ГЛАВА ТРЕТЬЯ. КУТУЗОВ В ПЕРИОД 1806-1812 гг.

После окончания кампании 1805 г. Кутузов привел русские войска на родину.

За время марша через Венгрию русские войска соблюдали строгую дисциплину и порядок. Об этом Кутузов так писал царю из Эперьеша: «Мы дошли до сего места без малейшей жалобы от жителей, кои не могут довольно нахвалиться солдатами, удивляясь, что при такой многочисленной армии никаких непозволительных деяний или обид кому-либо ни от кого не произошло» (М И. Кутузов. Документы, т. II, док. № 309, стр. 308). Русские солдаты всегда с уважением относились к населению тех мест, через которые им приходилось двигаться; в армии помнили завет А. В. Суворова: «Обывателя не обижай, он нас поит и кормит; солдат не разбойник» (Генералиссимус Суворов. Сборник документов и материалов, ОГИЗ, 1947, стр. 80).

По возвращении на родину войска были расквартированы в различных пунктах вдоль западной и юго-западной границ России. Существовавшие в первые годы XIX столетия инспекции к этому времени были окончательно упразднены, войска делились на дивизии. В состав дивизии входили шесть полков линейной пехоты (мушкетерские и гренадерские полки) и один егерский полк; конница - три полка регулярной кавалерии (драгунские, кирасирские и гусарские полки) и два казачьих полка; артиллерия - до пяти рот пешей и одна рота конная; рота инженерных войск. Словом, дивизия представляла собой крупное общевойсковое соединение.

Кутузову было поручено командование тремя дивизиями (5, 6 и 7-й), расположенными в Брест-Литовске, Дубно и Мозыре. Он провел большую работу по приведению вверенных ему войск в полную боевую готовность.

В мае 1806 г. Кутузов был вызван в Петербург, где продолжал хлопоты по обеспечению людьми, оружием, лошадьми и имуществом вверенных ему дивизий. В Петербурге Кутузов был включен в состав Военного совета, созванного Александром I для обсуждения вопросов, связанных с возможностью возникновения новой войны как на западных, так и на южных границах.

Осенью 1806 г. Кутузов вернулся к своим дивизиями получил приказ о подготовке войск к выступлению в поход. Началась новая война с Наполеоном.

Несмотря на общепризнанные заслуги Кутузова и его полководческий талант, блестяще проявленный в кампании 1805 г., Александр I не захотел поставить опытного полководца во главе армии, которой предстояло действовать против французов в Восточной Пруссии. Дивизии, которыми командовал Кутузов, были направлены в состав действующих войск, а М. И. Кутузов назначен киевским военным губернатором. Это назначение Кутузова оценивалось современниками как почетная ссылка полководца.

Будучи киевским военным губернатором, Кутузов много сделал для укрепления дивизий, входивших в состав Молдавской армии, сформированной в конце 1806г. для действий против Турции. Ему не раз пришлось беседовать с будущим главнокомандующим Молдавской армией А. А. Прозоровским по вопросам ведения военных действий в Пруссии. В письмах к жене Кутузов много раз возвращался к этой же теме, проявляя не только интерес к событиям, но и давая им правильную оценку. Получив известие о победе русских войск над войсками Наполеона под Прейсиш-Эйлау (27 января 1807 г.), Кутузов радуется этой победе и пишет Е. И. Кутузовой: «Мы получили известие об победе над Бопапартием. Дай бог! Я нынче себя узнал, что независтлив» (М. И. Кутузов. Документы, т. II, док. № 443, стр. 433). В другом письме он высказывает свои мысли о ведении военных действий после одержанной победы: «Сегодня пришла из Петербурга реляция об баталии при Прейсиш-Эйлау. Это хорошо, но жаль, что Беннигсек стоит после баталии в Кенигсберге и без сообщения с Эссеном; но думаю, что скоро это поправится. Без сомнения, уже после 27-го числа дело было. Бонапарте не может с бешенства чего-нибудь не предпринять» (М. И. Кутузов. Документы, т. II, док. № 444, стр. 433).

Кутузов верно подметил ошибку Беннигсена, который после победы под Прейсиш-Эйлау поторопился отвести русские войска к Кенигсбергу, не дождавшись отхода французов. Этой ошибкой воспользовался Наполеон.

В ноябре 1807 г. Александр I возложил на Кутузова главное командование 8, 9, 18 и 22-й дивизиями, расположенными в пределах ведения киевского военного губернатора, оставив его в прежней должности военного губернатора. Новое назначение Кутузов принял с радостью.

Дивизии Киевского губернаторства должны были составлять резерв Молдавской армии, начавшей военные действия против Турции, вероломно нарушившей Ясский мирный договор 1791 г. и объявившей России войну.

Военные и внешнеполитические поражения турецкого правительства вызвали рост национально-освободительного движения среди угнетенных ею балканских народностей. В своей борьбе за национальное освобождение балканские народности искали помощи и поддержки у России. Маркс и Энгельс отмечали, что «серб, болгарин, боснийский райа, славянский крестьянин из Македонии и Фракии питают большую национальную симпатию к русским и имеют с ними больше точек соприкосновения, больше средств духовного общения, чем с говорящими на том же языке римско-католическими юго-славянами...» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. IX, стр. 377). Словом, позиции Турции на Черном море и Балканском полуострове были неустойчивыми.

После заключения Ясского мирного договора Россия зорко следила за точным его выполнением со стороны Турции. Дипломатическая миссия М. И. Кутузова в 1794 г. привела не только к ослаблению агрессивных настроений среди руководящих турецких кругов, но и к заключению в 1798 г. союзного оборонительного договора сроком на восемь лет. В 1802 г. Россия добилась от турецкого правительства ряда льгот для Молдавии и Валахии. В 1804 г. союзный договор с Турцией вновь был возобновлен.

Международные события, связанные с войной 1805 г., и поражение Австрии и России в этой войне усилили влияние французской дипломатии в Константинополе. Французские дипломаты стремились скорее вовлечь Турцию в войну с Россией, чтобы оттянуть силы России от западных ее границ и облегчить Наполеону выполнение его агрессивных планов в Европе. Французский посол в Турции генерал Себастиани обещал туркам помощь не только инструкторами, вооружением и продовольствием, но поддержкой действиями корпуса генерала Мармона, находившегося в то время в Далмации. Турецкое правительство оказалось марионеткой в руках наполеоновской дипломатии и, разжигаемое реваншистскими стремлениями определенных турецких правящих кругов, пошло на нарушение ряда условий договора с Россией, неизбежным следствием чего явилась война.

Начало войны с Турцией совпало с ведением второй войны России с наполеоновской Францией, и совершенно естественно, что эта война была наруку Наполеону, так как оттягивала часть сил русской армии к южным границам.

Турецкое правительство ввело свои войска в Молдавию и Валахию и приступило к вооружению крепостей на Дунае. В ответ на агрессивные действия Турции главнокомандующему Молдавской армией было дано распоряжение перейти через Днестр, занять Бессарабию, Молдавию и Валахию и начать военные действия против турецких войск. Несмотря на небольшую численность русских войск (30 тысяч) и на разбросанность их по большой территории, боевые действия против турок вскоре привели к значительным успехам. К лету 1807 г. турки были отброшены за Дунай, и русские готовились к овладению турецкими крепостями на левом берегу реки (Измаил, Браилов, Журжа) и форсированию самого Дуная. Военные действия на Кавказском театре войны против Турции привели к значительной победе русских войск на берегах Арпачая. Адмирал Сенявин одержал над турками ряд побед на море.

В июне 1807 г. Тильзитским миром была окончена война с Наполеоном. Международная политическая обстановка изменилась. Россия оказалась временно вовлеченной в континентальную политику Наполеона, а Наполеон обязался не оказывать помощи и поддержки Турции в ее борьбе с Россией и быть посредником в заключении мира между Россией и Турцией. Однако переговоры о мире, которые велись в Париже, не дали положительного результата.

В марте 1808 г. Кутузов получил указ царя о назначении в армию Прозоровского, куда должен был прибыть с двумя дивизиями (8 и 22-й), находившимися под его командованием в Киевском военном губернаторстве. Две другие дивизии (9 и 18-я) составили корпус генерала Дохтурова.

20 апреля 1808 г. Кутузов приехал в Яссы в главную квартиру фельдмаршала Прозоровского, где был назначен командующим главным корпусом армии. Этот корпус не имел постоянного состава. Всего в главном корпусе было 15 батальонов пехоты, 25 эскадронов кавалерии, 2 казачьих полка, 2 роты артиллерии, понтонная рота и батальон милиции.

Войска в армии Прозоровского не отличались особой организованностью и боевой выучкой.

Благодаря богатому боевому опыту Кутузов сумел в короткий срок поднять боевую выучку Молдавской армии, научил войска действовать сомкнутым строем, отражать атаки турецкой конницы огнем, а к действию холодным оружием переходить только при явном разгроме противника, так как сохранять строй при ударе в штыки трудно. Останавливаясь на действиях конницы, Кутузов учил, что построение кавалерии должно прикрываться пехотными каре; при этом Кутузов указывал на необходимость умело выбирать момент для атаки и атаковать неприятеля сомкнутым строем, а не врассыпную. Вместе с тем Кутузов обращал внимание и на одиночную подготовку каждого всадника, говоря при этом, что кавалерист и один должен быть страшен неприятелю.

Кутузов уделял большое внимание обучению пехотных полков стрельбе в цель. Он не раз напоминал командирам, что они должны обучить каждого солдата стрелять прицельно.

В ходе сражения обстановка может меняться, и поэтому всякое построение и решение зависит от положения, места и обстоятельств - учил Кутузов.

Обучая подчиненные ему войска, Кутузов не требовал от командиров шаблонных решений, и сам не давал советов и рецептов на все возможные случаи.

Прозоровский не мог не оценить способностей своего помощника и, когда военный министр запросил его мнение о Михаиле Илларионовиче на случай назначения Кутузова командиром отдельного корпуса в Австрии, дал весьма лестный отзыв. Он писал: «Никого лучше избрать не можно, как генерала от инфантерии Голенищева-Кутузова. Он знает все здешние места, народы и обычаи здешние, також места задунайские и всю политику турецкую, следовательно, он всех и способнее. Я могу с полным удостоверением свидетельствовать, что он должность генерала и часть воинскую хорошо разумеет... Я по части войсковой совершенно им доволен, и он мне в самом деле помощник. Впрочем, заключительно скажу, что я признаю его в искусстве военном из лучших генералов» (М. И. Кутузов. Документы, т. III, док. № 107, стр. 90). Иностранные дипломаты всячески препятствовали успешному завершению переговоров, разжигали вражду между Турцией и Россией, вели провокационные интриги. В конце 1808 г. стало ясно, что переговоры с Турцией не приведут к положительным результатам, что Турция только тянет время, рассчитывая на изменение политической ситуации в Европе. Однако это изменение произошло не в ее пользу.

Во время эрфуртского свидания с Александром I Наполеон дал согласие на присоединение к России Молдавии и Валахии и установление границы по Дунаю. Наполеон отказывался от поддержки Турции в ее борьбе с Россией, и это обстоятельство развязывало России руки для продолжения войны.

В конце марта 1809 г. было решено возобновить военные действия против турок. Представляя царю план военных действий, Прозоровский писал, что он рассчитывает очистить левый берег Дуная от турецких крепостей и будет стараться взять Браилов, Измаил и Журжу. Методы ведения войны Прозоровского были противоположны румянцевским и суворовским.

Первую осаду и штурм Прозоровский повел на крепость Журжу. Однако атака Журжи была отбита с потерями. Тогда Прозоровский решил осадить Браилов. В этой операции были использованы главные силы армии - войска, находившиеся под командой М. И. Голенищева-Кутузова.

7 апреля войска Кутузова двинулись к Браилову. Они шли в боевом порядке, четырьмя колоннами. Кутузов лично наблюдал за порядком движения. К ночи русские подошли к крепости и остановились в 4-5 км от нее.

С утра 8 апреля передовые части сбили турецкие посты и войска приступили к обложению Браилова.

Крепость имела тройную линию обороны - каменный замок (цитадель крепости) и два земляных ретраншамента. Передовой ретраншамент (Ретраншамент - оборонительное сооружение в виде сплошной линии укреплений) опоясывал всю крепость и ее предместья и обоими флангами упирался в Дунай. На ретраншаменте в некоторых местах были устроены батареи, подступы к нему были минированы. Гарнизон Браилова достигал 12 тысяч человек и 280 орудий.

Задержка с прибытием осадной артиллерии не давала возможности начать решительные действия против крепости. Наконец, 11 апреля осадная артиллерия прибыла, и пушки были поставлены на подготовленных батареях. В этот же день подошли суда речной флотилии, которые должны были прервать связь крепости с правым берегом. Прозоровский решил попытаться склонить гарнизон Браилова к капитуляции и послал коменданту предложение о сдаче крепости. Но турки отказались капитулировать. 16 апреля начался обстрел крепости и города из всех орудий и подготовка к штурму.

После трехдневного обстрела Прозоровский решил, что самой крепости и ее батареям артиллерийским огнем нанесен существенный урон и поэтому настало время штурма. Кроме того, лазутчики сообщили, что среди гарнизона идет брожение и часть турецких солдат решила капитулировать. Штурм был назначен в ночь на 20 апреля.

Кутузов не был согласен с Прозоровским. Он указывал, что крепость еще сильна, ее артиллерия не подавлена, а без этого штурмовать крепость рискованно. Однако Прозоровский все-таки приказал штурмовать.

Диспозиция к штурму была составлена Кутузовым в духе суворовской диспозиции к штурму Измаила.

В конце диспозиции Кутузов писал: «О часе атаки приказано будет отрядным начальникам. Артиллерии с сего часа усиливать пальбу и стараться бить те места, на которые пойдут колонны, и сие делать постепенно за полночь до самого штурма. Когда же тронутся колонны к действию, тогда те батареи или орудия на батареях, которым без вреда колонн наших стрелять не можно будет, стреляют поспешно холостыми зарядами. Действующим колоннам позволяется закричать ура!, но не более двух раз и непродолжительно и то тогда, когда головы сих колонн придут ко рву, с каковым криком и спускаются в оной» (М. И. Кутузов. Документы, т. III, док. № 222, стр. 174).

Таким образом, артиллеристы получили распоряжение вести усиленный огонь вечером перед штурмом, особенно по тем местам, куда пойдут штурмовые колонны, а с момента движения войск продолжать стрельбу холостыми зарядами. В этих распоряжениях для артиллерии чувствуется суворовский опыт штурма Измаила. Холостой огонь артиллерия должна была вести для того, чтобы избежать поражения своих войск и одновременно устрашать противника грохотом артиллерийских выстрелов.

Штурмующие войска были разделены на три колонны: по три батальона в первой линии и по три батальона в резерве; впереди каждой колонны должны были идти охотники (по 60 человек), солдаты с лестницами (по 40 человек) и саперы (по 30 человек) для разминирования. За каждой колонной следовал резерв, а за ним двигалась конница и конные орудия. Каждую колонну сопровождали специально выделенные офицеры-инженеры или квартирмейстеры. Всего на штурм было назначено 8 тысяч человек.

В прошлом каждому штурму обычно предшествовала демонстрация с целью дезориентировать противника. Частое повторение этого приема стало уже известно туркам, и они не поддавались больше обману. Поэтому теперь Кутузов решил поступить иначе. Согласно его плану основная атака должна была быть первой, а демонстрирующая колонна должна была атаковать второй и привлечь на себя контрудар турок, которые атаку второй колонны признали бы за основной удар.

В 22 часа войска, назначенные на штурм, стали подтягиваться в головные укрепления. В 23 часа взвилась третья сигнальная ракета, и колонны двинулись вперед в абсолютной темноте. Начальник левой колонны, имевший задачу нанести демонстративный удар, не понял решения Кутузова и, зная о демонстративном характере своего движения, по общепринятому обычаю поспешил с атакой и первым подошел к ретраншаменту. Турки всполошились и, осветив местность светящимися ядрами, обнаружили атакующих. Колонны были встречены сильным огнем. Правда, шедшие впереди охотники сумели, кое-где проникнуть на вал и завязать с противником рукопашный бой. Однако колонны двигались в темноте, а поэтому сбивались с заданного направления и не могли поддержать своих охотников, которые несли ничем не оправданные потери. Правой колонне удалось вырваться на вал, но она была сбита противником. Турки повсеместно отбили штурм. Штурмовые колонны сгрудились во рву ретраншамента и явились хорошей мишенью для огня противника, занимавшего вал. Русская пехота вела беспорядочный огонь из рва. Управление наступающими было потеряно, почти все начальники колонн и большинство офицеров выбыли из строя.

Когда стало светать и Прозоровский увидел, что штурм не удался, он приказал отступить. Прозоровский, желая оградить себя от обвинений, в приказе от 20 апреля обрушил, свой гнев на солдат, а в донесении царю прямо клеветал на подчиненных, обвиняя их в неудаче штурма Браилова.

Однако истинные причины неудачи надо искать в действиях Прозоровского. Он не проверил подготовку штурма в артиллерийском и инженерном отношении. А между тем оборона крепости не была подавлена, инженерные сооружения (траншеи) не были приближены к крепостному валу, в результате чего штурмующим войскам пришлось двигаться по открытой местности под убийственным огнем неприятеля. Тщательной рекогносцировки маршрутов движения колонн произведено не было, колонны блуждали и теряли правильное направление атаки.

Прозоровский, не послушав совета Кутузова, велел вести войска на штурм, хотя обстановка для этого еще не была благоприятна. Он выделил для штурма только часть войск, и поэтому сил и средств для достижения успеха было недостаточно; он не хотел считаться с боевым опытом, говорившим, что в действиях против крепостей штурмы, не подготовленные огнем артиллерии, не удаются.

Прозоровский внес в диспозицию Кутузова свои коррективы, сводившие на нет опыт Кутузова под Измаилом. Движение с 23 часов себя не оправдывало. Суворов под Измаилом начал движение ночью с тем расчетом, что штурмовые колонны подойдут к крепостным стенам на рассвете, здесь же все движение и штурм должны были производиться ночью. Ввиду ночного штурма нельзя было точно подвести наступающих к назначенному месту и поправить ошибки; также было трудно оказать помощь резервами, так как наблюдать за боем было невозможно. (При данном штурме случилось даже так, что 29-й егерский полк расстреливал Фанагорийский полк, приняв его в темноте за турок.)

После неудачного штурма Прозоровский собрал военный совет для обсуждения дальнейших действий. Здесь вновь выявились разногласия между Прозоровским и Кутузовым по вопросу о дальнейшем ведении войны. Прозоровский считал необходимым овладеть Браиловым правильной осадой, а потом двинуться за Дунай и приступить к осаде крепостей за Дунаем. Кутузов был не согласен с таким планом, он предлагал искать столкновения с живой силой противника.

Разногласия Прозоровского и Кутузова настолько обострились, что Прозоровский начал жаловаться царю. Он писал, что Кутузов порочит его действия, возбуждает недоверие к нему и служит ему «не помощником, а помехою». Дальнейшая совместная работа Прозоровского и Кутузова становилась невозможной.

Александр I решил удалить Кутузова из действующей армии. Он послал два рескрипта о дальнейшем служебном использовании Кутузова, предлагая Прозоровскому выбрать один из них.

В первом рескрипте Александр I назначал Кутузова командующим резервным корпусом Молдавской армии, во втором - на пост литовского военного губернатора вместо увольняемого по прошению генерала Римского-Корсакова.

Прозоровский выбрал второй рескрипт и послал его Кутузову.

Но как ни хотелось боевому генералу расставаться с войсками и в угоду Прозоровскому уезжать в Вильно, ему пришлось подчиниться.

В Литве хорошо знали Кутузова по прежней его деятельности, и население Вильно с радостью ждало его приезда.

На посту литовского военного губернатора Кутузову пришлось вести большую работу по боевой подготовке войск и материальному их обеспечению.

Несмотря на большое государственное значение деятельности Кутузова на новом посту, все же он мечтал о другой работе - о работе в войсках.

Между тем в Молдавской армии произошли следующие события.

Вскоре после отъезда Кутузова из действующей армии фельдмаршал Прозоровский умер; на место главнокомандующего Молдавской армией вступил генерал Багратион. В рескрипте на имя Багратиона Александр I вновь поставил вопрос об активности военных действий («поспешный переход за Дунай признан необходимым»), то есть подтвердил необходимость той активности действий, за предложение которой недавно Кутузов должен был расстаться с войсками.

Общая обстановка в Европе все более обострялась. Наполеон явно шел на разрыв отношений с Россией, его армия подтягивалась к русским границам. В центральной Европе наблюдались грандиозные приготовления к войне. Дипломаты Наполеона всячески провоцировали Турцию на продолжение войны с Россией. От имени Наполеона они обещали после победы над Россией отдать Турции Крым и другие земли на побережье Черного моря. В плане агрессии против России Наполеон уделял большое место Турции, рассчитывая, что ее войска вторгнутся в юго-западные пределы России и окажут помощь основной группировке французской армии.

Надвигавшаяся война с Наполеоном требовала скорейшего и победоносного завершения войны с Турцией и освобождения войск Молдавской армии для борьбы с основными силами агрессии. Для завершения затяжной войны с Турцией нужны были решительные действия: необходимо было во главе Молдавской армии поставить полководца, умудренного опытом войны, знающего особенности и тонкости дипломатического воздействия на турецкое правительство и умеющего малыми силами добиваться больших положительных результатов. Лучшей кандидатурой на этот пост был М. И. Кутузов.

Александр I, при всем его недружелюбном отношении к Кутузову, вынужден был в марте 1811 г. подписать рескрипт о назначении М. И. Кутузова главнокомандующим Молдавской армии.

Новое назначение Михаил Илларионович принял с душевной тревогой. В письме к военному министру он писал: «Желаю, чтобы мои силы телесные, при исполнении обязанностей моих, достаточно соответствовали главнейшему моему чувствованию...» (М. И. Кутузов. Документы, т. III, док. № 370, стр. 293). В письме к дочери он также писал, что новое назначение его сильно беспокоит: «...буду назначен командующим армией в Турции. Уверяю тебя, что это меня вовсе не радует, наоборот, сильно огорчает, клянусь тебе» (Там же, док. № 369, стр. 292). Надо вспомнить, что в 1811 г. Кутузову было 66 лет. Преклонный возраст, болезни и особенно плохое зрение тревожили Михаила Илларионовича. Он был озабочен трудной миссией главнокомандующего.

Кутузов поспешил к армии. 31 марта 1811 г. он вступил в командование войсками.

С первого же дня Михаил Илларионович с головой окунулся в работу - надо было ознакомиться с делами и обстановкой, с состоянием войск и их материальным обеспечением, надо было быстро составить план дальнейшего ведения военных действий.

7 апреля Кутузов направил военному министру свои соображения по ведению дальнейших военных действий. Эти соображения свидетельствуют о том, как быстро и вместе с тем тонко и разносторонне оценил полководец всю обстановку, не упустив из виду никаких, казалось бы мелких, деталей.

Молдавская армия ко времени приезда Кутузова значительно уменьшилась по сравнению с 1810 г. Обстановка на западных границах требовала максимального сосредоточения сил именно там, и поэтому из состава Молдавской армии еще в январе 1811 г. было приказано выделить пять дивизий (из общего числа девяти дивизий) и держать их около Днестра.

8 состав Молдавской армии к моменту приезда Кутузова входили четыре пехотные дивизии (8, 10, 16 и 22-я), две кавалерийские (6 и 7), распределенные полками по пехотным дивизиям, 14 казачьих полков, рассредоточенные по Дунаю для несения патрульной и разведывательной служб, дунайская речная флотилия, небольшое количество осадной и полевой артиллерии и инженерные войска. По боевому расчету армия имела 70 пехотных батальонов, 80 кавалерийских эскадронов, 70 казачьих сотен; пять батарейных рот артиллерии, четыре роты конной артиллерии, пять рот осадной артиллерии, четыре роты пионер, две роты понтонеров. Кроме того, добровольцев из числа местного населения набралось до трех батальонов. Общая численность войск составляла 46 тысяч человек.

В связи с неблагоприятными климатическими условиями в армии было много больных, поэтому в строю фактически насчитывалось не более 40 тысяч человек.

В боевой подготовке Молдавской армии Кутузов отметил серьезные недочеты.

Прежде всего он потребовал поднять дисциплину, предупредив, однако, начальников дивизий, что добиваться укрепления дисциплины следует не жестокостью, а воспитанием войск.

Кутузов был удивлен, что в некоторых полках при подготовке армии к действию против неприятеля недостает боевых патронов, и строго потребовал, чтобы недостающие патроны были немедленно доставлены.

Кутузов обратил внимание на обмундирование и снаряжение солдат. Он предложил корпусным и отрядным командирам произвести осмотр обмундирования и боевой амуниции в полках и потребовал от них, чтобы нижние чины на ночь одевались теплее, чтобы солдаты всегда спали одетыми.

Особое внимание Кутузов уделил обучению солдат стрельбе. Он потребовал, чтобы командиры занялись «обучением вверенных им воинских чинов стрелять в цель» (М. И. Кутузов. Документы, т. III, док. № 505, стр. 429), обратили внимание «на состояние оружия и на все те вещи, которые к истинной пользе службы принадлежат, отклонив притом все те излишества, которые, озабочивая неприятным образом солдата и отягчая его, отклоняются от существа самого дела» (Там же, док. № 533, стр. 458).

В ряде приказов Кутузов писал о необходимости накапливать в войсках продовольствие и сухари, чтобы быть всегда в готовности к быстрому маршу.

Молдавской армии противостояла турецкая армия численностью до 80 тысяч человек. Таким образом, по численности противник имел почти двойное превосходство.

Турецкая армия не была так разбросана, как русская, и в основном сосредоточивалась в трех местах: часть основных сил в районе крепости Шумлы, главная группировка в районе Златица - Казанлык и остальная часть - в районе Видина.

Поэтому Кутузов решил прежде всего собрать все войска в один район и подтянуть резервы из Бессарабии. Он приказал срыть и взорвать укрепления Никополя и Силистрии, а освободившиеся гарнизоны влить в состав своих основных сил.

Чтобы осуществить все перемещения войск, требовалось время, а между тем турки могли в любой момент начать активные действия и захватить русские войска врасплох. Полководческому таланту Кутузова пришел на помощь его дипломатический талант.

Вскоре после приезда в армию Кутузов получил от верховного визиря Ахмет-паши письмо по вопросу о турецких военнопленных. Кутузов в ответном письме уведомил о своем прибытии в Бухарест, вспомнил о знакомстве с Ахмет-пашой во время своего пребывания в Стамбуле, поздравил его с высоким постом верховного визиря.

Это письмо ярко рисует Кутузова как дипломата.

Кутузов добился того, что верховный визирь первый начал вести переговоры о перемирии. Однако Кутузов не верил в положительный исход переговоров и, чтобы выиграть время, всячески ублажал турецкого посланца, а сам в это время производил перегруппировку своих сил.

Согласно плану Кутузова основная группировка войск (18-20 тысяч человек) сосредоточивалась по линии Бухарест- Рущук (последний был взят русскими в 1810г.). В Рущуке должны были сосредоточиться двенадцать батальонов пехоты, пять эскадронов кавалерии и три казачьих полка, а три батальона пехоты и пять эскадронов кавалерии должны были стоять у Журжи. Шесть батальонов пехоты, двадцать пять эскадронов кавалерии и один казачий полк составляли маневренный резерв. Он располагался скрытно по дороге между Бухарестом и Дунаем. Для удобства маневрирования Кутузов приказал тщательно исправить все дороги, ведущие к Дунаю и расположенные параллельно реке.

Этот стратегический план вполне отвечал обстановке. Кутузов не строил широких наступательных планов, ибо сил и средств у него было недостаточно, но он и не обрекал войска на пассивную оборону, а занимал выжидательное положение.

Для прикрытия своих основных сил со стороны Видина Кутузов выделил отряд в составе девяти батальонов пехоты, пятнадцати эскадронов кавалерии и трех казачьих полков общей численностью в 7 тысяч человек с задачей не допустить активных действий видинской группировки противника.

Для обеспечения своего левого фланга он выделил на нижнем течении Дуная два отряда общей численностью до 11 тысяч человек. Один из этих отрядов в составе шести батальонов пехоты, пятнадцати эскадронов кавалерии и одного казачьего полка был поставлен у Слободзеи для прикрытия района Силистрия - Браилов; этот же отряд в случае надобности мог быстро, в течение трех дней, подойти к главным силам. Второй отряд был распределен по крепостям нижнего течения Дуная: Браилов, Галац, Измаил, Килия. Резерв отряда стоял в м. Табак.

В устье Дуная для предотвращения угрозы со стороны турецкого флота были построены укрепления. Таким образом, левый фланг расположения войск Кутузова был надежно прикрыт и появление турок с этого направления исключалось.

Когда Кутузов получил сообщение о сосредоточении некоторой части турецкого флота в порту Варна, он обратился к командовавшему на Черном море вице-адмиралу Языкову с просьбой преградить путь турецкому флоту в устье Дуная, что Языковым и было сделано.

Кутузов спокойно обдумывал свои действия и внимательно следил за противником. Он знал особенности турецкой армии и умел их использовать.

Кутузов разработал оригинальный метод ведения войны, чтобы своими незначительными силами добиться решающего успеха. Он знал своего противника, не относился к нему с пренебрежением и поэтому, готовясь к нанесению решительного поражения врагу, ничего не считал лишним в подготовке удара. Кутузову стало известно от видинского паши, который относился доброжелательно к русской армии, что Ахмет-паша готовится к наступательным действиям и собирается форсировать Дунай между Видином и Никополем. Для переправы через Дунай Ахмет-паша предполагал использовать 400 речных судов, находившихся в Видине.

Кутузов решил нарушить планы Ахмет-паши и использовать благожелательное отношение к русским видинского паши, имевшего свои причины быть недовольным султаном и его визирем.

Видинский паша предложил посредничество в приобретении русскими судов у частных лиц. Кутузов немедля приказал купить суда у этих лиц и, кроме того, построить в устье р. Жио батарею на 12 орудий с сильным прикрытием, чтобы сорвать переправу турок в намеченном ими районе. Этими мероприятиями Кутузов обеспечил свой правый фланг от вторжения турецких войск через Дунай между Никополем и Видином. Ахмет-паше пришлось изменить план. Он решил собрать всю свою армию у Разграда, впереди Шумлы, и построить там крепкие укрепления; потом идти на Рущук, взять эту крепость и, перейдя Дунай, разбить русских. Пока Ахмет-паша приступал к осуществлению нового плана, Кутузов разработал свой план, который изложил в следующих словах: «Не упущу случая, чтобы не воспользоваться всяким необдуманным шагом неприятеля... Итти к визирю в Шумлу, аташвать его в сем сильном натурою и некоторой степенью искусства утвержденном укреплении и невозможно и пользы никакой бы не принесло, да и приобретение такого укрепления по плану войны оборонительной совсем не нужно. Но может быть, что скромным поведением моим ободрю я самого визиря выйти или выслать по возможности знатный корпус к Разграду или далее к Рущуку и, если таковое событие мне посчастливится, тогда, взяв весь корпус графа Ланжерона и весь корпус Эссена 3-го, кроме малого числа, который в Рущуке остаться должен, поведу я их на неприятеля; на выгодном для войск наших местоположении не укрепленного Разграда... разобью я его и преследовать могу по плоскости и за Разград верст до 25-ти без всякого риску» (М. И. Кутузов. Документы, т. III, док. № 469, стр. 385-386).

Из приведенных слов Кутузова видно, что полководец не ставил перед собой пассивной задачи только отражать нападения турок, а, наоборот, его цель была добиться разгрома противника переходом в контрнаступление после того, как ему удастся остановить наступающего врага. Он отчетливо указывал, что русским войскам не следует первыми начинать наступление, которое приведет к необходимости штурмовать турецкий укрепленный лагерь в Шумле и не даст решительного результата. «Вообще как главный корпус, так и корпус Воинова,- писал М. И. Кутузов в своем плане военных действий,- не должны предпринимать атаку на сильные укреплении, разве на слабые окопы, которые турки имеют привычку делать на всяком ночлеге, и штурмовать таковые укреплении, с потерею может быть и половины корпуса с тем, чтобы после их оставлять по плану оборонительной войны стоило бы весьма дорого и было бы бесполезно» (Там же, док. № 469, стр. 386). Наоборот, Кутузов понимал, что переход турецких войск в наступление вынудит их покинуть укрепленный лагерь и даст возможность русским войскам встретиться с врагом в поле. В этом случае Кутузов был уверен в своей победе над противником.

Таким образом, стратегический план Кутузова предусматривал такое размещение и такие действия русских войск, которые вынудили бы противника к активным действиям и подставили его войска под неожиданный удар.

События полностью подтвердили предположения Кутузова. Неприятель действительно был обманут внешней пассивностью русских войск.

Когда во второй половине июня тщательно организованная разведка донесла Кутузову о движении турецкой армии к Разграду, он решил немедленно перевести часть своих основных сил через Дунай к Рущуку, но разместил их так, чтобы противник не мог их обнаружить. Поэтому, когда 19 июня Ахмет-паша произвел разведку боем расположения русских войск у Рущука, он пришел к выводу о малочисленности русских в этом районе. Это побудило его принять окончательное решение атаковать русских, не дожидаясь подхода резервных сил Измаил-бея. По данным разведки Кутузов считал, что под командованием визиря было 50-60 тысяч турецких войск.

За это время Кутузов выдвинул к югу от Рущука отряд численностью до 18 тысяч человек в составе 27 батальонов пехоты, 45 эскадронов кавалерии, 3 казачьих полков и 114 орудий. Этот отряд развернулся для обороны на позиции в 5 км от Рущука, на открытой возвышенности, окаймленной с правого фланга крутым оврагом, спускавшимся к р. Лом. Левый фланг выбранной позиции не имел никаких естественных преград. Войска заняли глубокий боевой порядок вместо применявшихся прежде линейных построений. В первой линии (1-й эшелон) построились шесть пехотных каре с артиллерией в интервалах; вторая линия (2-й эшелон) построилась в три каре против интервалов первой линии; третью линию (3-й эшелон) составляла многочисленная конница (до 45 эскадронов и 16,5 сотен). Для обороны Рущука было оставлено шесть батальонов пехоты и два батальона десанта речной флотилии.

Главный удар должна была принять первая линия. Шахматное расположение каре второй линии по отношению к первой должно было воспрепятствовать противнику прорыв через боевые порядки. Конница, расположенная на правом фланге первой линии, обеспечивала весь боевой порядок от обхода турецкой кавалерии в этом направлении. Конница третьей линии составляла маневренный резерв командующего.

Турецкие войска приблизились к Рущуку на 8 км и окопались ретраншементом. Это свидетельствует о военной зрелости турок, о том, что они овладели искусством ведения войны, отказавшись от огульного продвижения вперед. Кутузов вполне оценил искусство своего противника: «Движения его были распоряжены так мудро, что могли бы служить славою и самому искусному генералу» (М. И. Кутузов. Документы, т. III, док. № 543, стр. 467), писал он в донесении царю.

22 июня в 7 часов утра турецкие войска начали атаку. Вперед вынеслась турецкая конница, намереваясь с хода прорваться в центр расположения русской армии, и смять левый фланг. Однако, встреченная картечным огнем русской артиллерии, она повернула назад, но затем привела себя в порядок и вновь попыталась атаковать боевые порядки русских войск на правом фланге. Кутузов приказал из правофлангового каре второй линии одному батальону рассыпаться по оврагу и огнем встретить конницу противника. Часть турецкой конницы попыталась обскакать пехоту, но была контратакована русской конницей и обращена в бегство, несмотря на поддержку подошедших частей турецкой пехоты с артиллерией. Глубокое построение русских войск оправдало себя полностью. Вскоре турецкая конница общей численностью более 10 тысяч всадников бросилась в новую атаку, теперь уже против левого фланга и в обход всего расположения войск Кутузова. Лавина турецкой конницы прорвалась через строй пехотных каре, смяла третью линию кавалерийских частей и устремилась к Рущуку, надеясь захватить крепость внезапным налетом.

Предусмотрительно оставленные в Рущуке шесть пехотных батальонов и отряд речной флотилии отразили атаку конницы. Одновременно в этим Кутузов повернул всю свою конницу и одно каре пехоты второй линии против прорвавшейся конницы противника и вынудил ее обратиться в бегство. Вторичная атака турок также была отбита. Русская пехота перешла в наступление. Разгром отборной турецкой конницы, упорная оборона русских и переход их в наступление так сильно подействовали на визиря Ахмет-пашу, что он отказался от активных действий и начал поспешный отход к д. Писанцы на р. Лом.

Таким образом, Кутузов, уступая противнику по численности в четыре раза, одержал замечательную победу. Сражение под Рущуком было рискованным, так как русским пришлось занять единственную, но очень невыгодную позицию. Фланги русских примыкали к рвам, садам и виноградникам - выгодным местам для противника. Наличие в тылу многоводного и широкого Дуная создавало опасность в случае отступления. Выбранная позиция не могла полностью обеспечить русские войска от атак турецкой конницы, особенно на левом фланге. Интересно, что на следующий день после сражения Кутузов приказал спешно построить редут в кустарниках на левом фланге, очевидно по опыту сражения убедившись в слабости этого места.

Он лично руководил этим сражением и видел стойкость русской пехоты и искусство артиллерии. Также в целом удачно действовала русская конница. Ее начальник, генерал Воинов, доносил Кутузову, что «отдавая полную справедливость нашей кавалерии, где только единая храбрость, свойственная россиянину, с должным устройством могла остановить и, опрокинув, поразить в несколько раз сильнейшего ее неприятеля» (М. И. Кутузов. Документы, т. III, док. № 549, стр. 471).

Отдавая должное опыту подчиненных ему лиц, от инициативы и решительности которых зависело многое в день сражения, Кутузов писал: «Поведение всех мне подведомственных начальников было таково, что я ни в котором пункте всей моей позиции не был в беспокойствии ни на одну минуту» (Там же, док, № 543, стр. 467). Но не в этом видел опытный полководец главную причину успеха сражения. Наблюдая за действиями войск, он следил за их моральным состоянием и отметил это следующими словами в своем донесении: «Прежде еще окончания дела уверенность в победе была написана на их лицах, я во всяком видел истинный дух русских» (Там же, док. № 559, стр. 484).

В специальном приказе Кутузов благодарил войска, что «они твердостью своею не уступили нигде мечу неприятеля» (Там же, док. ЛГ2 547, стр. 470).

В письме к жене Михаил Илларионович так отзывался о действиях русских войск: «Я выиграл баталию над визирем, который был, конечно, в шестидесяти тысячах... Я весьма доволен генералами и любовью солдат. Дрались на всех пунктах пять часов и всегда хорошо» (Там же, док. № 545, стр. 469).

Сражение под Рущуком было наиболее крупным полевым сражением всей русско-турецкой войны. Оно является яркой иллюстрацией полководческого таланта Кутузова, сумевшего найти новые формы боевых действий. Боевое построение русских войск в три линии создавало ту глубину боевого порядка, преодолеть которую противник не мог. Основным костяком боевого порядка были пехотные каре - наиболее удачный вид построения пехоты при действиях против турецкой конницы, в чем Кутузов убедился на опыте суворовских побед (Фокшаны, Рымник), а также на личном боевом опыте. Значительную помощь пехотным каре оказала артиллерия, поставленная на их флангах. Своим огнем она наносила большие потери атакующему противнику. Опыт объединения основной части кавалерии под одним командованием, следующей в виде маневренного резерва за боевым порядком пехоты, оправдал себя полностью и принес успех в контратаке русской конницы и в преследовании отступающего противника.

На следующий день Кутузов отвел свои войска назад. Он не повел их на штурм турецких укрепленных позиций, так как хотел решить задачу окончательного разгрома противника другим способом. Кутузов хорошо понимал, что войск у него слишком мало. «Важно было не крепость взять, а войну выиграть»,- говорил мудрый полководец.

Кутузов простоял на месте три дня, затем приказал взорвать и срыть укрепления крепости Рущук, а всей русской армии отойти с правого берега Дуная на левый.

«Если пойдем за турками,- пояснял Кутузов свой план генералам,- то, вероятно, достигнем Шумлы, но потом что станем делать? Надобно будет возвратиться, как в прошлом году, визирь объявил бы себя победителем. Гораздо лучше ободрить моего «друга» Ахмет-пашу, и он опять придет к нам» (А. Н. Петров. Война России с Турцией 1806-1812 гг., СПБ, 1887, т. III, стр. 273). Сколько мудрости, опытности и знаний своего противника заложено в этих словах Кутузова!

27 июня русские войска перешли Дунай, уничтожив за собой переправу. В донесении от 2 июля Кутузов объяснил свое решение и был готов принять на себя все упреки за этот план. «...Я по совершенному убеждению принял мысль, тот час после одержанной над визирем победы, оставить Рущук; сие только и можно было произвесть после выигранной баталии, в противном же случае казалось бы то действием принужденным, и ежели бы вместо выигранного сражения была хотя малая неудача, тогда бы должно было переносить все неудобства и для чести оружия не оставлять Рущук... Итак, несмотря на частный вред, который оставление Рущука сделать может только лично мне, а предпочитая всегда малому сему уважению пользу государя моего, упразднив Рущук так, как были упразднены Силистрия и Никополь, выведя жителей, артиллерию, снаряды, словом все и подорвав некоторые места цитадели, 27-го числа перешел я совсем на левый берег Дуная» (М. И. Кутузов. Документы, т. III, док. Ns 558, стр. 481).

Действительно, турецкий визирь, получив донесение об отходе русских, не понял стратегического замысла Кутузова и решил, что русские признали сражение под Рущуком проигранным. Он послал новое донесение в Стамбул о разгроме русской армии и о «бегстве» Кутузова за Дунай. В турецкой столице стали праздновать победу, визирю послали богатые награды. Так же радовался Наполеон и его дипломаты. Мудрость маневра Кутузова не понимали за границей, так же как не понимали этого многие в России и в действующей армии. Новое в стратегии Кутузова состояло в том, что он не считал нужным держаться крепостей, поэтому не дорожил и крепостью Рущук, видя в ней большую помеху.

Таким образом, действия Кутузова по переводу русских войск за Дунай были им тщательно продуманы и обоснованы.

Турецкий визирь, как и предполагал Кутузов, решил перейти на левый берег Дуная и довершить свою «победу» над Кутузовым. Кутузов терпеливо ждал. Мудрый и осторожный, он умел выжидать и использовать время, а главное - ошибки противника.

Ахмет-паша усилил свою армию до 70 тысяч человек и двинулся к Дунаю.

Поджидая наступления турок, Кутузов расположил свои войска в следующем порядке: для обороны Малой Валахии, против группировки Измаил-бея, был выдвинут отряд генерала Засса в составе двенадцати батальонов пехоты, десяти эскадронов кавалерии и одного казачьего полка. Для обороны среднего течения Дуная от р. Ольты до Силистрии стояли главные силы, выделив небольшие отряды для наблюдения за возможными местами переправы турок в Турно, Журже, Слободзее и Обилешти; основные силы стояли у д. Петрики. Нижнее течение Дуная обеспечивалось ранее выдвинутыми туда войсками и речной флотилией. Такое расположение войск лишало турок возможности внезапно переправиться на левый берег Дуная и обеспечивало русским сосредоточение главных сил к угрожаемому месту.

Для обеспечения маневра войск Кутузов приказал устроить рокадные дороги на правый и левый фланги расположения армии.

Кутузов понимал, что наличных сил и средств его армии недостаточно, особенно принимая во внимание малочисленность солдат в батальонах из-за болезней. Он также понимал, что на западной русской границе усиливается военная опасность и оттягивать оттуда силы на турецкий фронт рискованно. Однако в данных условиях заключение мира с Турцией было важнейшей задачей, поэтому Молдавской армии надо было быть настолько сильной, чтобы заставить турок просить о мире. Турки же, зная, что сил у Кутузова недостаточно, не думали о мире. Вот почему Кутузов обратился к военному министру с просьбой разрешить ему приблизить к Дунаю 9 и 15 пехотные дивизии и пять казачьих полков, стоявшие на Днестре.

Не дожидаясь ответа, Кутузов, исходя из условий обстановки, самостоятельно принял решение и отдал приказ этим частям перейти в район Бухарест - Бузео. На эту меру он решился по соображениям не только военным, но и политическим, так как незадолго перед этим получил уведомление от канцлера Румянцева, что в 1811 г. разрыва с Наполеоном не последует.

Вытребованные Кутузовым войска пришли вовремя и значительно усилили его армию.

Период некоторого затишья в военных действиях русский полководец использовал для совершенствования войск в боевой подготовке и для накопления боевых и продовольственных запасов.

Уделяя большое внимание получению точных, полных и своевременных сведений о противнике, Кутузов организовал вдоль Дуная войсковую разведку.

Когда верховный визирь получил сведения, что к Кутузову идут подкрепления, он решил переправиться через Дунай у Рущука и разбить Кутузова до подхода подкреплений. Собрав переправочные средства, Ахмет-паша в ночь на 28 августа произвел удачную переправу в двух местах и, оттеснив после упорного боя русские передовые части, стал лагерем на левом берегу Дуная. Кутузов приехал к месту действия и спокойно сказал:

«Ну что ж, пускай они переправляются; чем больше их будет на нашем берегу, тем лучше» (История XIX века. Под ред. Лависса и Рамбо, т. II, М., 1938, стр. 173). Вспоминаются слова Суворова перед Кинбурнским сражением, когда турки готовились высадить десант на мысе Кинбурн. Суворов говорил тогда: «Пусть все вылезут».

Постепенно Ахмет-паша переправил через Дунай 35 тысяч человек, оставив вторую половину армии, все обозы и артиллерию на правом берегу.

На левом берегу Дуная турки хорошо окопались, но к дальнейшему наступлению не переходили, ожидая удачных действий группировки Измаил-бея против отряда Засса. Между тем время шло. Сложные условия снабжения переправившихся войск потребовали от Ахмет-паши проведения фуражировок на левом берегу Дуная. Однако все попытки турецкой конницы прорваться через конную завесу русских окончились для нее неудачно.

Кутузов, внимательно наблюдая за движением турецкой армии, решил, что настало время прекратить все попытки турок вести наступательные действия.

12 сентября он приказал построить для охвата всего расположения турок девять редутов и соединить их траншеями. «Я окружил его (неприятеля.- Л. П.) редутами и позади оных поставил пехоту и кавалерию, таким образом, что ежели он намерен будет что предпринять, то должен иметь дело с сими редутами и с войском, позади их расположенным. Сверх того имею я сильные резервы» (М. И. Кутузов. Документы, т. III, док. № 707, стр. 609). Так объяснил Кутузов в донесении военному министру значение редутов.

Вскоре линия русских редутов охватила расположение турок полукольцом, причем фланги этой линии упирались в Дунай. Основные силы армии Кутузова заняли новый оборонительный рубеж.

Силы Кутузова против турок у Рущука возросли до 37 батальонов пехоты, 40 эскадронов кавалерии, 10 казачьих полков и 151 орудия, что составило уже 20 тысяч человек. Это помогло Кутузову предпринять новый маневр и добиться окончательной победы над противником. Между тем Ахмет-паша понял, что его войска у Рущука попали в ловушку. Но он продолжал надеяться, что Измаил-бей собьет, наконец, войска Засса и ударит в тыл Кутузову. Однако отряд Засса держался стойко. Все попытки турок прорваться через его расположение успеха не имели. Тогда турки решили попытаться переправиться в районе Рахово, чтобы выйти в тыл войскам Засса, сбить их, а потом ударить в тыл Кутузову. Но и это намерение было своевременно разгадано Кутузовым, а выделенный им отряд к устью р. Жио отразил попытку турок переправиться.

Теперь Кутузов больше всего опасался, как бы Ахмет-паша, поняв безнадежность своих попыток активизировать действия против русских, не принял решения отступить за Дунай и уйти от разгрома. Тогда бы не удалось закончить войну, и кутузовские маневры не принесли бы желаемых результатов. Но Кутузов знал своего врага, знал, что без давления со стороны русских Ахмет-паша не решится на отступление, потому что такое действие Ахмет-паши, хотя и было бы вполне правильным в данной обстановке, не получило бы одобрения турецкого правительства. Кутузов решил не беспокоить турок в их лагере и выполнил задачу другим способом.

Свой новый план Кутузов держал в большом секрете. Даже в письме к военному министру он только намекал на него: «...намерение, которое было я возымел против визиря, не атакою его во фронт под пушками его батарей, на другом берегу находящихся, но иным образом. Каким бы то образом ни было, скоро должен быть берег здешний очищен от неприятеля» (М. И. Кутузов. Документы, т. III, док. № 707, стр. 611). Предполагаемая операция была связана с большим риском, но Кутузов знал, что внимание турок было вполне усыплено его «скромным поведением». Для выполнения нового плана Кутузов выделил отряд в составе 18 батальонов пехоты, 10 эскадронов кавалерии и двух казачьих полков (5 тысяч пехоты, 2,5 тысячи кавалерии и 38 орудий) под командой генерала Маркова. Отряд должен был скрытно переправиться на правый берег Дуная, внезапно атаковать турок под Рущуком и по овладении лагерем, отрезать армию Ахмет-паши от сообщения с тылом. Для подготовки переправочных средств был намечен район устья р. Ольта. С выполнением плана надо было торопиться, так как приготовления к переправе через Дунай не ускользнули от турецких разведчиков. Казаки перехватили письмо французского агента к туркам, в котором они предупреждались о готовящейся переправе русских, правда, без указания места. Чтобы отвлечь внимание находившихся на правом берегу Дуная турецких начальников, Кутузов отдал распоряжение небольшим группам казаков в разных местах переправляться через Дунай и производить фуражировки на турецком берегу. Одновременно с этим он приказал отряду, находившемуся в Турно, произвести поиск на Никополь, маскируя истинное место переправы отряда Маркова. Благодаря принятым мерам Кутузову удалось сохранить тайну движения отряда Маркова.

Ночью 29 сентября отряд Маркова выступил к д. Петрошаны, где была намечена переправа. Кутузов не разрешил отряду после ухода снять свои лагерные палатки, чтобы их отсутствие не бросилось в глаза турецким наблюдателям. Когда отряд Маркова подошел к месту намеченной переправы, переправочные средства еще не все прибыли и часть пехоты пришлось переправить на подручных средствах, а казаков вплавь. Противник не обнаружил переправы русских. К вечеру 1 октября весь отряд был переправлен на турецкий берег и ночью же выступил по направлению к Рущуку.

На рассвете 2 октября отряд стал приближаться к турецкому лагерю, имея впереди казаков. Турки выслали свою конницу, чтобы отогнать казаков, но неожиданно увидели за казаками каре русской пехоты. Появление русских войск на правом берегу Дуная, около самого турецкого лагеря, было полной неожиданностью для турок. 20-тысячный гарнизон турецкого лагеря в панике разбежался, потеряв убитыми 3,5 тысячи человек и пленными 330 человек. Потери отряда Маркова составили 9 убитых и 40 раненых.

«Все войски наши на левом берегу Дуная,- писал Кутузов военному министру,- были свидетелями ужаса, который распространился по всему турецкому лагерю при нечаянном приближении пяти кареев генерала Маркова и легкой нашей конницы. Тем, что неприятель атакован был врасплох, разрешается загадка, что с нашей стороны убитых и раненых только 49 человек» (М. И. Кутузов. Документы, т. III, док. № 737, стр. 642).

В это же время Кутузов атаковал турок на левом берегу, а подошедшие суда речной флотилии взяли под обстрел переправы, из-за чего Ахмет-паша не мог оказать помощь своему отряду на правом берегу Дуная.

Лагерь турок, знамена, пушки, боеприпасы - все было брошено в панике разбежавшимся противником. Этот бой служит прекрасным примером использования суворовской «Науки побеждать». Суворов поучал: «Неприятель нас не чает, считает нас за сто верст, а когда издалека за двести, триста и больше. Вдруг мы на него как снег на голову. Закружится у него голова: атакуй, с чем пришел. Ему один за десятерых покажется. Кто удивил - тот победил». Кутузов «удивил» турок своим маневром - победа оказалась на стороне русских войск.

Турки поняли безысходность своего положения и хотели завязать переговоры о перемирии, но Кутузов отклонил какие бы то ни было переговоры, желая добиться не перемирия, а мира. В письме к дочери Михаил Илларионович писал: «Сегодня мы одержали блистательную победу над турками. Генерал Марков был послан по ту сторону реки с семитысячным корпусом. Он напал на турецкий лагерь врасплох и овладел им со всеми пушками и багажем. Множество людей взято в плен, множество побито, а добыча огромная. Великий визирь стоит по сю сторону, отрезанный от всякого сообщения с противоположным берегом. Не ведаю, на что он решится, но ему не выбраться из настоящего положения. Он просил перемирия, но получил отказ» (Письмо Кутузова от 2 октября из Журжи, «Русская старина», 1874, т. X, стр. 364).

Генерал Марков, выполняя приказ Кутузова, отрезал турецкую армию от связи с Рущуком, поставил артиллерию на южном берегу Дуная, на подготовленных турками батареях, и начал обстрел турецкого лагеря с тыла.

Чтобы сковать небольшие отряды турок на нижнем Дунае и лишить их возможности помочь Ахмет-паше под Рущуком, Кутузов приказал отряду, находившемуся в Обилешти, перейти через Дунай и овладеть Силистрией и Туртукаем, что и было выполнено.

В это же время Кутузов окружал турок на северном берегу Дуная, а речная флотилия отрезала всякую возможность сношения блокированных войск через реку.

За «знаменитые заслуги, отличные подвиги и благоразумное воинское усмотрение» Михаилу Илларионовичу Кутузову был пожалован титул графа (указ от 29 октября 1811 г.).

Положение армии турецкого визиря осложнилось: обложенная со всех сторон русскими войсками, отрезанная от своих баз, она была обречена на гибель. Визирь все еще возлагал надежды на войска Измаил-бея, рассчитывая, что ему удастся выйти в тыл Кутузову. Но все попытки активизации войск Измаил-бея были пресечены войсками Засса. Измаил-бей вынужден был отойти к Софии. Таким образом, всякая надежда на выручку войск Ахмет-паши была потеряна.

Может быть, другой генерал на месте Кутузова произвел бы теперь общий штурм турецкого лагеря. Успех атаки, казалось бы, был обеспечен, и турки могли быть уничтожены, но при этом русские войска безусловно понесли бы значительные потери. А Кутузов всегда учил, что, где можно добиться успеха без пролития крови русских солдат, там полководец обязан так и делать. Поэтому Кутузов не штурмовал турецкие укрепления, а держал противника в плотной блокаде.

От перебежчиков-турок Кутузову стало известно, что Ахмет-паша намерен бежать из лагеря. Кутузов отдал распоряжение, чтобы наблюдающие за Дунаем посты не чинили препятствий к бегству визиря. Он знал, что по турецким законам визирь, находящийся в окружении, не имеет права вести переговоры о мире, и видел, что первая часть задачи, возложенная на него, выполнена - турецкая армия агонизирует, и теперь нужно думать о второй части - о заключении выгодного для России мира.

Ночью визирь бежал в лодке через Дунай, а утром к нему явился адъютант Кутузова с букетом цветов и поздравил ошеломленного визиря с благополучным бегством. Ахмет-паша выразил полную готовность начать переговоры о мире, но потребовал заключения предварительного перемирия, чтобы спасти от голода свои войска за Дунаем. Действительно, положение окруженных турецких войск оказывалось бедственным, ибо все запасы и даже лошади были съедены, а подвоза не было. В турецком лагере развились болезни, отмечалась большая смертность. Кутузов дал согласие на перемирие и снабжение блокированных турок необходимым продовольствием.

«К заключению перемирия,- доносил Кутузов,- побудило меня желание сохранить на некоторое время запертые мною турецкие войска. Если бы они сдались или были истреблены голодом или действием нашей артиллерии прежде начатия переговоров, то верховный визирь не имел бы причин спешить миром. Теперь вся цель его должна состоять в одном: скорым заключением мира спасти свою армию, состоящую из самых отборных войск: янычаров, анатолийцев и албанцев, ибо при возобновлении войны армия сия для Порты потеряна, и заменить ее новою будет султану весьма трудно» (А И. Михайловский-Данилевский. Описание турецкой войны 1806-1812 гг., 1849, стр. 325).

В словах Кутузова виден не только военачальник, но и проницательный политик. События не заставили себя ждать. 23 ноября остатки турецкой армии были переданы русским. Уцелевших турок было 12 тысяч, следовательно, блокированная турецкая армия потеряла две трети своего состава.

Кутузов взял, как он говорил, турецкую армию «в сохранение» во избежание окончательного ее вымирания.

Оригинальную формулировку сдачи остатков турецких войск на левом берегу Дуная Кутузов специально придумал, чтобы сохранить видимость того, как он указывал, «что они отнюдь у нас не в полону, а что они живут у нас в гостях сами по своей воле» (М. И. Кутузов. Документы, т. III, док. № 804, стр. 707). Первоначально Кутузов разрешил сдаваемое турками оружие и пушки охранять турецкими караулами, но вскоре турецкая охрана была заменена русской. Обезоруженные турецкие солдаты не представляли теперь никакой опасности, тогда как русская армия полностью сохраняла свою боеспособность. Кутузов был очень рад такому повороту дел.

В донесении военному министру он в следующих словах раскрывает свой план: «Вся цель моя после дня перехода визирского на нашу сторону была в том, чтобы сей армии не перепустить обратно, в чем я и успел. Ежели бы войска наши взяли Рущук и действовали бы до Балканов, то сие не приблизило бы нас к миру ни на один шаг» (М. И. Кутузов. Документы, т. III, док.. № 820, стр. 720).

Несмотря на блестящие успехи русской армии, турки не были особенно податливы на мирные условия, предлагаемые русским правительством. Назревавшая война между наполеоновской Францией и Россией побуждала турок ожидать дальнейшего развертывания событий. Французская дипломатия уверяла турок, что в предстоящей борьбе Россия будет разбита, и если Турция воздержится от заключения мира, она от этого только выиграет.

Несговорчивость турецких уполномоченных заставила Кутузова 3 января 1812 г. прервать переговоры и начать военные действия. Русские войска в феврале 1812 г. перешли по льду Дунай в четырех местах и демонстрировали наступление на юг, к Балканам.

Поход русских войск за Дунай подействовал на турецких уполномоченных, и они стали уступчивее. Обстановка же в Европе становилась все тревожнее, и Александр I обратился к Кутузову с письмом, настаивая на скорейшем заключении мира с Турцией, давая ему в этом широкие полномочия.

В это же время, в марте 1812 г., Наполеон послал Александру I письмо с предложением покончить недоразумения между Россией и Францией. Это письмо было явно провокационным, но сам факт посылки письма был блестяще использован Кутузовым для дипломатического давления на Турцию. Кутузов напомнил турецким дипломатам, как в Эрфурте Наполеон предлагал «совершенное разрушение турецкой империи». Он указал, что только скорый мир с ним, с Кутузовым, может избавить Турцию от коварных планов Наполеона.

Турки заколебались и 16 мая, за месяц до начала Отечественной войны 1812 г., подписали условия Бухарестского мира.

В результате Бухарестского мирного договора России была обеспечена безопасность юго-западных и южных границ с Турцией, что имело большое значение для предстоящей войны с Наполеоном. Турция не могла быть союзником Наполеона в его агрессивных планах.

Военная и дипломатическая победа России на юге была одним из важнейших условий, облегчивших разгром Наполеона в Отечественной войне 1812 г.

Помимо политических выгод, закрепленных в мирном договоре, важнейшее значение имело высвобождение русских войск на Дунае для борьбы с наполеоновскими войсками.

Победа в войне была достигнута благодаря героизму и мужеству русской армии, полководческому таланту Кутузова. Однако Александр I, писавший Кутузову о «вечной славе», признал более «справедливым» вновь отстранить его от армии и отозвать в Петербург. Вместо Кутузова был назначен адмирал Чичагов.

Александр I, хотя и отстранил Кутузова от руководства армией, все же был вынужден признать его огромные заслуга. 29 июля 1812 г. Кутузов получил княжеский титул. В грозный час, когда на берегах Немана сосредоточивалась огромная французская армия, русская армия была лишена своего прославленного полководца. В кампании 1811 -1812 гг. Кутузов, обладая всей полнотой власти главнокомандующего Молдавской армии, должен был решить сложную стратегическую задачу - победоносно закончить войну с Турцией и добиться выгодного для России мира.

Планы Кутузова и умелая реализация их свидетельствуют о творческом характере его полководческого искусства. Его планы всегда основывались на тщательном изучении условий обстановки, на знании противника и разгадывании его намерений. С другой стороны, Кутузов умело маскировал свои слабые силы, скрывал от противника свои намерения и действовал неожиданным для врага маневром. В основу своих действий он ставил внезапность и предусмотрительность.

В области тактики Кутузов показал себя смелым новатором. Он порвал с линейным построением и смело применял глубокое построение боевого порядка (в сражении под Рущуком). Он умело организовал взаимодействие пехоты и конницы, взаимодействие этих родов войск с артиллерией, сухопутных сил с речной флотилией, а также применял с должным расчетом полевое инженерное дело в сочетании с действиями полевых войск. Следует подчеркнуть также, что успех действий своих войск Кутузов связывал с их правильным обучением и воспитанием. Моральному духу солдат и офицеров он придавал первенствующее значение, будучи в этом отношении продолжателем суворовских поучений. Кутузов указывал, что только та дисциплина является душой воинской службы, которая основывается на воинском духе, «который преоборяет все обстоятельства, не находит препон ни в каких предприятиях» (М. И. Кутузов. Документы, т. III, док. № 533, стр. 458). Вот почему в докладе военному министру о победе под Рущуком Кутузов специально подчеркнул, что «прежде еще окончания дела уверенность в победе была написана на их лицах, я во всяком видел истинный дух русских» (Там же, док. № 559, стр. 484).

Победы на полях сражений Кутузов закрепил Бухарестским мирным договором. Заключение мира с Турцией в напряженной политической обстановке в Европе в начале 1812 г. представляло собой задачу не менее сложную, чем разгром живой силы противника. Искусство дипломата, проявленное Кутузовым при переговорах с турками, его настойчивые требования, диктовавшиеся национальными интересами России, привели к желанному миру.

В кампании 1811 - 1812 гг. М. И. Кутузов показал себя как мудрый, проницательный полководец и дипломат.