3. Возникновение городских предместий, или посадов

Развитие русских городов происходило не только в количественном, но и в качественном отношении. Древнейшие города обычно ограничивались территорией собственно города, или крепости, вокруг которой возникали поселения, позже сложившиеся в предместья, - предградья, или посады.

Большенство населеиия ютилось непосредственно под стенами крепости, чаще всего расположенной на высоком холме, в некотором отдалении от реки. Выбор места для крепости диктовался военными соображениями, но развитие ремесла и торговли неизбежно тянуло ремесленником и купцов с холмов в низину - с «горы» на «подол». Характерное название «подол» сделалось общим обозначением городских кварталов, находившихся поблизости от реки, в противовес аристократической «горе». В Чернигове «Подолие» было под Елецким монастырём, поблизости от которого находим урочище «Гостыничи». К нему шла дорога, «гостинец», из Переяславля, а на левой стороне Десны, в трёх верстах от Елецкого монастыря, была пристань ( П. В. Голубовский, Историческая карта Черниговской губернии до 1300 года («Труды XIII Археологического съезда в Екатеринославе в 1905 г.», т. II, М. 1908)). В Новгороде также существовало «Подолие», или «Подол», занимавшее низменные части города в непосредственной близости к реке. В Москве «Подолом» называлась территория, лежавшая у подошвы кремлёвской горы. Существовал «Подол» и во Владимире-на-Клязьме.

Появление городских посадов - новое и важное явление в истории русских городов, с которым мы встречаемся не ранее конца X в. Так, сообщая об осаде городов в X столетии, летопись молчит о сожжении их предградий - посадов, тогда как подобные известия вовсе не редкость для более позднего времени. Городами без посадов рисуются нам в летописи Искоростень, сожжённый Ольгой, Вручий, или Овруч, где сидел Олег Святославич. Стены Вручьего были окружены рвом с перекинутым через него мостом, куда упал во время бегства Олег. Никакого указания на посад, окружавший замок, не имеется.

Территория русских городов IX-X вв. в основном вмещалась в пределы небольших крепостей-детинцев; в этот период только намечается формирование городов как центров сосредоточия не только княжеских слуг, но и купцов и ремесленников. Возникновение многих новых городов происходит под прикрытием княжеских замков и под их непосредственной защитой, и некоторые аналогии тем явлениям, которые мы наблюдаем на русской почве, находим в средневековой Фландрии. По А. Пиренну, «первые городские поселения были, в полном смысле слова, колониями купцов и ремесленников, и городские учреждения возникли среди пришлого населения, явившегося со всех концов, чуждых друг другу людей». Города обычно «возникали повсюду у стен какого-нибудь монастыря, какого-нибудь замка или епископской резиденции» (А. Пиренн, Средневековые города Бельгии, М. 1937, стр. 179). Общее наблюдение Пиренна находит подтверждение на русской почве. В связи с этим укажем на то обстоятельство, что центральная укреплённая часть древнейших русских городов носила название «детинца». Корень слова «детинец» ведёт к термину «детский», княжеский дружинник. Внутренний замок получил своё название от детских, составлявших его гарнизон, подобно которому как в позднейших монастырских вотчинах по имени «детёнышей» назывался «Детин дворец».

Рядом с детинцем росли поселения ремесленников и купцов, оседавших за пределами стен замка, создавались два городских мира: княжеский и свободный (торгово-ремесленный). Наиболее яркий пример такого соседства Двух разных миров даёт Киев. В летописных известиях явно выступают две части Киева - Гора и Подол. На наше счастье, мы имеем возможность более или менее точно определить время возникновения Подола. Сообщая о мести Ольги, как уже говорилось, летописец пишет: «тогда вода текла возле горы Киевской, и на Подоле не жили люди, но на горе» («Повесть врем. лет.», ч. 1, стр. 40. О датировке этого известия см, М. Н. Тихомиров, Исследование о Русской Правде, М. -Л. 1941, стр. 64-66. «Город» в Киеве стоял в X в. на горе. Под ним понималось укреплённое место. В Москве до самой революции употреблялись выражения: «город», поехать в «город» и т. д. для Китай-города).

Против показаний летописи о позднем заселении Подола были выставлены некоторые сведения об археологических находках на Подоле, но они не разрушают нашего представления о заселении Подола как киевского предградья, или посада, в основном в конце X в. Ведь отдельные поселения издавна существовали в районе Киева, задолго до основания города.

Киевский подол как сосредоточие ремесла и торговли возник судя по археологическим данным, в IX в., возможно и конце этого столетия. Возникновение Подола было тесно связано с развитием ремёсел и киевского торга. Подол сделался средоточием купеческого и ремесленного населения, нередко поднимавшего восстания против Горы, т. е. «города» в собственном смысле этого слова. Таким образом, наряду с Детинцем, населённым княжескими слугами и зависимыми людьми, в Киеве возник новый квартал - ремесленников и купцов.

С большей гипотетичностью можно говорить о происхождении Новгородского подола, сведения о котором появляются в летописях очень поздно (И. С. Передольский («Новгородские древности», Новгород 1898, стр. 307) ошибочно относит известие о пожаре Киевского подола в 1069 г. к Новгороду. Под название «Подол» в Новгороде он подводит три местности у берегов Волхова (в Славие, в Людином конце и в Плотницком), что совсем не вытекает из данных летописей). В Новгороде Подолом называлась та часть города, которая находилась на Торговой стороне и примыкала к Волхову, в непосредственной близости к торгу. Место Новгородского подола устанавливается тем, что он находился поблизости от церкви Пятницы на Ярославовом дворище, поблизости от Ильины улицы в Славне («Погоре Подол да Горончарьскыи конець» (Новгород, лет.,стр. 366)). Таким образом, Новгородский подол по своей топографии соответствовал Киевскому и лежал в низине у реки, в непосредственной близости к торговищу на Торговой стороне. Время возникновения Новгородского подола можно отнести по некоторым деталям примерно к первой половине XI в. На это указывает и традиционное название Ярославова дворища, построенного в той низменной части Новгорода, где мы находим Подол.

В районе Подола находились новгородские «вымолы», или пристани. Что под названием «вымол» скрывается понятие не просто песчаной косы или мели, а именно пристани, видно из названий новгородских вымолов. В списках «устава Ярослава о мостех», возникшего в конце XII или начале XIII в., находим названия вымолов на Торговой стороне: Немецкого, Иваня (Еваня), Алфердова, Будятина и Матфеева. К вымолам вели мостовые от Великого ряда, находившегося на торговой площади. Территория вымолов была также замощена, причём было предусмотрено, кто должен был мостить определённые им участки, получившие свои названия от владельцев: Немецкий вымол - от Немецкого двора, Ивань вымол - от купеческого объединения или Иванского ста, Будятин и Матфеев вымолы - от личных имён. Алфердов, или Афердов, вымол в древнейшем списке устава, написанном в XIV в., назван Гералдовом («готом до Гералда вымола до задьнего, от Вералдова вымола до Бутятина вымола») («Русские достопамятности», изд. Общества истории и древностей Российских, ч. 2, М. 1843, стр. 293). Древнейшее название Гералдова вымола, заменённое позже именем какого-то Альфреда, с большой вероятностью ведёт к Гаральду XI в., прославленному рыцарю Елизаветы, дочери Ярослава Мудрого. С нашими наблюдениями совпадают выводы археологических изысканий на территории Ярославова дворища, в результате которых был найден языческий могильник X в. Таким образом, становится очевидным, что Ярославово дворище в это время не было заселено (А. А. Строков и др., Раскопки на Ярославовом дворище («Новгородский исторический сборник», вып. III-IV, Новгород 1938, стр. 202)). Следовательно, Новгородский подол стал заселяться примерно с X в., являясь ремесленным и торговым поселением на восточной, или Торговой стороне Новгорода.

Если наши наблюдения, сделанные над историей появления посадов в Киеве и Новгороде, правильны, то время появления на Руси городских предградий, или посадов, может быть довольно точно датировано, так как нет никаких оснований думать, что остальные русские города перегоняли Киев и Новгород в своём развитии. Городские посады начинают появляться примерно с IX в., в Киеве раньше, чем в других пунктах, в большинстве же русских городов - с XI в.

Кажется, именно к этому времени можно отнести появление новых терминов для обозначения городского населения: горожанин, гражданин, или гражанин. Летописец называет белгородцев горожанами уже под 997 г (Лаврент. лет., стр. 125). Позже этот термин для обозначения городских жителей, в отличие от деревенских, входит во всеобщее употребление.

Быстрый рост городских предградий, или посадов,ставит перед исследователем совершенно естественный вопрос о том, откуда появилось в городах пришлое население. Частично оно росло за счёт естественного прироста городских жителей, населявших крепости, или детинцы, но этим нельзя объяснить ни бурное развитие городских посадов, ни появление новых городов в XI в. Приток новых элементов в города, естественно, должен был происходить за счёт пришлого населения. Из кого же состояло это пришлое население?

Наиболее постоянный приток в города должен был происходить за счёт сельского населения и беглых холопов. Попытку использовать топонимику Древней Руси в целях доказательства оседания в городах беглых холопов сделал А. И. Яковлев. К сожалению, эту попытку следует признать не только неудачной, но и в известной мере компрометирующей идею использования топонимики для исторических целей. Чего стоит хотя бы сопоставление названия города «Гомий» со словом «холоп», кажущееся скорее какой-то сатирой на доморощен­ных лингвистов, чем учёным экскурсом (А. И. Яковлев, Холопство и холопы в Московском государстве XVII в., т. I, M. - Л. 1943, стр. 299-308). Вообще названия городов едва ли в какой-либо широкой мере отразили факт оседания беглых холопов.

Гораздо показательнее существование в древних горо­дах таких названий, как Холопья улица в Новгороде, указание на изгоев, живших в том же городе, и т. д. Впрочем, пока исследований происхождения древних на­званий улиц в наших городах не проведено, делать какие-либо общие выводы было бы неосторожно. Но у нас есть иные, более достоверные указания на приток в древне­русские города беглых рабов и сельского населения. На­пример, Печерский патерик называет в числе монастыр­ской братии Спиридона, который «не от града прииде в чернечество, но от некоего села». Патерик отмечает невежество Спиридона «словом, но не разумом» («Печерский патерик», стр. 120). О на­личии среди городского населения каких-то элементов, готовых наняться на временную подённую работу, говорит сказание о построении церкви Георгия над вратами Софийского собора в Киеве. Работы подвигались мед­ленно, «и видев это князь призвал тиуна и сказал: почто немного у церкви работающих; тиун же сказал: - гос­подине, понеже дело властительское, боятся люди вдруг как работу сделают, а платы лишены будут» («Памятники древнерусской церковно-учительной литературы», под ред. А. И. Пономарёва, вып. II, СПБ 1896, стр. 58-59). Харак­терно опасение людей не получить оплаты за работу на княжеском строительстве. Стоило начать платить по но­гате в день, как «было много делающих». «Люди» ска­зания уже не зависимые княжеские ремесленники, едва ли они принадлежат и к свободным ремесленникам и купцам; вероятнее - это пришлые элементы, ещё плохо устроившиеся в городе и охотно идущие на разные ра­боты.

О большом притоке беглых рабов в Киев говорит из­вестное свидетельство Титмара Мерзебургского, умер­шего в 1018 г. Рассказывая о Киеве, он пишет: «В этом большом городе, составляющем столицу этого государ­ства, имеется более четырёхсот церквей и восемь рынков, народу же неизвестное количество, который, как и вся об­ласть, состоит из стекающихся отовсюду беглых рабов, и особенно из быстрых данов, которые до сих пор про­тивоборствовали печенегам и других побеждали» (In magna hac civitate, que istius regni caput est, plus quam quadringente habentur ecclesiae et mercatus 8, populi autem ignota manus, quae sicut omnis haec provincia ex fugitivorum robore servorum huc undique confjuencium, et maxime ex velocibus Danis, multum se nocentibus Pecinegis hactenus resistebat et alios vincebat (Цит. по книге В. И. Ламанского «Славянское житие св. Кирилла», Пгр. 1915, стр. 49-50)). Слова Титмара о беглых рабах трудно понимать в буквальном смысле слова, так как наряду с беглыми холопами в го­роде могло оседать и сельское население, но приведён­ное свидетельство во всяком случае заслуживает упоми­нания.

Об оседании холопов в городе для занятия ремеслом или торговлей говорит Русская Правда, знающая хо­лопа, который обманом получит деньги или «бегая до­будет товара». Она же предусматривает бегство холопов в город. В этом случае посадник должен был оказать по­мощь рабовладельцу и дать своих людей для поимки хо­лопа. Процедура поисков виновника кражи, в данном слу­чае холопа, по рассказам самого холопа, «по языку», реально представлена в Пространной Правде («Правда Русская», т. I. Тексты, под ред. Б. Д. Грекова, М. - Л. 1940, стр. 454-457 (в дальнейшем - «Правда Русская»)). Уже Древнейшая Правда устанавливает порядок «сводов» для поиска холопов-беглецов. Там же находим статью о холопах («челядинах»), скрывшихся у варягов или колбягов. Насколько реальна была процедура сводов, показывает находка грамоты на бересте с рассказом о подобном своде, обнаруженная при раскопках 1954 г. в Новгороде.

Что беглые холопы, под которыми можно понимать не только холопов в узком смысле этого слова, но и во­обще зависимых людей, в том числе закабалённых смер­дов, пополняли собой состав городского населения, можно видеть из той же Русской Правды. Устав Владимира Мономаха, вошедший в Пространную Русскую Правду, отличает холопа от закупа. Закуп может превратиться в «обельного», полного холопа, но сам не является хо­лопом; он даже может бежать от обид своего господина («обиды деля своего господина»). Но тот же устав предусматривает бегство закупа и в наказание за это обращение его в холопство («Правда Русская», т. I, стр. 110-111). Как бы ни судить о природе закупничества, в нём при всех условиях надо видеть закабаление крестьян, один из видов крепостничества. Таким образом, Русская Правда даёт прямое доказательство бегства сельского населения.

В летописях встречаются намёки на прозвища жителей того или иного города, связанные с их прежним зависимым положением. Так, новгородцев называли плотниками, и притом в презрительном смысле зависимых людей («а вы плотники, а приставим вас хоромы рубити наши») («А вы плотники суще, а приставим вы хоромов рубити наших» (Лаврент. лет., стр. 138)). Ещё характернее прозвище «каменщики», которым ростовцы награждают своих соперников - владимирских горожан: «то суть наши холопи каменьници» (Там же, стр. З55). Жители Владимира названы холопами потому, что ростовцы видели в них потомков зависимых людей, княжеских каменщиков.

Эти прозвища отражают действительное происхождение новгородского и владимирского посадов из первоначальных поселений различного зависимого люда, среди которых выделялись плотники и каменщики. Кажется, такую же реальную основу имело и позднее сказание о начале Холопьего города на Мологе, основанного будто бы новгородскими беглыми холопами, хотя это сказание носит на себе черты некоторых позднейших домыслов (Ф. Гиляров, Предания русской Начальной летописи, М. 1878, стр. 32 и далее. О городке рассказывают Герберштейн (XVI в.) и Каменевич-Рвовский (конец XVII в.)).

Постоянный приток населения к городам поддерживался льготами, которые князья обычно предоставляли поселенцам. Например, Владимир Святославич в 991 г. «заложил град Белгород и «наруби» в него от иных городов, и много людей свел в него, потому что любил град сей» (Лаврент. лет., стр. 119). Слова «наруби» в него от иных городов означают не только перевод людей из других городов, но и какие-то особые условия, созданные для Белгорода, как любимого княжеского города.

У нас имеются известия и о такой категорий городского населения, которая составилась из бывших пленников. Пленные поляки были посажены Ярославом Мудрым на Роси, где в 1032 г. он стал строить городки (Лаврент, лет., стр. 146).

Картину заселения города Холма находим в Ипатьевской летописи под 1259 г. Желая населить город, Даниил «,..начал призывать прихожих Немцев и Русь, иноязычников и Ляхов; шли день и в день, и «уноты» и мастера всякие бежали из татар, седельники, и лучники, и тулники, и кузнецы железу и меди и сребру» (Ипат. лет., стр. 558). Было ли это только новшеством Даниила или проявлением общей политики князей по отношению к городам? С таким же явлением встречаемся в других странах. Так, польский король Болеслав I старался привлечь поселенцев в города. «Там угнетённые господами крестьяне получали наставление и удовлетворение» («Русский исторический сборник», т. IV, кн. 2 и 3, М. 1841 стр. 186).

И городах создавался свой особый мир с городскими привелегиями, без которых не могли бы развиваться торговля и ремесло. Под крепкими степами княжеских замков выростал посад, возникал новый город.

Возникновение предградий, или посадов, в древнерусских городах, как мы видели, относится к определённому времени и начинается с IX X па. Позже подобные посады становятся неотъемлемой частью сколько-нибудь КРУПНЫХ городов. Таким образом, отмеченное нами явление Может быть названо случайным и относится не к одному какому-либо городу, а к русским городам вообще, в истории которых IX-X-I вв. надо считать переломным моментом. В последующие столетия происходит дальнейшее развитие предградий, или посадов, как сосредоточия торгового и ремесленного населения.

Размеры предградий, или посадов, в городах были различными. Существовали города, которые имели только укрепленный детинец и не имели посада. Такие города ставились для укрепления границ Ярославом Мудрым, Например по Роси, притоку Днепра. Но большой город, как правило, состоял из двух частей: кремля, или детинца, и предградий, или посада. То же явление наблюдаем и и других странах средневековья. В Германии утверждается понятие Burg'a и Stadt'a, в Англии - town'a и city, в Средней Азии - укреплённого шахри-стана и пригорода, или рабада, и т. д. Везде посад связан с укреплённым замком и без него не существует. Появление неукреплённых городов, состоящих из одних посадов, относится к более позднему времени.