ПЕРВОЕ ПОСЛАНИЕ КУРБСКОМУ (1564)

Царево государево послание во все его Российское царство об измене клятвопреступников - князя Андрея Курбского с товарищами

Бог наш троица, всегда бывший и ныне сущий, отец и сын и святой дух, не имеющий ни начала, ни конца, которым мы живем и движемся, которым цари царствуют и властители пишут правду; богом нашим Иисусом Христом дана была единородного слова божия победоносная непобедимая хоругвь - крест честной первому во благочестии царю Константину и всем православным царям и оберегателям православных. И после того как исполнилась воля провидения и божественные слуги божьего слова, как орлы, облетели всю вселенную, искра благочестия дошла и до Российского царства. По божьему изволению начало самодержавия истинно православного Российского царства - от великого царя Владимира, просветившего всю Русскую землю святым крещением, и от великого царя Владимира Мономаха, который получил от греков достойнейшую честь, и от храброго великого государя Александра Невского, одержавшего победу над безбожными немцами, и от достойного хвалы великого государя Димитрия, одержавшего за Доном великую победу над безбожными агарянами [татарами], вплоть до мстителя за несправедливости, деда нашего, великого князя Ивана, и до приобретателя исконных прародительских земель, блаженной памяти отца нашего великого государя Василия, и до нас, смиренных, скипетродержателей Российского царства. Мы же хвалим бога за премногую милость к нам, что не допустил он деснице нашей обагриться единоплеменной кровью, ибо мы не отняли ни у кого царства, но по божию изволению и по благословению своих прародителей и родителей как родились на царстве, так и были воспитаны и выросли, и божиим повелением воцарились, и взяли все родительским благословением, а не похитили чужое. Да будет известно повеление этой истинно православной христианской самодержавной власти, владеющей многими землями, и да примет наш христианский смиренный ответ бывший истинно православный христианин и наш боярин, советник и воевода, ныне же отступник честного и животворящего креста господня и губитель христиан и служитель врагов христианства, отступивших от поклонения божественным иконам и пренебрегших всеми божественными священными повелениями, и разоривших святые храмы, осквернивших и низвергнувших священные сосуды и образа, как Исавр, Навозоименный [Копроним] и Армянин, вступивший с ними в союз, князь Андрей Михайлович Курбсюга, изменнически пожелавший быть Ярославским князем (Бог наш троица...ведомо да есть. - Титул, с которого начинается 1-е послание Курбскому, отличается от обычного титула дипломатических грамот (ср. стр. 144). Как обычно, этот титул начинается с перечисления атрибутов бога (мы опускаем это перечисление в переводе), но после этого следует не перечисление владений царя («всея Руси, Владимирского, Московского...» - как обычно в дипломатических грамотах), а изложение родословия русских князей, предков Грозного. «Врагами христианства» царь называет польско-литовских правителей и военачальников, которых русские источники того времени неоднократно обвиняли в разграблении православных церквей; с этим связано и сравнение их с тремя византийскими императорами-иконоборцами - Львом III Исавром (717 - 74 гг.), Константином V Копронимом (т. е. «Навозоименным», по древнерусски «Гноетезным») (741 -775 гг.) и Львом V Армянином (813 - 820 гг.). Ярославским «владыкой» (князем) Курбский называл себя в многочисленных посланиях (А. М. Курбский, Соч., изд. 1914. стлб. 411, 449, 461 и др.), а впоследствии и в своем завещании (там же, стлб. 529), в связи с тем, что род его вел свое происхождение от прежних ярославских князей (от князя Ивана Васильевича Ярославского, потомка князей Смоленских).).

Зачем ты, о князь, отверг свою единородную душу, если ты мнишь себя благочестивым? Чем ты заменишь ее в день Страшного суда? Даже если ты приобретешь весь мир, смерть все равно похитит тебя, - зачем же ты по ложному совету своих преданных бесу друзей и прислужников, за тело предал душу, если даже ты и побоялся смерти? И всюду, как бесы во всем мире, так и ваши друзья и слуги (яко же беси на весь мир, тако же и ваши изволивший быти друзи и служебники. - В своем послании Грозный обращается не только к Курбскому, но и к другим «крестопреступникам», разделяя их на две категории - товарищей Курбского и «служебников». К первой категории принадлежали, очевидно, Владимир Семенович и Иван Иванович Заболоцкие [Заболоцкие, как и Курбские, вели свой род от смоленских Рюриковичей (ср.: С. Б. Веселовский. Синодик опальных Ивана Грозного как исторический источник. Сб. «Проблемы источниковедения», т. III, 1940, стр. 284 - 285); о весьма бурной «деятельности» Вл. Заболоцкого в Литве свидетельствуют источники, изданные в книге «Жизнь кн. А. М. Курбского в Литве и на Волыни», II (Киев, 1849, стр. 243 ел.)]. Ко второй категории относились многочисленные «худые люди», бежавшие в эти годы в Польшу и Литву, включая слуг Курбского (И. и М. Калы-меты, К. Зубцовский и др.) и таких независимых, но незнатных лиц, как Тимоха Тетерин, Марк Сарыхозин [см. их письмо боярину М. Морозову (стр. 530) и ответ царя на это письмо (стр. 212); см. также дружеское письмо Курбского Сарыхозину на религиозные темы и указание Курбского в его завещании на материальную зависимость от него Сары-хозина (А. М. Курбский, Соч., изд. 1914 г., стлб. 415, 549, 561) и др.]. Грозный делал различие между этими двумя группами лиц - в инструкциях своим послам в Польшу он писал: «А то (речь идет об упреках за измену, - Я. Л.) говорити с Курбским или с кем иным радным, а с худым того не говорити, худому излаяв, да плюнути в глаза, да и пойти прочь» (Сб. РИО, т. 71, стр. 593). Это не мешало ему считать изменников-служебников» еще более вредными, чем «радных» изменников, - недаром он систематически справлялся о судьбе Тетерина (Сб. РИО, т. 71, стр. 322, 468, 778 и др.); именно они, по его мнению, наполняют «яростью» Курбского и ему подобных.), отрекшись от нас, нарушив крестное целование [присягу], подражая бесам разнообразными способами, всюду раскинули сети и по обычаю бесов следят за нами, наблюдая куда мы идем, что говорим и, воображая, что они бесплотны [невидимы] (нас всячески назирающе, блюдуще хожения и глаголания, мнящеся аки безплотных быти. - Речь идет о деятельности изменников - «слуг» (т. е. незнатных изменников), следивших, по словам Грозного, за всеми его поступками. Выражение «мнящеся аки бесплотных быти» мы переводим: «воображая, что они бесплотны [невидимы]», т. е. изменники думают, что их соглядатайство остается незамеченным. Возможно, однако, что Грозный хотел сказать, будто изменники считают бесплотным его самого. В таком случае это выражение следует поставить в связь с помещенным ниже (см. прим. 9) обвинением против Курбского и его единомышленников в «наватской» (новацианской) ереси, представители которой требовали от людей, чтобы они были выше (нравственней) «человеческого естества»), они составляют против нас оскорбления и укоризны, приносят их к вам и позорят нас на весь мир. Вы же за это злодеяние даете им многие награды нашей же землей и казной, ложно называя их слугами, и, наполнившись этими бесовскими слухами, словно змеиным ядом, вы, разъярившись на меня и душу свою погубив, принимаетесь разрушать церковь. Не думай, что это справедливо - разъярившись на человека, восстать на бога: одно дело - человек, даже носящий на себе царскую порфиру, а другое дело - бог. Думаешь, окаянный, что убережешься? Никак! Если ты пойдешь вместе с ними воевать, придется тебе и церкви разорять, и иконы попирать, д христиан убивать; где руками не дерзнешь, там это сотворится из-за смертоносного яда твоей мысли. Представь же себе, как во время нашествия войска конские копыта будут попирать и давить нежные тела младенцев! Когда же зимой наступают, совершаются еще большие жестокости. И разве же твой злодейский поступок не похож на неистовство Ирода, совершившего убийство младенцев? Это ли благочестие - совершать такие злодейства? Если же ты скажешь, что мы тоже воюем с христианами - германцами и литовцами, то это - не то же самое. Даже если бы в этих странах были, христиане - то ведь мы воюем по обычаям своих прародителей, как и прежде многократно случалось; но сейчас, как нам известно, в этих странах нет христиан, кроме мелких служителей церкви и тайных рабов господних. Кроме того, и война с Литвой совершилась из-за вашей же измены, недоброхотства и безрассудного нерадения (Аще ти с ними воевати, тогда да ти и церкви разоряти...Литовская брань улучилася вашею же изменою и недоброхотством и нерадением безсоветным. - Замечание царя, что Курбский будет участвовать в войнах «с христианами» (т. е., против Руси), подтвердилось спустя несколько месяцев после написания этого письма (ПСРЛ, XIII, 390). Мнение Устрялова (Сказания кн. А. М. Курбского, прим. 223), что царь имеет в виду уже совершившийся факт (разграбление Курбским Великолукской волости), не верно; поход Курбского на Великие Луки (как и на Полоцк) произошел после написания комментируемого послания (Stahlim. Der Briefwechsel Iwans des Schrecklichen mit dem Furst Kurbskij, прим. 14); о войнах Грозного с Литвой и Ливонией см. ниже., црим. 42.).

Ты же ради тела погубил душу, презрел вечную славу ради мимотекущей, и на человека разъярившись, на бога восстал. Пойми, бедный, с какой высоты в какую пропасть ты низвергся душой и телом! Сбылись на тебе слова: «Кто думает, что он имеет, всего лишится». Это ли твое благочестие, что ты погубил себя не во имя бога, а из себялюбия? Могут и там (тамо сущий - польско-литовские правители, к которым Грозный не раз обращался с просьбой о выдаче Курбского (Сб. РИО, т. 71, стр. 454, 467 и 532 и др.).) понять твое злодейство те, кто поумнее: ты бежал не от смерти, а желая мимотекущей славы и богатства. Если же ты, по твоим словам, праведен и благочестив, зачем ты убоялся мученической смерти, которая не есть, смерть, но приобретение? В конце концов все равно умрешь. Если же ты убоялся смертного приговора из-за лжи и клеветы твоих друзей, слуг сатаны (убоялся еси ложнаго на тя речения смертнаго, от твоих друзей, сатанинских слуг, злодейственному солганию. - Здесь царь намекает на какие-то обстоятельства, предшествующие бегству Курбского; не совсем понятно, в каком смысле «смертное речение» именуется «ложным» (идет ли речь о том, что Курбскому солгали о каком-то несправедливом приговоре против него его друзья или о том, что самый этот приговор мог явиться результатом клеветы этих «друзей» на Курбского?). Намек на «ложное слово», бывшее причиной бегства Курбского, встречается в том же письме выше (предыдущий абзац) и ниже (в следующем абзаце); в упомянутой дипломатической переписке с Польшей царь указал, что Курбский «учал государю...делати изменпые дела и государь хотел был его понаказати» и «посмирити»; узнав об этом, Курбский сбежал (Сб. РИО, т. 71, стр. 321, 468).), то это показывает только ваши всегдашние изменнические умыслы! Зачем ты презрел апостола Павла, говорящего: «Всякая душа да повинуется властям; нет власти не от бога; тот, кто противится власти - противится божьему повелению»? Смотри и разумей: кто противится власти - противится богу; а кто противится богу, тот называется отступником, а это - наихудший грех. А ведь это сказано о всякой власти, даже о власти, приобретенной кровью и войной. Вспомни же сказанное выше, что мы ни у кого не похитили престола, - кто противится такой власти, тем более противятся богу! Тот же апостол Павел, слова которого ты презрел, говорит в другом месте: «Рабы! Слушайтесь своих господ, работая на них не только на глазах, как человекоугодникн, но, как слуги бога, повинуйтесь не только добрым, но и злым, не только за страх, но и за совесть. Вот воля господня - пострадать, делая добро! Если же ты праведен и благочестив, почему не пожелал от меня, строптивого владыки, пострадать и приобрести мученический венец?

Но ради временной славы, себялюбия и сладостей мира сего ты попрал все свое душевное благочестие и христианскую веру; ты уподобился семени, попавшему на камень и выросшему, но из-за солнечного зноя, то есть из-за одного ложного слова, соблазнился и отпал и не сотворил плода; из-за ложных слов ты уподобился семени, упапшему на дорогу, ибо дьявол исторг из твоего сердца посеянную там веру в бога и покорность нам и подчинил тебя своей воле. Во всех божественных писаниях сказано, что дети не должны противиться родителям, а рабы - господам ни в чем, кроме веры. А если ты, научившись лжи от отца своего дьявола, будешь утверждать, что бежал от меня ради веры, то - жив господь мой, жива душа моя - не только ты, но и твои единомышленники, бесовские слуги, этого греха во мне не найдете. Надеемся еще милостию бога-слова и ею пречистой матери и молитвами всех святых дать ответ в этом не только тебе, но и тем, кто попрал святые иконы, отверг божественную тайну христианства и отступил от бога (ты ж& вступил с ними в дружескую связь), надеемся обличить их нечестивость и выступить на защиту благочестия, дабы воссияла благодать.

Как же ты не устыдился раба своего Васьки Шибанова? (Како же не страмишися раба своего Васки Шибанова? - Помимо известия комментируемого послания, существуют еще два известия о слуге Курбского Василии Шибанове. Первое из них - чрезвычайно популярное в литературе сообщение так называемой Латухинской Степенной книги о том, что Курбский, бежав в Литву, «посла того же своего верного раба к великому государю царю, с досадительным письмом из Литвы. Той же Васька Шибанов к Москве прииде, и при пути походу государева на Красном крыльце царю и в. кн. Иоанну Васильевичу лист той от князя своего подал» [цит. по примечанию Устрялова в его издании «Сказаний А. М. Курбского» (СПб., 1868, стр. 340)]. Далее рассказывается, как царь пробил В. Шибанову ногу «осном» (наконечником трости), и в таком положении он выслушал текст послания (этот рассказ послужил источником для известной баллады А. К. Толстого). Другое известие о Шибанове содержится в официальной летописи XVI в. - в Синодальном списке Никоновской летописи; здесь сообщается, что после бегства Курбского «человека его, Васку Шибанова, воеводы, поймав, прислали к господарю; тот же человек его, Васка Шибанов, государю царю и в. кн. сказал про государя своего князя Ондрея измеиные дела» (ПСРЛ, XIII, 383, ср. репродукцию этого текста летописи - стр. 473). Легко заметить расхождение между обоими этими источниками; само собой разумеется, что предпочтение должно быть дано реалистическому рассказу летописи XVI в., а не романтической легенде «Степенной книги» XVII в. (т. е. Шибанов Гыл взят в плен, а не явился к царю в качестве посланника). На первый взгляд может показаться, что известие Никоновской летописи о том, что Шибанов «сказал...князя Ондрея изменные дела», противоречит и словам царя о том, что Шибанов «не отвержеся» Курбского, «похваляя его» «при смертных вратах». Однако, это противоречие мнимое. Если Шибанов, как сообщает летопись, был пойман и захвачен в плен, то, естественно, он на допросе не мог скрыть и не стал бы скрывать очевидного факта бегства к неприятелю Курбского, - а это и значит на языке официальной летописи, что он «сказал...изменные дела» Курбского. Это никак не исключает того, что Шибанов мог обнаружить при допросе достаточную храбрость и вассальную преданность «своему владыце», что и дало Грозному повод к нелестному для Курбского сравнению.). Он ведь и у порога смерти сохранил свое благочестие и, стоя перед царем и перед всем народом, не отрекся от присяги тебе, восхваляя тебя и стремясь за тебя умереть. Ты же не захотел сравняться с ним в благочестии: из-за одного какого-то гневного слова погубил не только свою душу, но и души своих предков - ибо по божьему изволению бог отдал их души под власть нашему деду, великому государю, и они, отдав свои д;уши, служили нам до смерти и завещали своим детям и внукам нашего деда. А ты все это забыл, собачьей изменой нарушил присягу на кресте, присоединился к врагам христианства и к тому же еще, не сознавая собственного злодейства, обращаешься к нам с нелепыми и тупоумными речами, словно в небо швыряя камни, не стыдясь благочестия своего раба и не желая поступить со своим господином так, как поступил он.

Писание твое принято и прочитано внимательно (Писание же твое приято бысть и вразумлено внятельно. - Эти слова представляют собой пародию на традиционную формулу дипломатических грамот (см., напр., стр. 233 и 242), следующую после изложения текста грамоты иностранного государя.). Змеиный яд у тебя под языком и поэтому, хоть письмо твое и наполнено медом и сотами, но на вкус оно горше полыни; как сказал пророк: «уста их мягче елея, но в них - стрелы». Так ли обучен ты, христианин, служить христианскому государю? Так ли следует воздавать честь владыке, от бога данному,. как делаешь ты, изрыгая бесовский яд? 9В начале твоего письма, которое ты написал не размыслив, содержится наватская ересь, ибо ты, подобно Навату, требуешь от человека такого покаяния, которого не позволяет человеческая природа. Ты прав, что мы были просвещены светом православия - как тогда, так и теперь мы веруем истинной верой в истинного и живого бога. Но когда ты пишешь, что [мы выступили] против и [прибавляешь]: «разумевай, имеющий прокаженную совесть», - тут ты впадаешь в наватскую ересь и не думаешь о евангельских словах: «Горе миру от соблазнов, ибо не надобно притти соблазнам, но горе тому челоззеку, через которого соблазн приходит; лучше было бы ему, если бы привесили ему мельничный жернов на шею и потопили его в глубине морской». В слепоте твоей злобы ты не способен видеть истину; и если уж ты считаешь себя достойным стоять у престола всевышнего, всегда служить с ангелами и собственными руками заклать жертвенного агнца для спасения мира, то зачем же ты все это попрал и со своими дьявольскими советниками обрек нас своими лукавыми замыслами на многие страдания? Вы ведь еще с юности, подобно бесам, поколебали мое благочестие, и державу, полученную мною от бога и от моих прародителей, взяли под свою власть. А это ли совесть прокаженная - держать свое царство в руке и не давать господствовать своим рабам? Это ли противно разуму - не хотеть быть под властью своих рабов? И это ли православие пресветлое - быть под властью и повелением рабов? (Начало убо твоего писания...повеленну быти? - Грозный разбирает первые слова послания Курбского: «Царю от бога пренрославленному, паче во православии пресветлу явившуся, ныне же...сопротивным обретесь» (см. стр. 534 - начиная с этих слов, царь в течение всего своего послания разбирает и опровергает фразу за фразой все послание Курбского). Выражение «сопротивным обретесь», употребляемое Курбским, заключало в себе, повидимому, обвинение в отступничестве от православия («в православии пресветлу явившуся, ныне же...сопротивным»). Во всяком случае, это обвинение больше всего оскорбило Грозного, и он многократно возвращается к нему на протяжении всего послания, иногда просто цитируя слово «сонротив» («се ли разумевая «супротиво»»?- стр. 15), иногда прибавляя дополнение: «сонротивно разума» («се ли убо сопротивно разума?», - стр. 19), иногда прибегая к довольно сложной и не всегда ясной игре этими словами (стр. 29 и 43). Определение «наватской» ереси Грозный берет, повидимому, из Хронографа: «Елици убо христиане, не могуще стерпеть мук, пожираху [нарушали пост] и потом каяхуся. Нават же не приимаше их [назад в лоно церкви], глаголя: аще и тмами кастеся, не приемлеть вас бог» (ПСРЛ, XXI, ч. 1, стр. 259; в действительности такую крайнюю строгость к согрешившим проявлял другой римский «ересиарх» III в. и. э. - Новициан). Приводимую им евангельскую цитату Грозный переделывает: вместо «нужда бо прийти соблазнам» он пишет «нужда бо не прийти соблазнам».).

Иван Грозный. Портрет из 'Титулярника' XVII в.

Так обстоит дело с мирскими делами; в духовных же и церковных делах, если я и совершил небольшой грех, то только из-за вашего же соблазна и измены; кроме того, и я - человек; нет ведь человека без греха, один бог безгрешен; это ты только считаешь себя человеком, равным ангелу. А о безбожных народах что и говорить! Там ведь у них цари своими царьствами не владеют, а как им укажут их подданные, так и управляют. А русские самодержцы изначала сами владеют своим государством, а не их бояре и вельможи! А ты этого в своей злобе не смог понять, считая благочестием, когда самодержавие находится под властью известного попа (нарицаемого попа, т. е. «известного», «того, которого я имею в виду» («нарицати» - иметь в виду, разуметь). Речь идет о священнике московского Благовещенского собора Сильвестре. Сильвестр фактически исполнял обязанности царского духовника (личного священника) и пользовался большим личным влиянием на царя; указание Грозного (см. ниже, стр. 57), что Сильвестр при этом не гнушался такими приемами, лак запугивание царя «детскими страшилами» (суеверными страхами), подтверждается и Курбским (Соч., стлб. 169). О политической роли Сильвестра см. ниже, прим. 25.) и под вашим, злодейским,повелением. А это по-твоему нечестие, когда мы сами обладаем властью, данной нам от бога, и не хотим быть под властью попа и под вашим злодейским повелением. Когда же божьей милостью, заступничеством пречистой богородады,, молитвами всех святых и родительским благословением я не дал вам, злодеям, погубить себя - это значит, по-твоему, что я выступил против православия? Сколько зла я тогда от вас претерпел! Но об этом напишу подробнее ниже.

Если же ты вспоминаешь о том, что мы не твердо соблюдали церковные обряды и устраивали игры, то ведь это тоже было из-за вашего коварного поведения, ибо вы исторгли меня из спокойной духовной жизни и по-фарисейски взвалили на меня тяжелое бремя, а сами ни одним пальцем не помогали его нести, поэтому я и не соблюдал церковных обрядов частью из-за забот царского правления, вами подорванного, частью - чтобы избежать ваших коварных замыслов. Устраивал же я игры, снисходя к человеческим слабостям, ибо вы много народа увлекли вслед коварным замыслам, устраивал для того, чтобы они нас, своих государей, признали, а не вас, изменников, подобно тому как мать разрешает детям всяческие забавы, пока в младенческом возрасте, ибо когда они вырастут и превзойдут родителей умом, то откажутся от этих забав сами, или подобно тому как бог разрешил евреям приносить жертвы - лишь бы богу приносили, а не бесам. А чем они у вас привыкли забавляться? (Аще ли же о сем помышляеши, яко церковное прсдстояние не тако и играм бытие...чим у вас извыкли прохлажатися? - Это оправдание царя (против какого-то предполагаемого обвинения Курбского) не совсем понятно. В первую очередь царь оправдывается, очевидно, в несоблюдении каких-то церковных обрядов, ссылаясь на «бремя царских правлений» [предположение Штелина (ук. соч., прим. 21), что здесь речь идет о мероприятиях, относящихся к церковному землевладению, за которые царь извиняется, не убедительно; «церковное предстояние» означает в послании именно хождение в церковь ц соблюдение обрядов -ср. стр. 39]. Менее понятно оправдание по второму вопросу. В списках, известных до настоящего издания, это место читалось: «имый гром бытие». «и мы гром бытие» - Устрялов (Сказания кн. Курбского, стр. 142, и) истолковал это, как «мы громим, разрушаем бытие»; развивая это пони мание, Штелин (ук. соч., прим. 20) видит здесь намек Грозного на его собственное прозвище. Такое толкование представляется весьма сомнительным: форма 1-го лица мн. ч. от глагола «громить» - «гром», нигде не встречается; дальше, повторяя тот же загадочный термин, царь оправ дывается не в излишнем «громлении», а наоборот в снисходительстве; что касается прозвища «Грозный», то в XVI в. оно вообще не упоминается (тем более в писаниях самого царя), и т. д. Более вероятным представляется нам чтение, даваемое новонайденными списками начала XVII в. - Погодинским списком (см. репродукцию с этого листа рукописи, - стр. 593) и списком Археографической комиссии: речь идет о каких-то «играх», за которые царь считает нужным извиняться. Такое чтение вполне согласуется с дальнейшим текстом послания: царь сравнивает попустительство «играм» со снисхождением матери к детским забавам и спрашивает: «и чим [зачем] у вас извыкли прохлажатися [привыкли развлекаться]?». Какие именно «игры» имеет в виду Грозный - идет ли речь об играх «с скоморохами в машкарах», которыми Грозный, по словам Курбского, стремился «аки в дружбе себе присвоити» некоторых бояр, приглашая их «играть» с ним (Соч., стлб. 279, - это известный рассказ о Репнине, погибшем как раз в начале 60-х годов), или здесь имеются в виду «игры» более широкого характера - сказать трудно.).

А не в этом ли заключается мое отступничество, что я не дал вам погубить себя? А ты зачем погубил свою душу и разум, нарушив крестное целование, - не из-за страха ли смерти? Советуешь нам то, чего сам не делаешь! По-наватски и по-фарисейски рассуждаешь: по-наватски потому, что требуешь от человека большего, чем позволяет человеческая природа, по-фарисейски же потому, что, сам не делая, требуешь этого от других. Но хуже всего ваши укоры и оскорбления, которые вы начали наносить мне уже давно и продолжаете до сих пор, ярясь как дикий зверь и учиняя измену, - в этом ли заключается ваша усердная и верная служба, что вы меня оскорбляли и укоряли? Дрожите, как одержимые, а сами, предвосхищая божий суд и заменяя его своим судом, устроенным вашими начальниками, попом и Алексеем (Алексеем.- Имеется в виду окольничий Алексей Федорович Ада-шев, пользовавшийся большим влиянием в 50-х годах XVI в. (см. о нем ниже, прим. 25).), осуждаете меня, как собаки. И этим вы противитесь богу и всем святым, прославившимся постом и подвигами, ибо они нередко подавали руку впадавшим во грех и вновь подымавшимся (нет беды в том, чтобы подыматься!) и страждущим и подымали из пропасти греха [следует библейская цитата], которых ты отверг, бы! Так же, как эти святые страдали от бесов, так и я от вас пострадал.

Что ты, собака, совершив такое злодейство, пишешь и жалуешься! Чему подобен твой совет, смердящий гнуснее кала? Или, по-твоему, праведно поступили те твои дьявольские единомышленники, которые сбросили монашескую одежду и пошли воевать против христиан? Скажете, что это было насильственное пострижение? Но не так это, не так! Разве не говорил Иоанн Лествичник: «видел я насильственно обращенных в монахи, которые стали праведнее вольных»? Чего же вы им не подражаете, если вы благочестивы? Много было насильно постриженных и получше Тимохи - даже среди царей, а они не оскверняли монашества. Тем же, которые дерзали расстричься, это на пользу не пошло, - их ждала еще-худшая гибель, телесная и душевная, как было с князем Рюриком Ростиславичем Смоленским, постриженным по приказу своего зятя Романа Галичского. А посмотри, как была благочестива его княгиня - он захотел освободить ее от невольного пострижения, но она предпочла вечное царство преходящему и приняла схиму; он же, расстригшись, пролил много христианской крови, грабил святые церкви и монастыри, истязал игуменов, попов и монахов и в конце концов не удержал своего княжения и даже памяти о нем не осталось. Много было таких случаев и в Царьграде: одним были отрезаны носы, другие же, которые сбросили монашескую одежду и вновь заняли царский престол, были за это наказаны - на этом свете жесточайшей казнью, а на том бесконечными муками, ибо совершили это из гордости и честолюбия. Так было с государями, а с подданными еще хуже! Всякого, кто отречется от ангельского монашеского чина, ждет божий суд.

Те же, которые были пострижены недавно по решению великого собора и снова вернули себе прежнее достоинство, совершили еще больший грех, чем прежние преступники, не дерзнувшие это сделать (Или мниши праведно быти, еже от единомысленников твоих зло-бесных учиненно, еже иноческое одеяние свергши и на кристьян воевати?...Много же и не в Тимохпну версту обрящеши…и непоправше иноческого образа...пакн приидоша. - Грозный имеет в виду одного из «худых» «единомысленников» Курбского - Тимофея-Тихона Пухова-Тетерина, бежавшего в Литву в конце 50-х - начале 60-х годов. Бегству Тетерина предшествовала его ссылка в Сийский монастырь и насильственное пострижение там. В архиве Грозного хранились дела: «Посылка на Двину в Сейской монастырь Тимохи Тетерииа с Григорием Ловчиковьш: дело Ондрея Кашкарова да Тиыохина человека Тетерина, Позднячка, что они Тимохиным побегом промышляли» (Опись царского архива, Акты Археограф, экспед., т. I, стр. 354); в 1581 г. Грозный писал папскому послу Поссевину, что «Тимоху были есмя и пожаловали, а велели есмя его постричь по своему закону, и он, сметав платье чернецкое, да в Литву збежал» (Памятники дипломатических сношений с державами иностранными, т. X, СПб., 1871, стр. 226). - Князь Рюрик Ростиславич Смоленский, занимавший с 1194 г. (с перерывами) киевский престол, был насильственно пострижен-в монахи в 1203 г. князем Романом Мстиславичем Галицко-Волынским. В 1205 г. он, как сообщает Никоновская летопись, «сложи с себе платье иноческое и растрижеся...такоже и жену свою хотяше рострищи, она же не восхоте» (ПСРЛ, X,. 50). В 1215 г. он, согласно той же летописи, «преставися...княжа в Чернигове» (там же, 69). - Кого имеет в виду царь, говоря о «не в давных летех нестриженых от синглита [совета, собора] превелика», не ясна (не идет ли речь о каких-то еретиках, постриженных по решениям соборов 50-х годов, осудивших Башкина, Феодосия Косого и других лиц? - ср.: Опись царского архива, Акты Археограф, экспед., т. I, № 289,. стр. 349 и 353).).

Это ли ваше благочестие, что вы совершаете такие дьявольские нечестивые дела? Или ты думаешь, что ты - Авенир, сын Нира, храбрейший во Израиле, если позволяешь себе в своей надменности писать такие дьявольские послания? Но и тогда что произошло во Израиле? Когда убил его Иоав, сын Саруя, тогда не стало во Израиле сильных мужей. Скажешь, что вы с божьей помощью одержали славные победы над противниками? Но напрасно ты все время так надменно хвалишься! Вспомни опять о том, кто сотворил подобно тебе, - если любишь Ветхий Завет, с ним и сравним тебя: помогла ли военная храбрость Авениру, когда он бесчестно поступил со своим господином, соблазнил Ресфу, жену Саула, и, уличенный в этом сыном Саула Мемфивосфеем, разгневался, изменил Саулу и затем погиб? Ты подобен ему своими дьявольскими поступками и надменным стремлением к почестям и богатству. Как Авенир посягнул на супругу своего господина, так и ты посягаешь на богом данные ему города и деревни, совершая столь же дьявольский и бесчестный поступок. Или ты напомнишь мне плач Давидов? Но хотя этот царь был праведен и не хотел совершать убийства, нечестивые погибли своей смертью. Видишь, что бранная храбрость не помогает тому, кто не чтит своего господина. Приведу тебе еще пример Ахитофела: он подобно тебе составлял коварный заговор, подговаривая Авессалома против отца, и как же он был наказан за это! Весь его замысел рассыпался в прах благодаря одному старцу; весь Израиль был побежден небольшим числом людей; он же окончил свою жизнь, удавившись. Так было .раньше, так бывает и теперь: божья благодать обнаруживается в немощах, и ваше дьявольское восстание на церковь рассыпает сам Христос. Вспомни также древнего отступника Иеровоама, сына Навата, как он отделился от Израиля с девятью племенами, создал царство в Самарии, отрекся от бога живого и стал поклоняться тельцу, и как царство в Самарии пришло в смятение; царская власть там не удержалась и вскоре оно погибло; Иудейское же царство было хоть и мало, но грозно и существовало, пока этого желал бог [следуют цитаты из Библии и из византийского писателя и церковного деятеля Иоанна Златоуста о могуществе божьем и бессилии его врагов] (Или мнишися, яко ты еси Авенир, сын Пиров, храбрейший во Израили...погибель содеваеши. - «Сильными во Израиле» Курбский именовал своих единомышленников, казненных Грозным. В соответствии с этим библейским термином царь выдвигает для посрамления Курбского примеры также из Библии: Авенир, сын Нира, Ахитофел, Иеровоам, сын Навата (этот библейский Нават не имеет ничего общего с еретиком Наватом, о котором Иван писал выше), - все это библейские лица. Далее царь приводит несколько цитат - из Библии и Иоанна Златоуста (о бессилии врагов божьих, - в переводе эти цитаты мы не сохраняем).).

Как же ты не смог понять, что властитель не должен ни зверствовать, ни бессловесно смиряться? Апостол сказал: «к одним будьте милостивы, с рассмотрением, других же страхом спасайте, исторгая из огня». Видишь ли, что апостол повелевает спасать страхом? Даже во времена благочестивейших царей можно встретить много случаев жесточайших наказаний. Неужели же ты, по своему безумному разуму, полагаешь, что царь всегда должен действовать одинаково, независимо от времени и обстоятельств? Неужели не следует казнить разбойников и воров? А ведь лукавые замыслы этих преступников еще опаснее! Тогда все царства распадутся от беспорядка и междоусобных браней. Что же должен делать правитель, как не разбирать споры своих подданных?

Как же тебе не стыдно именовать мучениками злодеев, не разбирая, за что они пострадали? Апостол восклицал: «тот, кто незаконно, то есть не за веру, подвергнется мученичеству, не достоин мученического венца»; божественный Златоуст и великий Афанасий в своем исповедании говорили: воры, разбойники, злодеи и прелюбодеи предаются пыткам, но они не мученики, ибо они мучимы за свои грехи, а не во имя бога. Божественный же апостол Петр говорил: «лучше пострадать за добро, чем за зло». Разве ты не видишь, что никто не восхваляет мучения творивших зло? Вы же, уподобляясь дьявольским поведением змее, изрыгая яд, не разбираете ни обстоятельств, ни покаяния, ни преступности человека, а хотите только с бесовской хитростью прикрыть свою коварную измену лживым названием.

Разве же это противно разуму - сообразоваться с обстоятельствами и временем? Вспомни величайшего из царей, Константина: как он, ради царства, убил собственного сына! А князь Федор Ростиславич, ваш предок, сколько крови пролил в Смоленске во время пасхи! А ведь они причислены к святым. А как же Давид, избранный богом, когда его не приняли в Иерусалиме, приказал убивать иевусеев [иерусалим-цев] - хромых и слепых, ненавидящих душу Давидову? Или по твоему и те, не желавшие принять данного богом царя, - тоже мученики? Как же ты не задумался над тем, что такой благочестивый царь обрушил свой могучий гнев на немощных рабов? Но разве нынешние изменники не совершили такого же злодейства? Они еще хуже. Те только попытались помешать царю вступить в город, но не сумели этого сделать; эти же, нарушив клятву на кресте, отвергли уже принятого ими, данного им богом и родившегося на царстве царя и, сколько могли сделать зла, сделали - словом, делом и тайным умыслом; почему же эти менее достойны злейших казней, чем те? Ты скажешь: «те действовали явно, эти же тайно»; но потому-то ваше дьявольское злодейство еще преступнее: люди видят ваше доброхотство и службу, а в сердцах ваших злодейские замыслы и стремление к гибели и разорению; устами благословляете, а сердцем проклинаете. Немало и иных было царей, которые спасли свои царства от беспорядка и отражали злодейские замыслы и преступления подданных. И всегда царям следует быть осмотрительными: иногда кроткими, иногда жестокими, добрым являть милосердие и кротость, злым - жестокость и расправы. Если же этого нет, то он - не царь, ибо царь заставляет трепетать не добро творящих, а зло. Хочешь не бояться власти? Делай добро; а если делаешь зло - бойся, кбо царь не напрасно меч носит - для устрашения злодеев и ободрения добродетельных. Если же ты добр и праведен, то почему, видя, как в царском совете разгорелся огонь, не погасил его, но еще сильнее разжег? Где тебе следовало разумным советом уничтожить злодейский замысел, там ты еще подбавил сорных трав (Се ли убо сопротивно разума, еже по настоящему времени жити?...Где было ти советом разума своего злодейственный совет исторгнута, ты же убо больми плевела наполнил еси! - Выражение «настоящее время» (употребляемое царем и выше, стр. 18) имеет смысл: «соответствующее время», «соответствующие обстоятельства». Грозный возражает против того, что царь должен действовать во всех случаях «единако» (одинаково), и указывает, что он должен быть «овогда» (иногда) кротким, «овогда - ярым» (свирепым). В доказательство допустимости в определенных случаях второго пути царь приводит примеры: римско-византийского императора Константина Великого (первого христианского императора, казнившего в 326 г. своего сына Криспа), смоленского и ярославского князя Федора Ростиславича, предка Курбского, причисленного к лику святых (он был участником многих княжеских усобиц, в 1293 г. приводил на Русь татарскую рать, разграбившую многие города; в 1298 г. «крепко» осаждал Смоленск, занятый его двоюродным братом, но не сумел его взять, - ПСРЛ, X, 169, 171-172), и библейского царя Давида. В связи с последним примером царь вспоминает случай из своего царствования, когда его (подобно Давиду) замыслили «отвергнуть» «нынешние изменники»; Курбский же, видя то «пламя» (мятеж), «не погасил», «но паче разжегл» его. Царь намекает, очевидно, на события во время его болезни в 1553 г., см. ниже, прим. 29.). И сбылось на тебе пророческое слово: «вы, которые возжигаете огонь, ходите в пламень огня вашего, который вы сами разожгли». Как ты сходен с Иудой предателем! Так же, как он ради богатства разъярился и отдал на убиение общего повелителя, проживая среди его учеников, а веселясь с иудеями, так и ты, пребывая у нас, ел наш хлеб и соглашался служить нам, а в душе копил злобу на нас. Так-то ты выполнил присягу, скрепленную крестным целованием, - желать нам добра без всякой хитрости? Что же может быть подлее твоего коварного умысла? По словам премудрого «нет головы, подлее змеиной», также и нет злобы подлее твоей злобы.

Почему же ты взялся быть учителем моей душе и телу? Кто тебя поставил судьей или властителем надо мной? Разве же ты дашь ответ за мою душу в день Страшного суда? Апостол Павел говорит: «Как веруют без проповедующего и как проповедуют, если не будут на то посланы?». Так было в пришествие Христово; ты же от кого послан? И кто тебя сделал архиереем и позволил принять на себя учительский сан? Апостол Иаков это отвергает [следуют библейские цитаты].

Неужели же ты видишь благочестивую красоту там, где царство находится в руках попа-невежи и злодеев-изменников, а царь им повинуется? А это, по-твоему, противно разуму и порождено прокаженной совестью, когда невежда вынужден молчать, злодеи отражены и царствует богом поставленный царь? Нигде ты не найдешь, чтобы не разорилось царство, руководимое попом. Тебе чего захотелось - того, что случилось с греками, погубившими царство и предавшимися туркам? Так пусть эта погибель падет на твою голову! [следуют библейские цитаты].

Неужели же это свет - когда поп и лукавые рабы правят, царь же только по имени и по чести - царь, а властью нисколько не лучше раба? И неужели это тьма - когда царь управляет и владеет царством, а рабы выполняют приказания? Зачем же и самодержцем называется, если сам не управляв!?

Апостол Павел писал галатам: «Наследник, доколе в детстве, ничем не отличается от раба; он подчинен управителям и наставникам до срока, отцом назначенного». Мы же, слава богу, дошли до возраста, отцом назначенного, и нам не подобает слушаться управителей и наставников.

Скажешь, что я, поворачивая туда и сюда, пишу все одно и то же? Но в этом виноваты прежде всего ваши злодейские замыслы, потому что вы с попом решили, что я должен быть государем только на словах, а вы - на деле; потому все так и случилось, что вы до сих пор не перестаете затевать злодейские замыслы против меня. Вспомни, когда бог избавил евреев от рабства, разве он поставил над ними священника или многих управителей? Нет, он поставил над ними единого царя - Моисея, священствовать же приказал не ему, а брату его Аарону, но Аарону зато запретил заниматься мирскими делами; когда же Аарон занялся мирскими делами, то отвел людей от бога. Видишь сам, что не подобает священникам творить царские дела! Также когда Дафан и Авирон захотели захватить власть - вспомни, как они были наказаны за это гибелью и к какой гибели привели многих сынов Израиля? Того же и вы, бояре, достойны! После этого судьей над Израилем был поставлен Иисус Навин, а священником Элеазар, и с тех пор, до времен жреца Ильи, господствовали судьи: Иуда, Барак, Еффа, Гедеон и многие другие. И как мудро они боролись с врагами и спасали Израиль! Когда же жрец Илья взял на себя и священство и царскую власть, то, хотя он сам был праведен и добр, все соблазнились богатством и славой, сыновья его Офний и Финеес отступили от истины, и погиб он сам и его сыновья, весь Израиль был разбит, и киот с заповедями господними подвергался пленению вплоть до времени царя Давида. Не видишь разве, что власть священника и управителя с царской властью не совместима? Это из ветхозаветной истории, то же бывало и в Римском царстве и, после Христова пришествия, в греческом царстве, когда там осуществлялись злодейские замыслы, подобные вашим. Август-кесарь ведь обладал всей вселенной: Аламанией [Германией], Далмацией, всеми италийскими землями, готами, сарматами, Афинами,Сирией, Килинией, Азией, Междуречьем, Каппадокийскими странами, городом Дамаском, божьим городом Иерусалимом, Александрией, Египтом, вплоть до Персидской державы, - все это было много лет под единой властью, вплоть до благочестивейшего царя Константина Флавия. Но после него его сыновья разделили власть: Константин в Царьграде, Констанций в Риме, Конста же в Далмации. С этого времени Греческая держава стала делиться и оскудевать. И снова, при царе Маркиане, в Италии многие князья, управлявшие отдельными областями, восстали, подобно тому как делаете вы; в царствование Льва Великого каждый из них захватил себе особую область, например, в Африке рига [король] Зинзирих [Гейзе-рих] и другие. И с тех пор прекратился всякий порядок в Греческом царстве - только и делали, что боролись за власть, честь и богатство и гибли в междоусобной борьбе. Особенно же стала ослабевать греческая вера и власть в царствование Анастасия Дикороса Драчанина, ибо в это время начали нападать персы и захватили Месопотамскую митрополию, а многие воины восставали, как, например, Виталик, и подступали с войском к стенам Константинополя. Очень ослабела греческая власть и при Маврикии. Но даже когда при Фоке-мучителе персидский царь Хозрой захватил Фракию и Ираклию досталось сильно уменьшенное царство, духовные, ипаты [управители] и весь царский совет не перестали воевать между собою из-за власти и богатства и захватывать города, области и имения, а греческое царство из-за этого все более распадалось. В царствование Юстина [Юстиниана] Курносого греки снова потерпели поражение от варваров и было перебито множество воинов. В это время отделились болгарская держава и церковь, а духовные, советники и все управители не переставали тем временем бороться из-за власти и не упускали случая приобрести новые имения и богатства в городах и областях [следует библейская цитата о корыстолюбивых людях].

Так как же, по вашему дьявольскому мнению, можно угождать таким людям? [следует библейская цитата о человеческой порочности].

Потом, в царствование Апсимара, Филиппика и Феодосия-Бороды Адрамического персы захватили у греков Дамаск и Египетскую державу; затем, при Константине Навозоименном [Копрониме] от греческого царства отложились скифы, а при Льве Армянине, Михаиле Аморене и Феофиле отторгся Рим со всей Италией; после этого все они избрали себе в цари латинского князя Карла из земли внутренних фрягов [франков], и во многих италийских странах поставили себе собственных королей, князей, властителей и управителей. Также и в Нейстрии и в Испании, и в Далмации, и у французов, ц в верхне-немецкой земле, и у поляков, и у литовцев, и у готов, и у валахов, и у молдаван, также и у сербов и болгар, когда они отделились от Греческого царства, установилась своя власть, а Греческое царство из-за этого еще больше распалось. В царствование же Михаила и Феодоры благочестивых персы захватили божий город Иерусалим, Палестинскую землю и Финикийские страны; столица пришла в еще больший упадок и испытывала частые потрясения от нашествий и войн, а тем временем духовенство и советники не оставляли своих зловредных привычек, и не только не беспокоились о таком разорении царства, но как бы сном считали эту гибель. Ведь вы также, подобно им, злодейски желаете себе славы, чести и богатства сверх меры, на гибель христианству! До того времени греки брали со многих стран дань, но потом сами стали платить дань - не по божьей воле, а из-за беспорядка, подобного тому, который вы затеваете. Таким образом, столичный город все это время пребывал в упадке, вплоть до царствования Алексея, прозванного Дукой Мурцуфлом, при котором столица была захвачена фрягами [западными народами] и попала в тяжелейший плен, п так погибла благочестивая и великолепная Греческая держава. Затем Михаил Палеолог изгнал латпнян из Царьграда и вновь создал царство, ничтожное по силе; оно просуществовало до царя Константина, прозванного Дрогасом [Драгазесом], а при нем явился за наши грехи безбожный Магмет, погасил Греческую державу и, подобно ветру или сильной буре, не оставил от нее ни следа. (Воспомяни же...безбожный Магмет греческую власть погаси, и, яко ветр и буря зельняя вся без вести сотвори. - В доказательство того, что не самодержавие «противно разуму», а что, напротив, неизбежно должно разориться государство «от злодейственных человек» и «от попов владомое», царь излагает длинный очерк библейской и византийской истории. Особенный интерес представляет изложение царем последнего сюжета: вопреки пренебрежительному замечанию Костомарова, что царь «мог все эти знания перевести на письмо Курбскому из любого Хронографа» (Исторические монографии, т. XIII, 1881, стр. 261), очерк византийской истории, сделанный царем, не совпадает с известными нам текстами Хронографа (напр. Хронограф ред. 1512 г. - ПСРЛ, XXII; некоторые совпадения наблюдаются с еще не изданным так называемым «Еллинским летописцем»), и вопрос о его источниках требует специального изучения. От перечисления владений «Августа-кесаря» (среди этих владений он называет «Лесею» и «Азею» в качестве различных стран - ср. ниже, прим. 2 к посланию Полубенскому) царь переходит непосредственно к распаду Империи после смерти Константина (337 г. н. э.), далее он упоминает борьбу в Италии при императоре Маркиане (450 - 457 гг.) и Льве Великом (457 - 474 гг.); «Зинзирих» - вождь германского племени вандалов Гейзерих, захвативший в 427 г. африканские владения империи, а в 450 г. Рим (наименование «рига», поставленное Грозным после имени «Зинзерих», означает «гех», король, и может относиться к любому лицу, скорее всего, к самому Гейзериху - ср. ПСРЛ, XXII, 285, 324: «риги же свои князи называют фрязи»). Дальше (в отрывке, пропущенном в до сих пор известных списках) упоминается император Анастасий Дикорос (491 - 518 гг.) из Диррахиума (нынешний Дуррес в Албании), при котором, действительно, произошло крупное восстание а армии, руководимое Виталианом (515 г.); вскоре после смерти Анастасия начинается наступление Ирана на Византию при Хозрое I (531-579 гг.). Пропустив царствование Юстиниана Великого, Грозный затем переходит к императорам Маврикию (582 - 602 гг.) и Фоке (602 - 610 гг.) и упоминает завоевания иранского шаха Хозроя II (590 - 628 гг.), относящиеся к этому времени. Далее упоминается император Ираклий I (610 - 641 гг.), - вначале ему действительно досталось «худейшее» царство, но затем император вернул значительную часть завоеваний Хозроя, -и Юстиниан (Грозный пишет «Юстип») II Курносый (Ринотмет - «с обрезанным носом»; 685 - 711 гг.), терпевший многократные поражения от «варваров» (арабов, болгар), свергнутый с престола одним из своих полководцев и вернувший себе власть с помощью болгар. В связи с этой помощью от болгарского хана, Юстиниан II принужден был признать за ним титул «кесаря» и обязаться уплачивать ему дань (не ясно, о каком отделении болгарской «церкви» говорит Грозный - христианская религия у болгар появилась лишь с середины IX в.). Апсимар-Тиберий был одним из соперников Юстиниана II (правил в 698 - 705 гг.), Фллипшш-Вардан окончательно сверг Юстиниана и правил после него (711 - 713 гг.); Феодосии III Бородатый из Адрамиттона был одним из многочисленных полководцев, захвативших императорский престол (716 - 717 гг.); еще до этих императоров Египет и Дамаск были отвоеваны у Византии, но не персами, а арабами (вскоре после отвоевания их Ираклием I от персов). Не совсем понятно, о каком «отложении скифов» при Константине Копрониме (741 - 775 гг.) пишет царь: едва ли он имел в виду болгар, ибо выше он называл их просто болгарами [Устрялов (Сказания Курбского, прим. 240), толковавший «скифов» как болгар, не знал предшествующего текста]. В IX в., когда правили Лев V Армянин (813 - 820 гг.), Михаил II Аморен (820 - 829 гг.) и Феофил (829 - 842 гг.), происходит образование ряда государств и Европе (Грозный считает, что эти государства «отторглись от греческого царства», но фактически они уже давно были независимы); в начале этого века Византия признала западно-римским «базилевсом» (императором) «Карула от внутреннейшая Фругия» - франкского императора Карла Великого [имя «Карула» встречается только в Погодинском списке и списке Археографической комиссии; но уже Устрялов, не зная этого списка, правильно предположил, что речь идет о Карле Великом (Сказания Курбского, прим. 242)]. При Михаиле III и при правившей за него его матери Феодоре (842-867 гг.) Иран уже в значительной степени освободился от арабской власти; однако завоевать Иерусалим у Византии персы не могли, так как Иерусалим уже в VII в. принадлежал арабам. Константинополь был завоеван «фрягами» (западными европейцами, участниками так называемого IV крестового похода) в 1204 г, восстановление «убогого царства» Михаилом VIII Палеологом (родначальником последней византийской императорской династии) относится к 1261 г.; Константин XI (XII) Драгазес (1449 - 1453 гг.) - последний византийский император; в 1453 г. «безбожный Магмет» (турецкий султан Мухаммед II) завоевал Константинополь.).

Подумай, какая власть создавалась в тех странах, где цари слушались духовных и советников, и как погибли эти страны! Неужели и нам посоветуешь так поступать, чтобы тоже притти к гибели? Это ли благочестие - не подавлять злодеев, не управлять царством и отдать его на разграбление иноплеменникам? Этому, по-твоему, учат святители? Хорошо и поучительно! Одно дело - спасать свою душу, а другое дело - заботиться о телах и душах других людей; одно дело - отшельничество, одно дело - монашество, одно дело - священническая власть, а другое дело - царское правление. Отшельническая жизнь - жить подобно агнцу, который ничему не противится, или птице, которая не сеет, не жнет и не собирает в житницы; монахи же, хотя и отреклись от мира, но имеют уже заботы, правила и даже заповеди,- если они не будут всего этого соблюдать, то совместная жизнь расстроится; священническая власть требует многих запретов, наказаний за вину; у священников существуют высшие и низшие должности, им разрешаются украшения, слава и почести, а инокам это не подобает; царской же власти позволено действовать страхом и запрещением и обузданием, а против злейших и лукавых преступников - последним наказанием. Пойми же разницу между отшельничеством, монашеством, священничеством и царской властью. Прилично ли царю, например, если его бьют по щеке, подставлять другую? Это ли совершеннейшая заповедь; как же царь сможет управлять царством, если допустит над собой бесчестие? А священнику подобает так делать, - пойми же, поэтому, разницу между царской и священнической властью! Даже у отрекшихся от мира существуют многие тяжелые наказания, хоть и не смертная казнь. Насколько же суровее должна наказывать зло-.деев царская власть!

Не может осуществиться и ваше желание править теми городами и областями, где вы находитесь. Ты сам своими бесчестными очами видел, какое разорение было на Руси, когда в каждом городе были свои начальники и правители, и потому можешь понять, что это такое (Тако же убо и ваше хотение, еже вам на градех и властях совладети, иде же вам быти, не подобает. И что от сего случишася в Росии, в да быша в коеждом граде градоначальницы и местоблюстители, и какова разорения быша от сего и сам беззаконныма очима видел еси... - Это место, впервые публикуемое в настоящем издании (в списках комментируемого послания, известных до настоящего времени, оно было пропущено), затрагивает один из самых острых вопросов в борьбе между царем и боярством. Наместническое управление на местах («наместники» в уездах и «волостели» в волостях) представляло собой пережиток феодальной раздробленности, неизбежный в первый период существования Русского национального государства. Наместники получали определенную территорию в «кормление» - для собственного обеспечения; следствием этого было стремление выжать как можно больше «корма», всевозможные злоупотребления. Злоупотребления наместников достигли наибольших размеров в период «боярского правления» (см. ниже, прим. 22), когда Курбский и мог наблюдать их «беззаконными очами» (в 50-х годах наместничество было в основном ликвидировано, - ср.: И. И. Смирнов. Иван Грозный, стр. 41-46). Библейская цитата: «горе граду, им же многие овладают», относится именно к этому предполагаемому стремлению Курбского восстановить наместническое управление, а не (как получалось по другим спискам) к замечаниям царя об отшельничестве и «общежительстве» монахов [предположение Штелипа (ук. соч., прим. 21), видящего и здесь «нестяжательские» тенденции Грозного, поэтому отпадает]. Далее следует цитата из Псалтыря (Псалтырь, LXI, 11; здесь Грозный ставит в пример Курбскому царя Давида, легендарного автора псалмов) и ряд других библейских и евангельских цитат.). Пророк говорил об этом: «Горе дому, которым управляет женщина, горе городу, которым управляют многие»! Как видишь, управление многих, даже если они сильны, храбры и разумны, но не имеют единой власти, будет подобно женскому безумию. Ибо также, как женщина не способна остановиться на едином решении - то решит одно, то другое, так и многие правители царства - один захочет одного, другой другого. Вот почему желания и замыслы многих людей подобны женскому безумию. Все это я указал тебе для того, чтобы ты понял, какое благо выйдет из того, что вы будете владеть городами и управлять царством вместо царей, - имеющему разум следует это понять. Вспомни: «не обращайте сердца к богатству и золоту, даже когда богатство умножается». Кто сказал эти слова? Не обладал ли он царской властью? Разве ему не подобало золото? Но он и не смотрел на золото, а ум его всегда был направлен к богу и военным делам. Ты же подобен Гиезию, продавшему божью благодать за золото и наказанному за это проказой; ибо ты тоже ради золота ополчился против христиан. Апостол Павел восклицал: «Берегитесь псов, берегитесь злых делателей; ибо многие, как я часто говорил вам, а теперь говорю с плачем, поступают, как враги Христовы; их бог - чрево, слава их - в сраме, они мыслят о земном». Как же не назвать тебя врагом креста Христова, если ты ради славы, желая насладиться богатством и честью этого бренного мира, презирая вечное будущее, научившись измене от своих прародителей и заранее приготовив злодейство в сердце своем, ты, «евший со мной хлеб, поднял на меня свою ногу», нарушил присягу и вооружился, чтобы воевать против христиан? Так пусть же подымется на тебя победоносное оружие господне - крест Христов!

Как же ты называешь таких изменников доброжелателями? Так же как однажды в Израиле заговорщики, изменнически и тайно сговорившись с Авимелехом, сыном Гедеона от одной из жен, то есть от наложницы, перебили в один день 70 сыновей Гедеона, рожденных в беззаконии его женами, и посадили на престол Авимелеха, так и вы, задумав свою злую собачью измену, хотели истребить законных царей, достойных царства, и посадить на престол хоть и не сына наложницы, но дальнего родственника. Какие же вы доброжелатели и как же вы душу за меня полагаете, если, подобно Ироду, хотели погубить сосущего молоко младенца и меня (меня. - Речь идет опять, очевидно, о событиях 1553 г. (см. прим. 29); утверждение, что бояре, кроме, «ссущего млеко младенца» (Димитрия), хотели еще «лишить света сего» самого царя, имеется только в Погодинском списке и краткой редакции. Если это не описки (в списке Археографической комиссии читается: «младенца моего»), то обнаруживается тем самым еще одно обвинение царя против его врагов.), и посадить на царство чужого царя? Так-то вы душу за меня полагаете и добра мне желаете? Будь это ваши дети, дали бы вы им вместо яйца - скорпиона и вместо рыбы - камень? Если вы злы - то почему умеете творить добро своим детям, а если добры - то почему же вы не творите того же добра нашим детям, что и своим? Но вы еще от прародителей научены совершать измену: как дед твой Ми-хайло Карамыш вместе с князем Андреем Углицким затеял измену против нашего деда, великого государя Ивана, так и отец, князь Михаил, с великим князем Димитрием-внуком причинял вред и готовил смерть нашему отцу, блаженной памяти великому государю Василию, так же и деды твоей матери Василий и Иван Тучко говорили пакостные и укоризненные слова нашему деду, великому государю Ивану, так же и дед твой, Михайло Тучков, при кончине нашей матери, великой царицы Елены, сказал про нее много надменных слов нашему дьяку Елизару Цыплятеву, и так как ты-змеиное отродье, то и изрыгаешь яд (Но понеже убо извыкосте от прародителей своих... такой яд отрыгавши. - Грозный характеризует весь род Курбского, как изменнический. Кн. Андрей Углицкий - брат Ивана III - в 1491 г. был заточен Иваном III, и через 2 года умер в заточении. Кн. Димитрий Иванович - внук Ивана III (сын его старшего сына Ивана), в 1497 г. Был признан дедом в качестве наследника и соправителя, в 1502 г. при загадочных обстоятельствах подвергнут заточению вместе с матерью Еленой Стефановной; наследником Ивана III был провозглашен второй сын Ивана III Василий (отец Грозного); Димитрий умер «в нуже» (насильственной смертью) в тюрьме уже в правление Василия III. О связи предков Курбского с этими князьями в других источниках ничего не сообщается, но сам А. М. Курбский с большим сочувствием писал о гибели Андрея и Димитрия Ивановича (Соч., стлб. 271 - 272); об «укоризненных словах» предков Курбского по матери, Тучковых, по адресу предков Грозного в других источниках также ничего не сообщается; о роли Михаила Тучкова во время борьбы Шуйских и Вельских см. ниже, прим. 22). Этим я тебе достаточно объяснил, почему твоему дьявольскому разуму противен тот, кто знает у кого прокаженная совесть! В нашей же державе таких нет. А хоть отец твой, князь Михаил, много претерпел гонений и обид, но такой измены, как ты, он не совершил.

А когда ты писал: за что я перебил сильных во Израиле и данных богом воевод различным смертям предал и их святую и победоносную кровь в церквах божьих пролил, обагрил церковные пороги кровью мучеников и придумал неслыханные мучения, казни и гонения для своих доброжелателей, полагающих за нас душу, облыгая православных и обвиняя их в изменах, чародействе и других неподобающих поступках (А еже писал еси: почто есмя сильных во Израили побили... православных. - Царь приводит большую цитату из письма Курбского (выше, стр. 534) и дальше на протяжении многих страниц дает на нее развернутый ответ.), то ты писал и говорил ложь, как научил тебя отец твой, дьявол, ибо сказал Христос: «Вы дети дьявола и хотите исполнить желания отца вашего, ибо он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины; когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи». А сильных во Израиле мы не убивали и неизвестно, кто еще сильнейший во Израиле: потому что Российская земля держится божьим милосердием, милостью пречистой богородицы, молитвами всех святых, благословением наших родителей и, наконец, нами, своими государями, а не судьями и воеводами, не ипатами и стратигами. Мы не предавали своих воевод различным смертям, - с божьей помощью мы имеем у себя много воевод и кроме вас, изменников. Мы же вольны награждать своих холопов, вольны и казнить.

Крови же в церкви мы никакой не проливали. Не знаем, что это за победоносная и святая кровь, - в нынешнее время о такой у нас ничего не было слышно. А церковные пороги, и не только пороги, но и помост и преддверия, мы, как только избавились от вашей бесовской власти, принялись украшать всяким добром, насколько хватает у нас сил и у наших подданных усердия, - это могут видеть и иноплеменники. Кровью же никакой мы церковных порогов не обагряли; мучеников за веру у нас нет; когда же мы находим доброжелателей полагающих за нас душу искренно, а не лживо, не таких, которые языком говорят хорошее, а в сердце затевают дурное, на глазах одаряют и хвалят, а за глаза расточают и укоряют (подобно зеркалу, которое отражает того, кто на него смотрит, и забывает отвернувшегося), когда мы встречаем людей, свободных от этих недостатков, которые служат честно и не забывают (подобно зеркалу) порученной службы, то мы награждаем их великим жалованьем; те же, которые, как я сказал, оказывают противодействие, приемлют казнь по своей вине. А как в других странах карают злодеев, сам увидишь: там не по-здешнему! Это вы утвердили дьявольский обычай любить изменников; а в других странах изменников не любят: казнят их и тем усиливаются.

Мук, гонений и различных казней мы ни для кого не придумывали, если же ты говоришь об изменниках и чародеях, так ведь таких собак везде казнят. А что мы якобы облыгаем православных [следует библейская цитата, уподобляющая Курбского глухому аспиду], то если уж я облыгаю [клевещу], от кого же тогда ждать истины? Что же, изменник, по твоему дьявольскому мнению, что бы они ни сделали, их и обличить нельзя? А облы-гать мне их для чего? Из желания ли власти моих подданных, или их худого рубища, или чтобы пожирать их? Не смеха ли достойна твоя выдумка? Чтобы охотиться на зайцев, нужно множество псов, чтобы побеждать врагов - множество воинов; кто же, имея разум, будет зря казнить своих подданных!

Выше я обещал подробно рассказать, как жестоко я страдал из-за вас от юности до последнего времени. Это известно всем (ты был еще молод в те годы, но, однако, можешь знать это): когда по божьей воле, сменив порфиру на ангельскую [монашескую] одежду, наш отец, великий государь Василий, оставил бренное земное царство и вступил на вечные времена в царство небесное предстоять перед царем царей и господином государей, мне было три года, а покойному брату, святопочившему Георгию, один год; остались мы сиротами, а мать наша, благочестивая царица Елена, - столь же несчастной вдовой, и оказались словно среди пламени: со всех сторон на нас двинулись войной иноплеменные народы - литовцы, поляки, крымские татары, Надчитархан, нагаи, казанцы, а вы, изменники, тем временем начали причинять нам многие беды - князь Семен Вельский и Иван Ляцкий, подобно тебе, бешеной собаке, сбежали в Литву, и куда только они не бегали, взбесившись? И в Царьград и в Крым и к нагаям, и всюду подымали войну против православных. Но ничего из этого не вышло, - по божьему милосердию и молитвам наших родителей, все эти замыслы рассыпались в прах, как заговор Ахитофела. Потом изменники подняли на нас нашего дядю, князя Андрея Ивановича, и с этими изменниками он пошел было к Новгороду (вот кого ты хвалишь и называешь доброжелателями, полагающими за нас душу!), а от нас в это время отложились и присоединились к князю Андрею многие бояре во главе с твоим родичем, князем Иваном Семеновичем, внуком князя Петра Львова-Романовича и многие другие. Но, с божьей помощью, этот заговор не осуществился. Не это ли то доброжелательство, за которое их хвалишь? Не тем ли они за нас душу полагают, что хотели нас погубить, а дядю нашего посадить на престол? Затем они изменническим образом стали уступать нашему врагу, великому князю литовскому, наши вотчины, города Радогощь, Стародуб, Гомель, - так ли доброжелательствуют? Если в своей земле некого подучить губить родную землю ради славы, то вступают в союз с иноплеменниками - лишь бы навсегда погубить землю! (Яко же и выше рех, какова злая пострадах от юности моея даже и доселе... да погубят безпамятно! - Иван начинает пространное изложение своей биографии (и одновременно истории боярских измен) от смерти своего отца Василия III в 1533 г. Правительницей государства стала после смерти Василия его жена Елена Васильевна (Глинская); кроме Ивана, у Василия оставался еще один сын, глухонемой и «простой умом» (поэтому «святопочивший») Юрий. Крымские (перекопские) ханы несколько раз нападали на Русь в правление Елены (напр, в 1535 г.), но внутренние смуты (борьба двух ханов) не давали возможности крымцам начать большую войну. В 1535 г. произошел заговор в Казани и вместо московского ставленника ханом стал там крымский ставленник (Сафа-Гирей). Елене пришлось признать этого нового казанского хана. Бегство кн. Семена Вельского и окольничего И. В. Ляцкого к польскому королю Сигизмунду I относится к 1534 г. В 1535 г. Сигизмунд начал военные действия против Руси; ему удалось сжечь город Радогощь (ПСРЛ, XIII, 86), взять Гомель (по известию одного из списков летописи «наместник же градка того князь Димитрий Щепин Оболенский не храбр и страшлив, видев люди многий и убоялся», - ПСРЛ, XIII, 98) и Стародуб (после сильного сопротивления, - там же). Больше Сигизмунду ничего завоевать не удалось, и в 1536 - 1537 гг. было заключено перемирие. Не удовлетворенный таким исходом войны, С. Вельский отправился в Стамбул, вступил в переговоры с султаном, и в 1536 г. ходил с крымско-турецкими войсками на Русь (ПСРЛ, XIII, 100 - 101). Заговор кн. Андрея Старицкого (брата Василия III) относится к 1537 г.: Андрей пытался поднять против Елены новгородских помещиков («послужильцев»), но не достиг успеха и был принужден сдаться. Об участии в этом заговоре кн. Ивана Семеновича Ярославского (Грозный называет имена предков И. С. Ярославского, чтобы подчеркнуть его родство с Курбским) других известий (кроме комментируемого послания) нет. Что имеет в виду царь, упоминая среди других врагов Руси, выступивших в эти годы, «Надчитархана», - не вполне ясно. Штелин (ук. соч., прим. 40) предполагает, что «Читархан» (так читается в ряде списков) - это «Хаджи-тархан», т. е. Астрахань (по-татарски «Хаджи-тархан»). В Астрахани, действительно, незадолго до смерти Елены Васильевны произошел государственный переворот, и ханом, вместо дружественного Руси Абд-эль-Рахмана, стал Дербыш-Али (ПСРЛ, XIII, 120).)

Свержение митрополита Иосафа Шуйскими. Миниатюра из синодального списка Никоновской летописи

Когда же божьей судьбой родительница наша, благочестивая царица Елена, переселилась из земного царства в небесное, остались мы с покойным братом Георгием круглыми сиротами - никто нам не помогал; осталась нам надежда только на бога, пречистую богородицу, на всех святых и на родительское благословение. Было мне в это время восемь лет; подданные наши достигли осуществления своих желаний - получили царство без правителя, об нас, государях своих, заботиться не стали, бросились добывать богатство и славу и напали при этом друг на друга. И чего только они не наделали! Сколько бояр и воевод, доброжелателей нашего отца, перебили! Дворы, села и имения наших дядей взяли себе и водворились в них! Казну матери перенесли в Большую казну, и при этом неистово пихали ее ногами и кололи палками [концами трости], а остальное разделили между собой. А ведь делал это дед твой, Михайло Тучков. Тем временем князья Василий и Иван Шуйские самовольно заняли при мне первые места и стали вместо царя, тех же, кто больше всех изменяли нашему отцу и матери, выпустили из заточения и привлекли на свою сторону. А князь Василий Шуйский поселился на дворе нашего дяди, князя Андрея Ивановича, и его сторонники, собравшись, подобно иудейскому сонмищу, на этом дворе захватили Федора Мишурина, ближнего дьяка при нашем отце и при нас, и, опозорив его, убили; князя Ивана Федоровича Вельского и многих других заточили в разные места; подняли руку и на церковь: свергнув с престола митрополита Даниила, послали его в заточение, и так осуществили свои желания и сами стали царствовать. Нас же с покойным братом Георгием начали воспитывать, как иностранцев или как нищих. Какой только нужды ни натерпелись мы в одежде и в пище! Ни в чем нам воли не было; ни в чем не поступали с нами, как следует поступать с детьми. Припомню одно: бывало, мы играем в детские игры, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, опершись локтем о постель нашего отца и положив ногу на стул, а на нас и не юмотрит - ни как родитель, ни как властелин, ни как слуга на своих господ. Кто же может перенести такую гордыню? Как исчислить подобные тяжелые страдания, перенесенные мною в юности? Сколько раз мне и поесть не давали во-время. Что же сказать о доставшейся мне родительской казне? Всё расхитили коварным образом, - говорили, будто детям боярским на жалованье, а взяли себе, а их жаловали не за дело, назначали не по достоинству; бесчисленную казну нашего деда и отца забрали себе и наковали себе из нее золотых и серебряных сосудов и надписали на них имена своих родителей, будто это их наследственное достояние; но известно всем людям, что при матери нашей у князя Ивана Шуйского шуба была мухояровая [полушерстяная] зеленая на куницах, да еще на ветхих, - так если бы это было их наследственное имущество, то чем сосуды ковать, лучше бы шубу переменить, а сосуды ковать, когда есть лишние денъги. Что касается казны наших дядей, то ее всю захватили. Потом напали на города и села, мучили различными способами жителей, без милости грабили их имения. А как перечесть обиды, которые они причиняли своим соседям? Всех подданных считали своими рабами, своих же рабов сделали вельможами, делали вид, что правят и распоряжаются, а сами устраивали неправды и беспорядки, от всех брали безмерную мзду и за мзду все только и делали (Тако же изволися судьбами божиими быти, родительницы нашей...прейти от земного царьствия на небесное... по мзде творяще и глаголюще. - Грозный описывает период так называемого «боярского правления», наступивший после смерти его матери Елены Глинской (апрель 1538 г.). После смерти Елены погиб ее фаворит Овчина-Телепнев-Оболенский; были выпущены «из нятства» (заточения) князь Андрей Шуйский (арестованный в связи с заговором кн. Андрея) и кн. И. Ф. Вельский (ИСРЛ, XIII, 123), и «сведен с митрополии» ненавистный боярам митрополит Даниил. Следует отметить, что рассказ царя об этих событиях в комментируемом послании сходен (иногда дословно) с аналогичным рассказом в официальных летописных сводах - Никоновской летописи (Синодальный список) и «Царственной книге» и в особенности в приписках к этим сводам, сделанных каким-то официальным редактором (приписки к Синодальному списку были введены в основной текст более поздней «Царственной книги», но редактор, очевидно, не удовлетворился ими и дополнил «Царственную книгу» новой группой приписок). Историки предполагают, что редактором этим был какой-то близкий к царю человек, если не сам царь (ср. напр.: С. В. Бахрушин. «Избранная рада» Ивана Грозного. Ист. зап., т. XV, стр. 33; С. Б. Веселовский. Последние уделы в сев.т-вост. Руси. Ист. зап., т. XXII, стр. 106, и др.). В тексте «Царственной книги», как и в письме царя, дед Курбского Михаил Тучков упоминается как участник соперничества между Шуйскими и Вельскими (ПСРЛ, XIII, 432).).

Так они жили долгое время, но когда я стал подрастать, я не захотел быть под властью своих рабов; князя Ивана Васильевича Шуйского отправил служить вдали от себя, а при себе велел быть своему боярину князю Ивану Федоровичу Вельскому. Но князь Иван Шуйский, собрав многих людей и приведя их к присяге, пришел с войсками к Москве, и его советники, Кубенские и другие, еще до его приезда захватили боярина нашего, князя Ивана Федоровича Вельского, и иных бояр и дворян и, сослав на Белоозеро, убили; а митрополита Иоасафа с великим бесчестием прогнали с митрополии. Потом князь Андрей Шуйский со своими единомышленниками явились « нам в столовую палату, неистовствуя, захватили на наших глазах нашего боярина Федора Семеновича Воронцова, обесчестили его, вытащили из палаты и хотели его убить. Тогда мы послали митрополита Макария и своих бояр Ивана и Василия Григорьевичей Морозовых передать им, чтобы они его не убивали, и они, с неохотой послушавшись наших слов, сослали его в Кострому; при этом они оскорбляли митрополита, теснили его и разорвали на нем мантию с источниками [цветными полосами], и толкали в спину наших бояр. Не это ли их доброжелательство, что они, вопреки нашему повелению, захватили угодных нам бояр и перебили их, предав мукам? Так ли они душу за государей своих полагают, что ходят на государей войной, сонмищем захватывают людей, и государю приходится сноситься с холопами и упрашивать своих холопов? Хороша ли такая верная служба? Поистине вся вселенная будет смеяться над такой верностью! Что и говорить о притеснениях, совершенных ими в то время? Со времени кончины нашей матери и до того времени шесть с половиной лет не переставали они творить зло! (И тако им на много время жившим, мне возрастом телом приспевающе, и не восхотех под властью рабскою быти... шесть лет и пол не престаше сия злая! - И. В. шуйский был «отослан» (на воеводство во Владимир) и И. Ф. Вельский пришел к власти летом 1540 г.; новая победа Шуйских относится к 1542 г. Обстоятельства обоих этих государственных переворотов мало известны: официальные летописные списки (Синодальный список и «Царственная книга») умалчивают об этих событиях; из другого списка Никоновской летописи (ПСРЛ, XIII, 132 - 133) мы узнаем, что видную роль в победе Вельских играл митрополит Иоасаф (недаром последовавшее поражение Вельских совпало с его отставкой). Положительная характеристика Вельских и отрицательная Шуйских, содержащаяся в комментируемом послании и в официальных летописях [рассказ о свержении Иоасафа и избиении Ф. Воронцова почти дословно совпадает в комментируемом послании и в приписках к летописям (ПСРЛ, XIII, 141 и 143); в приписке к «Царственной книге» подчеркивается участие в этом избиении Д. Курлятева и А. Басманова], связана, невидимому, с характерным для Грозного в те годы выдвижением княжат - Гедиминовичей (ср. комментарий к посланиям Сигизмунду II Августу, прим. 3, 12) за счет Рюриковичей, более опасных благодаря своему традиционному влиянию в прежних вотчинах. В действительности Вельские в 40-х годах едва ли были менее реакционной силой, чем Шуйские. Победа их в 1540 г. не может объясняться тем, что царь «приспевал возрастом [подрастал]», ибо ему было в это время только 10 лет. В перевороте 1542 г., организованном Шуйскими, участвовали служилые люди и горожане-москвичи; в результате этого переворота митрополитом (вместо Иоасафа) стал Макарий - один из наиболее выдающихся политических деятелей XVI в. (ср.: И. И. Смирнов. Иван Грозный, стр. 23 - 24). Весь период «боярского правления» длился, по мнению царя, шесть с половиной лет - с начала 1538 г. по конец 1543 г.: в конце 1543 г. Андрей Шуйский был казнен, а его сторонники сосланы (ПСРЛ, XIII, 145 и 444)).

Когда же мы достигли пятнадцати лет, то взялись сами управлять своим царством, и, слава богу, управление наше началось благополучно. Но так как человеческие грехи всегда раздражают бога, то случился за наши грехи по божьему гневу в Москве пожар, и наши изменники-бояре, те, которых ты называешь мучениками (я назову их имена, когда найду нужным), как бы улучив благоприятное время для своей измены, убедили скудоумных людей, что будто наша бабка княгиня Анна Глинская, со своими детьми и слугами вынимала человеческие сердца и колдовала и таким образом спалила Москву, и что будто мы знали об этом их замысле. И по наущению наших изменников народ, собравшись сонмищем иудейским, с криками захватил в церкви Дмитрия Селунского нашего боярина, князя Юрия Васильевича Глинского; оттуда его выволокли и бесчеловечно убили в Успенском соборе напротив митрополичьего места, залив церковный помост кровью, и, вытащив его тело через церковные двери, положили его на торжище, как осужденного преступника. Это убийство в святой церкви всем известно, а не то, о котором, ты, собака, лжешь [ Мы жили тогда в своем селе Воробьеве, и те же изменники убедили народ убить и нас за то, что мы будто бы прятали у себя мать князя Юрия Глинского, княгиню Анну, и его брата, князя Михаила. Такие измышления, право, достойны смеха! Чего ради нам самим в своем царстве быть поджигателем? Из родительского имущества у нас сгорели такие вещи, каких во всей вселенной не найдешь. Кто же может быть так безумен и злобен, чтобы, гневаясь на своих рабов, спалить свое собственное имущество? Он бы тогда поджег их дома, а себя бы поберег! Во всем видна ваша собачья измена. Разве же можно кропить на такую высоту, как колокольня Ивана Великого? Это - явное безумие! (Нам же пятагонадесят лета возраста преходящим... безумие явъственно. - Фактически в этот период «самостоятельного» правления Грозного (до 1547 г.) управление государством попрежнему находилось в руках бояр - родственников матери царя - Глинских. В 1547г. в Москве произошло восстание, поводом к которому были «великие» пожары, происшедшие летом этого года. Рассказ о восстании 1547 г., содержащийся в комментируемом послании, следует сопоставить с известиями в официальных летописных сводах. В Синодальном списке Никоновской летописи, отражающем более ранний этап летописной работы, восстание 1547 г. описывается как народное восстание: «черные люди града Москвы от великие скорби пожарные восколебашася» (ПСРЛ, XIII, 154). В «Царственной книге» первоначальный текст, совпадающий с Синодальным списком, вычеркнут редактором (см, выше, прим. 22) и вписан новый текст, в котором ответственность за восстание возлагается на бояр (Шуйского и Федорова-Челяднина) и приводятся подробности восстания (слух о том, что «Анна Глинская... вымала сердца человеческие, да клала в воду, да тою водою, ездячи по Москве, да кропила, и оттого Москва выгорела», описание убийства Ю. Глинского в церкви), сходные с рассказом комментируемого послания (ПСРЛ, XIII, 455 - 457). С негодованием отвергая мысль, что можно «на таковую высоту, еже Иван святый, кропити», Грозный имеет в виду слух, распространившийся среди восставших, что Анна Глинская вызвала московский пожар колдовством, кропя город зачарованной водою. «Иван святый» - это колокольня Ивана Великого в Кремле: Грозный хочет, невидимому, сказать, «что загорелась и эта высочайшая колокольня, на которую невозможно было брызгать воду, стоя на земле (в летописи, правда, ничего не сообщается о пожаре на этой колокольне - сообщается лишь о пожаре в соседнем Успенском соборе и в «многих церквах каменных»); может быть, однако, что Грозный имеет в виду какой-то слух, что Глинская брызгала с колокольни Ивана Великого.). В этом ли состоит достойная служба: наших бояр и воевод, что они, собираясь без нашего ведома в такие собачьи сборища, убивают наших добрых бояр, да еще-наших родственников? Этим ли душу за нас полагают, что всегда жаждут отправить нас на тот свет? Нам велят свято чтить закон, а сами нам в этом не следуют! Чего же ты, собака, хвастаешься военной храбростью и хвалишь за нее других собак и изменников? Господь наш Иисус Христос сказал: «если царство разделится, то оно не сможет устоять»; кто же может вести войну против врагов, если его царство раздирается междоусобиями? Как может цвести дерево, если у него высохли корни? Так и здесь: если в царстве нет благого устройства, откуда возьмется военная храбрость? Если предводитель недостаточно укрепляет войско, то скорее он будет побежденным, чем победителем. Ты же, не думая об этом, одну храбрость хвалишь; а на чем храбрость основывается - это для тебя неважно; ты, оказывается, не только не укрепляешь храбрость, но сам ее подрываешь. И выходит, что ты - ничтожество; дома ты - изменник, а в военных делах ничего не понимаешь, если хочешь утвердить храбрость на самовольстве и междоусобных бранях.

Был в это время при нашем дворе собака Алексей, ваш начальник, еще в дни нашей юности неизвестно каким образом возвысившийся из батожников [низших служителей]; мы же, видя измены вельмож, взяли его из навоза и сравняли его с вельможами, надеясь на его верную службу. Каких почестей и богатства удостоили мы не только его, но и его род! Какой же верной службой он отплатил нам за это? Дальше услышишь. Потом, для совета в духовных делах и спасения своей души, взял я попа Сильвестра, надеясь, что он, человек, стоящий у престола господня, побережет свою душу; он, коварный, начал сперва как-будто творить благо, следуя священному писанию, и я, зная из писания, что следует без сомнения покоряться добрым наставникам, повиновался ему добровольно, но по неведенью; он же, удостоившийся при жизни нести серафимскую службу, попрал свой священнический обет и право предстоять с ангелами у престола господня, у которого всегда стремятся преклониться ангелы и где вечно приносится в жертву божественный агнец, соблазнился властью, подобно жрецу Илье, и начал, подобно мирским, окружать себя друзьями ( Да того же времяни бывшу сему собаке Алексею... в дружбу подобно мирским. - Наиболее подробный рассказ о правлении Сильвестра и Алексея Адашева содержится в «Истории о в. кн. Московском» Курбского - политическом памфлете, написанном в Польше (Курбский, Соч., стлб. 169 - 173). Курбский, как и царь, подчеркивает большое влияние Сильвестра и Адашева в этот период (конец 40-х - 50-е годы), всячески восхваляет этих лиц и именует кружок, собравшийся вокруг них, «избранной радой» (польский термин) - название, закрепившееся в исторической науке. Вопрос о политическом и социальном характере этой «избранной рады» весьма сложен. Восторженная характеристика, данная ей Курбским, и резко отрицательная, данная Грозным, естественно, создавали у историков впечатление, что «рада», подобно Курбскому, защищала княжеско-боярские интересы (ср. напр.: В. И. Сергеевич. Русские юридические древности, II. СПб., 1900, стр. 367-371). Однако, документальные источники, сохранившиеся за эти годы, противоречат такому выводу: реформы 50-х годов, проведенные при Сильвестре и Адашеве, были направлены против остатков феодальной раздробленности и носили прогрессивный характер (ликвидация системы наместничества, судебная реформа, раздача земель служилым); В связи с этим в исторической науке установился критический подход к замечаниям Грозного и Курбского об «избранной раде», высказанным в ходе острой полемики и относящимся к более позднему времени. С. В. Бахрушин (ук. соч., стр. 36 - 38, 51, 54-55) считает, что «избранная рада» (которую он отожествляет с «ближней думой» царя) имела «компромиссный состав», но проводила прогрессивную политику, соответствующую интересам дворянства. И. И. Смирнов (Иван Грозный, стр. 87) считает вообще понятие «избранной рады» фикцией и полагает, что сближение Сильвестра и Адашева с княжатами произошло лишь в начале 60-х годов. Полемическая тенденциозность комментируемого рассказа проявляется и в характеристике «собаки Алексея» (Адашева) как выходца из «гноища» (навоза) и бывшего «батожника» (буквально: слуга, расчищающий путь с помощью палки; может быть, однако царь иронически указывает этим на то, что Адашев был «рындой» при дворе). В действительности Адашевы представляли собой провинциальный (костромской) дворянский род, и уже отец Алексея, Федор Адашев, выполнял ответственные поручения государя (ср. Н. П. Лихачев. Разрядные дьяки XVI в. СПб., 1888, стр. 135 - 136).). )Потом собрали мы всех архиепископов, епископов и весь священный собор русской митрополии (Потом же вся собрахом...освещенный собор русския митрополия. - Речь идет об «освященном соборе» в «царских палатах» в феврале 1549 г. (ПСРЛ, XXII, 528 - 529; ср.: С. О. Шмидт. Челобитенный приказ в середине XVI столетия. Изв. АН СССР, серия истории и философии, т. VII, № 5, 1950, стр. 447 - 448) или о Стоглавом соборе 1551 г. («писание» царя этому собору, содержащее действительно мотивы «взаимного прощения» и примирения, см. в «Археографическом обзоре», стр. 522). В старой исторической литературе (напр.: С. Соловьев. История России, кн. II, ч. VI - X. Изд. «Общественная польза», стлб. 45 - 46) существовало мнение, согласно которому Грозный между 1547 и 1550 гг. созывал на Лобном месте представителей «из городов всякого чина», и на этом «соборе примирения» (первом земском соборе) и состоялось то всеобщее прощение, о котором говорит царь в комментируемой грамоте (см.: Устрялов, прим. 264 и 21 к его изд. «Сказаний Курбского»). Однако, как указал Платонов, известие о «соборе примирения» основывается на вклейке конца XVII в. (а может быть и начала XVIII в.) в так называемую Хрущевскую Степенную книгу и представляет собою, невидимому, позднюю легенду, созданную на основе «Стоглава» и комментируемого послания Курбскому (С. Ф. Платонов. Статьи по русской истории. СПб., 1903, стр. 219 ел.; характеристика Адашева как выходца из «нищих», содержащаяся в этом тексте Хрущевской Степенной книги, явно навеяна замечаниями Грозного в его послании.) и получили прощение от нашего отца и богомольца митрополита всея Руси Макария за то, что мы в юности возлагали опалы на вас, бояр, и за то, что вы, бояре, выступали против нас; после этого мы вас, бояр и всех прочих людей, пожаловали, обещали об этом больше не вспоминать и признали всех вас верными слугами .

Но вы не отказались от своих коварных привычек, снова вернулись к прежнему и начали служить нам не честно, попросту, а с хитростью. Так же и поп Сильвестр сдружился с Алексеем, и начали они советоваться тайком от нас, считая нас неразумными; вместо духовных, стали заниматься мирскими делами, мало-по-малу стали подчинять вас, бояр, своей воле, отнимая от нас великолепие нашей власти, приучали вас прекословить нам и нас почти что равняли с вами, а вас - с мелкими детьми боярскими. Мало-по-малу это зло распространилось, и он начал возвращать вам вотчины и села, которые были отобраны от вас по уложению нашего деда, великого государя, и которым не надлежит быть у вас, бросал вотчины словно на ветер и, нарушив уложение нашего деда, привязал этим к себе многих людей. Потом Сильвестр ввел к нам в совет своего единомышленника, князя Димитрия Курлятева, делая вид, что он заботится о нашей душе и занимается духовными делами, а не хитростями; затем начали они со своим единомышленником осуществлять свои злые замыслы, не оставив ни одного места, где бы у них не были назначены свои сторонники, и всегда добиваясь своего. Затем с этим своим единомышленником они лишили нас древней прародительской власти и права распределять честь и места между вами, боярами, и передали это дело на ваше желание и усмотрение, как вам заблагорассудится и будет угодно, окружили себя друзьями и делали все по своей воле, не спрашивая нас ни о чем, словно нас не существовало, - все делали по своей воле и воле своих советников (И тако помалу сотвердися сия злоба... своих советников хотение творяще. - Известие о том, что Сильвестр «вотчины ветру подобно роздал неподобно», было предположительно истолковано Устряловым (Сказания А. М. Курбского, прим. 265) как намек на так называемое «испомещение тысячи» детей боярских под Москвой в 1550 г. Однако «испомещение тысячи» было мероприятием, проведенным в интересах дворянства, и не должно было вызывать недовольства со стороны царя, подготовлявшего во время написания комментируемого послания опричнину. И. И. Смирнов (ук. соч., стр. 39, прим. 1) считает, что царь в данном случае возлагает на «избранную раду» «ответственность за земельную политику времени боярского правления (тенденциозно извращая хронологию и передвигая эту политику с 40-х годов, когда она действительно имела место, на 50-е годы XVI в.)». - Второе обвинение царя против Сильвестра и Адашева заключается в том, что они «от прародителей наших данную нам власть отъяша, еже вам, боярам нашим, по нашему жалованию честью председания почтенным быти». Что хочет этим сказать царь? Сергеевич (ук. соч., стр. 369) понимает его слова так, что «организованный Сильвестром и Адашевым совет похитил царскую власть, царь был в нем только председателем». Более правильным представляется толкование слов царя С. В. Бахрушиным: царь хочет сказать, что «избранная рада» решала местнические споры (ук. соч., стр. 44), определяла, кто из бояр должен «сидеть впереди» других. Справедливо ли это обвинение по отношению к «избранной раде» - сказать трудно: к 1550 г. относится закон противоположного характера, запрещающий местничество в войске (ср.: И. И. Смирнов, ук. соч., стр. 35). - Дмитрий Курлятев, которого царь упоминает в качестве третьего сподвижника «попа и Алексея», - представитель удельного княжья (из рода Оболенских), пользовавшийся большим влиянием в те годы и подвергшийся опале одновременно с Адашевым.). Если мы предлагали даже что-либо хорошее, - им это было неугодно, а их даже плохие и скверные советы считались хорошими!

Так было во внешних делах; во внутренних же, даже малейших и незначительных делах, мне ни в чем не давали воли: как обуваться, как спать - все было по их желанию, я же был, как младенец. Неужели же это противно разуму, что взрослый человек не захотел быть младенцем? Потом вошло в обычай: если я попробую возразить хоть самому последнему из его советников, меня обвиняют в нечестии, как ты сейчас написал в своей облыжной [клеветнической] грамоте, а если последний из его советников говорит мне надменные слова, обращаясь ко мне не как к владыке и даже не как к брату, а как к низшему, - это хорошо; кто нас послушается, сделает по-нашему, - тому гонение и мука, кто раздражит нас или в чем-нибудь утеснит - тому богатство, слава и честь, а если не соглашусь - пагуба моей душе и разорение царству! И так мы пребывали в таком гонении и утеснении, и росло это гонение не день ото дня, а час от часу; все, что было нам враждебно - усиливалось, все же, что было нам по нраву, уничтожалось. Вот какое тогда было православие! Кто сможет подробно перечислить все те притеснения, которым мы подвергались в житейских делах, во время путешествий и во время отдыха, в хождении в церковь и во всяких других делах? Вот как это было: они притворялись, что делают это во имя бога, что творят такие утеснения не из коварства, а ради нашей пользы.

Когда же мы божьей волей с крестоносной хоругвью православного христианского воинства ради защиты православных христиан двинулись на безбожный народ Казанский, одержали победу над этим бусурманским [мусульманским] народом и со всем войском невредимые возвращались восвояси, какое добро оказали нам люди, которых ты называешь мучениками? А вот какое: как пленника, посадив в судно, везлц с малым числом людей сквозь безбожную и невернеишую землю! (Та же... нам подвигшимся на безбожный язык Казаньский... аки пленника, всадив в судно, везяху... сквозе безбожную и невернейшую землю. - Это замечание царя Устрялов (цит. изд., прим. 268) и Костомаров (ук. соч., стр. 262) толкуют как доказательство того, что царя «везли насильно под стены Казани» и что он «играл... жалкую, глупую, комическую роль» во время казанского похода. Такое толкование совершенно неправомерно (ср.: Н. П. Лихачев. Дело о приезде Поссевина. Летопись занятий Археографической комиссии, вып. XI, СПб., 1903, стр. 255) - речь идет лишь о возвращении из Казани (и о недостаточной охране царя при этом возвращении); казанский поход в целом был совершен с полного одобрения и по приказу царя [см. ниже, прим. 37 и 40; «ревность» царя и его готовность не щадить «здравия своего» во время Казанского похода отмечал даже Курбский в «Истории о в. к. Московском» (Соч., стлб. 174)]. То, что возвращение царя из Казани было несвоевременным шагом, признает и Курбский (там же, стлб. 206), но он взваливает за это ответственность на «шурьёв» царя (Захарьиных)). Если бы рука всевышнего не защитила меня, наверняка бы я жизни лишился. Вот каково доброжелательство тех людей, про которых ты говоришь, что они душу за нас полагают, - хотят выдать нас иноплеменникам!

По возвращении в царствующий град Москву бог оказал нам милосердие и дал нам наследника - сына Димитрия; когда же, немного времени спустя, я, как бывает с людьми, сильно занемог, то те, кого ты называешь доброжелателями, с попом Сильвестром и вашим начальником Алексеем во главе, восстали, как пьяные, решили, что нас уже не существует (восташа яко пьяни, с попом Селивестром и с начальником вашим с Олексеем, мневше нас не быти. -Упоминаемый здесь «мятеж у царевой постели» в 1553 г. особенно подробно описан в приписке к «Царственной книге». Там рассказывается, как заболевший царь упрашивал бояр целовать крест его новорожденному сыну Димитрию (речь идет о первом сыне царя от Анастасии Романовны, скончавшемся некоторое время спустя, а не о Димитрии, сыне Марии Нагой), как многие из них открыто выступали против этого решения, ссылаясь на то, что за «пеленочника» будут править его родичи Захарьины и т. д. В числе противников присяги и сторонников Владимира Андреевича Старицкого называются Сильвестр, отец Адашева (но не сам Адашев), Курлятев, Палецкий и Фуников (ПСРЛ, XIII, 522-526). Большинство историков придает важное значение этому событию, рассматривая его чуть ли не как переломный момент в отношениях между царем и «избранной радой» (ср. напр.: С. Соловьев. История России, кн. II, стлб. 136 - 141). Однако в исторической литературе высказывались и сомнения по поводу достоверности этого известия приписки к «Царственной книге» и комментируемого послания (ср. напр.: С. Б. Веселовский. Последние уделы сев.-вост. Руси. Ист. зап., т. XXII, стр. 106). В Синодальном списке Никоновской летописи (более ранний источник, чем «Царственная книга», см. прим. 22) никаких известий о мятеже у царевой постели нет .) и, не заботясь о нашей душе и своих душах, забыв присягу нашему отцу и нам - не искать себе иного государя, кроме наших детей, - решили посадить на престол нашего отдаленного родственника князя Владимира, а младенца нашего, данного нам от бога, погубить, подобно Ироду. Говорит ведь древнее изречение, хоть и мирское, но справедливое: «царь царю не кланяется, но, когда один умирает, другой принимает власть». Вот каким доброжелательством от них мы насладились еще при жизни, - что же должно было стать после нас! Когда же мы, слава богу, выздоровели, и замысел этот рассыпался в прах, поп Сильвестр и Алексей и после этого не перестали утеснять нас и давать злые советы, под разными предлогами изгоняли наших доброжелателей, во всем потакали князю Владимиру, преследовали ненавистью нашу царицу Анастасию и уподобляли ее всем нечестивым царицам, а про детей наших и вспомнить не желали. В это время собака и изменник, князь Семен Ростовский, который был принят нами в думу не за свои достоинства, а по нашей милости, изменнически выдал наши замыслы литовским послам, пану Станиславу Довойно с товарищами, и говорил им оскорбительные слова про нас, нашу царицу и наших детей, мы же, расследовав это злодейство, наказали его, но милостиво (Та же собака, изменник князь Семен Ростовской... над ним учинили казнь свою. - Тайные сношения кн. Семена Лобанова-Ростовского с польским послом Довойно, очевидно, происходили летом 1553 г., когда этот посол приезжал к Ивану IV (Сб. РИО, т. 35, № 27). Летом следующего года он (вместе с сыном) сделал неудачную попытку бежать за границу. Согласно инструкции, данной русским послам, ехавшим в Польшу осенью 1554 г., на возможный вопрос о С. Ростовском они должны были ответить, что он «малоумством шатался и со всякими иноземцы говорил непригожие речи про государя» и что вместе с ним «воровали его племя [родичи], такие ж дураки» (там же, стр. 453). Сходный рассказ о С. Ростовском содержится и в тексте Синодального списка Никоновской летописи (ПСРЛ, XIII, 237 - 238: «хотел бежати... от малоумства... а с ним ехати хотели такие же малоумы»). В приписке же к этой летописи сообщается, что С. Ростовский затевал тайный заговор во время болезни царя в 1553 г. и что в этом заговоре участвовали представители крупного княжья: Щенятев, Серебряный, Пунков-Микулинский и др. (стр. 238, прим. 1). Следователями по этому делу были, согласно этой приписке, Курлятев, Палецкий и Фуников, т. е. те самые лица, которых более поздний источник (приписка к «Царственной книге») обвиняет в мятеже во время болезни царя. К сожалению, мы не знаем, как изложила бы дело Ростовского «Царственная книга», так как ее текст доходит только до 1553 г. ). А поп Сильвестр после этого вместе с вами, злыми советниками своими, стал оказывать этой собаке всяческое покровительство и помогать ему всякими благами, и не только ему, но и всему его роду. Таким образом, после этого всем изменникам было хорошо, а мы терпели притеснения; ты также в этом участвовал: известно, что вы с Курлятевым-сыном хотели устраивать суд по делу Сицкого (Курлятевым сыном хотесте судити про Сицкаго. - Этот, довольно «темный» (Соловьев, кн. II, стлб. 151) намек царя может быть несколько разъяснен благодаря его же замечаниям во 2-м послании Курбскому (см. стр. 209). По убедительному предположению Бахрушина, «дело шло о ссоре между князем Сицким и его соседями по вотчинам в Ярославском уезде - Прозоровскими - из-за 150 четей земли... Сицкий, бывший в свойстве с царицей Анастасией, надо думать, пробовал воздействовать на судей именем малолетнего Федора и добился вмешательства в дело самого царя. В судебном разбирательстве участвовали, между прочим, кн. А. М. Курбский и кн. Д. И. Курлятев» (ук. соч., стр. 44). - Упоминание «Курлятева-сына» (в списке Археографической комиссии) не совсем понятно. У Д. И. Курлятева был сын Иван, постриженный в 1562 г. в монахи вместе с отцом (ПСРЛ, XIII, стр. 344), но «Курлятевым-сыном» можно было назвать и самого Д. И. Курлятева (по отношению к его отцу, кн. И. В. Оболенскому-Шкурле). В других списках послания читается: «с Курлятевым нас хотесте судити про Ситцкого».).

Когда же началась война с германцами [ливонцами], о которой дальше будет написано подробнее, поп Сильвестр с вами, своими советниками, жестоко на нас за нее восстал: когда за свои грехи заболевал я, наша царица или наши дети,- все это, по их словам, случалось за наше непослушание им! Как не вспомнить немилостивый обратный путь из Можайска с больной царицей Анастасией? (Та же убо наченшеся войне, еже на герман... како же убо воспо-мяну... немилостивное путное прихождение? - Речь идет о столкновениях между царем и Сильвестром во время Ливонской войны (см. ниже, прим. 41 - 42). История этих столкновений (так же как и причина враждебности Сильвестра и его партии к царице Анастасии Романовне) не известна. Согласно Никоновской летописи (Синодальный список), царь с женой и детьми находился в Можайске в конце 1559 г., туда к нему пришла весть о нарушении ливонцами перемирия (заключенного, вероятно, под влиянием Сильвестра и других - см. ниже, прим. 41 - 42); царю срочно пришлось выехать, несмотря на «беспуту» (распутицу, бездорожье); при этом выезде «грех ради наших царица недомогла» (ПСРЛ, XIII, 321).). Из-за одного неподобающего слова! Молитв, путешествий к святым пустыням, приношений и обетов о душевном спасении и телесном выздоровлении и о благополучии нас самих, нашей царицы и детей - всего этого нас коварно лишили, о врачебном же искусстве против болезни и помянуть нельзя было.

Пребывая в такой жестокой скорби и не будучи в состоянии снести эту тягость, превышающую силы человеческие, мы, расследовав измены собаки Алексея Адашева и всех его советников, наказали их за все это, но милостиво: смертной казнью не казнили, а разослали по разным местам. Поп же Сильвестр, увидя, что его советники впали в ничтожество, ушел по своей воле, но мы, благословив его, не отпустили, не потому, чтобы устыдились его, но потому, что за его коварную службу и понесенные от него телесные и душевные страдания мы хотим судиться с ним не здесь, а в будущей жизни, перед агнцем божьим. Поэтому и сыну его я и до сих пор позволил пребывать во благоденствии, только являться к нам он не смеет. Кто же, кроме тебя, будет говорить такую нелепость, что следует повиноваться попу? Видно, вы потому так говорите, что немощны слухом и не узнали как следует христианский монашеский устав, поэтому вы и требуете для взрослого человека учителя, словно молока вместо твердой пищи. Как я выше сказал, я не сделал Сильвестру никакого зла. Что же касается мирских людей, бывших под нашей властью, то мы наказали их по их изменам: сначала никого не казнили смертной казнью, но всем, кто не был с ними заодно, повелели с ними не общаться, в чем и была взята присяга; но те, кого ты называешь мучениками, и их сообщники презрели наш приказ и нарушили присягу, и не только не отстали от этих изменников, но стали им помогать еще больше и всячески старались вернуть их на первое место, чтобы устраивать против нас еще более коварные заговоры, и так как тут обнаружилась неутолимая злоба и непокорство, то виновные получили наказание, достойное их вины (Милостивно гнев свой учинили... повинныя по своей вине тако суть прияли. - Падение виднейших представителей «избранной рады» относится к началу 60-х годов. А. Адашев был отправлен летом 1560 г. на ливонский фронт (ПСРЛ, XIII, 327); затем он был назначен воеводой в Вильян (Вильянди, Феллин), оттуда переведен (по утверждению Курбского - сослан) в Юрьев (Тарту, Дерпт), где и умер [царь, по утверждению Курбского (Соч., стр. 264), подозревал его в самоубийстве; во всяком случае о его смерти было произведено специальное следствие (Акты Археогр. экспед., т. I, 354)]; брат его Даниил был казнен несколько лет спустя (по известию Курбского: Соч., стлб. 278). В конце 1562 г. был насильственно пострижен в монахи «за его великие изменные дела» кн. Д. Курлятев (ПСРЛ, XIII, 344). К этому же времени, невидимому, относится и ссылка Сильвестра в Соловецкий монастырь (Курбский, Соч., стлб. 264 - 265; даты нет). Обстоятельства этой ссылки и вообще опалы Сильвестра не известны; трудно сказать поэтому, правильно ли чтение списка Археографической комиссии: «нам же, его благословив, не отпустившу» (т. е. Иван отказался принять отставку Сильвестра) или вернее чтение других списков: «нам же его благословение отпустившу». - Предпосылки падения «избранной рады» так же неясны, как и самый ее характер (см. выше, прим. 25). Если Карамзин, излагая историю падения «рады» (История государства Российского, т. IX. СПб., 1892, стр. 5 - 15), просто повторял рассказ Курбского (Соч., стлб. 259 - 270), объяснявшего все эти события действиями «презлых ласкателей» (в частности, Захарьиных), то уже Соловьев справедливо отметил противоречивость и намеренную запутанность рассказа Курбского (Соч., зтлб. 148). Сводить все дело к конфликту во время болезни 1553 г. (если даже доверять известию об этом конфликте, - см. прим. 29) едва ли возможно, ибо после 1553 г. деятели «избранной рады» сохраняли свое влияние в течение почти целого десятилетия. Бахрушин (ук. соч., стр. 55) обращает внимание на разногласия царя с «избранной радой» по внешнеполитическим вопросам, но почему-то считает этот конфликт «не принципиальным» и «формальным».). Не из-за того ли, что я не подчинился тогда вашей воле, ты и попрекаешь меня отступничеством? Вы, бессовестные, привыкли нарушать клятвы ради золота, - видно вы и нам то же советуете? Скажу поэтому: избавь, боже, нашу душу и все христианские души от этих иудиных замыслов! Ибо, как Иуда ради золота предал Христа, так и вы, ради наслаждений мира сего, нарушив присягу, предали православное христианство и нас, своих государей.

В церквах же, как ты лжешь, казней у нас не было. Как я выше сказал, виновные понесли наказание по своим винам; все было так, как я рассказал, а не так, как ты лжешь, неподобающим образом называя изменников и блудников - мучениками, кровь их - победоносной и святой, наших врагов - сильными мучениками, отступников - воеводами; выше я указал, каково их доброжелательство и как они за нас полагают души. Нечего тебе говорить, ибо мы никого не облыгали, а измена их известна всему миру: если хочешь, можешь найти свидетелей этих злодейств даже среди варваров [иноземцев], приходящих к нам по торговым и посольским делам. Так это было; ныне же даже те, кто были в согласии с вами, вкусили все блага свободы и благосостояния, им не вспоминают их прежних проступков, и они находятся в прежней чести и богатстве.

Что же еще? Вы и на церковь восстаете и не перестаете умышлять против нас всяческие злодейства, вступаете против нас в союз с иноплеменниками и подстрекаете их к истреблению христиан; разъярившись на человека, вы, как я сказал выше, восстали на бога и на церковь; как сказал божественный Павел: «За что же гонят меня братья, если я и теперь проповедую обрезание? Тогда соблазн креста упразднился бы. Пусть же содрогнутся возмущающие нас!». И так же, как им вместо креста было потребно обрезание, так вам вместо государской власти потребно самовольство; но теперь ведь нет притеснений: почему же не прекращаете гонений? (На церковь востаете... но и ныне свободно есть: про что еще не престаете гонити? - Иван сравнивает «избранную раду» с гонителями христианства - сторонниками ортодоксального иудейства; конец приведенной им библейской цитаты: «да и содробнятца развещевають сия» (в других списках - «да и содругнутся развещеващеи сия») искажен; должно быть: «дабы отсечены были развращающие вас». Выражение «но и ныне свободно есть» переводим предположительно; в «сборниках Курбского» этот текст читается: «иное сподобно [подобно?] есть» (см. стр. 103).).

Все это я излагаю тебе подробно, чтобы ты понял, почему твоему разуму противен тот, кто знает, у кого прокаженная совесть. Что же говорить о безбожниках, если во всей вселенной нет равных тебе по дьявольским замыслам! И всем ясно также, чего достойны те, которых ты, сочиняя небылицы, подобно Антенору и Энею, предателям Троянским (подобно Антеру и Енеи... - Имеются в виду Антенор и Эней, герои Троянской войны; в «Илиаде» ни тот, ни другой не обвиняются в предательстве; легенды о их предательстве относятся к более позднему времени [Ликофрон, Дионисий Галикарнасский, поэмы о Троянской войне IV в. н. э. (см.: Pauly - Wissowa, Real-Encyclopadia t. I, 1894, стлб. 2352)].), называешь сильными, воеводами и мучениками. Выше я показал, каковы их доброжелательство и душевная преданность; вся вселенная, знает их ложь и измены.

Свет же во тьму я не превращаю и сладкое горьким не называю. Не это ли, по-твоему, свет и сладость, если рабы господствуют? И не это ли тьма и горечь, если господствует данный богом государь, как я пространно писал тебе выше? Ты ведь в своей облыжной грамоте писал, поворачивая разными словами, все одно и то же, восхваляя такой порядок, когда рабы властвуют помимо господ. Я же стараюсь обратить людей к истине и свету, чтобы они познали единого истинного бога, в троице славимого, и данного им богом государя и отказались от междоусобных браней и преступной жизни, подрывающих царства. Это ли горечь и тьма - отойти от зла и сотворить добро? Это ведь и есть сладость и свет! Там, где царю не повинуются подданные, никогда не прекращаются междоусобные брани. Что может быть зловреднее обычая хватать для самого себя! Сам не зная, где сладость и свет, где горечь и тьма, других поучает. Не это ли сладость и свет - отойти от добра и начать творить зло среди самовластия и междоусобных браней? Всякому ясно, что это - не свет, а тьма, и не сладость, а горечь.

О вине наших подданных и нашем гневе на них. До сих пор русские властители ни от кого не подвергались допросу, могли по своей воле жаловать и казнить своих подданных; до сих пор они ни с кем не судились, но если и подобает изъяснять их вины, то я сказал о них выше. Ты же называешь христианскими предстателями [заступниками] тленных [смертных] людей, как это делалось в отвратительных сочинениях эллинов - они ведь уподобляли богу Аполлона, Дия, Зевса и многих других скверных людей, как рассказывает Григорий, названный богословом [следует цитата из византийского церковного писателя Григория Богослова против эллинских языческих обрядов]. Им и ты уподобился по своим стремлениям, ибо тоже называешь тленных [смертных] предстателями, не страшась наказания за дерзость. Так же как эллины почитали богов в соответствии со своими страстями, так и ты восхваляешь изменников, будучи изменником сам, так же как они вместо бога чтили свои тайные страсти, так же и ты вместо правды восхваляешь вашу тайную измену. Мы же, христиане, верим в Иисуса Христа, прославляемого в троице [следуют цитаты из Библии]. Мы называем предстателями триединого бога, которого познали через Иисуса Христа, и заступницу христианскую, пречистую богородицу; имеем еще предстателей: небесные силы, архангелов и ангелов, - например архангел Михаил был покровителем Моисея, Иисуса Навина и всего Израиля, он же был покровителем и для первого христианского царя Константина, незримо участвуя в его походах и побеждая его врагов, с тех пор и поныне он помогает всем благочестивым царям. Вот кто наши предстатели: Михаил, Гавриил и другие бесплотные силы; молятся же за нас перед богом пророки, апостолы, святители и мученики, добродетельные и святые и молчальники - мужчины и женщины. Вот кто предстатели христиан! Смертных же людей, которых можно было бы назвать предстателями, мы не знаем: это название не только не подобает нашим подданным, но неприлично и нам, царям, - хотя мы и носим порфиру, украшенную золотом и бисером, но все же мы тленны [смертны] и подвержены человеческим немощам. Ты же не стыдишься именовать изменников и смертных людей покровителями, хотя Христос говорил в святом Евангелии: «То, что для людей высоко, для бога - мерзость». Ты же приписываешь изменникам, смертным людям не только человеческое величие, но и божью славу! Подобно эллинам, ты в умоисступлении и неистовстве чтишь изменников, избирая их по своей страсти, как эллины чтили своих богов! Одни резали и всячески мучили себя в честь богов; другие, уподобляясь богам, предавались всяким страстям, как говорил божественный Григорий: они поклонялись скверне и жестокости; так и тебе подобает. И так же как они разделили участь своих прескверных богов, так и тебе следует разделить страдания твоих друзей-изменников и вместе с ними погибнуть. Так же как эллины называли скверных людей богами, так и ты неподобающим образом именуешь смертных людей мучениками, и поэтому следует и тебе устраивать в честь их праздники, плясать и гудеть, резать и мучить себя. Делай то же, что эллины: пострадай, как они, празднуя в честь своих мучеников! (Света же во тму прилагати не тщуся... мучеников своих в праздники страдати. - Царь отвечает на обвинение Курбского, что он «прелагает свет во тьму» (т. е. выдает свет за тьму), и на вопрос, «чем прогневали» его «христианские предстатели». Из ответа царя ясно, что этим термином Курбский обозначает казненных бояр, а не самого царя, как понял это место Кунцевич, видя здесь звательный падеж: «предстателю» (Курбский, Соч., стлб. 2; ср. Штелин, ук. соч., стр. 22, с). Царь считает недопустимым именование «предстателями» (покровителями, защитниками) простых смертных и сравнивает за это Курбского с язычниками.).

А что ты писал, будто бы «эти предстатели покорили и подчинили прегордые царства, под властью которых были ваши предки», - это справедливо, если речь идет об одном Казанском царстве, под Астраханью же вы не только не воевали, но и в мыслях не были. А насчет бранной храбрости снова могу тебя уличить во лжи. О, безумие! Что ты хвалишься, надменный! Предки ваши, отцы и дяди были так храбры и мудры, что вам и во сне не сравняться с ними, и шли в бой не так, как вы, -не по принуждению, а по собственной воле, и такие храбрые люди в течение тринадцати лет до нашего возмужания не могли защитить христиан от варваров! Скажу словами апостола Павла: «подобно вам, буду хвалиться; вы меня к этому принуждаете, ибо вы, безумные, терпите власть, когда вас объедают, когда бьют вас в лицо, когда превозносятся; я говорю это с досадой». Всем ведь известно, как жестоко пострадали православные от варваров - и от Крыма, и от Казани: почти половина земли пустовала, А когда мы, с божьей помощью, начали войну с варварамиг когда в первый раз послали на Казанскую землю своего воеводу, князя Семена Ивановича Никулинского с товарищами, вы все говорили, что мы посылаем их в наказание, в виде опалы,, а не для дела. Какая же это храбрость, если вы считаете службу за опалу? Так ли следует покорять прегордые царства? Бывали ли такие походы на Казанскую землю, когда бы вы ходили по желанию, а не по принуждению? Когда же бог оказал нам свое милосердие и покорил христианству этот варварский народ, то и тогда вы настолько не хотели воевать с нами против варваров, что из-за вашего нежелания к нам не явилось более пятнадцати тысяч человек! ( А еже писал и то, бутто те «предстатели предгордыя царства разорили... с нами тогда не быша! - Царь указывает вначале на неудачи в борьбе с Казанью во время его детства и «боярского правления» (тринадцать лет царь отсчитывает, повидимому, от своего рождения до конца «боярского правления», - ср. прим. 23). Первая «посылка» С. И. Пункова-Микулинского на Казанскую землю относится, очевидно, к 1545 г. (ПСРЛ, XIII, 146, 445 - 446). В 1550 г. происходил новый (неудачный) поход на Казань; в 1551 г. по приказу Ивана Грозного стала строиться напротив Казани русская крепость Свияжск. Взятие Казани произошло осенью 1552 г. Слова царя: «боле пятинадесять тысещь, вашего ради нехотения, с нами тогда не быша», были истолкованы Н. Костомаровым, как утверждение, что под Казанью (в 1552 г.) было не более 15 000 воинов. Костомаров видел в этом вопиющее искажение истины, доказывая на основании других источников (Морозовский летописец, Курбский), что в действительности в казанском походе участвовало 120 - 150 тыс. человек (ук. соч., т. XIII, стр. 263 - 265). Однако это место послания не обязательно понимать так, как это делает Костомаров. Штелин (ук. соч., стр. 74, Ь) переводит эти слова иначе: с царем; «не было», к нему не явилось 15 000 человек из числа обязанных явиться воинов. Это толкование текста представляется тем более вероятным, что у нас имеются прямые сведения о неявке многих служилых (из Новгорода) в казанский поход и о том, что царь приказал «отписать поместья» у таких «нетчиков» (ср. «Грамоты по делам поместным» 1555 - 1556 гг. в «Дополнениях к Актам историческим», т. I, № 52, стр. 92, 102, 107, 110).) Тем ли вы разрушаете прегордые царства, что внушаете народу безумные мысли и, подобно Янушу [Заполе] Венгерскому, отговариваете от битвы? (И тако ли прегордые царства разорять, еже народ…от брани отовращати, подобно Янущу Угорскому? - Впервые издаваемый здесь текст списка Археографической комиссии (в других списках - «Юношю Угорскому») подтверждает предположение И. Н. Жданова (Сочинения царя Ивана Васильевича, стр. 115 - 116), что в этом месте послания царь. имел в виду венгерского магната Яна Заполю, воеводу Трансильвании (Семиградья), ставшего с 1526 г. (после победы турок при Могаче над венгерским королем Людовиком) королем Венгрии. Габсбурги (германские императоры) обвиняли Яна Заполю в связях с Турцией, и на Руси на него также смотрели, как на турецкого ставленника. В 1578 г., во время переговоров с послами Стефана Батория, польского короля и бывшего князя Трансильвании, русские дипломаты по поручению царя напоминали полякам, что «был на королевстве Угорском...Лодовик,. которого Турецкой убил, а посадил на Угрех Януша Седмиградцкого, а Яныш был у Угорского короля у Лодовика гетман навышшой, и Януш, по ссылке с Турецким, Лодовика короля подал, и всем своим полком оступил, и для тое израды Турецкий его на королевстве учинил» [цит. по рукописи, содержащей переговоры с послами Батория (Рукоп. отд. Гос. Публ. библ. им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, р. IV, 33, л. 35 об. - 36)]. ). Ведь и тогда, когда мы были там, вы все время давали вредные советы, а когда запасы утонули (егда запасы истопоша. - Потопление запасов, о котором сообщает Грозный, имело место, очевидно, в начале осады Казани, 24 - 25 сентября 1552 г., во время «бури великой» на Волге. Летопись сообщает, что гибель «судов и многих запасов» во время этой бури вызвала «скорбь в людях», но царь приказал подвезти запасы из Свияжска и из Москвы (ПСРЛ, XIII, стр. 205, 501), предлагали вернуться, пробыв только три дня! И никогда вы не соглашались потратить лишнее время, чтобы дождаться благоприятных обстоятельств; думая о своих головах, а не о победе, вы стремились только к одному: поскорее победить или быть побежденным и вернуться во-свояси. Ради скорейшего возвращения вы не взяли с собой самых лучших воинов, из-за чего потом было пролито много христианской крови. А разве при взятии города вы не собирались, напрасно губя православное воинство, начать битву в неподходящее время, и сделали бы это,.если бы я вас не удержал? Когда же город по божьему милосердию был взят, вы, вместо устроения, занялись грабежом! Это ли покорение царств, которым ты так надменно хвалишься? Ни единой похвалы оно, по правде говоря, не стоит, ибо все это вы совершили не по желанию, а как рабы - по принуждению и даже с ропотом. Лишь те воины достойны похвалы, которые воюют по собственному побуждению, с охотой. А подчинили вы эти царства так, что там еще семь лет не утихала бранная лютость! Когда же кончилась ваша с Алексеем собачья власть, тогда это государство само нам подчинилось и теперь оттуда ходят на помощь православию больше тринадцати тысяч воинов. Так-то вы покорили и подчинили нам прегордые царства! И так заботимся о христианстве мы, кого ты злобно обвиняешь в выступлении против разума!

Это о Казани, а на Крымской земле и на пустых землях, где бродили звери, теперь устроены города и села. А что стоит ваша победа на Днепре и на Дону? Сколько урона и пагубы бы наделали христианам, а врагам - никакого вреда! Об Иване же Шереметьеве что и говорить? Из-за вашего злого совета, а не по нашей воле, совершилась эта пагуба христианству. Такова ваша верность и добрая служба и так вы покоряете и подчиняете нам прегордые царства, как я уже выше указывал (Егда же Олексеева и ваша собацкая власть преста, тогда и тако царствия нашему государьствию во всем послушны учинишеся...яко же выше явихом. - Это замечание царя обнаруживает разногласия по вопросам внешней политики, возникшие во второй половине 50-х- начале 60-х годов между ним и «избранной радой». Если в вопросе о необходимости завоевания Казани (как и Астрахани) царь и его «советники» в общем не имели разногласий (царь обвиняет их только в недостаточном усердии в этом вопросе, но не в сознательном противодействии), то после 1552 г. обнаружились два возможных пути в русской внешней политике. Курбский и его единомышленники были сторонниками решительного я чисто военного наступления на «бесермен». Грозный считает именно их виновниками той гражданской войны, которая возникла в Казанском ханстве после 1552 г. и длилась «множае седми лет» (характерно, что в приписках к «Царственной книге» бояре как раз обвиняются в том, что вопреки приказу царя, они «Казанское строение отложиша, и в те поры Луговая и Арская поотложилися и многия беды христианству и крови наведоша», - ПСРЛ, XIII, 523). Сам царь, наоборот, был сторонником привлечения «бесерменских сил» на русскую службу, и, по его словам, после падения «избранной рады» мусульманские области стали поставлять русскому войску «множае треюдесять тысящь бранных» [действительно, в ливонских походах Грозного значительную роль играли татарские войска во главе с бывшим казанским ханом Шах-Али; ср. в связи с этим известие современника, англичанина Джерома Горсея, о «непреодолимой силе татар», поступивших на русскую службу после завоевания Казани и Астрахани и второго брака царя (Горсей. Записки о Московии. СПб., 1909, стр. 22)]. Еще более существенными оказались разногласия в крымском вопросе. Как указывает Курбский, его единомышленники, «мужие храбрые и мужественные, советовали и стужали, да подвижется сам [Иван IV], с своею главою, со великими войсками на Перекопского [Крымского хана]». (Соч., стлб. 239). Плодом этого, по выражению царя, «злосоветия» единомышленников Курбского были поход И. В. Шереметева в 1555 г. (несмотря на героизм русских войск, он окончился неудачей, - см. ПСРЛ, XIII, 256-257) и походы на Днепр и Дон запорожского атамана, перешедшего на русскую службу, Димитрия Вишневецкого и брата Алексея Адашева - Даниила в 1558- 1559 гг. (ПСРЛ, XIII, 315, 318 и др.). С начала 60-х годов царь решительно отказался от этих нападений на Крым и вступил в переговоры с ханом, прямо подчеркивая изменение своей внешней политики: «А которые наши люди ближние промеж нас с братом нашим з Девлет Киреем .царем ссорили, мы то сыскали, да на них опалу свою положили есмя - иные померли, а иных разослали есмя, а иные ни в тех, ни в сех ходят» (Центр. Гос. архив древних актов, Крымск. посольск. книга, № 10, л. 13 и 15; ниже царь называет прямо имена этих ближних людей: «Иван Шереметев, Алексей Адашев, Иван Михайлов и иные», - там же, л. 98). «Курбский по трафарету объясняет эту перемену политики влиянием «ласкателей, добрых и верных товарыщей трапез и купков» (Соч. стлб. 240). В действительности царь стремился к стабилизации южной границы ради использования всех сил в Ливонской войне.).

Германские [ливонские] города по-твоему достались нам благодаря старанию наших изменников. Как же ты научился от отца своего, дьявола, говорить и писать ложь! Вспомни как, когда началась война с германцами [ливонцами], мы послали своего слугу царя Шигалея и своего боярина Михаила Васильевича Глинского с товарищами воевать против германцев, сколько мы услышали укоризненных слов от попа Сильвестра, от Алексея и от вас - не стоит подробно и рассказывать! Что бы плохое ни случилось с нами - все это происходило из-за германцев! Когда же мы послали тебя и нашего боярина и воеводу Петра Ивановича Шуйского на год против германских городов (ты был тогда в нашей вотчине, Пскове, ради собственных нужд, а не по нашему поручению), мне пришлось более семи раз посылать к вам, пока вы, наконец, пошли с небольшим числом людей и лишь после многих наших напоминаний взяли свыше пятнадцати городов. Это ли ваше старание, если вы берете города после наших писем и напоминаний, а не по собственному стремлению? Как не вспомнить вечные возражения попа Сильвестра, Алексея и всех вас против похода на германские города, и как, из-за коварного предложения короля Датского, вы дали ливонцамвозможность целый год собирать силы? (Како же убо воспомяну о гермонских градех супротивословие попа Селивестра и Алексея и всех вас на всяко время, еже бы не ходитй бранию, и како убо, лукавого ради напоминания Датцкого короля лето цело даете безлепа рифлянтом збиратися? - Эта фраза, разрезанная во всех до сих пор известных списках комментируемого послания вставкой текста из заключительной части послания (см. Археографический обзор) и восстанавливаемая по списку Археографической комиссии, очень точно указывает на основной момент расхождений между царем и «избранной радой» во внешнеполитических вопросах. Ливонская война началась в 1558 г.; уже в январе этого года русские войска под командованием бывшего казанского хана Шах-Али и М. В. Глинского вели в Ливонии военные действия карательного и разведывательного характера (ПСРЛ, XIII, 289; Хроника Рюссова, Прибалт, сб., Ц, 358), в мае 1558 г. русскими была взята Нарва (ПСРЛ, XIII, 293-295, - Никоновская летопись объясняет завоевание Нарвы провокационным нападением самого нарвского «князьца» - фохта). Возможно, что уже тогда «избранная рада» позволяла себе «словесные отягчения» по этому поводу; но в июне 1558 г. в военных действиях против Ливонии должен был принять участие и А. М. Курбский (вместе с кн. П. И. Шуйским и Д. Адашевым, - ПСРЛ, XIII, 299-300). Вступив в Ливонию со стороны Пскова (к югу от Чудского и Псковского озер), войска под командованием Шуйского и Курбского завоевали Новгородок Ливонский (Нейшлос), Юрьев (Тарту, Дерпт) и ряд других городов Ливонии (ПСРЛ, XIII, 303 - 306). Однако с начала 1559 г. в военных действиях наступает перерыв. В марте этого года царь «маистру и арцыбискупу Ризскому и бискупу Колыванскому для королева челобитья Датцкого дал кроткого предстояния, воевати же не велел на шесть месяць, от майя до ноября»; «челобитье» датского короля доложил царю Алексей Адашев (ПСРЛ, XIII, 318). Если учесть, что это перемирие как раз совпало с походом Даниила Адашева на Крым (там же), то представляется весьма вероятным указание царя, что причиной согласия на «лукавое напоминание» датского короля были убеждения со стороны представителей «избранной рады», предпочитавших войну на юге. Ливонцы постарались максимально использовать «кроткое предстояние» 1559 г. (фактически русские войска не начинали активных действий до 1560 г.): они обратились к помощи своего номинального патрона - германского императора Фердинанда (в начале 1560 г. он ходатайствовал перед царем за Ливонию, - ПСРЛ, XIII, 324 - 325; Хроника Рюссова, Прибалт, сб., II, 376 - 377); в августе-сентябре 1559 г. новый магистр Ливонии Кетлер признал власть польского короля над южной и центральной Ливонией (ср.: Г. В. Форстен. Балтийский вопрос, I, стр. 242). С этого времени война приняла международный характер, и вопрос о ее дальнейшем продолжении приобрел особую остроту (характерно, что в «Истории о в. к. Московском» Курбский именно на походе 1558 г. обрывает изложение истории Ливонской войны и переходит к доказательствам необходимости войны на юге, - стлб. 236, сл.. ). Сколько христианского народу они перебили, напав на нас в начале зимы! Не это ли старания наших изменников? Вот старания наших изменников и ваше добро - губить христианский народ! Потом мы послали вас с вашим начальником Алексеем и с очень большим числом людей; вы же едва взяли один Вильян [Вильянди, Феллин] и при этом еще погубили много народа. Испугались литовских войск, словно малые дети! А под Найду [Пайде, Вайссенштейн] вы пошли нехотя, по нашему приказу, измучили войска и ничего не добились Г Это ли ваши старания, так-то вы старались завладеть германскими городами? Если бы не ваше дьявольское противодействие, то, с божьей помощью, в том же году вся Германия была бы под православной верой. Тогда же вы подняли против православия литовский народ и-готский [шведский]. (Они ж, пришед пред зимним временем, и сколько тогда народу християньского погубили!...Оттоле литаоньский язык и гофинский и ина множайшая воздвигосте на православие. - В октябре- ноябре 1559 г. «не дождався сроку, на колко их государь пожаловал», ливонцы под командованием нового магистра Кетлера напали на русские войска вблизи Юрьева «и побили многих людей: убили семьдесят сынов боярских да с тысячю боярских людей» (ПСРЛ, XIII, 320 - 321); при известии об этом поражении царь принужден был срочно выехать из Можайска с больной царицей (см. прим. 32). В феврале 1560 г. царь «отпустил на немцы» Курбского и Д. Адашева (ПСРЛ, XIII, 326); в мае того же года был отправлен «большой наряд» во главе с И. Ф. Мстиславским, М. Я. Морозовым, Алексеем Адашевым (там же, 327). В августе русские войска разбили войска ливонского ландмаршала («ламмашкалка») Шалль-фон-Белля, попавшего при этом в плен, взяли крупную крепость Вильян (Вильянди, Феллин) (ПСРЛ, XIII, 330). Но в конце этого же года под Пайдой (Пайде, Вайссенштейн) русские войска потерпели неудачу [официальная Никоновская летопись ничего не сообщает об этом событии, но Псковская летопись рассказывает о нем, прибавляя, что воеводы ходили «не по цареву... наказу... на похвале. .. а стояли под городом 6 недель... и отошли, города не взяв… и Пскову и пригородам и сельским людям всей земли Псковской проторей стало в посохи много» (ПСРЛ, IV, стр. 312; ср.: Хроника Рюссова, Прибалт, сб., II, 395)]. В конце 1561 г. «литовские люди» захватили у русских в Ливонии город Тарвас (Тарвасту) с помощью подкопа (ПСРЛ, XIII, 339; это, возможно, и есть те «детские страшилы», о которых говорит Грозный). Тем временем шведы, вслед за поляками, вмешались в ливонские дела и заняли Колывань (Таллин, Ревель) и не доставшуюся русским Найду (Вайссенштейн). Именно эти события имеет в виду Грозный, когда говорит, что единомышленники Курбского, затянув войну, подняли «литаоньский язык и гофинский [шведский] на православие» (т. е. дали Польше и Швеции возможность выступить). Замечание царя, что если бы не это «злобесное претыкание», «вся Германия была за православною верою лето же», также казавшееся историкам нелепым преувельчением (Костомаров, ук. соч., стр. 269), совпадает с мнениями, высказывавшимися в те же годы в самой Германии (ср. Г. В. Форстен, ук. соч., I, стр. 134).). Это ли ваши старания и так-то вы стремитесь укреплять православие? Поголовно мы вас не истребляем, но изменникам всюду бывает казнь: в той стране, куда ты поехал, ты узнаешь об этом подробнее. А за ту вашу службу, о которой говорилось выше, вы достойны больших казней и опалы; мы еще милостиво вас наказали, - если бы мы наказали тебя так, как следовало, то тебе бы не удалось уехать от нас к нашему врагу: если бы мы тебе не доверяли, то ты не был бы отправлен в этот наш город, и убежать бы не смог. Но мы, доверяя тебе, отправили в эту нашу вотчину, и ты изменил нам, как собака.

Бессмертным себя я не считаю, ибо смерть - общая обязанность всех людей за адамов грех; хоть я и ношу порфиру, но знаю, что по природе я так же немощен, как и все люди, А то, что вы мудрствуете и хотите, чтобы я был выше законов природы, это - совершенная ересь. Я уже сказал, что благодарю моего господа, что сумел, сколько было сил, укрепить свое благочестие. Это же достойно смеха, человек, выходит, подобен скоту; если так считать, то у человека пар вместо души: это ведь саддукейская ересь! Вот до какой нелепости ты дошел в своем безумном письме! Я же верю в Страшный суд, когда все души и тела всех людей, царей и нищих, будут собраны, судимы за свои дела и разделены на две части, по их делам. А когда ты писал, что я не хочу предстать перед этим неподкупным судом, то, приписывая ересь другому, сам обнаруживал дьявольскую манихейскую ересь! Так же как они гнусно сочиняют, что небом обладает Христос, землей - самовластный человек, а преисподней - дьявол, так и ты проповедуешь будущее судилище, а божьи кары за человеческие грехи на этом свете презираешь. Я же знаю и верю, что те, кто живут злой жизнью и преступают божьи заповеди, не только там получают кару, но и здесь испивают чашу ярости господней за свои злодейства и испытывают многообразные наказания, а придя на тот свет, в ожидании праведного господнего суда, претерпевают горчайшее осуждение, а после осуждений - бесконечные муки. Так я верю в Страшный суд господен. Вопреки манихеям, вопреки твоим гнусным выдумкам, будто я не хочу дать ответ в своих грехах, я знаю, что Христос владеет и распоряжается всем на небе, земле и в преисподней и карает мучениями непокорных. Верю, что мне, как рабу, предстоит суд не только за свои грехи, вольные и невольные, но и за грехи моих подданных, совершенные из-за моей неосмотрительности; не достойна ли смеха твоя выдумка, что возможно не повиноваться царю царей, если даже человеческая власть может привлекать к суду силой? Если даже кто-нибудь будет настолько безумен, что не захочет повиноваться богу, то где же он укроется от его гнева? [следуют библейские цитаты о вездесущем боге]. Так я верую в неподкупный господен суд. Кто, живой или мертвый, может ускользнуть от божьей десницы? Все обнажено и все открыто перед ним (Безсмертен же быти не мняся... вся нага и отверста пред ним. - Царь отвечает на обвинение Курбского, что он «в небытную ересь прельщен» и не боится Страшного суда. Замечание царя: «аще ли тако. се убо ересь саддукейская», означает, повидимому, что та ересь, которую приписывает ему Курбский («се убо ты неистовишися, без ума пиша»), по характеру своему напоминает учение саддукеев - древне-еврейской религиозной секты (II - I в. до н.э. - 1в.н.э.), отрицавшей загробную жизнь. С негодованием отвергая это обвинение, царь, в свою очередь, обвиняет Курбского в манихействе. Манихейство - религиозное учение возникшее в III в. н. э. (повидимому, на персидской почве); сущность его - в признании дуализма окружающего мира [по хронографу: «благого бога глаголюще создателя быти небеси; земли же, и иже на ней, иного быть творца» (ПСРЛ, XXII, стр. 382)]; Курбский, думающий лишь о Страшном суде, но не о наказании за грехи на земле, сходен, по мнению царя, с манихеями. Осведомленность царя в вопросе о еретических учениях связана с широким развитием ересей на Руси во второй половине XV - первой половине XVI в.; царь был, несомненно, хорошо знаком с «Просветителем» Иосифа Волоцкого - важнейшим сочинением, направленным против русских еретиков. Учения еретических противников Иосифа Волоцкого заключали в себе элементы сходства с садцукей-ством [Зосиму, митрополита-еретика XV в., обвиняли в отрицании бессмертия души, - см. послание Иосифа Волоцкого к епископу Нифонту (Чтения Общества истории и древностей Российских, 1847 г., № 1)] и манихейством (в особенности с его болгарской формой - богумильством).).

Я знаю, что истинный бог наш Христос - противник гордых гонителей [следует библейская цитата]. Рассудим же, кто из нас горд: я ли, требующий повиновения только от рабов, данных мне от бога, или вы, отвергающие мое владычество, установленное богом, и свое рабское состояние, требующие чтобы я исполнял вашу волю, как божью, и присваивающие: себе учительский сан? [следует цитата из византийской церковной литературы, запрещающая «учить старцев, не имея бороды»]. Где гордость: когда господин учит раба или когда раб приказывает господину? Даже невежда может это понять. Как же ты, собака, и о том не подумал, что когда три патриарха с множеством святителей написали длинный список нечестивому царю Феофилу, они все-таки не написали ему таких хулений, как ты; а ведь царь Феофил был нечестив; а благочестивым царям надо писать как можно смиреннее, если хочешь получить милость от бога. Я же верю в бога и таких грехов, как Феофил, ни одним движением сердечным не совершил, и если они, имея власть, не хулили нечестивого, то кто ты такой, чтобы, присваивая учительский сан, так неистово меня хулить? Вы хотите утвердить божий закон насилием и таким дьявольским произволом нарушаете апостольские заветы [следует библейская цитата] (Предгордых гонителей...всяко призираете. - В связи с угрозой Курбского, что Христос будет наказывать «прегордых мучителей», царь доказывает, что обвинение в гордости применимо не к нему, а к единомышленникам Курбского, «восхищающим [присваивающим себе] учительский сан» и осмеливающимся повелевать «владыце» (царю). - В связи с этим он указывает, что даже византийскому императору-иконоборцу Феофилу (829 - 842 гг.), «святители», упрекавшие его за ересь, не осмеливались писать таких «хулений», как ему, Грозному. «Многосложный свиток, его же святейшие патриарси к Феофилу...написаша» встречается в различных рукописных сборниках (см. напр.; Рукоп. отд. Гос. Публ. библ. им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, р. I. 225, л. 116).).

Вы обвиняете других в гонениях: а вы с попом и Алексеем не совершали гонений? Разве не вы приказали народу города Коломны побить каменьями нашего советника епископа коломенского Феодосия? Но бог сохранил его, и тогда вы согнали его с престола. А что сказать о нашем казначее Никите Афанасьевиче? Зачем вы разграбили его имущество, а самого его много лет держали в заточении в отдаленных землях, в голоде и нищете? Кто может полностью перечислить ваши гонения на церковных и мирских людей - так много их было. Все, кто были хоть немного покорны нам, подвергались от вас гонению. Это ли ваша праведность, что вы, подобно бесам, сшиваете и расставляете сети и коварно улавливаете в них жертвы? Ваши беззакония становятся еще хуже оттого, что вы ведете себя подобно фарисеям: как они снаружи представлялись праведными, внутри же были полны лицемерия и греха; так и вы перед людьми делаете вид, что наказываете ради .исправления, а внутри себя даете волю неправедному гневу, - псе знают о ваших гонениях. На Страшном же суде будут не только разбирать наши дела «до власти», но и в душу заглянут [следует цитата из Библии], но только не ты будешь оудьей (Гонения же аще на люди воскладаете...но токмо не ты сему судитель. - Грозный отвечает на обвинение Курбского в «мучительстве», доказывая, что «избранная рада» тоже прибегала к «гонениям». - Феодосии был архиепископом Коломенским с 1542 г. (был назначен после свержения Шуйскими Вельских и поставления Макария на митрополию). Никита Афанасьевич Фуников-Курцев - дьяк, печатник, а затем казначей, был видным деятелем московского государственного аппарата уже в 50-х годах (во время «избранной рады»), сохранил свое влияние и после падения Сильвестра и Адашева (был женат на сестре Афанасия Вяземского, видного деятеля опричнины; в 1570 г. был казнен в связи-с новгородским «изменным делом»). О «гонениях» «избранной рады» на этих лиц в других источниках ничего не сообщается. - Говоря «истязание же не токмо до власти, но и в движение сердець» (так в списке Археографической комиссии), Грозный отвечает на угрозу Курбского, что Христос будет «истязать» гонителей «до власти прегрешения их» (так в Погодинском списке, см. выше, стр. 535). Следует отметить, что обе фразы (и у Курбского и у Грозного) в других списках читаются иначе: у Курбского - «истязать их и до влас прегрешения», у Грозного - «истязание же не токмо до влас...»(стр. 117). Какой из двух вариантов вернее - сказать трудно; очевидно Курбский и Грозный цитируют какой-то известный им обоим библейский текст.)). В деяниях святых старцев рассказывается об Иване Колове, который осудил своего брата, жившего в большом монастыре и предававшегося пьянству, блуду и прочим грехам и скончавшегося среди этих грехов. Иван же вздохнул о нем и внезапно явилось ему видение: увидел он себя стоящим перед большим городом и увидел господа нашего Иисуса Христа на престоле и вокруг него множество ангелов. И принесли ангелы душу этих покойников к Ивану и попросили его суда, куда он велит отправить эти души, он же не дал ответа. Когда же Иван приблизился к райским вратам, то Иисус не пустил его, и услышал он издали голос Иисуса: «Не это ли антихрист, присваивающий себе мой суд?». И после этих слов он был изгнан, и ворота закрылись, и он был лишен своей священнической мантии - покрова божьего. Когда же он пришел в себя, то мантии не оказалось, а это - важный признак. После этого он пятнадцать лет страдал в пустыне, не видя ие только человека, но и зверя и, наконец, снова удостоился видения, получив прощение и мантию. Смотри же, бедняга, - он даже не осудил ближнего, а только вздохнул, а как страшно пострадал, хотя и был праведником! Насколько же сильнее пострадают те, которые сами совершают нечестивые дела, и все-таки присваивают себе божий суд и, гордясь, стращают и угрожают, а не милостиво упрекают. И если он так пострадал за упреки, насколько же сильнее пострадает осуждающий! Ты хочешь, чтобы Христос, бог наш, был судьей между мной и тобой, - я не отказываюсь от такого суда. Ведь он, господь наш, наилучший судья для праведных, он знает, что внутри человека и в его сердце, и все, что кто-нибудь подумает в мгновение ока, для него открыто и известно - ничего не укроется от огня очей его, знающего сокровенные тайны; он знает, за что вы восстали на меня, за что ненавидите меня, за что пострадали, и за какое безумие я, в конце концов, воздал вам милостивое наказание. Наоборот - вы виновники всего, ибо вы, говоря словами пророка, считали меня за червя, а не за человека, толковали обо мне, сидя у ворот, и пели оба мне, выпивая вино с другими изменниками, пусть же судит все ваши льстивые советы и замыслы истинный судья - Христос, бог наш. Ты ведь хочешь поставить судьей Христа а делам его не следуешь, ибо он говорил: пусть не зайдет солнце, пока вы будете гневаться, а ты даже на Страшный суд хочешь итти без прощения и отрекаешься от обидчиков.

Напрасных гонений и зла ты от меня не претерпевал, бед и напастей мы на тебя не навлекали, а если какое-нибудь небольшое наказание и было, то было оно за твое преступление, ибо ты вступил в соглашение с нашими изменниками, Не возводили мы на тебя лжи и не приписывали тебе измены,, которой ты не совершал; за твои же действительные проступки мы возлагали на тебя наказание, соответствующее вине. Если же ты не можешь пересказать всех наших опал из-за множества их, то может ли вся вселенная перечислить все измены и притеснения в государственных и частных делахг которые вы причинили мне по вашему дьявольскому умыслу? Ничего мы тебя не лишали, от божьей земли тебя не отлучали, но ты сам лишил себя всего, подобно скопцу Евтропию, - не церковь его предала, а сам он от нее отрекся, так и ты: не божья земля тебя изгнала, а сам ты от нее отторгся и принялся губить ее. Какое же я тебе сделал зло и какую обнаружил ненависть? Видели мы тебя с юности при нашем дворе и в совете, и еще до нынешней твоей измены ты всячески нытался нас погубить, но мы никогда не наказывали тебя за твои злые замыслы. Это ли наше зло и неумолимая ненависть,, если, зная, что ты замышляешь против нас зло, мы держали тебя в таком приближении и чести, какой не удостоивалпсь твои отцы: всем ведь известно, в какой чести и богатстве жили твои родители, и какие пожалования, богатство и честь имел твой отец, князь Михаиле. Все знают, каков ты по сравнению с ним, сколько было у твоего отца управителей по селам, и сколько у тебя. Отец твой, князь Михаиле, был боярином Кубенского, ты же был наш боярин: мы удостоили тебя этой чести. Разве не достаточно было тебе чести, имения и наград? Нашими пожалованиями ты был лучше своего отца, а заслугами хуже, ибо совершил измену. Но если так, чем же ты недоволен? Это ли твое добро и любовь к нам, если ты всегда тщательно расставлял против нас сети и препятствия и, подобно Иуде, предназначал свою душу для гибели? ( Зла же и гонения безлепа от мене не приял...на пагубу душу получил еси? - Евтропий - фаворит римско-византийского императора Аркадия (IV в. н. э.), казненный в результате конфликта е известным церковным деятелем Иоанном Златоустом и императрицей Евдокией. Рассказ о Евтропий заимствован царем из жития Иоанна Златоуста (в «Четьях Минеях») - источника, неоднократно цитированного Грозным (слово «скупец», читающееся в списке Археографической комиссии, несомненно, означает «скопец»: в хронографе и сходных списках здесь читается незаконченное слово «ско»); в житии повествуется о том, как Евтропий боролся против признания за церковью права убежища, а затем сам принужден был прибегнуть к этому убежищу; Златоуст «слово обличение продолжи о нем, еже бы с зазором другим, им же грешника не точию не миловав, но паки обличаше» (Великие Четьи Минеи, ноябрь 13-15, СПб., 1899, стлб. 973 - 974). - Князья Кубенские, как и Курбские, потомки ярославских князей; о службе М. М. Курбского у Кубенских в других источниках ничего не сообщается. - Выражение «понеже он ему даде», встречающееся в списке Археографической комиссии и в нескольких других, непонятно (оставляем его без перевода); может быть, правильнее чтение Уваровского списка, где вместо «даде» читается «дядя».).

А что, по твоим безумным словам, твоя кровь, пролитая от рук иноплеменников ради нас, вопиет на нас к богу, то, паз она не нами пролита, это достойно смеха: кровь вопиет на того, кем она пролита, а ты выполнял свой долг перед отечеством; ведь если бы ты этого не сделал, то был бы не христианин, но варвар. Вот о нас можно так сказать: насколько сильнее вопиет к богу наша кровь, пролитая из-за вас; не кровавый поток из ран, но пот, пролитый мною при многих непосильных трудах и ненужных отягчениях, совершенных по вашей вине! Также взамен крови я пролил немало и слез из-за вашей злобы и притеснений, немало вздыхал и стенал и испытал из-за этого оскорблений, ибо вы не возлюбили меня и не поскорбели вместе со мной о нашей царице и детях. И это мое етрадание вопиет на вас к богу еще более, чем другие ваши злодейства: ибо одно дело пролить кровь за православие, а другое - желая чести и богатства. Такая жертва богу не угодна: он скорее простит удавившемуся, чем погибшему ради славы. Мои же обиды и то, что, хоть крови я не пролил, но зато испытал от вас оскорбления и противодействия, все, что было посеяно вашей строптивой злобой, не перестает жить и непрестанно вопиет на вас к богу! Совесть же свою ты вопрошал не искренне, а лживо, и потому не нашел истины, думая только о военных подвигах, а о бесчестии, нанесенном нам, не пожелал вспомнить; поэтому ты и считаешь себя неповинным (И аще кровь твоя, пролитая от иноплеменных...неповинен быти. - В послании царю Курбский напоминал ему о своих собственных военных заслугах и о своей крови, «пролитой за тя»; царь отвечает на это указанием на слезы, которые он пролил из-за единомышленников Курбского. Царь говорит, что из-за Курбского и его друзей он получил «причреслие», - Устрялов переводит этот термин как «боль в пояснице» (Сказания А. М. Курбского, стр. 186, а; ср. Штелин, ук. соч., стр. 92); но термин «пръчръслiе» может означать и просто «обиду, оскорбление» (ср. примеры у Срезневского, цит. соч., т. II, стлб. 1714).).

Какие же светлые победы ты совершал и когда ты со славой одолевал наших врагов? Когда мы послали тебя в нашу отчину Казань привести к повиновению непослушных, ты, вместо виновников, привел к нам невинных, обвинив их в измене, а тем, против кого ты был послан, ты не причинил никакого вреда. Когда наш недруг, крымский царь, приходил к нашей вотчине Туле, мы послали вас против него, но царь устрашился и вернулся назад, и остался только его воевода Ак-Магомст-улан с немногими людьми; вы же поехали есть ц пить к нашему воеводе Григорию Темкину, и только после пира отправились за ними, и они ушли от вас целы и невредимы. Если вы и получили при этом многие раны, то никакой главной победы не одержали. А как же под городом Невелем: пятнадцатью тысячами человек вы не смогли победить четыре тысячи, и не только не победили, но сами от них едва возвратились, ничего не добившись? Это ли светлая и славная победа, достойная похвалы и чести? А если что было не в твоей власти, то это тебе в вину и не ставится! (Победы пресветлыя...и не восписуется. - В связи с замечаниями Курбского о его «победах пресветлых», Грозный напоминает ему о его неудачах. Наиболее интересным является первый из фактов, упомянутых царем (он упомянут на первом месте вопреки хронологии, очевидно именно в силу наибольшей важности). Речь идет об участии Курбского (вместе с С. И. Пунковым-Микулпнским и И. В. Шереметевым) в подавлении восстания в Казанском ханстве в 1553 - 1554 гг. Как видно пз текста комментируемого послания и из других источников (ср.: ПСРЛ, XIII, 234, 239; Курбский, Соч., стлб. 219 - 220), в военном отношении этот поход не мог считаться неудачным - воеводы привели «большой полон» и вернулись «здорово». Поведение Курбского и других воевод не удовлетворяло царя с политической точки зрения: после завоевания Казани между царем и «избранной радой» обнаруживаются разногласия по вопросу о политике в покоренном ханстве (см. выше, прим. 40); чрезвычайная жестокость, проявленная «карательными экспедициями», возглавлявшимися Курбским и другими боярами (примером такой политики является расправа с побежденными «изменниками Казанскими» в 1555 г.), вызывала недовольство царя. - Поход «крымского царя» на Тулу происходил в 1552 г. Официальные летописи, сообщая об этом событии, указывают, что в момент прихода «царя» к Туле воевода Тёмкин «и люди были воинские поехали к государю»; отпор хану дало само население города; воеводы же пришли в Тулу через 3 часа после ухода хана (ПСРЛ, XIII, 189 - 190, 486 - 487; о пире, устроенном воеводами вместо преследования неприятеля, в летописях ничего не сообщается). - О поражении Курбского под Невелем, кроме комментируемого послания, сообщает только польская хроника Мартина Вельского, который приводит другие цифры, чем царь (1,5 тыс. поляков и 40 тыс. русских), но также указывает на поражение Курбского, вопреки численному превосходству его сил (Kronika Marcina Bielskiego, ks. VII, Warszawa, 1832, стр. 155 - 156; ср. перевод этого известия в предисловии Устрялова к его изд. «Сказаний Курбского», стр. XII - XIII).)!

А что ты мало видел свою родительницу, мало встречался с женой, покидал отечество и вечно находился в походе против врагов в дальних городах (в дальных конных градех. - О «дальноконных градах», в которых он постоянно пребывал, находясь на службе у царя, Курбский упоминал в своем письме (см. стр. 535). Это выражение было, очевидно, необычным для русского языка того времени - в большинстве списков переписчики его исказили. Грозному оно тоже показалось излишне вычурным, - во всяком случае, он вспоминает его не только в первом, но и во втором послании (стр. 211).), терпел болезни и раны от варварских рук и поныне страдаешь от многих ран, - то ведь все это происходило тогда, когда господствовали вы с попом и Алексеем. Если это вам не нравилось, зачем вы так поступали? Зачем, сделав это своей властью, возлагаете на нас вину? А если бы и мы это приказали, то тут нет ничего удивительного, ибо вы обязаны были служить по нашему повелению. Если бы ты был воинственным мужем, ты бы не считал своих прежних бранных подвигов, а стремился бы к новым; потому ты и считаешь свои бранные подвиги, что ты оказался беглецом, не вынесшим бранных подвигов и захотевшим покоя. Разве же мы презрели твои небольшие ратные подвиги, если мы забывали заведомые твои измены и противодействия и ты был среди наших вернейших слуг по славе, чести и богатству? Если бы не было этих подвигов, то какого наказания ты заслужил бы за свое злодейство! Если бы не наше милосердие к тебе, если бы, как ты писал в своём дьявольском письме, ты подвергся гонению, тебе не удалось бы убежать к нашему недругу. Твои бранные дела нам хорошо известны. Не думай, что я слабоумен или неразумный младенец, как нагло утверждали ваши начальники, поп Сильвестр и Алексей. Не надейтесь запугать нас страшилищами, которыми пугают детей: если это не удалось вам прежде, не думайте, что сделаете это теперь. Как сказано в притчах: «Не покушайся на то, чего взять не можешь».

Ты пишешь, что ждешь воздаяния от бога, - поистине, время справедливо воздает за всякие дела - добрые и злые, но только следует каждому человеку рассудить: кто какого воздаяния заслуживает за свои дела? Пишешь, что мы не увидим твоего лица до дня Страшного суда, - видно ты дорого ценишь свое лицо. Но кому же нужно такое эфиопское лицо иидеть? Встречал ли кто-нибудь честного человека, который бы имел серые глаза? Ведь даже твой вид обнаруживает твой коварный нрав! (Где же убо кто обрящет мужа правдива, иже серы очи имуща? Понеже вид твой злолукавый нрав исповедует! - Последняя фраза, сохранившаяся только в списке Археографической комиссии, объясняет все это место в комментируемом послании. Знаменитый ответ Грозного чна угрозу Курбского «не явить» свое лицо до Страшного суда: «Хто же убо желает такова ефиопскаго лица видети?», не есть простая полемическая грубость. Грозный в данном случае выражает взгляд, характерный для средневековой философии: он считает, что сама внешность Курбского говорит о его «злолукавом нраве». Уваровский список (№ 330) послания, опустивший, как и все другие списки, последнюю фразу, дает зато ценное чтение предыдущей фразы: «... иже зекры [голубые] очи имуща» (в других списках той же группы бессмысленное: «закры»); Этот вариант, возможно, более правилен, чем «серы»: в известном памятнике «отреченной литературы» древней Руси, «Тайная тайных» или «Аристотелевы врата», мы читаем предостережения (от имени Аристотеля) по адресу Александра Македонского против советников с голубыми глазами: «Стережися всякого, имуще око зекро» (М. Н. Сперанский. Из истории отреченных книг, вып. 4. СПб., 1908, стр. 175). Если Грозный в данном случае, действительно, опирался на авторитет «Тайная тайных», то это говорит и о его интересе к философской литературе, трактующей общие вопросы управления государством, и об известном свободомыслии царя («Тайная тайных» считалась «еретическим» памятником).).

А если ты не собираешься молчать и всегда будешь обращаться с молитвами против нас к пребезначальной троице и к пречистой богородице и ко всем святым, то, даже если бы ты и справедливо молился, вспомни-ка, окаянный, что сказано об этом в послании божественного [Дионисия] о епископе Поликарпе [следует рассказ Дионисия Ареопагита и сходный с ним другой рассказ о святом муже, молившемся против грешников, молитву которого не принял Христос; после обоих рассказов заключение:] И если такого праведного и святого мужа, справедливо молившегося о гибели грешников, не послушал ангельский владыка, то тебя, смердящего пса, злого изменника и грешника, молящегося о злом, наверное не послушает [следуют библейские цитаты] (А еже убо не хощеши молчати...да обратитца. - В доказательство греховности намерения Курбского «проповедати» троице на царя приводятся две притчи о святом муже, безуспешно молившемся против грешников. Притча о Карпе взята Грозным из того же «Послания Димофилу» Дионисия Ареопагита, которое цитируется и в другом месте первого послания Курбскому (стр. 63; об этой цитате см. в «Археографическом обзоре», стр. 531, 543). Происхождение второй притчи менее ясно. Н. Устрялов (ук. соч., прим. 293) полагал, что герой второй притчи - Поликарп - известный архимандрит Печерского монастыря, живший в XII в. и многократно упоминающийся в Печерском патерике. Но в краткой редакции прямо указывается, что притча о Поликарпе заимствована из «послания божественного Дионисия о Поликарпе Измирском» (стр. 133), - следовательно, из того же Дионисия Ареопагита. Однако в отличие от истории Карпа, история о Поликарпе не обнаруживается в известных нам сочинениях Ареопагита - ни в русском переводе в Четьих-Минеях, ни в греческом тексте (migne. Partologia graeca, t. III). Учитывая это обстоятельство, а также явное сходство между двумя притчами (и именами героев), можно предположить, что рассказ о Поликарпе представляет собой другой вариант того же рассказа о Карпе [это предположение высказывал уже Штелин, но так как он же считал, вслед за Устряловым, что упоминаемый здесь Поликарп - .печерский архимандрит (ук. соч., стр. 95, прим. Ь и прим. 85), то получался абсурдный вывод, что в византийском сочинении V - VI в. н. э. шла речь о киевском архимандрите XII в.!]. Каким образом в послании Грозного оказались рядом два варианта одной притчи - сказать трудно. Поскольку такое удвоение имеется в разных группах списков, следует думать, что оно - раннего происхождения и может быть сделано самим Грозным или кем-либо из лиц, помогавших ему в составлении послания (вставлявшим цитаты по указанию царя).). О святом князе Федоре Ростиславине - с охотой принимаю его в судьи, хотя он вам и родственник, ибо святые видят, что было между вами и нами от начала и доныне, и поэтому рассудят справедливо. А как, вопреки вашим суетным злым немилосердным замыслам, святой Федор Ростисла-вич действием святого духа исцелил нашу царицу Анастасию, которую вы уподобляли Евдоксии? Ясно поэтому, что он не вам способствует, но нам, недостойным, оказывает свою милость.

Так и теперь мы надеемся, что он будет помогать более нам, чем вам, ибо «если бы вы были детьми Авраама, то творили бы дела Авраама, а бог может и из камней сделать детей Аврааму». Не все ведь, произошедшие от Авраама, считаются его потомством, но только те, кто живут в вере Авраама (О преподобном князе Феодоре Ростиславиче...се суть семя Авраамле. - Речь идет о предке Курбского,смоленско-ярославском князе Федоре Ростиславиче (см. выше, прим. 15). Говоря, что этот «святый князь... царицу нашу от смертных врат воздвиг», Грозный имеет в виду какой-то случай обращения больной Анастасии к мощам Федора Ростиславича. - Евдоксия - супруга римско-византийского императора Аркадия, гонительница Златоуста. Характерно, что и Грозный и его противники во взаимной борьбе и полемике черпали полемические образы из одного источника - «Жития Златоуста» (включенного в Четьи-Минеи, см. выше, прим. 46): бояре сравнивали Анастасию г Евдоксией; Грозный сравнивает Курбского с Евтропием (который был, кстати, врагом Евдоксии!). - Замечание Грозного о «чадах Авраама», которых бог может «воздвигнути от камения» (библейская цитата), отражает, как отметил уже В. О. Ключевский (Курс русской истории, ч. П. М., 1906, стр. 212), один из существеннейших моментов политической программы царя. Не забудем, что «чадами Авраама», «сильными во Израиле», были в глазах Курбского бояре-вотчинники; Грозный отвечает на это (за несколько месяцев до учреждения опричнины!) угрозой «воздвигнуть из каменья» новый правящий класс - дворян из числа бывших «страдников» (ср. «Послание В. Грязному», стр. 193).). По сует ным же замыслам мы ничего не решаем и не делаем и на лживое основание ногами своими не опираемся, но, поскольку у нас хватает сил, стремимся к твердым решениям и, опер шись ногами на прочное основание, стоим на нем непоколебимо .

Никого мы из своей земли не изгоняли, а если кто отнал от православия, то по своей воле. Избитые же и заточенные, как я выше сказал, получили наказание по своей вино. А если вы называете себя невинными, то совершаете еще худший грех, ибо, сотворив зло, не хотите раскаяться и получить прощение. Грех ведь не тогда опасен, когда его совершают, а когда, совершив его, не приносят покаяния и выдают нарушение закона за законный поступок. Радоваться же победе над вами мне незачем; не радостно узнать об измене своих подданных и казнить их за эту измену. Скорее надлежит скорбеть, что у них мог возникнуть такой дьявольский замысел - сопротивляться своему владыке, данному богом. Возможно ли. чтобы эти убиенные за свою измену предстали перед господним престолом? Да и не может быть людям это ведомо. Вы же, изменники, вопиете неправедно и не получите просимого, ибо, как было сказано выше, просите ради баловства.

Ничем я не горжусь и не хвастаюсь, и нечем мне гордиться, ибо я исполняю свой царский долг и никого пе считаю выше себя. Скорее это вы гордитесь, ибо, будучи рабами, присваиваете себе святительский и царский сан и учите, запрещая и повелевая. Никаких средств для мучения христиан мы не придумываем, а, напротив, сами готовы мучиться ради них от их врагов не только до крови, но и до смерти. Подданным своим воздаем добром за добро и наказываем злом за зло, и не потому, что нам хочется их наказывать, а по нужде - из-за их злодейских преступлений, ибо сказано в Евангелии: «когда состаришься, то прострешь руки свои и другой тебя перепояшет и поведет, даже если не хочешь». Видишь ли, что часто я не хочу, но приходится наказывать преступников за их преступления. Пишешь, что мы надругаемся над монашеством и потакаем ласкателям - не знаю каким, не остаткам ли вашего дьявольского совета? Среди бояр наших нет несогласных с нами, .кроме только ваших друзей и советников (Наругающе же и попирающе аггельский образ...Безсогласных же бояр у нас несть, развее другов и советников ваших. - Курбский обвинял царя в надругательстве над «ангельским [монашеским] образом» в связи с тем, что тот насильственно постригал в монахи своих противников (так уже были истолкованы эти слова Курбского безвестным комментатором XVI - XVII в., сделавшим пометку на полях одного из «сборников Курбского»; ср. «Сочинения Курбского», стлб. 6, прим. 26); Грозный возражает, что над «ангельским образом» надругаются, напротив, «останки злаго совета» (единомышленники) Курбского (вероятно, имея в виду таких людей, как Тетерин, сбросивший иноческую одежду). Выражение «безсогласные бояре» не совсем понятно - в соответствующем месте послания Курбского (см. стр. 536) мы наблюдаем сильные расхождения в списках: в Погодинском списке читается - «согласующим ти ласкателем и товарищем трапезы бесовские, согласным твоим боярогубителем...», в других списках- «несогласным твоим боярам, губителем души твоей». Если первое чтение верцо, то в ответе царя, может быть, следует читать: «бесосогласных же бояр», т. е. бояр, угодников дьявола? При обоих чтениях остается, во всяком случае, важно» указание царя, что при дворе его продолжают жить и действовать «други и советники» Курбского, не прекращающие «лукавые советы», - замечание тем более интересное, что оно сделано за несколько месяцев до учреждения опричнины.), которые и теперь, подобно бесам, не оставляют своих коварных замыслов [следуют библейские цитаты]. Губителей нашей души и тела среди пас нет. Ты опять помышляешь помыкать мною, как младенцем, - вы ведь называете гонением, если я не хочу, подобно ребенку, быть в вашей воле. Вы же всегда хотите быть мне и властителями и учителями, как младенцу. Мы же уповаем на божью милость, ибо достигли возраста Христова, и помимо божьей милости, милости богородицы и всех святых не нуждаемся ни в каких наставлениях от людей, ибо невозможно, властвуя над множеством народа, добиваться наставлений от других (доидохом в меру возраста исполнения Христова...ниже бо подобно есть, еже владети множества народа, от инех разума требовати.- Говоря, что он ни от кого не требует никакого «разума» и «учения», царь,, повидимому, имеет в виду «учения» и наставления длясебя со стороны каких-либо подданных: «избранная рада», по его словам, претендовала именно на роль «владетелей и учителей» при нем [Штелин (ук. соч., прим. 89) совершенно неправомерно толкует эти слова как требование со стороны царя слепого повиновения от подданных и выражение «истинного деспотизма»]. - «Возраст исполнения Христова» - 33 года, возраст, когда, по евангельским легендам, осуществил свое предназначение и был распят Иисус Христос (Грозному в момент написания письма было 34 года).). Насчет кроновых жрецов ты писал нелепости, лая, подобно псу, или изрыгая яд, подобно змее: родители не станут причинять своим детям таких неприятностей - как же мы, цари, имеющие разум, можем впасть в такое нечестие? Все это ты писал по своему дьявольскому, собачьему умыслу. А если ты свое писание хочешь с собою в гроб положить, значит, ты уже окончательно отпал от христианства. Господь повелел не противиться злу, ты же и перед смертью не хочешь простить врагам, как делают по обычаю даже невежды; поэтому над тобой не должно будет совершать и последнего отпевания (От Кроновых божерцех...неподобно и пению над тобой быти - Кроносом (Кронос, согласно древнегреческой мифологии, отец Зевса, кровожадный титан) Курбский называл, повидимому, Грозного (см.. стр. 536, ср. стр. 210); кого он имел в виду под «кроновыми жрецами», «действующими» на царя с помощью своих детей (принося их ему в жертву?), -не ясно. - В заключение своего письма Курбский обещал положить свое «писание» с собою в гроб, - Грозный усматривает в этом нарушение основной христианской заповеди прощения врагам перед смертью.).

Город Владимир [Волмер, Валмиеру], находящийся в нашей вотчине, Ливонской земле, ты называешь городом нашего недруга, короля Сигпзмунда (В нашей же вотчине, в Вифляньской земле, град Владимер недруга нашего Жигимонта короля нарицаеши. - Город Владимир Ливонский (Вольмар, ныне Валмиера, Латвийской ССР) в числе других городов, центральной и южной Ливонии (см. прим. 41) находился с 1559 г. под властью польского короля Сигизмунда II Августа. Курбский назвал его в своем послании «градом государя моего, Августа Жигимонта»; Грозный, считавший всю Ливонию своей вотчиной, усматривал в этом еще одно доказательство «собацкой измены» Курбского.). Этим ты доводишь свою собачью измену до конца. А что ты надеешься получить от него многие пожалования - это правильно, ибо вы не захотели жить под властью бога и данных богом государей, а захотели самовольства; поэтому ты по своему дьявольскому умыслу и искал себе такого государя, который ничем сам не управляет,, но хуже последнего раба - от всех принимает повеления, сам же никем не повелевает. Но ты не найдешь себе там утешения, ибо там каждый о себе заботится: «Кто избавит тебя от насилий со стороны обидчиков, если даже сироты и вдовы не находят правого суда?», ибо вы - враги христианства! (Паче же утешен не можеши быти, понеже тамо особь кождо о своем печеся: «Хто же бо убо тя от насильных рук обидячего восхитити возможет, иже сиру и вдовице, суду не внемлющих», иже вы - желающая на христианство злая составляти. - Вторая половина этой фразы (от слов «восхитити может») в известных до сих пор списках находилась не на месте в середине послания; там она следовала за фразой о «суяротивословиях» Сильвестра в ливонском вопросе (ср. в тексте «сборников Курбского», стр. 109) - создавалось впечатление, что слова о «сирой вдовице» представляют собой замечание Сильвестра о Ливонии (ср. «Археографический обзор»). Теперь, благодаря списку Археографической комиссии, мы знаем, что слова эти относятся к Польше Сигизмунда II Августа. Курбский выражал надежду на получение «утешения» от своего нового государя, - Грозный отвечает на это, что во владениях такого «худейшего государя» для людей, подобных Курбскому, действительно, самое подходящее место, и далее, очевидно, приводит какую-то цитату. Приводимый Грозным текст: «Кто же тя избавит...», напоминает ряд мест из Библии о греховной стране, которую некому будет избавить от насилий и в которой вдова и сирота не находят правого суда (ср. Исайя, I; Плач Иеремии, V; Иезекииль, XXII; Малахия, III), и что еще важнее, почти дословно совпадает со словами самого Курбского в его послании в Псковско-Печерский монастырь (написанном, вероятно, одновременно с письмом царю): «Кто нас утешит и хто заступит от таковых нестерпимых бед и различных напастей...» (А. М. Курбский, Соч., стлб. 399; выше Курбский попрекает русское духовенство, что они перед царем «не вдовиц и сирот заступают», - стлб. 395). Если Грозный, действительно, имел в виду слова Курбского, эо такой полемический прием вполне в духе царя: Курбский говорил тти слова о Руси, Грозный относит их к новому отечеству Курбского. Последние слова («иже вы. . .») не вполне понятны: в других списках читается: «их же вы, желаюше на христианство злая, составляете».).

Об антихристе мы слыхали, - вы, замышляющие зло против божьей церкви, поступаете подобно ему. О «сильных во Израиле» и о пролитии крови я уже писал; а что мы якобы потакаем кому-либо - неправда, это вы не переносите возражений, а любите, чтобы вам потакали. Никакого советника, рожденного от блуда, мы не знаем, - наверное, это кто-нибудь из вас, а моавитянин и аммонитянин - ты сам. Так же, как они, происходя от Лота, сына Авраама, всегда воевали с Израилем, так и ты, происходя из государского рода, беспрестанно стремишься нас погубить (Антихриста же вемы...на ны безпрестани советуеши пагубу.- Эти слова представляют собой ответ на заключительную приписку (post-scriptum)Курбского в его послании. Курбский намекает царю на какого-то его советника, «рожденного от преблудодеяния» и «всем ведома», которого он сравнивает с антихристом; Грозный заявляет, что он не знает такого. На кого намекает Курбский - не ясно; Устрялов (Сказания Курбского, прим. 218) почему-то предполагает, что речь идет о Федоре Басманове, но ничем это не обосновывает (нет никаких известий о том, чтобы Басманов был незаконнорожденным; отец его Алексей играл видную роль в опричнине). - Говоря, что Курбский происходит от «властительского» рода, Грозный, вероятно, намекает на происхождение Курбского (череа ярославско-смоленских князей) от Рюриковичей.).

Писал ты свое письмо, выступая как бы судьей или учителем, но ты не имеешь на это права, ибо повелеваешь с угрозами. Как все это напоминает коварство дьявола! Он ведь, то заманивает и ласкает, то гордится и пугает, так и ты: тог впадая в безмерную гордость, ты воображаешь себя правителем и пишешь обвинения против нас; то притворяешься беднейшим н скудоумнейшим рабом. Как и другие, бежавшие от нас, ты написал свое письмо собачьим неподобающим образом - в исступлении ума, в неистовстве, по-изменнически и по-собачьи, как подобает одержимому бесом [следуют пространнейшие цитаты из Библии и из сочинений византийских духовных писателей против лиц, присваивающих себе права правителей, учителей и священников!.

Дано это крепкое наставление в Москве, царствующем православном граде всей России в 7072-м году, от создания мира в 5-й день июля [5 июля 1564 г.] (Что же убо писал, хотя убо поставите судею или учителя... в лета от создания миру 7072-го, июля в 5 день. - В заключение своего послания царь дает общую оценку послания Курбского, приводит обширные цитаты из Библии и византийской духовной литературы (в частности огромную выписку из сочинения IV - V в. н. э., приписываемого Дионисию Ареопагиту, часть которой попала в большинстве списков не на место) и заканчивает датой, исчисляемой, как и во всех его посланиях, от «созданиямира» (5 VII 7072=5 VII 1564 по нашему летосчислению). Говоря, что Курбский «подобится» (уподобляется) «местоблюстителям», Грозный, очевидно, понимает этот термин (как и выше, стр. 24) в смысле «управители, наместники» [а не в смысле «блюстителя епископского престола», как полагает Штелин (ук. соч., стр. 90)]. Царь сравнивает послание Курбского с выступлениями других лиц, «бежавших от рук наших»; из таких выступлений нам известно только послание Тетерина Морозову (см. выше, стр. 536). Выражение «степеней честного порога» (в последней фразе), как и в посланиях шведскому королю Иоганну (см. стр. 144), представляет собой указание на высокий ранг (в международном масштабе) Московского государства.).