История одной реабилитации

История одной реабилитации

Работа над переводом рукописи Диего де Ланды «Сообщение о делах в Юкатане» оказала неоцени­мую услугу Юрию Кнорозову в исследованиях по де­шифровке древней письменности майя.

После того как им была установлена система пись­ма и в «книгах Чилам Балам» найден сравнительно обширный запас слов древнего языка майя, на кото­ром могли быть написаны рукописи, дешифровщику предстояло приступить к последнему и самому тяже­лому этапу своей работы. Он должен был попытать­ся установить те самые языковые эквиваленты, кото­рые так тщательно скрывались от ученых за причуд­ливыми знаками письма майя. Иными словами, Ю. В. Кнорозову нужно было правильно распреде­лить три сотни знаков майя на три основные кате­гории, из которых складывается любое иероглифическое письмо. Напомним их: это идеографические знаки, передающие корни слов; фонетические - передающие слог или один звук; и знаки-детермина­тивы, поясняющие смысл слова («лев» - животное; «Лев» - имя собственное).

Начиная изучение иероглифических текстов майя, Юрий Кнорозов, конечно, не мог пройти мимо так называемого «алфавита Ланды». Из многочисленных зарубежных публикаций о майя он знал, что «алфа­вит» достаточно изучен и не имеет практического значения для дешифровки, коль скоро так утвер­ждали все авторитеты последних лет. Переводя на русский язык сообщение Ланды, Ю. В. Кнорозов подробно ознакомился со всеми комментариями к «алфавиту». К своему удивлению, он обнаружил, что никто даже не попытался полностью прокомменти­ровать «алфавит Ланды» как единый источник.

Чем это было вызвано? Чтобы понять, как могло сложиться столь нелепое положение, нам придется вернуться на целое столетие назад.

Когда в 1863 году Брассер де Бурбур нашел ко­пию «Сообщения о делах в Юкатане», содержавшую «алфавит Ланды», он решил, что получил в свои ру­ки надежный ключ к чтению текстов майя. Но после первых восторгов наступила пора горьких разочаро­ваний. Знаки майя из «алфавита» были настолько ис­кажены переписчиками, что их никак не удавалось обнаружить (отождествить) среди знаков рукописей. Вполне естественно, что у исследователей невольно возник вопрос: а не является ли «алфавит» фальси­фикацией?

Американский ученый Валентини в 1880 году на­писал целую книгу, которую так и озаглавил: «Ал­фавит Ланды» - испанская фабрикация». В ней он доказывал, что в рукописях Ланды приведены вовсе не знаки письма майя, а просто-напросто рисунки различных предметов, названия которых начинаются с той буквы алфавита, под которой они изображены в сообщении (так делают в современных детских аз­буках). Например, под буквой «А» в рукописи изо­бражена черепаха (на языке майя «ак»); под буквой «Б» - дорога (на языке майя «бэ») и т. д.

Аргументы Валентини казались настолько серьез­ными и обоснованными, что, хотя и не все ученые приняли их, они все же произвели достаточно силь­ное впечатление и ослабили интерес к «алфавиту Ланды». Более того, вскоре и вовсе прекратились попытки отождествить знаки из этого «алфавита» со знаками рукописей майя.

Между тем Брассеру де Бурбуру все же удалось опознать около трети знаков из «алфавита Ланды». Например, знак под буквой «у» очень часто встре­чался в иероглифических рукописях и как будто мог иметь именно такое чтение. Зато чтение ряда дру­гих знаков явно не подходило. Если к этому доба­вить, что многие знаки из «алфавита Ланды» были опознаны неправильно, то станет понятно, что при попытках подставить чтение по Ланде к иероглифи­ческим текстам получались неразрешимые голово­ломки.

Было совершенно ясно, что Ланда привел в сво­ем «алфавите» лишь небольшую часть знаков майя, о чем говорил и сам. Некоторые из них встречались в рукописях настолько редко, что ускользали от вни­мания исследователей, не располагавших в то время ни каталогами знаков, ни справочным аппаратом к иероглифическим рукописям. Во многих разделах рукописей действительно не было знаков из «алфа­вита Ланды», кроме знака под буквой «у». Сейчас, когда мы знаем, что Ланда привел в своем сообще­нии менее одной десятой части от общего количест­ва знаков, этому не приходится особенно удивлять­ся; тогда же отсутствие знаков Ланды в рукописях бросало тень на весь «алфавит».

Еще большую неразбериху и путаницу вносили три примера написания слов знаками майя, приводи­мых у Ланды, два из которых были совершенно не­понятны. По словам Ланды, выходило, что для того, чтобы написать слово «лэ» («петля»), майя писали «элээлэ» (?). Это выглядело настолько абсурдным, что никто даже и не пытался объяснить, что, собст­венно, Ланда мог иметь в виду, когда приводил этот «пример».

Лишь в 1928 году французский издатель «Сооб­щения о делах в Юкатане» Жан Женэ взялся проком­ментировать эту головоломку. Он высказал предпо­ложение, что у майя якобы было два способа напи­сания слов - старый и новый, появившийся уже пос­ле испанского завоевания. По «старому способу» майя записывали одним знаком целое слово. Напри­мер, слово «лэ» записывалось одним знаком «лэ». По «новому способу» майя почему-то вместо самого слова «лэ» стали записывать названия букв, из ко­торого оно состояло - «эл» - «э». В примере у Ланды, по мнению Женэ, слово «лэ» («петля») за­писано сначала «новым», а потом и «старым» спосо­бами. Поскольку Женэ в своем объяснении пользо­вался французскими названиями букв, у него полу­чалось, что индейцы майя сразу же после испан­ского завоевания должны были освоить... француз­ский язык или по крайней мере изучить французский алфавит для своего «нового» способа письма. И хо­тя предположение Женэ выглядело по меньшей ме­ре забавным, именно он ближе всех подошел к раз­гадке тайны «алфавита Ланды». Но объяснения Женэ в том виде, как они были изложены им, не внесли ни­какой ясности; наоборот, они еще больше все за­путали.

Неудачи, преследовавшие исследователей «алфа­вита Ланды», в конечном итоге породили всеобщее недоверие к нему, как к достоверному источнику; среди ученых a priori считалось, что «алфавит» не заслуживает серьезного внимания.

Точно с такими же настроениями, следуя главным авторитетам современной науки о майя, подошел к «алфавиту Ланды» и Юрий Кнорозов. Полагая, что «алфавит» бесполезен для дешифровки, он все же решил исследовать его, чтобы во вступительной статье и комментариях к переводу «Сообщения о де­лах в Юкатане» дать ему хотя бы удовлетворительное объяснение, поскольку иначе его собственная работа имела бы весьма существенный пробел. Прав­да, при этом Ю. В. Кнорозов рассчитывал, что всесто­роннее изучение «алфавита Ланды» как единого ис­точника может выявить какие-либо новые дополни­тельные данные, возможно, даже полезные и для дешифровки письменности майя.

В самом деле, знакомство с «алфавитом Ланды» невольно порождало целый ряд недоуменных вопро­сов. Почему Ланда, сведения которого всегда отли­чаются исключительной точностью, именно в этом случае допускает очевидную неразбериху - попро­сту говоря, чепуху? Ведь иероглифы месяцев он при­вел абсолютно точно, следовательно, Ланда распола­гал сведениями о письме, а алфавит фальсифициро­вал? Зачем? Ведь свою рукопись он предназначал францисканским монахам, а их-то вводить в заблуж­дение ему было совершенно незачем! Что означают абсурдные примеры написания слов? Быть может, индейский «консультант» умышленно мистифицировал самого Ленду? Если так, следовало бы разобраться в существе мистификации, ибо Ланда, как уже гово­рилось, имел представление о характере знаков майя и обмануть его можно было только очень умело и тонко. Между тем написание слова «петля» в виде «элээлэ» представляется не то чтобы тонкой, а гру­бейшей и дажй абсурдной подделкой!

Словом, вопросов возникало множество, причем какого-либо вразумительного ответа на них ке пред­виделось. Объяснения Женэ были невероятными хотя бы потому, что после испанского завоевания у майя заведомо не было никакого иероглифического пись­ма - ни «старого», ни «нового». Об этом позаботи­лись испанские миссионеры, возглавляемые провин­циалом Диего де Ландой; когда же иероглифическое письмо было уничтожено, индейцы перешли на ла­тиницу.

Бесконечные «зачем» и «почему» лишь усиливали убежденность в необходимости попытаться пол­ностью прокомментировать «алфавит Ланды». Вопро­са «С чего начинать?» не было: располагая обширными сводками вариантов написания знаков, взятых из рукописей и других надписей майя, Юрий Кноро­зов приступил к работе по отождествлению знаков из «алфавита Ланды» со знаками иероглифических текстов. Тяжелый труд продвигался чрезвычайно мед­ленно, зато результат его оказался невероятным: все знаки алфавита Ланды (наконец с него можно снять кавычки!) были найдены в рукописях!..

Такое положение в корне меняло отношение к ал­фавиту. Пожалуй, теперь следовало разобраться, по какому принципу он составлялся вообще. Ланда при­вел в своем списке двадцать семь знаков. Он писал, что они соответствуют буквам испанского алфавита. Над каждым из знаков он написал соответствующую букву. Все буквы идут в основном в порядке испан­ского алфавита, однако Ланда допустил ряд откло­нений. Почему? Вот это и следовало изучить. Именно характер и причины отклонений могли объяснить ход рассуждений составителя алфавита.

То, что в алфавите Ланды отсутствовали некото­рые буквы испанского алфавита, например Д, Ф, Г, Р (Для удобства читателя здесь и дальше звуки любого языка записываются буквами русского алфавита; только там, где языковые особенности не позволят сделать этого, будут допущены исключения, а в скобках указано написание соответственно буквы русского или испанского алфавита. Названия испанских букв всегда даются в русской транскрипции, а в скобках ее написание, если того требует текст.), объясняется просто - этих звуков не было в языке майя, на что неоднократно указывал сам Лан­да. Не вызывало особых недоумений и двойное «П»; миссионеры знаком «ПП» передавали отсутствующий в испанском языке особый звук майя. Ланда указы­вал и на эту особенность языка индейцев и учиты­вал ее.

Но дальше начинались настоящие головоломки. У Ланды букве «Б» почему-то соответствовал не один, а целых два знака майя. То же самое имело место с буквами «Л» и «Ш» (в староиспанском языке буква «икс» (X) произносилась как русское «Ш»). Мо­жет быть, два разных знака читались одинаково? Теоретически это возможно. Однако если письмен­ность майя была иероглифической, то представлялось более вероятным, что в письме майя были скорее знаки, передающие схожие по звучанию слоги, на­пример: «БА», «БО», «БУ», «БЕ», «БИ», образованные из одного согласного звука в сочетании с различны­ми (или со всеми) гласными. Но в этом случае Ланда должен был бы под одной испанской буквой написать не один или два знака майя, а все пять! Однако он этого не сделал. Почему?

Проще всего предположить, что Ланда взял один или два первых попавшихся знака, однако это не похоже на него. Он был слишком выдающимся зна­током майя и любил все делать основательно и си­стематически (вспомним хотя бы, с какой тщатель­ностью он провел «операцию» по уничтожению ру­кописей майя, если из сотен «еретических книг» до нас дошли только три!). По-видимому, у него все же были какие-то основания для выбора, но какие? Как, по какому принципу он отобрал два знака из пяти? Сразу же (и в который раз!) захотелось убедить­ся в правильности предположения, что у майя дей­ствительно были слоговые знаки. Гаспар Антонио Чи сообщал, что майя писали с помощью слоговых зна­ков. Это уже немало, но все же еще недостаточно. Ланда тоже, хотя и с оговорками, подтверждал это же - «они пишут по слогам» - и даже привел при­мер, поясняющий именно такой способ написания.

Знаки майя

Над знаками майя он поставил испанские буквы «МА - И - Н - КА - ТИ». На майя «ма ин кати» означает «я не хочу». В целом пример казался ясен. Правда, индейцы майя не писали свои знаки в строч­ку; кроме того, в иероглифических текстах не уда­лось найти ни глагола «кати» (хочу), ни местоимения «ИН» («Я»). Зато знак «ТИ» стоял в текстах как раз там, где можно было ожидать предлога «ТИ» («В»).

Первый знак из этого примера - «МА» - отсутствует в алфавите Ланды (но мы знаем, что алфавит не полный); под буквой «М» приведен совсем иной знак. Второй и третий знаки из примера имеются в алфавите и стоят они под теми же буквами «И» и «Н». Четвертый знак стоит под буквой «К» (К), а в при­мере прочтен как «КА», то есть как слог. Это уже прямое подтверждение предположения о том, что в алфавите Ланды слоговые знаки. Тогда, может быть, и другие знаки алфавита так же передают сло­ги?.. Лзнда сам в трех случаях надписал над знаком майя не букву, а слог. Интересно, чем это объяс­няется?..

В испанском алфавите после «И» (I) идет буква «хота» (J), передающая звук, отсутствующий в языке майя, а затем следует «К» (К). В языке майя было два варианта звука «К» - твердый и мягкий. Миссио­неры обозначили мягкое «К» испанской буквой «С», которая перед «А», «О», «У» произносится как рус­ское «К», а перед «Е» и «И» как русское «С». Твердое «К» (в русской транскрипции оно записы­вается так - К') обозначалось испанской буквой «К» (К). В алфавите Ланды вслед за «И» стоит знак майя, над которым написано «КА» (СА) и лишь потом уже идет знак под буквой «К» (К). Но в рассматриваемом нами примере, он прочтен Ландой не просто «К», а как «К'А». Столь скрупулезно тщательный подход к форме написания буквы, передающей, по сути де­ла, один и тот же согласный звук, но только мягкий и твердый, свидетельствует о том, что Ланда прида­вал исключительно большое значение даже правиль­ному произношению отдельных звуков, стремясь под­черкнуть это в своем алфавите.

После «П» (Р) в испанском алфавите идет букза «Ку» (Q). Эту букву миссионеры не использовали для передачи какого-либо звука языка майя, однако Ланда счел необходимым на ее месте привести два знака майя, над которыми написал «КУ» (CU) и «К'У» (KU). Таким образом, он снова подчеркнул наличие у майя двух вариантов звука «К» (мягкого и твер­дого).

Теперь уже можно было не сомневаться в том, что знаки алфавита Ланды передают не отдельные согласные звуки, а слоги, например, «КА», «К'А», «КУ», «К'У», «МА», «ТИ», ибо Ланда сам об этом говорит.

Все это лишний раз убеждало, что Ланда тща­тельно и, видимо, по какому-то специальному приз­наку подбирал знаки майя и испанские буквы, прежде чем соединял их вместе в своем алфавите. Похо­же, что, наконец, стало выясняться то, чем он руко­водствовался. Однако не будем торопиться. Лучше еще раз все проверим:

на месте буквы «Ку» (Q) - в испанском алфавите она так и называется «КУ» - Ланда привел слого­вые знаки «КУ» (CU) и «К'У» (KU), а на месте буквы «К» (К) - она называется «КА» - он поставил слого­вые знаки «КА» (СА) и «К'А» (КА).

Черный бог

Так вот оно в чем дело! Вот в чем принцип и се­крет алфавита Ланды! Оказывается, он подбирает слоговой знак майя, соответствующий названию испанской буквы?!

Спокойно! Нужно не торопясь, последовательно еще раз проверить столь важный вывод. И потом - может быть, звук «К» - это только исключение, а весь алфавит вовсе и не строится на подобном принципе? Впрочем, это легко узнать. Если таков принцип всего алфавита Ланды, то знак майя под буквой «Б» чи­тается не как «Б», а «БЭ», поскольку таково ее на­зван и е. К сожалению, этот знак встречается в ру­кописях майя только один раз; это явно мало для проверки правильного чтения. Однако и в этом един­ственном случае все же получилось вполне осмыс­ленное чтение: «ТИ БЭ» (оба знака по Ланде), что означает на майя «В ДОРОГЕ».

Следующая буква в испанском алфавите «С»; она называется «СЭ». Хотя, как указывалось, она чи­тается двояко (и как русское «С», и как русское «К»), миссионеры в транскрипциях слов или текстов на язык майя (то есть когда они писали латиницей) всегда употребляли эту букву как мягкое «К» (звук «С» передавался буквой «Z»), Если же Ланда дейст­вительно приводил слоговые знаки, соответствовав­шие названиям испанского алфавита, он не должен был учитывать эту особенность, и знак майя под бук­вой «С» следовало читать «СЭ». Это сразу же под­тверждается: название месяца «СЭК» было записано двумя знаками «СЭ-КА», причем оба они из алфави­та Ланды! Сомнения окончательно исчезли. Алфавит Ланды, наконец, «заговорил» в полный голос, а это означало огромный шаг вперед на пути дешифровки письменности майя!

Однако на этом работа с алфавитом не прекрати­лась. Когда выяснилось, что знаки майя в алфавите соответствуют названиям испанских букв, Юрий Кно­розов решил, что настало время попытаться разо­браться и в двух примерах-головоломках написа­ния слов. Это было важно еще и потому, что ведь сам Ланда привел их в подтверждение (!) правильно­сти своего алфавита, хотя на деле все получилось наоборот. Как раз «примеры» больше всего запутывали исследователей; именно они были той послед­ней каплей, а вернее, тем ушатом холодной воды, который «отгонял» дешифровщиков от алфавита.

В первом из них, по словам Ланды, записано сло­во «ЛЭ» («петля», «силок»). Знак, над которым над­писано «ЛЭ», в алфавите Ланды стоит под буквой «Л» (L); по-испански она называется «ЭЛЭ». Но у Ланды записано не «ЛЭ», а целое «Э-ЛЭ-Э-ЛЭ» (?!?).

Слово на языке майя

Вглядитесь внимательно в этот «комплект» из двух букв! Только очень внимательно, и вы тогда поймете, в чем дело; почему пример стал абсурдным набором двух букв!

В старину в русских школах учитель диктовал уче­никам: «Напишите, дети, слово «баба»: «БУКИ-АЗ-БУКИ-АЗ»... баба!» Вот эти же самые, но только ис­панские «буки-аз-буки-аз» и записал писец, видимо, под диктовку Диего де Ланды. Диктуя слово «ЛЭ», Ланда вначале назвал его по буквам, а затем и целиком: «ЭЛЭ» (название буквы «Л»), «Э» (название буквы «Э», совпадающее с ее звучанием) - «ЛЭ» («петля»). Писец, очевидно не очень понимавший та­кую форму «диктанта», на всякий случай записал все, что произнес будущий епископ, и тогда-то и роди­лось столь непонятное и абсурдное «Э-ЛЭ-Э-ЛЭ»! Чтобы проверить свою догадку (назовем ее без лишней скромности блистательной), Юрий Кнорозов начал искать слово «ЛЭ» в рукописях майя и нашел его: оно было записано там с помощью знаков «ЛЭ» и «Э», указанных в алфавите Ландой!

Теперь можно было перейти ко второму примеру, столь же непонятному и абсурдному. Естественно, что сразу же возникла мысль о «диктанте»: может быть, и здесь сплоховал писец? Ланда указывал, что в примере третий знак обозначает на майя слово «ХА» («вода»), а между тем вместо этого над знаком стояло «АК-ЧЁ-АХА» (?!),

Еще одно слово на языке майя

Попробуем продиктовать слово «ХА» по буквам, произнося по-испански названия букв; «ХОТ-А»... «ХА». Что-то не получилось, а ведь это единствен­ный вариант произношения названий букв, которые соответствуют нужным звукам слова майя! Правда, три последние буквы-звуки точно совпадают, но что делать с четырьмя первыми?

И тогда исследователя выручают знания и память; они-то и приходят к нему на помощь! В испанском алфавите имеется «немая» буква, изображаемая сле­дующим образом - «h». Она сохранилась только по традиции и не произносится. Но миссионеры ис­пользовали ее при письме на майя латиницей для передачи звука... «X»! Название же этой буквы «аче!» Теперь снова продиктуем слово «ХА» по буквам: «АЧЕ-А»... «ХА»! Вроде бы все получилось, но толь­ко в рукописи у Ланды одна «лишняя» буква: «АК-ЧЕ-А-ХА». Откуда она взялась? Откуда? Попробуйте произнести громко вслух «АЧЭ-А... ХА», и вы легко услышите этот недостающий звук. По-видимому, пис­цу также показалось, что между «А» и «Ч» он «услышал» еще и «К»; будучи человеком прилежным, он записал его, не сознавая, какой великий грех берет на свою душу из-за этой ошибки!

Так была разгадана еще одна головоломка: тре­тий знак во втором примере следовало читать про­сто «ХА» («вода»), как правильно указывал сам Ланда.

В результате длительных и мучительно скрупулез­ных исследований алфавит Ланды был полностью «реабилитирован». Произошло это не сразу и не слу­чайно. Потребовались годы напряженного труда. Не­вероятно трудным оказалось опознание знаков алфа­вита, их отождествление со знаками рукописей. Мы уже говорили, что переписчики сообщения допустили много искажений, перерисовывая знаки майя из его алфавита. Однако и сами иероглифические рукописи майя написаны часто небрежно, без должного «каллиграфического» искусства и старания. Не следует забывать, что они ведь не предназначались чужеземных читателей и для чтения через тысячу лет! Их писали для повседневного пользования. К тому «почерки» древних писцов не могли быть одинаковыми, как не одинаковы почерки окружающих нас людей.

Однако само по себе опознание знаков еще ничего не давало. Необходимо было понять смысл старинных терминов, которые Ланда употреблял в своей рукописи (например, «слог» он называл «частью»), выяснить, как произносились испанские буквы и как они назывались во времена, когда писалось сообщение. Не менее сложным оказался вопрос о диктовке, о ее форме, ибо о том, что Ланда диктовал, а не сам писал оригинал рукописи, мы можем лишь догадываться.

Силок

Наконец, была еще одна грозная опасность, по­стоянно поджидающая каждого исследователя, пре­одолеть которую бывает необычайно трудно. Речь идет порой о необоримом соблазне, часто бессоз­нательном, принять желаемое за действительное и внести соответствующие «исправления» в исследуе­мый документ. Как правило, и к великому сожале­нию автора «исправлений», они, эти «исправления», впоследствии отвергаются, но не в порядке самокри­тики, а критики со стороны. Хорошо зная об этом, Юрий Кнорозов после долгих проверок и перепрове­рок все же рискнул предложить два исправления к алфавиту Ланды. Первое из них заключается в сле­дующем: знак майя под испанской буквой «Т», по­чему-то стоящей не на обычном для нее месте в конце испанского алфавита, а в самом его начале (сразу после третьей буквы «С»), как выяснилось, по другим данным имеет чтение «КЭ». По-видимому, Ланда и здесь привел два чтения буквы «С», соот­ветствующее ее двоякому чтению: «СЭ» и «КЭ». Основываясь на этом, Ю. В. Кнорозов считает, что при копировании рукописи могла вкрасться простая ошибка: писец спутал испанские буквы и вместо «К» поставил «Т» (возможно, что его смутило, что буква «К» также стояла и в другом месте алфавита).

Вторая поправка Ю. В. Кнорозова относится к предпоследнему знаку алфавита Ланды. В алфавите над двумя знаками майя написана буква «У» (U). Первый из них действительно так и читается - «У». Это подтверждено многочисленными примерами из иероглифических рукописей. Знак под вторым «У» явно не мог иметь такого чтения. Между тем в испан­ском алфавите предпоследней буквой является «игрек» (Y), читающийся как «йе». Юрий Кнор&зов решил, что и здесь также произошла описка, кстати, довольно распространенная и в наши дни (читатель наверняка не раз ловил себя на подобных описках): вместо буквы «Y» писец вывел «U». То, что пред­последний знак майя из алфавита Ланды должен чи­таться «йе», позднее было подтверждено и другими данными.

А теперь о главном: Диего де Ланда правильно записал весь свой алфавит. Он составлен с большим знанием дела, хотя сам Ланда не придавал ему боль­шого значения, рассматривая его только как иллюст­рацию. Единственная ошибка Ланды - это недоразу­мение с двумя первыми примерами записи слов; две другие ошибки появились позже по вине пере­писчиков. О том, как «родилась» ошибка самого Ланды, мы можем только предполагать.

По-видимому, в составлении и записи алфавита принимали участие три человека: Ланда, монах-писец и специально приглашенный для составления алфави­та «консультант» по вопросам иероглифической пись­менности майя; будущий епископ, очевидно, не вла­дел ею. Ланда называл букву испанского алфавита и вместе с «консультантом» подыскивал наиболее близкие грамматические частицы из языка майя. За­тем «консультант» рисовал соответствующий знак из иероглифического письма, а писец сверху выводил испанскую букву.

Все шло хорошо; удалось даже учесть особен­ности произношения некоторых согласных, однако когда дело перешло к написанию примеров, возник­ло первое недоразумение. «Консультант» написал иероглифами слово «петля» и сказал: «ЛЭ». Писец почему-то не расслышал его и попросил повторить. Возможно, к этому времени все трое устали, однако это не должно было, по мнению Ланды, отразиться на качестве рукописи. И он сам продиктовал не по­нятое писцом слово вначале по буквам (чтобы было яснее!): «ЭЛЭ»... «Э», а затем повторил слово цели­ком - «ЛЭ». Это окончательно сбило с толку пис­ца, незнакомого с подобной формой «диктанта», - возможно, это был крещеный индеец, - однако, опасаясь крутого нрава первого провинциала Юка­тана, он не решился переспросить его и написал зна­ками майя буква в букву то, что услышал:

«ЭЛЭЭЛЭ»...

«Консультант» нарисовал новый иероглиф. Ско­рее всего Ланда задумался, как лучше передать ис­панскими буквами слово «ХА» («вода»). Использовать ли «хоту» или «аче»? «Аче», - решил он, вспомнив пример записи языка майя латиницей. Поскольку эта буква по-испански вовсе не звучала, ему не оста­валось ничего другого, как вновь прибегнуть к дик­танту по буквам: «АЧЭ»... «А», - произнес он на­звания букв, а затем и все слово - «ХА». Изумлен­ный, а может быть даже испуганный, писец - он снова ничего не понял! - буква в букву записал услышанное...

Так было или иначе, но ошибка вкралась в текст «Сообщения о делах в Юкатане», и самое удивитель­ное то, что Ланда не исправил ее. Возможно, он на­столько доверял своему писцу, что даже не считывал после него текста? На Ланду, судя по его характеру, это не похоже, но... именно эта ошибка и не очень качественное изображение переписчиками знаков майя в алфавите Ланды поставили в тупик несколько поколений исследователей древней письменности майя! Примеры-головоломки и опознание знаков бы­ло настолько трудным делом, что оно оказалось не под силу даже такому знатоку майя, как Эрик Томп­сон, составитель наиболее подробного и полного ка­талога знаков майя.

Начиная свое исследование алфавита Ланды, Юрий Кнорозов и сам не предполагал, какие удиви­тельные открытия ждут его впереди. Но настойчивый поиск молодого ученого, сумевшего через четыре столетия постепенно, шаг за шагом восстановить ход рассуждений провинциала Ланды, подарил миру цен­нейший документ об одном из наиболее выдающихся и поразительных достижений цивилизации майя. Во­преки мнению всех крупнейших знатоков письма майя именно алфавиту Ланды, реабилитированному «в далекой Советской России», предстояло сказать свое веское слово в изучении письменности майя.

Несмотря на досадные ошибки в алфавите Ланды и в примерах написания слов иероглифическими зна­ками майя, Юрий Кнорозов не мог не восхищаться глубокой продуманностью, логичностью и почти без­упречной точностью этого документа, который на невероятно малом материале раскрыл сущность иероглифической письменности древних майя. Имен­но поэтому его заинтересовал вопрос: кто, кроме Ланды, был автором этого документа? Кем был ин­дейский «консультант», как его звали и почему Лан­да привлек именно его к своей работе над алфа­витом?

Иероглифическим письмом владели только жре­цы майя, да и то не все. Кроме них, письму могли быть обучены лишь очень знатные лица, изучавшие науки, как писал Ланда, из любознательности. Но жрецы, уцелевшие от побоищ, были смертельны­ми врагами монахов - своих конкурентов по «ре­меслу». Ланда прямо указывает, что «более всего неприятностей, хотя и тайно, монахам причиняли жрецы, которые потеряли свою службу и доходы от нее». Неоднократно упоминавшийся нами «консуль­тант» Ланды Гаспар Антонио Чи получил испанское образование и, конечно, не допустил бы при дик­товке таких ошибок. Кроме того, весьма сомнитель­но, чтобы он знал иероглифическую письменность: с пятнадцати лет он уже обучался у испанских мо­нахов.

Знакомство с индейским «окружением» Ланды приводит Юрия Кнорозова к выводу, что «консуль­тантом» по иероглифике майя у будущего епископа мог быть только На Чи Коком, последний правитель Сотуты. Во время конкисты Юкатана он оказал ис­панцам отчаянное сопротивление, но в конце кон­цов был взят в плен, принял христианство и стал име­новаться дон Хуан Коком. Ланда был дружен с ним; они часто и подолгу беседовали; от него он узнал и записал историю Юкатана. Ланда упоминает вскользь, что дон Хуан показывал ему иероглифическую руко­пись, доставшуюся от деда, сына последнего прави­теля могучего города-государства Майяпана (дина­стия Кокомов правила Юкатаном с 1244 года), погибшего в 1541 году при разгроме этой столицы майя испанскими завоевателями. Просвещенный правитель Сотуты, имевший иероглифические рукописи, оче­видно, умел их читать, но испанской грамоте (а тем более французской - вспомните гипотезу француза Женэ!) не обучался и, конечно, понятия не имел об испанском способе диктовать сло­ва по буквам.

Рисунки майя

Один из последних знатоков письменно­сти майя, На Чи Ко­ком, хотя и принял христианство и даже «дружил» с провинциалом Диего де Пан­дой, втайне оставался верен религии и обы­чаям своего народа. Незадолго до смерти На Чи Коком прино­сил богам человече­ские жертвы, надеясь на выздоровление. Но боги не пожелали со­хранить ему жизнь и тем «спасли» его от мучительной смерти, от пыток в застенках инквизиции. Он умер в 1561 году за несколько месяцев до начала инквизиционного следствия об «отступничестве от христианства», ко­торое вел его «друг» Диего де Ланда. Брат На Чи Кокома, также оставшийся тайным язычником, не ожидая окончания следствия инквизиторов, повесил­ся. Ну, а что произошло в городе Мани 12 июля 1562 года, читатель уже знает.

Иероглифические знаки в «Сообщении о делах в Юкатане» были начертаны рукой последнего по­томка когда-то всесильных властителей Юкатана. Он сделал это по просьбе своего «друга» - первого провинциала единой церковной провинции Гватемалы и Юкатана Диего де Ланды. И пока один из них старательно выводил на бумаге замысловатые зна­ки, умевшие «говорить» языком его древних предков, другой хладнокровно обдумывал, как лучше, быстрее, а главное, раз и навсегда уничтожить все то, что связывало народ майя с его недавним и далеким прошлым. Возможно, они улыбались друг другу, хо­тя их сердца горели неугасимой ненавистью, и на­верняка никто из них не догадывался, что столь удивительный симбиоз четыре столетия спустя поможет приоткрыть завесу над великой тайной жрецов майя. Таково происхождение уникального источника, из­вестного под названием «алфавит Ланды», и история его реабилитации.