3. Раннесарматские памятники Нижнего Дона III - II в. до н. э.

Памятники правобережья. На правобережье низовья Дона комплексов конца III - II вв. до н. э. обнаружено пока еще очень мало. Все известные находки сосредоточены в районе между низовьем Северского Донца и р. Миуса. Более того, даже известные материалы не дают возможности говорить о ярко выраженных элементах прохоровской культуры в погребальном обряде и керамике ранее II в. до н. э.

Помимо нескольких погребений Беглицкого некрополя, датировать которые III - II вв. до н. э. предлагает И. С. Каменецкий (Каменецкий И. С. Отчеты о раскопках на Беглицкой косе в 1956 и 1958 гг. - Архив ИА АН СССР, р-1, д. 1521, 2494.) и которые, как установлено, не имеют наиболее характерных элементов для раннесарматской прохоровской культуры, известно лишь несколько полных погребальных комплексов и отдельных находок, относящихся к прохоровскому этапу развития сарматской культуры.

Наиболее выразительным является погребение 23 кургана 5, обнаруженное у пос. Донского в районе Новочеркасской ГРЭС в 1962 г. (Капошина С. И. Отчет о раскопках курганов у пос. Донского в районе Новочеркасской ГРЭС в 1962 г. - Архив РОМК.) (рис. 40, 1 - 6). Этот комплекс заслуживает особого внимания.

В могильной яме, которая могла быть подбойной, костяк лежал в вытянутом положении, на спине, вероятно, головой на юг. Западная часть могильной ямы и верхняя часть костяка разрушены. Около левого бедра скелета находилась бронзовая кольцевая пряжка с двумя выступами, на которой сохранились кусочки ткани. В нижней части грудной клетки найден бронзовый трехлопастный втульчатый наконечник стрелы. Около правого бедра лежал железный меч с кольцевым навершием и прямым перекрестием. Под бедром обнаружена свинцовая (?) проколка. В ногах находились кости ног и две лопатки барана с небольшим железным ножом. Обряд погребения, ориентировка костяка, положение напутственной пищи характерны как для раннесарматского, так и для среднесарматского периодов. Что касается инвентаря, то наиболее точно датируемыми предметами являются бронзовый наконечник стрелы, пряжка и меч.

Кольцевидные бронзовые пряжки подобного типа обычно сопутствуют мечам с кольцевым навершием (Мошкова М. Г. Раннесарматские бронзовые пряжки.- МИА, 1960, № 78, с. 297.) и наиболее распространенное время их бытования - II - I вв. до н. э. (Там же.). Бронзовые наконечники стрел с дуговидными гранями присутствуют в раннесарматских колчанных наборах вплоть до III - II вв. до н. э. (Мошкова М. Г. О раннесарматских втульчатых стрелах. - КСИА, 1962, № 89, с. 79 (тип. VI, 5).). Появление мечей с кольцевидным навершием отмечено в прохоровских комплексах III - II вв. до н. э. (Мошкова М. Г. Памятники прохоровской культуры, с. 34, табл. 19, 23 - 27.), однако наибольшее распространение они получают в донских степях в среднесарматское время (Хазанов А. И. Очерки военного дела сарматов. М., 1971, с. 9.).

Таким образом, аналогии не позволяют датировать погребение 23 кургана 5 у пос. Донского временем ранее II в. до н. э. Из кургана у этого же поселка известны еще два сарматских комплекса - погребения 10, 17 (рис. 40, 7 - 16) - со сходным погребению 23 обрядом. Однако инвентарь в них более поздний по времени и относится скорее к среднесарматскому периоду. Но

вполне допустимо, что дата этих захоронений - конец II - I в. до н. э. Погребальных комплексов среднесарматского периода известно на правобережье Дона достаточно много, но рассмотрение их не входит в задачу автора.

Не позднее чем ко II в. до н. э. относится комплекс предметов из разрушенного погребения у пос. Кадамовского Октябрьского р-на Ростовской обл. (Раев Б. А. Каталог археологических коллекций. Новочеркасск, 1979, с. 49 (№ 131), табл. 22, 15 - 23.). Среди переданных в Новочеркасский музей вещей - бронзовое зеркало, горло керамического бальзамария, серебряный браслет, фрагмент керамического сосуда, бусы и подвески из стекла, янтаря, агата, коралла, золотая бусина и фрагмент железного ножа. Наиболее четко датируемый предмет из этого комплекса - бронзовое зеркало со штырем и валиком по краю. Это широко распространенный тип прохоровских зеркал конца III - II вв. до н. э. (II отдел, 3-й тип по М. Г. Мошковой) (Мошкова М. Г. Памятники Прохоровской культуры, с. 43, табл. 28, 10 - 15.). Остальные предметы принадлежат скорее ко II в. до н. э.

Не исключено, что к раннесарматскому времени относится бронзовый шлем, найденный случайно у хут. Новопрохоровки (Косяненко В. М., Лукъяшко С. И., Максименко В. Е. Два шлема из фондов Ростовского областного музея краеведения. - СА, 1978, № 2, с. 266.). Хотя шлемы подобного типа датируются V - III вв. до н. э., в среде кочевников они вполне могли использоваться и в более позднее время (Там же, с. 268.).

Памятники левобережья. В степных районах левобережья Дона обнаружено довольно много погребений и отдельных находок, которые с полной уверенностью можно считать раннесарматскими (прохоровскими). Так как продвижение племен - носителей прохоровской культуры - шло с востока на запад, то целесообразно рассматривать отдельные группы памятников начиная с более восточных районов Подонья.

К самым ранним прохоровским комплексам левобережья Дона относится группа погребений III - II вв. до н. э., обнаруженная А. А. Иессеном (Иессен А. А. Раскопки курганов на Дону в 1951 г. - КСИИМК, 1954, вып. 53.) и А. Д. Столяром (Столяр А. Д. Раскопки курганов у хут. Попова в 1950 - 1951 гг. - МИА, 1958, № 62.) у хут. Попова в районе Цимлянского водохранилища. В этих погребениях весьма выразительны инвентарь - мечи с серповидным навершием, бронзовые зеркала, керамика (рис. 35, 1 - 18) - и погребальный обряд. Материалы этих захоронений нашли достаточное освещение в литературе (Абрамова М. П. Сарматские погребения Дона и Украины. - СА, 1961, № 1; Мошкова М. Г. Памятники прохоровской культуры.) и поэтому нет надобности подробно останавливаться на их характеристике, хотя датировка некоторых погребений, предложенная этими исследователями, вызывает возражение. В частности, погребения 9 и 10 кургана 58/26 были отнесены к скифскому времени.

Погребение 9 помещалось в неглубокой материковой яме, впущенной в более древнюю насыпь. Костяк, принадлежащий мужчине в возрасте около 60 лет, лежал в вытянутом положении на спине, головой на юг-юго-восток. При нем найдены очень плохой сохранности кинжал с перекрестием, каменный точильный брусок, бронзовая пряжка (рис. 57, 2) и бронзовое втульчатое орудие вроде долота или затупленного наконечника стрелы (Иессен А. А. Раскопки курганов на Дону в 1951 г., с. 74.).

Погребение 10 обнаружено в такой же грунтовой яме. Костяк лежал в вытянутом положении, головой на юг-юго-запад. При нем найдены железный наконечник копья (рис. 65, 4), обломки железной пряжки, железного кинжала, точильный брусок (рис. 41, 2), кремневый отщеп, сера (Там же.). А. А. Иессен отнес эти погребения к VII - VI вв. до н. э. (Там же.). В дальнейшем эта датировка была уточнена. Погребение 9 отнесено ко времени не ранее III - II вв. до н. э., точнее, к II в. до н. э. (Мошкова М. Г. Раннесарматские бронзовые пряжки, с. 297.), а погребение 10 ко времени не позднее IV в. до н. э. (Смирнов К. Ф. Савроматы, с. 70.). Дата, предложенная М. Г. Мошковой для погребения 9, вполне приемлема. Погребение 10 по обряду аналогично погребению 9. Как считает К. Ф. Смирнов, набор предметов в нем характерен для могил раннесарматского времени, а железное копье, хотя и не имеет прямых аналогий, относится ко времени не ранее IV в. до н. э. (Смирнов К. Ф. Вооружение савроматов, с. 74.). Если согласиться с датой, предложенной К. Ф. Смирновым, то этот комплекс следует признать самым ранним из прохоровских, обнаруженных на Дону. Но, как известно, присутствие прохоровских племен на Дону в IV в. до н. э. весьма проблематично. Не исключено, что указанные погребения по времени несколько позднее (III - II вв. до н. э.) В памятниках IV в. до н. э. на Нижнем Дону отмечены другие обряд и инвентарь.

К погребениям, открытым у хут. Попова, территориально и хронологически примыкает ряд прохоровских комплексов, открытых у хут. Ясырева Цимлянской археологической экспедицией (Мошкова М. Г., Максименко В. Е., Федорова-Давыдова Э. А. Указ. соч., с. 66; Мошкова М. Г., Максименко В. Е. Сарматские погребения Ясыревских курганов Нижнего Дона, с. 72 - 79.) (рис. 36, 1 - 12). В погребении 9 кургана 8 (Ясырев I) костяк лежал на камышовой подстилке, в вытянутом положении, головой на юг-юго-восток. Захоронение было частично повреждено, и из инвентаря сохранились железный кинжал с серповидным навершием (рис. 36, 11), железные втульчатые и один черешковый наконечники стрел (рис. 36, 12), железная круглая пряжка с подвижным язычком (рис. 36, 9), обломок лезвия ножа, кремневое огниво и сера. Наличие железных втульчатых наконечников стрел позволяет отнести этот комплекс к концу III - II в. до н. э. Известно, что не только на Дону, но даже на Кубани втульчатые наконечники стрел, как правило, уже не встречаются в могилах II в. до н. э. (Смирнов К. Ф. Меотский могильник у станицы Пашковской. - МИА, 1958, № 64, с. 305, 306.). Не противоречит указанной дате погребения 9 кургана 8 и находка меча с серповидным навершием. По обряду погребения и характеру инвентаря это захоронение весьма близко погребению 10 кургана 58/26 у хут. Попова.

К II в. до н. э. относятся и пять погребений кургана 1 группы III у хут. Ясырева, которые являются, вероятно, семейным кладбищем. Сосуды, обнаруженные в этих погребениях (рис. 49, 14 ,15), весьма похожи на шаровидные, плоскодонные горшочки из прохоровских погребений Поволжья (Мошкова М. Г. Памятники прохоровской культуры, табл. 6, 8 - 34.) и Дона (Столяр А. Д. Указ. соч., с. 365 - 367, рис. 12, 2.). Инвентарь некоторых погребений и по составу и по типам вещей характерен для раннесарматских погребений III - II вв. до н. э. Например, в погребении 2 найдены туалетная ложечка с четырьмя вырезами у места перехода рукоятки в рабочую часть (рис. 59, 7), алебастровое пряслице (рис. 43, 16), темно-синие, черные стеклянные бусины с белыми продольными полосками и другие вещи (рис. 55, 8).

В одном из основных погребений этого кладбища помимо шаровидного сосуда (рис. 36, 3) найдены железный кинжал с кольцевидным навершием, железный нож, несколько железных черешковых наконечников стрел и один бронзовый втульчатый (рис. 36, 4а).

Появление мечей с кольцевидным навершием в прохоровских могилах III - II вв. до н. э. засвидетельствовано в целом ряде комплексов Нижнего Поволжья (Мошкова М. Г. Памятники прохоровской культуры, с. 34, табл. 19, 23 - 27.), поэтому о существовании меча этой формы во II в. до н. э. можно говорить с полной уверенностью. Что касается сочетания железных черешковых наконечников и бронзовых втульчатых, то явление это не ново и особенно часто фиксировалось в позднепрохоровских могилах Башкирии, реже - Нижнего Поволжья (Мошкова М. Г. О раннесарматских втульчатых стрелах, с. 77 - 82.). Так, например, в одном из погребений Бережновского могильника меч с кольцевым навершием сопровождал колчан, содержавший девять бронзовых и двадцать три железных черешковых наконечника (Синицын И. В. Археологические исследования Заволжского отряда. - МИА, 1959, № 60, с. 115, рис. 37, 3.).

К раннесарматскому периоду, но не ранее чем ко II в. до н. э. следует отнести ряд погребений, обнаруженных в 1972 г. у совхоза "Дубенцовский" (Казакова Л. М. Отчет об исследованиях разрушаемых археологических памятников в зонах строительства рисовых совхозов "Большовский", "Дубенцовский" в 1972 г.). Из раскопанных сарматских погребений три комплекса (группа III, курган 1, погребения 4, 6, 7) можно отнести к прохоровскому этапу развития сарматской культуры, исходя из особенностей погребального обряда (вытянутое положение и южная ориентировка костяка) и форм прохоровской керамики, найденной в этих погребениях.

В районе левобережья нижнего течения Сала в так называемом Балабинском могильнике в 1976 - 1977 гг. было выявлено значительное количество сарматских захоронений, в том числе, видимо, и раннесарматских (Смирнов Ю. А., Узянов А. А. Нижнесальские курганы. - АО - 1976. М., 1977, с. 121; АО - 1977. М., 1978, с. 143.). Особый интерес представляет погребение 25 кургана 27. Оно впущено в центр насыпи кургана эпохи бронзы и окружено со всех сторон комплексом сарматских захоронений, отличающихся богатым инвентарем (оружие, золотые вещи).

Могильная яма имеет два подбоя в восточной и западной стенках, вход в них заложен камышовыми циновками. В западном подбое найден скелет молодого мужчины, в восточном - скелет молодой женщины. Оба скелета лежали в вытянутом положении, на спине, головой на юг. При мужском скелете инвентаря не было, а женский окружен значительным количеством предметов. Под головой лежало бронзовое зеркальце с рукоятью и ободком по краю. За головой стоял красноглиняный кувшинчик. В ногах найдены краснолощеная миска, лепной сосуд с носиком-сливом и втулкой для крепления рукоятки, серолощеный кувшинчик. На груди погребенной лежали железный нож и много крупных и мелких бус из горного хрусталя, сердолика, кости, стеклянной пасты, мозаичных, бисер. На ногах находились пастовые бусы, покрытые черной и зеленой краткой. У плеча лежала средиземноморская раковина, у таза - косточка крупного плода (Данные об этом погребении взяты из сообщения А. А. Узянова "Две статуэтки из сарматского погребения II - I вв. до н. э." на Всесоюзной археологической конференции в Москве в 1977 г.). Самыми интересными находками, безусловно, являются две статуэтки, вырезанные из кости и известняка, лежавшие справа от скелета у локтя и стопы (рис. 60, 9). А. А. Узянов датирует этот комплекс II - I вв. до н. э. (Смирнов Ю. А., Узянов А. А. Нижнесальские курганы. - АО - 1976. М., 1977, с. 122.).

Еще один интересный сарматский комплекс обнаружен в западной части Балабинского могильника. Это богатая тризна в большом и глубоком рву, заполненном остатками расчлененных туш лошадей и коров, костяками овец и собак. Там же обнаружены наконечники стрел, удила, бронзовый перстень, глиняное колесико, возможно, от модели повозки, несколько сосудов, в частности родосская амфора III - II вв. до н. э. и лепная корчага (Там же.).

Аналогичные остатки тризны - кости животных, лепные сосуды и родосская амфора II в. до н. э. - были обнаружены в междуречье Маныча и Сала в 1971 г. (Мошкова М. Г., Максименко В. Е. Работы Багаевской экспедиции в 1971 г. - АПНП. М., 1974, т. 2, с. 42.). Не исключено, что к этому же времени относятся остатки тризны - кости баранов и лошади, обнаруженные в кургане 4 могильника Ясырев III (Мошкова М. Г., Федорова-Давыдова Э. А. Работы Цимлянской экспедиции 1970 года. - Там же, с. 71, 72.).

Небольшая группа выразительных раннесарматских погребений и отдельных находок известна в районах Маныча. Некоторые из них нашли достаточно широкое освещение в нашей археологической литературе (Абрамова М. П. Сарматские погребения Дона и Украины, с. 895; Мошкова М. Г. Памятники прохоровской культуры.), но, к сожалению, большая часть материалов или опубликована частично или вовсе не обработана исследователями должным образом.

К концу III в. до н. э. относятся и вещи известного клада, обнаруженного в 1904 г. у хут. Федулова стан. Багаевской (Архив ЛОИА АН СССР, д. 152/1904; Спицын А. А. Фалары Южной России. - ИАК, 1909, вып. 29, с. 23, 24, рис. 42 - 49.). Он состоит из двух парных серебряных фаларов, серебряных блях, семи золотых обкладок и двух бронзовых ворворок, покрытых золотым листом. Предметы эти, вероятно, от двух конских уборов, точно датируются (Засецкая И. Н. Назначение вещей Федуловского клада. - АСГЭ. Л. - М., 1965, вып. 7, с. 28 - 36.), однако их этническая принадлежность не совсем ясна.

К прохоровскому времени относятся несколько погребений и отдельных находок, открытых М. И. Артамоновым в низовьях Маныча (Артамонов М. И. Раскопки на Маныче в 1937 г. - СА, 1949, XI.). Самым выразительным и четко датируемым является погребение 6 кургана 2 (рис. 37, 15 - 27). Заметим, однако, что ориентировка погребенного (запад-юго-запад) не типична для прохоровской культуры Дона и Поволжья, но среди инвентаря присутствуют вещи, наиболее характерные для нее. К таковым относятся меч с серповидным навершием, бронзовая и железная пряжки, зеркало, оселок. Кроме этого в погребении обнаружены кремневый отщеп, фрагменты железного ножа, железный стержень, глиняный кувшин и чернолаковый канфар. Время погребения - первая половина II в. до н. э. - определяется по чернолаковому канфару.

Второй комплекс предметов, обнаруженный в 1933 г. у хут. Веселого Багаевского р-на и опубликованный М. И. Артамоновым (Артамонов М. И. Работы на строительстве Манычского канала. Отчет о работах.- ИГАИМК, 1935, вып. 109, с. 209, рис. 191, 6, 7; с. 207.), вызывает у некоторых авторов сомнения относительно единства его вещей и датировки их. Он состоит из железного меча с серповидным навершием (рис. 64, 1), бронзовой бляшки от ножен меча и бронзового шлема. С. И. Капошина считает, что вещи эти из разных комплексов и бронзовый шлем следует отнести к I в. до н. э. (Капошина С. И. Сарматы на Нижнем Дону. - В кн.: Античная история и культура Средиземноморья и Причерноморья. Л., 1968, с. 164.). Такого же мнения и В. П. Шилов (Шилов В. П. Очерки по истории древних племен Нижнего Поволжья. Л., 1975, с. 150.). Безусловно, шлемы подобного типа могли бытовать в сарматской среде достаточно долго, но происхождение их значительно более раннее (Косяненко В. М., Лукъяшко С. И., Максименко В. Е. Два шлема из фондов Ростовского областного музея краеведения, с. 266.), поэтому присутствие таких шлемов в погребении II в. до н. э. вполне допустимо. Близкий по типу шлем найден на правобережье Дона (Там же.).

Раннесарматскими с весьма выразительными чертами прохоровского погребального обряда являются также некоторые захоронения, обнаруженные в 1962 г. В. П. Шиловым (Шилов В. П. Отчет о работе Южно-Донской экспедиции в 1962 г. Материалы хранятся в РОМК.) у хут. Алитуба и Усьмана Аксайского р-на Ростовской обл. и в 1971 г. (Засецкая И. П. Указ. соч.) И. П. Засецкой и К. С. Лагоцким у хут. Алитуба, и, возможно, некоторые сарматские погребения, раскопанные Донской новостроечной экспедицией под руководством И. С. Каменецкого в 70-е гг. (Автор имел возможность ознакомиться лишь с частью отчетов.). Датирующим материалом для них служат наиболее характерные предметы прохоровской культуры (мечи с серповидным навершием, керамика определенного типа, украшения и т. д.) и погребальный обряд.

Некоторые погребения, открытые в районе Маныча, заслуживают особого внимания, так как по обряду они не являются характерными для племен прохоровской культуры. Об одном из таких погребений с западной ориентировкой костяка (курган 6, погребение 2 у хут. Веселого, раскопки М. И. Артамонова) уже упоминалось выше.

В 1962 г. В. П. Шиловым у хут. Алитуба в кургане эпохи бронзы было вскрыто богатое женское захоронение (курган 3, погребение 20) (рис. 37, 1 - 14)(Шилов В. П. Очерки по истории древних племен Нижнего Поволжья, с. 141.). Среди предметов находились: бронзовый котел, сероглиняный узкогорлый гончарный сосуд, античный бальзамарий II в. до н. э., обломки лепного сосуда с гальками и золой, железный нож и шило, округлые золотые бляшки и проволочная спиральная гривна, две золотые подвески, ожерелье из халцедоновых, сердоликовых и мергелевых бусин, бусы из стекла, край стеклянного литого канфара, браслеты из сердоликовых и стеклянных бусин, две серебряные обоймочки, бронзовый наконечник стрелы, браслет с шишечками по бокам, зеркало с валикообразным утолщением по краю и боковым штырем. На костях ног отмечены стеклянные позолоченные бусы, нашивавшиеся на одежду. Кроме того, найдены берестяной колчан, в котором сохранилось семьдесят трехперых втульчатых наконечников стрел, глиняное пряслице, реальгар, галька, кости лошади, нож, бронзовая сковородка. Глиняный бальзамарий и бронзовая сковородка италийского производства позволяют определить дату погребения - II в. до н. э. (Там же.). В целом весь инвентарь (за исключением архаической бронзовой стрелы, которая могла быть амулетом) не противоречит этой дате. Что касается железных наконечников стрел, не типичных для прохоровских погребений II в. до н. э., то, как уже указывалось, в районах Дона и Кубани железные втульчатые стрелы употреблялись и во II в. до н. э.

Самая западная группа раннесарматских (прохоровских) погребений обнаружена на левобережье Дона в Койсугском курганном могильнике. Со времени первой предварительной публикации (Максименко В. Е. Сарматские погребения в дельте Дона. - СА, 1970, № 2.) раннесарматских погребений кургана 4 прошло достаточно времени. В Койсугских курганах был обнаружен еще целый ряд характерных прохоровских захоронений (Максименко В. Е. Некоторые итоги исследования Койсугского курганного могильника. - В кн.: Археологические раскопки на Дону; Горбенко А. А., Кореняко В. А. Раскопки Койсугского курганного могильника в 1971 г. - Там же.). Новые материалы позволяют пересмотреть и уточнить датировку отдельных комплексов.

Наиболее выразительным прохоровским захоронением кургана 4 Койсугского могильника является погребение 32 (рис. 38, 1 - 8). В нем костяк мужчины лежал в подбое, в вытянутом положении, на спине, головой на юг-юго-запад. В захоронении обнаружены остатки напутственной пищи, кости барана, железный меч с прямым перекрестием (навершие, вероятно, обломано), железная пряжка, колчанные крюки, два наконечника стрел, один из них бронзовый двухлопастный архаический, а другой представляет собой ранний тип черешковых стрел с треугольной головкой и длинным черешком. В этом же погребении были, видимо, копье (сохранить его не удалось) и железный нож. В нем также найден брусок окаменелого дерева.

Материала, с помощью которого можно установить дату погребения, в этом захоронении много. Бронзовый архаический наконечник стрелы (рис. 38, 6) не следует принимать во внимание, так как он явно сохранялся в качестве амулета. Железный меч (рис. 38, 2) по форме близкий прохоровским мечам, обнаруженным в раннесарматских погребениях Койсугского могильника, мог, вероятно, иметь кольцевое навершие или вовсе его не иметь. Поэтому датировать его точнее чем III - II вв. до н. э. не представляется возможным. К этому же времени относятся и два колчанных крючка (рис. 38, 3 - 4), аналогии которым имеются в прохоровских захоронениях III - II вв. до н. э. Поволжья (Мошкова М. Г. Памятники прохоровской культуры, с. 35, табл. 20, 10, 5.).

Железный черешковый наконечник стрелы (рис. 32, 12) из погребения 32 кургана 4 может быть отнесен ко времени не позднее II в. до н. э. Как известно, подобные стрелы (II отдел, 2-й тип по М. Г. Мошковой) существуют вплоть до II в. до н. э. (Там же, с. 32.). Железная массивная пряжка с подвижным язычком на шарнире (рис. 38, 9) аналогична по форме бронзовой пряжке, найденной у хут. Политотдельского в погребении 12 кургана 20, датируемого III - II вв. до н. э. (Смирнов К. Ф. Курганы у сел Иловатка и Политотдельское. - МИА, 1959, № 60, с. 291, рис. 32, 12.). Вероятно, к этому же времени, не сужая слишком дату, можно отнести и погребение 32 кургана 4 Койсугского могильника. Не противоречит этой дате типичный для прохоровской культуры сосуд с округлым дном, орнаментированный двойными косыми насечками (рис. 38, 8). К этому же времени следует отнести погребения 3, 6, 11, 19, 28 кургана 4 (Максименко В. Е. Сарматские погребения в дельте Дона, с. 224 - 229. В первоначальной публикации дата погребения 28 кургана 4 - IV - II вв. до н. э. - была определена ошибочно. Бронзовые наконечники стрел, по которым устанавливалась столь широкая дата, как выяснилось, не имеют отношения к погребению, они обнаружены в заполнении блиндажа, разрушившего центр кургана и указанное погребение.), хотя инвентарь их менее выразителен и представлен только лепными сосудами из погребений 3, 11, 19, 28 (рис. 49, 6, 13 ,18, 20), бронзовым зеркалом из погребения 6 (рис. 38, 19), позднеэллинистическими бусами из погребения 3 (рис. 55, 9), бисером из погребения 6, железным ножом (рис. 44, 30) и пряслицем из погребения 19.

К концу III - II вв. до н. э. относятся погребения 1, 2, 15 кургана 5 Койсугского могильника (Материалы раскопок Койсугского курганного могильника, проводившихся с 1966 по 1971 г., хранятся в АКМ.), в которых костяки лежали в вытянутом положении, головами на юг (погребения 1, 2), восток-юго-восток (погребение 15) и сопровождались железными мечами с серповидным навершием (рис. 64, 4 - 6).

Вероятно, к этому же времени следует отнести и погребение 6 кургана 7 (Раскопки В. Е. Максименко, 1968 г.), в котором найдена железная пряжка с неподвижным язычком (рис. 57,11).

В районе, близком к дельте Дона, известен еще один комплекс конца III - II в. до н. э. - это погребение 2 кургана 1 у пос. Высочина на Кагальнике (Максименко В. Е., Горбенко А. А., Лукъяшко С. И., Кореняко В. А. Раскопки в бассейнах рек Ей и Кагальник. - АО - 1972. М., 1973, с. 134.). Обряд захоронения сарматский (вытянутое положение и южная ориентировка скелета, наличие мела), а сосуд, найденный в погребении, представляет собой типичный образец прохоровской круглодонной керамики (рис. 49,20).

К группе раннесарматских следует, вероятно, отнести захоронение из кургана 12-й Ново-Александровской группы (Лукъяшко С. И. Отчет о работе Приморской археологической экспедиции в 1978 году. - Архив АКМ.). В погребении 1, в яме трапециевидной формы размером 2,25x1,1 м скелет лежал в слабоскорченном положении, на правом боку, головой на восток. У левого плеча стоял красноглиняный кувшин (рис. 50, 6), под грудной клеткой лежало пряслице, у коленного сустава находилось большое количество настового бисера, а в районе шейных позвонков лежало ожерелье из бус - сердоликовых, стеклянных, глазчатых, стеклянных с внутренней позолотой - и шаровидных цилиндрических пронизок, пронизки из зуба ископаемой рыбы.

Определяя дату прохоровских захоронений в районе левобережья Дона, следует признать, что ни одно из них нельзя с уверенностью отнести даже к концу III в. до н. э. Там, где есть очень выразительный материал, все погребения датируются не ранее конца первой четверти II в. до н. э. (Маныч, курган 2, погребение 6; хут. Алитуб, курган 3, погребение 20), но именно эти погребения по обряду отличаются от типично прохоровских.

В заключение хронологического анализа памятников раннего железного века на Дону можно привести сводку, которая в определенной мере отражает количественное соотношение комплексов по периодам и районам.

Всего в данной работе учтено около двухсот погребений VIII - II вв. до н. э. (без учета погребений Елизаветовского могильника и Беглицкого некрополя).

Погребений переходного периода известно на Дону пока немногим более двадцати. Из них на правобережье Дона не более трех. Значительно больше учтено захоронений савромато-сирматского периода - сто двадцать (на правобережье тридцать, на левобережье девяносто).

Сарматских (прохоровских) погребений конца III - II в. до н. э. учтено около шестидесяти. Из них на правобережье имеется не более трех, датируемых не ранее чем II в. до н. э.