LXXIV

Потом, когда епископы отговорили свои проповеди и разъяснили пилигримам, что битва является законной (Этот текст отчетливо раскрывает позицию церковников, сопровождавших венецианско-крестоносную армаду и осуществлявших волю Иннокентия III. Сведения Робера де Клари, таким образом, один из убедительнейших доводов в пользу той точки зрения, согласно которой папство явилось фактическим соучастником политических сил, придавших крестовому походу антиконстантинопольское направление.) , все они как следует исповедались и получили причастие. Когда настало утро понедельника (12 апреля 1204 г.) , все пилигримы хорошенько снарядились, одели кольчуги, а венецианцы подготовили к приступу перекидные мостики своих нефов, и свои юиссье, и свои галеры; потом они выстроили их борт к борту и двинулись в путь, чтобы произвести приступ (Приступ был произведен со стороны «морских стен», тянувшихся вдоль Золотого Рога.); и флот вытянулся по фронту на доброе лье; когда же они подошли к берегу и приблизились насколько могли к стенам, то бросили якорь. А когда они встали на якорь, то начали яростно атаковать, стрелять из луков, метать камни и забрасывать на башни греческий огонь; но огонь не мог одолеть башни, потому что они были покрыты кожами (Греческий огонь (grijois) - горючая смесь из селитры и нефти, с давних пор использовавшаяся вначале лишь византийцами, притом в морских сражениях: через особые трубы жидкость выбрасывалась на неприятельский корабль, который таким образом предавался пламени. Во времена крестовых походов греческий огонь был уже широко известен и на Западе, и на Востоке, причем применялся как в морских, так и в сухопутных боях. В данном случае хронист указывает на безрезультатность использования греческого огня крестоносцами, поскольку деревянные башни константинопольских стен были защищены кожами, смоченными водой.). А те, кто находились в башнях, отчаянно защищались и выбрасывали снаряды, по меньшей мере из 60 камнеметов, причем каждый удар попадал в корабли; корабли, однако, были так хорошо защищены дубовым настилом и виноградной лозой, что попадания не причиняли им большого вреда, хотя камни были столь велики, что один человек не мог бы поднять такой камень с земли. Император же Морчофль был на своем холме, и он приказал трубить в свои серебряные трубы, и бить в свои барабаны, и устроить превеликий шум; и он ободрял своих людей и говорил: «Ступайте туда! Ступайте сюда!»,- и он посылал их туда, где видел, что в этом была особенно большая надобность. И во всем флоте имелось не более четырех или пяти нефов, которые могли бы достичь высоты башен - столь были они высоки; и все яруса деревянных башен, которые были надстроены над каменными, а таких ярусов там имелось пять, или шесть, или семь, были заполнены ратниками, которые защищали башни. И пилигримы атаковали так до тех пор, пока неф епископа Суассонского не ударился об одну из этих башен (В письме латинского императора Бодуэна I папе Иннокентию III (вскоре по взятии Константинополя) отмечается, что башня подверглась атаке связанных между собой кораблей епископов Суассонского и Труаского - «Рай» и «Пилигрим». Жоффруа де Виллардуэн также упоминает оба корабля по названиям, причем его рассказ совпадает с повествованием Робера де Клари.); его отнесло прямо к ней чудом божьим, ибо море никогда здесь не бывает спокойно (Виллардуэн и венецианские хронисты пишут о том, что дул северный ветер («борей»).); а на мостике этого нефа были некий венецианец и два вооруженных рыцаря (Их имена известны из других источников: венецианца звали Пьетро Альберти, рыцарей - Андрэ де Дюрбуаз и Жан де Шуази. В хронике Виллардуэна фигурирует лишь Андрэ д Юрбуаз, венецианец же не назван по имени. Напротив, в венецианских хрониках упоминается только Пьетро Альберти.); как только неф ударился о башню, венецианец сразу же ухватился за нее ногами и руками и, изловчившись как только смог, проник внутрь башни. Когда он уже был внутри, ратники, которые находились на этом ярусе,- англы, даны (речь идет о наемных воинах, находившихся на службе византийских императоров,- англосаксах и датчанах.) и греки, увидели его и подскочили к нему с секирами и мечами и всего изрубили в куски. Между тем волны опять отнесли неф, и он опять ударился об эту башню; и в то время, когда корабль снова и снова прибивало к башне, один из двух рыцарей - его имя было Андрэ де Дюрбуаз, поступает не иначе, как ухватывается ногами и руками за эту деревянную башню и ухитряется ползком пробраться в нее. Когда он оказался в ней, те, кто там были, набросились на него с секирами, мечами и; стали яростно обрушивать на него удары, но поелику благодарением божьим он был в кольчуге, они его даже не ранили, ибо его оберегал господь, который не хотел ни чтобы его избивали и дальше, ни чтобы он здесь умер. Напротив, он хотел, чтобы город был взят - в наказание за предательство греков и за убийство, которое совершил Морчофль, и за их вероломство, и чтобы все жители были опозорены; и потому рыцарь поднялся на ноги и, как только поднялся на ноги, выхватил свой меч. Когда те увидели его стоящим на ногах, они были настолько изумлены и охвачены таким страхом, что сбежали на другой ярус, пониже. Когда те, кто там находились, увидели, что воины, которые были над ними, пустились бежать вниз, они оставили этот ярус и не отважились долее оставаться там; и в башню взошел затем другой рыцарь, а потом и еще немало ратников. И когда они очутились в башне, они взяли крепкие веревки и прочно привязали неф к башне, и, когда они его привязали, взошло множество воинов; 'а когда волны отбрасывали неф назад, эта башня качалась так сильно, что казалось, будто корабль вот-вот опрокинет ее или - во всяком случае так им мерещилось от страха - что силой оторвет неф от нее. И когда те, кто помещались на других, более низких ярусах, увидели, что башня уже полна французов, то их обуял такой великий страх, что никто не осмелился долее оставаться там, и они все покинули башню. А Морчофль все это хорошо видел, и он подбадривал своих ратников и направлял их туда, где, как он видел, приступ ведется сильнее всего. А между тем, как только эта башня была взята столь чудесным образом, о другую башню ударился неф сеньора Пьера де Брешэля; и когда он ударился об нее снова, те, кто были на мостике нефа, храбро атаковали эту башню, да так успешно, что чудом божьим и эта башня тоже была взята.