9. Лукреция Борджиа

Это имя, связанное с самыми ужасными, с самыми возмутительными преступлениями, заставляет невольно содрогаться при воспоминании о женщине, носившей его. Второй, подобной ей, не встречается во всей всемирной истории, богатой всевозможными женскими типами; она стоит особняком, окруженная кровавым туманом, из которого выступает ее роковая красота, стоившая жизни всем, кто неосторожно к ней приближался.

Дочь кровосмесителя и куртизанки, она была истинным детищем своего времени, отражая, как в волшебном зеркале, пороки развращенного до мозга костей общества, среди которого вращалась. Ее биография - яркая иллюстрация средневековых нравов, царивших в Риме в конце XV столетия, где благочестие, доходящее до суеверия, граничило с чудовищным кощунством и все высшие человеческие чувства утопали в гнуснейшем разврате. Щедро одаренная природой, чтобы стать "венцом создания", она оправдала на себе мнение католического духовенства, считавшего женщину "исчадьем ада". Действительно, существо, подобное Лукреции, могло появиться только там. Языческие жрицы Венеры и сладострастные вакханки, прославившиеся своей безнравственностью, бледнеют перед этой белокурой испанкой, блудницей с видом девственницы. Мессалины с головой Рафаэлевой Мадонны. Под божественной внешностью в ней таились дьявольские инстинкты. Отличаясь замечательной красотой, остроумием, образованием и любовью к искусствам, она могла бы сделаться одною из выдающихся женщин эпохи, но осталась только куртизанкой, не признававшей ничего святого, всегда готовая ради удовлетворения своих порочных страстей прибегать к самым нечистым средствам. Выражаясь словами поэта, она была:

 Прекрасна как ангел небесный, 
 Как демон коварна и зла!

Прежде, однако, чем приступить к биографии Лукреции, скажем несколько слов об ее семье, несомненно, повлиявшей на весь строй жизни героини настоящего очерка, унаследовавшей пороки своих родителей и доказавшей лишний раз, что яблоко от яблони недалеко падает.

Ее отец, незначительный испанский дворянин Родриго Ленцуоли-Борджия, впоследствии папа Александр VI, тщеславный, жадный к славе и богатству, проживая у себя на родине в Валенсии, еще юношей сошелся с молодою вдовою Еленою Ваноцци, подозреваемой в убийстве мужа, заставшего ее в объятиях любовника. В те времена подобные убийства, встречавшиеся чуть не на каждом шагу, считались делом весьма обыкновенным. Преступление Елены Ваноцци скорее возвысило, чем унизило ее в глазах Родриго, для которого цель всегда оправдывала средства. Елена имела двух дочерей: старшую, очень некрасивую, имя которой неизвестно, и младшую - Розу, в полном смысле слова красавицу, хорошо знавшую о материнском преступлении, но до поры до времени хранившую тайну, выжидая момента, чтобы отомстить за смерть обожаемого отца. Ждать пришлось не особенно долго. По мере того, как Елена Ваноцци старела и теряла обаяние, Роза с каждым днем становилась прекраснее, и сластолюбивый Родриго, сравнивая двух женщин, разумеется, отдавал предпочтение последней. Не привыкший обуздывать своих желаний, он однажды потребовал, чтобы Роза отдалась ему. Девятнадцатилетняя красавица, ничуть не поразившись подобным требованиям материнского любовника, дала загадочный ответ:

- До тех пор, пока жива моя мать, я не могу отдаться тебе, - объявила она с двусмысленной улыбкой.

Родриго, никогда не затруднявшийся над разрешением загадок, понял ответ в желательном для Розы смысле и, не откладывая дела в долгий ящик, поспешил уничтожить препятствие. На следующий же день Елена Ваноцци скоропостижно скончалась, отравленная своим любовником; старшую дочь сейчас же насильно постригли в одном из монастырей, а младшая отдалась отравителю в награду за убийство матери.

Это случилось в 1448 году. В течение дальнейших семи лет любовники, связанные преступлением, наслаждались безмятежным счастьем, не тревожимые ни малейшими укорами совести. Более подходящей пары трудно было бы и придумать. Но вот в 1455 году кардинал Альфонсо Борджиа, дядя Родриго, воссел на папском престоле под именем Каликста III и потребовал племянника к своему двору. Перед Родриго открывалась широкая дорога к достижению всех благ земных в том смысле, как он их понимал. Он немедленно же отправился в Рим, оставив Розу в Валенсии, не рискуя взять ее с собою, опасаясь, как отнесется дядя к подобной кровосмесительной связи. Мало-помалу, однако, ощутив под собою твердую почву, папский племянник, получив звание кардинала, перевез любовницу из Валенсии в Венецию, чтобы иметь ее ближе к себе, и все свободное время проводил там, тщательно скрывая от дяди свои похождения. Роза Ваноцци жила в великолепном дворце, окруженная необыкновенной роскошью, задавая пиры и устраивая оргии разврата и кощунства, от которых покраснел бы сам сатана. Надо отдать справедливость, Родриго ничего не жалел, чтобы только доставить Розе всевозможные удовольствия. В эту эпоху она одарила любовника тремя сыновьями: Франческо, Цезарем и Джованни и дочерью Лукрецией. Какого потомства можно было ожидать от подобных родителей? Над родом Борджиа недаром тяготело проклятие судьбы.

Лукреция родилась в 1480 году. Воспитанная матерью, она, без сомнения, с младенческого возраста впитала в себя все отрицательные качества развратной Розы Ваноцци. Получив самое блестящее по тому времени образование, Лукреция, имея всего одиннадцать лет от роду, уже знала, что она красива, и в совершенстве изучила искусство кокетства. Она была превосходной комедианткой, способной свести с ума дюжину мужчин, оставаясь внутри себя холодной, зато животная чувственность уже заставляла трепетать это нежное, как будто выточенное вдохновенным резцом Фидия тело. Родриго и Роза Ваноцци с восторгом глядели на очаровательную девочку, мечтая со временем воспользоваться ее неземною красотой для достижения известных целей. Присутствуя вместе с братьями на пирах, даваемых их матерью, на которые стекалось лучшее венецианское общество, Лукреция зорко присматривалась к окружающим ее мужчинам, отыскивая между ними поклонника, достойного ее красоты. Вскоре она заметила подолгу останавливающиеся на ней взгляды красивого юноши по имени Марчелло Кандиано, и старалась улыбками поощрить скромного поклонника к дальнейшим шагам, которые должны были увенчать его молчаливую страсть. На этот раз, однако, дело дальше взглядов не пошло. Напрасно Лукреция на следующем пиру ожидала Марчелло. Неужели он не понял, что понравился ей? Что помешало ему прийти? Красавица негодует на глупца и досадует на себя за потраченное время с человеком, не захотевшим или не сумевшим оценить ее кокетства. Немного спустя отсутствие Марчелло Кандиано объяснилось. Несчастный юноша пал от руки неизвестного убийцы, поразившего его в предыдущую ночь при выходе из дворца Ваноцци. Это известие не произвело почти никакого впечатления на молодую красавицу. Значит, такова была его судьба. Лукреция вздохнула и за ужином уже кокетничала со своим соседом по столу, феррарским дворянином Николой Дальберджетти, чуть не вдвое старше убитого Кандиано, но зато и вдвое богаче его. Этот второй поклонник, умудренный годами и опытом, повел свое ухаживанье более ускоренным темпом, идя навстречу желаниям красавицы. В одну из следующих ночей он прокрался к ожидавшей его Лукреции, признался в своей страсти и умолял наградить его любовью. Быть может, так бы и случилось, если бы подозрительный шум в соседней комнате не заставил влюбленного расстаться с предметом своей страсти. Едва очутившись на улице, Николо Дальберджетти столкнулся с замаскированным человеком, поразившим его насмерть ловким ударом кинжала. Завязки романов Лукреции постоянно оканчивались трагедией. Каждый, рискнувший начать ухаживать за ней, умирал, пораженный чьей-то таинственной рукой. Кто же был этот убийца? Кто так ревниво оберегал целомудрие порочной дочери Родриго и Розы Ваноцци? Загадка открылась сама собой.

По уходу Дальберджетти Лукреция быстро разделась и села освежиться у открытого окна, сожженная объятиями и поцелуями, еще не остывшими на ее лице, вспоминая слова признания, снова переживая внезапно прерванную сцену, окончания которой она так жаждала всем своим страстно трепещущим телом. Поглощенная этими мыслями, Лукреция не заметила даже, как возле нее очутился ее брат Цезарь, и очнулась только, когда он, схватив ее в объятия, стал покрывать преступными поцелуями обнаженные руки, шею и грудь. Что это - сон, галлюцинация?.. Но нет, она не спит, объятия слишком жарки, поцелуи чересчур реальны... Перед нею Цезарь, ее родной брат! Молодая девушка собирает все свои силы и вырывается из объятий, пораженная его дерзостью. Цезарь бросается перед нею на колени, хватает ее ноги, умоляя выслушать. Он не может дольше, таиться. Да, он любит, он обожает Лукрецию... ее красота сводит его с ума... это он убил Кандиано и четверть часа назад покончил с Дальберджетти... он будет так поступать с каждым, на кого она ласково взглянет!.. Лукреция должна принадлежать ему, Цезарю, и только ему!.. Он ждет ответа, от которого зависит дальнейшая его судьба... Пусть сестра отдастся ему добровольно, иначе он прибегнет к насилию, пойдет даже на преступление, но добьется своего!.. Очень вероятно, что другая девушка в положении Лукреции согласилась бы скорее умереть, чем отдаться родному брату, но дочь Розы Ваноцци оказалась менее щепетильной. Узы крови ничего не говорили ее сердцу. К чему условность! Цезарь красив, силен, ловок и к тому же так страстно любит ее. И вот в темной комнате снова послышались звуки поцелуев. Опьяненная ими Лукреция уже не противится ласкам Цезаря, когда совершенно неожиданно вошел старший брат - Франческо, подслушавший их объяснение. Причина его появления была настолько ясна, что не требовала объяснений. Оба брата преследовали одну и ту же цель, но Цезарь опередил Франческо. С этого момента молодые люди затаили глубокую ненависть друг к другу. Соперничество только сильнее разжигало их чудовищную страсть, и, пользуясь всевозможными способами, они тайно один от другого разделяли сестрины ласки. От позорной связи с обоими братьями Лукреция родила дочь, которую Роза Ваноцци немедленно же отвезла на воспитание крестьянам в окрестностях Вероны, а затем, чтобы избежать повторений подобного скандала, упросила Родриго отправить Цезаря в пизанский, а Франческо в падуанский университеты, подальше от соблазнительной сестры.

Таковы были первые шаги Лукреции на скользком поприще греха, ручавшиеся за то, что впоследствии она превзойдет развратом всех самых знаменитых куртизанок, каких только знает история. В конце концов, так оно и вышло.

Чтобы зажать рты злословию и сплетням, уже ходившим по городу по поводу странной болезни дочери Розы Ваноцци и внезапного отъезда ее братьев, Родриго, достаточно крепко утвердившийся при папском дворе, перевез семью в Рим и стал хлопотать выдать свою обесчещенную дочь замуж. Ведь не часто встречаются красавицы, способные возбудить страсть в собственных братьях. Отсутствие Цезаря и Франческо, однако, не только не помогло делу, но повлекло за собой еще более ужасное преступление. Лукреция после родов особенно расцвела и невольно привлекала всеобщее внимание. Взоры сладострастного Родриго все чаще и чаще стали останавливаться на любовнице его сыновей. Этот 60-летний кровосмеситель забыл, что Лукреция его дочь, видя в ней только женщину, возбуждавшую его противоестественные инстинкты самца. Он превратился в самого нежного обожателя, осыпая подарками развратную девушку и исполняя малейшие ее прихоти и капризы. В данном случае Лукреция оказалась на высоте призвания и расточала свои ласки отцу, как настоящая куртизанка, оценивая их количеством и ценностью подношений. Золото, драгоценности и наряды заменяли ей все! Приблизительно около 1492 года Родриго, чтобы соблюсти внешние приличия, обвенчал свою дочь с незначительным аррагонским дворянином доном Эстебаном. Разумеется, подобный муж был не бог весть какой находкой, но зато служил отличной ширмой, скрывавшей от посторонних взглядов тайную связь отца с дочерью, так как, даже выйдя замуж, она больше принадлежала отцу, чем мужу. Правда, дон Эстебан был моложе Родриго, а молодость тоже имеет свою хорошую сторону, но второй владел властью и богатствами, которых не оказывалось у первого. Ну, что же, недостатки одного пополнялись достоинствами другого, и Лукреция превосходно пользовалась благами жизни, никого не обижая.

В 1492 г. произошло событие, возведшее семью Борджиа на недосягаемую высоту. Скончался Иннокентий VIII и на папском престоле воссел Родриго под именем Александра VI. Прежде всего он постарался обеспечить своих детей. Франческо получил герцогство Гандийское, Цезарь - Валентинуа, о Джованни, вследствие его малолетства, пока еще не думали. Относительно Лукреции новый папа проявил особенную заботливость. Дочь кардинала Родриго Борджиа могла, конечно, с грехом пополам быть женою какого-то дона Эстебана, но дочь Александра VI должна иметь мужа более родовитого, более состоятельного, более влиятельного, с чем вполне соглашалась и Лукреция. Чтобы укрепить свой политический кредит, "наместнику св. Петра" был нужен зять, достойный с честью поддерживать его проект, и такового он нашел в лице Джованни Сфорца, внука Александра Сфорца, брата миланского герцога Франческо Великого. С доном Эстебаном быстро покончили, отравив его знаменитым "ядом Борджиа", не оставлявшим никаких следов. Лукреция безмолвно следила за агонией мужа, умершего у ее ног, и с веселой улыбкой пошла оповестить достойного родителя о своем вдовстве. Похоронив дона Эстебана, его вдова почти тотчас же вышла замуж за Джовани Сфорца (1493). Присутствовавшие на свадьбе сестры Франческо и Цезарь не знали истинного положения дел, предполагая, что Лукреция по собственному желанию вступает во второй брак. Цезарь при первом же удобном случае напомнил ей об обещании убить каждого, кто захотел бы обладать ею. Двухлетняя разлука с сестрой не охладила его страсти. Питала ли Лукреция ко второму мужу более нежные чувства, чем к первому, или ей и самой хотелось поскорее отделаться от него, но она в таких мрачных красках рассказала ему о готовящемся покушении на его жизнь, что Джованни Сфорца счел за лучшее бежать, чтобы уж никогда более не возвращаться в семью, где отравления и убийства были самым обыденным явлением.

Оставшись "соломенной вдовой", 15-летняя Лукреция, получая огромные средства от отца, жила совершенно свободно в собственном дворце, на улице дель Пеллегрино. Все самое дорогое, самое роскошное было собрано там, каждая малейшая безделушка являлась аристократически-художественным произведением. Любовница Александра VI была способна разорить его, не имей он сокровищ, добываемых конфискацией имуществ, широко практикуемой при помощи яда или кинжала.

Однажды вечером Цезарь, возобновивший прежние отношения с сестрой, отправился к Лукреции, надеясь застать ее одну, и был неприятно поражен, встретясь там лицом к лицу с Франческо. Братья-соперники решили не выходить один без другого из комнаты сестры, когда явился соперник, которому они были принуждены уступить поле действий. Это был их отец, Александр VI. Истина открылась. Официальная папская любовница Юлия Фарнезе, занявшая место стареющей Розы Ваноцци, была только отводом глаз, так как на самом деле он не прерывал сношений с дочерью, которую обожал, видя в ней отражение всех своих страстей и пороков. Разумеется, Цезарю и Франческо не под силу было бороться с таким соперником, они понимали это и пока что покорились обстоятельствам, втайне готовые уничтожить друг друга.

Но Лукреция держалась иных взглядов. Она мечтала только об одном герцоге Гандийском, который был так хорош, что на него заглядывались все женщины, и это придавало ему особую цену. Лукреция почувствовала к нему прилив такой страсти, какой раньше никогда и не знала. Она жаждала его объятий, чтобы сознавать себя единственной обладательницей красивого юноши, чтобы иметь право сказать себе: "Он мой и только мой!". Но как достичь этого? Лукреция никого не хотела посвящать в свое преступное счастье; на этот раз она хотела уберечь его от посторонних взглядов, как скряга скрывает свое золото. В собственном дворце она не могла быть спокойной: подозрительный Цезарь постоянно следил за ней; у этого Аргуса, казалось, сотни глаз; Ватикан слишком ненадежное место для любовных свиданий, да там и отец, которому может не понравиться близость дочери с сыном. Как быть? Но Лукреция не была бы дочерью Борджиа, если бы не нашла способа удовлетворить свою порочную прихоть во что бы то ни стало, несмотря ни на что! И вот в июне 1497 года она вдруг пожелала на время уйти от суеты мирской и скрылась в монастыре св. Сикста, чтобы постом и воздержанием искупить свои прегрешения. Напрасно Цезарь умолял ее отложить этот искус до его отъезда в Неаполь, благочестие, охватившее сестру, было настолько сильно, что она не хотела ждать ни минуты. Но если нашлись наивные люди, поверившие в искренность Лукреции, Цезарь, знавший хорошо свою лукавую любовницу, видел в ее намерении нечто другое, ничего не имевшее общего с благочестием. Он почувствовал, что она охладела к нему, и, терзаемый муками ревности, учредил за нею строжайший надзор. Вскоре ему донесли, что Франческо ежедневно посещает монастырь св. Сикста, обставляя свои путешествия туда необыкновенной таинственностью. Значит, подозрения Цезаря справедливы. Лукреция избегала его, предпочитая Франческо? Она издевается над его любовью!.. О, он жестоко отомстит герцогу Гандийскому! В один из следующих вечеров, когда Франческо спешил на свидание с Лукрецией, Цезарь предательски убил его и бросил труп в Тибр. Свершив преступление, убийца, опасаясь отцовского гнева, уверенный, что Лукреция употребит все старания, чтобы отомстить за смерть ее брата-любовника, бежал в Неаполь. Но на этот раз он ошибся. Убийство Франческо поразило как громом всю семью Борджиа, ни минуты не сомневавшуюся, кто был его убийцею. Александр VI пролил искренние слезы над трупом герцога Гандийского, смерть которого влекла за собою разрушение многочисленных папских проектов, могущих поколебать его политику. Это настолько подействовало на него, что в течение трех суток, запершись у себя, он отказывался от пищи и оставался равнодушным к мольбам Юлии Фарнезе. Лукреция, забыв о своем благочестии, покинула монастырь св. Сикста, где теперь ей не было причины оставаться, и поспешила утешить отца. Очевидно, ей это удалось, так как уже на четвертые сутки после братоубийства Александр VI разрешил Цезарю вернуться в Рим и не только простил, но даже передал ему все права и имущества герцога Гандийского. Лукреция и Цезарь были любимыми детищами его сердца и вместе с отцом составляли порочное трио, в течение 11 лет господствовавшее на папском престоле, являясь кощунственной пародией небесной троицы.

Только одна Роза Ваноцци до самой смерти не простила убийцу своего первенца.

Необходимость породниться, из политических видов, с арагонской династией, царствовавшей в Неаполе, заставила Александра VI обратить внимание на 17-летнего Альфонса, герцога Бишельи, побочного сына короля Альфонса II, арагонского. Папа вызвал юношу в Рим, обласкал его и при помощи Лукреции без труда завладел его рассудком и волей. Бишельи безумно влюбился в распутную женщину, употребившую все силы своих чар и кокетства для порабощения его, на что не потребовалось много времени. "Новая Арахнея" быстро захватила доверчивую мушку в свои сети. В сентябре 1497 года Александр VI формально развел дочь с бежавшим Джованни Сфорца, выставив главной причиной его неспособность к брачной жизни, и повенчал Лукрецию с юным Альфонсом, который недолго наслаждался супружеским счастием, так как Александр VI под благовидным предлогом отправил его с важной миссией в Неаполь, продержав герцога в разлуке с обожаемой женой около двух лет. На основании брачного договора Лукреция стала правительницей Сполето и получала в пожизненное владение город Сермонетто со всеми угодьями. Обладая состоянием, которому бы позавидовала любая принцесса крови, Лукреция поселилась в Ватикане, в великолепных апартаментах, окруженная царской роскошью, деля свою любовь между отцом и братом и собирая вокруг себя развратных женщин со всего Рима, устраивая оргии, напоминавшие времена Тиверия, Нерона и Гелиогабала. Днем она развлекалась охотами, боями быков и беганьем взапуски женщин на призы, от замка Св. Ангела до площади Св. Петра, ночью давала балы, маскарады и пиры в присутствии его святейшества папы, постоянно оканчивавшиеся убийствами. Чтобы поддержать всю эту неслыханную роскошь, требовалось золото, много золота, и потому-то достойное трио Борджиа приглашало на свои вечера знатных вельмож, которые, выпив кубок вина, поднесенный им прекрасной Лукрецией, умирали, не успев встать из-за пиршественного стола, или поражались Цезарем, владевшим кинжалом в совершенстве, а их имущество моментально конфисковалось. Трагическая смерть одного из присутствующих ничуть не портила настроения общества, продолжавшего веселиться и забавляться, не обращая внимания на присутствие трупа. Чтобы иметь понятие о том, что творилось на этих пирах, достаточно рассказать об одном, происходившем в Валентинуа. Во время ужина 50 куртизанок, молодых и красивых, из числа подруг Лукреции, сперва одетые, а затем совершенно обнаженные, исполнили с папскими конюхами и мелкими служащими пляски, от которых с отвращением бы отвернулись древние вакханки. Этим, однако, не ограничились. Убрав столы, на полу симметрично расставили зажженные канделябры, разбросав между ними большое количество диких каштанов, и полсотни нагих женщин, двигаясь на четвереньках, должны были подбирать их ртом. Борджиа с возвышения наблюдали за представлением, поощряя аплодисментами более ловких, которые получали в награду вышитые подвязки, бархатные башмаки или чепцы из золотистого сукна, отделанные кружевами. Иногда и Лукреция, к общему восторгу, принимала участие в подобных забавах. Оканчивались эти вечера кощунственным нарушением седьмой заповеди. Могло ли быть что-нибудь ужаснее! И все эти мерзости разврата творились с одобрения главы католического духовенства, всячески поощрявшего их!

Охотами, балами, маскарадами, пирами-оргиями с отравлениями и убийствами в виде десерта далеко не исчерпывались развлечения Александра VI, Цезаря и их любовницы. Устраивались зрелища более интересные. Так, например, в том же 1499 году папа, чтобы развлечь свою дочь, начавшую скучать однообразием ватиканской жизни, придумал следующую дьявольскую "шутку". В одной из тюрем томилась женщина по имени Корсетта, имевшая любовником испанского мавра, посещавшего ее, переодеваясь в женское платье. Мавр за это был приговорен к костру. Прежде, однако, чем казнить его, Александр VI приказал провести преступников через весь город, чтобы подобным примером устрашить народ. Корсетта шла совершенно нагая, мавр же в женском платье, в котором он посещал любовницу, поднятом выше талии, чтобы все видели его пол. К сожалению, "шутка" удалась не вполне. Начавшийся дождь, несмотря на все старания палача, заливал огонь костра, на котором должны были сжечь мавра. Народ счел это чудом и потребовал помилования, Лукреция же вернулась к себе очень огорченная, лишившись самой интересной части зрелища. Чтобы вознаградить ее, Александр VI 11 ноября дал дочери другое представление. Во двор Ватикана привели двух кобыл и пустили к ним четырех жеребцов... Мы отказываемся описывать дальнейшие подробности, доставившие Лукреции и ее отцу истинное удовольствие.

В эту эпоху Лукреция приобрела неограниченное влияние на Александра VI, положительно смотревшего из ее рук. Она давала аудиенции кардиналам, принимала участие во всех политических и церковных делах, вскрывала отцовскую переписку, подписывала приказы, наказывала и награждала, и довела свое нахальство до того, что появлялась со своими товарками по разврату в базилике Св. Петра, где лики мадонн и святых были точными копиями лица Розы Ваноцци. Осенью 1499 года она обратила внимание на красивого миланца Фабриция Баглиони. Молодой человек, кроме здравого смысла не имевший никаких богатств, думал, что ничем не рискует, отвечая на любезности Лукреции. В течение недели он пользовался ее расположением, не видя к этому ни малейших препятствий. Но ревнивый Цезарь не мог допустить продолжения романа, отнимавшего у него его любовницу. Он предложил сестре расстаться с Баглиони, однако на этот раз Лукреция наотрез отказалась повиноваться, предупредив, что никогда не простит брату, если с Фабрицием что-либо случится. Опасаясь предательства, она окружила нового любовника своими слугами, отвечавшими головой за его жизнь, сама наливала ему вино и подавала кушанье за ужинами. Однако ее заботы не спасли Баглиони от мстительности Цезаря. Однажды на охоте герцог Валентинуа угостил своего соперника долькой апельсина, и красивый юноша через час скончался. Лукреция в течение нескольких дней дулась на брата, но празднества, устроенные папой по случаю приезда герцога Бишельи, "благородного супруга недостойной дочери Александра VI", заставили ее забыть несчастного Фабриция.

Вступив в союз с королем Франции, Карлом VIII, семье Борджиа пришлось нарушить дружественные отношения с неаполитанской династией, и, стало быть, следовало порвать брачные узы Лукреции. И вот 2 января 1500 года на лестнице храма Св. Петра четверо замаскированных лиц напали и смертельно ранили герцога Бишельи. Целый месяц Лукреция ухаживала и охраняла тяжело больного мужа. Это не понравилось Цезарю. Раздраженный медлительностью, он однажды посетил больного и произнес роковые слова: "Что не успели сделать за обедом, можно окончить за ужином". Через несколько дней герцог Бишельи был задушен на своей постели.

После третьего вдовства Лукреция родила мальчика. От кого? В двух буллах, хранящихся в моденском архиве, Александр VI в одной признает ребенка сыном Цезаря, в другой своим собственным. Эта откровенность не нуждается в комментариях.

Едва прошел год после смерти герцога Бишельи, Лукреция сочетала свою судьбу с четвертым супругом, Альфонсом д'Эстэ, герцогом Феррарским, вместе с которым и уехала в свои новые владения. Удалившись от безумных оргий папского двора, она вела в Ферраре более скромный образ жизни, окруженная блестящим двором, художниками, учеными и поэтами, поощряя искусства. Последним ее любовником был известный поэт той эпохи, Пьетро Бембо, которого, если судить по сохранившимся письмам, она очень любила. В числе ее поклонников был и знаменитый Людовико Ариосто, посвятивший дочери Александра VI октаву в XIII песне своего "Неистового Роланда", считая при этом нравственным долгом, по понятиям той эпохи, воспроизвести высокопарную ложь, будучи хорошо осведомленным об истинном положении дел. В его поэме волшебница Мелисса, перечисляя храброй воительнице Брадаманте славных женщин ее потомства, говорит: "Но что сказать о Лукреции Борджиа? Как возрождающееся растение, которое растет и поднимается на плодотворной почве, так и ее красота, ее добродетель, ее счастие и высокая слава, все увеличиваясь, заставят восхищаться ею. Она еще не родилась, а между тем, я уже почитаю ту, подле которой другие женщины будут как олово в сравнении с серебром, медь в сравнении с золотом, темный мак в сравнении с розой, бледная ива - с вечнозеленым лавром и раскрашенное стекло - с драгоценными каменьями. Однако из всех похвал, какие ей будут расточаться при жизни и даже после ее смерти, самое большое будет воспоминание о добродетелях и благородных чувствах, которые она сумеет передать своим сыновьям, одинаково знаменитым в церкви и в военном деле" (Л. Ариосто. "Неистовый Роланд", пер. под ред. В. Р. Зотова). Наивные восторги поэта не смогли, однако, восстановить запятнанной репутации Лукреции.

Ужасная смерть Александра VI (1503 г.), Розы Ваноцци (1504 г.) и Цезаря (1507 г.) мало тронула сердце холодной женщины. Она отнеслась совершенно равнодушно к печальным событиям, не пролив ни одной слезинки в память людей, давших ей жизнь и деливших с нею объятия. Прежде, однако, чем умереть самой, она вспомнила о дочери и под предлогом путешествия в Венецию отправилась в окрестности Вероны. Прибыв ночью в деревушку, она разыскала семью Маццителли и, не называя своего имени, справилась о девочке по имени Джулия, девятнадцать лет назад отданной им на воспитание. Крестьяне с грустью сообщили ей, что их воспитанница умерла скоропостижно в прошлый четверг, в 9 часов вечера. Это был как раз именно тот день и час, в который Лукреция впервые вспомнила о дочери. Не только прикосновение, но даже мысль этой порочной женщины убивала все, к чему прикасалась. Что сталось с ее сыном - неизвестно.

Лукреция скончалась 39 лет в Ферраре. Природа, наделив красотой, забыла вложить в это дивное тело хоть частичку души; воспитание не внушило ей никаких твердых нравственных понятий, не укрепило в ней сознания женского достоинства и чувства стыдливости, а жизнь сделала рабою отца и брата. Известное двустишие поэта Джакомо Санназара оправдывает обвинительный приговор потомства над Лукрецией:

 Здесь покоится Лукреция по имени, 
 По поведению - Таиса, дочь, жена и невестка Александра.