сумели разглядеть отсталость феодально-крепостнических отношений и необходимость замены их новыми, они поставили перед собой задачу - силой оружия повернуть Россию на новый путь развития.

Ф. Энгельс указывал, что "...экономическое производство и неизбежно вытекающее из него строение общества любой исторической эпохи образуют основу ее политической и умственной истории"^*.

^* (К. Маркс и Ф.Энгельс. Манифест Коммунистической партии. М., Госполитиздат, 1948, стр. 16-17.)

Отживающий феодально-крепостнический строй тормозил и ставил непреодолимые преграды экономическому и прогрессивному развитию России. Господствующий класс крепостников-помещиков во главе с царем, рьяно защищая свои привилегии, обрекал страну на вечную отсталость и слабость перед лицом всей Европы.

У нас нет полных данных, характеризующих сущность ранних воззрений Н. Бестужева. Несомненно, однако, что в своем политическом развитии он прошел довольно длительный и сложный путь.

На следствии Петр Бестужев говорил о том сильном и благотворном влиянии, какое оказало на него "Путешествие из Петербурга в Москву" и ода "Вольность" А. Н. Радищева. Их, разумеется, не мог не знать Н. Бестужев. В 1867 году, уезжая из Селенгинска в Москву, М. Бестужев разыграл свои книги в лотерею, а "Путешествие из Петербурга в Москву" подарил А. М. Лушникову, своему и брата Николая любимому ученику^*.

^* (Часть библиотеки А. Ф. Бестужева, уцелевшую от продажи, Е. А. Бестужева привезла в 1847 году братьям в Селенгинск. Книги служили на пользу окрестному населению. Среди них были сочинения Монтескье, Гельвеция и Смита, Капниста, Державина, Фонвизина, Марлинского, а также журналы, или, вернее, альманахи, которых у Бестужевых было много.)

Позже эти книги были переданы в Иркутск, когда там был основан Сибирский отдел Русского географического общества с библиотекой и музеем. Впоследствии, во время страшного пожара в 1879 году, библиотека при Географическом обществе, где был фонд Н. А. Бестужева, сгорела.

Этот редкий экземпляр (первое издание - 1790 года) хранится у внука последнего, инженера Алексея Михайловича Лушникова, в Москве.

После войны, в общей обстановке патриотического подъема в России, появилась новая по своему направлению литература, содержавшая ряд прогрессивных идей, в частности требование отмены крепостного права. Материалистические, антикрепостнические и свободолюбивые идеи Радищева, несомненно, укрепили и расширили политический и теоретический кругозор Н. Бестужева. Позднее в Северном обществе именно он отстаивал радищевскую идею безвозмездной передачи земли крестьянам.

По свидетельству декабриста А. П. Беляева, Н. Бестужев читал во время плавания в Гибралтар в 1824 году сочинение Д. И. Фонвизина "О необходимости законов"^*. Как известно, в этой книге выдающийся русский писатель XVIII столетия проектировал отмену крепостного права, предоставление сенату права участия в законодательстве и организации народного образования. Под руководством отца Н. Бестужев читал произведения Пнина, Новикова и других русских просветителей , XVIII века, которые вслед за Радищевым всемерно способствовали развитию свободолюбивых идей. О том, какое влияние оказала на мировоззрение Н. Бестужева Отечественная война 1812 года - это величайшее национальное событие в истории нашей родины, - мы уже говорили. Народный характер войны, патриотизм и подлинный героизм русской армии и широких народных масс оставили глубокий след в сознании Н. Бестужева. В его сознании любовь к отечеству была неразрывно связана с политической борьбой против крепостного права в России.

^* (ЦГИА. Дело А. П. Беляева. Фонд (декабристов) 48, д. № 363, л. 12.)

Наиболее важными документами, позволяющими составить некоторое представление о взглядах Н. Бестужева, являются материалы его следственного дела. На следствии он держал себя с большим достоинством. Все ответы его были строго продуманы. В то время, как многие декабристы делали пространные заявления о политической литературе, которая помогла им понять необходимость социальных преобразований, Н. Бестужев умолчал о своем знакомстве с произведениями Радищева, Пнина, Новикова, Фонвизина и многих других русских и западноевропейских просветителей. На вопросы следственной комиссии, какие он читал книги социально-политического содержания, Н. Бестужев назвал только одну книгу - "О конституции Англии", поспешив добавить при этом, что она посвящена "покойному императору Александру Павловичу"^*.

^* ("Восстание декабристов". Центр, архив. М.-Л., Государственное издательство, 1926, т. II, стр. 64-65.)

"Впрочем, - замечает Н. Бестужев, - все происшествия последнего времени по всей Европе, все иностранные журналы, современные истории и записки и даже русские журналы и газеты открывали внимательному читателю пользу постановления законов... виденного мною на практике в других державах достаточно было утвердить меня в сих мыслях"...^*.

^* ("Восстание декабристов". Центр, архив. М.-Л., Государственное издательство, 1926, т. II, стр. 64-65.)

В начале XIX столетия ряд крупных экономистов и политических писателей в своих трудах открыто высказывал мысль о необходимости отмены крепостного права, столь позорного для России. Среди авторов этих трудов были Н. И. Тургенев, К. И. Арсеньев и А. П. Куницын. Последний состоял преподавателем Петербургского университета по кафедре политических и нравственных наук и читал также лекции в Царскосельском лицее, где в числе его слушателей были А. С. Пушкин, давший очень высокую оценку личности и уму лектора, члены Союза Благоденствия - декабристы В. Д. Вальховский, И. И. Пущин, В. К. Кюхельбекер. Куницын читал и публичные лекции, которые слушали многие декабристы. В своих трудах Куницын выступает сторонником "представительного образа правления". В начале 20-х годов большой популярностью пользовался его известный курс "Право естественное"^*, в котором он заявлял о необходимости введения свободы слова, печати, вероисповедания и равенства перед законом. Понятно, что взгляды Куницына были несовместимы с реакционным направлением политики правящих кругов России. В 1821 году книга Куницына, как либеральная, была предана сожжению, а сам он был отстранен от преподавания в университете. Запретная книга "Права", которую начали изымать из общественных библиотек и у частных лиц, естественно, вызывала необычайный интерес у всей передовой молодежи; ее брали нарасхват, читали и изучали.

^* (А. П. Куницын. Право естественное. СПБ. 1818, стр. 13-23.)

Таким же успехом пользовалась книга крупного экономиста и статистика К. И. Арсеньева "Начертание статистики Российского государства"^*, в которой он сурово обличал крепостное право, клеймил распространенную тогда в буржуазно-дворянской экономической науке человеконенавистническую "теорию" Мальтуса.

^* (К. И. Арсеньев. Начертание статистики Российского государства, т. I. СПБ, 1818, стр. 106.)

Арсеньев подчеркивал в своей работе, что "крепостность земледельцев" - огромное препятствие для успешного развития сельского хозяйства в России. Неопровержимыми данными русский экономист неумолимо обличал неудовлетворительное состояние российских законов и подкупность судей. В другом своем труде - "Обозрение физического состояния России"^* Арсеньев высказывал глубокую уверенность, что освобожденная от крепостного права Россия "превзойдет многие ныне славные державы по части промышленности, богатства и образованности"^**. Труды Куницына и Арсеньева помогли Н. Бестужеву осознать современную ему российскую действительность, понять всю несправедливость сословного неравенства, увидеть тяжелое положение России и гнетущую, беспросветную рабскую жизнь ее народа.

^* (К. И. Арсеньев. Обозрение физического состояния России. СПБ, 1818.)

Перед Н. Бестужевым и будущими декабристами все отчетливее вставала необходимость изменения общественного строя в своей стране, уничтожения самодержавия и крепостного права.

Путь к этой цели они видели в создании тайных обществ и в военном перевороте.

В Кронштадте братья Н. и М. Бестужевы еще больше сблизились с Константином Петровичем Торсоном. И Н. Бестужев и К. Торсон искренно любили морское дело, превосходно знали его, обладали большими познаниями в области морских наук и прилагали все усилия к тому, чтобы поставить русский флот вровень с лучшими европейскими флотами. Интересуясь вопросами техники, они оба ввели в практику морского дела ряд технических усовершенствований.

В откровенных беседах Торсон рассказывал Н. Бестужеву о злоупотреблениях военного министра Моллера, у которого он был адъютантом. Моллер, по меткому выражению М. Бестужева, был из немцев, "сосущих сок Руси"^*, с которым честный, бескорыстный, передовой моряк Константин Торсон начал неравную борьбу.

^* (Воспоминания Бестужевых, цит. соч., стр. 298.)

В 1819 году Торсон выехал в знаменитую экспедицию в Южный Ледовитый океан, имевшую большое научное значение в области географических исследований. Экспедиция в Антарктику была отправлена под начальством главного командира Кронштадтского порта Ф. Ф. Беллинсгаузена на двух судах. Первым из них - шлюпом "Восток" (на его борту находился Торсон) командовал сам Беллинсгаузен, второй шлюп - "Мирный" действовал под командованием лейтенанта М. П. Лазарева, впоследствии выдающегося адмирала. Весь Кронштадтский порт деятельно участвовал в снаряжении экспедиции в такой далекий путь.

24 июля 1821 года после 751 дня отсутствия экспедиция вернулась в Кронштадт. Сделанные экспедицией открытия навеки прославили имена Ф. Ф. Беллинсгаузена и М. П. Лазарева. Существовавшее до того времени мнение о невозможности проникнуть к южному полюсу далее черты, которая была достигнута английским путешественником Джемсом Куком, было опровергнуто.

Кук считал, что за южным полярным кругом нет земли. Русские моряки открыли не известный доселе материк Антарктики, что явилось величайшим событием в мировой географической науке. Экспедиция Беллинсгаузена и Лазарева стерла белое пятно на карте и назвала на открытой ими Антарктике острова и земли русскими именами. В районе Южной Георгин экспедиция открыла ряд островов; один из них Беллинсгаузен назвал островом Торсона^*. По возвращении из экспедиции Торсон был переведен из Кронштадта в Петербург в качестве старшего адъютанта начальника Главного морского штаба.

^* (После 1825 года он был переименован в остров Высокий.)

VII

Имя Н. Бестужева появилось в печати впервые в 1818 году в журнале "Благонамеренный". В том же году в "Сыне Отечества" появилась и статья "Об электричестве в отношении к некоторым воздушным явлениям". Статья была подписана: "Флота лейтенант Николай Бестужев"^*.

^* ("О электричестве в отношении к некоторым воздушным явлениям". Флота лейтенант Николай Бестужев. "Сын Отечества", ч. 49, 1818; VI (16 ноября), отд. И. Физика, стр. 275.)

Автор развивал в этой статье оригинальную теорию участия электрических сил и зарядов в образовании туманов, туч и дождя.

Через 23 года, находясь на поселении в далекой Сибири, Н. Бестужев наблюдал в Селенгинске молнию без грома. В письме от 14 октября 1841 года к сестре Елене Александровне он вспоминает: "Я некогда, еще в 1818 году, написал статью: об электричестве, относительно к воздушным явлениям, и поместил ее в "Сыне Отечества". Публика наша, не читающая ученых статей, и ученые, которые всегда смотрят односторонне, пропустили эту статью без внимания, между тем, она объясняла многие вещи совершенно новым образом и удовлетворительнее прежних теорий.

Тому прошло уже 25 лет; наука сделала быстрые успехи, особенно науки физические, и я, читая все, что относится до новых открытий по ученой части, с удовольствием видел, как многие или почти все из моих предположений и доказательств оправдывались по очереди и опытами, и наблюдениями не только частных людей, но даже целыми учеными обществами; все это выдавалось за новость, тогда как я - молодой, неизвестный в ученом мире человек, - давно сказал об этом утвердительно. У меня в этой статье есть объяснение зарницы, и теперь я еще более утверждаюсь в справедливости этого объяснения"^*.

^* (Письма из Сибири М. и Н. Бестужевых, ч. I. Под ред. М. К. Азадовского. Иркутск, 1929, стр. 107.)

Теория Н. Бестужева оказалась не вполне состоятельной, но в свое время она была интересной и новой.

Свободно владея английским языком, Н. Бестужев стал переводить произведения Байрона, Вальтера Скотта, Томаса Мура - друга Байрона, участника национально-освободительной борьбы ирландцев. Поэзия Т. Мура, как и поэзия Байрона, была весьма популярна в декабристских кругах.

Переводы и произведения Н. Бестужева печатались в журнале "Вольного общества любителей российской словесности" - "Соревнователе". В 1822 году появился его перевод повести Т. Мура "Обожатели огня"^*. Н. Бестужев переводил преимущественно те произведения, в которых преобладала революционно-романтическая тематика.

^* ("Соревнователь", ч. XVI, 1821. II. Проза. 113-156 (ч. 1 и 2); Проза. 249-291 (ч. 3). То же отдельным изданием в типографии Воспитательного дома, СПБ, 1821.)

В том же "Соревнователе" в 1821 году было напечатано первое большое литературное произведение Н. Бестужева - "Записки о Голландии 1815 года"; одновременно оно вышло отдельным изданием. В основу "Записок" (путевых очерков) легли впечатления автора, побывавшего в Роттердаме, Амстердаме, Гааге, Гаарлеме и Саардаме.

Титульный лист книги Н. Л. Бестужева 'Записки о Голландии 1815 года'. Автограф Н. А. Бестужева: 'О. П. Литке от Сочинителя'

В описаниях голландских городов Н. Бестужев дал богатейший материал естественноисторического, политического, экономического и этнографического характера. Автор выражает свое живое сочувствие борьбе Нидерландов за свою независимость против испанского гнета в XVI столетии и с одобрением отзывается о Голландской республике.

О последующем превращении голландских штатгальтеров в самодержавцев, об уничтожении ими республиканского строя (или "правления народного") он сообщает с явным недовольством.

В "Записках о Голландии"^*, восхваляя ее республиканский строй, Н. Бестужев не мог не заметить первых элементов распада буржуазного строя страны.

^* (Здесь мы с признательностью вспоминаем имя проф. Московского гос. университета им. М. В. Ломоносова Константина Васильевича Базилевича, любезно предоставившего нам для опубликования титульный лист "Записок о Голландии 1815 года" с автографом Н. Бестужева - "Ф. П. Литке от Сочинителя". (Из библиотеки Ф. П. Литке о чем говорит его автограф и № 241 книги).)

К "Запискам о Голландии" примыкает и исторический очерк Н. Бестужева "О новейшей истории и нынешнем состоянии Южной Америки"^*. Статья эта посвящена парагвайскому революционному движению во главе с Хосе Франсиа, которого советский исследователь В. Мирошевский назвал "одним из самых замечательных народных вождей в Новом Свете"^**.

^* (О новейшей истории и нынешнем состоянии Южной Америки. I. Парагвай. (Из американских журналов.) Изд. Hamb. polsour H. Б. "Сын Отечества", ч. 100, 1825, № VII, Современная история 264-279.)

^** (В. Мирошевский. Хосе-Гаспар Франсиа - вождь парагвайской революционной демократии (1814-1840). "Вопросы истории", № 4, 1946.)

Проявленный в 1825 году Н. Бестужевым интерес к далекому Парагваю, который в 1811 году отделился от Испании, весьма знаменателен. Время правления доктора канонического права Франсиа, пользовавшегося большим доверием и уважением сограждан за свою ученость, честность и бескорыстие, представляет собой наиболее яркий период в истории Парагвая. Парагвайская республика казалась Н. Бестужеву образцом государственного устройства.

Литературная деятельность Н. Бестужева была высоко оценена современниками. А. И. Тургенев ставил Н. Бестужева выше его брата А. Бестужева-Марлинского^*. Его мнение поддерживал и П. А. Вяземский^**. Высоко ценил Н. Бестужева как писателя и Н. М. Карамзин^***. Декабрист П. А. Муханов писал о "ясной прозе" Н. Бестужева^****.

1819-1820 годы были годами бурных революционных событий в Западной Европе: революция в Испании, восстание в Неаполе и Пьемонте в 1821 году, война за независимость Греции. Убийство шпиона "Священного Союза" реакционера Коцебу студентом Карлом Зандом произвело огромное впечатление на передовую русскую молодежь.

26 мая 1820 года А. С. Пушкин за вольнолюбивые стихи был выслан из Петербурга на юг.

Все эти события и факты содействовали росту революционных настроений среди дворянской молодежи. В стране пробудился подлинный интерес к чаяниям и нуждам народа, к его культуре и искусству.

Общему подъему национальной культуры, за которую начали борьбу передовые круги того времени, как и развитию производительных сил России, мешал феодально-крепостнический строй.

Правящий класс преклонялся и раболепствовал перед иностранщиной. Иностранные артисты заполонили русскую сцену и концертные залы. Уже в начале XIX столетия в русской периодической печати возникла горячая полемика по поводу гастролей заезжих певцов и актеров. Полемика отразила столкновение культурных интересов и эстетических воззрений различных кругов русского общества. Передовая пресса резко-отрицательно относилась к деятелям искусства, пользовавшимся успехом только в аристократических салонах Петербурга и Москвы. В то же время талантливые представители театрального и музыкального искусства (среди которых можно было встретить выходцев из крепостной среды), внесшие ценный вклад в сокровищницу русской культуры, встречали полное пренебрежение со стороны дворянской публики, отдававшей предпочтение всему иноземному. Отечественных деятелей театрального и музыкального искусства смогли оценить по заслугам только представители уже народившейся русской прогрессивной интеллигенции.

Десятые годы XIX столетия знаменуют собою начало расцвета романтизма в русской литературе и искусстве. В литературе эта эпоха отмечена именами В. А. Жуковского, с начала 20-х годов - Марлинского (А. Бестужева) и молодого Пушкина; в живописи - О. А. Кипренского и А. О. Орловского; в музыке - А. А. Алябьева и А. Н. Верстовского; в начале 20-х годов - молодого М. И. Глинки.

В театре в начале 20-х годов классическая трагедия уступила свое место мелодраме, наивно и просто отображавшей переживания обыкновенных людей.

Благодаря концертам и оперным спектаклям музыкальный кругозор передовой молодежи того времени постепенно расширялся. В начале 20-х годов появились оперы-водевили Алябьева и Верстовского. Песенно-романсовое творчество этих композиторов, находившее восторженный отклик среди широких кругов населения, проникало в города и села страны.

19 июня 1822 года в петербургском Большом театре была поставлена первая опера Алябьева - "Лунная ночь или домовые" (либретто принадлежит перу первого летописца русского театра, П. Н. Арапова, и будущего декабриста П. А. Муханова).

Событием 1822 года в Петербурге явилась опера немецкого представителя передового романтического искусства композитора К. Вебера - "Фрейшюц" ("Волшебный стрелок"). Новая опера шла в Немецком и Большом театрах; билеты доставали с большим трудом. В концертах почти ежедневно исполняли увертюру и "Хор охотников".

"Фрейшюц" пленил Пушкина, Глинку, будущих декабристов. Увертюру и арии напевали декабристы после приговора в Петропавловской крепости. Впоследствии "Фрейшюц" целиком исполнялся декабристами-музыкантами в каземате Петровского завода. В изгнании "Фрейшюц" напоминал Н. и М. Бестужевым и К. Торсону о молодых днях их жизни"^*.

^* (Клавир "Фрейшюц", как и альбом русских песен и романсов, а также "Лирический Музеум, содержащий в себе краткое начертание истории музыки с присовокуплением: жизнеописанием некоторых знаменитых Артистов и Виртуозов оной; разного рода анекдотов и четырех портретов отличнейших сочинителей. Изданный Кушеновым-Дмитриевским. 1831. Санкт-Петербург. В типографии Департамента Народного Просвещения".)

М. А. Бестужев в 1867 году, после смерти жены, уезжая с детьми в Москву, подарил вышеуказанное близкой Н. и М. Бестужевым семье селенгинских купцов Старцевых, внуки и правнуки которых бережно хранят все то, что было связано с селенгинскими декабристами, у которых учились их деды и отцы.

Приезжая из Кронштадта в Петербург, Н. Бестужев часто посещал театр, где его брат Александр был "завсегдатаем кулис". В антрактах шли беседы на литературные И музыкальные темы, затрагивались и общественно-политические вопросы. Театр и Филармоническое общество, где также часто бывал Н. Бестужев, страстный любитель и ценитель музыки, были тогда своего рода клубом (особенно театр).

Имя Н. Бестужева должно быть отмечено и в истории русского театра. Помимо школы для обучения матросов грамоте и ремеслам, Н. Бестужев устроил в Кронштадте офицерский театр, где был директором, режиссером, художником и первым актером. Весь сбор от спектаклей шел в пользу бедных. При театре Н. Бестужевым был организован и оркестр, в котором он вначале был дирижером^*.

^* (Бестужева Елена. К биографии Николая Александровича Бестужева (из письма к Д. И. Завалишину от 30 августа 1860 г.). ГИМ, ОПИ. Архив Д. И. Завалишина. Фонд 250, ед. хр. 1, л. 11; из письма Е. А. Бестужевой к Н. Д. Свербееву. ЦГИА, ОЛФ. Фонд 1063, ед. хр. 64, л. 1.)

О блестящих сценических данных Н. Бестужева говорит мемуарист, имя которого осталось для нас неизвестным. "Н. Бестужев писал стихи для забавы, прекрасно рисовал, так же легко танцевал и был чрезвычайно и притом умно любезен в обществе. Он имел еще артистический дар для сцены и, когда играл на постоянном театре в Кронштадте до 1818 года, то известный в свое время прекрасным тенором и прекрасной игрой на Петербургской сцене актер Василий Михайлович Самойлов приезжал нарочно в Кронштадт любоваться игрой Николая Александровича и говорил, что следовало бы и многим записным петербургским актерам приезжать в Кронштадт и учиться у него"^*.

^* (Записки неизвестного о декабристах и о русских моряках прежнего времени. Сборник старинных бумаг, хранящихся в музее П. И. Щукина. Выпуск IV, стр. 176.)

То, что поведал нам неизвестный современник Н. Бестужева, подтверждает и А. А. Лушников. В его "Воспоминаниях" мы находим упоминание о том, что Н. Бестужев после суровых лет тюрьмы и на поселении не утратил своих артистических талантов: "Когда Николай Александрович работал в Кяхтинском соборе: подновлял и реставрировал в иконостасе иконы, - говорит А. А. Лушников, - он некоторое время жил в Кяхте у дедушки (М. М. Лушников.- М. Б.). Отец (А. М. Лушников. - М. Б.) не раз рассказывал нам, как в один из летних кяхтинских вечеров, в какой-то семейный праздничный день, во дворе, когда сошла жара, гости, среди которых было много молодежи, слушали чтение Николая Александровича: он читал в лицах сцены из "Ревизора" Гоголя. Отец мой не раз говорил нам: "Сколько буду жить на свете, никогда не забуду, как Николай Александрович читал; это был врожденный артист: он был и Осип, и Хлестаков, и городничий, и судья, и почтмейстер, и слесарша, и унтер-офицерская вдова". Гости благодарили дедушку и говорили, что если бы он (т. е. Н. Бестужев. - М. Б.) был артистом, то ему было бы первое место в Петербургском театре"^*.

^* (А. А. Лушников. Воспоминания о декабристах. Архив Кяхтинского краеведческого музея им. академика В. А. Обручева.)

Бывая в Петербурге, Н. Бестужев наблюдал, как из Фридрихсгамского уезда доставляли колонны для строящегося Исакиевского собора. Н. Бестужев не уставал восхищаться простыми русскими людьми, их природным умом и одаренностью. С чувством национальной гордости писал о них Н. Бестужев в "Письмах к издателю "Сына Отечества", "О колоннах в Исакиевском соборе". Н. Бестужев выражал негодование по поводу того, что мы ищем удивительных вещей в чужих краях, с жадностью читаем древние истории, повествующие об исполинских подвигах тогдашней архитектуры, но "проходим мимо сих чудных, неимоверных колонн с самым обыкновенным любопытством".

"Огромность колонн, - пишет дальше Н. Бестужев, - простые способы, которые по секрету открыла сама природа нашим простым людям... все оное в этом и во многих других случаях наполняют мою душу каким-то приятным чувством, от которого мне кажется, будто я, россиянин, вырос целым вершком выше иностранцев так, что мне нет никакой надобности смотреть на них с подобострастием исподлобья"^*.

^* ("Сын Отечества", ч. 65, 1820, № X, IV (30 октября), отд. III. Корреспонденция, стр. 173-178.)

В этой статье достаточно отчетливо проявилось характерное для Н. Бестужева на всем протяжении его жизненного пути чувство глубокого уважения к русскому народу. Он всегда был ненавистником весьма распространенного в высших кругах дворянства "космополитизма, убивающего всякое благородное чувство отечественности, народности"^*.

^* (Из письма А. А. Бестужева-Марлинского к Н. и К. Полевым. "Русское Обозрение", 1894, X, стр. 826.)

В своем смелом письме к издателю "Сына Отечества" Н. Бестужев одним из первых в то время дал должную оценку мастерству простого русского народа в противовес всем, кто чрезмерно преувеличивал роль мастеров-иностранцев, работавших в России, не уделяя труду соотечественников никакого внимания.

В петербургских журналах стали появляться статьи Н. Бестужева, написанные по материалам истории русского флота. Адмиралтейский департамент обратил внимание на его работы и поручил ему заняться обширным трудом - написать "Историю русского флота". В связи с новым поручением ему пришлось переехать в Петербург.

VIII

В Петербурге Н. Бестужев поселился с матерью и сестрами на 7-й линии Васильевского острова, в доме купца Гурьева, напротив Андреевского рынка.

Дом этот в то время "представлял собою... небольшое двухэтажное строение в 7 окон, с интересными пилястрами и наличниками.

Посреди возвышалось высокое крыльцо со ступенями, спускавшимися по обеим сторонам подъезда. Постройка здания относится к первой половине XVIII века... Первоначально дом был крыт черепицей и только весной 1824 года его перекрыли железом"^*.

^* (А. Я. Яцевич. Пушкинский Петербург. Пушкинское общество, Л., 1935, стр. 161.)

Дом, где жили братья Бестужевы, где Николай писал "Историю русского флота", где шла подготовка к восстанию 14 декабря 1825 года и бывали виднейшие участники декабрьского движения, не существует с 1907 года; ныне на его месте высится пятиэтажное здание.

Н. Бестужев был счастлив и горд возложенным на него поручением и с большим увлечением принялся за дело. Самоуправные и невежественные начальствующие лица из петербургских архивов не давали ему пользоваться всеми материалами, необходимыми для его изысканий. Он не мог добиться также свободного доступа в Публичную библиотеку, где находилось богатое собрание книг по интересующим его вопросам, а также имелись редкие архивные материалы. Архив морских дел при Адмиралтействе находился в полнейшем хаосе и запустении. Н. Бестужев вынужден был заняться его разбором и систематизацией, для чего ему пришлось исходатайствовать специальное разрешение. Многие документы были изуродованы автором ряда исследований по истории русских географических открытий в Северном и Тихом океанах, капитан-лейтенантом В. Н. Верхом, который бесцеремонно вырезал из них целые части для издания своих трудов. Н. Бестужев работал не покладая рук над историей русского флота и русских географических открытий. Научные изыскания сблизили его с будущим декабристом А. О. Корниловичем - литератором и историком, издателем "Русской Старины". С Корниловичем Н. Бестужев встречался у Рылеева, в домах будущих декабристов и у Греча.

Н. А. Бестужев, капитан-лейтенант 8-го флотского экипажа. Акварель. Копия с автопортрета 1825 года. Военно-морской музей. Ленинград

28 июля 1822 года Н. Бестужев выступил в ученом собрании Адмиралтейства с чтением первых глав своего исследования. Это было введение к большому и важному труду, к которому он был хорошо подготовлен. Он сообщил о русских географических открытиях. Особенно ценным был раздел о путешествии казака Семена Дежнева из Ледовитого океана в Берингов пролив. Внимание Н. Бестужева привлекла также история русской промышленности, - именно тех отраслей, которые необходимы для сооружения флота. В этот же труд вошли и материалы о железоделательных заводах под Москвой и Тулой, а также о лесных богатствах русского севера. Это введение было частично опубликовано^*, после чего адмиралтейский департамент выразил Н. Бестужеву "свое благоволение", назвав молодого ученого своим почетным членом и присвоив ему звание историографа флота.

^* ("Соревнователь", ч. XX, 1822, II. Науки. История, стр. 137-175, III, стр. 271-301. Николай Бестужев. Опыт истории российского флота.)

Продолжая трудиться над созданием истории флота, Н. Бестужев много времени уделял архивным розыскам. Как он был счастлив, обнаружив подлинные документы эпохи Петра I - бумаги первого русского картографа и гидрографа, одного из современников Петра I - А. И. Нагаева. Это были судебные дела петровской эпохи и переписка Петра I с его сподвижниками.

Н. Бестужев умел работать над документами: он разбирался как в историческом, так и в палеографическом достоинстве рукописей и умел критически подходить к изучаемым документам. Он полагал благодаря новым документам пополнить материалы, изданные Голиковым, "старался... склонить" гидрографа Главного морского штаба адмирала Г. А. Сарычева "к исходатайствованию должной суммы" на издание книги о Петре I. Как говорит Н. Бестужев, по "тогдашней системе экономии" Сарычев не мог "решиться на это предприятие"^*. Позже в Чите и Петровском заводе Н. Бестужев не переставал интересоваться историей флота и следить за всем, что появлялось по этому вопросу в печати.

^* (Н. А. Бестужев. Статьи и письма. М.-Л. изд. О-ва политкаторжан, 1933, стр. 258.)

Уже в 20-х годах Н. Бестужев намного опередил современных ему археографов П. М. Строева, К. Ф. Калайдовича и других, труды которых издавались без достаточных научных обоснований и комментариев. Об этом мы узнаем из письма Николая к брату Павлу из Петровского завода от 14 августа 1837 года, вызванного объявлением Ксенофонта Полевого в "Северной Пчеле" о новом издании "Деяний Петра Великого" Голикова.

Н. Бестужев отмечает недостатки публикаций Голикова и Туманского. Главный недостаток их состоял в том, что, увлекаясь личностью своего героя, они ограничивались только письмами Петра I и тем самым не давали читателю понять, чем вызывались эти письма и какое они производили действие на адресата. Этот недостаток "Деяний" Н. Бестужев предлагал устранить с помощью найденных им много лет назад материалов. Вспомнив о них, он выражал свою радость по этому поводу, ибо знал, что в них имеется все то, чего недоставало "к пополнению многих темных мест и полной связи истории Петра". Зная, какую пользу принесли бы ему (т. е. Н. Бестужеву. - М. Б.) эти материалы (к сожалению, он не мог тогда ими воспользоваться, так как "История русского флота" была доведена им лишь до 1714 года), он писал своему брату, чтобы тот "каким-нибудь способом известил г-на Полевого о существовании этих материалов". "Такая находка, - писал он, - не должна оставаться в неизвестности, особенно ныне, когда употребляются все способы сделать известными все Акты, относящиеся до истории нашего государства".

В этом же письме, говоря о других публикациях историков Петра I, H. Бестужев находит в них много неясного, "пропуски, скачки, неестественные переходы - и все это от недостатка материалов и оттого, что все лучшие материалы ограничиваются почти собраниями Голикова и Туманского... Вот все, что у меня было сказать тебе на этот раз... Прошу тебя об этом как об деле общей пользы. Если мне не суждено боле хлопотать об этом непосредственно, то, по крайней мере, пусть не лежит это у меня на совести, что я скрыл важную вещь, которою могут воспользоваться благонамеренные люди"^*.

^* (Н. А. Бестужев. Статьи и письма. М.-Л., изд. О-ва политкаторжан, 1933, стр. 258.)

Все эти данные говорят о высоком уровне культуры и широте научных взглядов Н. Бестужева, выдвигавшего проект тематически полного и комментированного издания документов.

Лучшие люди Петербурга искали знакомства с Н. Бестужевым. По приглашению президента Академии художеств и директора Публичной библиотеки А. Н. Оленина Н. Бестужев стал бывать у него в доме. Вся семья радушно принимала молодого ученого эрудита, прямого и смелого в своих суждениях, обаятельного моряка. Здесь Н. Бестужев познакомился с учеными, художниками, артистами и встречался с переводчиком "Илиады" Н. И. Гнедичем, который понравился Н. Бестужеву справедливостью и определенностью своих литературных взглядов, а также как автор стихотворений "Перуанец к испанцу" и "Общежитие".

Ф. П. Толстой, первый председатель коренной думы одного из ранних тайных обществ "Союза Благоденствия", впоследствии профессор и вице-президент Академии художеств, указывает в своих "Записках": "Я был весьма хорошо принят в доме Оленина, бывшего тогда государственным секретарем, человека... весьма образованного, чрезвычайно начитанного и большого любителя наук, художеств и искусств. В назначенные дни недели у него собиралось все, что было в Петербурге хорошо образованного, отличавшегося своими дарованиями, умом и познаниями...

...В это время мнения Оленина в столице... пользовались неоспоримым авторитетом. У Оленина я познакомился и очень хорошо сошелся с Гнедичем, Крыловым, Жуковским, Пушкиным и Плетневым, также с Гречем... издававшим "Сын Отечества", с отличившимся тогда своими повестями Александром Бестужевым, умным и молодым офицером, и с братом его, Николаем Бестужевым, тоже очень умным и образованным морским лейтенантом Балтийского флота"^*.

^* (Ф. П. Толстой. Мои знакомые (Записки). "Русская Старина", 1873, стр. 133.)

Г. С. Батеньков, с которым Н. Бестужев, очевидно, встретился и сблизился в масонской ложе в 1822-1825 годах, ввел его в дом М. М. Сперанского. Бывший государственный деятель только что возвратился из ссылки, был не у дел и числился рядовым членом Государственного совета. Будущие декабристы ценили Сперанского как либерального сановника и называли его имя в связи с проектом учреждения временного правления в России. В глазах лучших людей того времени Сперанский был овеян ореолом мученичества. Все хорошо помнили, как перед войной с Наполеоном Александр I в залог примирения своего с фрондирующим дворянством пожертвовал своим любимцем. Н. Бестужев и Батеньков, который жил в доме Сперанского, любили живую, умную беседу последнего, стоявшего гораздо выше уровня той среды, в которой он обычно вращался.

В начале 1825 года, после смерти директора Морского музея А. Я. Глотова, Н. Бестужев был назначен на его место. В связи с этим он был переведен из девятнадцатого флотского экипажа в восьмой. Н. Бестужев был очень доволен своим назначением в музей и сообщил матери и сестрам в Сольцы о том, насколько это было для него неожиданно и лестно: да и прибавка жалованья (2000 в год) значительно облегчила трудное материальное положение семьи^*.

^* (Воспоминания Бестужевых, изд. 1931 г., стр. 182.)

Наряду со всем этим Н. Бестужев мог теперь вплотную заняться историческими вопросами и уделить больше времени исследовательской работе.

В Петропавловской крепости, отвечая на вопросы следственной комиссии, Н. Бестужев указывал на историю как на свое преимущественное занятие: "...посвятил себя для сочинения Российской Морской Истории, и потому главнейший предмет моего усовершенствования состоял в истории"^*.

Морской музей после смерти долго болевшего Глотова представлял собой своего рода кладовую, куда были беспорядочно брошены все уникальные собрания и ценные экспонаты. Мы пытались наиболее достоверно установить, как Н. Бестужев, желая наново пересоздать Морской музей, начинал свою работу. Наши изыскания в архиве Военно-морского музея и Пушкинском доме не привели к желаемым результатам.

Материалы, касающиеся пребывания Н. Бестужева в Морском музее, могли быть уничтожены после его ареста по распоряжению начальства адмиралтейского департамента. Всего только несколько месяцев Н. Бестужев работал в музее и за этот короткий срок он сумел реставрировать и привести в порядок музейные экспонаты, пополнить богатейший отдел моделей и разместить их по эпохам.

Характеризуя энтузиазм Н. Бестужева, с каким он взялся за восстановление музея, его брат Александр писал с некоторой иронией матери в Сольцы 25 августа 1825 года: "Николу едва вижу, и то в свят день до обеда, - все возится со своими мумиями"^*.

^* (Сборник "Памяти декабристов". Л., изд. Академии наук СССР, 1926, т. I, стр. 52.)

Модели некоторых кораблей Н. Бестужев сделал сам вместе с приглашенными для этой цели мастерами, за что адмиралтейский департамент выразил ему свое одобрение.

Н. Бестужев пополнил виды новооткрытых и освоенных русскими моряками земель, систематизировал по группам вывезенные оттуда уникальные предметы и составил указатель музея с кратким, но ясным описанием земель и сконцентрированных в музее экспонатов. Он привел также в надлежащий вид архивные материалы - документы эпохи Петра I, посвященные созданию русского флота. Он предложил Академии художеств разобрать, перевезти и поставить в окрестностях Петербурга для показа населению (музей на воздухе) памятники древней деревянной архитектуры на севере, за которыми не было надлежащего присмотра^*.

^* (Дело Правления Академии Художеств, 1825, № 6. Указано нам П. М. Дульским, которому выражаем нашу признательность.)

Кроме работы в музее и подготовки "Истории русского флота", Н. Бестужев много времени уделял технике, разнообразным изобретениям и, как говорит М. Бестужев: "...много рисовал портретов и сам отделывал их в изящные рамки. Много точил он из кости и янтаря и разноцветных дерев на станке, сделанном им самим"^*. Благодаря своей инициативности и познаниям в области военно-морских наук Н. Бестужев быстро занял видное место в гвардейском экипаже. Он создал при адмиралтейском департаменте усовершенствованную литографию, за что был награжден орденом Владимира 4-й степени.

^* (Воспоминания Бестужевых, цит. соч. М. Бестужев. Воспоминания о Н. А. Бестужеве, стр. 275.)

В самом конце 1821 года в Петербурге возникло "Общество поощрения художеств", в которое вошел знакомый Н. Бестужева, первый председатель коренного совета одного из первых тайных обществ "Союза Благоденствия", художник-модельер Ф. П. Толстой. Незадолго до 14 декабря 1825 года общество ввело Н. Бестужева в число своих членов. "Журнал Комитета Общества поощрения художеств" от 1 октября 1825 года сообщил: "...желая распространить в публике произведения, изображающие происшествия и деяния, упрочивающие военную, гражданскую и народную славу России, Комитет Общества поощрения художеств решил эти изображения гравировать и литографировать", возложив на Н Бестужева заведование той частью "знаменитых происшествий"^*, которая должна была состоять из морских сражений. Но ему не пришлось осуществить это поручение: через месяц он был арестован.

^* (В. Я. Адарюков. История литографии в России. "Журнал Комитета Общества поощрения художеств", 1 октября 1825 г.)