Заговор

 ...покинул правитель 
 Чич'ен-Ица 
 свои дома второй раз 
 из-за заговора 
 Хунак Кееля из рода Кавич 
 против Чак Шиб Чака, правителя Чич'ен-Ица, 
 из-за заговора Хунак Кееля, 
 правителя Майяпана-крепости... 
 В 10 год двадцатилетия 8 Владыки, 
 в этот год была покинута 
 Чич'ен-Ица, этому причиной 
 Ах Синтейут Чаи, 
 Цунтекум, 
 Ташкаль, 
 Пантемит, 
 Шучвевет, 
 Ицкуат, 
 К'ак'альтекат, 
 это имена семи людей 
 из Майяпана, 
 семи... *

^* (Историческая хроника из )

- Это имена семи людей из Майяпана, моих полководцев. Они поведут семь боевых отрядов, как только ты скажешь, Владыка Улиль. - Хунак Кеель говорил тихо, не повышая го­лоса.

Изображение майя

Три правителя трех крупнейших городов страны - Ушмаля, Майяпана и Ицмаля - сидели на мягких шкурах вокруг невысокого каменного стола в самом конце длинной узкой комна­ты дворца правителя Ицмаля.

Я пришел к тебе, Великий правитель, и просил нашего Великого Брата Чан Ток'иля прийти к тебе, чтобы заключить союз... - спокойно продолжал Кеель.

Не могу больше терпеть! - резко перебил его Улиль, красивый юноша с орлиным носом и черными, как обсидиан, глазами. - Я должен мстить, смыть кровью позор моего рода!..

Хунак Кеель поправил вышитую накидку, свисавшую с его широких плеч; он не расставался с нею с памятного дня своего чудесного возвращения от К'ук'улькана, хотя с тех пор прошло почти три года.

В комнате было холодно; от толстых каменных стен веяло сыростью. Изящный глиняный светильник в виде птичьей головы с широко раскрытым клювом горел на столе ровным жел­тым пламенем. Рядом с ним лежала маленькая, изумительной работы статуэтка из нефрита. Она изображала девушку в богатом подвенечном наряде. Огонь светильника заполнял полупрозрач­ный камень неповторимым золотистым светом, от чего статуэт­ка казалась живой. Она словно улыбалась склонившимся над столом лицам мужчин, так непохожим друг на друга, но одина­ково суровым и озабоченным. Их взгляды уже давно были

прикованы к чудесной безделушке, владелицей которой могла быть только женщина из очень знатной, богатой семьи.

Хунак Кеель протянул к статуэтке руку, но не взял ее, а лишь указал пальцем, унизанным перстнями:

- Вот все, что тебе осталось от твоей невесты Иш Цив-нен! Прости, что я коснулся незаживших ран, но вчера это слу­чилось с тобой, завтра - со мной! Чья очередь настанет после­завтра? Каждый из нас погибнет, если один встанет на тропу войны. Только вместе мы сокрушим проклятый город людей ица. Напрасно ждать: Чак Шиб Чак не выдаст обидчика; они вышли из утробы одной женщины, они дети одного отца, одно­го помета... Что ты скажешь, мудрый Чан Ток'иль? Ты самый старший, самый умудренный жизнью: тебе решать...

Но правитель Ушмаля Чан Ток'иль молчал; он не торопился с ответом. Положение было сложным и, самое главное, опасным. Нужно было все взвесить, обдумать и только тогда при­нять решение. Конечно, он знал, зачем Хунак Кеель предложил ему встретиться во дворце Улиля. Знал и был согласен с идеей военного союза трех городов. Иначе бы он не принял пригла­шения и не пришел сюда. Он не сомневался, что сейчас слово «нет» означало бы для него немедленную смерть. Эти двое даже не стали бы звать стражников; они бы сами проткнули его, как дикого кабана, длинными обсидиановыми ножами, рез­ные рукоятки которых так уверенно выглядывали из-за широ­ких кожаных поясов. Потом стража перебила бы немногочис­ленный отряд воинов тутуль шив, сопровождавших своего правителя на тайную встречу заговорщиков, и никто никогда не узнал бы причин «внезапного» исчезновения правителя Ушмаля.

Нет, он сам пришел сюда и хорошо знал зачем. А не спе­шил с ответом только потому, что обдумывал, как бы похитрее повести дело, чтобы самому, а не Хунак Кеелю встать во главе заговора и военного союза против всесильного города Чич'ен-Ица. Улиль в счет не шел: брат халач виника Чак Шиб Чака, распутный правитель города Ульмиля, Хун Йууан Чак умудрился похитить у Улиля невесту, да еще во'время брачного пира, и Улиль помышлял только о мести. Все остальное было безразлично ему, по крайней мере в этот момент... Ну, а по­том, впрочем, потом будет поздно: тот, кто возглавит военный союз трех важнейших после Чич'ен-Ица городов страны, не упустит из своих рук Циновку ягуара. Но об этом нужно позаботиться именно сейчас. Как правитель самого крупного и мо­гучего из трех городов, Чан Ток'иль мог рассчитывать на главенствующую роль в союзе, однако Хунак Кеель вел совсем другую игру, он хотел сам оказаться во главе заговорщиков. Впрочем, так ведь оно и было...

Похищение с брачного пира красавицы Иш Цив-нен в конце концов послужило лишь поводом для войны против Чич'ен-Ица. Жестокий и ненасытный Верховный жрец Хапай Кан, правивший страной от имени халач виника Чак Шиб Чака, неуемными беско­нечными поборами довел до разорения подвластные Чич'ен-Ица города-государства. Особенно тяжелыми были постоянно воз­раставшие требования присылать людей для жертвоприноше­ний. Каждый день не только на алтаре главного храма К'ук'уль-кана, но и других святилищ Чич'ен-Ица жрецы вырывали сердца из трепещущей груди приносимых ими в жертву людей.

Мало того, появился новый обряд человеческих жертвопри­ношений: жертву привязывали в центре площади перед храмом к высокому столбу, рисовали красной краской на груди прямо над сердцем небольшой круг и начинали ритуальную игру - стрельбу из лука, пока обреченный не испускал последний предсмертный стон.

Если так пойдет дальше, скоро придется посылать на жерт­венные камни не пленников-рабов, а собственных крестьян из селений. Впрочем, кое-кто из батабов так и поступал, опасаясь гнева жестокого Хапай Кана, и не потому, что так было легче откупиться и спасти свою жизнь, а просто в последние годы все труднее и труднее стало добывать рабов. Свирепые вар­вары-кочевники предпочитали жертвенному камню смерть в от­крытом бою. К тому же их боевые отряды нередко сами на­носили сокрушительные удары, особенно по небольшим, плохо защищенным селениям. Словом, похищение красавицы Иш Цив-нен ускорило то, что неизбежно должно было случиться: коали­цию городов Ушмаля, Майяпана и Ицмаля против столицы-гегемона Чич'ен-Ица.

- Ровно через неделю Чан Ток'иль в боевой раскраске вы­ведет свое войско на тропу войны, - наконец, произнес прави­тель Ушмаля. - Владыка Хунак Кеель! Ты пришлешь свои от­ряды к селению Машкану - там начнется великая тропа побед...

Чан Ток'иль назвал себя по имени, желая этим подчеркнуть свое главенствующее положение в только что родившемся военном союзе. Хунак Кеель понял его намек и, немного по­думав, ответил своим негромким спокойным голосом:

- Хорошо, Великий правитель! Через неделю в Машкану будут три моих отряда. Владыка Улиль! Ты пришлешь туда столько же своих людей...