Глава XII. В поисках следов

Путь Буддьг от индусской колыбели

В промежутках между напряженными полевыми исследованиями на Мальдивах наш маленький отряд странствующих детективов рассредоточивался, знакомясь с памятниками буддистов, индуистов и древних солнцепоклонников в Индии, Пакистане, Тибете, Таиланде, Бирме, Малайзии, Индонезии и на Филиппинах. Итак становилось очевидным, что в заманчивой гипотезе, приписывающей всякую домусульманскую деятельность на Мальдивах буддистам с Шри-Ланки, много прорех. Сами мальдивцы никогда не причисляли соседей с этого большого острова к своим дальним предкам. Но еще сильнее убеждало то, что в подробных шри-ланкийских летописях совершенно не упоминаются Мальдивы. А ведь в них говорится о всех сколько-нибудь важных для страны событиях с той норы, как буддийские монахи принесли на Шри-Ланку свое вероучение. Если бы шриланкийцы знали о мальдивских хавиттах или были как-то связаны с тамошними правителями и священнослужителями, уж наверно, это должно было отразиться в богатой сингальской литературе.

Несмотря на то что буддийские летописцы умалчивают о Мальдивах, тамошние хавитты под конец были превращены в оштукатуренные ступы. И на Мальдивах найдены каменные и бронзовые скульптуры Будды.

Не нащупав подходящей нити, я ухватился за приметный узелок в ряду потомков льва. Этим узелком был сам Будда. Хотя известные версии о происхождении Будды носят мифический и символический характер, он, подобно основателям христианства и ислама, отнюдь не сказочный персонаж. История Будды так или иначе соотносится с мальдивской загадкой.

Будда родился в Непале или Северной Индии около 563 года до н. э.; его отцом был индусский король из рода Шакьямуни. В детстве Будда носил имя Сиддхартха. Рос он в роскоши и неге; как индусский принц, подвергся в соответствии с давней традицией ритуалу продырявливания и удлинения ушных мочек. Будда был женат и сам уже стал отцом, когда, проникшись состраданием к мытарствам людей, покинул двор и повел образ жизни, характеризуемый самоотречением и медитацией. Но затем одно событие вновь изменило его бытие. Однажды, когда он, как простой странник, сидел под большим деревом бодхи, на него снизошло "просветление" и он постиг дхарму - "конечную истину". Стремясь делиться этой истиной с людьми, он до конца жизни странствовал по свету со своими последователями. Кормясь подаяниями, они проповедовали учение о реинкарнации и о восьмиступенчатом пути к "высшему просветлению". Мораль секты на первое место ставила честность, скромность, правильный образ жизни и медитацию. Скончался Будда в 483 году до н. э. В представлении последователей, назвавших его "Священным Буддой", он удалился в Нирвану; они же продолжали странствовать по суше и морю, распространяя новое учение бывшего индусского принца.

В IV веке шри-ланкийские монахи записали, будто сам Будда или кто-то из его последователей трижды посещал Шри-Ланку, когда он еще был жив, то есть за сотни лет до того, как сингалы были обращены в буддийскую веру.

Но как учение Будды достигло Мальдивов? Ответ на этот вопрос следует искать в связи с древними международными коммуникациями на Индийском субконтиненте и вокруг него. Обзор важнейших культурных течений на материке являет нам различные возможности.

Жители долины Инда около 3000 года до н. э. были свидетелями становления великой местной цивилизации. Примерно в то же время, с разницей плюс-минус 100 лет, сложились в поречьях и две другие древние цивилизации, Месопотамская и Египетская. Все три могли тогда общаться друг с другом при помощи ладей, связанных из рогоза или папируса. И все они вышли на историческую сцену стремительно, притом сразу в развитой форме. Если верить древнейшим индусским источникам, в других местах на нашей планете существовали еще более древние цивилизации. Но пока мы не располагаем иными археологическими данными, будем исходить из того, что человек приобщился к цивилизации внезапно 5000 лет назад, когда начал строить такие города, как Амри, Кот - Диджи, Мохенджо - Даро и Хараппа в долине Инда. Тогда же он стал мореплавателем, строил порты по берегам рек и Индийского океана. Больше 1000 лет цивилизация долины Инда расширяла свою сферу и под конец занимала огромную территорию; при этом ее торговые пути простирались по морю как на юг, так и на запад, в страны на берегах Персидского залива. Затем эта великая цивилизация рухнула так же неожиданно, как и возникла. Примерно с 1500 года до н. э. древнейшие города и порты в долине Инда были заброшены.

Долго, слишком долго нам говорили, что цивилизация долины Инда исчезла бесследно. Это неверно. Цивилизация, которая больше тысячи лет господствует в обширных областях континента, не может исчезнуть, не оказав влияния на сопредельные страны. Сегодня это подтверждено. Все яснее становится, что, когда в середине II тысячелетия до н. э. пришел конец Индской цивилизации, ее сменили другие местные культуры, получившие свое, самобытное развитие. В этот новый период складывается традиционное индуистское общество. Там, где сближаются верховья Инда и Ганга, в плодородных долинах между двумя священными реками, возникает, переняв часть культурного наследия, новая городская цивилизация. Именно с ней связан королевский род Шакьямуни. Ссылаясь на предания предков, его представители утверждали, что происходят от льва и солнца. В VI веке до н. э. род Шакьямуни пополнился принцем Сиддхартхой, ставшим впоследствии Буддой. Соблазнительно воспользоваться буддийской терминологией и назвать окружавшую его культурную среду "реинкарнацией" пропавшей Индской цивилизации. Во всяком случае, налицо отчетливая географическая и хронологическая связь, которой не следует пренебрегать.

Остается большой разрыв между культурной средой Будды у подножия Гималаев и загадочным присутствием буддийских статуй на Мальдивах. Но древний человек путешествовал. В VI веке до н. э. Александр Великий прошел от Греции до Инда, откуда послал свое войско по морю назад в Месопотамию, не оставив прочных следов в индийской культуре. Вскоре после этого один индийский полководец, король Чандра - гупта (родился приблизительно в 320, умер в 296 году до н. э.), основал империю Маурьев, захватив большую часть Индийского субконтинента. Обратясь к эпохе его внука, Ашоки, мы вновь подходим к истории Будды, узловому пункту нашей загадки.

Царь Ашока занял трон в 270 году до н.э.; его империя простирались от Афганистана до Бангладеш, от Майсура на юге Индии до Гималаев. Во время своего правления он завоевал Калингу на восточном побережье Индии; эта страна была важным торговым партнером добуддийской Шри-Ланки. Согласно шри-ланкийским летописям, в кровавой битве было убито 100 тысяч человек и еще больше погибло от ран. Потрясенный ужасами, в которых он был повинен, победивший венценосец принял буддизм. С той поры жизнь царя Ашоки была посвящена распространению учения Будды. Его сын Махинда, став монахом, обращал в буддийскую веру жителей Юго-Восточной Индии. Около 250 года до н. э. странствия Махинды привели его на Шри-Ланку. Он высадился в Михинтале, в 15 километрах к востоку от Анура-дхапуры, где в это время правил король Тисса из племени "львиных людей". Страшась могущественного правителя на континенте, король Тисса пожелал принять буддийскую веру. Однако летопись сообщает, что посетивший его монах не собирался обращать в свою веру кого попало, а потому подверг Тиссу испытанию.

- Как называется это дерево, король?

- Это дерево манго.

т Кроме него, есть другие деревья манго?

- Да, есть еще много деревьев манго.

- Есть ли другие деревья, кроме этого и других деревьев манго?

- Другие деревья есть, но это уже не манго.

- Кроме других деревьев манго и совсем других деревьев есть еще какие-нибудь деревья?

Король ответил правильно на последний вопрос, и монах обратил его в буддийскую веру. Ответ короля гласил:

- Да, есть - это дерево манго.

Неизвестно, побывал ли сам Будда на Шри-Ланке, но островитяне верят, что он оставил там свои следы. И не только он, но и Адам, и индуистский бог Шива. Индуисты, затем буддисты, после них мусульмане (которые, как и иудеи и христиане, считают Адама своим прародителем) привязывали эти следы к своим вероучениям. Молва о них достигла даже Мальдивов. Ибн Баттута, между 1343 и 1346 годами дважды побывавший в Мальдивском султанате, рассказывает о двух мусульманских факирах, которые возвратились на архипелаг, "посетив Стопу Адама на острове Серендиб" (Шри-Аанка). Позднее Ибн Баттута сам отправился на Шри-Ланку, чтобы увидеть эту "стопу" (Gray (1888, p. 454-457).).

Но древним богомольцам явно было мало естественных углублений в камне, напоминающих большие и маленькие следы, и они стали сами воспроизводить священные отпечатки ног, чтобы их можно было поместить в храме. Идя по таким следам, я обнаружил, что еще древнее и более широко распространены они у индуистов Южной Индии. Можно было подумать, что нога ступила на крохотный скалистый островок Шри-Пада у южной оконечности Индии, готовясь совершить прыжок на Шри-Ланку. На Шри-Паде индуисты построили храм около коричневатого, почти овального углубления в скале. По индуистским преданиям, след оставила богиня Парвати, которая здесь пыталась завоевать сердце бога Шивы. С разных концов Индии на этот клочок суши приезжали богомольцы, чтобы почтительно созерцать отпечаток ее ноги.

На битком набитом катере я прибыл с материка на Шри-Паду. На каменистом берегу обсыхали рыбацкие плоты с изогнутым кверху носом-совсем как в мальдивских лагунах. Я недоумевал, почему богиня, домогаясь любви Шивы, должна была с материка шагать на скалистый остров у его южной оконечности? Может быть, верховный бог индуистской мифологии пришел с моря?

Но изо всех этих индуистских и буддийских следов наиболее отчетливо указывали на Мальдивы два больших красивых отпечатка на каменной плите, обнаруженной в Шри-Ланке. Плита висела в вестибюле Национального музея Шри-Ланки, одного из старейших и самых больших музеев Азии. Ее нашли у Кантарадаи, неподалеку от Джафны, в северной оконечности грушевидного острова. Другими словами, предельно далеко от Мальдивов и предельно близко к материку. Тем не менее связь с Мальдивами явственно просматривалась. Ибо на этой плите изображены почти все те причудливые знаки, которые мы приняли за иероглифы, когда увидели их на обломках известняка в музее на Мале. Здесь, в шри-ланкийском музее, плита была целая и занимала почетное место в экспозиции. На Мальдивах разрозненные фрагменты лежали в чулане за дверью вместе с индуистскими и буддийскими скульптурами.

Символы были те же: рыболовный крючок, раковина, рыба, кувшин, даже солнечное колесо и кант с мотивами лотоса и свастиками. Правда, здесь рисунки были беспорядочно разбросаны по плите, тогда как на мальдивских фрагментах они стояли в ряд, словно знаки письменности. Но и в том и в другом случае было очевидно, что перед нами символы, а не просто декор.

На шри-ланкийском образце они словно бы призваны увеличить магическую силу изящно вырезанных отпечатков двух больших ступней.

- Двойная падука,- объяснила директриса музея.- Отпечатки стоп Будды.

На мальдивских образцах было трудно обнаружить какие-либо отпечатки ног, пока Лутфи не помог нам найти на Ваду недостающие фрагменты. Когда же все обломки сложили вместе, выявились контуры двух больших отпечатков. В куче мусора на том же острове мы откопали обломок известняка с вырезанным следом без какого-либо декора и без символов.

Все ли эти отпечатки были призваны изображать следы Будды? Очень может быть. Но не обязательно. На Мальдивах обнаружены также индуистские скульптуры. Да и шри-ланкийская плита найдена в северной оконечности острова, где преобладает тамильское население. Тамилы по сей день остаются индуистами. И в истории Шри-Ланки был период тамильского правления. После того как король Тисса около 250 года до н. э. принял буддийскую веру, его потомки лишились власти. Официальный путеводитель по бывшей столице Анурадхапуре лишь вскользь упоминает это неохотно признаваемое буддистами междуцарствие:

"После короля Тиссы переходим сразу к правлению Элары. Подобно тому как четырьмя веками раньше на Шри-Ланку прибыли сингалы, теперь произошло новое вторжение из Индии, приведшее на трон тамильских королей".

Так вот, тамильские короли правили Шри-Ланкой до 161 года до н. э., когда к власти снова пришли сингалы. Надо думать, тамилы были индуистами, судя по тому, что их потомки исповедуют эту веру. Плита в Национальном музее не поддается точной датировке. Ясно лишь, что ее украсили резьбой до того, как в Шри-Ланке появились буддийские статуи: стало быть, она относится к весьма древнему периоду.

К тому же есть письменные источники, из коих следует, что древние сингалы уже застали на Шри-Ланке священные отпечатки ног. Когда король Гаджабаху, правивший с 114 по 136 год н. э., повелел строить 115-метровую ступу Абхаягири, ее воздвигли поверх отпечатка стопы, приписывавшегося Будде. И Фа Хьен, посетивший шри-ланкийскую столицу в V веке, предположил: "Будда прибыл в эту страну и, обладая сверхъестественными силами, ступил одной ногой на землю в северной части королевской столицы, другой - на вершину горы..." След на вершине горы тот самый, который мусульманин Ибн Баттута впоследствии приписал Адаму, тогда как индуисты утверждали, что отпечаток оставлен Шивой.

Так кто же резчик найденных теперь плит с диковинными знаками на отпечатках ног? Или - если их не изготовили на месте находки - кто доставил их в такие удаленные друг от друга районы, как северная оконечность Шри-Ланки и берега Экваториального прохода в Мальдивском архипелаге? Реакция на наши находки неизвестных ранее ритуальных отпечатков на Мальдивах говорит за то, чтобы право ответить на эти вопросы предоставить другим, ибо здесь затронуты мусульманские, сингальские и тамильские интересы, не говоря уже о тех христианских ученых, кои болезненно воспринимают любые толки о доколумбовых океанских плаваниях. Ограничимся пока указанием, что на этот раз доевропейские, больше того, доисламские мореплаватели в буквальном смысле слова оставили свои следы на камне. Следы, расписанные знаками и символами, тождество которых никто не отважится объяснить случайным совпадением, сходством климатических условий или идентичной психологией людей.

Если взять каждый символ отдельно, то они могли быть придуманы независимо друг от друга: солнечное колесо, свастика, мотив лотоса, рыба, рыболовный крючок, раковина, кувшин и т. д. Когда же они вырезаны вместе поверх изображения стопы, о совпадении говорить не приходится. На мальдивской плите знаки аккуратно выстроены в ряд, как при письме; только солнечное колесо, лепестки лотоса и свастики играют роль символического декора. На шри-ланкийском образце знаки размешены беспорядочно, без какого-либо намека на письменность, и символы носят лишь магико - религиозный характер. В ту пору, когда изготовлялись эти плиты, на Шри-Ланке и на Мальдивах уже существовала развитая форма фонетического письма. Почему же резчики не использовали его буквы, чтобы запечатлеть послание или священную формулу?

Символы на плитках, несомненно, были пережитком некой протописьменности или пиктограмм, понятных для посвященного. Пытаясь все же выяснить, кто их вырезал - буддисты или индуисты,- я обращался к представителям обеих религий. Те и другие связывали символы со своими вероучениями. Но тогда буддисты должны были унаследовать их от индуистов. Ибо Будда был индуистским реформатором, сохранившим многие из традиций, на которых он был воспитан. Точно так же, как христиане и за ними мусульмане не отвергли всецело иудейский Ветхий завет.

Тот факт, что буддисты многое восприняли от индуистов, открылся мне, когда я решил выяснить, в чем различие отпечатков ног на двух плитах.

Шри-ланкийским буддистам солнечное колесо представлялось знаком Будды, символизирующим его мифическое происхождение от солнца. Однако в музее города Тривандрам на юге Индии мне показали бронзовую статую индуистского бога Вишну. Длинноухий, как и Будда, с выгравированным на спине солнечным диском, он держал в одной руке солнечное колесо со спицами - точно такое же, как на шри-ланкийской и мальдивской плитах.

- Солнечное колесо мы называем чакра,- объяснил хранитель музея.- Это широко распространенный символ в нашей индуистской религии.

Рядом с бронзовой скульптурой стояла такой же величины деревянная, тоже изображающая Вишну, украшенная солнечными символами и с большим солнцем над головой. В левой руке бог держал раковину.

- Раковина - символ Вишну,- сказал хранитель.- Мы называем ее шапка. Все боги происходят от солнца, но шанка - личный символ бога Вишну.

К нам подошли другие посетители, желая узнать, почему меня так интересуют индуистские символы. Я достал фотографию куска мальдивской плиты и показал им изображения солнечного колеса и раковины. Один из них обратил внимание на сосуд с тремя стрелами.

- Это пурна гхата, что означает "полный сосуд",- сообщил он.

- Сосуд изобилия,- пояснил другой.

Эти люди не были учеными. Но то, о чем шла речь, для них не было наукой, они говорили о своей религии.

- А два рыболовных крючка?- спросил я.

Тут только один рыболовный крючок. А второй предмет-шест с шипом, которым боги улавливают человеческие души.

- А рыба?

- Это символ шиваистских богинь.

Один за другим получили свое истолкование все знаки. Все, кроме одного. Они заколебались, когда дошла очередь до знака, похожего на песочные часы или сужающийся к середине кубок. Однако тут хранитель музея привлек наше внимание к бронзовому танцовщику в огненном кольце. В одной руке танцовщик держал как раз такой предмет. Фигура была индуистская, но смысл символа присутствующим был не ясен.

- А свастики вокруг знаков?

- Индуистские. Здесь, на юге, их редко увидишь, зато в Северной Индии они широко распространены.

Но уж это, наверно, буддийские знаки? - указал я на вереницу лепестков лотоса, проверяя их.

- А переняли они эти знаки у нас,- рассмеялись окружающие и обратили мое внимание на то, что я и сам уже приметил: в музее были выставлены фигуры богов, восседающих на тронах с декором в виде лепестков лотоса, хватало и плит с тем же мотивом.

Некоторые боги при реинкарнации родились из цветка лотоса.

О чем еще спросить? Образец отпечатков ног я уже видел в одном индуистском храме. Среди пруда, на мифическом змеином плоту, лежала большая скульптура бога Вишну, в руке он держал солнечное колесо чакра. А на пьедестале возле пруда помешалась плита с отпечатками его стоп, и богомольные посетители благоговейно созерцали ее.

С ногами все вроде бы было ясно, и я достал фотографии многоголовых каменных демонов, раскопанных на месте жертвоприношения девственниц в Мале. Мои добровольные консультанты не могли сказать ничего определенного, хотя все они были уверены, что уже видели нечто подобное. Действительно, нечто подобное экспонировалось в том самом музее, где мы сейчас находились. Многие деревянные скульптуры, вырезанные мастерами древнего государства Чала в этой части Юго-Западной Индии, изображали демонических богов с высунутым языком, длинными кошачьими клыками, выпученными глазами и круглыми дисками в отверстиях удлиненных мочек ушей. Сходство явное, но это еще не тождество. То же можно сказать об индонезийских деревянных масках и традиционных добуддийских плясовых масках, которые до сих пор тиражируют для продажи туристам на юге Шри-Ланки.

Тем временем один из посетителей указал пальцем на знак, вырезанный на мальдивской каменной скульптуре. Речь шла о весьма древнем, хорошо известном символе-двойном трезубце, изображающем молнию.

- Это вагра,- сказал он, и хранитель музея подвел нас к статуе индуистского бога Индры, который держал в руке такой предмет.

Индра - царь богов ведической религии, бог-воитель у ариев; он победил солнце, причем его оружием как раз была молния. Но Индра вошел также и в буддийскую мифологию. В Полоннаруве в Шри-Ланке я сам видел большую статую Будды, восседающего на постаменте, украшенном декором из чередующихся львов и молний. Так что не будь - мальдивская вагра вырезана на небуддийской многоголовой скульптуре, ее бы можно было приписать любой из двух родственных религий.

В этом же музее на полке стояли две бронзовые фигурки, которые заставили меня вспомнить мальдивские образцы. На Мальдивах одна из них, несомненно, представляла Будду, чего нельзя было сказать о второй. Здешние явно были родственны именно ей. Они сидели на подушках, поджав одну ногу и свесив другую, головы украшены высоким ритуальными убором, руки - браслетами, на шее ожерелье, вокруг талии - нарядный пояс. Словом, все как у мальдивской фигурки.

И я предъявил в заключение мои фотографии двух мальдивских образцов. Единодушный вердикт не заставил себя ждать:

Одна фигурка Будда, сидящий с поджатыми ногами в позе падмасана. Вторая, с высоким головным убором, одна нога поджата, другая свешена вниз,- индуистское божество в позе сукхансана.

Это совпадало и с нашим выводом.

Пока что не было похоже, чтобы мы заметно приблизились к решению загадки. Скорее проблема только осложнилась из-за тесного переплетения двух религий и присущих им символов. Здесь, на Малабарском берегу в Юго-Западной Индии, обнаружились параллели, отсутствующие в Шри-Ланке, однако далеко не все искомые нами. Так что и ближайшее к Мальдивам континентальное приморье, похоже, не годилось на роль недостающего звена, соединявшего архипелаг с внешним миром.

Я рассчитывал обнаружить более четкие свидетельства связей между Южной Индией и Мальдивами отчасти потому, что мы знали о торговых отношениях между ними в последние столетия, отчасти же потому, что в истории государства Чола есть упоминание о Мальдивских островах. Король Раджараджа (985-1014 гг. н. э.) завоевал все приморье Юго-Западной Индии. Он также "покорил многочисленные древние острова в количестве 12 тысяч". Кроме того, его "могущественное войско пересекло на кораблях океан и сожгло короля Ланки". "Многочисленные острова" явно Лаккадивы и Мальдивы, ибо Ланка Шри-Ланка, где Раджараджа захватил Анурадхапуру, построил новую столицу Полоннаруву и воздвиг там индуистские храмы (Sastri (1955, p. 183).). Правда, судя по всему, успешный набег на Мальдивский архипелаг не оставил прочных следов.

Я посетил все древние храмы и археологические объекты вплоть до самой южной оконечности субконтинента. Всюду было что посмотреть и чем пополнить свои знания, я любовался прекрасными ландшафтами и общался с приветливыми людьми, но признаков родства с Мальдивами было маловато.

Моими единственными помощниками в поездке по югу Индии были дорожная карта и таксист, готовый ждать меня где угодно и сколько угодно. Объясняться мы с ним не могли, только обменивались одобрительными или неодобрительными жестами по поводу местной кухни, когда садились за стол. Один раз я попросил его остановиться, услышав доносившиеся с горы низкие звуки, извлекаемые из витой морской раковины. Соблазн был слишком велик, и по длинным лестницам, которым, казалось, не будет конца, мимо двух каменных лингамов я поднялся в вознесенную надо всем миром пещеру. Здесь меня встретили два монаха, поклоняющиеся богу обезьян Ханеману, который возродился в облике огромной обезьяны, выходившей на их зов из-за скал наверху. По бокам входа в пещеру стояли два каменных стража с длинными разрезанными мочками ушей. На монументальной каменной перемычке между ними красной краской были нарисованы концентрические круги; объясняя их значение, монахи указали пальцем на солнце.

Одно было очевидно. Как в Шри-Ланке, так и на Малабарском берегу мне встретились священные скульптуры фаллоидной формы, подобные раскопанным нами на Мальдивах. У здешних индуистов они по-прежнему занимали видное место в ритуалах как лингамы Шивы (Шивалингам). Я видел их, большие и маленькие, в индуистских храмах, где элегантные дамы и юные девушки, ничуть не смущаясь, трогали их, мазали красной краской или украшали цветами. Местные ученые убеждали меня, что неверно связывать лингам с сексом. Это всего лишь символы бога Шивы. В одном дворце мне показали древнюю фреску, изображающую Шиву, который возлежал на своем морском плоту из змей, касаясь правой рукой нарисованного рядом лингама в виде опирающегося на ступенчатую квадратную платформу купола - нечто вроде миниатюрной ступы. Перед нами еще один пример параллелей: миниатюрными ступами считались такие же скульптуры, раскопанные нами на Шри-Ланке. Изображение идентичное, но его толкование различается.

Так кто же доставил этот тип скульптур на Мальдивы? Я вернулся в Шри-Ланку, а оттуда - снова на Мальдивы, сознавая, что вопрос по-прежнему остается без ответа.

Спросите мальдивца, откуда, по его мнению, происходит его народ. Скорее всего, он воздержится от определенного ответа. Отпрыск народа мореплавателей, мальдивец знает, что тысяча километров больше, тысяча километров меньше - не играет решающей роли для судна, вышедшего в океан. Главное - плавучесть конструкции и погода. Для опытного мореплавателя даже запасы провианта и воды не так важны. Итак: Шри-Ланка? Возможно. Или же арабский мир, откуда пришел ислам? Танжер - в Северной Африке, или Тебриз - в Иране? Все может быть.

Единственные два источника, из которых мы могли почерпнуть надежную информацию о прежних взглядах на происхождение мальдивцев, - труды Белла и Мэлони. Первый - бывший британский комиссар на Цейлоне, опытный археолог, старой школы, второй - современный профессиональный антрополог, изучавший не руины, а живых людей.

Соблазнительно предположить, что из этой двойки у Белла было больше предпосылок для реконструкции прошлого Мальдивов. Он впрямую занялся развалинами сооружений, оставленных древним населением, тогда - как Мэлони делал косвенные выводы, изучая современных островитян. Как мы видели, несмотря на факты, собранные Беллом, Мэлони разделял общепринятое мнение, что на Мальдивах для археологии нет перспектив из-за стерильного песка и низкого уровня грунтовых вод. Но хотя в этом он ошибался, чем больше мы узнавали из наших собственных исследований, тем сильнее я склонялся к тому, что Мэлони был на верном пути.

Работая в трудное время, связанный по рукам монополией мусульман на все, что касалось истории Мальдивов, Белл попытался определить исконную мальдивскую культуру как детище цивилизации Шри-Ланки. Мэлони не разделял точку зрения Белла и показал, что тот сам же первым отметил полное отсутствие упоминаний о Мальдивах в исторических источниках Шри-Ланки. И ведь кто, как не Белл, писал: "В качестве альтернативы, пусть менее вероятной, будет, пожалуй, не слишком опрометчиво отнести древнейшую колонизацию архипелага ариями к дате, совпадающей с временем колонизации самого Цейлона (т. е. к IV или V веку до н. э.), предположив, что она была осуществлена отдельной, но родственной группой тех же искателей приключений, вместо того чтобы предполагать более позднюю прямую иммиграцию с упомянутого острова" (Bell (1940, p. 16).).

Хотя предметом исследования Мэлони был "Народ Мальдивских островов", он подчеркивает, что половину усилий посвятил проблемам истории местной культуры. Ибо, как говорит Мэлони, "она не изучалась, и от взгляда прежних наблюдателей ускользнуло великое многообразие исторических течений, воплотившихся в культуре Мальдивов. Это оказалось также необходимым, чтобы поправить Белла, который потрудился весьма основательно, однако пытался все связать с сингальскими корнями" (Maloney (1980, p. ix, 48).).

Мэлони воздает должное Беллу за то, что тот собрал древние мальдивские тексты и показал, что большинство слов дивехи в современном мальдивском языке этимологически родственны древнесингальским. Но поскольку слова эти были явно индоарийского происхождения, они могли прийти на Мальдивы прямо из Северо-Западной Индии, а не через Шри-Ланку. В отличие от Белла Мэлони считал это подходящей рабочей гипотезой. По его мнению, существенное влияние со стороны Шри-Ланки могло исходить во времена нагов и якхов, до колонизации Шри-Ланки сингалами.

Эти предположения основывались исключительно на исторических, лингвистических и культурных данных, без учета археологии. Если шри-ланкийские источники ничего не говорят о буддийском периоде Мальдивов, то в кратких текстах, касающихся якхов и нагов, все же упоминаются океанические острова:

"Согласно шри-ланкийским летописям, в добуддийское время в приморье около Коломбо правили короли нагов, причем одно их королевство простиралось "в море на полтысячи юджана". Известно также предание, повествующее о том, что якхи и другие "нелюди" по милости раннего Будды были вытеснены из Шри-Ланки на другой остров, чтобы сингалы могли занять страну" (Maloney (1980, p. 57).).

Из летописей древних буддийских монахов не видно, кем был этот "ранний Будда". Он облегчил завоевание Шри-Ланки "львиными людьми", освободив остров от большей части прежних обитателей, но это произошло задолго до того, как с обращением в новую веру короля Тиссы и его "львиных людей" буддизм окончательно утвердился на Шри-Ланке. Просвещенные монахи, достаточно тонко мыслившие, чтобы подвергнуть короля Тиссу испытаниям вроде вопросов о дереве манго, не стали бы записывать историю о судьбе нагов и якхов, не будь в ней аллегорического указания на реальное событие. Рассказ о нем вошел в обе древнейшие сингальские летописи - "Махавамсу" и "Дипавамсу".

В "Махавамсе" говорится, что король нагов по имени Маниакхика правил в Калья-ни на западном побережье Шри-Ланки, к северу от нынешней столицы, Коломбо. У него была большая свита. Сын его сестры, король Маходара, правил "королевством нагов в океане, простиравшемся на полтысячи юджана". Король Маходара спорил из-за престола со своим племянником Кулодарой в то время, когда вмешался "Просветленный". Обратившись в "правую веру", эти короли уступили престол "раннему Будде", который затем очертил восемьдесят территорий нагов "в океане и на материке".

В летописи IV века "Дипавамса" тоже говорится о "Просветленном", проложившем путь для "львиных людей".

"...Учитель, свободный от страстей, узрел великолепнейший остров Цейлон. В те времена равнины Ланки покрывали обширные леса со всякими страшилищами: разного родаякхами... ракхасами... писаками... Соединенное войско якхов увидело Возвышенного Будду; в их глазах он был не Будда, а такой же якх. Будда сказал им: "Все вы просите у меня огня, я быстро сотворю быстрый жар, о котором вы просите, большой огонь и сильный жар".

Судя по этим словам, якхи сингальской летописи могли быть огнепоклонниками, которых "Просветленный" решил покарать за их язычество. Ибо "Будда" дал якхам просимый огонь, но в большом избытке. Жара стала "невыносимой на островах. Якхи искали пристанища на востоке, западе, юге, севере, вверху, внизу, в десяти направлениях..."

Устрашив якхов и видя их горе, милостивый и сердобольный "Просветленный" позаботился о благе этих недостойных созданий и даровал им (или перенес их в) страну Гири-дипа, остров Гири. То была "...низменная страна... подобно равнинам Шри-Ланки... среди моря... Красивая, приятная, зеленая и прохладная, с чудесными и превосходными рощами и лесами, деревья увешаны цветами и плодами, страна безлюдная и уединенная, над ней нет господина. На просторах великого и голубого океана, среди морских вод непрестанно разбиваются волны, окруженные неприступными горными цепями, и проникнуть внутрь нежеланному гостю трудно".

Слова о горных цепях и дальнейшее упоминание острова "Гири с реками, горами и озерами", несомненно, уведут мысль торопливого читателя далеко от Мальдивских атоллов. Однако Мэлони не был торопливым читателем. Он отметил, что на Мальдивах слово гири означает "риф", подразумевая подводную гору. Он даже насчитал тридцать шесть мальдивских рифов, которые либо попросту называются "Гири", либо это слово присутствует в их названии как приставка - гири. Но тогда все становится на свои места! Тихие лагуны - это озера; реки стремительные течения в проливах, соединяющих лагуны с морем; и в окружении кристально чистых вод острова действительно смотрятся как вздымающиеся со дна моря величественные кратеровидные горы. Хотя вершины этих подводных гор - плоские, как равнины Ланки, и лишь немного выступают над поверхностью моря, узкие проходы и непрестанно разбивающиеся волны затрудняют доступ внутрь "гири".

Согласно древним текстам, сингалы, прибыв в Шри-Ланку, уже не покидали эту страну. Но не им были дарованы другие острова. "Просветленный" позаботился о як-хах и прочих язычниках той поры.

"Он поселил всех ракхасов... в Гиридипа... чтобы не возвращались", и "вполне довольные якхи, вполне удовлетворенные ракхасы получили, как и хотели, превосходный остров и все были чрезвычайно рады..." (Maloney (1980, p. 41-49). ).

Летописи не проводят четкой грани между нагами, якхами и ракхасами; для летописцев все они так или иначе были демонами. Правда, демонами с вполне человеческими чертами, если вспомнить, что первый сингальский король, прибыв на Шри-Ланку, женился на принцессе якхов Кувени.

На сингальском языке слово "нага" буквально означает "змея". Мэлони показывает, что есть серьезные основания отождествлять нагов сингальских летописей с древними тамилами. Главной обителью тамилов всегда был полуостров Джафна в северной оконечности Шри-Ланки; на языках пали, тамильском и даже в древнегреческой литературе этот полуостров называется Нага-дипа, или "остров Нагов". С самого начала поселения сингалов на Шри-Ланке там присутствовали тамилы; они смешивались с сингалами и не раз правили страной. Мэлони обнаружил то, что он называет внушительным тамильским компонентом в сингальском языке, и, несмотря на индоарийское происхождение, сингалы в своем общественном укладе восприняли многие тамильские черты. Полагая, что легендарные наги были тамилами, Мэлони пишет:

"Легенды о нагах можно проследить вплоть до мифического города Патала в устье Инда, вероятно того самого, что был известен грекам во времена Александра. Возможно, своим появлением они обязаны протоисторическим дравидоязычным мореплавателям, чьи торговые интересы развивались со времен Индской культуры" (Maloney (1980, p. 57).).

Кем бы ни были наги, якхи и ракхасы, отдельными племенами общего происхождения или совсем различными народами, буддийские письменные источники позволяют сделать вывод, что они участвовали в организованном заселении Мальдивов.

Казалось бы, мы теперь вправе связать мальдивский клубок одним концом с древней Шри-Ланкой, откуда сингальские летописи протягивают через море подходящую нить. Как будто либо провидение, либо "Просветленный", некий "ранний Будда", резервировали эти прекрасные атоллы для трудолюбивых представителей гидротехнической культуры, вышедших в море от ближайших к Мальдивам берегов. Так что заманчиво посчитать мальдивскую загадку решенной.

Увы, это не совсем так. В мальдивском клубке хватает свободных нитей, которые не привязываются к Шри-Ланке.