КСЕРКС ГОТОВИТСЯ К ПОХОДУ НА ЭЛЛАДУ

Вначале Ксеркс не хотел войны с Элладой, а собирался двинуться на Египет. Но при дворе был человек, весьма уважаемый среди персов, — Мардоний, сын Гобрия. Он приходился двоюродным братом царю и был сыном сестры его отца, Дария. Мардоний обратился к царю с такими словами:

— Владыка! Несправедливо оставлять афинян без наказания за зло, которое они причинили персам. Ныне же ты можешь выполнить свой замысел. Подавив мятеж высокомерного Египта, иди в поход на Афины.

Царь встает с трона

Все это Мардоний говорил потому, что, будучи человеком честолюбивым, сам желал стать сатрапом Эллады. С течением времени он сломил упорство Ксеркса и убедил его в своей правоте. Этому способствовали и некоторые обстоятельства. Сначала из Фессалии прибыли послы от Алевадов, владык Фессалии, которые приглашали царя идти на Элладу и заверяли в своей преданности. Затем явились Писистратиды и повторили предложение Алевадов. А кроме того, они привезли с собой афинянина Ономакрита — толкователя оракулов, который собрал и обнародовал изречения Мусея. Ономакрит, всякий раз являясь пред царем, читал свои прорицания, пропуская те изречения, которые намекали на поражение варваров, и выбирая лишь наиболее благоприятные. Он объяснил, что одному персу суждено соединить мостом Геллеспонт, и предсказал поход Ксеркса.

И царь персов внял его совету: на второй год после кончины Дария он выступил против египетских мятежников. Восстание было подавлено, и на весь Египет наложено еще более тяжкое, чем при Дарий, ярмо рабства. Ксеркс уничтожил самоуправление Египта, теперь персидский царь уже не считался наследником египетских фараонов. Правителем Египта Ксеркс поставил своего брата Ахемена, сына Дария.

Сам же царь решил идти на Афины. Но прежде собрал персидских вельмож, чтобы выслушать их и объявить им свою волю. Окинув всех взглядом, Ксеркс сказал:

— Персы! О деяниях Кира, Камбиза и отца моего Дария вы прекрасно знаете и рассказывать вам об этом не нужно. Что касается меня, то, наследовав царский престол, я был озабочен тем, как бы не умалить царское достоинство и потрудиться на благо державы. И вот, думая об этом, я нахожу, что мы можем не только стяжать славу и завоевать страну, которая прекраснее, плодороднее и не меньше нашей нынешней державы, но и покарать врагов. Ныне я созвал вас, чтобы открыть мой замысел. Я намерен, перекинув мост через Геллеспонт, вести войско на Элладу и покарать афинян за все зло, причиненное персам и моему родителю. Вы помните, как отец мой Дарий снаряжался на войну с этим народом. Но его нет в живых, ему не дано покарать виновных. Я же не успокоюсь до тех пор, пока не предам Афины огню. Никто не забыл об их походе в Сарды. Никто не забыл, как они сожгли священную рощу и храмы. Не останется больше ни одного города и народа на свете, которые осмелились бы восстать против нас, когда мы разделаемся с афинянами. Признательности моей не будет границ, если каждый из вас вместе с войском в назначенное мной время окажется на месте. Тот эке, кто явится с наилучшим снаряжением, получит от меня самые почетные дары.

Но я бы не хотел, чтобы вы сочли предстоящий поход моим личным делом, поэтому предлагаю сообща обсудить все проблемы, которые встанут перед нами.

После царя взял слово Мардоний:

— Всемогущий! Ты самый доблестный из всех персов. Великолепно, что ты не хочешь позволять издеваться над нами презренным ионянам, живущим в Европе. И было бы очень странно, если бы не покарали эллинов, напавших на нас первыми, ведь, желая расширить свою державу, мы покорили саков, индийцев, эфиопов, ассирийцев и многие другие народы. Что же нас страшит? Мы знаем их силу и слабости. Ведь потомки их, эллины, живущие в нашей части света, подчинились нам. Мне довелось самому узнать этих людей, когда я по приказу твоего отца выступил против них. Дойдя до Македонии, я не встретил никакого сопротивления, и немного оставалось уже до самих Афин. Но эллины ведут войны нелепейшим образом: они выбирают для сражения совершенно гладкое поле, в результате даже победитель возвращается домой с большим уроном, а о побежденных и говорить не приходится — они гибнут поголовно. Такое поведение совершенно неразумно: эллины говорят на одном языке и могли бы улаживать споры через глашатаев и послов. А если война вообще неизбежна, то каждый должен искать наименее уязвимое для себя положение и потом уже начинать войну. Несмотря на вечные войны, которые эллины бестолково ведут друг с другом, они даже не подумали сразиться со мной, хотя я дошел до Македонии. Кто же, в самом деле, дерзнет, о царь, восстать против тебя, если ты ведешь с собой все народы и весь флот Азии? Я. убежден, что эллины никогда не решатся на такую дерзость. Если же я ошибаюсь, и они безрассудно ринутся в бой, то узнают, что на войне мы, персы, доблестнее всех.

Пока Мардоний восхвалял замыслы Ксеркса, остальные хранили молчание, никто не осмеливался возражать царю.

Наконец, вперед выступил Артабан, дядя царя, и торжественно начал:

— Ксеркс! Ты собрал нас, чтобы, выслушав наши мнения, выбрать наилучшее. Вспомни, я не советовал твоему родителю, моему брату Дарию, идти на скифов, он не послушал меня. И что же? Поход окончился печально: потеряв многих храбрых воинов, он возвратился домой. Ты же, царь, желаешь завоевать народ, доблестью превосходящий скифов. — Правдивый Артабан умолк, никто не поддержал его. Выждав, он продолжал:

— Я должен сказать тебе правду: предприятие это опасно. Ты намерен построить мост на Геллеспонте и вести войско через Европу в Элладу. Противник твой храбр и силен, вполне возможно, что он одержит победу в морском сражении, а потом поплывет к Геллеспонту и разрушит мост, тогда ты будешь в опасности. Припомни, какое несчастье нас едва не постигло, когда родитель твой построил мост на Боспоре Фракийском и на реке Истре и переправился в скифскую землю. И если бы тогда Гистией, тиран Милета, согласился с мнением прочих тиранов и не воспротивился, то войско персов погибло бы. Итак, последуй моему совету: не подвергай себя такой опасности без крайней нужды.

Ксеркс гневно возразил ему:

— Артабан, ты брат моего отца! Поэтому ты избежишь заслуженной кары за вздорные речи. Малодушный трус, ты не пойдешь в поход на Элладу, а я и без тебя сделаю то, что намерен, иначе я не буду сыном Дария. Я прекрасно понимаю, что если мы сохраним мир, то они сами пойдут войной на нас, ведь вторглись они в Азию и предали огню Сарды. Сейчас речь идет о том, нападать ли нам или самим стать жертвой нападения.

На этом закончили. Но к вечеру царя одолело беспокойство. Он размышлял всю ночь и пришел к выводу: поход на Элладу не следует предпринимать. Приняв такое решение, Ксеркс заснул. И вот ночью, как рассказывают персы, увидел он необычный сон. Царю привиделся высокого роста благообразный человек, который сказал:

— Так ты, перс, изменил свое решение и не желаешь идти войной на Элладу? Нехорошо ты поступаешь, меняя свои взгляды, и я не могу простить тебе этого. Как решил днем, так пусть и будет.

Проговорив это, призрак исчез. На следующий день, созвав тех же персов, что и прежде, Ксеркс заявил:

— Персы! Простите за столь быструю перемену моего решения! Я не достиг еще зрелости, а лица, жаждущие войны, не оставляют меня в покое. Услышав мнение Артабана, я вспылил и высказал старшему недостойные слова. Ныне же я должен признаться, что был не прав, и решил последовать его совету. Итак, я раздумал идти войной на Элладу, и вы можете спокойно оставаться дома.

Возрадовавшись, персидские вельможи пали к ногам царя. Ночью, однако, Ксерксу во сне опять явился тот лее самый призрак и сказал:

— Сын Дария! Так ты, кажется, действительно отказался от похода, не обратив внимания на мои слова, как будто и ке слышал их? Знай же, если ты тотчас же не выступишь в поход, то произойдет вот что: сколь быстро ты достиг величия и могущества, столь же быстро ты будешь унижен.

В ужасе Ксеркс вскочил с ложа и послал вестника к Артабану. Когда тот явился, царь обратился к нему с такими словами:

— Артабан, я был не прав, наговорив тебе много вздора. Спустя немного все же пожалел об этом и понял: нужно последовать твоему совету. Однако я не могу поступить, как бы мне хотелось. Ибо, когда я, опомнившись, изменил свое решение, мне не раз во сне призрак настойчиво запрещал принимать твой совет. Возможно, бог посылает его, тогда он посетит и тебя. Я полагаю, так и будет, если ты облачишься в мое царское платье, сядешь на мой престол, а потом уснешь на моем ложе.

Артабан счел для себя непозволительным сесть на престол. Но царь настаивал, и он согласился исполнить приказание, сказав:

— По-моему, о государь, одинаково важно быть благоразумным и следовать благим советам другого. Общение с дурными людьми вводит тебя в заблуждение, так порывы ветра мешают морю показать его истинную сущность, благие природные свойства. Я был не столько огорчен твоим резким отзывом обо мне, но гораздо больше тем, что из двух предложений ты выбрал гибельное для тебя и персов. Теперь, когда ты склонился к более разумному предложению, тебя посещают сновидения, воспрещающие распускать войска. Сын мой, эти сны исходят не от богов: обычно люди видят то, о чем думают днем. Мы же в последние дни только и были заняты этим походом. Если я ошибаюсь и призрак ниспослан богом, то ты всецело прав: призрак явится ко мне с теми же предсказаниями, что и тебе. И, конечно, он не может быть столь простодушен, чтобы, глядя на меня в твоем одеянии, решить, что это ты.

В надежде доказать полную несостоятельность его опасений, Артабан поступил, как велел царь. Он оделся в платье Ксеркса, сел на царский престол и потом заснул. Во сне его посетил призрак, обратившийся к нему со словами:

— Это ты стараешься всячески отговорить Ксеркса идти на Элладу, якобы желая ему блага? Стремясь отвратить веление рока, ты не избежишь наказания! А какая кара ожидает самого царя, о том ему сказано.

Так угрожал призрак Артабану и, казалось, хотел выжечь ему глаза раскаленным железом. Громко вскрикнув, спящий подскочил и сел рядом с Ксерксом. И, поведав царю о своем сне, печально молвил:

— О владыка, я часто наблюдал, как слабые державы уничтожали сильные, поэтому хотел предостеречь тебя. Я помню, чем кончился поход Кира на массагетов, помню и поход Камбиза на эфиопов. Сам я участвовал в войне Дария со скифами. Зная все это, я думал: все народы прославят тебя, если ты сохранишь мир. Но так случилось: божество желает, чтобы мы воевали с эллинами, поэтому я отказываюсь от сказанного прежде и вместе с тобой отправляюсь в поход. Ты же объяви персам о ниспосланном тебе божественном откровении и повели им выполнять твое первое приказание — готовиться к походу.

Итак, призрак воодушевил обоих, и с рассветом Ксеркс немедленно собрал персов и сообщил им обо всем.

После того как Ксеркс решил выступить в поход, ему явился призрак в третий раз. Маги истолковали сновидение так: Ксеркс станет господином всех стран и всех народов.

Четыре года персидский царь готовился к походу, на пятый год полчища персов двинулись на Элладу. Это было самое большое войско из известных нам. С ним не могло сравниться ни войско Дария, ходившее на скифов, ни скифское войско, которое в погоне за киммерийцами вторглось в Индийскую землю, ни войско Атридов, разрушившее Трою.

Действительно, какие только народы не привел Ксеркс из Азии в Элладу! Лишь большая река могла напоить это войско!