Мальдивская загадка (Хейердал Т.)

Язык важное подспорье при поисках древних контактов. Язык дивехи, на котором с небольшими диалектными отклонениями сегодня говорят жители Мальдивского архипелага, отличается от всех известных языков. Тем не менее, как показал Белл, родственные корни отчетливо указывают на связь Мальдивов с Шри-Ланкой. Дивехи в своей основе - индоарийский язык; индоарийским является и сингальский язык на Шри-Ланке.

Как мы видели, сингалы говорили на индоарийском языке потому, что приплыли прямо из северо-западного приморья Индии. И поскольку установлено, что мальдивцы не происходят от сингалов, некоторые их предки очевидно пришли из того же приморья. Стало быть, мальдивцы - двоюродные братья сингалов и потомки жителей Северо-Западной Индии. Однако смешанные с досингальскими выходцами с Шри-Ланки, вероятно говорившими на тамильском языке. Недаром Мэлони обнаружил в мальдивском дивехи много тамильских слов. Он показывает, что большинство терминов, обозначающих родство, тамильского происхождения; это же можно сказать о большинстве мальдивских слов, относящихся к морю, судам и навигации. В частности, "дхони" тамильское слово.

И что важнее всего: сами мальдивцы в своих древнейших официальных источниках признают, что у них были тамильские предтечи. Первый упоминаемый в источниках король Коимала, приведший их предков на Мальдивы в домусульманские времена, должен был испросить разрешение обосноваться на Мале у обитателей острова Гиравару в том же атолле. Эти предшественники дивехиязычного населения дожили до наших дней и считают себя потомками тамилов, которых они так и называют - тамила (Maloney (1980, p. 54-67).). "В высшей степени примечательно, что, по мнению жителей Гиравару, их тамильские предки были буддистами".

С одной стороны - тамилоязычный субстрат, подтверждающий древнюю несингальскую иммиграцию с Шри-Ланки, с другой - индоарийский компонент, указывающий на материк, Северо-Западную Индию. Получается еще один "незакрепленный конец", но и новый след, заслуживающий внимания. И ведет он прямо в Камбейский залив, исконную родину "львиных людей".

Пока что археологи, историки и лингвисты, пытающиеся собрать воедино все нити, которые тянутся с разных концов Индийского субконтинента и Шри-Ланки, приходят к выводу, что они встречаются в этом древнем центре. Другими словами, в области, сперва освоенной, затем оставленной древней Индской цивилизацией. Мы уже видели, что от носителей этой культуры предки индусских королей и потомок королевского рода Будда унаследовали обычай удлинять мочки ушей и веру в божественное происхождение от льва и солнца.

Мало кто знал, что на Мальдивах в прошлом было заведено растягивать мочки ушей, пока нам случайно не показали буддийские и индуистские скульптуры. Первые солнечные символы были обнаружены, когда мы натолкнулись на облицовочные плиты, упавшие с гаафганской хавитты. И никто не ведал, что на этих островах существовало конкретное понятие о льве, пока мы не нашли полуфигуры льва в заполнявшей ту же хавитту начинке из битого камня, а один островитянин обнаружил маленькую скульптуру, копая колодец на острове Дхигу - Ра.

Легенды о больших кошках с человеческими чертами, нападавших на острова с моря, навели нас на мысль о "львином народе". А Мэлони услышал на атолле Адду у Экваториального прохода легенду о человеке-звере, которая побудила его сравнить свои записи с древними поверьями, бытовавшими на Шри-Ланке и в северо-западном приморье Индии. Мальдивская версия гласила:

"Один из королей Индии увлекался охотой. Однажды, выйдя на охоту с сетью, он увидел существо, которое было похоже на человека, но ходило на четвереньках и вызывало страх у людей. Это же существо уносило охотничьи сети и крало добычу, так что король ничего не мог поймать... Однажды король с помощью многих своих людей набросил сеть на это существо, и оно не могло освободиться из-за тяжести камней, привязанных по краям. Король доставил это существо во дворец и хорошо заботился о нем. А так как оно не знало никакого языка, король научил его говорить, на что ушло много времени. Существо стало помогать королю, показывая скрытые в лесу сокровища, и король проникся к нему уважением. У короля была дочь, которая полюбила это существо (по другой версии, король принудил дочь выйти замуж за него). Король разгневался, посадил обоих на корабль и отправил в изгнание. Корабль пристал к атоллу Лаам (Хаддумати), где изгнанная пара увидела каркающую ворону. Они посчитали это дурной приметой и не стали высаживаться здесь, а продолжали плыть до Мале. Они поселились там, где теперь находится Султанский парк, и основали свое королевство".

На атолле Ноону, в северной части архипелага, Мэлони также услышал легенду о правителе одной страны, который научил человека-зверя говорить; подразумевалось, что страна эта Шри-Ланка. Человек-зверь женился на дочери короля и стал причиной политических неурядиц, так что был вынужден покинуть страну. "Он и его принцесса прибыли на Расгетиму и некоторое время жили там. Потом местные жители попросили их править островом" (Maloney (1980, p. 31 32).). Расгетиму - один из островов атолла Ра, соседствующего с атоллом Ноону, где была записана легенда. Расположение острова таково, что прибытие из Шри-Ланки выглядит маловероятным, так как мореплавателям пришлось бы пересечь рифы Ноону или же найти лоцмана, который провел бы их через островной лабиринт на противоположную сторону Мальдивов. Зато местоположение Расгетиму как нельзя лучше подходит для высадки путешественников из Северо-Западной Индии.

Мэлони показывает, что султанам в Мале была противна версия о происхождении от человека-зверя и они умышленно утаивали ее в отличие от буддистов Шри-Ланки, гордившихся своим тотемическим символом - львом. Единственная версия о корнях династии, которую мусульманские султаны дозволили запечатлеть в официальных медных книгах,- так называемая "Повесть о Коимале", упоминаемая Беллом. Согласно этой официальной генеалогии, до введения ислама на Мальдивах правил только один король:

"Давным-давно, когда Мальдивы были еще мало населены, один принц из королевского рода по имени Коимала Кало, женатый на дочери цейлонского короля, отправился с ней в морское путешествие на двух кораблях с острова Серендиб. Дойдя до Мальдивов, они попали в штиль и некоторое время стояли у острова Расгетиму, в атолле Северный Малосмадулу. Узнав, что два самых знатных гостя принадлежат к цейлонскому королевскому роду, мальдивцы предложили им остаться и в конце концов провозгласили Коималу королем Расгетиму, собственно "Королевского острова" (рас-ге "король", вишу - "остров"). Позднее Коимала и его супруга переселились на Мале... и обосновались там с согласия аборигенов острова Гиравару которые тогда составляли главную общину атолла Мале".

Мусульманские источники утверждают, что этот первый король послал свои корабли обратно в Шри-Ланку, чтобы привезти оттуда других людей "львиного племени", после чего его сын "правил, оставаясь буддистом, 12 лет, затем был обращен в мусульманскую веру и правил еще 13 лет, прежде чем убыть в Мекку". Его дочь сменила отца на престоле и правила, пока ее сын "не женился на местной женщине. От них происходят последующие правители Мальдивов" (Bell (1940, p. 16).).

Сам Белл заключил, что эта версия представляет собой выжимки многовековой домусульманской истории Мальдивов. Совсем исключить возможность того, что в XII веке некий шри-ланкийский принц занял мальдивский трон, нельзя, но если такое и было, то шри-ланкийские летописи прошли мимо столь важного события. К тому же никакой принц из Шри-Ланки не мог бы сперва высадиться на Расгетиму в северозападной части архипелага-в том самом месте, где местные предания повествуют о появлении человека-зверя и принцессы. Интересно в султанской версии то, что она признает наличие аборигенного населения на атоллах Ноону и Мале. А также что, настаивая на своем происхождении не от человека-зверя, а от принца "львиного народа", султаны все равно признают своим царственным предком представителя кошачьих.

Неудивительно, что Мэлони позднее записал на Мале устную версию, по которой Коимала был сыном принца, изгнанного из Индии одним из тамошних королей:

"Индийский король прогневался на своего сына и выслал его вместе с его женой на двух кораблях; с ними было 700 воинов. Они пришли к Расгетиму на атолле Раа, и, когда он стал там королем, люди назвали этот остров Расгетиму ("Королевский остров"). Затем король и королева переселились на Мале, и там у этих индийских супругов родился Коимала" (Maloney (1980. p. 30).).

К тому времени, когда я сам начал изучать архивы мусульманского Национального совета, впервые была переведена и опубликована еще одна медная книга XII века, уже цитированная выше рукопись "Лоамаафаану", в которой вообще не упоминается никакой король Коимала. Зато в этом древнем тексте приведены имена пяти последних правителей Лунной династии, сменявших друг друга на троне в Мале с 1105 года вплоть до введения ислама и строительства первой мечети. Ни одного из них не звали Коимала.

Это как будто подтверждает догадку Мэлони, что Кои-мала - составной термин, подразумевающий несколько лиц, а не какого-то одного монарха. Он указал, что кои на языке дивехи означает "принц", а мала вполне могло быть производным от Маладив - "островов Мале". Тогда Кои-мала следует переводить как "принцы Мале", имея в виду сразу всех домусульманских правителей до того дня, когда на Мальдивах внедрился ислам. Мэлони пишет также, что в Южной Индии слово коя означает "принц", от дравидийского корня ко - "король".

Но если повесть о прибытии Коималы на Расгетиму всего лишь аллегорическое сказание о начале династии иноземцев, получившей признание аборигенов, то Мэлони был вправе посчитать исконной версией миф о человеке-звере как об основателе этой династии: "Поскольку на Мальдивах из-за их изоляции было утрачено всякое представление о льве как таковом, его в мифе заменил человек-зверь, тогда как в Шри-Ланке образ льва не был забыт благодаря контактам с Северо-Западной Индией".

Могли миф о льве прийти на Мальдивы с Шри-Ланки? Если говорить о прямом заимствовании, то вероятнее противоположное движение. Согласно мальдивской версии, человек-зверь, ставший королем мальдивцев, приплыл прямо из Индии. По шри-ланкийской версии, на Мальдивы, открыв по пути некоторые другие острова, прибыл внук льва. Названия двух из этих островов приводятся древними монахами и могут нам что-то сказать. Мигранты - мужчины, женщины и дети вышли в море на двух кораблях. Летопись "Дипавамса" сообщает:

"Корабль, на который сели мужчины, пристал к никому не подвластному острову, который назвали Наггадипа. Корабль, на который сели женщины, пришел к никому не подвластному острову, который назвали королевство Махила (Махилараттхам)".

В летописи "Махавамса" говорится, что мужчины высадились на острове Наггадипа, а женщины на острове Махиладипака. Обе хроники согласно утверждают, что мужчины сперва совершили набег на свое родное приморье и ограбили при этом Суп-параку (или Суппару) и Бхарукаччу (Бхаруч) два порта в Камбейском заливе на северо-западе Индии. Именно из Бхаруча Виджая и его люди отплыли в Шри-Ланку.

Естественно предположить, что Наггадипа-то же, что Нагадипа, остров Нага, составляющий северную оконечность Шри-Ланки. Тогда королевство Махила, или Махиладипака, где высадились женщины, скорее всего, Мала-дипа, то есть Мальдивы.

Может быть, принцесса-мореплавательница так и осталась в островном королевстве Махила, где. если верить источникам, она высадилась, и не отсюда ли пошел древний мальдивский обычай сажать на престол королев? И не этим ли объясняется, почему принц, высадившийся в сопровождении одних мужчин на Нагадипе, подыскал себе новую жену? Согласно летописи "Махавамса", он, поселившись в Шри-Ланке, "женился на якхини, королеве этого острова, а позднее взял в жены принцессу королевства Пандиян в Южной Индии и стал праотцем сингалов" (Maloney (1980, p. 33-36).).

Вот так, помаленьку письменные источники и устные предания об этих основателях наций кое-что рассказывают нам о том, что происходило на самом деле. Мэлони, прослеживая свою лингвистическую путеводную нить до Бхаруча и других портов Северо-Западной Индии, обнаружил в древних индийских текстах "Джагака" упоминания о плаваниях той поры. Речь идет о событиях, связанных, как полагают, с прежними жизнями Будды и, стало быть, относящихся к добуддийским временам:

"Джатака" № 213-"Бхару Джатака" - привязывается к Гуджарату, ибо король Бхару, очевидно, правил в области, примыкающей к часто упоминаемому в древних текстах порту Бхарукачча (современный Бхаруч). В этой "Джатаке" говорится, что король Бхару посеял смуту среди аскетов, из-за чего обитающие в его владениях духи разгневались. Они вызвали такое наводнение, что многие жители королевства погибли. В комментарии к этому абзацу содержится важное замечание: "И те, кто в то время говорили правду, порицая короля Бхару за лихоимство, с трудом разместились на тысяче островов, которые и теперь видно за островом Наликера".

"Наликера" означает "кокосовый орех"; Шри-Ланка была известна своими обширными рощами кокосовой пальмы, привезенной на остров из Малайзии и Тихоокеанского региона. Тысяча островов, чьи малые размеры позволили лишь с трудом разместиться тем, кто вынужден был покинуть владения короля Бхару,-несомненно, Мальдивы, лежащие в море за "Кокосовым островом". Таким образом, мы располагаем письменными сведениями, что один король в области Бхаруч сослал изрядное количество своих подданных на острова в океане.

Другая "Джатака" (№ 360), упоминая тот же порт, говорит о некой королеве Сус-сонди, увезенной на принадлежащий племени нагов остров Серума. Король отправил на корабле своего посланца по имени Сагга, чтобы тот "обследовал все земли и моря" и отыскал королеву. Сагга вышел в плавание вместе с купцами из Бхаруча, направлявшимися в Золотую Страну (Юго-Восточная Азия). Однако судно потерпело крушение, столкнувшись с морским чудовищем, при этом королевский посланец спасся, держась за доску, и его прибило к острову, где жил похитивший королеву правитель нагов. "Королева увидела Carry на берегу, сказала ему: "Не бойся!" - обняла его, отнесла в свою обитель, положила на ложе, накормила его, одела и под влиянием своей страсти получила с ним удовольствие. Через полтора месяца к острову пристали купцы из Банараса, чтобы запастись водой и продовольствием, и Сагга уплыл вместе с ними".

Вполне возможно, что эта королева из Бхаруча, обрадованная встречей на уединенном острове с мужчиной из своего племени, хотя и не пожелавшая возвращаться домой, - та же принцесса, которая, согласно королевским летописям Шри-Ланки, покинула Бхаруч с другими женщинами на корабле, отбившемся от корабля мужчин, так что те одни пристали к острову, где основали Львиную династию.

"Мотив соблазнения Сагги королевой вполне согласуется с матрилинеарными традициями на Мальдивах, давно слывших терпимостью в сексуальных делах. Позднее еще одно судно пристало к берегу, чтобы запастись топливом и водой, и снова речь явно идет о Мальдивах; в древние времена корабли неохотно подходили за припасами к материковым берегам, где заправляли местные короли или пираты, зато охотно пополняли свои запасы на каком-нибудь из необитаемых Мальдивских островов" [62].

И наконец, еще одна "Джатака" (№ 463) повествует о слепом моряке, родившемся в семье капитана торгового судна, опять-таки в Бхаруче. Местные купцы охотно брали его на свои корабли, веря, что он приносит счастье. Однажды, руководимый неким "Верховным Существом", он благополучно провел корабль с 700 пассажирами. Вернувшись после четырех месяцев плавания в штормовом океане, он рассказал, что посетил мифические моря Кхурамала, Аггимала, Дадхимала, Даламала и Нилаваншкуса, а также море Валабхамукху, где "вода отступает". Сюжет с "Верховным Существом" и 700 пассажирами напоминает рассказ шри-ланкийской летописи о покинувшем Бхаруч принце - изгнаннике с его 700 сторонниками событие, которое может объяснить, почему в индийскую религиозную "Джатаку" сочли необходимым включить фрагмент истории о слепом лоцмане. Намек другого рода видим в названиях морей. У четырех из них есть приставка мала. Где еще в открытом океане по выходе из Бхаруча можно найти такое множество морей, как не в Мала-дипе, Мальдивском архипелаге? А описание последнего из перечисленных морей вполне подходит к мелководному заливу Маннар, куда 700 странников должны были войти через пролив Палк. если они, как утверждают шри-ланкийские источники, высадились на острове Нагадипа, в крайней северной точке Шри-Ланки. Известно, что здесь во время отлива обнажаются рифы и отмели.

Бхаруч играл важнейшую роль в этих древних источниках, как в летописях Шри-Ланки, так и в индийских "Джатаках". Я должен был посетить Бхаруч.

С большими надеждами направился я в бюро путешествий в Нью-Дели, чтобы узнать, как добраться в Бхаруч. Оказалось, что это не так-то просто. Бюро не располагало никакой информацией на этот счет. И вообще, почему именно Бхаруч? Но если мне во что бы то ни стало нужно гуда попасть, лучше всего лететь самолетом в Ахмадабад и справиться там.

Так я и поступил. В Ахмадабаде владелец первоклассного отеля одолжил мне свою машину вместе с весьма общительным шофером, и по хорошей дороге мы за день пересекли большую часть штата Гуджарат. На равнине по обе стороны шоссе осталось немного следов былого величия одной из древнейших цивилизаций мира, но живописные деревни с индийцами всех физических типов и каст, воловьими упряжками и слонами скрасили мне путешествие.

Первый этап был мне знаком. Я уже дважды посещал Гуджарат, стараясь побольше узнать о достижениях цивилизации долины Инда в области мореплавания. На третьем часу езды мы миновали сказочный дворец махараджи Барода. Я проводил взглядом знакомые шпили за тропическими деревьями парка. Посещая древний порт Лотхал, я гостил здесь у моего друга Фатесингхрао Гаеквада. Длинный судоходный Камбейский залив врезается, подобно фьорду, в северо-западный угол Индии, деля Гуджарат на две части, и Лотхал расположен к западу, а Бхаруч - к востоку от залива. Ландшафт здесь плоский, однако шоссе нигде не приближается к берегу. Водитель рассказал про сильнейшие приливо-отливные течения; разница уровня воды настолько велика, что рыбаки, подойдя к берегу во время прилива, могут оставить свои суда на обсохшей прибрежной отмели, когда вода отступает. Требовалось немалое искусство, чтобы умело использовать прихоти течений, но жители этого приморья чувствовали себя на море так же уверенно, как на суше.

Все это я уже знал. Ведь здесь мореходство тысячи лет назад достигло высокого уровня, здесь находились порты длинноухих.

Украшающие изображения божеств ушные затычки - того же типа, какие раскопаны в древнем портовом городе Индской цивилизации, Лотхале

В поисках ключей к морской загадке я внимательно слушал все рассказы и всматривался в лица местных жителей, каменные блоки на обочинах, растительность, храмовые скульптуры. Но мы живем в другую эпоху. Фасады храмов кое-где украшал лик бога Макары с изогнутым хоботом, однако эти скульптуры были изваяны относительно недавно и уступали найденной нами на мальдивском острове Кондаи, которая походила на характерные, более древние непальские образцы. Среди местных жителей многих можно было принять за мальдивцев. Но ведь население Мальдивов являет собой такую смесь физических типов, что иного и нельзя было ожидать. Иногда мой взгляд останавливался на мужчинах с золотыми затычками в мочках ушей, а у одного зияли большие пустые отверстия. И все же их нельзя было назвать длинноухими, хотя предки их, возможно, были таковыми, ибо следом за дворцом Барода мы увидели университет, где профессор Р. Н. Мехта показывал мне полный ящик ушных затычек, найденных в Лотхале по ту сторону залива. Проезжая мимо университета, я сказал себе, что хотя бы этот кусочек мозаики ляжет на место.

Лутфи держит голову Макары-древнего индуистского бога вод,- найденную среди остатков разрушенного храма в джунглях. Этот древнейший способ изображения Макары-с хоботом, перьями на голове, мощными зубами и хитроватым взглядом в наши дни лучше всего сохранился в Непале, в Гималаях

Сейчас целью моего путешествия было заброшенное городище неподалеку от Бхаруча, известное под названием Бхагатрав. В хараппском периоде Бхагатрав был одним из портов Индской цивилизации. Его отыскал и раскопал Ш. Р. Рао, индийский археолог, копавший Лотхал.

Я присматривался к каждому пруду, каждой канаве по бокам шоссе. Всюду зеленели высокие стебли рогоза. Большие участки заболоченной земли были сплошь покрыты этим растением. В одном месте я попросил водителя остановиться и срезал один стебель. Это был тог самый вид, Typha angustata, который мы использовали при строительстве ладьи "Тигрис". Материал, которым пользовались древние корабелы и в Месопотамии, и в области Индской цивилизации. Здесь он рос в изобилии.

Мы плыли на "Тигрисе" пять месяцев, и бунты из рогоза далеко не утратили свою плавучесть. Затем мне довелось сотрудничать с учеными Бомбейского университета. Они обмазывали бунты водонепроницаемыми смесями, исстари применяемыми на западном побережье Индии. Смешивали смолу разных деревьев с акульим жиром и асфальтом. Лучший результат был получен при испытании рецепта, приведенного на древних вавилонских плитках, повествующих о потопе: две части смолы на одну часть жира и одну часть асфальта. В индийском труде по ботанике, изданном в прошлом веке, ученые прочли, что здешние рыбаки использовали для своих лодок особенно крупный местный вид рогоза Typha elefantina. Естественно, в Камбейском заливе, как и на Бахрейне, плоскодонные бунтовые ладьи были идеальными для надежной швартовки на прибрежных отмелях. Неудивительно, что в этой области судостроение и мореплавание смогло начаться задолго до того, как корабелы научились вытесывать доски для шпангоутов и обшивки.

В самом Бхаруче не было ничего заслуживающего внимания. Оживленный торговый город, подобный всем другим индийским портам. В стороне от Камбейского залива, но на берегу широкого эстуария судоходной реки Нармада. По длинному мосту на окраине города мы пересекли эту священную реку. Дальше началось самое интересное. Оставив шоссе, мы распутывали вязь грязных проселков между маленькими деревушками и илистыми полями. На фасадах некоторых деревенских лавочек я увидел символ крылатого солнца, однако водителю не терпелось поскорее выбраться из здешних лабиринтов. Мои попытки объяснить ему, что это как раз то, за чем я охочусь, не увенчались успехом.

Речь явно шла о пережиточной форме мотива, древние варианты которого встречались мне только на Мальдивах, и вскоре я увидел еще один образец. Мы остановились на площади перед храмом в поселке Обха, чтобы спросить, как проехать к городищу Бхагатрав. Никто из прохожих не слышал о таком месте, тогда мы решили справиться у директора школы. И на школьных воротах узрели знакомые концентрические кольца с тремя горизонтальными полосами по бокам. До сих пор за пределами Мальдивов мне лишь однажды попался этот символ, да и то в современном исполнении-по обе стороны дверей деревенского дома неподалеку от развалин Анурадхапуры на Шри-Ланке. Тогда на наш вопрос, откуда скопирован этот мотив, хозяин дома ответил уклончиво - дескать, "так задумал маляр". Теперь с таким же вопросом я обратился к гуджаратскому учителю. Он не смог ответить. Никто в поселке не знал, что означает этот символ и почему его тут изобразили. Ниже крылатого солнца на местном языке было написано "Добро пожаловать". Так или иначе знакомый мне по Мальдивам символ солнца сохранился в современном виде на двух древних родинах "львиных людей", и вряд ли это следует считать чистым совпадением.

Над входом в храм, стоящий напротив школы, бросалось в глаза большое рельефное изображение лотоса, выше него было вырезано восходящее солнце с крыльями, а рядом с солнцем - свастика, еще один знак, смысла которого никто здесь не мог объяснить. Один старик предположил, что это-символ индуистского бога Кханиша, но, когда я позже обратился к ученым в Бхаруче, мне сказали, что здешние жители давно успели забыть, что в этих местах свастика когда-то являлась символом солнца.

Меня поразили размеры местного колодца. Достаточно широкий, чтобы в него мог провалиться слон, он был искусно обложен каменными блоками и окружен древними скульптурами. Чрезмерно большой и роскошный колодец для такой маленькой деревушки...

Учитель взялся показать, где археологи раскопали древнее хараппское поселение. До городища было всего две минуты хода по высушенной солнцем твердой илистой равнине. Выяснилось, что в Бхагатраве нечего смотреть. Ветровая эрозия засыпала раскопы, и я увидел только разбросанные кругом старые, сильно побитые черепки. Слишком невзрачные, чтобы дать повод для каких-либо выводов, хотя по материалу - красная и серая глина и по форме венчика они напоминали черепки, которые мы собирали на поверхности грунта на Мальдивах.

Возвращаясь через мост в Бхаруч, я не мог похвастаться богатой добычей. Только убедился, что в селении рядом с городищем Бхагатрава по-прежнему существовали изображения крылатого солнца, лотоса и свастики.

Мы провели ночь в придорожной гостинице, и утром меня разбудило карканье по меньшей мере сотни ворон. В жизни не видел столько ворон, сколько в деревнях и городах Гуджарата. Похоже, они находятся здесь под охраной, исстари осуществляя санитарные функции в населенных пунктах. Мальчишкой я держал дома ручную ворону и с тех пор люблю этих птиц. Но теперь я смотрел на них новыми глазами после того, как прочитал труд о древних плаваниях в индийских водах, написанный в I веке греческим географом. Автор "Перипла Эритрейского моря" утверждает, что вороны помогали ориентироваться бхаручским мореплавателям. Моряки брали птиц с собой и во время плавания выпускали, чтобы проследить за их полетом. Если ворона не возвращалась на судно, мореплаватели заключали, что поблизости есть земля, и шли в ту сторону. Это сообщение побудило меня задуматься над странным фактом: на Мальдивах множество ворон, тогда как других птиц там очень мало. Когда мы на Гааф-Га-не садились перекусить около хавитты, со всех сторон слетались вороны, чтобы подобрать объедки. Эти птицы не способны на далекие перелеты через океан, тем не менее ворона упоминается в одном из мифов об открытии Мальдивов. Выше говорилось, что человек-зверь и принцесса, подойдя к первому острову, увидели ворону. Посчитав это дурной приметой, они поплыли дальше. Возможно, при виде этой птицы они решили, что на этом острове кто-то уже обосновался.

Для меня в то утро вороны оказались доброй приметой. Благодаря содействию Ин-диры Ганди у меня было рекомендательное письмо к Шри Б. М. Панде, главному археологу Археологической службы Индии, чье управление помещается в Бароде. Следуя за сторожем через внутренний дворик к конторе Панде, я обратил внимание на маленькую группу очень древних, судя по эродированной поверхности, скульптур, и буквально опешил, когда мои глаза остановились на каменной голове высотой около 60 сантиметров, с лицами на каждой из четырех граней, как у важнейших добуддийских изваяний, раскопанных на Мале. Поздоровавшись с Шри Панде, я тотчас попросил его следовать за мной и подвел к поразившей меня скульптуре.

- Это Шива,- объяснил он. - Только что доставлен с городища, которое мы раскапываем вблизи Гораджа на реке Део. На территории древнего королевства Бхаруч.

Лики изваяния были настолько повреждены эрозией, что вытесанные в грубом песчанике клыки и язык с трудом различались, но на одной грани был отчетливо виден вставленный в мочку широкий диск. Размеры и все детали скульптуры делали ее удивительно похожей на мальдивский образец, так что близкое родство не вызывало сомнения.

- Старое название городища - Маха-Део-Пура, Город Шивы, - сказал Шри Панде, и через несколько часов мы уже были там.

Раскопками руководил помощник Панде, Нараян Вияс. На древних развалинах высился "современный" храм, построенный около двухсот лет назад одним из предков моего друга Фатесингхрао Гаеквада. Мне сразу бросились в глаза две львиные головы над входом с лотосом между ними. Я знал, что нахожусь в "львиной" стране. Отдельно стояли три скульптуры горбатых быков, раскопанных на городище; их покрасили в белый цвет и поставили перед оградой. Не берусь сказать, кого они олицетворяли в представлении древних ваятелей, но для посетителей этого индуистского храма они, несомненно, воплощали быка Найди бога Шивы. В самом храме я увидел только установленный в центре зала большой фаллоидный камень - Шивалингам - и в маленькой нише статуэтку четырехрукого шиваистского божества, держащего за хвосты двух рыб.

На дне глубокой траншеи рабочие расчищали остатки стен, которые были погребены под многометровым слоем земли и мусора. Ниже всего располагалась кладка из профилированного кирпича, датируемая дочалукьинским периодом, то есть II-III веками н. э. Желобчатая профилировка напоминала мальдивские образцы. Вообще на территории городища и километра на полтора вокруг него в кладке деревенских домов и просто на земле можно было видеть великолепно обтесанные и шлифованные строительные блоки из твердого камня. Я сразу обратил внимание на то, что покрытый белой известкой храм Шивы опирался на фундамент из повторно использованных блоков, как и мечети на Мальдивах, где мусульмане воспользовались облицовочными блоками древних хавитт. Искусно обработанные камни с пазами напомнили мне "пальчиковую" кладку; более того, некогда они прочно соединялись фигурными скобами, как и блоки в стене, раскопанной нами на первом нашем рединском острове. Правда, поскольку здесь кладка была вторичной, пазы редко совпадали. Но главное-вот они, глубоко врезанные в торцы блоков, в виде усеченных треугольников. На всем огромном расстоянии, отделяющем финикийский порт Библ от Мальдивов, я наконец-то в районе Бхаруча впервые увидел следы применения металлических скоб в каменной кладке. Пути распространения этой техники могли быть разными и не обязательно прямыми, но сама по себе связь не вызывала сомнения.

Большие каменные скульптуры, украшавшие древнее святилище, разошлись в разные стороны. Одни валялись в поле, другие были установлены в близлежащем селении, некоторые торчали из земли на осыпающихся берегах священной реки Део. Каменного слона, как и трех быков, местные жители сочли достойным внимания. Его притащили в селение, покрасили в белый цвет и поставили рядом с главным храмом. Я с интересом отметил, что посередине спины слона вытесано чашевидное углубление, куда свободно входил мой кулак. Своеобразная деталь, общая также для львиных скульптур хеттов и Мальдивов. Декоративная или функциональная? Ни жители селения, ни ученые не знали ответа, хотя здесь явно крылась некая общая магико-религиозная традиция.

На обширной территории городища возвышалось с полдюжины рукотворных храмов. У подножия одного из них Вияс обратил мое внимание на то. что вспаханная почва полна древних черепков. На склонах этого холма просматривались остатки кирпичных террасных стен, по которым можно было заключить, что здесь некогда стоял храм площадью 20 х 20 метров, а то и больше, если учесть, что часть сооружения скрыта под землей. На вершине лежали в яме опрокинутый каменный фаллос и камень с квадратной выемкой, вроде тех, которые часто встречались нам на разрушенных мальдивских хавиттах. И ведь если бы этот холм перенести на Мальдивы, все посчитали бы его хавиттой. В глубине того же штата Гуджарат, в лесистой области, населенной враждующими племенами, Вияс видел несколько таких, однако лучше сохранившихся террасированных сооружений величиной с холмы здешнего городища. Они походили на ступенчатые пирамиды, или зиккураты, но были покрыты толстым слоем твердой белой известки.

Я представил себе, какие картины открывались глазу в этой части Гуджарата, когда здесь правили короли Бхаруча, чьи подданные, дети "львиного народа", выходили в море и заселяли острова. В наши дни тут, как и на Мальдивах, повсеместно видны следы разрушений, учиненных победителями, которые надругались над религиозными символами своих предшествеников и разорили их храмы. Но если на Мальдивах с приходом ислама утвердилась совершенно новая вера, то здесь, вокруг портов Индской цивилизации, каждое новое вероучение основывалось на предыдущем. А потому в этой области, хотя кругом возвышались разрушенные "хавитты" и валялись заброшенные изваяния, некоторые символы, такие, как лев, бык, лотос, солнце, свастика, все же вошли в ритуалы победителей, тогда как на Мальдивах их начисто отвергли и погребли в земле. Думаю, Шива с четырьмя ликами, найденный на здешнем городище, вполне мог бы занять место в сооруженном на развалинах новом храме Шивы, не посчитай его современные индийские ученые ценным музейным экспонатом.

Не зная языка, я не мог объясниться с рабочими на дне траншеи, но хотелось напоследок как-то выразить свое восхищение их трудом. Инстинктивно я прибег к тому самому слову, каким недавно поощрял наших рабочих на Мальдивах,- одному из тех немногих мальдивских слов, которые успел запомнить.

- Барабаро,- произнес я с улыбкой, показывая на расчищаемые ими профилированные камни.

Не берусь сказать, кто из нас был больше удивлен, что нашлось слово, понятное обеим сторонам. Я как-то забыл, что в этой части Индии, в языках урду и гуджаратском. как и на Мальдивских островах, "барабаро" означает "хорошо", "замечательно". И это лишь одно из целого ряда слов, побудивших языковедов искать на севере Индии корни языка дивехи.

Возвращаясь из Маха-Део-Пуры - Города Шивы,- я говорил себе, что язык и мифы сослужили добрую службу археологам, указав на эту область как на общую прародину королевских династий Шри-Ланки и Мальдивов.

Ложась в тот вечер спать, я продолжал размышлять о хавиттах, ступах и зиккурагах. Несомненно, месопотамский зиккурат старейшая известная форма этих компактных культовых сооружений. В наиболее древнем, шумерском, периоде зиккурат представлял собой массивную ступенчатую усеченную пирамиду с храмом на вершине, как в Древней Мексике. Прежде никому не приходило в голову, что жители этих стран уже в ту пору передвигались за пределами своих национальных границ, но теперь нам известно, что далекие расстояния не были препятствием для контактов и торговли. На острове Бахрейн открыт мини-зиккурат, еще один - у древних медных рудников в Омане. Есть серьезные основания считать, что холм в центре Мохенджо - Даро тоже был террасированным храмом, пока буддисты не перестроили на свой лад его вершину. И такими же компактными террасированными святилищами были изначально древние холмы, которые я увидел и о которых услышал в тот день в Гуджарате.

В Тривандраме известный историк архитектуры Д. А. Наир привел мне слова, приписываемые самому Будде. Когда перед смертью учителя ученики спросили его, как он хочет быть похоронен, он будто бы ответил: "В ступе, потому что я индуистский принц".

Вот и Британская энциклопедия говорит о ступе: "Похоже, что полусферическая форма ступы заимствована у добуддийских погребальных курганов в Индии".

В Непале мне довелось осмотреть всякие разновидности индуистских святилищ. Самые древние я назвал бы зиккуратами - это ориентированные по солнцу, террасированные усеченные пирамиды с длинной ритуальной лестницей, ведущей к маленькому храму на вершине. Тело сооружения компактное. У более поздних конструкций возрастает величина и значение храма, а компактное основание сводится к двум-трем террасам.

Старики на Гааф - Гане рассказывали, что тамошняя хавитта венчалась маленьким каменным помещением. Из чего следует, что она была построена по типу зиккурата или индуистского храма. О хавитте на Ламу - Гане, которую Белл до нас видел в лучшей сохранности, ему сказали, что некогда ее венчал шпиль, похожий на семь уложенных друг на друга котлов: характерная черта буддийской дагабы или ступы. Не исключено, однако, как мы убедились, что буддисты перестроили верхнюю часть первоначального сооружения, как это было с другой хавиттой на том же острове. Сам Белл подчеркивает, что ее хорошо сохранившаяся нижняя секция никак не вписывается в конструкцию дагабы или ступы.

Мальдивский сюжет приберег для нас много неожиданностей...

Направляясь на другой день в Модхеру, чтобы осмотреть знаменитый храм Солнца, одну из главных туристских достопримечательностей в этой части Индии, я проезжал мимо бесконечных хлопковых полей. Водитель гордо довел до моего сведения, что хлопок - один из наиболее важных экспортных товаров Гуджарата, вывозится и по суше, и по морю. Парные упряжки волов терпеливо тащили объемистый груз к Бхаручу и другим портам на побережье. Деревянные повозки с большими колесами и дышлом были словно сделаны по образцу маленьких глиняных моделей, вылепленных художниками Мохенджо - Даро 4000-5000 лет назад. Да и груз был тот же, что и тогда: на этих самых полях впервые началось возделывание хлопчатника.

Я прилетел в Индию прямо с Мальдивов, и при мне были записи, включающие слова Лутфи о том, что в древности хлопчатник был одним из важнейших растений на архипелаге. Из древних источников видно, что там возделывали и пряли кафу (хлопок) и изготовляли тончайшие ткани на горизонтальных ткацких станках. Португальцы писали, что нигде в мире нет лучших хлопчатобумажных тканей. Высококачественные мальдивские изделия экспортировались в Индию. На некоторых островах все население было занято ткачеством. Покойников хоронили в саванах из хлопка, выращенного около их дома; и в каждом саду росло по два-три хлопчатовых дерева.

Я прибил в Гуджарат, отлично зная, что хлопчатник давно служит важным "пальцевым отпечатком" для изучающих миграции древних культур. Ни одно другое растение не давало повод для таких фронтальных столкновений ботанических свидетельств с антропологическими догмами. Вернувшись в 1947 году домой после плавания на бальсовом плоту "Кон-Тики" из Перу в Полинезию, я и сам сразу соприкоснулся с этой проблемой. Меня связали с ведущими мировыми специалистами по генетике хлопчатника Хатчинсоном, Силоу и Стефенсом. Как раз в том году они завершили первый хромосомный анализ диких и культурных видов хлопчатника и сделали революционное открытие. У всех видов хлопчатника Старого Света было 16 больших хромосом, тогда как виды хлопчатника Нового Света делились на две группы: у дикого, непрядильного американского хлопчатника - 13 малых хромосом, а у культурного - 26: 13 малых и 13 больших. Этот вид с длинным текстильным волокном в природе не существовал, его вывели представители доколумбовых цивилизаций Мексики и Перу. Предшественники майя, ацтеков и инков сумели скрестить дикий местный вид с хлопчатником Старого Света и получили гибрид с превосходным прядильным волокном.

Каким же образом древние индейцы Мексики и Перу сумели получить семена вида из Старого Света, чтобы скрестить их с непригодным для прядения местным видом? Разгорелась полемика. Ботаники высказали предположение, что люди пересекали Атлантику до Колумба. Невозможно, возражали им. Никакие суда не могли пройти этот путь до европейского средневековья. Семена сами приплыли в Америку. Или же их туда занесли пассаты.

Ботаникам удалось доказать, что выведенный в Америке вид с 26 хромосомами был доставлен на Галапагосы и Маркизский архипелаг в Полинезии древними мореплавателями. Поэтому предметом спора оставались семена, которые пересекли Атлантику,- дескать, они могли принадлежать дикому, а не культурному виду (Hutchinson et al. (1947; 1949); Silow (1949); Heyerdahl (1952, p. 446-453).).

Слабость аргументации археологов заключалась в том, что по их схеме выходило, будто семенам было легче доплыть до Америки самим, чем на борту парусного судна, которому помогали ветры и течения. К тому же трудно представить себе, чтобы американские индейцы стояли на берегу и ждали случая выловить нужные семена, заранее зная, что при их скрещивании с диким местным растением получится прядильный хлопчатник.

Слабым местом в рассуждениях тех, кто предполагал доставку семян человеком, было то, что ни финикийцы, ни норманны, ни какие-либо другие европейские и африканские народы, представители которых плавали по морям, не возделывали хлопчатник. Даже древние египтяне и жители Месопотамии не были хлопководами. Хлопководство для собственных нужд и на продажу ограничивалось областью Индской цивилизации, пока вдруг не появилось в доколумбовы времена у всех цивилизованных народов и племен Мексики и Перу.

Глядя на волов, которые, как и тысячи лет назад, везли хлопок в порты Гуджарата, я задумался над возможными следствиями того, что на Мальдивах в древности тоже существовало хлопководство. Задолго до прихода на Мальдивы европейцев Ибн Баттута писал о тамошнем хлопке и называл мальдивские хлопчатобумажные ткани лучшими в мире! Может быть, семена прядильного хлопчатника сами приплыли на эти острова в доколумбовы времена? Сомнительно. Всякий, кто плавал на плотах в тропических водах, мог видеть, что поверхностный слой воды изобилует мусорщиками. Тут и крупные потребители планктона, и мелкие рыбешки, которые, как и вездесущие крохотные пелагические крабы, тотчас подхватывают любую крупинку. Мы никогда не узнаем, кто именно, но кто-то доставил по морю на Мальдивы семена хлопчатника, культивировавшегося в долине Инда. Ботаник Силоу, основываясь на бесспорных генетических свидетельствах, не побоялся предположить, что культурный хлопчатник в какой-то момент попал из долины Инда в Америку. Но каким образом? Ни он, ни я, ни кто-либо еще не думал в этой связи о Мальдивах. А ведь если учесть, что это океаническое королевство поддерживало контакт с Камбейским заливом по меньшей мере за тысячу лет до плавания Колумба, географические барьеры рушатся. Суда, способные доставить хлопчатник на Мальдивы, оказывались в точке, откуда вполне могли обогнуть южную оконечность Африки и с помощью стихий дойти до Мексиканского залива.

Хотя до храма Солнца был не один час езды из приморья и он не совсем оправдал мои ожидания, я не пожалел о времени, затраченном на эту экскурсию. Построенный уже в XI веке н. э., храм представлял совсем другой культурный период, нежели тот, который я осматривал в Бхаруче. Венчающая все сооружение кровля в виде ступенчатой пирамиды исчезла, но сохранилось множество колоссальных, богато декорированных колонн, подпирающих уцелевшие части надстройки. И даже того, что можно видеть сегодня, довольно, чтобы оценить великое мастерство древних гуджаратских строителей, чье творение стоит в ряду лучших образцов индийского искусства и архитектуры.

Местный гид рассказал, что фасад храма был обращен на восток и вся конструкция рассчитана так, что в дни весеннего и осеннего равноденствий лучи восходящего солнца проникали через двери мандапов внутрь, и все сооружение "лучилось сиянием верховного бога Солнца". Главное изваяние отсутствовало, но осталось двенадцать других огромных статуй бога Солнца и еще двенадцать поменьше. Гид объяснил, что они изваяны по образцу изображений бога Митры, найденных в Иране и других странах Центральной Азии.

А я тем временем открыл для себя одну деталь, которая побудила меня отстать от группы индийских экскурсантов. Я снова увидел пазы для фигурных скоб. И судя по тому, что они не везде стыковались, храм Солнца был воздвигнут на месте более древнего, разрушенного святилища. Некоторые большие блоки в половом настиле сохранили изначальное положение, их пазы подходили друг к другу, но несколько камней использовали в стенной кладке, не заботясь о совмещении пазов. Так или иначе, все говорило за то, что в древности такой специфический способ соединения блоков был широко распространен в этой части Индии. И столь же очевидно, что роскошный храм XI века не представлял исконную архитектуру здешних мест.

О том, что строители храма охотно использовали идею ступенчатой пирамиды как культового здания, говорила не только конструкция кровли, это подтверждал и мотив, воплощенный в сооружении, прилегающем к храму. У восточного выхода я догнал гида, который как раз кончил объяснять экскурсантам смысл украшающих стены и колонны бесчисленных больших и маленьких фигур, занятых ратоборством и любовью. Затем группа вышла наружу, и гид обратил наше внимание на огромный священный бассейн "Сурья Кунда", или "Купальня Солнца", размерами под стать самому храму. Ступенчатые стены наполненной водой прямоугольной чаши смыкались вверху с фундаментом храма Солнца. Мало того, что купальня представляла собой как бы опрокинутое зеркальное отражение зиккурата,- чтобы никто не сомневался в том, какой мотив лег в основу ее конструкции, каждую площадку окаймлял декор в виде крохотных ступенчатых пирамид.

Центральное место на западной стене храма занимала скульптура Вишну, возлежащего на своем неизменном змеином плоту. Не совсем обычное судно. Я невольно вспомнил Кон-Тики - доинкского бога Солнца в Перу. И Кецалькоатля - ацтекского бога Солнца в Мексике. Оба путешествовали на таких же диковинных плотах. В мифах обеих стран эти боги выступают в облике бородатых чужеземцев, которые принесли туда солнцепоклонничество и цивилизацию. А также научили предков возделывать хлопчатник. В ацтекских преданиях Кецалькоатль плавает по морю на плоту из змей. В доинкской иконографии в приморье Северного Перу Кон-Тики тоже изображен путешествующим со своей свитой на змеином плоту. Совпадение? У тех. кто вместе со мной пересекал Атлантику на папирусной ладье "Ра", было такое чувство, словно мы плыли на связке извивающихся змей.

Может быть, сходство легенд у этих народов объясняется чем, что они пользовались одинаковыми судами? Или же сходство судов вызвано тем, что у них были одинаковые легенды?

По пути обратно в приморье водитель сделал остановку, чтобы показать мне несколько уау (вав), которыми знаменит Гуджарат. Огромные подземные гидротехнические сооружения. В основном колодцы, оформленные как храмы, искусно декорированные, с ритуальными лестницами. Некоторые колодцы настолько велики и вода залегает так глубоко, что лестница состоит из нескольких пролетов, напоминая спуск в метро. Возраст этих замечательных образцов строительного искусства очень велик. Гуджарат явно входил в область распространения родственных гидротехнических цивилизаций, процветавших по всей Западной Ази"и начиная с III тысячелетия до н.э. Шумерские тексты изобилуют упоминаниями о больших судоходных каналах и сложных оросительных системах, для строительства и расчистки которых правители не жалели сил и средств. На острове Бахрейн датские археологи открыли подземные водоводы весьма совершенной конструкции, известной по раскопкам в Иране. По другую сторону Ормузского пролива я с изумлением осматривал в Омане древние фаладжи. На глубине до десяти метров в недрах пустыни тянутся облицованные камнем многокилометровые тоннели со смотровыми колодцами. Требуемый напор воды поддерживался за счет того, что фаладж, начинаясь в верхней части ущелья, спускался вдоль реки, затем нырял под ее ложе и вновь выходил на поверхность. Древние строители знали, как управлять водным потоком. Неудивительно, что на Шри-Ланку прибыли уже готовые мастера этого дела, а на Мальдивах строили прекрасные бассейны, где поступление пресной воды регулировалось при помощи отверстий в донном настиле. В наше время большинство потерпевших кораблекрушение, выплыв на берег соленой лагуны, погибли бы от жажды, не сообразив, что можно добыть пресную воду, если докопаться до твердого известнякового основания атолла.

Восхищенный всеми уже виденными в Гуджарате проявлениями интеллекта, вкуса и мастерства древних людей, на другой день я стоял на краю освещенного жгучим солнцем, заполненного стоячей водой огромного резервуара. Печатный плакат извещал, что длина этого сооружения 218 метров, ширина 37 метров, глубина 4,15 метра. В чашу необычного бассейна, сложенного из обожженного кирпича, не спускались никакие лестницы, но в одном торце открывался просвет со следами шлюзовой арматуры. Речь шла не о ритуальном бассейне, и плоскость вертикальных стен не нарушалась скамьями. Я находился в древнем порту Лотхал. Резервуар сложили из особо прочного кирпича, не боящегося соленой морской воды. Рао, открывший здешний комплекс в 1954 году и возглавивший раскопки, писал:

"Самое большое сооружение из обожженого кирпича, когда-либо построенное ха-раппцами, то, которое раскопано на восточной окраине Лотхала и которое служило доком для стоянки судов под погрузкой-разгрузкой". И еще: "Ни в одном другом из портов бронзового века, будь то раннего или позднего, не обнаружено искусственного дока с шлюзовым устройством. Да и в самой Индии гидротехника не пошла дальше после хараппского периода" (Rao (1965, p. 30-37).).

Когда я был здесь в прошлый раз, меня удивили малые размеры входа в док: суда, способные протиснуться в этот просвет, с таким же успехом можно было просто вытащить на берег. И я сказал сопровождавшему меня профессору Мехта, что у дока должен быть еще какой-то вход.

- Рао пришел к такому же выводу,- сказал Мехта смеясь. Но мы заложили шурфы с наружной стороны других стен и всюду натолкнулись на твердый стерильный грунт. Другого входа не было. Вот почему кое-кто из нас теперь склоняется к мнению, что резервуар мог быть предназначен для сбора дождевой воды.

- Исключено! - воскликнул я.- Вы только что показали мне большие каменные якоря, которые Рао нашел внутри, и расположенный поблизости древний колодец. Никто не стал бы копать колодец рядом с резервуаром для пресной воды. И если им так уж нужно было собирать дождевую или паводковую воду, было бы проще и логичнее вырыть водосбор с покатыми берегами, чтобы люди и животные могли подходить к воде по мере понижения ее уровня. А не класть высокие вертикальные стены, чтобы доставать воду ведрами.

Мои спутники согласились со мной. И все же ни один корабль не смог бы войти через узкий просвет в эту великолепную гавань. А для чего служила большая пристань из сырцового кирпича с многочисленными складскими помещениями? Все обнаруженное Рао убедительно говорило о том, что перед нами док, и я попросил разрешения заложить еще один разведочный шурф. Два рабочих вооружились лопатами и выкопали яму рядом с входом снаружи. Рыхлая земля и старые черепки-позднейшая засыпка... Входной канал первоначально был намного шире! Это наблюдение заставило меня внимательнее присмотреться к хорошо сохранившейся кладке с внутренней стороны. Древние лотхалские каменщики клали кирпич совсем как современные мастера: стык двух кирпичей приходился точно посередине кирпича в следующем ряду. Однако метра на два в каждую сторону от нынешнего входа этот принцип был нарушен, словно кто-то позднее добавил новые секции, чтобы сузить просвет.

Пробный шурф снаружи и неровная кладка внутри позволяли заключить, что на заре существования лотхалского порта в док свободно могли входить большие бунтовые ладьи. А уже потом широкий вход в просторный бассейн уменьшили до размеров скромного водослива, перекрываемого деревянными затворами. Почему?

Сегодня Лотхал отделен от Камбейского залива сухой илистой равниной. Да и здешняя река протекает слишком далеко от дока, чтобы заполнять его паводковыми водами. Известно, что со времен Харапиы и Шумера море в этой области сильно отступило. Главный шумерский портовый город Ур тоже погребен песками вдали от реки Евфрат и Персидского залива. Известно также, что разность уровня воды во время прилива и отлива в Камбейском заливе достигает 10,5 метра (По уточненным данным, величина прилива в Камбейском заливе составляет 9,1 метра.- Прим).). По сей день местные лодки строят с широким дном и чуть выступающим килем, чтобы не опрокидывались, очутившись на мели во время отлива. Древний лотхалский порт был приспособлен для двухбунтовых ладей, которые в прилив свободно входили в док. При этом палуба оказывалась выше пристани, когда же вода отступала, судно ложилось на обсохшее дно, и палуба опускалась вровень с пристанью. Напомню, что толщина бунтов нашего маленького "Тигриса" составляла 3 метра.

Я приехал в Лотхал в третий раз, и позади были раскопки на Мальдивах, где мы нашли древние привозные бусины. Одна из них, совсем крохотная, относилась к виду, который специалисты считают типичным для Лотхала. Буквально в нескольких шагах от пристани и развалин складских помещений находилась древняя мастерская, где Рао обнаружил множество миниатюрных бусинок толщиной 1-1,3 мм. В маленьком местном музее были и другие лотхалские ювелирные изделия. Прежде я как-то не обращал на них особого внимания, теперь же смотрел в оба. В одной стеклянной витрине лежало ожерелье из круглых агатовых бусин коричневого цвета, чередующихся с просверленными вдоль белыми цилиндрическими бусинами из камня или раковин. Оба эти вида также встретились нам на Мальдивах, причем в точности совпадали и форма, и величина. Надпись на дощечке гласила: "Индские бусины из полудрагоценных камней, пользовавшиеся большим спросом в Шумере, Бахрейне, Эламе и Египте, изготавливались в Лотхале и вывозились в далекие страны. Сырье, а именно агат, халцедон, яшма и др., поступало из копей Ратанпура в южном Гуджарате через хараппские порты Мехгам и Бхагатрав". Во дворе ювелирной мастерской Рао откопал сосуды, в которых хранилось 800 сердоликовых и агатовых бусин на разной стадии обработки. Точно таких, какие прямо или переходя из рук в руки попали и на Мальдивы.

Индийские археологи считают, что древний порт перестал функционировать после того, как около 1900 года до н. э. исключительно сильный паводок закупорил вход в портовый бассейн, положив конец процветанию Лотхала. Однако до тех пор Лотхал успел заполучить уже упоминавшиеся раковины каури, которые можно было увидеть в соседней с бусинами витрине. Импорт и экспорт. С импорта и экспорта, ставших возможными благодаря морским судам, началась цивилизация.

Глава XIII. Откуда пришли индуисты?